Текст книги "The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл (СИ)"

Автор книги: Антон Кондрашкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Да как ты смеешь?! – воскликнул Амиэль. – Тебе легко говорить, когда за душой ничего нет! Идёшь куда хочешь, делаешь, что хочешь! Ты думаешь, я от жизни хорошей тут с вами толкусь? Я бы с удовольствием сидел бы дома, читал бы да занимался обучением, а не шагал по пустыне ради братца! – вспылил маг, но тут же осознал, что сболтнул лишнего.

– Боги мои, ужас какой! – вложил весь сарказм в голос Герберт. – Что же вы такого с братцем решили сделать? Курицу убитую воскресить?

– Да пошёл ты, Герберт! – закричал Амиэль. – Ты вообще ничего не понимаешь!

– Ну так давай, разъясни мне, – голос Ленколиа звучал глухо от еле сдерживаемого раздражения, – что же ты такого решил сделать, сосунок?

– Хватит меня так низко называть! – вдруг слова Амиэля стали как будто величественнее. – Меня зовут Амиэль Голдвайн!

– ЧЕГО?! – вот теперь Герберт и впрямь замолчал.

– Да, именно, мой отец – Вителлус Голдвайн, Коловианский герцог и член Совета Старейшин.

Амиэль вынул из сундучка, с которым никогда не расставался, бумагу, на фиолетовом фоне которой красовалась волчья морда в круге. Надпись гласила: «Податель сего – Амиэль Голдвайн, сын Вителлуса Голдвайна. По праву родства пользуется правами наследного герцога Коловии. Отдел по утверждению личностей, Имперская канцелярия, Имперский город».

– Да быть того не может… – потерялся мечник. – Голдвайн, тот самый, который владелец концерном «Золотые холмы»?

– Ага, а ещё двух портов в Анвиле, почти всеми пашнями вокруг Кватча, пятьюдесятью рыболовными судами северного Скайрима, тремя магическими отделениями, литейными цехами в Кватче и несколькими шахтами по всему Хаммерфеллу, Скайриму и Сиродилу.

Впрочем, Амиэль назвал далеко не всё. Вителлус Голдвайн был одним из богатейших людей всего Тамриэля, и это знали все. Он был дальним потомком Ормелиуса Голдвайна, печального известного графа города Кватч, полностью разрушенного во время Кризиса Обливиона. Сам

Вителлус владел столь различными предприятиями по всему континенту, начиная от пашен и заканчивая массовой выплавкой оружия. Также он был почётным членом Совета Старейшин и представителем Коловианского региона Сиродила. Люди описывали его как принципиального, сурового, чёрствого и делового человека, с которым лучше не шутить.

– И как же золотого мальчика занесло в эту зад… так далеко от “цивилизованного” Сиродила? – спросил, по сути, единственный слушатель Амиэля.

– Хватит меня так называть, – сердито ответил маг. – Нас в семье двое: я и мой младший брат Луций. Он младше меня на час. По традиции, после смерти отца право управления его экономической империей должно было перейти ко мне и только ко мне. Я читал книги по управлению, экономике и прочей денежной ереси, готовился. Но у отца всегда был любимчик Луций.

– Старая история, – вклинился Герберт. – Два брата не поделили наследство богатого папаши, ничего интересного.

– Так какого скампа я тут распинаюсь?! – вскричал Амиэль, но продолжил. Похоже, ему правда хотелось хотя бы кому-то рассказать. – Нет, тут другая история. Луцию было совершенно всё равно до отцовских богатств. Просто, чего греха таить… – запнулся Амиэль. – Луций – настоящий гений. В четыре года он сжёг целое крыло родового замка случайной магической вспышкой огня. В восемь лет он впервые призвал даэдрота. Я до сих пор так не могу, – в сторону пробубнил маг. – В тринадцать он подставил меня перед отцом, сотворив мою копию при помощи иллюзий. В четырнадцать Луций заставил двух дремор носить носилки с собой. Правда, те даэдра нахамили отцу, назвав его смертным выродком, поэтому пришлось их изгнать.

– Жуть, слишком много магии от одного человека.

– Отец его обожал, – Амиэлю было тяжело такое говорить. – Он так гордился, что у него в роду появился могущественный волшебник. А Луцию всё давалось так легко! Но была одна большая проблема – Луцию империя отца была не нужна. Если бы он её попросил, то тут же бы получил, но единственное, что ему было нужно – библиотека, где он мог проводить неделями.

– Вы будто из разных миров. Ставлю сотню золотых, что вы не ладили, с твоим-то характером!

– Я бы сказал, что мы были не столько друзьями, сколько братьями. Мы постоянно соревновались, но чаще всего я проигрывал. Вдвоём изучали магию: он ради интереса, а я, чтобы угодить отцу. А потом использовали наши знания, чтобы похвастаться папе. Он всегда хвалил только брата, а у меня, даже если получалось неплохо, только журил.

– Пока что всё выглядит более-менее мирно.

– Я не знаю, когда к Луцию в голову залезла эта проклятая мысль, но он увлёкся даэдрической магией и, в особенности, всем, что связано с Хермеусом Морой.

– Даэдрическим принцем судьбы и знаний?

– Да, Луций мечтал попасть в Апокриф, чтобы изучать тайные магические знания. Ему стало мало того, что мог предложить ему смертный мир. Я говорил ему, что это глупость, но ему хотелось узнать больше. Вскоре он поехал к святилищу Хермеуса Моры, чтобы воззвать к нему. Меня он с собой не взял, но по его расстроенному лицу я понял, что ответа он не получил. Принц знаний не разговаривает с кем попало. Тогда Луций стал изучать способы путешествия между мирами, в надежде проникнуть в Апокриф, царство знаний и тайн. Говорят, это бесконечная библиотека, где собраны все знания обо всех вещах.

– И, как и все даэдрические планы, невероятно опасное место.

– Нас это тогда не беспокоило. Нам обоим было почти по четырнадцать, когда Луций предложил мне заклинание. Я не знаю, где он его достал, но оно позволяло в день призыва даэдрического принца приоткрыть завесу и поговорить с ним. Проблема была в том, что для этого заклинания нужно было два мага. Я сказал ему, что это безумие, что такое просто невозможно, но он настаивал, говорил, что всё получится. Ну, мы и попробовали.

– Ну вы и глупые, – из голоса Герберта пропал скепсис и появилось что-то вроде сожаления.

– Мы подготовили в подвале замка всё для ритуала, дождались нужного дня и сотворили заклинание. Я не знаю, как оно должно было действовать, но стены затряслись, поднялся ветер, всё загрохотало. Я держался так долго, как мог, но у меня кончилась магическая энергия. Заклинание не было дочитано до конца, раздался грохот, по стене пробежала трещина, посыпалась каменная крошка, а в центре пентаграммы появилось светящееся пятно. Потом оно взорвалось, и я потерял сознание.

– Эта история претендует на книгу.

– Когда я открыл глаза, вокруг было много людей, все они толпились около Луция. Он не очнулся. Он был жив, его сердце билось, но он был будто бы без сознания. И знаешь, что сказал отец мне, когда я пришёл в себя? Он сказал: «Доволен? Ты своего добился». Отец потратил состояние на лекарей, пытавшихся вернуть брата к жизни, но ничего не выходило. Они лишь поддерживали жизнь в куске плоти, заявляя, что его мозг не активен. Спустя месяц отец вызвал меня к себе в кабинет и заявил, что большего разочарования я не мог ему доставить. Он сказал, – на глазах Амиэля, казалось, сейчас навернутся слёзы, – чтобы я больше не беспокоил его.

– Погоди, я только сейчас вспомнил, что вроде же герцог Голдвайн умер, нет?

– Да. Сказали, что у него не выдержало сердце. В завещании имущество делилось поровну между двумя братьями и моим дядей Фракием Голдвайном. Он даже овощу-Луцию оставил наследство, безумец! Все титулы переходили к Луцию, но до достижения совершеннолетия всеми делами отца заниматься должен был дядя. А поскольку Луций просто лежит, то и его частью наследства пользуется дядя, как опекун. Но, даже не смотря на это, у меня достаточно денег… на всё.

– Что-то странно как-то, – заметил Герберт. – По твоим словам отец тебя чуть ли не ненавидел, так почему же сразу не вычеркнул из завещания? Почему не оставил всё твоему дяде Фракию?

– Понятия не имею, – как-то быстро ответил Амиэль. – Не успел, скорее всего. Такое состояние должно пройти через целую орду чиновников, чтобы быть передано. Одни налоги были просто огромны. В любом случае, ты сейчас смотришь на брата герцога Коловии!

– Н-да-а-а, – протянул Герберт. – Такого поворота событий я не ожидал…

– А то! Я решил тогда, что непременно докажу, что и я чего-то стою! Я решил вернуть брата. Я послал множество слуг изучать библиотеки и храмовые книгохранилища, а сам поехал в Мистические Архивы изучать самые глубины Мистицизма и Некромантии.

Баум в углу зашевелился, услышав знакомое слово.

– Я... не нашёл сведений о таком заклинании, но подобные вещи ранее уже случались. В некотором смысле… я тоже виноват в его исчезновении, из-за того, что у меня закончилась магическая энергия. Оставшись один, брат просто не мог удержать разлом, и его душу засосало внутрь. Ты понимаешь, Герберт? Душу моего брата унесло в Апокриф!

– Ладно, признаю, это проблема!

– Ко мне поступало множество сведений. Путь примерно стал ясен: вернуть душу в тело и все дела. Я отправился в святилище, чтобы попросить Хермеуса Мору вернуть Луция. Но проклятый Принц не стал со мной говорить, видите ли, я недостойный! Я молил, пал на колени и молил, но всё бестолку! Тогда один из служителей подошёл ко мне и сказал, что Хермеус Мора собирает различные тайные знания, и сейчас ему кое-что нужно, он не прочь заключить сделку. Необходимо было найти Торонира и выведать у него, как он собирается стать совершенным. Но мало того, что это оказался псих-некромант, так ещё и тот служитель меня обманул!

– Согласен, что-то ты уж больно легко ему поверил. Уже не в первый раз у тебя рождаются крайне непродуманные планы.

– Хермеус Мора меняет знания только на знания, а не на души, – будто бы и не заметил Амиэль. – Я столько времени потратил впустую! И что у меня теперь есть? Огромный чёрный камень душ без души да заклинание прикрепления, которое я не могу применить. И мне по-прежнему нужно как-то вытащить душу Луция из Апокрифа. Чёрные книги, да, Торонир говорил что-то про Чёрные книги Хермеуса, якобы это своеобразные порталы в Обливион. Да, мне нужно всё узнать про Чёрные книги, – уже в сторону бормотал Амиэль. – Я покажу им всем! Я вытащу брата оттуда! Ведь, в конце-то концов, я его старший брат.

– Вот только не надо прикрываться любовью к брату, Амиэль, – заметил Герберт. – Клал ты на него. Не заблуждайся, всё, что ты делаешь, ты делаешь только из-за зависти. Тебе хочется превзойти брата и доказать всем, что ты не полное ничтожество! Ты просто тщеславен, и хочешь, чтобы тебя заметили. В общем-то, я не удивлён – твои мотивы не лучше того, что ты обычно говоришь.

– Да как ты можешь такое говорить? Я столько уже сделал ради брата! Это я открыл способ, как его вернуть, это я прошёл полмира ради его проклятущей души! Ты думаешь, из-за зависти такое совершить можно?! НЕТ! Сделай милость: возьми пример с Баума, – Амиэль ткнул пальцем в аврорианца, – и помолчи!

– Нет, – помотал головой аврорианец и ткнул в себя пальцем, – Баумгаийстарисхауэр. Твоя, – ткнул пальцем в Амиэля, – сосунок.

– Вот это да! – хохот Герберта услышали в соседнем здании. – Смотри-ка, он запомнил кличку. Это я придумал, не думал, что поймёт!

– Ну ты и скамп вонючий! – в сердцах бросил Амиэль. – Себе бы кличку придумал! – и выбежал из комнаты, старательно пряча слёзы.

– Эй, за словами следи, малец!

***

Со времени битвы с Торониром прошло почти два дня. За это время Герберт полностью восстановился после двух сражений подряд. Впрочем, Баум вылечился ещё быстрее и без помощи Лаффориэль, а заодно выучил два новых слова: «дай» и «вали». Именно в таких выражениях Герберт разговаривал с трактирщиком на тему понижения цен. Амиэль, как всегда, надменно швырнул монеты на стол, даже не утрудившись забрать сдачу.

Но что самое главное – Лаффориэль пришла в себя и начала реагировать на окружающих адекватно. Правда, она до сих пор дёргалась от громких звуков и не могла не трясти левой рукой. Порой её взгляд устремлялся в никуда, и Лаффориэль надолго задумывалась над одной ей ведомыми вещами. Разумеется, историю с Торониром и Безразличием поведали ей во всех приукрашенных деталях.

– Привет, бабуся, – бодро здоровался Герберт с бабушкой, сидящей на балконе Скавенского замка. В том крыле размещалась лечебница, и бабушка оказалась именно там. – Как твоё самочувствие?

– Ох, малыш Герберт, плохо, – вздыхала Лаффориэль. – Что-то сердце всё ломит и ломит, да и в левой руке уже ничего не удержу. Эх, ну что за напасть-то? Совсем старая стала, одно заклятье так меня подкосило, что аж силушек моих нет.

– Не преувеличивай, бабуся! В Тамриэле ещё слишком много больных и раненых, чтобы ты так рано уходила на покой!

– Ох, с такими трясущимися руками мне только милостыню теперь просить! А сам-то ты как? Может, тебе помочь чем?

– Нет, бабуся, тот некромант оказался силён, но не настолько, чтобы я с ним не справился. А вот тот редгард… Безразличие, он как будто непобедим. Монстр, а не фехтовальщик. А значит, он – моя цель!

– Ты главное не убейся, внучек! И как мог наместник позволить такому… босмеру мирно жить среди горожан?

– Не до него, наверное, было. Кстати, ты пойдёшь на похороны Алонсо Литта?

– Ох, не знаю, внучек, не знаю… Ноги старые, совсем не ходят, а там, наверное, придётся стоять полдня. К тому же что-то сердце моё пошаливает.

– Тогда постарайся отдохнуть как следует, бабуся. Пойду, скажу Амиру спасибо, что поселил нас в замке, даром, что на первом этаже. Хоть и писака, а человек он хороший…

– Что такое? – спросила Лаффориэль, видя, что мечник замялся.

– Я совсем забыл про письмо Зафер! – воскликнул Герберт. – Сейчас…

Он распечатал смятый конверт и тупо посмотрел на пустой лист. Спустя некоторое время на нём проявились буквы, написанные тяжёлой рукой старого рыцаря.

«Здравствуй, Герберт! Извини, что приходится тебя беспокоить и отрывать от поисков славы, но мне невероятно нужна твоя помощь! Бумага зачарована, так что прочесть сможешь только ты один. Но даже это не ограждает сей документ от возможности прочтения другими людьми, поэтому буду писать кратко.

Много лет назад ты сказал мне, что поможешь мне, когда придёт время. Так вот, это время настало, и я прошу тебя об ответной услуге. Это связано с людьми, за которыми вы охотитесь. На кону – жизнь и смерть многих людей Имперского города. Прошу, скорее приезжай туда!

Прости меня, коли приходится вырывать тебя из похода, но я не стала бы просить тебя о таком без большой необходимости. Рыцари Девяти рассеяны по Тамриэлю и у меня нет времени разыскивать кого-либо из них.

Прости меня, дорогой Герберт, но я правда не знаю, к кому я могу ещё обратиться с такой просьбой. До встречи, Зафер Белозерская».

– Скамп тебя дери… – прошептал Герберт.

– Что такое, малыш Герберт, – оживилась Лаффориэль.

– Зафер вызывает в Имперский город…

– А ты, видать, хочешь Варди с Эйви помочь, да?

– Конечно! – вскинул брови Герберт. – Они, всё-таки мои друзья…

– Тогда всё и так ясно, внучек, – заметила Лаффориэль. – Она тебе не командир и не мама, поэтому ты волен поступать так, как сам считаешь нужным.

– Зафер тоже мой друг, даже более старый, чем Варди и Эйви. К тому же я задолжал Зафер очень большой должок.

– Герберт, внучек, – вкрадчиво сказала Лаффориэль, – один мой знакомый сказал: «Сделай то, чего не сделать не можешь». И вот ещё что, я уверена, Варди и Эйвинд поймут, если ты решишь покинуть их. Они не раз уже упоминали, что ты и так долго их сопровождаешь. Но и Зафер далеко, ей всегда можно сказать, что письмо не получал.

– Понятно, бабуся, – помрачнел Герберт и вышел. – Я подумаю над твоими словами.

Лаффориэль проводила взглядом удаляющегося Герберта и взяла книжку с мемуарами, вздохнула и открыла на последней странице. Всё-таки она была деятельной старушкой: лекарь запретил ей вставать с кровати, чтобы не провоцировать новые сердечные приступы, но столько времени бездельничать она просто не могла, а потому снова взялась за историю своей жизни, как бы это ни было тяжело. Особенно после того, что она видела…

Мемуары Лаффориэль. Остров Балфиера

– Да чтоб её, проклятая девчонка! – никак не могла остыть я, хотя мы уже путешествовали с Гистом почти три дня. – Стараешься, стараешься, а толку-то?! Внимания, как у воробья, а на любой вопрос…

– Да-да… – закатывая глаза, кивал муж. – «Я не буду целительницей, в жизни не заставите!» Лафф, да ладно тебе, ну ради богов! Ты говоришь это вот уже три дня подряд. Лантейе пятнадцать, это как раз такой возраст, когда дети начинают бунтовать против родителей.

– И ты считаешь, что это нормально? – возопила я. – Если бы мои учителя видели, как со мной разговаривает моя собственная дочь, они бы попросту взбесились. И ты слышал это её: «Да как вы можете оставить меня тут?!» Она рвётся вместе с нами на остров Балфиера и даже не знает, что нас там ждёт! Это же осиное гнездо, да нет, это просто бездна Обливиона! Я так туда не хочу, но разве королеве откажешь?

– Лафф, – Гист легко приобнял меня за талию, – давно пора признать, что маленькая девочка выросла и стала взрослой… относительно. Ей очень хочется вырваться из надоевшего города, повидать мир, а ты ей не разрешаешь этого. Разумеется, она от этого просто в бешенстве, пусть даже от этого острова и мне хочется подальше держаться. И какой бы не была цель поездки, это невероятная возможность хоть немного побыть с тобой наедине.

Ну, раз наедине, то ладно. Мы жили в Вэйресте уже почти шестнадцать лет и стали очень знаменитыми. За мои многочисленные заслуги меня сделали кем-то вроде королевского лекаря (хотя я отказывалась). Гистеллус сменил на посту начальника городской тюрьмы Септимуса Игностиса, решившего полностью посвятить себя внукам. Кто бы мог подумать, стальной Септимус занимается детьми… Постарел, наверное.

Да и сам Гистеллус тоже менялся, я всё чаще и чаще это отмечала. Половина волос уже давно стали седыми, от постоянного пребывания в полутёмных помещениях казематов у него упало зрение, а полученная несколько лет назад травма щиколотки вообще грозила обернуться вечной хромотой. Я лечила и поддерживала мужа, как могла, но некоторые вещи исправить не в моих силах.

А вообще, я стала чувствовать себя странно. К тому времени мне было… много лет, скажем так, но я по-прежнему выглядела максимум на тридцать. А меж тем Гист старел, покрывался морщинами и хромал. Многие при встрече тихо называли меня молодой любовницей, случайно заползшей в постель к взрослому и статному мужчине. Но знаете, дорогой читатель, тогда это было малозаметно, и я не обращала внимания на такие вещи. Точнее, старалась не замечать, понимая глубоко в душе, что наша семейная идиллия вечной не будет…

Лантейе уже почти шестнадцать, переходный возраст в самом разгаре. Несмотря на великолепные успехи в обучении, она наотрез отказывается идти по моим стопам, говорит, мол, ей это не нравится! Да как она может закапывать такой талант в землю?! Да и вообще, назло мне она попадает в различные переделки. Даже умудрилась затесаться в местную банду, откуда я её ещё и вытаскивала потом!

В четырнадцать она захотела убежать из дома и отправиться в путешествие с караваном каджитов. Более того, она осуществила своё желание, отъехав почти на три мили к тому моменту, когда я её догнала. Она втихаря сделала себе татуировку у какого-то заезжего мастера. Еле свела это уродство с неё… В общем, полагаю, что читатель понял ту степень противостояния между мной и дочерью. Впрочем, сейчас-то я понимаю, что Гист вёл себя куда правильнее: не запрещал, но советовал.

Кроме Лантейи в её личной банде присутствовали ещё двое: Кастав и Леон (первый – старший, а второй – младший сын Элизабет). Эта троица доставляла страже Вэйреста даже больше проблем, чем Тёмное Братство, чьё Убежище, по слухам, находилось в самом городе. Кастав – откровенный сорвиголова, который готов во Врата Обливиона залезть, лишь бы произвести впечатление на какую-нибудь красотку, вроде моей дочурки.

А вот Леон – другое дело! Очень вежливый и немного застенчивый паренёк, который постоянно боится сделать что-то не так. Всегда помогал мне тащить тяжёлые сумки и придерживал дверь! Но когда дело доходило до драки, эти двое дрались как настоящие воины, а Лантейя поддерживала их магией (как драться – так она первая, а людей лечить – ни за что).

Вот и теперь я, вся красная от праведной злости на неуёмную дочурку, вместе со своим не по годам рассудительным мужем еду на королевском корабле «Тихие зори» к острову Балфиера. Сей остров (на самом деле так назывался только самый большой остров крупного архипелага в заливе Илиак) представлял собой нейтральную по отношению к королевствам Хай Рока землю, во все времена занимаемую альтмерским кланом Диренни. Много лет назад клан Диренни захватил почти весь Хай Рок, но ныне в его распоряжении находился только этот остров.

Место знаменито своей монументальной постройкой – Адамантиновой Башней или Башней Диренни. Это сооружение – самое древнее в Нирне. По легенде, тут заседали боги, когда обсуждали сотворение мира. Это поистине историческое место служит резиденцией клана Диренни. Как бы мне хотелось заглянуть туда хоть разочек. Но альтмеры никогда и никого не пускают внутрь башни, скрывая ото всех её тайны. Зато они с удовольствием предлагают бретонским королям и королевам пользоваться островом для своих переговоров.

А теперь к сути поездки. Поскольку остров Балфиера нейтрален, на нём время от времени устраивались собрания королей и королев Хай Рока. Всего в провинции шесть королевств: Даггерфолл, Камлорн, Вэйрест, Нортпойнт, Эвермор и Орсиниум, орочье королевство. Последнее, правда, частенько такие собрания игнорировало.

И не зря, как мне думалось. Как-то раз Уриэль Септим V, побывав в Хай Роке, сказал, что вероятность умереть при падении с Башни Белого Золота и то меньше, чем вероятность быть отравленным бретонцами. Постоянные политические заговоры стали настоящей визитной карточкой этого народа, а остров Балфиера – настоящее средоточие бретонской политики.

У бретонцев сложился довольно занимательный взгляд на мир. Они не воевали между собой нигде и никогда. Начиная со стародавних времён, бретонцы предпочитали решать все вопросы исключительно политическим путём. Однако чаще всего этот путь упирался не в переговоры, а в попытки тайно умертвить оппонента. Причём грешили этим не только короли, но и их собственные люди. Иногда доходило до того, что из-за интриг дворов из провинции начинали бежать простолюдины.

Стоит оговориться, что отравить короля – дело ОЧЕНЬ сложное, потому что эти люди стали на своей работе настоящими параноиками. Они никогда не ездили в другие королевства, посылая туда только представителей. Но иногда королям всё-таки приходилось собираться вместе, чтобы обсудить дальнейшую политику всего Хай Рока. И для этого эльфы клана Диренни с удовольствием предоставляли остров Балфиера, где вероятность быть убитым снижалась до приемлемого уровня.

Но, тем не менее, каждое такое собрание заканчивалось тем, что того или иного знатного вельможу (очень редко – короля) находили в своей комнате задушенным, отравленным или зарезанным. Такова была бретонская политика: нет человека – нет и договора, чьего подписания ты хотел бы избежать. Порой два противоположных лагеря массово убивали друг друга, несколько лет назад была полностью вытравлена вся делегация одного из принцев Эвемора, а самого принца нашли только спустя несколько дней после завершения заседания… в деревенском туалете головой вниз.

Меня очень удивляло: зачем вообще ехать в такое опасное путешествие, которое с высокой вероятностью закончится твоей смертью. Ответ оказался прост – власть и традиции. Короли не могли доверить решение самых важных политических вопросов своим министрам, а потому, согласно сложившейся традиции, ехали туда сами. И надо отметить, что каждый бретонец (особенно придворный) весьма честолюбив, так что монархи никогда не отказывались от возможности попытаться урвать себе ещё больше влияния.

Поэтому, чтобы исключить все возможные способы Лантейи оказаться на корабле против моей воли, мне пришлось применить к доченьке моё наисильнейшее заклинание – «Опустошение». А чтобы она никуда не свалила, пока нас с Гистом нет, я попросила Леона приглядеть за бессильно валявшейся на кровати Лантейей. Уж этот-то паренёк точно меня не подведёт!

И вот, наконец, мы с Гистом сошли на берег. Было уже темно, поэтому нас сразу проводили в наши покои. Завтра, с самого утра, все знатные люди Хай Рока будут совещаться в большом зале собраний, построенным специально для таких случаев (конечно, это же куда рациональнее, чем пустить в огромную башню, стоящую полупустой почти всё время). Еда подкачала, зато покои и впрямь были королевские.

Всё в этом месте было насквозь пропитано паранойей: по коридорам ходили стражники, еду и напитки перепроверяли по сто раз (а привезённую с собой могли отравить твои же подданные), перед дверьми стояла вооружённая охрана. На следующее утро короли, королевы и знатные люди рангом пониже собрались в огромном зале заседаний.

Меня изумило то, что там не было большого общего стола, только много маленьких кругленьких столиков с несколькими креслами вокруг. Как мне объяснили, бретонцы никогда не обсуждают один вопрос все вместе, иначе вообще можно ничего не добиться. Они распределяются в своеобразные “круги по интересам”, где и вершат историю. За этими столами не ели и не пили, только вели разговоры о политике. Всё, что описывается ниже, стало возможным опубликовать только теперь, когда все участники сего повествования, кроме меня, мертвы, а решения уже давно недействительны.

Помимо основного политического курса (союзы, военная помощь и выплата дополнительных налогов Империи, которых день ото дня становилось всё больше) самым жарким вопросом того дня была судьба освободившегося места в Совете Старейшин. На днях умер один из членов Совета, представлявших Хай Рок. На его место претендовали два кандидата: один из Даггерфолла, а другой из Камлорна.

И не думайте, дорогой читатель, что это мелкая и незначительная проблема. В Хай Роке убивали и за меньшее. Получив ещё один голос в Совете Старейшин, победившее королевство получало больше возможности влиять на самые важные решения Империи.

Несмотря на то, что королевства Хай Рока считаются примерно равными по влиянию, местным фаворитом был Даггерфолл. На собрании полагали, что Камлорну изначально даже не стоило соваться в это дело. В результате почти пяти часов переговоров результат так и не был достигнут. Разумеется, всё это я знаю только из официальных источников, поскольку на заседание меня не пустили.

Хотя Даггерфолл и был в фаворитах этого заседания, король явно выглядел усталым. Оно и понятно: столько времени напряжённейших переговоров. Я ещё было видно, что стоять королю очень тяжело, во многом из-за излишнего веса. Поговаривали даже, что перед каждым приёмом пищи король принимает лекарства, улучшающие пищеварение.

А вот у Элизаны, судя по всему, настроение было хоть куда. На обеде, куда проследовали короли и королевы после активного собрания, она так и лучилась радостью. Как шептались слуги из зала, она заключила очередной выгодный для Вэйреста торговый договор с посредниками-редгардами, которые также прибыли на остров из Сентинеля, всегда бывшего союзником Даггерфолла.

Трапеза проходила в одной комнате: за круглым столом в середине зала сидели самые важные гости, а за столом большего радиуса, окружающего центральный, придворные, приехавшие играть в политику поменьше. Подали кушанья, короли сели, но к еде не приступили. Совершенно синхронно, как по команде, к столам шагнули дегустаторы.

О, эти люди были самим воплощением бретонской политики. Им было необходимо только пробовать каждое блюдо, приготовленное для короля или королевы. Однако каждый понимал весь риск этой профессии, поскольку дегустаторы в Хай Роке гибли даже чаще, чем жертвы Кнахатенского гриппа.

Но и плата была просто заоблачная: немного поднакопив, на неё легко можно было купить себе поместье с кучей слуг. Это была своеобразная цена за риск и неподкупность дегустатора. Ну а уж если дегустатор допускал гибель патрона, то и его участь была весьма незавидна. Скажу так: в искусстве пыток бретонские палачи были не менее искусны, чем в политике.

Слуги выставили на столы кушанья и напитки. Клан Диренни прекрасно справлялся с задачей приёма гостей. Разнообразию еды не было предела, и даже слуги могли найти именно то, что хотели отведать. А уж посуда была просто великолепной: серебряные тарелки, края которых украшала эльфийская вязь, глубокие и широкие золотые кубки лучших альтмерских мастеров, аккуратные ложечки и вилочки, лежащие ровно по линейке.

Каждый дегустатор тщательно испробовал блюда, приготовленные королю или королеве, а затем испил приготовленных для владык напитков. Только после этого к трапезе приступили сами власть имущие. К напиткам, уже испробованным дегустаторами, пока не притрагивались. Пока что всё шло весьма мирно, и светила мировой политики всё ещё были живы.

В общем-то, моя задача состояла только в наблюдении за состоянием здоровья венценосной королевы Элизаны, однако мне всё равно было некомфортно здесь. Я должна была, в случае чего, попытаться спасти королеву. А ещё это ощущение, как будто ты сидишь в окружении сплошных врагов, что было истиной в данном случае. Я не понимала, как все эти миледи и милорды могут сохранять улыбку, пусть даже и напускную, в этой атмосфере лжи и подозрительности.

Спустя полчаса мне перестал лезть в горло кусок от постоянного напряжения (первые двадцать минут я страстно пыталась побороть страх перед едой у меня на тарелке, пока Гист, мой личный дегустатор, услужливо не попробовал и мою порцию). Король Даггерфолла встал и торжественно поднял кубок, держа его на ладони. Все гости торжественно замолчали в ожидании речи, которая будет сказана.

– По традиции, первый кубок мы выпиваем под мои слова! Дорогие друзья, ещё раз выражаю вам свою признательность за то, что вы прибыли сюда! Я поднимаю сию чашу, как когда-то поднимал её мой отец и отец моего отца, желая мира и спокойствия Хай Року и остальным провинциям Империи! Да стоит великая Империя долго!

Никто, конечно, в его речи не поверил. Ходили слухи, что нынешний король Даггерфолла, внук безвременно почившего Лизандуса, уже много лет строил планы по очередному перевороту.

Венценосцы встали и сделали по глубокому глотку из кубков, зычно согласились с пожеланиями короля и поставили бокалы. Все, кроме говорившего. Король Даггерфолла уронил кубок и схватился за сердце. Послышался скрип плотно сжатых зубов, лицо посерело. Затем он запрокинулся и упал на спину, содрогаясь, будто в конвульсиях.