Текст книги "Глиф"
Автор книги: Антон Фарб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
– Вы увлекаетесь эзотерикой? – спросила Ника из вежливости.
– В какой-то мере, – очень серьезно, с напускной важностью ответила Марина, делая глубокую затяжку и возвращая косяк Белкину.
– Еще как увлекается, – продолжал ухмыляться Белкин. – А я – так, ходил туда девок снимать… Шухер! – вдруг запаниковал он, пряча бычок в ладони.
В комнате началось какое-то движение.
– Спокойно, – сказала Марина. – Это ученик, к маме. Он ненадолго.
– А чем ты увлекаешься? – спросила Ника, стараясь дышать свежим воздухом из приоткрытого окна. – Кроме дури и девок?
Белкин захихикал, а Марина метнула в нее откровенно злобный взгляд, но Нике было плевать. Ее вдруг начал раздражать и вонюче-сладкий дым травки, и тупой комизм происходящего, и три дня, убитых вынужденным бездельем… Раздражение требовало выхода.
– Нет, серьезно, – настойчиво повторила она. – Как вы тут проводите свободное время? Ну, тут, в провинции? – уколола она.
– По-разному, – ответила Марина, пытаясь изобразить высокомерие. Получилось не очень хорошо, так как глаза у нее уже «поплыли».
– Ну, я, например, играю в автоквест, и в страйкбол… – важно сказал Белкин. Хочешь, фотки покажу?
– Хочу, – соврала изрядно продрогшая Ника.
– Вот это я на «Сталкере», под Киевом, в прошлом году. А это открытие сезона весной. А это наш «урбан», на Крошне…
Ника вежливо кивнула. Показ фотографий с полей сражений длился добрых полчаса.
– И много вас таких, – уточнил она, – воюет?
– Прилично. Но зимой особенно не повоюешь, поэтому наша команда еще играет в автоквест. Слыхала?
– Да, – кивнула Ника, и Белкин разочарованно вздохнул. Он явно надеялся поразить Нику рассказом об игре.
– Мы на прошлой игре второе место взяли, – сообщил он. – Завтра думаем отыграться…
– Завтра? – уточнил Ника.
– Ага.
– А можно с вами? – совершенно спонтанно, и неожиданно даже для самой себя выпалила Ника.
– Конечно, – обрадовано удивился Белкин. – А ты играла когда-нибудь?
– Нет, – покачала головой Ника. – И не буду. Я хочу поснимать. Ночной город, драйв, адреналин, приключения. Может забавно получится.
– А что? Это мысль! Я с капитаном переговорю, у нас все равно одно место в машине свободно. И орги, я думаю, не буду против пиара… Это где-то напечатают?
– Еще не знаю, – честно призналась Ника, пытаясь разобраться: она напросилась просто из скуки или чтобы позлить Марину?
– В общем, так, – засуетился Белкин. – Сбор завтра, на площади, возле танка, в половину двенадцатого. Одежду – такую, чтоб не жалко. Термос с кофе я беру на себя, с тебя бутерброды. Компас, фонарик, GPS – если есть, бери, лишними не будут…
– Договорились, – сказала Ника и с трудом подавила зевок.
– По-моему, – наконец вмешалась в беседу Марина, выходя из состояния остекленения, – наша гостья устала. Вам вызвать такси, Ника?
– Если можно, – кивнула Ника, радушно улыбнувшись в ответ на змеиный взгляд Марины. Бедный, бедный Белкин…
– Я провожу, – вызвался совсем потерявший ситуативное чутье Белкин, но тут дверь в комнату мамы Марины отворилась, и оттуда вышел уже знакомый Нике парень с конским хвостиком и свежим синяком на лбу, плохо замазанным тональным кремом.
– Здравствуйте, – брякнул он, ошарашено глядя на Нику.
– Здравствуй, Роман, – сказала Ника, на секунду порывшись в памяти. – Не проводишь меня до такси?
10
На улице Рома запахнул пижонскую, совсем не греющую косуху, забросил рюкзак за плечо и сунул руки в карманы.
– А что в рюкзаке? – спросила Ника.
– Шлем.
– Мотоциклетный?
– Не, – помотал головой подросток. – Рыцарский. Хундскугель.
– Истфех?
– Угу, – Рома покосился на нее с уважением.
– А еще фотография, английский язык… Не многовато ли?
– Мои родители считают, что свободное время – главный враг подростка.
– Логично, – хмыкнула Ника, вглядываясь в темные просторы Польского Бульвара.
Такси пока видно не было, зато на детской площадке околачивалась стайка аборигенов не самого дружелюбного вида.
– Меня, кстати, Ника зовут, – представилась девушка.
– Ника Загорская? – изумился Роман. – Внучка Аркадия Львовича?
– Она самая…
– Он показывал мне ваши работы, – чуть не захлебнулся от восторга Рома. – И те, что на Балканах, и Ближний Восток, и студийки… Классно у вас получается!
– Спасибо, – сказала Ника. – А ты давно фотографией занимаешься?
– Не очень. Месяца два… Вы смотрели мой диск?
– Нет. Ты ведь его деду принес…
– Ну, в общем-то, да, но ваше мнение…
– Роман, – перебила его Ника. – Тебе не кажется, что вон та компания в песочнице как-то уж очень сильно нами интересуется?
– Да вроде нет… – пожал плечами Рома.
– А мне – кажется, – произнесла Ника твердо.
Рефлексы, отшлифованные годами работы на войне, заставили Нику сунуть руку в карман и нащупать газовый баллончик.
– Интересно, где же наше такси? – задумчиво спросила она, глядя, как от песочницы отделились три тени и начали движение в их сторону.
– Тут просто район такой, – объяснил Ромчик, – иногда в темноте трудно адрес найти. Вот таксисты и блудят…
Ага, если вызов вообще не отменили. Ну, Марина, ну, сучка…
– Драться умеешь? – поинтересовалась Ника.
– Не очень, – честно ответил Рома.
– А бегать?
– Чуть лучше… Да вы не бойтесь. У меня с собой кое-чего есть.
Он скинул с плеча рюкзак, расстегнул молнию и сунул руку в накладной карман. Там что-то металлически зазвенело.
Тени тем временем приблизились достаточно, чтобы их можно было разглядеть. Трое. Классический образчик «хомо гопус», кепка, туфли, «адидас». Мелкие какие-то, совсем еще дети. А значит – вообще без тормозов в голове. У Ники зашевелились волосы на затылке. Хорошо хоть, обувь удобная, подумала она.
– Добрый вечер, – гнусаво поздоровался один из аборигенов. – А вы не скажете, как пройти в библиотеку?
Компания дружно заржала.
– Ребята, – Рома вытащил из рюкзака велосипедную цепь. – Давайте жить дружно…
Ника мысленно чертыхнулась. Идея распылить баллончик и дать деру провалилась. Рыцарь Рома намеревался защищать прекрасную даму до последней отбитой внутренности.
– А кто это у нас такой патлатенький? – просюсюкал второй абориген, без кепки, с бритой шишковидной головой. – Неформал, а? Не туда забрел, пацан?
Такси вырулило из-за поворота, как вертолет «Хьюи» в американском боевике про Вьетнам – в самый последний момент.
– Мы сейчас уедем, – твердо сказала Ника, – а вы останетесь. Сунетесь к машине, водила вызовет подмогу. Понятно?
– Борзая, – прокомментировал бритый. – Надо воспитать.
Но тут следом за такси во двор въехал серебристый «Ниссан-патрол» (рухлядь, по меркам столицы, и вполне модный джип для местных), и санитары подворотен тут же скисли. Не иначе, местный авторитет пожаловал домой.
– Ладно, катитесь, – махнул рукой первый. – А тебя, патлатый, я запомнил. Я тебя тут уже не первый раз вижу. Ходишь-ходишь, а не здороваешься. Некрасиво.
– В следующий раз поздороваюсь, – пообещал Ромчик, прикрывая собой Нику (то есть, это он думал, что прикрывает, а на самом деле – стоял на линии распыла газа, дурачок), пока та садилась в такси.
– Ты всегда такой смелый? – спросила Ника, когда они отъехали от злополучного двора.
– Только по пятницам, – угрюмо ответил Рома.
Парня начинало трясти.
– Да уж, – сказала Ника. – Весело у вас тут…
11
Таксистов Хрущ боялся и ненавидел с позапрошлой зимы. Тогда был какой-то жидовский праздник, эти суки собрались возле кинотеатра «Октябрь» и зажигали свои факелы, а твари-таксисты поставили на крыши тачек жидовские подсвечники и устроили парад. Хрущ, Свисток, Макар, Длинный и еще пару пацанов из «гайдамаков» – местной организации юных националистов, не скины, а так, рядом, – решили устроить водилам показательную разборку. Но водилы оказались не простыми бордюрщиками, а радио-такси. Кто-то успел крикнуть в рацию «сигнал ноль», и через пять минут их слетелось – как мух на говно. Жиды разбежались, менты (горотдел, бля, через дорогу!) не торопились, и в результате Макару сломали два ребра монтировкой, Свисток получил сотряс, Длинный, падла, смылся, а Хруща так отпинали ногами, что он обоссался.
Поэтому когда падла-таксист зарулил во двор, Хрущ сразу дал отбой и придержал Свистка, который рвался в бой. Оно и понятно: неформал с косичкой уже не первый раз появлялся на районе, но все не давал повода поговорить по душам. Неформал был из мажоров, Хрущ это нутром чуял, а вот тетка с ним была странная. Наглая какая-то, вела себя так, будто ей все похер.
– Ну ладно, – сказал Хрущ и поправил кепарь, – будет и на нашей улице праздник…
– Че – ладно, че – ладно? – завелся Свисток. – Ты понял, че она сказала?
– А шо? – как всегда, туго отреагировал Макар. – Шо они, вот так и уедут?
– Тихо, бля! – велел Хрущ. – Пусть валят. Еще пересечемся, Земля – она круглая.
На глазах у всей честной кампании такси выехало со двора, освободив проход серебристому джипу.
– Не, ну ты, Хрущ, неправ! – никак не мог успокоиться Свисток.
– Это че за клиент? – спросил Хрущ у Макара, который жил в этом доме. – На джипе?
– Неместный. Первый раз вижу. Бандюк, наверное. Ну его на хер…
– У тебя сколько бабла? – уточнил Хрущ у Свистка, который насвистывал «Большие города» БИ-2 (он так всегда успокаивался).
– Нисколько! – огрызнулся Свисток. – Я ж две полторашки купил!
– И у меня пусто… – добавил Макар.
– Ясно…
Из джипа тем временем выбрался пузатенький коротышка росточка настолько маленького, что его почти не было видно за высокой машиной. Коротышка открыл заднюю дверцу и принялся рыться в багажнике.
– Не, Макар, не бандюк это, – решил Хрущ. – Манагер. Пошли, побеседуем.
Когда троица неспешным, вразвалочку, шагом приблизилась к джипу, коротышка вышел им навстречу с длинным тубусом в руке, и Хрущ осознал свою ошибку. На пузе у «манагера» висела сумка-набрюшник, вроде тех, с которыми ходят менялы на базаре, но – не совсем. Такую показывал Богдан Куренной, когда Хруща и Свистка затащили на «вышкил» в детском лагере на Корбутовке. Ну там, «в одну лаву шикуйсь!» и «строем – марш!» и прочая гайдамачья херня. В набрюшнике у Богдана лежал травмат, и доставал он его – за полсекунды, надо было только дернуть за специальный шнурок…
– Ты – Хрущ? – уточнил коротышка.
– Ну? – набычился Хрущ. В воздухе отчетливо запахло неприятностями.
– Я от Богдана.
Вот те нате, хрен в томате. Скажешь говно – вот и оно. И ведь не пошлешь…
– Слава Украине, – на всякий случай ляпнул Хрущ.
– Чего? – удивился коротышка. – А, ну да, ну да… Героям слава. Твои бойцы? – Он обвел взглядом Макара и Свистка.
Морда у него была – неприятная. Вроде и холеная, откормленная, с висящим двойным подбородком, но вся в рытвинах, как от прыщей. И пахло от коротышки странно. Сырым подвалом и тухлятиной.
– Угу.
– Денег хотите срубить по-быстрому?
– Ну?
– Держи, – коротышка протянул Хрущу тубус. – Это трафарет. А это, – он вытащил из заднего кармана джинсов пачку купюр и отслюнил пару сотенных, – на краску. Белую, только белую!
Нифига себе, подумал Хрущ, пряча бабло.
– Завтра, в два часа ночи. На синагоге. Только не с улицы, а со двора. Потом валите к драмтеатру, там я вас подберу и рассчитаюсь. По двести на брата. Нормально?
– Нормально, – выдохнул Свисток.
– Тихо, – заткнул его Хрущ. – А не кинешь?
Коротышка прищурился.
– Ты, Хрущ, совсем глупый. Точнее, конечно, не Хрущ, а Солопий Степан Назарович, верно?
Хрущ обалдел.
– Если справишься, Степан Назарович, – продолжил коротышка, – я подкину еще работу. И много. Главное – не облажайся…
12
Цепь мама спалила сразу. Видимо, Ромчик в такси плохо запихал ее в рюкзак – что было совсем неудивительно, если учесть, как его колбасило после несостоявшейся драки; плюс, к тому же, Ника предложила обменяться телефонами «на всякий случай», это тоже оказалось неслабым стрессом для подросткового организма – и в результате, едва Ромчик снял косуху, как мама вышла в коридор с велосипедной цепью в руке. То ли та торчала из кармана рюкзака, то ли звякнула внутри, то ли мама просто решила устроить регулярный досмотр на предмет припрятанного курева – было уже неважно.
– Это что? – спросила мама.
Ромчик глубоко вздохнул.
– Цепь, – сказал он.
Теперь уже мама глубоко вздохнула. Ну вот, с тоской подумал Ромчик. Истерика у мамы всегда начиналась постепенно, как разбег реактивного истребителя.
– Я вижу, что цепь. – Голос мамы дрожал от сдерживаемых децибел. Механики с флажками в ужасе разбегались от дюз, освобождая полосу.
– Мам, – попытался успокоить ее Ромчик, вполне осознавая тщету своих усилий. – Это от велика. Я ее снял, чтобы смазать.
– Ты меня совсем за дуру держишь?! – пошла на разбег мама. Задрожали стекла в контрольной башне, и зыбкое марево горячего воздуха повисло над бетоном.
– Ну мам… – подал реплику Ромчик. Это надо было просто переждать. Жалко, нельзя воткнуть наушники и врубить «Металлику»…
– Все, хватит, – вдруг очень тихо и спокойно оборвала его мама. – Ты – допрыгался. Домашний арест. Две недели. Придет отец – поговорит с тобой детально. А у меня уже просто нет сил.
Опаньки. По заключению экспертной комиссии, причиной взрыва истребителя стали неполадки в системе управления. Вот ведь… Как некстати.
– Я могу идти? – угрюмо спросил Рома.
– Уйди с глаз долой, – сказала мама, собираясь зарыдать.
Панихиду по погибшим Ромчик предпочел пропустить.
Он поднялся к себе в комнату, запер дверь на защелку – пошли все в задницу, арестантам свидания не положены! – швырнул косуху на кровать и включил монитор компа.
Торренты качали еле-еле, почты не было, зато на форуме накатали целых две страницы обсуждений новой игры. Тему открыл админ три дня назад, и сначала ее все дружно проигнорили: PBEM – play by e-mail – штука достаточно скучная, и может стать увлекательной только при очень хорошем Мастере. Фишка игры – любой может какое-то время побыть Мастером. Получалось вроде «Мафии», только интереснее. Названия у новой задумки не было, поэтому с легкой руки Клеврета (который писал на форуме под ником Джек-из-Тени) ее называли просто Игрой.
Сюжет, насколько понял Ромчик, крутился вокруг рисунков – глифовна внутриигровом сленге. По сути, это были обычные граффити, которые участники оставляли в разных местах игрового Города. Рисунки глифов вывешивались мастерами на отдельной имиджборде, с указанием времени появления и виртуального адреса (адреса были как вполне узнаваемые, житомирские, так и откровенно выдуманные). Какая команда нарисовала какой глиф – разглашать запрещалось правилами. Где команды брали образцы глифов – тоже было тайной. Можно было отмечать глифы на карте Города (очень удачный закос под Google-Maps, явно делал хороший программист) и пытаться расшифровать их значение.
В общем и целом, с точки зрения Ромчика, ничего особенно интересного в Игре не было. А из-за путаницы с Мастерами на форуме творился форменный бардак. Джек-из-Тени устроил срач с Дхампиром на тему «внутреннего круга посвященных», Анютик задалбывала всех эзотерическими значениями глифов, Бармалей тупо флудил, а сволочь Темпрос разжигал все конфликты до состояния холивара, несмотря на призывы окружающих «не кормить тролля»…
В личке было два сообщения, оба от Джека-из-Тени, то бишь, Клеврета. В первом – пространная теория насчет того, что Игра – никакая не игра, а хитро спланированная рекламная кампания пока не обнародованного продукта или события. Глифы, утверждал Клеврет, это части единого логотипа, а вся таинственность – просто способ привлечь внимание. Закончится все, предрекал конспиролог-самоучка, приездом в Житомир новой рок-группы «Карданный вал» или продажей молодежной серии дезодорантов «с запахом пота и гормонов молодого козла».
(В инете, в отличие от реальной жизни, Женька-Клеврет отличался красноречием и остроумием).
А вот вторая мессага от него была короткой. Не тратя лишних слов, Клеврет то ли умолял, то ли приказывал Ромчику встретиться с ним завтра, в понедельник, в два часа ночи у телецентра. Не больше, мать его, и не меньше.
Ромчик потеребил нижнюю губу, издав длинный вибрирующий звук, покосился на запертую дверь, потом – на балкон, и перевел взгляд на шкаф-купе. Где-то там, в его сумрачных недрах, хранился пятидесятиметровый моток веревки, десяток карабинов, «восьмерка» и альпинистская «беседка» – остатки недолгого увлечения скалолазанием в восьмом классе.
Домашний арест, говорите… Ну-ну.
«Ок, – написал Ромчик Клеврету. – Буду непременно».
13
Капитана команды «Бегущие кабаны» звали Славик, и он одевался во все военное. Бундесверовские камуфляжные штаны, желтые американские берцы, британский свитер «коммандос», советская зимняя курточка и кепка фирмы «5.11» делали его похожим скорее на мародера, чем на наемника, под которого Славик явно косил. Все впечатление портила интеллигентная физиономия Славика, на которой были написаны и десять классов, и институт с аспирантурой, и кандидатская в процессе, и сидячая работа за компом (очки Славик носил с такими диоптриями, что глаза казались огромными).
Кроме капитана Славика и Белкина, выполняющего роль штурмана, в команде было еще два человека: субтильный, со впалой грудью, мужчина лет сорока, с висячими усами и бегающими глазками, которого звали Русланом (Белкин отрекомендовал его как «нашего краеведа») и угрюмо-молчаливый здоровяк по имени Вова, явный работяга, не совсем понимающий, почему посреди ночи, вместо того, чтобы спать в своей постели, ну или на худой конец, пить водку с друзьями, он катается по городу.
Ника втиснулась между Русланом и Вовой на заднее сиденье старенького, но вполне резвого «Форд-эскорта» с прокуренным салоном, Славик сел за руль, а Белкин расположился рядом, с ноутбуком на коленях. Ровно в полночь на сайте игры появилось первое задание. Вернее, невнятная загадка про дружбу России с Японией, которая каким-то боком оказалась связана с Житомиром. Пока Славик с Белкиным вдвоем вспоминали про фонд помощи жертвам Чернобыля от потомков жертв Хиросимы, Руслан задумчиво теребил усы, а потом изрек тоном непререкаемого эксперта:
– На Музыкалку!
По дороге к району музыкальной фабрики Руслан прочитал короткую лекцию об адмирале Путятине и его роли в подписании договора о дружбе между Российской Империей и Японией, сделав (специально для Вовы) мини-экскурс в политику японского изоляционизма, прерванную эскадрой адмирала Перри.
– А при чем тут Житомир? – спросила Ника.
Тут уже все автоквестовцы стали наперебой ей объяснять, что в Житомире есть речка Путятинка (бывший Путятинский ручей), улица Путятинская, площадь Путятинская и т.д. Руслан же не преминул уточнить, что к адмиралу Путятину местная топонимика отношения, на самом деле, не имеет, а происходит, согласно его теории, от охотничьей терминологии… Ника окончательно утратила интерес. Во-первых, Руслан вызывал у нее почти физиологическую неприязнь – каждый раз, когда он на нее смотрел, его бегающие глазенки приобретали маслянистый блеск, а жестикулируя во время рассказа он то и дело клал ладонь ей на коленку.
А во-вторых, Ника в целом недолюбливала этот подвид – краеведов-краелюбов-краеложцев… Архивные крысы, с обязательной перхотью на плечах, влюбленные в родной Мухосранск и готовые уболтать каждого встречного-поперечного однообразными историями, интересными лишь им самим – эти люди искренне полагали свой Задрипинск самым лучшим местом на Земле, и совершенно искренне не подозревали, что в каждой Тьмутаракани найдется историк-любитель, готовый показать-рассказать-поведать абсолютно однотипные городские легенды и предания…
Наверное, Ника слишком много повидала таких городишек и таких экскурсоводов, чтобы обращать на них внимание.
Приехав на площадь Путятинскую (на самом деле – обычный перекресток с небольшим сквериком поблизости), Славик запросил первую подсказку, получив которую, команда выбралась из машины и занялась поисками кода. Ника же попыталась найти хоть что-нибудь достойное быть сфотографированным. Увы, две-три компашки, распивающие водку на скамейках в сквере, на эту роль не годились, и Ника щелкнула красиво подсвеченный прожектором соседней автостоянки «Институт предпринимательства и современных технологий» (в прошлом – кинотеатр «Первомайский»).
Код обнаружился возле памятника жертвам Голодомора, Славик отправил его через сайт, команда перешла на следующий уровень, получила еще одну загадку и поехала дальше. Собственно, как поняла Ника, весь автоквест сводился к разгадыванию ребусов и езде по городу в поисках кода. Задания ее интересовали мало, коды – и того меньше, а вот ночной Житомир поснимать было интересно. Она пересадила Вову между собой и Русланом, устроилась у окна, включила ночной режим и стала щелкать все подряд: угловатые силуэты девятиэтажек в спальном районе на Богунии, переделанный из заводского цеха супермаркет «Фуршет» кислотно-желтого цвета, вымазанные мазутом цистерны, застывшие на железнодорожном вокзале, разбитые сити-лайты, круглосуточные магазины с прилагающейся фауной, стаи дрыхнущих на канализационных люках собак, грязные сугробы у тротуаров, длинные вереницы такси, совершенно пустой, как после атомной войны, Старый бульвар с разбитыми фонарями, темную громаду водонапорной башни… Что-нибудь из этого могло и получиться.
За полтора часа «Бегущие кабаны» объездили город вдоль и поперек раза три (немыслимое дело для Киева или любого другого города побольше) и сожгли весь бензин. Заправиться остановились на Смолянке, возле маслозавода, на котором, как уже выяснила Ника, делали вполне приличное мороженое.
– Ну, как тебе? – возбужденно спросил Белкин. – Интересно?
– Ну… – протянула Ника. – Да, в общем, интересно…
– У нас отрыв от всех на полчаса, за бонусный код, – сообщил Белкин. Глаза у него горели азартом. – Последний уровень сделаем – и все, игра наша!
Чем-то он напоминал Нике ее бывшего бойфренда Костика – взрослого и вполне солидного на вид мужика, успешного предпринимателя, обреченного до конца дней своих оставаться Костиком, так и не превратившись в Константина Ивановича. Стоило Костику оказаться за компьютером, и он начинал с азартом подростка расстреливать террористов, крошить гоблинов и спасать мир; и делать он это мог всю ночь напролет. Для Ники это выходило за пределы банальной логики.
Вот и Белкин говорил об игре (и ведь скучной, в принципе, игре!) так, будто это был вопрос жизни и смерти.
Хотя, наверное, для этого люди и играют: создают себе препятствия, чтобы потом их преодолевать. Плеснуть адреналинчика в кровь. Ты ведь, подруга, тоже не в бухгалтеры подалась… Но, попробовав на вкус настоящего экстрима, Ника стала совершенно равнодушной к экстриму искусственному.
– Все, я понял! – выкрикнул Руслан. – Самое старое здание в Житомире – это коллегия иезуитов, на Черняховского. Поехали, код там!
А вот тут было что поснимать. От иезуитской коллегии (или, как уточнил краевед, юридики) осталась только коробка – крыша и внутренние перекрытия рухнули давным-давно – и те уже крошились от выветривания, приобретая странно-пугающие очертания. На стенах росли деревья. Их голые скелеты торчали на фоне звездного неба, как виселицы у Брейгеля-старшего. Эх, жалко света было маловато – подсветить бы фронтон юридики ярко-оранжевым, а изнутри дать рассеянно-лимонный, поиграться с контрастом, и вышла бы отличная открытка к Хеллоуину…
– Есть! – сказал Славик, спрыгивая с оконного проема. Капитан «Кабанов» был весь присыпан кирпичной пылью и измазан известью. – Есть код!
– Ну, все, – восторжествовал Белкин, дрожащими руками открывая ноут. – Мы их сделали!
Руслан подбоченился, залихватски подкрутив кончики усов, и даже Вова изобразил на лице жизнерадостную ухмылку.
– Вводи, – выдохнул Славик, вручая Белкину обрывок бумажки. Тот для пущего драматизма зажал фонарик в зубах, разгладил бумажку на бедре и начал набирать код. Вся команда «Бегущие кабаны» в едином порыве прильнула к ноуту, и Ника щелкнула вспышкой, запечатлев катарсис для стены славы Белкина.
Хотя и она сама, наверное, радовалась не меньше прочих, только не так демонстративно. Кофе у Белкина в термосе оказался растворимым, такую гадость Ника не употребляла, а потому спать хотела неимоверно. Поэтому конец игры и победа «Кабанов» для нее означали скорое свидание с теплой постелью…
– Не понял, – нахмурился Белкин. – Это еще что за фигня?
– Читай вслух! – потребовал Славик.
– «Бонусное задание. Нанесите белой краской рисунок из прикрепленного файла согласно указанным размерам в точке со следующими координатами GPS»…
– Але! – возмутился Славик. – Какой еще рисунок? Это вообще не по правилам!
– Тихо! – сказал Белкин. – Тут еще… «Команда, первой выполнившая бонусное задание, получает доступ к Большой Игре следующего сезона». Слав, ты что-нибудь слыхал про Большую Игру?
– Не-а…
– А где эта точка? – поинтересовался Руслан. – Ну-ка, глянь по карте, хотя бы приблизительно…
– О как, – сказал Белкин обалдело минуты через полторы. – Это ж площадь!
– Какая площадь?
– Ленина, блин! Соборная то есть! Прямо по центру.
– А рисунок открой?
– Фигня какая-то… Ни черта не понимаю…
Рисунок действительно был маловразумителен.
Рядом были указаны размеры: 5 на 8 метров. Однако…
– Ребят, – встряла Ника, понимая, что постель и сон снова уходят в категорию желанного, но недостижимого. – Это, между прочим, вандализм. Самовольное изменение дорожной разметки.
– Плевать! – махнул рукой Белкин. – Где мы краску-то возьмем?
– У меня есть, – подал голос Вова. – В багажнике. Я уже неделю вожу, мне крыло надо подкрасить, и бампер…
14
«Бегущие кабаны», очевидно, не единственные ринулись выполнять бонусное задание. Всего пару минут назад площадь Ленина, теперь именуемая Соборной (что было, как минимум, странно, потому что собора здесь не было и близко, а вот памятник Ильичу стоял перед обкомом партии, ныне – домом правосудия) – была пустынна и безжизненна, и ветер гонял бумажный мусор из перевернутой урны возле мрачной махины драмтеатра. И вот – на тебе. Понаехали.
Пока Славик и Белкин бегали по площади с GPS-навигатором, выискивая указанную точку и споря – центр это должен быть рисунка или его угол, на площади появились еще две команды. Одна – на могучем внедорожнике «Тойота FJ», изо всех сил пытающемся быть похожим на «Хаммер» (из него выпрыгнули два ярко выраженных бизнесмена с пузиками и две гламурного вида длинноногие блондинки). Вторая команда конкурентов, появившаяся одновременно с первой, выглядела куда более колоритно – четверо мужиков в кожаных куртках на «почти-настоящих-чопперах» с развевающимся сзади флагом, на котором был изображен таракан.
– «Мажоры» и «Ржавые тараканы», – прокомментировал Руслан. – «Счетоводы» где-то застряли…
– А почему площадь – Соборная? – невпопад спросила Ника. – Собор-то не здесь.
– В честь соборности Украины, – пояснил Руслан. – Нет, ну вот как мы теперь рисовать это будем? А, Володя?!
Славик, похоже, обсуждал тот же вопрос с капитанами других команд. Площадь же приобрела вполне оживленный вид. Девицы бегали туда и обратно, размечая асфальт, байкеры барражировали на железных конях, Белкин потрясал ноутбуком, Вова выгружал из багажника канистру с краской, а бизнесмены судорожно наматывали какую-то тряпку на монтировку, делая импровизированную кисточку.
– По-моему, – сказала Ника, – сейчас вызовут милицию. Очень уж много суеты и шума.
– Не боись, – весело ухмыльнулся Вова, захлопывая багажник. – Все будет классно!
Дорожную разметку на площади после зимы еще не обновляли, и ее было почти не видно. Густая белая краска (разбавить нечем) жирно ложилась на асфальт. Малевал один из байкеров, командовал парадом Славик, а Белкин суетился рядом, сверяясь с ноутом и давая подсказки. Остальные наблюдали, пребывая в жизнерадостном возбуждении и споря, кто теперь попадет на Большую Игру…
Ника успела пару раз исподтишка сфотографировать этот флешмоб – потом участники начали позировать, улыбаться и махать руками, и фотографировать стало неинтересно. Странный рисунок на асфальте постепенно обретал очертания. Большой крест нарисовали первым, потом байкер закончил с вензельками и приступил к мелким деталям.
В этот момент на площадь выехало два милицейских «уазика» с мигалками, но без сирен.
– Доигрались, – сказала Ника, прикидывая, куда лучше смываться.
Автоквестовцы бросились было врассыпную, но тут из-за дома правосудия выехал еще один «уазик», отрезав игроков от транспорта. Из «уазиков» повылезали здоровые парни в бронежилетах и стали угрюмо замыкать кольцо.
– Послушайте, – выкрикнул Славик, – это просто такая игра!
Но сотрудникам милиции на это было плевать. Байкеры привычно сбились в стаю, девицы запищали, «Мажоры» сразу полезли за мобильными, а менты вытащили резиновые палки и не очень вежливо, но очень убедительно предложили всем заткнуться и занять места в «уазиках», а потом «в отделении разберемся».
Наименьший энтузиазм идея вызвала у байкеров. «Мажоры» попытались тянуть время. «Кабаны», в принципе, готовы были подчиниться, и только Белкин вдруг ломанулся через площадь, увернувшись от дюжего мента, который был слишком занят разглядыванием гламурных девиц.
– Стой, дурак! – заорал Славик и тут же огреб резиновой дубинкой по бедру.
Белкин бежал, прижав ноутбук к груди, и по-женски косолапя. Видно было, что он не бегал уже давно, да и в принципе делать этого не умел. Ментам играть в догонялки было влом, и они поехали следом за ним на «уазике».
Они почти догнали его, когда из-за драмтеатра вылетел серебристый джип, подрезал «уазик», заставив его выскочить на тротуар, резко развернулся и, разогнавшись как следует, сбил Белкина.
15
Ромчику никогда прежде не доводилось бывать в ментовке, и его воображение, вскормленное отечественными сериалами и американскими боевиками, рисовало мрачную картину «обезьянника» в виде клетки, наполненной бомжами, гопниками и, почему-то, неграми. Рядом с клеткой должен был прохаживать матерый коп с дубинкой, и тарабанить этой дубинкой по прутьям решетки, а из соседнего кабинета обязательно раздаваться вопли того несчастного, из которого пьяные в стельку менты решили выбить признание.
В реальности все оказалось гораздо прозаичнее. Ромчика, Клеврета и Петьку Клименко (он же – Бармалей, заслуженный флудераст) привезли в Богунское районное отделение и завели внутрь через центральный вход. Сонный дежурный за стеклом записал что-то в толстую книгу, а потом долго и беззвучно говорил с по телефону без диска. Потом злополучную троицу вандалов отвели в коридор, усадили на деревянные откидные стульчики – точно такие стояли у них в школе, в актовом зале, и приказали ждать. ОМОНовец с автоматом на груди сел напротив и засопел заложенным носом.
Минут через десять наряд доставил еще одного задержанного – совершенно убогого на вид парня с бритой головой и дебиловатой физиономией, которая показалась Ромчику знакомой. Ну точно – это же тот самый уродец, который докапывался к ним с Никой у дома репетиторши по английскому языку… Гопник, похоже, Ромчика не узнал. Взгляд у бритоголового был испуганно-потерянный, а на скуле наливался свежий синяк.
