Текст книги "Регент. Право сильного (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

В полумраке камеры закованный в кандалы человек выглядел жалким. Его запястья были подняты вверх и застегнуты в намертво вбитых в стену скобах, одежда сорвана почти полностью, босые ноги стояли прямо на холодном каменном полу. Впрочем, на вошедших преступник глядел равнодушно и даже чуть свысока.

– Мне очень жаль, но я больше ничего не могу сделать, – тихо объяснял верховный жрец. – Одно дело – распутать стихийные плетения, пусть сложные и хаотичные, но все-таки созданные ненароком. Совсем другое – убрать специально наложенное заклятье, замкнутое на жизненную структуру. Это как… – Илияс замялся, подбирая точное сравнение, – как осколок оружия, вонзившийся в тело, но закрывающий поврежденные сосуды. Вынь его – и раненый умрет от кровотечения в считанные мгновения. По всей видимости этот человек носит заклятье не первый день, раз оно сроднилось с его энергетической структурой. Ну или тот, кто наложил его, был настолько искусен, что смог заменить часть естественной природной основы на стихийную.

– И кто может быть настолько искусен, чтобы создавать такое сложное плетение? – искреннее любопытство, сквозящее в тоне Ульфа, ужасно диссонировало со всем окружающим пространством.

– Единицы. Я на пальцах одной руки могу перечислить магов такого уровня.

– А вы могли бы?

– Наверное, да, – чуть запнувшись, ответил Илияс. – При условии полного согласия того, кому это плетение носить.

– Хотите сказать, что этот человек стал немым не случайно? – в тоне регента сквозило недоверие.

– Не исключено, что даже по своей воле. Если наёмник зарабатывает на чужой смерти, то умение хранить молчание может стоить столько же, сколько и жизнь жертвы.

– Значит, убрать плетение невозможно?

– Слишком рискованно. Будь этот человек хоть немного магически одарен, я бы перенаправил его каналы силы на восстановление поврежденных структур. Но в нем нет ни единой искры.

Ульф внимательно осмотрел пленника. Тот выглядел совершенно безучастным к своей судьбе, будто не понимал, о чем идет разговор.

– Но разум его не поврежден? Ответить “да” или “нет” на мои вопросы он сможет?

– Совершенно верно.

Илияс выглядел бледным и уставшим. Находиться в этих подвалах ему пришлось впервые в жизни, и увиденное, мягко сказать, не обнадеживало. Низкий потолок, серые стены, тусклый свет ламп и абсолютная тишина, нарушаемая только человеческими голосами, давила на верховного жреца неимоверно.

– Что ж, тогда тянуть и откладывать не будем, – регент кивнул незаметному человеку в черном, застывшем в самом углу. – Готовьте все необходимое.

Илияс почувствовал, как желудок болезненно заныл и подпрыгнул к самому горлу, когда в низкое помещение внесли алые угли и какие-то жуткого вида инструменты. Палач спокойно и методично раскладывал свои орудия на столе, ожидая дальнейших приказаний. Преступник напрягся и инстинктивно отодвинулся в сторону, но наручники держали крепко, лишив возможности шевелиться.

– Я сделал все, что мог, – тихо промолвил верховный жрец. – Позвольте мне уйти.

– Вы останетесь, – невозмутимо отозвался Ульф, бросив на Илияса долгий взгляд. – Подобные разговоры всегда ведутся в присутствии свидетелей. Скоро к нам присоединится секретарь, он запишет показания слово в слово, а позже предоставит их членам малого совета. Но пока его нет, а у вас есть замечательная возможность увидеть все своими глазами.

Илияс посерел и судорожно поправил ворот.

– Лорд регент, прошу. Не думаю, что выдержу это зрелище.

– Быть может, ничего и выдерживать не придется. Зависит от того, насколько рассудительным окажется мой собеседник, – Ульф улыбнулся кривой усмешкой, но взгляд его остался холоднее льда. – Присядьте там, – он указал на кресло с высокой спинкой чуть в стороне. – И слушайте внимательно.

Затем регент подошел к скованному человеку и спросил его на всеобщем:

– Ты понимаешь меня?

Тот только головой помотал, и Ульф перешел на имперский:

– Знаешь язык империи?

Согласный кивок.

– Тогда я буду говорить так, как тебе привычнее. Догадываешься, кто я? – кивок. – И знаешь, почему ты тут? – кривая улыбка, еще бы не знать. – Отлично, мы оба понимаем, какая судьба тебя ожидает. Покушение на будущего императора не может остаться без последствий, более того, не стану лгать: вряд ли ты когда-либо обретешь свободу. Вся эта история с самого начала была ловушкой. Даже если бы тебе удалось сделать дело и скрыться, по твоему следу бы отправили других охотников: слишком опасно оставлять живых свидетелей заговора.

Ульф размеренно прохаживался от одной стены к другой, рассуждая совершенно спокойно.

– Мне все равно, как именно ты окончишь свои дни: с кинжалом в спине в какой-то захолустной таверне, выпив отравленного вина, поданного красоткой-танцовщицей, в этой камере, рассматривая собственные внутренности, или завывая от ужаса и боли на костре, зажженном на главной площади на потеху толпе. За свою жизнь я видел немало смертей на поле боя, и каждая из них отвратительна, что бы там ни пелось о воинской славе в балладах.

Пленник чуть усмехнулся.

– Вижу, что и тебе это не в новинку. Догадываюсь, что о пощаде молить ты не станешь. По крайней мере пока, – кривая усмешка. – Хорошо, иного я и не ожидал. Поэтому слушай меня внимательно: я хочу получить всего лишь несколько ответов на очень простые вопросы. И я их получу. Так или иначе. Я могу позволить себе потратить на это не день, и не два, и даже не десять. Но для тебя они превратятся в годы, если будешь упорствовать. С другой стороны, мы можем договориться, потому что мне есть, что предложить.

Мужчина у стены слегка повел плечами, показывая: мало что его волнует, а уж желания договариваться по-хорошему нет вовсе.

– Знаешь, что я ценю больше всего в людях? – продолжил Ульф. – Умение держать свое слово. По всей видимости, ты готов выполнить свою часть сделки и даже пожертвовать жизнью, а вот твой наниматель – нет. Он ведь не предупредил, что тебе может противостоять маг, верно? Как думаешь, не знал или утаил намеренно, побоялся, что ты не возьмешься за задание или, и того хуже, решишь перепродать ценные сведения?

Губы у пленника сжались в тонкую линию, брови сошлись над переносицей. Похоже, эта мысль ему в голову не приходила.

– Прекрасная вышла бы сделка! Она могла превратить тебя в богача, позволила бы выйти из игры и не рисковать собой. Но ты поспешил, взялся за заказ, не обдумав всех возможностей. Впрочем, я могу ошибиться, и ты бы не предал нанимателя. Для людей твоей профессии репутация очень важна, одна ошибка может обесценить все заслуги. Другое дело, когда подлость совершает кто-то из знатных вельмож. Им все сходит с рук, они всегда откупятся, найдут способ избежать наказания, а то и наживутся на этой грязи. Ведь они выше простых людей, выше законов. И правила, которые могут лишить жизни тебя, на них не распространяются.

Пленник молчал, угрюмо следя за Ульфом.

– А имя жертвы тебе хотя бы назвали? Или приказали убить ребенка, не сказав, кто он? Любопытно вышло. И очень удобно. Выполнишь задание – тебя устранят свои же, а погибнешь – так и не жаль вовсе. А главное: отомстить нанимателю не получится.

В глазах человека на секунду вспыхнула ярость, но тут же погасла, стертая глубоким разочарованием.

– Смотрю, тебе стало гораздо интереснее, – Ульф развернулся и заложил руки за спину. – Вот первое мое предложение: я найду твоих нанимателей, и им придется узнать, каково это – быть преданным, забытым, стертым из истории и памяти. Ты, скорее всего, этого уже не увидишь, но мысль о том, что они получат возмездие по твоей воле, не лишена некоторого изящества, не находишь?

Наемник слегка хмыкнул, как бы признавая правоту собеседника.

– А второе предложение: ты сам выберешь свою судьбу. Отсюда тебе не выйти, и, согласно закону, смерть твоя будет крайне мучительной. Но… Я позволю тебе умереть так, как ты захочешь.

Человек удивленно вскинулся. Он ожидал чего угодно, но не этого. Законы в империи были до крайности жестоки, а смягчение приговора казалось невероятным.

– Меня интересуют настоящие виновники, а не ты. Ты делал свою работу, пусть грязную, но хотя бы честно. Они же предали свои клятвы, своего императора и самих себя. Подумай как следует. Долгие дни мучений или легкая смерть?

Ульф стоял напротив пленника, но тот молчал, не спеша с ответом. Взгляд его скользнул по палачу и жаровне, по застывшему в кресле белому, как полотно, Илиясу, по секретарю, тихой тенью занявшему свое место, но в конце концов остановился на северянине.

– Значит, нет. Не буду настаивать, – Ульф отвернулся и дал знак палачу. – Можете приступать. До вечера времени хватит? Не вижу смысла возвращаться к беседам раньше, – он поднял со стола клещи и переложил их в жаровню. – Пальцы правой руки не трогайте, иначе будет неудобно подписывать признания.

Илияс изо всех сил вцепился в подлокотники, чувствуя, что еще чуть-чуть – и ему станет дурно. А вот мужчина у стены, похоже, наконец, осознал, что вежливые разговоры окончены. На лбу его выступили крупные капли пота, лицо приобрело землистый оттенок. Он рванулся вперед, всеми силами пытаясь привлечь к себе внимание. Регент обернулся:

– Хочешь изменить решение?

Наемник медленно кивнул.

– Хорошо, но помни: все ответы до единого.

И тут же посыпались вопросы:

– Тебя пустили в гарем во время празднования? – кивок. – Прошел через потайные ходы? – согласие. – Но двери тебе открыли изнутри, верно? Ты видел, кто? Жаль. Сможешь показать, где это было? Хорошо, позже. Откуда знал расположение комнат и постов стражи? Рассказали заранее? Значит, оставили план у входа? Когда тебя схватили, никаких бумаг не было. Уничтожил? Спрятал? В тоннеле? Ясно. После ты нашел укрытие и был в нем до ночи? А потом охрана Адиля ушла, осталась только несчастная служанка? Ты выманил ее, убил и унес тело, но затем тебе помешали, верно? Не скажу, что мне жаль, но и так тоже бывает: не всегда судьба на нашей стороне. Кто нанял тебя?

Молчание.

– Отказываешься говорить? – пленник помотал головой и попытался показать что-то руками, но не вышло. – Или не знаешь имени? – торопливый кивок. – Ты видел заказчика лично? Описать сможешь? – снова отказ. – Голос? Возраст? Одежда? Совсем ничего? Плохо… Сведения передали на бумаге? – да. – И оплата, разумеется, наперед? Ты сохранил послание?

Ульф спрашивал долго, уточняя каждую, даже самую незначительную деталь, восстанавливая подробности этой ночи шаг за шагом. Но Илияс уже почти не слушал регента, не в силах отвести взгляда от инструментов палача, медленно приобретающих алый оттенок.

– Что ж, – прозвучало во внезапно наступившей тишине. – Спасибо за любопытную беседу. Я проверю всё до последнего слова, и, если узнаю, что ты солгал хотя бы в малости, уж прости, но нашему уговору придет конец.

Ульф выдержал внушительную паузу, а потом повернулся к Илиясу.

– Вы все слышали? Думаю, нам есть что обговорить наедине.

Глава 23

Илияса шатало от усталости и отвращения. Он даже не воспротивился тому, что северянин силой повлек его по коридорам. В себя верховного жреца вернул звук закрывающейся двери. Он растерянно осмотрел достаточно уютное помещение: то ли караульная, то ли комната для отдыха стражи.

Регент почти силой усадил своего невольного спутника на лавку у стены, подошел к полке в углу, взял с нее бутылку, откупорил, понюхал содержимое, удовлетворенно хмыкнул, налил полный стакан и сунул его в руки Илияса.

– До дна. И не спорить.

Кисловатое и не самое вкусное в мире вино заставило жреца скривиться и закашляться. Ульф от души хлопнул его по спине, а затем устроился прямо на столе напротив.

– Если вам есть что сказать, то я слушаю.

Илияс едва отдышался и поднял на регента удивленный взгляд.

– Сказать? О чем?

– О чем хотите. Но так, чтобы я поверил.

– Это отвратительно, – Илияс обессиленно закрыл глаза и уронил голову на сложенные руки: в ушах звенело то ли от переживаний, то ли от дешевого вина, но чувствовал жрец себя мерзко. – Чего ради вы заставили меня на это смотреть?

– Чтобы вы поняли: мои вежливость и терпение не безграничны.

– Знаю я это, знаю! – вспылил Илияс. – И хотел бы забыть – да не могу! Я изо всех сил стараюсь рассмотреть в вас человека! И, видят Стихии, иногда мне это не удается!

Ульф молчал. Просто молчал и смотрел.

– Мне не о чем рассказать, – продолжил Илияс чуть тише. – Я не скрываю от вас ничего. Даже если мы вернемся в ту комнату и я займу место этого несчастного, толку не будет. Мне до безумия страшно сейчас. Допросов я не выдержу, но и устраивать тут бойню с магией не стану, – он покачал головой, – я очень устал от смертей, что бродят вокруг. Если хотите звать стражу, то я не буду сопротивляться.

– Было бы нужно – давно бы позвал, – невозмутимо откликнулся Ульф. – Но мне кажется, что этого они и добиваются.

– Кто “они”? – опешил Илияс.

– Пока не знаю, но они упорно пытаются бросить на вас тень подозрения.

Ульф сложил пальцы рук в замок и начал перечислять факты с откровенно скучающим видом:

– Для старой и новой знати Адиль ценнее золота. Юнец, из которого легко воспитать карманного правителя, если убрать Арселию и меня. Отличная возможность мирно захватить трон, сохраняя видимость законной власти десятилетиями. Смерть ребенка выгодна только тому, кто мог бы занять его место. Венец императора – огромная награда и немалая ответственность, мало его получить – надо суметь удержать. Лорд Зафир, к примеру, отлично это понимает, потому хочет видеть на троне мальчика из рода Фаррит, а не рисковать благополучием собственных сыновей. Особенно учитывая недавние события. Император обязан хранить равновесие между мирами, и, как выяснилось, это может стоить ему жизни.

– Вы ведете к тому, что народ и армия не признает слабого?

– Особенно – слабого мага. Новый император должен будет доказать свое право на венец повелителя Стихий.

Илияс кивнул как-то безнадежно.

– А теперь вспоминайте, с чего все началось. Сперва магия Арселии вырывается из-под контроля, и вы получаете возможность находиться на территории женской половины дворца на правах наставника и желанного гостя. У вас есть время найти новых союзников среди стражи, слуг и евнухов. Вы также являетесь членом малого совета, вас любят и уважают в народе. И вы не скрываете того, что ваши Стихии становятся сильнее с каждым днем.

Возражать было нечего, оставалось только слушать.

– А потом происходит покушение, преступник пойман, да вот незадача: исполнитель нем, причем голос его разрушен магией, а не природой.

– Если смотреть на вещи под этим углом, то вынужден признать, что я и в самом деле могу быть виновен. По крайней мере, оправдываться мне нечем, – вздохнул верховный жрец. – Но я все еще не в кандалах, значит, вы умолчали о чем-то важном?

– Верно. К примеру, я читал отчеты тайной службы и хорошо знаю, что ваша семья долго была в заложниках у императора. Несмотря на это вы рискнули своей жизнью, чтобы остановить надвигающееся безумие и начали искать союза с герцогом Недоре, а затем поддержали мои притязания на титул регента и главы совета. Сегодня вы могли бы убить исполнителя ненароком, распутывая плетение, но не стали. В конце концов, я сейчас беззащитен, но вы в мою сторону даже искры не кинули, более того, готовы сдаться без боя.

– Так вы намеренно провоцировали меня?!

– Да. Почему бы не разнообразить эти скучные разговоры делом? – Ульф откровенно забавлялся. – Признаю, в какой-то момент я допускал вашу причастность к происходящему. Доказательств у меня не было, а так получить их проще всего. И быстрее.

– Я уже говорил, что вы безумны? Или в Недоре принято совать голову в петлю, чтобы проверить, крепка ли веревка? – Илияс от возмущения даже привстал. – Я мог предположить, что это уловка – и сдержаться. Знать наверняка, что у вас нет доказательств. Испугаться за семью, в конце концов. Возможно, я и теперь продолжаю отчаянную игру, в надежде на ваше милосердие или случайное везение?

Ульф хмыкнул:

– И поэтому пытаетесь очернить себя лично? Забавно выходит.

– Не сказал бы, – отрезал Илияс. – Ровным счетом ничего смешного. Тут есть просто вода? От этой кислой дряни желудок свело.

– Вы до этого не пили вино? – Ульф приподнял одну бровь.

– Редко. На юге это не принято. Слишком тяжелый напиток для жары. Конечно, наемники, торговцы и путешественники своим привычкам не изменяют, но я родился в Золотых Землях и многие ваши традиции не разделяю.

– Похоже, местная стража состояла из наемников. В любом случае, вряд ли вода тут свежая, а пить затхлую я бы вам не советовал.

Илияс тяжело вздохнул и устало облокотился о стену, регент между тем продолжал:

– На самом деле я всерьез подозревал вас в двойной игре. Однако есть маленькая деталь, которая все портит. Деталь, о которой знаете вы, но которая неизвестна заговорщикам: Адиль не последний магически одаренный представитель семьи Фаррит.

– Вы имеете в виду ребенка леди Мейрам, сестры Сабира?

– Верно. Малыш Саад унаследовал силы матери. И вы отлично знаете, что эти силы были огромными, хотя и запечатанными. Если умрет Адиль, трон достанется его двоюродному брату.

– А если на Саада совершили покушение также, как и на Адиля?

– С ним все в порядке, это я знаю наверняка, – Ульф отрицательно качнул головой. – Мейрам и Малкон уже несколько дней в городе. Малыш под их надзором, и ему ничего не угрожает. Из оставшихся в живых после войны, о ребенке знают четверо: я, Арселия, бен Хайри и вы. И ни один из нас ему не опасен.

– Я так больше не могу! – едва не взвыл Илияс. – Пытка какая-то. Озвучьте уже, чего вы от меня хотите?

– Мы сейчас выйдем отсюда. Оба. И поднимемся наверх. После этого ваша семья покинет город. Мои люди проводят их в любое безопасное место, которое вы выберете. Если хотите, могут даже остаться с ними как личная охрана. Меньше всего мне нужно, чтобы наши враги получили хоть малейший шанс давить на вас. Затем вы передадите мне все, что необходимо для проверки разрушенных магических источников. Продолжите искать способ восстановить разрушенную магию храма, чтобы Стихии вернулись в равновесие. И будете искать того, кто обладает достаточным задатками, чтобы претендовать на трон. Но запомните: мы должны создать очень убедительную иллюзию если не вражды, то хотя бы отчуждения. Пусть все видят, что наш союз дал трещину.

– Значит, вы верите, что я не враг вам? – на лице Илияса смешались недоверие и облегчение.

– Да, – твердо ответил Ульф. – Верю. Очень хочу верить. Потому что без вашей помощи у меня слишком мало шансов победить.

– Спасибо… – Илияс на несколько мгновений спрятал лицо в ладонях, пытаясь справиться с чудовищной слабостью.

– Знаете, – Ульф встал и протянул верховному жрецу руку. – Один очень важный для меня человек сказал, что жить в вечных подозрениях нельзя. И, пожалуй, я прислушаюсь к этим словам.

Глава 24

Что случилось единожды, может никогда больше не повториться. Но то, что случилось два раза, непременно повторится и в третий. В этом Джалил Вали Шаб был уверен больше, чем в том, что солнце взойдет поутру на востоке.

Предавший дважды не остановится, а довериться слову лжеца – что самому положить голову на плаху.

Старший евнух отчаянно корил себя за то, что проявил слабость и позволил чувствам взять верх над разумом, видимо, злую шутку сыграла с ним бессонная ночь и тревога после допроса. Нет бы затаиться, проверить свою догадку тихо и незаметно. А он бросился в омут, выдал себя с головой, вложил в руки Виддаха самое опасное оружие – знание.

После памятного разговора в доме Зафира вар Ияда старший евнух потратил немало времени на то, чтобы собрать больше информации о главном своем противнике, Ульфе Ньорде. Его интересовали и слухи, и правда, и даже старинные документы, полученные за баснословную сумму от архивариуса императорской библиотеки.

О да, теперь Джалил Вали Шаб понимал, каким обманчивым было его первое впечатление о северянине. Как он сказал тогда? Слишком человечный? А между тем на его счету жизнь и свобода более тридцати опасных преступников: насильников, дезертиров, изменников, неугодных власти аристократов. Некоторых из них годами не мог поймать ни один охотник за головами на службе империи, а Ульф Ньорд, едва оперившийся птенец, лишь недавно переступивший порог между юностью и молодостью, справился.

Это принесло ему известность в узких кругах посвященных в тайные дела империи, мрачную и пугающую славу безжалостного охотника, следопыта и разведчика. А еще прощение его собственной попытке самовольно покинуть службу. И прозвище: Волчонок. Выходец с Зеленых островов и был похож на едва прирученного зверя: немногословный, резкий, нелюдимый, словно бы озлобившийся на весь мир. С огромной рваной раной в душе. Так и не вернувшийся на пепелище своего дома, потерявший семью и родину.

И лишь много лет спустя, после того, как милостью судьбы Ульф Ньорд перебрался в Недоре и принял покровительство Хальварда Эйлерта Эйнара, обидное прозвище превратилось в титул, а оскаленная клыкастая морда – в герб на знамени. Одинокий Волчонок стал Черным Волком, первым воином герцогства, правой рукой сильнейшего мага Тьмы, тем, кто годами возглавлял войска северян. Теперь его цветами стали черный и синий, а не золото и красно-коричневый, что носят все, связанные клятвой покорности роду Фаррит.

Его верность Хальварду вошла в поговорки, а за глаза Ульфа стали называть Черным Псом, преданно лижущим руку своего хозяина. Северянин только плечами пожимал и отвечал, что лучше быть псом на службе у достойного человека, чем человеком на службе у пса.

Старший евнух ни капли не сомневался, что вскоре регент отыщет предателя. Как не сомневался и в том, что на первом же допросе Виддах расскажет все, утягивая в могилу и его, Джалила вали Шаба, и почтенного лорда Зафира вар Ияда, и стихии ведают, сколько еще людей, так или иначе причастных к планам старой и новой знати.

А потому Виддах должен был замолчать раз и навсегда до того, как на него обратится взор регента. Хорошо бы, если с наглым изменником произошла трагическая случайность где-то в городе, ведь бывает, что одинокий прохожий попадает под копыта спешащего всадника или пьяный тонет в мутной реке, упав с моста. Тогда и тайна бы сохранилась, и тень подозрения не пала на Джалила.

Но шансов на то, чтобы покинуть гарем в ближайшие дни, не оставалось, а действовать надо было быстро. День, от силы два – и все будет потеряно. Четки равномерно постукивали в такт мыслям. Идеальным решением выглядело самоубийство Виддаха, но тот не подпустит к себе никого, несущего хоть малую угрозу. Да и это неминуемо заставит Ульфа Ньорда стать еще внимательнее.

Джалил хмурился, взвешивая и оценивая разные варианты, перебирая их и так и эдак. Жаль, не с кем было посоветоваться, даже краткое письмо не передашь ни лорду Зафиру, ни Вафи бен Зирьябу.

Внезапно старший евнух выпрямился и даже четки отложил. Конечно же! Ответ был очевидным, лежал на поверхности с самого начала! Да, это огромный риск, но все же меньший, чем пустое ожидание в четырех стенах. Джалил торопливо рылся в ящике стола, убирая ненужные письма и записи, а потом извлек из потайного отделения небольшой ларец и отпер его ключом, висевшем на тонкой цепочке на шее. На алом бархате лежал пузырек с жидкостью, прозрачной, как дождевая вода.

Старший евнух аккуратно спрятал пузырек в складках одежды, стараясь не касаться голыми руками закрытого пробкой горлышка, а затем, убрав все лишнее и разложив по местам бумаги, подошел к двери.

– Передайте Зинат, чтобы принесла мне завтрак! – приказал он слуге, дежурившему в коридоре. – И пусть поторопится, солнце уже высоко!

***

Поспать Сурии удалось лишь несколько часов, да и то из неглубокой дрёмы ее постоянно вырывали непривычные звуки: голоса, тяжелые шаги воинов, обрывки каких-то команд, приглушенные всхлипы подруг. Приходу утра Сурия обрадовалась так, будто видела солнце впервые в жизни.

Гарем спал, отдыхая после безумной ночи. Девушка тихонько спустилась в кухню и наскоро перекусила тем, что осталось от ужина, благо повариха всегда готова была побаловать заглянувших к ней гостей свежеиспеченным хлебом с маслом или даже чем-то поплотнее.

Каждый раз, спускаясь в это царство жарких печей, котлов, сковородок и кастрюль, Сурия отчего-то вспоминала о родном доме. Это было странно, ведь ее семья жила почти впроголодь, а тут всегда стоял запах сладкой выпечки, меда, острых специй, жареного мяса.

Наверное, все дело было в Гуюм, заправляющей местным хозяйством. Обаятельная толстушка средних лет перемещалась по кухне с ловкостью белки и успевала одновременно готовить завтраки, обеды, ужины, сладкие угощения и горькие настойки для обитателей женской половины дворца. Нрав у нее был непростой, прислугу она держала в строгости и за ехидным словом в карман не лезла, но к девчонкам из гарема всегда была добра, а самой Сурии чем-то напоминала маму.

Девушка помнила, с какой радостью они, совсем еще малыши, собирались вокруг единственного в доме стола в ожидании обеда. Мать шутила, что у нее не дети, а голодные мышата, могут и свечку сгрызть, если оставить ее без присмотра. И всегда старалась насыпать непоседливой мелюзге на одну ложку каши больше, чем себе.

Сурия тихонечко вздохнула. Интересно, как они сейчас, ее братишки и сестры? Живы ли? Здоровы ли? Купила ли мама себе обувь к холодам или так и ходит в старых туфлях?

Из воспоминаний ее вырвал сварливый голос Зинат, она о чем-то переговаривалась с Гуюм, абсолютно не обращая внимания на скромно присевшую в углу наложницу.

– Вечно одно и то же: если мужчины думают о великом, нам, женщинам, покоя не видать. Зинат туда, Зинат сюда, будто у меня своих дел мало.

– И каких же? – Гуюм сонно зевнула, помешивая на огне темный напиток – гишар. – Я вот при деле уже с рассвета, и не ворчу.

– Мне закупки делать надо, масла ароматные кончаются, травы кое-какие вышли полностью, – посетовала Зинат. – Торговец тканями должен был помощницу с образцами прислать сегодня, так ведь не пустят. Опять же, я еще до праздника хотела вышивки передать на торг – не успела. Стражи ходят, чтоб их пески сожрали, из чужаков этих северных, зыркают повсюду, век бы их не было! Хорошо хоть руками не трогают никого. За девочками присмотр нужен особый, иначе стыда не оберешься! Господин Джалил не в духе, потребовал еду к нему в комнату носить. Из младших евнухов многие напуганы, разбежались, что твои тараканы по углам, и носа не кажут.

– Ну, – Гуюм сняла варево с огня. – Значит, есть, чего бояться. Нас-то не тронут, мы кто? Почитай, никто. И по имени-то не всегда называют, а мое дело простое: еду приготовить и накормить всех, какое в том зло? – она махнула рукой двум женщинам помладше, юркнувшим на кухню. – Давайте, милые, торопитесь, знаю, спали мало и плохо, и мне не удалось отдохнуть, вот только кого это интересует?

Поварихи сразу же взялись за работу. Одна принялась перебирать и мыть овощи, вторая – разводить огонь и носить воду. Гуюм ловко разлила по высоким узким чашкам темный ароматный напиток, насыпала в небольшие миски орехов, сдобрила их медом. Все это с поразительной скоростью оказалось расставлено на двух сияющих подносах.

– Это кому с утра пораньше такая честь, что ты сама гишар варить взялась? – Зинат аж носом потянула и блаженно прищурилась. – Корица, анис. Балуешь, ох, не заслужили они твоей любви.

– Один – для господина Джалила, он не просил, но, знаю, рад будет, – Гуюм уже хлопотала над одной из кастрюль. – Вторую господин Виддах ждет, еще раньше тебя зашел, а ты говоришь, попрятались все.

– Видимо, не все, – покладисто согласилась Зинат. – Хоть кто-то о долге помнит. Скоро там готово будет? Старший евнух уже, верно, заждался. Кстати, ты слышала? Китаф в подвалы бросили, спуталась с этим, как его – Шукри? – из стражей. Вместе их вчера и поймали, думаю, не выпустят живыми. И поделом.

– Молчи уж, злоязыкая, – остерегла ее Гуюм. – Только глухой и слепой не знает, что Китаф на твое место целилась, старшей хотела стать, вот ты ее падению и радуешься. А мне до того дела нет и не было. И говорить о том не хочу.

– Ну-ну, не сердись на меня, – Зинат вроде даже смутилась. – Только с тобой и можно по-человечески поговорить во всем дворце.

– А почему? – сверкнула глазами повариха. – Потому что я кладу сахар во все, что говорю, и убираю соль из всего, что говорят мне.

– Добрая ты, – протянула старшая служанка. – А потому никогда выше этой кухни не поднимешься.

– А зачем? – Гуюм улыбнулась тепло и открыто. – Я свое место нашла, а большего мне и не нужно. А ты вот, мечешься, как лист на ветру, в этом ли счастье?

– Время покажет, – уклончиво ответила Зинат и взяла в руки поднос с гишаром. – Давай пока господину Виддаху отнесу, его комната недалеко.

– Спасибо! Как вернешься, все уже готово будет, – Гуюм неопределенно махнула рукой, возвращаясь к печи.

Зинат кивнула и почти сразу исчезла в лабиринте коридоров. Сурия облегченно вздохнула, поднялась на ноги и направилась к выходу, стараясь проскочить в сад, пока служанка не вернулась: общаться с ней не хотелось совершенно.

– О, ты еще тут, мышонок? – Гуюм обернулась к ней и вдруг поманила девушку пальцем. Сурия подошла, а повариха склонилась к ее уху и торопливо прошептала: – О тебе слишком много говорят в последнее время, а это никогда добром не заканчивается. Береги себя, глупенькая, а еще лучше – найди способ выбраться отсюда. Чует мое сердце, зло ходит за тобой по пятам.

Сурия удивленно хлопнула глазами, но Гуюм уже отвернулась, бросив через плечо:

– Ну, кыш уже с кухни, расселась тут, мешаешь только!

***

Утренний колокол отбил десятый удар, когда в саду послышались торопливые шаги. Сурия даже выглянула из беседки, удивленно наблюдая за тем, как несколько человек из городской стражи вперемешку с северянами вместе обшаривают сад под стенами. Люди раздвигали плотные ветви выстриженных кустов, заглядывали под свисающие лозы винограда, проверяя каждый закоулок.

Девушка заметила среди воинов и Ликита. Щеки наложницы тут же вспыхнули, а сердце пропустило удар от волнения. Не успев подумать о том, как это будет выглядеть, Сурия радостно взмахнула рукой и направилась прямиком к юноше.

– Почтенная госпожа, – оруженосец регента, увидев ее, поклонился так изящно, словно всю жизнь провел при дворе.

– Господин, – опомнилась она, опуская глаза к земле. – Простите, что отвлекаю, но могли бы вы уделить мне немного внимания?

– Как вам будет угодно.

Однако стоило им отойти поближе к зарослям, как Ликит схватил узкую девичью ладошку.

– Как ты? Я очень волновался. Такое происходило…

– Хорошо, меня никто не обидел, расспросили, да и все на этом, – торопливо прошептала Сурия, тронутая его искренней заботой. Однако руку высвободила достаточно быстро и теперь наблюдала за воинами под стеной. Они сгрудились перед неприметной дверцей, показавшейся из-за плотных зарослей плюща. – А почему ты не со своим господином? Разве ты не должен сопровождать его и охранять? – Он отослал меня, – Ликит немного поморщился. – Там, ну, в подвалах… допрос. Милорд сказал, что мне пока не стоит присутствовать, – Сурия резко побледнела. – Пожалуй, я рад, что нашлось дело тут. Мы должны найти тайный ход, по которому прошел убийца. И, возможно, план переходов и комнат.