Текст книги "Племя вихреногих. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Аннит Охэйо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава Пятая: И вновь продолжается бой…

Труба поёт армейская,

Труба поёт армейская,

А в пионерском лагере ещё ребята спят.

Им снятся приключения,

Погони, наступления,

Им снятся сабли острые и воинский парад.

По коням, ребята,

В погоню, ребята!

Для подвигов геройских мальчишки рождены.

Оружием солдата,

Оружием солдата,

Оружием, оружием мы все владеть должны!

Труба поёт армейская,

И горны пионерские

С трубой перекликаются, зовут ребят в поход.

Так закаляйся смолоду,

Чтоб холода, и голода,

И пули не страшился ты, когда беда придёт.

Труба поёт армейская,

Призывная, гвардейская,

Встает над мирной Родиной торжественно рассвет!

Поет труба о мужестве,

О боевом содружестве,

И лучше этой музыки для пионера нет!

Игорь Дик

Сдохнуть можно от этого похода, решил Антон Овчинников, присаживаясь по нужде. Изматывающий дневной переход уже закончился – вместе с самим днем. Солнце заходило, между темными громадами стволов, в вечном здешнем тумане, висело совершенно неземное фиолетовое марево. Словно в каком-то совсем другом мире, подумал Антон. А, черт, это же другой мир и есть…

Мальчишка помотал головой, словно загнанная лошадь. Он не представлял даже, какой сейчас день бегства – всё слилось в один бесконечный кошмар. Хорошо ещё, что ночью в этом жутком лесу идти было вообще нельзя – приходилось забираться на деревья. Там, кое-как соорудив себе гнездо из веток и перекусив собранной по дороге фигней, Антон тут же проваливался в тяжелый сон. Но и в нем перед глазами крутились бесконечные ветки, упавшие стволы, кучи гниющих листьев, бочажины, ямы, и сон не приносил облегчения…

Днем же мальчишке казалось, что они всё время пробираются по кругу, а то и вовсе стоят на месте – ориентироваться здесь он не мог и не представлял, как Файму находит тут дорогу и находит ли вообще…

Покончив со своими делами, Антон поднялся – и вздрогнул, увидев совсем незнакомого парня, стоявшего буквально в трех шагах. Очень, очень странного парня – с совсем белой кожей и тяжелой гривой прямых черных волос, украшенных массой вплетенных в них ниток радужных бус. Он рассматривал его пристально и… безразлично. Словно смотрел на жука или на попавшийся под ногу камень – и от этого безразличного взгляда становилось не по себе…

– Ты кто? – спросил Антон. Вокруг царила странная тишина – словно весь их отряд уже заснул, но ведь так просто не могло быть…

– Никто, – ответил незнакомец, и мальчишка вдруг вздрогнул – это был его собственный голос…

* * *

Наверное, я просто рехнулся, – решил Антон, всё ещё разглядывая странного парня. Ему тоже вряд ли было больше лет пятнадцати – рослый, мускулистый… одет лишь в какой-то пёстрый платок, небрежно повязанный вокруг бедер. И лицо вполне красивое, – четкие черные брови, длинные глаза, короткий, закругленный нос, дважды изогнутые, как лук, губы, высокие скулы… Только вот цвет этих глаз никак не удавалось разглядеть – они казались то зелеными, то синими, а то и вовсе вспыхивали холодным серебристым блеском…

Антон наконец понял, почему этот парень сразу показался ему странным – он был чистый, такой чистый, словно только что вышел из ванной. Ни листика, ни былинки в волосах, никаких царапин на коже – словно где-то тут за деревом есть дверь в уютный дом, и парень вышел прямо из неё…

– Откуда ты здесь? – спросил он.

– А разве это важно? – спросил парень. Он весь казался каким-то… ненастоящим. Словно вырезали картинку из журнала и наклеили на фотографию. Вроде бы и тот же человек – но сразу понимаешь, что нет… – Нет, важно другое. Чего ты хочешь?

– А разве не видно? – хмыкнул Антон. – Вымыться как следует, сожрать килограмм горячей тушенки и спать минимум сутки.

– Да это-то понятно, – парень мотнул головой. Тяжелая масса волос тоже мотнулась, хлестнув его по лицу. Но он даже ухом не повел… – Ты чего вообще хочешь?

– Домой вернуться, – буркнул Антон. Ему казалось, что он говорит не то с самим собой, не то с галлюцинацией.

– И это тоже… мимолетное, – хмыкнул парень. – Вот, представь: ты уже дома, на диване, возле блюда с плюшками. Чего бы ты хотел? Вообще? По жизни, так сказать?

Антон пожал плечами.

– Ну, журналистом стать, как отец.

– Разве?

– Ну, дипломатом, в ООН заседать… – Антон и сам понимал, что мечта эта… призрачная. До поступления в МГИМО ему было как до Пекина раком.

– И ты прямо по ночам обо всем этом мечтаешь? – вдруг ехидно спросил парень.

– Ну… – Антон смутился. О своих ночных мечтах он не стал бы рассказывать даже лучшим друзьям – но когда говоришь с галлюцинацией… – На остров тропический попасть, – наконец выпалил он. – Где… ну, одни девчонки. В нибезчего. И я у них один парень. И они меня на руках прямо носят. И…

– А в самом деле, хочешь на такой остров? – спросил странный гость.

– Ну, хочу, – буркнул Антон. После такого признания отпираться было уже глупо. – И что?

– А то, что я могу тебя туда отправить. Прямо вот сейчас.

– И что мне надо для этого сделать? – с внезапным подозрением спросил мальчишка. В школе желающих выполнить самое заветное желание тоже хватало – но когда доходило до способа, несчастный желающий слышал "подойди к зеркалу и дай себе три раза по морде!" или даже "залезь в унитаз и спусти воду, лох!" И злорадный смех.

Но парень просто протянул ладонь.

– Возьми меня за руку. И всё.

Антон с сомнением посмотрел на неё. Рука как рука – узкая, сильная, очень правильная ладонь, но такая светлокожая, что, казалось, светилась в полумраке собственным, призрачным, обманным, ничего не освещающим светом… И ногти на ней коротко, совсем не по-местному подрезаны…

– А в обмен что? – вдруг спросил он. Такой вот аукцион невиданной щедрости показался ему… подозрительным.

– А ничего, – парень усмехнулся. – Я тебе помочь просто хочу. Ты же ни за что тут пропадаешь. А я, знаешь, тоже не каменный, чтобы на такое вот смотреть.

Антон уже протянул ему руку… и лишь в последний миг опомнился.

– А остальные как? Серый с Андрюхой?

Парень вздохнул.

– А никак. Я помочь могу лишь одному человеку за раз. И то, лишь если он сам так решил.

– То есть, мне их тут бросить? – обиженно спросил Антон.

Парень улыбнулся… как-то странно.

– Ну вот, ты сам это мне сказал…

– Да иди ты… – обиделся Антон.

Парень вздохнул и сел на корточки, глядя на него снизу вверх. Даже как-то печально.

– Добрый ты, знаешь… Ты-то их друзьями считаешь – а они тебя? Андрей, например, завидовал тебе за то, что ты в новой квартире живешь, а он в развалюхе. И желал тебе пожара, а то и чего куда как похуже… Серый тебя вообще за клоуна держит. А ты к ним со всей душой…

– Да иди ты… – разговор перестал мальчишке нравится. Но странный гость только лишь хмыкнул.

– Я-то пойду – а ты, дорогой, здесь останешься. В этом лесу. В этом мире. Навечно. И ничего хорошего тебя тут не ждет. Дней так через несколько попадешь ты в рабство к Хорунам. Свободной воли лишишься. И будешь ишачить на них весь остаток вечности. Голый, вечно грязный, в синяках… Жрать будешь одну тухлую кашу. И каждый урод там будет об тебя ноги вытирать. И не в переносном даже смысле.

Антон вздрогнул. Именно об этом он и думал бесконечными здешними ночами. И такое вот будущее казалось ему очень даже вероятным…

– И ребята тоже? – беспомощно спросил он.

Парень вздохнул.

– Да. Маахисы у вас Ключ скоро отберут, да и бросят, нужны вы тут им… А Хоруны вот подберут.

Антон поёжился. Правду говоря, думал он и об этом… Но бросить друзей – такое у него просто в голове не укладывалось. Никак. Совсем.

– Пусть… подбирают, – пробормотал он. – Всё лучше, чем потом всю вечность предательской гнидой себя чувствовать.

Парень упруго поднялся, глядя на него с явной жалостью.

– Дурак ты, – с сожалением сказал он. – Я, знаешь, второй раз не предлагаю. Потом кровавыми слезами будешь плакать, локти себе начнешь кусать – да только будет поздно…

– Да иди ты… – в третий уже раз повторил Антон.

Парень нахмурился. Этот ответ точно пришелся ему не по нраву.

– Я к тебе со всей душой, – а ты, значит, меня посылаешь? – процедил он. – Ну, не обессудь тогда. Вспомнишь ещё, когда Хоруны тебя в говно башкой начнут макать, вместе с дружками твоими…

– Ах ты гад!.. – Антон нагнулся, чтобы подобрать копьё.

Когда он выпрямился, перед ним никого не было.

* * *

– Цыть! – Файму подняла руку ладонью вперед, давая приказ остановиться, и Антон тут же замер, нагнувшись, упершись руками в колени. Впереди кто-то есть, понял он. Вряд ли Хоруны – они вроде как ещё тащились где-то сзади – но тут, в этом диком лесу, быть никого не должно…

Тот вечерний разговор не пойми с кем не шел у мальчишки из головы. Во сне он вновь и вновь протягивал странному гостю руку – и за миг до пожатия просыпался в ужасе. Интересно, что будет, если не проснусь… – подумал он, и тут же недовольно помотал головой. Бесконечное бегство через лес довело его до изнеможения – но лучше уж так, чем на самом деле угодить в рабство к уродам… Хорошо ещё, что Файму всё же прокладывала путь – в конце концов, они выбрались из западного в северный лес и здесь стало полегче – относительно. Стало посветлее, сырой душный воздух не давил так на грудь. Но и этого Антон уже почти не заметил. Почти все его силы уходили на то, чтобы заставить себя передвигать руки и ноги, и на что-то другое их уже не оставалось. Маахисам этот поход тоже дался нелегко – они исхудали, под гладкой кожей проступили жилы и мускулы. Но свирепое упрямство Файму всё же принесло плоды – даже пресловутые змееволки их не догнали, к громадному облегчению мальчишки. Самих Хорунов тоже пока видно не было – хотя он и знал, что они, отнюдь не с меньшим упрямством, тянутся где-то позади…

Бродяги, вопреки прозвищу, привыкшие всё же к относительно оседлой жизни, ещё в начале пути начали ныть – но Маахисы отнюдь излишним гуманизмом не страдали, пресекая жалобы затрещинами. С любым другим здешним племенем такой трюк не прошел бы, но вояками Бродяги были никакими. Даже Юока. В бою даже против самой последней девчонки Маахисов он, несмотря на все свои в целом неплохие качества, продержался бы примерно полсекунды, так что всё это сходило им с рук. Потихоньку Бродяги втянулись и перестали скулить, но, всё равно, именно они тормозили весь отряд. Антону, совершенно не к месту, вспоминался тот дурацкий сон, где он защищал почти таких же ребят от каких-то жутких слепых тварей – и это совсем ему не нравилось, он уже понимал, что в этом мире и сон может обернуться явью…

Файму между тем махнула рукой вправо. Отряд беззвучно скатился со звериной тропы в заросли. Навстречу кто-то идет, понял Антон. И явно не один – иначе Файму не стала бы прятаться, а сама допросила бы путника. Наверняка, какое-то племя… вот весело-то будет, если Хоруны нас обогнали…

От усталости он задремал и очнулся лишь услышав шум шагов. По тропе шел целый отряд, шел, ничуть не скрываясь. Мальчишка осторожно выглянул из зарослей…

И замер. По тропе, уверенно и деловито, шел отряд парней, совсем не похожих на Хорунов – кожаные куртки, кожаные штаны, сапоги… В руках парни держали короткие тяжелые копья и длинные луки, из колчанов за спиной торчали оперения стрел. Антон без особого труда узнал приснопамятных Нурнов. Шагавший впереди высокий парень в сапогах со смешными цветными кисточками и широким, нагловатым лицом был, конечно, Йэррой, их вождем. А рядом с ним… рядом с ним…

Антон выскочил из зарослей раньше, чем успел осознать это.

– Эдик!

* * *

Мальчишки замерли, ошалело глядя друг на друга. Но тут же из зарослей полезли Маахисы, и Нурны отпрянули, ощетинившись копьями. Антон как-то вдруг осознал, что стоит между двумя готовыми к бою отрядами – но это почти его не трогало. Одежда мальчишки за время этого жуткого побега пришла в полную негодность, так что сейчас на нем были лишь кеды и юбочка из нанизанных на гибкий стебель листьев. Наряд, конечно, очень легкий, не обременяющий – но свои функции он выполнял с очевидным трудом, и Антон боялся, что сейчас он просто свалится. Его друзья, впрочем, выглядели ничуть не лучше – а на груди у Серого вдобавок ещё и болтались светящиеся бусы! Неудивительно, что глаза у Эдика натурально полезли на лоб…

– Макс с Сашкой где? – между тем спросил Сергей.

Эдик мотнул головой, и, наконец, опомнился. Сейчас он тоже был голый по пояс, и уже ничуть не походил на хомяка. Ему все эти бесконечные походы пошли лишь на пользу – жир сошел еще не весь, но под ним уже проступали твердые мускулы. И становилось видно, что Эдик вообще-то не "жиртрест", а очень крепкий парень, обижать которого не следует…

– Макс с Воронами вас пошел спасать, – Эдик откровенно пялился на Файму. Она, конечно, тоже похудела – но это придало ей ещё более… впечатляющий вид. – А Сашка в Столицу двинул, Волков на войну с Хорунами поднимать.

– Поздно уже поднимать, они за нами тащатся, – буркнул Сергей.

– С рабами? – лицо у Йэрры стало странно напряженное.

– Вроде нет.

– Тогда потолкуем, – на лице Йэрры расцвела не очень приятная усмешка. – У них перед нами должок… А это ещё кто? – он показал на некстати полезших из зарослей Бродяг. Должно быть, одним им там стало страшно…

– В лесу на них наткнулись, – дипломатично ответила Файму, глядя на Бродяг. Весь её вид возвещал о немедленной и ужасной погибели всем, кто решит распустить тут язык.

– А, – но дураком Йэрра тоже не был и без труда сделал вполне очевидные выводы. – Бродяги, что ли? Они ж вроде где-то южнее живут. И, говорят, – на лицо его вернулась хищная усмешка, – что есть у них такая Флейта…

– Да нету давно никакой Флейты! – возмущенно заявил Найу. – Она же деревянная была. За три тыщи лет давно в труху распалась, – к счастью, дураком он тоже не был и углубляться в дальнейшие подробности не стал.

– Жаль, – Йэрра вздохнул, но, вроде бы, признал справедливость этого заявления. – А это что за цацки? – он показал острием копья на висевший на груди Серого Ключ.

Вот же блин, – подумал Антон. Но штаны Серого тоже приказали долго жить, вместе с карманами, а о встрече с алчными Нурнами никто, понятно, тут не думал…

– Маахисы подарили, – не моргнув глазом, соврал Серый. – У них же тоже бусы.

– Ну-ну, – Йэрра окинул взглядом Маахисов. Бус на них и в самом деле хватало – только вот таких светящихся не было…

– А тебе бусы – или Хорунов побить? – нашелся Антон.

– И того, и другого, и можно всё сразу, – Йэрра вновь усмехнулся и Антон вспомнил, что он, вообще-то, бандит…

Мальчишка поёжился. Будь они здесь одни – всё наверняка кончилось бы экспроприацией, но за ними стояли Маахисы – и жутковатые их косы-копья явно не располагали Нурнов к оптимизму…

– Дальше не пойдем, – решила между тем Файму. – Устроим Хорунам засаду. Вы не против?..

* * *

– Вот оно, выходит, что… – протянул Сергей, когда Эдик закончил свой рассказ. – Куниц, выходит, не тревожь, к Виксенам не ходи, сиди на попе ровно, да манную кашку кушай, не то попке твоей будет бо-бо…

Ему никто не ответил. Рассказ Эдика о шамане ошарашил тут всех. Антону страшно хотелось взять этого засранца за шкирку и долго-долго бить мордой об стол – пока не объяснит всё толком или не признается, что всё наврал. Но, увы, он понимал, что надежды на это призрачны. Даже если выйдет найти потайную землянку – мимо оборотней всё равно не пройдешь… Но с белолицым, выходит, был вовсе не глюк – и от этой мысли мальчишку начинало потряхивать. Я ведь почти пожал ему руку, с ужасом подумал он. Ещё миг бы – и черт знает, где бы я оказался, но точно не на острове с обнаженными девами…

– А нам-то делать что? – между тем спросил Андрей. – Ну, после того, как Хорунов побьем, ясное дело? Не идти же к этим Виксенам жить, в самом-то деле?

– Сперва надо Хорунов побить, – мрачно ответил Сергей. – Даже если тварей своих они сюда не притащили, их наверняка десятка три. А Маахисов с Нурнами – тридцать пять всего. И вояки они – непонятно какие, мы ж ни тех, ни других в деле почитай что и не видели. Бродяг, понятно, можно и вовсе не считать…

– Файму с Йэррой наверняка что-нибудь придумают, – оптимистично предположил Андрей. – Они, знаешь, тут не первый век живут.

Антон посмотрел на упомянутую парочку. Они сидели отдельно ото всех, у костра. О чем говорили, отсюда слышно не было, но Файму то и дело то поправляла волосы, то словно невзначай вытягивала ногу – а Йэрра то краснел, то бледнел, не умея ни сесть, ни повернуться – в общем, показывал себя круглым дураком. Да уж, усмехнулся мальчишка. Какие там планы!.. Того и гляди, на ёлку полезет цветы собирать…

– А правда, ребята, что нам делать-то? – спросил Антон. – Завтра утром наверняка уже всё и решится. Тут, по крайней мере. Хорунам наверняка пипец придет – они ж тоже все вымотались, и даже не знают, что их тут целое новое племя караулит. А потом-то что?

– А что? – удивился Сергей. – Двинем в Столицу. У Сашки наверняка ж ни черта не вышло – сидит уже, поди, на каком-нибудь острове и фиги с пальмы сшибает…

– Там же ещё Димка с Юркой и Борькой остался, – напомнил Антон. – Вместе-то они что-нибудь придумают…

– Может, – Сергей вздохнул. – А может, и нет. В любом случае, надо там порядок наводить. Не дело, что девчонка всем рулит…

– А что с тем, что шаман рассказал, делать? С этим хреном в ступе, который весь этот мир вроде создал?

– Хрена прямо в ступе истолчем… – Серый даже не улыбнулся. Он потрогал висевший на груди Ключ и нахмурился. – Знаете, ребята, штука эта не то, чтобы жжется, но напоминает, что не про меня она… Надо… ну, того искать, для кого она предназначена. А то со мной что-то неладное творится…

– Вот-вот, – сказал Антон. – Злой ты стал. На Маахисов наехал, устроил мордобой. Наговорил им всякого… Матвея вон, чуть мехом внутрь не вывернул. Найу вообще так напугал, что он чуть до смерти не описялся…

– Наверное, – Сергей нахмурился. – Хотя, знаешь, ребята тут такие, что хочется вообще всех по башке бить, за их глупость. Кто понты дурацкие кидает, кто просто пользуется тем, что некому по шапке дать, – он покосился на Файму, благосклонно внимавшую Йэрре. Вел тот тебя, надо сказать, нетипично – размахивал руками и что-то с жаром говорил. Бедняга, усмехнулся Антон. Скоро стихи начнет писать…

– Может, Ключ укажет на того, кто… ну, кому он подходит? – предположил Андрей.

– Может, – Серый вздохнул. – Но пока что ни фига не указывает.

– А правда, что нам с ним делать-то? – спросил Антон. – Каждому встречному предлагать примерить? Так вон – Йэрра уже есть. Спасибо скажет и пойдет.

– А может, ему и подойдет? – хмыкнул Андрей.

– Ага. Придет он к этому Надиру и так мир переделает, что будет тут сплошная воровская малина.

Сказав это, Антон вдруг сам испугался. А вдруг и в самом деле так? И Ключ в самом деле подойдет как раз Йэрре, или даже этому Мэцеё, вождю Хорунов? Вот повеселимся тогда…

Он ошалело помотал головой. Нет, нет, так не может быть! Наверняка, настоящий владелец Ключа – какой-нибудь славный, мечтательный мальчишка, который очень хочет вернуться домой и вообще сделать всем хорошо. Сидит, небось, сейчас где-нибудь в Столице, смотрит на небо и не подозревает даже, что ему суждено изменить мир…

Вдруг Антону показалось, что он уже видел этого мальчишку, и он даже зажмурился, пытаясь вспомнить…

– Эй, что с тобой? – сразу же встревожился Андрей. – Мошка в глаз попала?

– Нет, – буркнул недовольно Антон. Мысль уже ускользнула – а ведь он, кажется, уже почти вспомнил!.. – Просто мне вдруг показалось…

– Что? – с искренним интересом спросил Серый.

– Что я владельца Ключа уже видел… раньше, – буркнул Антон.

– И где? – с не меньшим интересом спросил Андрей.

– В Столице.

– А пользы? Мы ж туда и идем. Вот если б он жил где-то в пещере, в северных горах…

– А ты в самом деле хотел бы, чтобы так оказалось? – тоже с интересом спросил Серый.

– Ты что, я дурак разве? – Андрей аж обиделся. – Мне и так до смерти надоело по лесам здешним шастать.

А я бы хотел, – вдруг с удивлением понял Антон. По здешним лесам шастать, конечно, невесело – но как-то не хочется мне идти в Столицу… Там наверняка будет скандал, разборки с этой "Аллой Сергеевной" – а мне не шибко-то охота в них участвовать. Только вот вариантов как-то нет. Не идти же в самом деле к Виксенам, доживать свой вообще-то бесконечный здесь век…

* * *

Наконец, наступил вечер. Нурны и Маахисы (точнее говоря, Йэрра и Файму, поправился Антон) заключили союз и отпраздновали это совместной охотой. Сейчас на лесной поляне горели костры, на которых жарились какие-то местные зверюги, похожие на кабанов. Вокруг них суетились девчонки. Маахисов, конечно, потому что девчонки Нурнов остались дома. Антон, поджав ноги, наблюдал за ними. Мужское дело – это завалить кабанчика, подумал он. Ну, ободрать. Ну, разделать. А дальше пусть девчонки с ним разбираются, мужчины устали… Но они ещё подключатся к работе. На этапе еды… Нельзя же допустить, чтобы девчонки толстели…

Он вздохнул, глядя на Ирису. Высокая, как все её соплеменницы, она была, к тому же, вся очень красива – плавные изгибы сильного тела, математически правильные, безупречно сочетавшиеся друг с другом – такое дерзкое живое совершенство. Маахисы позволяли своим волосам расти так, как им хочется, и лохматая масса густых волос девчонки в красивом беспорядке падала на плечи. Двигалась она энергично, но не резко: скользила в туманной сумеречной дымке, словно рыба в воде. И привычные мысли об Ирке почему-то помогали всё меньше и меньше…

* * *

– А-а-а! – Димка вскинулся и ошалело замахал руками и ногами, не понимая, где он и что с ним. Потом всё же опомнился и сел в гамаке.

Перед ним стоял Борька, зловеще ухмыляясь. Пятки у Димки всё ещё зудели – Борька коварно подкрался к нему во сне и начал щекотать их. Димке, естественно, тут же приснилось, как огромный крокодил схватил его за ноги и тянет на дно – и он закричал нечеловеческим голосом… Сейчас же в его сердце разгоралась жажда Страшной Мести.

Димка ловко дернул ногами, перекатываясь, спрыгнул на пол. Борька посмотрел на него слегка встревожено.

– Ну, держись, гад!.. – с гневным воплем Димка набросился на него. С минуту они возились на полу, пытаясь понять, кто сильнее. Потом Димка оказался на лопатках. Борька, часто дыша, смотрел на него, потом вдруг щелкнул по носу – не больно, но очень обидно. Димка сморщился от ощущения – и чихнул. Борька усмехнулся, победно мотнул головой, потом вдруг упруго вскочил и вышел из комнаты. Димка, обиженно потерев нос, последовал за ним.

Едва он вышел из дворца, влажный, жаркий воздух окутал его, словно одеялом. Солнце стояло уже довольно высоко, на площади никого не было. Судя по доносившимся из-за стены диким воплям, всё наличное население уже ломануло к озеру – купаться. При Хорунах это было строжайше запрещено – озеро, черт знает отчего, считалось "священным" и окунаться в него мог только Олаёец, верховный жрец Поющего Червя, да и то, лишь по большим праздникам. Димка, понятно, этот дурацкий запрет тут же отменил, тем более, что никаких ядовитых и разных прочих гадов к его удивлению в озере не было – Хоруны регулярно бросали в него какую-то особую траву, от которой им наступал каюк. Тем не менее, многие рабы всё равно боялись в нем купаться и Димке пришлось прямо приказывать им – слишком уж они все были чумазые. Зато теперь…

Мальчишка усмехнулся. Как известно, ёжик – птица упрямая, пока не пнешь – не полетит…

– Примем водные процедуры? – предложил Борька.

Димка важно кивнул.

– Пропускать просто грех. Как мудро учит нас товарищ Чехов, всё в человеке должно быть чисто и прекрасно: и ухи, и пятки, и мысли.

* * *

Но, выйдя из ворот на берег озера, Димка глубоко вздохнул – и замер, словно его треснули по лбу. Несчастное озеро сейчас буквально бурлило – в нем купалось без малого две с половиной сотни ребят. Добрая сотня из которых на самом деле была вовсе никакими не ребятами. К тому же, никаких плавок и купальников здесь, по невежеству и недоумению, не знали, купались все нагишом – в том числе и девчонки. И не только купались, но и сидели на берегу, суша волосы, заплетали друг другу косы и так далее – и всё это не обращая никакого внимания на мальчишек!..

Димка почувствовал, что краснеет до пяток – жарко и мучительно. Сердце вдруг зашлось так, словно хотело выпрыгнуть из горла и ускакать за горизонт. Определенно, он помрет прямо вот тут, не сходя с места. Что будет, несомненно, невыносимо обидно: мальчишке нестерпимо хотелось узнать, что вообще будет дальше. Кроме того, его трагическую и безвременную смерть наверняка никто не оценит – а кое-кто так прямо и скажет: "ну, наконец-то!"

Димка вновь вздохнул. Доставлять такое удовольствие всей этой банде изуверов и завистников ему решительно не хотелось, так что он изо всех сил завопил и бросился в воду…

* * *

Если сына отмывая

Обнаружит мама вдруг,

Что она не сына моет,

А чужую чью-то дочь…

Пусть не нервничает мама,

Ну не всё ли ей равно.

Никаких различий нету

Между грязными детьми.

– продекламировал Юрка, наблюдая за девчонками, оттирающими друг друга самодельными мочалками из травы, и Димка усмехнулся. Сейчас ему было очень тепло – не снаружи, потому что он сидел на камне в чем мать родила, да и вообще был весь мокрый, а где-то внутри. Гибкие тела девчонок мельтешили, красиво, как во сне, мелькали поджарые животы, изгибы узких поясниц, бесстыдно голые попы, пятки… Машки там не было, но как раз её мальчишка и не хотел там видеть – с ней он мечтал общаться совершенно отдельно, лучше всего, где-нибудь на необитаемом острове, где никто не будет их… отвлекать. Но и на бывших рабынь ему тоже очень нравилось смотреть – не только потому, что за эту неделю девчонки отъелись и вообще приняли нормальный девчонковый вид, но и потому, что без него ничего этого просто не было бы…

– Ну вот, а ещё не хотели купаться, пришлось чуть ли не ремнем их в воду загонять, – заключил свою мысль Димка.

– Важнейшим стимулом к развитию разума является попа, то есть, ремень, – с вздохом согласился Юрка.

– Да.

Улыбаясь такой риторике, Димка, наконец, поднялся на ноги. Он не отказался бы посидеть здесь ещё примерно вечность – но в животе у него вдруг зверски забурчало. Он пихнул босой ногой оцепеневшего Юрку.

– Хватит, одевайся. Дырку проглядишь. И вообще, жрать пошли, а то я прямо здесь помру…

* * *

Жрать Хоруны, как оказалось, не только любили, но и умели. По крайней мере, в погребе царского дворца Димка обнаружил здоровенную керамическую бочку, полную икры – её тут добывали в горных реках. Икра, правда, была пересоленная, – чтобы не протухла, – и Димка заедал её здешним пресным мягким сыром, вроде адыгейского. Получалось офигительно вкусно. Сыра в погребе тоже нашлось много – и такого, и твердого и даже с плесенью. Но вовсе не испорченного, а как раз специально заплесневелого и очень даже съедобного. Он почему-то отдавал орехами, и Димка, поначалу воротивший от него нос, теперь лопал его с громадным аппетитом. Нашлось и копченое мясо, и яйца, и даже молоко от местных скотов – похожее по вкусу на козье. Были здесь и овощи, и фрукты типа яблок. Димка подсознательно ожидал кокосовых орехов и апельсинов с мандаринами – но здесь они, как оказалось, не росли. Впрочем, невелика потеря…

Под столовую отвели "тронный зад", как окрестил это место неугомонный Юрка – самое большое помещение дворца, где когда-то заседал Мэцеё. Трон его, правда, – здоровенный, из черного дерева, щедро украшенный звериными черепами, когтями, клыками и разной прочей гадостью Димка отправил на костер вместе со всем прочим хламом. Само помещение было сырое и темное – но зато в нем было прохладно. Как и в других домах Хорунов – вечно сырой от дождей, пористый, пропитанный водой камень сам себя охлаждал. Здесь, правда, кишели местные уховертки и мокрицы, так что спать Хорунам приходилось в гамаках – но Димка бывал уже в рабских хижинах и поразился, какая там духота. Вот же гады, в тысячный, наверное, раз подумал он. Заставили рабов выстроить себе хоромы – и поселили их чуть ли не рядом со скотами, в хлеву…

Лопал Димка, понятно, не один, а вместе с друзьями, группой Волков и местных товарищей. Экономить жратву Хорунов он не собирался, всё равно отсюда через несколько дней придется уходить, а оставлять им припасы он и не думал. Уничтожить их он решил самым простым и естественным путем – путем съедения, тем более, что и Волки, и бывшие рабы призыв к усиленному питанию восприняли с громадным энтузиазмом…

– Хлеба хочется, – вдруг вздохнул Борька. – С сыровяленой колбаской. На худой конец горячей тушенки или хоть котлет. Мороженого. Простой малины, обычной.

– Березового сока с мякотью, – немедленно добавил Юрка.

Борька взглянул на него без насмешки.

– А что? Я бы литра три сейчас точно выдул. Без мякоти, конечно, – он всё же улыбнулся.

– Зажрался ты, братец, вот что я тебе скажу, – Димка пихнул друга под столом. – Скоро золотой трон себе потребуешь, словно Цезарь какой-то…

– А у вас так бывает? – с интересом спросил Асэт.

Димка смутился.

– Нуу, у меня товарищи весьма скромные. По крайней мере, на стол в пурпурной тоге не лезут и даже лавровый лист употребляют исключительно в суп.

– Я не трон, я домой к себе хочу, – неожиданно грустно сказал Борька. – Мне сегодня наша детская библиотека приснилась. Помните, в виде такой деревянной сказочной избушки с островерхой крышей, она сгорела потом? В первый раз я в ней где-то лет в пять был, а в последний – в одиннадцать. Казалось бы, давным-давно забыл нафиг – а теперь вот вдруг… Она стояла совсем далеко, на окраине города, у соснового леса, и туда надо было долго-долго топать с бабушкой. За книжками с картинками, потому что книжки с текстом мне были ещё малопонятны и сложны, – Борька вдруг слабо улыбнулся. – И вот, вдруг приснилась, и в таких подробностях, каких в реальности, наверное, не было… Вплоть до текстуры дерева на крыльце и запахов внутри. Пыльной пересохшей бумаги, клея, полыни с улицы… эх, где мои пять лет, – мальчишка вдруг вздохнул. – Столько всего тогда было – а теперь забылось и только во снах прорывается теперь…

Димка тоже вздохнул. Он тоже помнил эту самую библиотеку – из золотистых бревен, уже слегка потускневших, как выглядит любой деревянный новодел, на светлом оштукатуренном полуподвале с маленькими окошками. Это был, конечно, не домик, а два небольших пересекающихся корпуса, но не крестовидно, а ближе к одному концу…

– Я тоже там был, – сказал он. – Она стояла под ЛЭП, а вокруг было несколько высоченных сосен с кронами в виде флагов, какие на ветру растут, но только почему-то сразу в две стороны, под прямым углом, – мальчишка помотал головой. Он уже не был уверен, что такие подробности ему тоже не приснились. – А вокруг неё полынь росла и пахла…