Текст книги "Племя вихреногих. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Аннит Охэйо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Димка вдруг усмехнулся.

– Может, в самом деле дать им чемерицы какой, чтобы сидели под кустом, а не за рабами бегали?

Асэт пожал плечами.

– Можно и так. Идей-то было много, беда в том, что ни одна не сработала.

– Ну и что тогда делать? – хмуро уже спросил Димка. – Скормить их всех Червю? Поить драфой до того, пока они не станут идиотами?

Асэт вздохнул.

– К сожалению, у всех важных задач только одно решение. Или никакого. Приходится принимать тот способ, который есть.

* * *

Вечером мальчишки собрались на вершине пирамиды. Уже давно пустой – чашу, в которой пылала какая-то жижа, сбросили вниз вслед за идолом Червя, и по склону пирамиды протянулся черный шрам копоти…

Димка, поджав ноги, смотрел на солнце, низко висящее над горами – непривычно огромное, неяркое… Зелень окружавших город джунглей в его зеленовато-золотом свете казалась необычайно сочной, чистое небо казалось затянутым зеленоватой дымкой. В ней кружило множество птиц, похожих на земных стрижей – сюда, вниз, доносились их мелодичные крики. Картина была очень красивая – если бы не душная жара, от которой он потел и в трусах, Димке даже понравилось бы здесь…

– Так что будем делать с этими гадами? – спросил он. – Вариантов, знаете, не так много. Или драфой их поить до полного идиотизма или на волю.

– Драфой не надо, – Юрка даже передернулся. – Я как представлю, что из меня так вот дурака сделают… нельзя так. Я же потом даже спать не смогу…

– А тебе их что – жалко, что ли? – удивился Борька. – Пусть помучаются. За всех рабов, над которыми они тут издевались. У нас, знаешь, на это право есть.

– Такая бесполезная вещь, как страдание, не может дать кому бы то ни было на что бы то ни было какие бы то ни было права, – вдруг печально сказал Асэт.

– Разве речь идёт о правах? – повернулся к нему Димка. – Ну да, у всех есть право. Право не страдать. Моральное. Которое может быть отозвано. Как в случае Хорунов.

– Всё же, я думаю, страдание может играть некую положительную роль, – рассудительно сказал Борька. – Например, побуждать всяких раздолбаев к соблюдению дисциплины и методичности. Собственно, так и было уже – в школе. Пусть там мы страдали и морально, – он поёжился.

– Ну, скажем, болящий зуб или живот не слишком способствуют духовному развитию, – тут же ядовито сказал Юрка.

– Страдание закаляет характер, учит терпению, учит ценить не просто наслаждение, но покой, даёт подумать о собственной глупости тем, кто не чистил зубы по утрам, прежде, чем эти самые зубы у них выдерут, – важно воздев палец, провозгласил Димка. – Разве это не духовное развитие? И душевное тоже. Наверное.

– Действительно, – хмыкнул Борька. – А боль в животе учит не жрать зеленые груши и ваще мыть руки перед едой.

Мальчишки помолчали. Димка покосился на Асэта. Глаза у него были удивительные – светло-голубые, с шершавой, удивительно… заметной радужкой, такие яркие, что казались чужими даже на красивом, покрытом светло-золотым загаром лице.

– Слушай, а как у тебя дома было? – спросил он.

Асэт вдруг отвернулся.

– Какая теперь разница? Знаешь, как я сюда попал? Не по воле этого Хозяина, Мастера или кто он там… Просто у нас начался портальный шторм.

– Что?

Асэт рывком повернулся к нему. Лицо у него сейчас было донельзя мрачное.

– А то. По всему небу открываются здоровенные дыры в какой-то другой мир, оттуда летят какие-то гигантские медузы и всех жрут, – он передернулся. – И меня бы сожрали, но подо мной вдруг тоже портал открылся. И вот я здесь.

Димку тоже передернулся. Он думал, что хуже этого черного города уже ничего не будет, что он уже видел всё плохое, что только может быть… Нет, не всё.

– Ребята, может, у нас тоже – ну, после того, как мы сюда… – начал Юрка, но Димка тут же влепил ему крепкий подзатыльник.

– Заткнись! Нельзя так даже думать. Вообще. Совсем.

– Или что? – Юрка вскочил, обиженно глядя на него.

– С ума сойдешь, – хмуро сказал Димка, глядя на него снизу вверх. – Сейчас наша задача – найти наших ребят, Серого с Тошкой и Андрюху. Ключ этот взять. Найти этого… как там его, черта… восприимца. Пройти с ним к Надиру. А оттуда – домой. Так что задачи будем решать по мере поступления. Конец. Точка. Всё.

– Ага, надо. А мы просто так тут сидим, – обиженно сказал Юрка. – Среди всего этого дерьма. Да решаем за местных, как им жить, а им это нафиг не надо…

– Мы ребят ждем, которые нам домой вернуться помогут… быть может, – хмуро сказал Димка. – А так-то – нафиг это всё, все эти местные разборки…

– Выходит, что и этот город не надо было брать? – не менее обиженно сказал вдруг Борька.

– Надо, – Димка хмуро взглянул на него. – Надо было, ребята. И надо что-то со всеми этими гадами делать, со жрецом этим, с Червем… Но потом вот – к черту, к черту! Хватит. Я царем тут быть не хочу. Мы – домой, а они пусть сами разбираются…

– И сколько нам здесь сидеть? – спросил Юрка.

– Пока ребята не вернутся, – жестко сказал Димка.

– А если никогда? – спросил Юрка уже опасно высоким голосом.

Димка прикусил губу. Думать о таком вот не хотелось – но приходилось…

– Неделю ровно будем ждать. На большее уже жратвы не хватит. Потом вернемся в Столицу. Устроим там бывших рабов. Потом снова разойдемся отрядами, искать Ключ и наших.

– Да не хочу я неделю здесь сидеть! – возмутился Юрка. – Я домой хочу. Понимаешь? Домой! И не в Столицу эту сраную, а… домой.

– А у меня дома больше нет, – зло уже сказал Асэт. – Всё, сожрали мой дом. Кончился он. Совсем.

На этом разговор угас и наступило молчание.

* * *

– А знаешь, здорово всё же, что тут вокруг стена, – сказал вдруг Юрка.

Димка кивнул. В самом деле, едва стемнело, в джунглях начался обычный тут жуткий концерт. Но сегодня он звучал ещё страшнее обычного – казалось, вокруг города собралась вся здешняя нечисть. А может, и в самом деле собралась – кто знает? В общем, мальчишка действительно был рад, что ворота в стене заперты, а на ней стоит десяток часовых. И будет стоять, сменяясь, всю ночь. Никто же не знает, где сейчас Хоруны и что они затевают…

Димка вздохнул. К вечеру небо затянули низкие, тяжелые тучи, – они и сейчас висели над головой, словно крыша, лишь на юго-западе ещё оставался просвет чистого неба. Оттуда на лохматую изнанку туч падал странноватый коричневый свет. С другой стороны, на востоке, сгущался непроглядный мрак, и там уже явственно погромыхивало. Похоже, что ночью им не миновать дождя. Такая же погода стояла и в первую их ночь в этом мире и Димку охватило вдруг странное ощущение – словно всё, что случилось с ним тут, ему просто приснилось…

Беззвучная вспышка зарницы осветила лес и Димка вдруг вздрогнул – ему показалось, что в его глубине белеет чья-то фигура. Человеческая. Или нет. Похоже, что странный вечерний гость так и не оставил их в покое…

– Страшно тут, – сказал вдруг Юрка, подсаживаясь ближе к Димке. – Я как-то первоклассником ещё шел ночью по аллее, где фонари не у тротуара стояли, а за деревьями, у забора, листва колыхалась, и за ней всё время казалось, что они движутся. И сам их свет, знаешь, такой синий, замогильный… Было страшно! Мне потом даже снилось, что я попал в какой-то странный город, где всё время идет дождь и живут ожившие электроприборы, мечтающие поработить человечество. В том числе и фонари, от света которых люди впадали в такой транс и превращались в зомбиков.

– Придумаешь тоже… – буркнул Димка. – А спотыкаться о тени – не пробовал? Когда мы ещё в доме деревянном жили, мне каждый вечер приходилось нести воду от колонки очень осторожно – о тени можно было споткнуться. Наверное, туда и упасть можно было – но на моё счастье, тонкие они были, не пролезть. А то у меня дури бы хватило…

Юрка мотнул головой.

– Нет, спотыкаться о тени не пробовал, но довольно долго думал, что тени – это свет от уличных фонарей на стене. У меня над постелью был такой причудливый подвижный узор, завораживающий и немного пугающий… А ещё я боялся упасть в отражение неба в луже. И дождя. Он пугал меня своей полной необъяснимостью – я никак не мог понять, как это с неба может падать вода. Правда, тогда мне было года три-четыре… А такие тени – они были от чего?

Димка усмехнулся.

– Фонарь станционный на железной дороге. Киловаттник. Тени были… ку-уда там китайской туши…

Юрка вздохнул.

– Мне таких фонарей и таких теней не попадалось, к сожалению… А вот лампа на длинном шнуре как-то попалась – её мотало под ветром и все тени вокруг двигались, довольно жутковато. Ещё бывало, что подходишь к фонарю – а он вдруг гаснет. Или загорается. Или идешь по двору в темноте и вдруг слышишь над головой стрекотание, как будто там огромный кузнечик сидит. Голову поднимаешь – а там лампа перегоревшая мерцает мутно-фиолетовым. Тоже было страшновато… – мальчишка широко зевнул. – Ладно, я спать.

Юрка скатился по лестнице и скрылся внутри дворца. Димка вздохнул, глядя на гаснущий закат. Хотя и знал уже, что делать этого не следует – настроение от этого портилось. И не просто так, а, так сказать, глобально. В голову начинала лезть всякая чушь о тщетности бытия – и мальчишка невольно улыбнулся, увидев, как к нему поднимается Асэт. Одному тут было уже страшновато, а идти спать в сырой склеп дворца не хотелось…

Асэт, однако, к нему не подошел, остановился возле лестницы. Вид у него был смущенный.

– Что с тобой? – встревожено спросил Димка.

Асэт вздохнул.

– Прости меня. Меня сегодня что-то понесло. Наговорил всякого, поссорил тебя с другом…

– Да фигня, мы с Юркой помирились уже… – Димка тоже смутился. – Знаешь, я всё про Льяти думаю. Я тоже наговорил ему всякого…

Асэт хмыкнул и вдруг быстро сел рядом с ним.

– Что-то ты слишком быстро передумал… почему?

– Он мне жизнь спас, – буркнул Димка. – Там, на стене. Ну, не жизнь, но без него мы тут не сидели бы… А я его… Как ты думаешь, он меня простит?

Асэт пожал плечами.

– Прощен может быть каждый, независимо от количества грехов. Главное – качество покаяния.

– Вот про это не надо, – буркнул Димка. – Я тебе ни кто-нибудь, чтобы на коленках ползать и прощение вымаливать. Если простит, то простит. Если нет… то значит нет.

Они помолчали. Джунгли зашумели под первым порывом предгрозового ветра, с востока донесся раскат грома.

– Слушай, а я вообще правильно поступил, когда выгнал его? – с сомнением спросил Димка. – Или нет?

Асэт вдруг упруго поднялся, глядя на него сверху вниз. Выражение его лица уже нельзя было разобрать в полумраке.

– Закон Чести очень прост: друзей не предают. Всё остальное – это лишь следствие из этого исходного правила.

* * *

Сашке Колтакову было страшно. По-настоящему страшно, до озноба. Это злило и бесило мальчишку, но поделать с этим он ничего, к сожалению, не мог: они уже приближались к логову Поющего Червя, и Сашка не без оснований опасался, что то, что он там увидит, отравит ему весь остаток жизни. А такая вот мысль отнюдь не поднимала настроения.

Мальчишка вздохнул и остановился – чтобы перевести дух и ещё хоть немного потянуть время. Они шли по ущелью, дно которого было завалено рухнувшими сверху разбитыми глыбами, и подниматься в самом деле было тяжело. Особенно с одной рукой. Левая рука Сашки была заключена в лубки и до сих пор нудно, надоедливо болела.

Самое противное, подумал он, что и сломал-то я её как дурак. Прикрылся от удара палкой – и привет. Надо было щит взять, но решил, дурак, что тяжело… А подниматься по этим проклятым камням со сломанной рукой – ещё более тяжело. И болит, зараза…

Правду говоря, поначалу он страшно злился на Димку – ну чего ему стоило послать сюда Борьку или Юрку, или самому пойти, наконец! Раскомандовался тут…

Но с ним в самом деле вызвались пойти четверо местных парней. Бывших рабов. Относившихся к нему очень уважительно – сейчас, в этом походе, ему ничего, можно сказать, не приходилось делать своими руками, и он начал чувствовать себя каким-то Ливингстоном, которого верные негры несут в кресле по Африке, а он только смолит себе сигару, да указывает стеком, чего сегодня открывать. Противно это было, честно говоря. Нет, местных можно, конечно, понять – без них, землян, они до сих пор ишачили бы на Хорунов безо всякой надежды на освобождение. Но он-то, Сашка, в этом почти не участвовал! Ломанулся в ворота вместе со всеми – и почти сразу получил. И не от Хоруна даже, а от какого-то раба…

Надо было сразу по башке его треснуть, мрачно подумал мальчишка. А у меня, дурака, рука не поднялась, понимаешь. А вот у него – очень даже. А вторым ударом он бы мне просто башку расколол – но кто-то из Волков прикрыл меня щитом, а ещё кто-то ткнул раба палкой в поддых и сбил с ног…

Сашка вздохнул и осмотрелся. Вокруг поднимались мрачные серые кручи. Под ними, казалось, должен лежать снег – но на самом деле здесь, в ущелье, было даже душно.

Мальчишка нахмурился. Была уже вторая половина дня – почти безветренного и очень жаркого. По небу плыли тщедушные, какие-то изношенные, мутные облака. И таким же мутным было у него настроение. Идти дальше не хотелось, но и возвращаться ни с чем было просто-напросто стыдно…

– Далеко ещё? – спросил он у Лэйната, главного из здешних парней.

Тот посмотрел на скалы, что-то прикидывая.

– Нет. Осталось шагов сто всего. Потом ЕГО будет уже видно.

Сашка ещё раз вздохнул. С одной стороны, ему хотелось идти ещё дня так три. С другой – он был всё же рад, что хотя бы надоевшая пытка ожиданием сейчас кончится. И можно будет повернуть назад, вниз, к друзьям…

– Ладно. Пошли тогда…

* * *

Выбравшись из ущелья, мальчишка удивленно замер. Здесь оно расширялось в неожиданно просторную котловину, на дне которой лежало небольшое озеро с темной, какой-то маслянистой водой. По её крутым скалистым склонам беззвучно скользили тени облаков. А перед ним… прямо перед ним…

Прямо перед ним, всего-то метрах в ста, неровный склон горы рассекала глубокая расщелина. А из неё росло, медленно, лениво извиваясь…

Больше всего это было похоже на щупальце из какой-то черной, тускло блестевшей, похожей на гудрон массы. Косо торчавшее вверх, под углом где-то в сорок пять градусов. Оно было длиной метров в двенадцать и никак не меньше метра в толщину. И явно бессмысленно изгибалось вверх или вниз, вправо или влево, неравномерно утолщалось или опадало – словно эта смола, или что там такое это было, перетекала туда-сюда внутри "щупальца", но медленно, лениво… Основание его скрывалось в тени и нельзя было увидеть, где оно смыкалось со скалой…

Сашка сглотнул. До этого мига он надеялся, что рассказы о Черве окажутся всё же досужими байками – мало ли как ветер может завывать в трещинах скал, мало ли каких виртуозно шипящих змей может в них водиться!..

Но Червь БЫЛ. Правду говоря, он ничем не походил на червя, на растение, на гриб – вообще на что-то живое. Нечто такое, для чего у мальчишки не было даже абстрактного определения, и уже поэтому пугавшее до судорог – словно вдруг ожило нечто такое, чего никак не должно было ожить…

– Вот он, – сказал Лэйнат с неизмеримой ненавистью. – Гадина…

– А как же Хоруны ему приносят… приносили жертвы? – спросил Сашка.

– Просто посылают вперед, – Лэйнат показал на каменистую осыпь, окаймлявшую озеро. – Некоторым везет, они пугаются так, что освобождаются от морока. Другие…

– А… потом? – глухо, как во сне, спросил Сашка. – У него же даже рта нет…

В самом деле, тускло блестевшая поверхность была гладкой – ни рта, ни глаз, ни даже ноздрей. ЭТО не смотрело, не дышало, не жило.

Однако же ело.

– Он к ним… склоняется, – Лэйнат передернулся. – И они к нему… прилипают. А потом… ну, как бы впитываются…

Сашку затрясло. Если бы ЭТО прикоснулось к нему – он бы просто свихнулся от ужаса. Полностью и окончательно. И к лучшему, если подумать. Ведь потом… потом…

– Раньше он маленький был, – продолжил между тем Лэйнат. – Раза в три меньше. Это Хоруны его… раскормили. В обмен на его… силу. На возможность красть волю у людей. Сделали его… идола. Червь его… ну, как бы проглотил, а потом выплюнул. Хоруны вокруг него людоедские пляски устроили – аж припадали. А потом у них гипноз появился…

– А гванг? Ну, червяк этот?

– Гванг тоже нужен. Без него ты с тем идолом можешь хоть в обнимку спать – и ничего тебе не будет, разве что свихнешься от кошмаров. Только без идола у тебя от гванга тоже одни глюки будут. Это ж только кажется, что магом, даже таким вот паршивым колдунишкой, любой дурак стать может. Нет. Даже если кто с тобой своей Силой поделится – её ещё надо постараться в себе удержать. Ну и платить за неё тоже надо, ясное дело. Вот Хоруны и… платили.

– А, – Сашка немного успокоился. Тем не менее, его душила сейчас страшная, испепеляющая ненависть – он и не представлял даже, что вообще способен на… такое.

Самих бы Хорунов скормить этому гаду, – зло подумал он. Всех до единого. Но уже сейчас он понимал, что идея эта призрачная: сами-то Хоруны к своему жуткому божку точно не пойдут, а тащить их к нему силой… Червю же всё равно, кого жрать. Совершенно всё равно…

При этой мысли мальчишка ощутил вдруг неожиданное облегчение – такое сильное, что ослабли ноги. Пронесло, подумал он. Иначе… не по-людски получилось бы, подумал он. Совсем не по-людски…

Но его ненависть к Червю запылала ещё ярче. Он всем сердцем хотел уничтожить эту гадину – только вот понимал, что и это явно невозможно: близко к ней не подойти, а стрелы из их жалких луков эта адская тварь даже не заметит. Вот если бы у них была пушка или хоть гранатомет…

Медленные движения Червя вдруг прекратились. Верхушка его замерла, повернувшись точно к Сашке. Тот вдруг почувствовал ВЗГЛЯД – физически ощутимое давление, словно кто-то уперся в лицо холодной и липкой ладонью…

Это не… явление, вдруг понял он. Не какая-то там природная аномалия. У него есть разум. Он чувствует мою ненависть и… боится? Да! Но при этом ещё и ненавидит – страшно, люто, просто за то, что я такой, какой есть…

– Он просыпается! – крикнул Лэйнат, делая какие-то странные знаки руками – наверное, охранительные, подумал вдруг Сашка. Смешно – но ощущение мерзкого липкого взгляда ослабло… – Уходим отсюда, быстрее!..

* * *

– Вот она, крепость Маахисов, – с ненавистью процедил Верасена, выглядывая из зарослей.

Максим тоже выглянул. Но ничего такого жуткого не обнаружил. Ему представлялся некий Черный Замок – с черным дымом из труб и гниющими на кольях вокруг черепами. Правду говоря, пресловутую крепость Маахисов и крепостью-то назвать было нельзя – просто круглый глиняный вал высотой в рост взрослого человека. Половину его прикрывал такой же примерно высоты крутой обрыв озера, половину – широкий, метра в четыре, ров, из которого, наверное, и брали глину для постройки. Над ним поднималась связанная из жердей сторожевая вышка высотой метров в десять и просторный помост, попутно игравший роль навеса – с него свисали какие-то циновки. Стояла крепость на просторной поляне, в том месте, где в небольшое озеро впадал бурный ручей. Но окружающий её лес – могучие деревья с красной, словно сафьян, корой, оплетенной толстыми темно-зелеными лианами и гроздьями разнокалиберных пузырей удивительно густого темно-фиолетового цвета вместо листьев – придавал местности совершенно сюрреалистический вид. Словно они оказались где-то на Венере – не современной, а той, о которой писали в старых книжках…

Он покосился на сидевшего рядом Вайми – тот, конечно, тоже высунул свою золотую физию из зарослей и сейчас буквально поедал крепость своими синющими гляделками.

– Вай, ты уже бывал здесь? – их дружеские отношения дошли уже до того, что они обращались друг к другу по таким вот сокращенным именам.

Вайми вздрогнул и повернулся к нему. Теперь уже вздрогнул Максим – глаза у Вайми были… слишком яркие. И тот страшный их взгляд было трудно забыть…

– Бывал, конечно. И не один раз. Даже тогда, когда никаких Маахисов тут ещё не было… – он отвернулся, разглядывая крепость.

Максим вздохнул. Ему хотелось подружиться с Вайми – таких необычных парней он ещё не встречал. Но что я о нем знаю? – подумал вдруг мальчишка. Внимателен, очень любопытен, обожает мечтать. Скрытен. А я очень не люблю скрытных людей, потому что хорошие вещи не скрывают. С другой стороны, родители Вайми погибли, когда ему было семь лет – ещё задолго до того, как их племя попало в Ойкумену. Было от чего стать замкнутым…

– В крепости никого нет, – вдруг сказал Верасена и с досады хватил кулаком по стволу. Максим вновь вздрогнул – для обычно сдержанного вождя Воронов такое вот поведение было… нетипично.

– Может, они все просто на охоту ушли? – немедленно предположил Вайми.

Верасена мгновенно повернулся к нему, буквально прожигая пылающим взглядом.

– Нет. Только не когда твои соседи – Хоруны.

Он задумался – и его лицо буквально почернело.

– Маахисы – не путешественники. Мы отучили их… шариться по миру, – по его лицу на миг скользнула свирепая усмешка. – Уйти они могли лишь по одной причине. Если ваши принесли им Ключ.

Максим невольно выдохнул. Услышав это, он испытал громадное, просто неземное облегчение – не только потому, что друзья живы и на воле, но и потому, что у них уже (наверное…) есть Ключ, – и, значит, сложная и безусловно смертельно опасная операция по его добыче отменяется…

– Ну и куда они пошли? – спросил он.

– В мир, – хмуро сказал Верасена. – Искать… восприимца. И знаете что? Хоруны вовсе не выслеживали нас. Они гнались за ними. Гнались за Ключом. А мы их задержали! А потом ещё потратили целую неделю, мотаясь в Безвозвратный город и обратно. Теперь у них, как минимум, неделя форы.

– Делать-то что будем? – спросил Максим. Мысль, что за его друзьями гонится самое злодейское во всей Ойкумене племя… не радовала. Честно говоря, она пугала до чертиков.

– Сегодня – уже ничего, – Верасена взглянул на позолоченные закатом верхушки деревьев. – Пошли в крепость. Ночевать будем там.

* * *

Выбравшись из зарослей, они осторожно вышли ко рву. В самом деле, глубиной в рост взрослого мужчины и шириной метра в четыре. С роскошной, черной, жирной грязью на дне. Всякой фигней вроде ворот или там подъемного моста Маахисы не озаботились – на валу был вбит толстый кол, здесь, по эту сторону рва ещё один, а между них, очевидно, когда-то была натянута веревка. Как говорится, и дешево, и сердито. Достаточно развязать один узел, потянуть – и всё, пути в крепость просто не останется. Разве что форсировать грязевой ров и потом лезть на крутой глинистый склон в два человеческих роста…

Максим окинул взглядом укрепление. Крепость была больше, чем показалось ему на первый взгляд – круглый вал диаметром метров в двадцать. Он попробовал прикинуть объем строительных работ. По всему выходило, что Маахисы в буквальном смысле перелопатили несколько сот тонн плотной глины. Такой труд невольно внушал уважение…

Перебраться через ров оказалось почти просто – предусмотрительный Верасена, верно, ожидавший чего-то подобного, размотал прихваченную в Безвозвратном Городе веревку, сделал петлю и набросил её на торчавший на валу кол. После чего привязал к колу на этой стороне рва другой конец веревки. Перелезть по ней через ров оказалось нетрудно – уж с физкультурой-то у Максима всегда было отлично, ну а об Вайми и Воронах и вовсе не стоило говорить…

Поднявшись на вал, мальчишка осмотрелся. Внутри крепости оказалось… уютно. Двор покрыт густой низкой травой, посреди неё поднимался высокий, метра в три, помост, завешанный самодельного вида циновками. Перед ним был внушительный очаг, в котором сейчас остался лишь размытый дождями пепел. За навесом стояло некое сооружение, очень похожее на коптильню. На другой стороне от "входа" поднималась сторожевая вышка. Её соорудили прямо на валу, чтобы с неё заодно можно было сигать в озеро, как догадался Максим. С другой стороны от коптильни стоял плетеный сарайчик, в котором, судя по запаху, хранилась копченая рыба. Прямо на валу стояли корзины с какими-то плодами, уже давно сгнившими – они превратились в зеленоватую массу, пахнущую, почему-то, лошадиным навозом. Вороны тут же побросали их в ров, потом, скатившись с вала, осмотрели крепость. Под навесом не нашлось ничего, кроме кучи явно самодельных подушек, а вот в сарайчике и впрямь был запас круто закопченной рыбы. Максим подумал, что в такой вот жаре она наверняка протухла… но Вайми тут же начал деловито жрать её, а к нему присоединились и другие. Рыба оказалась с душком – но после водянистых лесных плодов вкус её показался мальчишке потрясающим…

– Ночуем здесь, завтра утром выходим, – решил Верасена.

* * *

Но выйти утром, естественно, не получилось. С ночи зарядил нудный дождь, по небу ползли низкие рваные облака. Тяжелые потоки теплой воды рушились на прогретую землю и лес затянуло туманом. К тому же, рыба у Маахисов оказалась второй свежести – проще говоря, тухлая, и всё племя Воронов с ночи же мучилось животами. Один Вайми, видимо, привычный к такой вот еде, был свеж, как огурчик. Но и он весь день пролежал под навесом, положив голову на руки и глядя на дождь. Здесь, в безопасном месте, его охватила полная, до лени, расслабленность – вместе с приступом меланхолии. Вполне, впрочем, объяснимым: после заката он удрал в лес и полночи провел там, выслеживая возможно подбиравшихся к ним Хорунов. Дождь без грозы ночью – самая удобная погода, чтобы незаметно подобраться к кому-то, объяснил он с явным знанием дела.

Впрочем, Максим подозревал, что данный подвиг героизма Вайми совершил вовсе не из бескорыстной любви к мирному сну Воронов: он заметил за ним странную любовь к темноте, туману и непогоде. Стоило им всем объединиться – и Астер отправлялся в лес, видимо, просто удовольствия ради. По мнению Максима, он был слегка повернутым. Или даже не слегка – по дороге сюда Вайми рассказал ему, как упорно лез в грозу на самое высокое дерево, чтобы посмотреть, как выглядит молния с расстояния вытянутой руки. В конце концов его мечта сбылась – в итоге он очнулся на другом краю мира, но, по его мнению, оно того стоило…

Лишь к вечеру дождь прекратился и первые рассеянные лучи солнца пробились сквозь тучи, осветив склонившиеся под тяжестью мокрой листвы стволы деревьев. Вайми, очнувшись, наконец, от меланхолии, взобрался на сторожевую вышку и сел там, глазея на окружающий пейзаж. Максим, плюнув на скромность, поднялся к нему. Вайми покосился на него вполне насмешливо, но возмущаться не стал, хотя здесь, наверху, оказалось тесновато, да и хлипкая вышка ощутимо потрескивала под тяжестью двух здоровых парней…

Какое-то время они молчали, сонно осматриваясь. Вся зелень вокруг влажно блестела, отовсюду доносился шум текущей воды. Над смоляной гладью озера поднимался туман. Низко над головой плыли растрепанные рыжеватые тучи. Верхушки колоссальных крон золотились на солнце, но здесь, внизу, царил мягкий, удивительно приятный свет. И таким же приятным был воздух – очень теплый, влажный, мягкий, пахнущий сырыми цветами…

Максим изо всех сил вдохнул его, потом покосился на Вайми. Сейчас тот смотрел в сторону и он видел лишь его тяжелые блестящие черные волосы, доходившие до спины.

– Слушай, а тебе не тяжело всё время ходить с такой гривой? – спросил он.

Вайми лишь хмыкнул, даже не обернувшись.

– Никогда в жизни не стригся. Это то же самое, что себе уши обрезать.

– И тебя никогда за лохмы не таскали?

Вайми хихикнул, так и не обернувшись.

– Таскали. Но обычно я, – он помолчал и вдруг вздохнул. – Знаешь, я лет до пятнадцати считал, что Найуо – это беспощадное, безгранично жестокое существо, которое даже за косу не дернешь – тут же ухи оборвет. Зато потом…

– Девчонки в последнее время вообще меняются, – философски заметил Максим. – На вид всё вроде бы такое же, а посмотришь – сердце почему-то заходится…

Вайми вдруг хихикнул, и, не оборачиваясь, показал ему довольно-таки грязную ладонь.

– Отчего пять пальцев, а не шесть? И почему это красиво?

– Не знаю, – буркнул мальчишка.

Они вновь замолчали. Максим никак не мог понять своих чувств к Астеру. С одной стороны, тот явно не был обделен силой воли – мог полчаса провисеть на одной руке, а на чистой физической форме такое не проделать, это Максим хорошо уже знал и по своему спортивному опыту. С другой – вел себя как испорченный ребенок. Или…

– Слушай, а тебе самому не противно? – вдруг спросил он. – Я же вижу, что ты просто придуриваешься со всеми этими древними табу, дурацкими выходками этими… Зачем?

Вайми лишь пожал плечами.

– Добродетель всегда подозрительна, порок же не вызывает желания смотреть вглубь. А я не люблю, когда в меня смотрят.

– А… смотрели?

– Смотрели, – Вайми, наконец, повернулся к нему. Физия у него была хмурая.

– Маги?

– Угу.

– Слушай, а как можно стать… ну, магом? – момент был точно не самый подходящий, но другого могло и не представиться, на ногах, в лесу, не слишком-то поговоришь…

– Я не знаю, – я ж тебе не маг, – буркнул Вайми. Потом смущенно покосился на мальчишку и всё же добавил: – Просто вот так, по желанию, магом стать нельзя. Нужны способности. Это во-первых. Во-вторых, их нужно ещё пробудить, а это ой как не просто…

– Надо много учиться?

Вайми насмешливо взглянул на него.

– И это. Но ещё нужны… всякие штуки. Магические.

– Кровь девственного дракона и другие сильно магические ингредиенты? – насмешливо предположил Максим. – А они вообще здесь есть?

Вайми лишь пожал плечами.

– Могут существовать. Это тайна же. Магам, знаешь, конкуренты не особо тут нужны.

– А если… ну, какой-нибудь король местный помирает? – предположил Максим. – И его ну вот никак не спасти, если не сделать болящего… ну, магом Жизни, например.

Вайми лишь хмыкнул.

– Это, знаешь, тоже не всегда возможно до исцеления. Особенно если этот король головой поехал. Особенно в форме особо запущенной лени. Такое тоже, знаешь, бывает. Только вот лень – не самое худшее ещё. Магия – это ведь ещё и сила. Если кто-то считает, что он тут главная власть, и ещё и крыша поехала на почве власти… это большая проблема. Потому что вместо помирающего ленивого короля-самодура можно получить непомирающего короля-тирана или даже короля-демона. А всё из-за добрых намерений – которыми вымощена дорога известно куда.

– А всё же?

Вайми вновь покосился на него – и вдруг ловко развернулся, свесив вниз ногу. Физия у него была… предвкушающая.

– Слушай, я могу рассказать. Ничего такого там нет. И никаких клятв с меня не брали – ни страшных, никаких. Но в обмен…

– Что?

Вайми ухмыльнулся.

– В обмен ты расскажешь мне о своём мире. Нормально, подробно. Как работают ваши машины, всё такое…

Максим пожал плечами.

– Идет.

– Итак, обещание было дано, – сообщил Вайми. – Я запомню. Что же до меня… – он задумался. – Знаешь, там, снаружи, за Завесой – далеко не рай. Я был там в рабстве. Довольно долго, на самом-то деле. И было там… по-всякому. Иногда – слишком плохо, иногда… слишком хорошо.