Текст книги "Племя вихреногих. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Аннит Охэйо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– И в итоге загнали сюда, – догадался Сергей.

– Они лучшие в Ойкумене воины, – дипломатично заметила Файму. – А может, и вообще тут, в этом вот мире.

– А вы? – не унимался Серый.

– Мы тут только пятьсот лет живем – а они три тысячи, – обиженно заметила Файму.

– Да будто всё от этого зависит… – Серый махнул рукой и замолчал.

Антон задумался. С одной стороны, поступок Воронов показался ему, правду сказать, просто дикостью – тут в рабстве ребята страдают, а они хотят рабовладельцев на честный бой вызвать! А с другой… было в предложении Файму что-то ощутимо нехорошее. Пакостное такое…

– А что ж вы сами их тогда не притравили? – спросил между тем Андрей.

– В Столице у Хорунов свой колодец был, отдельный, не для рабов, – неохотно заметила Файму. – А в этом городе их – колодцев вообще нет, они воду в котлах кипятят. Да не в одном, а во многих. В один-два отраву бросить можно, – она покосилась на младшего брата. – Но смысла просто нет.

– Ну и что с ними делать? – кисло спросил Антон. На душе у него стало, почему-то, откровенно погано. – Ладно, допустим, выберемся мы из этого чертова леса, дойдем до Столицы, как-то выгоним вон эту Аллу, поднимем Волков, другие племена, разобьем этих гадов – а дальше-то что? Бошки им отрубим – так они снова воскреснут, где-то соберутся – и опять…

– В ямы их посадить, – зло заметил Андрей. – И кормить в сутки раз, протухшей кашей. За всё хорошее.

– Сам те ямы вызовешься стеречь? – Серый прямо взглянул на него. Андрей смущенно опустил глаза. – Да и не поможет это, самоубьются – и опять на воле.

– Теркупа им дать, а потом в яму, – предложила Файму.

Антона передернуло. Это было уже не "нехорошее". Мерзкое это было. Жуткое даже. Нелюдское…

– А что с ними тогда делать-то? – как-то беспомощно даже спросил Андрей. – Нельзя же, чтобы они опять рабов… И воевать с ними всё время – не дело.

А может, и дело, зло подумал Антон. Лучше уж целую жизнь воевать, чем…

– У нас, в Союзе, такие гады тоже есть, – вдруг хмуро признался Матвей. – Самобытные такие… людоеды. Ну, людей прямо не жрут, но в рабство берут запросто. У нас таких бомбами утюжат. А кто уцелел – тех на Север. На вечное поселение. Только вот не слишком оно вечное выходит, когда двенадцать месяцев зима… И не их одних туда, кстати.

– Опять же, если там самобытное людоедство – или можно и так? – спросил Андрей.

– Плевать. Решает Президиум ССНР. У нас можно вообще у таких вот детей отбирать и отдавать в русские семьи. И за одно слово не на русском – вешать.

Андрея тоже передернуло.

– Порядки у вас там… – наконец сказал он. – Такого даже у Гитлера не было.

Да. Уж! – подумал Антон. Русских в немецкие семьи отдавать… у фюрера мозг бы разорвало от одной такой мысли.

Матвей лишь пожал плечами.

– Если есть желание – можно не отдавать. Можно просто в пятнадцать лет экзамен за курс средней школы, и кто не сдал – стерилизация. А учителей где хотят пусть ищут. И что будет с теми самобытными через пару поколений?

– Вы там у себя совсем чокнулись, – буркнул Антон. – Фашизм развели какой-то. Хуже даже.

– А что делать? – хмуро спросил Матвей. – У нас, между прочим, ядерная война была. С дикой разрухой. Полстраны вообще банды всякие заняли. Потом лет десять порядок наводили. Что, всех подряд мочить?

– Да просто всё, – сказал Сергей. – Запереть их в пределах их исторических границ, все попытки выйти за них – пресекать огнем на поражение, естественно, не слушая стонов буржуев о "несчастных угнетенных народах". Дальше всё от них зависит, – захотят жить, значит, научатся вести высокопроизводительное производство, контролировать рождаемость и прочее. Не захотят – что же, проблемы индейцев шерифа не… колышут.

– Ага, сначала научатся вести высокопроизводительное производство, потом атомную бомбу соберут, и уж с ней в пределах исторических границ оставаться не захотят, – ядовито заметил Матвей. – Бомбу, знаешь, собрать легче и быстрее, чем "нарабатывать высокопроизводительное хозяйство" и ограничивать рождаемость.

Антон очень хотел знать, что ответит на это Сергей – но тут девчонки, наконец, позвали всех к столу и разговор прервался окончательно.

* * *

Завтрак, как пишут в газетах, прошел в деловой обстановке. Проще говоря, никто тут не знал, когда им удастся пожрать в следующий раз и удастся ли вообще, и потому лопали сосредоточенно и молча. Тапир или как там называлась эта несчастная зверюга, был немаленький – но и едоков подобралось немало, так что порции оказались всё же не такие, каких Антон невольно ожидал. Нет, сытно, конечно, всё такое – но далеко не от пуза. И к лучшему конечно – им предстояло не на диване лежать, а спускаться с высоченного обрыва, а потом пробираться с неделю через этот жуткий лес, и от одной этой перспективы мальчишку передергивало…

Свертывание лагеря и вовсе времени не заняло – палаток, понятно, вообще не было, спальников тоже – по теплому здешнему климату все спали прямо на охапках травы. Брать их с собой никто, естественно, не собирался. Маахисы просто влезли в ранцы с запасом круто закопченной рыбы, взяли оружие – и всё, готовы.

Антон окинул взглядом их отряд. У Файму, естественно, было копьё с ярко блестевшим мечом-наконечником, на поясе – длинный нож. Даже кортик, скорее. Свой второй, кристаллический нож она отдала младшему брату. Сейчас он висел у Дэя на боку, на каком-то шнурке, и смотрелся на пацане откровенно смешно – но ничего смешного в этом на самом деле не было. Антон вспомнил, каков Дэй в рукопашной – и вновь невольно передернулся, представив, что он может натворить с ножом, да ещё острым, как три бритвы…

Остальные Маахисы, правда, были вооружены куда как попроще – тоже копьями, только наконечники на них были не стальные, а из когтей ри`на – жуткими на самом деле изогнутыми штуковинами длиной сантиметров по тридцать. Неприятно похожими на косы и в самом деле острыми с одного края. Да ещё, вдобавок, и зазубренными. В общем, при одном взгляде на эти наконечники Антона пробирал озноб.

Потом ему вспомнились ещё более жуткие замунги – здоровенные гиенообразные твари, на которых рассекали тут Хоруны (и как только приручили таких, не иначе, как тоже гипнозом!) – и его снова передернуло, а крепкие вообще-то копья Маахисов показались вдруг тонкими тростинками. Тем более, что луков у них не было – то ли они не умели с ними обращаться (что очень вряд ли, подумал вдруг мальчишка), то ли зачем-то не считали нужным делать их. Правда, у всех, даже у девчонок, на поясах теперь висели вполне элегантные кремневые ножи, а рядом с ними, в плетеных из растительных волокон кошелях, висели вполне настоящие бола – три очень твердых, блестящих, темно-красных семени тиреи, здешнего багрового дерева, круглых, плоских и вогнутых, аккуратно просверленных по краю и привязанных к одной петле-ручке метровыми, наверное, веревками из тех же волокон. Семена размером и формой походили на небольшие тарелки, и весило всё это добрый килограмм – при броске бола летела в цель, вращаясь, словно какой-то сумасшедший вертолет, и могла в один миг стреножить даже крупное животное. Замунга, например. Вообще-то здорово придумано – стрелой такую зверюгу вряд ли остановишь, а бола сработает наверняка, да и самих Хорунов лучше таки не убивать, если подумать…

Он покосился на стоявшего рядом Матвея. Сборы у того оказались короткими, – свернутая в жгут рубаха обернута вокруг головы, прицепленные к ремню сандалии болтаются на заднице. Весь его наряд сейчас составляли драные, невероятно заношенные джинсы, в которых он и попал в этот вот мир – но всяко лучше, чем традиционный для Маахисов шнурок. Те, понятно, свои костюмы менять и не подумали – да им явно было и не на что, вся их одежда за эти пять веков не то, что истлела, а натурально обратилась в прах…

Антон покосился на висящий на поясе Матвея нож и вздохнул. У Серого тоже был отличный нож, отобранный у приснопамятной Сабины, но у него самого и у Андрюхи из оружия были лишь деревянные копья с обожженными на костре остриями, и даже на таком вот фоне они смотрелись откровенно жалко…

Файму, между тем, придирчиво осмотрела свой отряд, уделив особое внимание землянам. Антон невольно поежился, – выглядел он сейчас не то, чтобы очень. Да и чувствовал себя не так, чтобы очень уж уверенно. Снова встретиться с ордой Хорунов верхом на этих жутких тварях ему никак не улыбалось, что с Маахисами, что без.

Сволочь ты, угрюмо подумал он о себе. Сволочь трусливая. Тебе, можно сказать, отборный отряд здешних бойцов выдали – а у тебя поджилки дрожат и коленки подгибаются. Страшно тебе. Всё равно. А представь себе, что мы одни тут стоим, три дня не жравшие, не зная, чего и куда…

От этой картины мальчишку снова передернуло. Даже представлять такое не хотелось. Повезло им невероятно – но вот на душе у Антона всё равно было как-то паршиво. И не только потому, что навались на них отряд Хорунов – и это везение в виде племени Маахисов им явно помогло бы не особенно. Предложеньице Файму не шло у него из головы, и становилось как-то гадко.

Она ведь и в самом деле такое вот проделает, подумал вдруг мальчишка. Не моргнув глазом. И совесть её терзать явно не будет. А я, весь такой умный, не знаю, что тут ещё предложить. И возразить ей не могу, потому что что-то делать с Хорунами надо, детей в рабство брать… ну, нельзя. Просто нельзя. Только вот победить таким вот способом… тоже как-то гадко. Подло даже. И не в том гадость даже, что найдутся чистоплюи, которые пальчиком тыкать начнут – черт бы с ними! – а сам себе сделаешься гадок, даже если повезет не участвовать в таком, а просто постоять в сторонке…

– Итак, товарищи, – между тем привычно-уверенным тоном начала Файму. – Думаю, все тут понимают, что успех нашего похода зависит единственно от его скорости, – она снова посмотрела на землян и Антон опять поёжился, вспомнив, как они пробирались в этом проклятом лесу, а веселые Маахисы нарезали вокруг них круги. Сейчас веселого было мало. Слишком уж многое зависело от успеха их похода, а героем себя Антон вовсе не считал, да и его друзья тоже…

Мальчишка вздохнул и перевел взгляд на товарищей. Что бы там ни говорила Файму, мы вполне себе жилистые, подумал он. Как раз заточены на перемещение, бег, ходьбу, ловкость и выносливость. Мускулатура у нас вполне себе есть, хотя и не гипертрофированная. Особенно у Серого хорошо её видно. А вот сами Маахисы вообще-то сложены хорошо, но при этом ещё и вполне упитаны, видимо, хорошо тут питаются. Даже слишком хорошо – поверх мускулов пленочка воды и жирка, пусть и чуть-чуть…

Антон усмехнулся, вспомнив, что уже говорил это Файму. Тогда она ответила, что для Аниу с их полуводным образом жизни это совершенно нормально – мол, это предохраняет их от замерзания в воде, а равно и от утопления в оной, а также придает им красивый, гладкий, обтекаемый вид…

Ну и пожрать они тоже любят, вновь усмехнулся мальчишка. Нас, помнится, Аглая упрекала в излишнем интересе к еде. Что ж, Маахисов тоже можно в этом упрекнуть…

Файму подозрительно взглянула на него, но лезть в душу всё же не стала – не время уже, да и не место…

– Всё, товарищи, – она поудобнее перехватила копьё и указала им вниз. – Пошли.

Антон вздохнул и в последний раз взглянул на неземной багрово-фиолетовый лес. Что бы с нами тут ни случилось, сюда мы уже никогда не вернемся, вдруг понял он. Ну и славно.

* * *

Поднявшись, наконец, на гребень холма, Максим Потапов прижмурился. В глаза ударило заходящее солнце и мальчишка удивленно замер. Закат тут был, конечно, потрясающий, – небо затянули удивительно четкие, словно чеканные, перистые облака, а под ними неспешно плыли обычные, рваные. Громадное здешнее солнце висело низко над горизонтом, – сверху золотисто-зеленое, снизу малиновое. На его пылающей поверхности отчетливо темнели пятна. Картина была захватывающая и странная, словно во сне. Несмотря на всё, он так и не привык к ней. Днем солнце висело высоко над головой и он почти не замечал его, зато теперь…

Мальчишка вздохнул и опустил взгляд. Вниз на сотни, наверное, метров убегал облитый бронзой заката покатый склон холма – а под ним, скрываясь в глубокой тени, темнела Грань-река. Застывшие покатые волны сумрачного моря леса тянулись до черневшей под солнцем зубчатой полосы далеких гор. Лишь кое-где над ним золотились, просвечивая, кроны растущих на холмах деревьев. Над ними золотистыми искрами кружили незнакомые птицы, тысячи и тысячи их…

Максим посмотрел в зиявшую за колоннадой циклопических стволов черноту, непроглядную против света, и невольно передернул плечами. Идти туда совершенно не хотелось. Лес походил на какой-то громадный заброшенный храм. Возведенный во имя весьма недоброго бога.

– Сегодня мы туда не пойдем, – сказал беззвучно подошедший Верасена, и мальчишка вздрогнул, – вождь Воронов словно прочитал его мысли. А может, и в самом деле прочитал – кто знает? Максим не считал себя трусом, но Верасена иногда его пугал. Не внешне, конечно, – на первый (да и на второй, чего уж там…) взгляд Верасена отнюдь не поражал воображение. Рослый, золотоволосый – но всего лишь мальчишка четырнадцати лет на вид. Костюм его – туника из шкуры стага и перетянутые ремешками сапоги из неё же – на взгляд землянина и вовсе смотрелся смешно. И ещё более смешно смотрелась его прическа – волосы, стянутые в пучок на макушке и пропущенные через резную костяную трубочку. Это и вовсе напоминало Максиму цирковую лошадь. Но смеяться над Верасеной не хотелось. Как-то раз он увидел его без туники – шрамы покрывали кожу вождя так тесно, что казались сплошной сеткой. Смотрелось это жутко – словно Верасена годы провел в какой-то инквизиции или гестапо, где его постоянно пытали. Только вот это были следы боевых ран. И как раз их количество говорило о том, что за тысячи лет никто не смог убить его – а вот его противникам повезло явно меньше…

– Ночуем тут, – между тем решил Верасена, осмотревшись.

Вороны тут же опустились на траву, доставая из своих котомок печеные в костре плоды ти – те самые маленькие «ананасы», похожие на картошку в скорлупе, свою главную пищу. Местной рыбы они то ли вовсе не умели ловить, то ли просто не брали её в рот из-за какого-то древнего табу…

В отличие от Вайми, который сбросил с плеч свою объёмистую кожаную котомку, извлек из неё копченую рыбину и принялся с демонстративным аппетитом уплетать её. Никто из Воронов, впрочем, и ухом не повел.

Вздохнув, Максим тоже извлек из своего рюкзака порцию ти, и, сев на траву, принялся жевать, глядя на закат. Настроение у него было… сложное. С одной стороны, он был очень рад, что приперся сюда не один, а в компании Воронов. Ребята они были очень суровые, говорили мало и только по делу. Их каменные клинки казались Максиму смешными – хотя он ни разу ещё не видел их в деле. Но вот их тренировки в рукопашном бою он очень даже видел – и быстро убедился, что даже его мускулы и самбо отнюдь не гарантируют ему победы. Три тысячи лет опыта – это и в самом деле очень много…

С другой стороны, о Хорунах он тоже наслышан был уже достаточно и понимал, что в бою с ними, против луков и дрессированных зверюг весом в тонну всё это рукомашество и дрыгоножество не очень-то поможет…

– Что завтра делать будем? – спросил он. – И вообще?

Верасена быстро повернулся к нему. Глаза у него были удивительные – темно-синие, как хмурое дождевое небо. Больше даже – сизо-синий наружный ободок, а к зрачку синева сгущалась так, что казалась почти черной. Да и сам его взгляд был совсем не приветливым. И не только сейчас, но и всегда. Упорный такой, испытующий взгляд…

– Завтра мы пойдем в лес, – казалось, вождь отвечал на вопрос, взойдет ли завтра солнце. Но Максим всё ещё молча смотрел на него, и Верасена добавил: – Если твои друзья добрались до тевтонов (Максим не сразу понял, что он имеет в виду всё тех же немцев), то они должны уже идти назад. Вряд ли они захотят там остаться. Если нам повезет, мы встретим их на середине пути.

– А если нет?

Верасена лишь пожал плечами.

– Если твои друзья попали к Хорунам, мы им уже не поможем. Но, если с ними Льяти, он отведет их к Маахисам. Там мы сможем им… помочь, – по его худощавому лицу скользнула неприятная, вполне волчья улыбка.

– А надо? – Вайми уже рассказал ему, что Маахисы ребята, конечно же, странные, но в целом вполне себе приличные. Рабов не берут, гостей не обижают, всё такое…

– У них нет Чести, – жестко сказал Верасена. – Твоим друзьям лучше не быть с ними, – он отвернулся и пошел к своим.

Максим вздохнул, глядя на закат. Все эти местные разборки очень его напрягали – ведь у всех один враг, так чего ещё считаться какими-то старыми счетами? А вот поди ж ты – считаются, и о старых обидах забывать не спешат…

Краем глаза он заметил, что Вайми тоже сидит в стороне, глядя на закат. В нем удивительно чистый золотой цвет его кожи, одновременно яркий и насыщенный, очень резко выделялся на темной зелени травы и хмурой синеве неба. Сейчас Астер буквально сиял на золотом закатном солнце, вполне соответствуя имени. Но и у него отношения с Воронами не сложились – и тоже по каким-то древним разногласиям. С ним они были холодно-вежливы, но не более того…

Вздохнув, мальчишка поднялся и пошел к нему. Вороны и так говорили мало, а о чем-то, не относящемся к делу – можно сказать, что почти никогда. Астер же был полной их противоположностью – он рад был любой возможности почесать язык. Что, иногда, тоже напрягало – но лучше уж так, чем невидимая, но отчетливая дистанция…

Вайми сидел, ловко скрестив босые ноги и глядя на закат. У носа он держал букетик собранных тут же полевых цветов. Максим уже знал, что Астер имеет острый нюх и любит собирать в букеты самые разные цветы – ради новых запахов. Забавная привычка – но мальчишка уже понимал, что тут, в степи, развлечений не так много… Его гарпун и наплечная котомка с припасами лежали сейчас рядом. Диковатое, задумчивое и хмурое лицо Астера было мечтательно-красивым. Заметив Максима, он повернул голову и улыбнулся ему. Землянин плюхнулся рядом – Вайми тоже был странноватый, даже просто на вид: нитки радужных бус в волосах (не иначе, работа подруги, с усмешкой подумал мальчишка), шнурки-браслеты на руках и ногах, поясок… на котором, впрочем, висел кремневый кинжал в кожаных ножнах. Но с Вайми то, что ему тысяча лет, почему-то совершенно не чувствовалось. Да и вообще, они с ним были очень похожи – одного роста, одного возраста (видимого возраста, понятно), а фигуры такие одинаковые, что Максиму порой казалось, что он смотрит в зеркало. Необычно, конечно, но физиономия у Вайми была всё же совершенно другая – более широкая, по-детски курносая, с большими глазами, и более темнокожая. Сейчас, правда, она сияла на закатном солнце – и впрямь словно отлитая из гибкого живого золота, очень сочно выделяясь на синеве закатного неба. И глаза тоже были другие – не голубые, а густо-темно-синие, длинные, широко расставленные. И волосы – они вились крупными кольцами и были чернее самой ночи – там, где не блестел золотом отражавшийся закатный свет. Ладони и подошвы у Вайми были светлее тела, на правом предплечье вверх от запястья тянулся косой рваный шрам. Ещё несколько таких же шрамов белели на бедре, плечах и пояснице, говоря о том, что жизнь у парня здесь была… сложная. Тем не менее, Максиму иногда казалось, что он смотрит на какого-то другого, незнакомого себя, и чувство это было… странное.

– Привет, – сказал Вайми. – Что там вождь? – он сказал это слово с откровенной иронией.

– Завтра в лес пойдем. Спасать моих друзей от Маахисов.

– А, – Вайми смешно скривил лицо. – Он на самом деле Льяти ловит. Страсть как хочет с ним потолковать.

– Отчего это? – заинтересовался Максим.

– А он у него ключи спер, – небрежно пояснил Вайми. – От Ключа – ну, я тебе рассказывал уже. Уж не знаю, как, но Верасена за ними в сам Город Снов ходил. Так что ему, ясное дело, обидно.

– Да ну вас, – буркнул Максим. – Фигней какой-то страдаете, воруете друг у друга… Детский сад прямо…

– Я-то не ворую, – обиженно сказал Вайми.

– А что ж по степи босиком бродишь? – Максим покосился на босые ноги парня. Безобидная на вид трава запросто могла порезать кожу между пальцами ног – но с Астером, похоже, ничего такого не было…

– А как можно ходить, не чувствуя земли под ногами? – тут же спросил Вайми. – Я бы через два шага грохнулся. Брр! – очевидно, с его точки зрения все носители обуви принадлежали к особо извращенной садомазохистской секте.

– И не больно? – удивился Максим.

– Не, – Вайми усмехнулся и вытянул босую ногу.

Максим коснулся кожи на подошве – твердая, почти как рог. Тем не менее, нога тут же отдернулась. Вайми поёжился.

– Ноги сами отдергиваются, честно, – Максим догадался, что Астер ужасно боится щекотки и почти не может её выносить.

– Дикость какая, – сказал он. – Тысячу лет босиком бегать.

– А ты что, определяешь разумность людей по грязи на их пятках? – с подозрением спросил Вайми. – Это зверский земной шовинизм, – за всё это время общения с землянином он нахватался земных слов и вообще как-то… ожил.

– Тут нет никакого вопроса, – Максим усмехнулся. – Раз пятки грязные – значит, неразумен.

Вайми ухитрился изобразить на лице одновременно и усмешку и гневную гримасу.

– Я на твои пятки хотел бы посмотреть, после хотя бы однодневного пробега босиком по пересеченной местности. Но пятки ежедневно моются. Ну, как я в воду зайду – так каждый раз и моются.

– Понятно, в ванной ты не был, на унитазе ни разу ни сидел… – хмыкнул Максим.

Вайми опрокинулся на спину, глядя в небо.

– Да вы, батенька, есть ксенофоб и экстремист – возбуждение ненависти и вражды к инопланетным расам по гигеническо-вещевым признакам. А это до десяти лет смертной казни через защекотание, между прочим, – даже с каким-то уважением сказал он. – Отсутствие унитаза ещё не значит отсутствия глубокой духовной жизни!

Максим обвиняюще воздел палец.

– Вооот! Вот к чему ведёт передовую молодежь общение с носителями дикарской антикультуры и варварского образа жизни! Ты уже не понимаешь той высочайшей истины, что дарует людям Унитаз, Обувь и Чистые Пятки. Три высочайших идеи, три воплощения самого Разума… эх, ты даже не бездуховен, ты антидуховен. Ну, немного духовности появляется, когда ты моешь пятки – то есть раз в сутки. И китайские кеды – это просто песня. Лёгкие, удобные, красивые, с высоким берцем… Лучшей обуви у меня не было.

– Обувь есть бесовское мучилище, изобретенное лично Диаволом и Сотоной для уловления душ невинных, – провозгласил Вайми, не поднимаясь из травы. – Так что грязные пятки суть символ чистоты души. Что же до святого Унитаза – то подтирать зад крапивой гораздо веселее и интереснее, это замечательно бодрит и заставляет придумывать много новых удивительных слов. А как уж весело босиком в горах!..

Максим вздохнул. У Вайми явно было что-то не в порядке с головой. По его же собственным словам он как-то раз пересек весь западный лес, а потом ещё два дня поднимался на гору, чтобы просто насладиться рассветом!.. Учитывая, что он по возможности старался одеваться как можно легче и проще, подняться к снеговой линии ему было нелегко…

– Я слышал, что утром в горах холодно, – сказал он.

Вайми усмехнулся.

– Если сжаться плотнее и дрожать, то почти не холодно.

– Слушай, – Максим заговорил серьёзно. – Ты же отличный вроде парень. Смелый, упрямый… А бродишь по степи в маске из коры, словно дурак какой-то…

– А как раз потому, что детский сад, – буркнул Вайми, почесывая торчавшее из-под чернущих лохм ухо. – Надоело, знаешь, в местных разборках участвовать… А в степи хорошо. Тихо, спокойно, думать никто не мешает. А я, знаешь, думать очень люблю.

– А там вон ребята в рабстве страдают, – Максим показал на тающий в сумраке лес. Солнце уже тонуло за зубчатой гребенкой гор и весь мир вокруг стал сочным и малиновым, словно в каком-то детском сне…

– Это ты Воронам скажи, они же все воины, – буркнул Вайми уже явно обиженно. Физиономия его из золотой стала сейчас медной. То ли от заката, то ли от смущения…

– Ага, у них у самих половина ребят в рабстве.

– Ну вот… чего ты от нас-то хочешь?

– Да чтобы вы не кисли просто тут. А то даже морды свои людям показать боитесь.

Вайми покосился на него и хмыкнул.

– Я-то вот не кисну.

– Ага, ты нет, а другие?

Вайми вздохнул и вдруг насупился.

– У меня там девчонка осталась, – вдруг невпопад сказал он. – Найуо.

– Скучаешь?

Вайми снова покосился на него.

– Ага. Она хорошая, знаешь… Носит моё сердце в ладони. Но вот подруги у неё… Я-то всё время боюсь их обидеть, спрашиваю: "ты действительно хочешь только посидеть рядом?" – а они…

Максим усмехнулся. Вайми выглядел как дар свыше всему женскому роду – неудивительно, что к "подругам подруги" он относился… осторожно.

– Не понимаешь их? – с усмешкой спросил он.

Вайми вздохнул.

– Нет. Они – как ночное небо: красиво, а дна нет, и сердце замирает от этого. В них столько чувств, что я всё время путаюсь, – он снова насупился и замолчал.

– Домой хочешь? К ним?

Вайми смутился.

– Ну…

– Тогда что ж не уходишь? Тебя же тут никто не держит.

Вайми вздохнул и вдруг растянулся на животе, глядя на закат.

– Понимаешь, я не вождь, но, когда я говорю, что делать, мне не возражают. Никогда. Но это не значит, что меня в моём племени все любят. Многие считают меня безрассудным или просто завидуют. А это иногда… утомляет.

– А ты не думал уйти в другое племя? К тем же Волкам?

Вайми фыркнул и покосился на него.

– Скучно тут, – вновь невпопад сказал он. – Спокойно, хорошо, но скучно.

– Так не скучай.

– А я и не скучал. Весь мир, можно сказать, обошел.

– Ойкумену?

Вайми усмехнулся.

– Нет. Норонью. Ну, не всю, но Норо точно весь.

– А что это? – Максим растянулся рядом с Вайми, поняв, что разговор будет долгим – и очень, очень интересным…

Вайми снова усмехнулся.

– Норонья? Мир. В смысле весь. А Норо – ну, земля.

– Континент?

Вайми покосился на него, очевидно, усваивая новое слово.

– Ага.

– А других разве нет? У нас на Земле их вообще пять.

– Не знаю, – буркнул Вайми. Было видно, что это незнание очень его раздражает. – Говорят, что один. Но очень большой. Вокруг него только острова всякие, и всё.

– И по морю никто разве не плавает?

– Вольные плавают. Про острова знают же. Но в основном по внутренним морям плавают. Норо ими разрезан же. Море Птиц, Тихое Море, Туманное Море…

– А… как вообще там? Ну, снаружи?

– Интересно, – Вайми вновь посмотрел на него и усмехнулся. – Там магия есть. Тут вот нет, а там есть. И чудеса случаются.

– Какие? – от таких вот новостей голова у мальчишки буквально пошла кругом.

– А любые. Вплоть до внезапного воскрешения всех когда-либо умерших в отдельных областях в какое-то время.

– Ха, удивил. У нас всё время воскресают.

Вайми вновь покосился на него.

– Ага. Потому-то я тут и живу. Обидно будет, знаешь, помереть, да не знать даже, куда попадешь. Такое иногда про тот мир рассказывают…

Максим хотел сказать, что это чушь… но прикусил язык. Один факт, что мертвые воскресают (и не всегда сразу, как оказалось!) говорил о том, что и там, после смерти, тоже что-то есть. Такое вот просто не укладывалось в голове.

Мальчишка вздохнул, откинувшись на спину. Сейчас над ним пламенели высокие перепутанные облака, освещенные снизу мрачным багровым огнем уже ушедшего за горизонт солнца. Древние египтяне считали, что там, на западе, лежит царство смерти, некстати подумал Максим.

– А что тут, вокруг нас-то? – спросил он, чтобы перебить неприятную всё же тему.

Вайми деловито поёрзал, устраиваясь поудобнее. Видимо, говорить на данную тему он очень любил.

– Вокруг Ойкумены? К востоку степь, потом пустыня, потом снова степь.

– Это я слышал уже.

Вайми насмешливо покосился на него.

– Не всё ты слышал. Знаешь, почему к Городу Снов никто, почитай, и не ходит? – он сделал эффектную паузу.

– Почему? – наконец спросил Максим.

– Там, в степи у моря, собакины живут.

– Кто?

– Собакины. Вроде массивных лобастых собак с черной шерстью, ростом мне по пояс. Выше даже. Говорить не умеют – ну, вслух. Да оно им и не надо, они мысли читают…

– Телепаты, что ли?

Вайми снова покосился на него. Таких умных слов он, видимо, ещё не знал.

– А у вас это так называют?

– Ага. Они и у людей тоже так могут?

Вайми усмехнулся.

– У людей нет. Не выходит. Только друг с другом, и то, в основном в одной стае… ну, семье. Им для этого какой-то обряд нужен. А вот со скотами всякими могут. Они, знаешь, прекрасные скотоводы. Держат стада всяких скотов, их и едят. Мясо сильно уважают. Поселков у них нет, всё время кочуют туда-сюда. Живут, как мы тут, племенами. Весело, кстати, живут – набежать на соседей и скот у них угнать собакины очень любят. Оружия у них нет – разве только зубищи – а вот магия вполне есть. Человека за три, за пять шагов могут в воздух поднять, а потом так об землю шмякнуть, что искры из глаз…

– Телекинез, что ли?

Вайми пожал плечами.

– Наверное. Они так не только с людьми, они так с любыми вещами могут. Могут камень в башку запустить, могут откинуть в сторону просто… Хорошо, что кого-то больше человека им уже не по силам поднять. И копья-то они отбивать обычно могут, а вот стрелы – уже не всегда…

– И много их тут? – Максим невольно поёжился.

Вайми усмехнулся.

– Не знаю, не считал. Там, на востоке Норо, тянутся Бескрайние Степи – вот там они и живут. Может, за степями ещё что-то есть, да только не пройти туда. Характер у собакинов, знаешь, хамский и вздорный, людей они откровенно презирают – магии-то нет у нас. Впрочем, найриитов и котолюдов они ещё меньше нас любят – коты ж…

– А это ещё кто?

– Найрииты? Да как люди, только здоровее. И хвосты у них есть – большие, черно-серые, пушистые. В темноте отлично видят, воевать поэтому предпочитают ночью. И глаза ещё отводить умеют так, что фиг вообще заметишь их – магия у них такая. А если маг настоящий, то может вообще видения наслать – их-то видеть будешь, а что на самом деле нет. Да и так воевать умеют. Луки у них отличные, бьют в цель за двести шагов. Мечи тоже есть, хоть и короткие. Панцири даже – такие, пластинчатые, из вороненой стали…

– И роботы их не громят за сталь?

– Нет, откуда? Они ж за пределы Ойкумены ни-ни. Найрииты вообще черное любят. Куртки и штаны у них тоже черные. Ещё сандалии носят…

– Тоже черные?

Вайми усмехнулся.

– Нет. Людей, кстати, они тоже не очень любят.

– Потому, что у них хвостов нет?

Вайми фыркнул.

– Нет. Потому что найрииты – вроде Воронов, благородный народ с глубокими понятиями о чести. А люди, знаешь, редкие сволочи бывают… Армии, правда, у найриитов нет, только племенные отряды, хвостов по тридцать-сорок. Да им оно и не надо, и так справляются…