Текст книги "Регент. Право сильного (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава 12

Для Ликита день выдался не из легких. Встал юноша очень рано и все утро провел на тренировочной площадке. После, едва успев смыть с себя назойливую желто-красную пыль, которая в Дармсуде, казалось, была просто везде, сопровождал своего лорда на встречу с главами городских гильдий в торговый квартал. Вся роль оруженосца, к сожалению, свелась к бесконечному стоянию за спиной регента. Ни слова, ни возможности присесть, ни права выйти со скучного заседания.

Время тянулось мучительно медленно, словно воск, тающий под полуденным солнцем. Юношу утомляло все. Долгие речи, в которых до сути добраться тяжелее, чем перевалить горы в полном боевом вооружении. Колючие взгляды и перешептывания на незнакомом языке, видимо, сказанное должно было сохраниться в тайне от северян. А сдержанные улыбки и туманные намеки превратили эту встречу в сложную паутину, в которой Ликит завяз не хуже глупой мухи.

– Ну что ты думаешь обо всем этом? – поинтересовался регент у оруженосца, когда бесконечные переговоры все-таки закончились.

Вдвоем, если не считать людей из охраны, они поднимались по витым улочкам обратно ко дворцу. Ликит щурился и отворачивался от назойливого ветра, несущего с юга едва заметные песчинки – ранняя осень часто напоминала жителям Дармсуда о близости огромной пустыни, протянувшейся вдоль всей южной границы империи.

– Признаться, я мало что понял, – расстроенно протянул мальчишка. – Но вот то, как они шептались, мне не понравилось.

– Чем именно?

– Они что-то замышляют, ведь верно? Смотрят на вас косо, не доверяют, возможно, вообще задумали обмануть. Откуда нам знать?

– Ниоткуда, – Ульф выглядел слегка уставшим, но абсолютно спокойным. – Но их тоже можно понять. Они боятся нас, Ликит. Для них мы – чужаки, наши войска ступили на их земли, и пусть все произошло стремительно, и не случилось ни грабежей, ни разорения, но в сражении на перевалах, а после – у развилки дорог, погибло очень много людей. Все они были чьими-то сыновьями, братьями, мужьями, отцами.

– Но ведь не вы начали эту войну! – юноша вскинул голову и даже замер от возмущения. – Они первые нарушили границы герцогства Недоре!

– Они выполняли приказ Сабира. Теперь император мертв, а оставшиеся должны выживать собственными силами. Люди боятся за свои жизни, за благополучие близких. Кроме того, сбор урожая почти завершен, а войска – свои и чужие – нужно кормить и содержать. Поставь себя на их место: они боятся, что полученное потом и кровью достояние заберет армия.

– Вы потому и согласились отпустить воинов обратно? – догадался Ликит.

– Отчасти – да. Поддержки местной знати мне не видать еще долго, а действовать в одиночку – не под силу. Мне нужны союзники, столько, сколько смогу получить. Хорошо, если нам начнут доверять, – Ульф чуть ослабил ворот рубашки и тихонько выругался: – Демонова жара! С другой стороны, мне будет спокойнее знать, что войска Недоре теперь дома. Люди вернутся к семьям, привычной жизни, и герцогство не останется без защиты.

Ульф чуть подтолкнул Ликита, и они вновь зашагали по склону. Регент не хотел ехать верхом. В последние дни ему редко удавалось выбраться из дворца, и даже такая короткая прогулка по улице, вдоль которой тянулись нарядные домики в два-три этажа и пестрые торговые лавки, казалась приятным развлечением.

– Кстати, шептались наши будущие друзья вовсе не о предательстве или заговорах, – внезапно добавил регент. – Они хотели поддернуть цену на поставки зерна, только и всего.

– Откуда вы знаете? – изумился оруженосец.

Ульф рассмеялся весело и непринужденно.

– Они говорили на языке хайли, южном наречии, его редко используют за пределами пустыни. Но в юности, когда я был едва ли чуть старше тебя, мне довелось служить на юге в войске императора Наиля, отца Сабира. Немного выучил местный язык. Говорить не смогу, писать тоже, но общий смысл понимаю.

– Я не знал этого, – Ликит выглядел заинтересованным. – А как вышло так, что вы попали в пустыню? И что вы там делали?

– То, чем не принято хвастаться, – уклонился от ответа регент. – И вспоминать об этом не хочется совершенно.

***

Солнце уже клонилось к горизонту, в его лучах крыши многочисленных зданий дворца горели настоящим пламенем. Однако ни свежести, ни дуновения ветерка не было и в помине, жара прочно вцепилась в Дармсуд, не желая сдаваться. Прохладе, царящей в длинных переходах и галереях, Ликит обрадовался безмерно. Он уже мысленно предвкушал отдых в тишине, ведь больше на сегодня планов у регента не было. А потому, завидев в приемной укутанную в многослойные ткани девичью фигурку в сопровождении уже знакомого толстого евнуха, мысленно почти взвыл. Встреча с этой парой совершенно точно ничего хорошего не сулила.

– Лорд регент, – поприветствовал их евнух, склоняясь почти до земли. – Я привел госпожу Сурию, как вы и велели. Мне ожидать тут или отправить за ней служанок чуть позже?

– Благодарю, – Ульф небрежно кивнул. – Не ждите, и никого не стоит посылать. Мой оруженосец проводит девушку до гарема. Этого сопровождения будет достаточно?

– Ваше слово – закон, – Виддах еще раз поклонился и, не разгибаясь, попятился к выходу из приемной. Сурия стояла, опустив глаза в пол.

– Пойдем, красавица, – регент приглашающе махнул рукой и, дождавшись, когда она скользнет за дверь, повернулся к Ликиту. – Передай слугам, пусть соберут ужин и приготовят кувшин воды со льдом. Не хочу, чтобы нам мешали чужие уши, так что принесешь в кабинет сам.

– Слушаюсь, милорд.

“Из-за девушек вечно какие-то сложности”, – оруженосец был раздосадован. Ликиту безмерно льстило то, что Ульф Ньорд взял его под опеку, приблизил к себе, учил, тренировал, когда появлялось свободное время. Немалая честь, за которую многие были готовы из кожи выпрыгнуть.

Поэтому то, что сейчас внимание регента оказалось поглощено какой-то яркой пташкой из гарема императора, а его, Ликита, послали за едой, как трактирного разносчика, вызвало глухое раздражение. Смешно, но отправь его Ульф с тем же поручением просто для себя, юноша бы полетел, как на крыльях, нимало не смущаясь.

Передав поручение на кухню, юноша прислонился к мраморной колонне и стал наблюдать за хозяйственной суетой. Слуги едва ворочались, серебряный поднос наполнялся тарелками и приборами возмутительно медленно. У Ликита ноги заныли от очередного бесцельного стояния. Юноша успел несколько раз пройтись между столами, вновь замереть у стены, даже присесть на узкую лавочку под окном, но это все не помогло отвлечься от назойливых мыслей.

Когда еда была собрана, Ликит торопливо подхватил поднос и направился к кабинету регента. Охрана услужливо приоткрыла двери, и юноша вошел внутрь, прислушиваясь к разговору.

– Мне жаль, – голос Ульфа был печален. – Возможно, ты хотела бы услышать иные вести, но…

– Не стоит беспокоиться, милорд, – Сурия говорила тихо и, кажется, старательно сдерживала слезы. – Моя семья продала меня добровольно: они не могли прокормить себя. Я была второй дочерью, а у родителей оставалось еще четверо малышей, их тоже надо как-то растить и воспитывать. Не думаю, что они бы обрадовались, явись я снова на порог родного дома.

– Вот как? – регент сидел на краю стола, скрестив руки на груди, и внимательно рассматривал девушку. – В любом случае, мне было бы интересно узнать, каким ты видишь свое будущее, чего ждешь от этой жизни?

– Я хочу служить вам.

– Это не твое желание. Возможно, долг или самый очевидный выбор, но вряд ли больше. Подумай и ответь еще раз.

Она сидела, замерев на месте, словно неживая.

– Видимо, сейчас слишком рано задавать этот вопрос, – Ульф не спрашивал, просто озвучил очевидное.

– Мне нечего ответить, пока нечего. Если позволите, я хотела бы уйти к себе сейчас, – попросила она едва слышно. – Хочу побыть одна. И подумать.

– Конечно. Ликит, проводи, пожалуйста, госпожу.

Сурия торопливо поднялась на ноги, поклонилась и, не дожидаясь сопровождения, вышла из комнаты. Юноша бросился следом.

– Постой, глупая, не беги так! – он нагнал ее уже в коридоре и чуть придержал за плечо.

Но девчонка вдруг вырвалась с неожиданной яростью и хлестко ударила его по руке.

– Не прикасайся ко мне! – в ее глазах плескался гнев, смешанный с чем-то таким жгучим, что Ликит невольно отступил.

– Эй, ты чего? – смутился он. – Не трону я тебя! Просто не спеши так: летишь, как на пожар.

– Не твое дело, – отрезала она и быстрым шагом пошла прочь.

– Да знаю, что не мое! – неожиданно зло крикнул он ей в спину. – Думаешь, мне интересно сейчас таскаться по всему дворцу? Тоже мне, нашлась важная птица! Да кто ты вообще, чтобы я за тобой бегал? Так, развлечение для лорда на одну ночь! – добавил он услышанную где-то фразу.

Сурия как на стену налетела. Замерла. Развернулась на каблуках. Подошла в Ликиту вплотную и резко замахнулась, чтобы влепить наглецу пощечину.

Инстинкты сработали быстрее, чем юноша сообразил, что делает. Миг – и тонкое запястье девушки оказалось зажато в его пальцах. Парень резко вывернул ее руку, но не рассчитал силу, и Сурию крутануло на месте.

– Пусти, – взвизгнула она. – Следы останутся! Больно же!

Ликит разжал пальцы и отшатнулся от невозможной девчонки подальше. А она вдруг громко всхлипнула, потянула носом воздух – и разревелась. Да так, что соленые дорожки слез вмиг намочили щеки, каплями упали на одежду, оставив на ткани некрасивые пятна. Юноша растерянно оглянулся по сторонам, словно бы ища поддержки, но коридор пустовал, даже стражи видно не было.

На тонком девичьем запястье уже проступили алые пятна от пальцев. Сурия, увидев их, расплакалась еще сильнее. Глаза ее покраснели, плечи поникли, от гордой осанки не осталось и следа.

Что делать с рыдающей девчонкой, Ликит не знал совершенно. Вести обратно в приемную и там успокаивать? Плохо. Слишком много чужого внимания привлекут, разговоров потом не оберешься. Было очень стыдно, нашел тоже, на ком срывать раздражение и усталость! Ну и чего раскричался, а тем более, зачем руку-то выворачивать? Кожа у наложницы тонкая, синяк неделю продержится, а то и две.

Впрочем, стоять истуканом посреди коридора было глупо, значит, придется извиняться и как-то утешать это вот… императорское недоразумение.

– Извини, – покаянно произнес он, подходя поближе. – Я случайно. Не хотел, сам не знаю, как так вышло… – он осторожно протянул руку, чтобы осмотреть ее запястье, но Сурия не далась, прикрыла ладонями лицо и заревела еще сильнее.

– Не смотри на меня, отвернись! Я некрасивая теперь!

– Ерунда, – преувеличенно бодро откликнулся Ликит. – Надо холодное приложить. Пошли!

– Мне нельзя в таком виде в гарем возвращаться, – жалобно всхлипнула она. – Засмеют ведь.

– А мы не в гарем.

Глава 13

Ликит подхватил ее под руку и втолкнул в боковой проход. Несколько ступеней – и они оказались во внутреннем дворике, больше похожим на сад. Тут стояла пара скамеек, тихо журчал фонтан, а поверху раскинули ветви молодые магнолии.

– Дай платок, пожалуйста, – попросил юноша, затем намочил крохотный клочок шелка в воде и ловко обернул руку Сурии мокрой тканью. – Хотя бы так, – печально вздохнул он. – Прости, я не собирался причинять тебе боль.

– Я не из-за руки плачу, – Сурия всхлипнула еще раз.

– А почему тогда?

– Правда не понимаешь? – она вскинула на юношу свои огромные глаза. – Конечно, где уж тебе понять таких, как я? Ходишь весь важный и гордый. Оружие дорогое, одежда вон тоже… Из благородных, наверное? И регент тебе покровительствует. Ты свободен: идешь куда хочешь, делаешь, что пожелаешь. А я вот нет, я так не могу, мне даже думать о подобном нельзя. Все уже за меня решили и придумали. Откуда тебе знать, что такое быть совсем одному? Без друзей и родных, когда даже семья от тебя отреклась? А? Превратиться в игрушку, хочу – беру, а надоела – выкину за порог.

Ликиту как муравьев за шиворот насыпали от этих слов. Воспоминания об утраченном доме, изгнании, нескольких лунах службы в чужой крепости, где и не понять, воин ты или пленник, да и ни одного знакомого лица нет, острым ножом рванули по сердцу, заставили присмотреться к девочке повнимательнее.

– Знаю, – ответил он и сам удивился тому, как глухо прозвучал его голос. – Хоть в это и сложно поверить, но… Ты тоже не суди поспешно. Меня, кстати, Ликит зовут, – он поклонился, как было принято в степи: неглубоко, почти кивком. – А тебя как?

– Сурия, – она вытерла нос рукавом совсем мальчишеским жестом и вдруг добавила: – Ну, что уставился? Нос распух, глаза красные? Сама знаю, что нечем любоваться. Так и не смотри.

– Да нет, вовсе я не о том думал, – Ликит моргнул растерянно и честно попытался объяснить: – Просто ты такая обычная сейчас, ну, как все люди, как я сам. А раньше казалось неживой, будто кукла. И ходила так, голову задрав до потолка.

– Нас так учат, – вздохнула девушка и села на скамейку. – Мы такие и должны быть: как видение, чудная греза, ничего обыденного, только легкость и красота, недоступная для всех, кроме господина. А что внутри буря – так это не важно.

– Странные обычаи.

– А у вас как?

– Смотря где “у нас”, – уточнил Ликит. – В Недоре – я и сам не знаю, я там только на границе был, в горах. Знаешь, в гарнизоне, особенно, если ты чужак и почти преступник, мало возможностей узнавать местные обычаи. А на моей родине, в Великой Степи, дети сами решают, какую судьбу избрать. У нас даже девушки могут встать на воинский путь, хоть это и не очень часто происходит.

– А как ты вообще в Недоре оказался? И почему тебя в гарнизон отправили? Ты что-то натворил? – Сурия нахмурилась и чуть отодвинулась от Ликита, косясь на него настороженно.

– Вроде того, – юноша и сам не мог понять, почему рассказывает о своем прошлом. – Едва не сорвал переговоры, а потом чуть не убил герцогиню Недоре.

– И тебе сохранили жизнь? – глаза девушки стали круглыми-круглыми. – Не казнили, не заключили под стражу?

– Заключили, я даже готовился умереть, но герцогиня заступилась, – пояснил Ликит. – Я тогда чуть со стыда не сгорел. На родину мне запретили возвращаться, а дядя едва не изгнал меня из рода, дав год на то, чтобы очистить свое имя службой в войсках герцогства. Теперь дяди нет, и хотя формально я все еще принадлежу степи, путь назад кажется мне непомерно долгим. Я хорошо понимаю, что такое одиночество и отчаяние.

– Прости, я не знала, – Сурия уже окончательно успокоилась. Она оперлась локтями о колени и в задумчивости устроила подбородок на переплетенных пальцах. – Сейчас ты взобрался почти на вершину. Паришь, как птица среди облаков, а с земли это кажется легким занятием.

– А ты? Расскажи, кто ты и откуда.

– Нечего рассказывать, – она повела плечиками. – Я из простой семьи. Жили мы в крохотной деревне на юго-западе отсюда: земля песчаная, скудная, воды почти нет, урожай вырастить тяжело, а продавать надо за гроши. Вот и все, что я помню о доме. Когда мне исполнилось десять, отец получил за меня неплохие деньги, надеюсь, они позволили семье продержаться хотя бы год или два. Мне повезло, я считалась красивой, а потому меня покупали несколько раз, пока не привезли в Дармсуд. Судьба наложницы императора – вот, что меня ждало. А теперь уже не знаю.

– Звучит не очень радостно, – вздохнул Ликит. – А чего ты сама хочешь?

– Какой смысл думать об этом? Все равно решать буду не я.

– Ну, – юноша пожал плечами. – Сдаваться, не начав бой – это путь в никуда. Если ты сама не будешь бороться за себя, то кто будет?

Она подняла голову и долго смотрела на своего невольного собеседника. Ликит стушевался под этим взглядом.

– Что снова не так?

– Да нет, просто… ты хороший человек. Извини, что думала о тебе плохо.

– И ты извини: за руку и вообще. Сказал, не подумав. Самому противно теперь.

Немного посидели, рассматривая фонтан и вечереющее небо.

– Мне идти пора, – тихо вздохнула Сурия. – Проводи, пожалуйста.

До ворот гарема шли молча, Сурия накрыла голову платком и старательно делала вид, что не смотрит в его сторону, но Ликит все равно ощущал ее сдержанное любопытство. Уже почти перед дверями он отважился тихо спросить:

– А можно будет увидеть тебя еще раз?

– Не знаю, – шепнула она. – Возможно, если семикрылый ветер будет милостив.

Глава 14

Песок под ногами путника осыпался мягкими волнами, рисуя на выгнутом гребне дюны ритмичный узор глубоких следов. Холодное, податливое, тонкое и совершенно равнодушное золото пустыни – так говорили в народе империи. Дом и жизнь для тех, кто родился на юге, бездушная смерть для тех, кто дерзнул нарушить покой великого песчаного моря по собственной прихоти.

Сейчас, когда ночь простерла свои крылья над миром, дюны казались застывшими волнами на фоне смолисто-черного неба. Недавно родившийся серп луны лил на землю едва уловимый свет, но этого хватало, чтобы не сбиться с пути.

Человек дошел сперва до древнего высохшего колодца, над которым застыло безжизненное дерево акации, потом оглянулся по сторонам, отыскивая едва уловимые знаки, и свернул еще южнее. Затяжной подъем – и вот на самой вершине обозначился темный силуэт. Путник, завидев его, чуть сбился с шага, но затем продолжил восхождение.

– Ты оч-ч-чень долго, – голос неизвестного был низок, в нем слышались одновременно шипящие и свистящие нотки.

– Ты пригласил меня слишком поздно, так к чему жаловаться? Говори, зачем пришел?

Тот, кто стоял на вершине, оглянулся. Под слоями ткани было не разглядеть ни лица, ни фигуры, только глаза отсвечивали алым во мраке ночи.

– Не дерз-з-зи мне, с-с-смертный. И будь благодарен, ч-ч-ш-што я выбрал тебя, – прошипел он.

– Счастью моему нет предела, – его собеседник откровенно усмехнулся.

– Дерзишшшь?

– А почему бы и нет?

Существо вроде бы усмехнулось, но сказать наверняка было сложно.

– Мне нравится. Не дает заскучать. А теперь ответь мне: ты тоже чувствуешь это? – существо плавно качнулось сперва в одну сторону, потом в другую, костлявыми руками очертив в воздухе волнообразную линию. – Р-р-равновесие наруш-ш-шено.

– Чувствую, – человек мгновенно утратил всю веселость. – Моя магия выходит из-под контроля, становится нестабильной, но, как мне кажется, увеличивается с каждым днем.

– Догадываешься о причинах?

– Что-то с магическими жилами. События в Дармсуде?

– Это мне в тебе и нравится: ты сообразителен. А теперь я хочу, чтобы ты продолжил думать, – красноглазый приблизился, острый темный коготь потянулся к человеку, хотел подцепить его подбородок, но путник неожиданно отскочил и хлестко ударил по когтистой лапе плетью, созданной из внезапно сгустившегося воздуха.

– Говори, но не касайся, – угрожающе процедил он. – Я смертен, но и ты не вечен, помни об этом.

Существо засмеялось хриплым, лающим смехом.

– Помню-помню: никаких договоров, никакой крови, никаких обязательс-с-ств. Союз равных, а не подчинение. Ну так слушай меня, равный. Я видел подобное уже не раз в сотне других миров: ваша магия теряет связь с тканью мира. Ты знаешь, как легко распустить кружево, если потянуть за незакрепленную ниточку? Храм всех Стихий стал началом. Сила неистовствует, ищет способ залатать брешь, восстановить то, что было уничтожено. Но ей не удастся.

– Почему?

– Потому что равновесие – хрупкая основа всей реальности. Тот, чьи с-с-силы огромны, обязан хранить и поддерживать его. Знает об этом хоть кто-то или нет, но в переплетении четырех стихий есть особый смысл: закрепить то, что иначе было бы разрозненным. Раньш-ш-ше был храм, был император, сейчас нет ни того, ни другого. Но есть ты, – добавил он внезапно.

– У нас будет император, надо лишь подождать, пока мальчик окрепнет.

– А если он не успеет? Его магия так же нес-с-стабильна, как твоя. Даже тебе слож-ж-жно ее сдерживать, а ребенку?

– К чему ты ведешь?

Красноглазый склонился и вперил острый взгляд в собеседника.

– Я могу помочь тебе, – тихо выдохнул он. – Научить, как сделать так, чтобы Стихия отметила своей дланью тебя. И тогда ты станеш-ш-шь тем, кто восстановит равновесие.

– И что тебе нужно взамен?

– Месть.

Повисло долгое молчание. Существо отстранилось, сделало несколько шагов в сторону, опустилось на песок, продолжая сверлить взглядом собеседника.

– Я хочу крови тех, кто стал причиной поражения моего народа в недавней войне. Хочу жизни тех, кто в этом виновен. Они уничтожили то, что мой отец возводил годами. Десятилетиями. Более сотни лет.

– Что это даст тебе?

– Покой. Я буду знать, что ушел в небытие не один.

– Кто именно тебе нужен?

– Все отродья императорской семьи. Все уцелевшие союзники герцога Недоре.

Его собеседник усмехнулся:

– Жадность – порок.

– Ты получишь трон, разве это не прекрасная награда за помощь?

Человек молчал.

– Я должен подумать, прежде, чем давать ответ. Но не надейся особо: связываться с подобными тебе слишком рискованно, император заплатил за это жизнью, я не хочу пойти по его стопам.

– Думай, но не слишком долго. Ведь у твоего мира не так много времени. Ты можешь оказаться тем, кто остановит разрушение, разве это не прекрасная цель? Благородная и возвышенная, достойная великого человека.

– Какая тебе выгода в том, что наш мир выживет? – человек сомневался, обдумывая сказанное и так и эдак. Что-то было неправильно, слишком заманчивым выглядело предложение.

– Не веришь?

– А должен?

– Хочеш-ш-шь, докажу, что не солгал? Дам тебе то, чего ты жаждешь без всяких договоров?

Человек удивленно вскинул голову, а существо продолжило совершенно невозмутимо:

– Старый колодец внизу и мертвое дерево, высохш-ш-шее, бесполезное, никому не нужное. Сила Воды и Земли в одном мес-с-сте. Ты можешь забрать их магию себе.

– Зачем пытаешься обмануть? Это невозможно. Стихиям нужны жилы, алтари, священные места, а не люди.

Существо ухмыльнулось.

– Только, если равновесие не нарушено. Сейчас магия нестабильна и может привязаться к любому проводнику, а твои возможности достаточны для того, чтобы вытянуть стихию, вплес-с-сти ее в свое тело. Впрочем, реш-ш-шать только тебе. Не заберешь ты – заберет другой.

Красные глаза мигнули и погасли, над дюнами повисла тишина, нарушаемая лишь тихим пением сотен песчинок, летящих по ветру. Наконец человек произнес едва слышно:

– Я хочу получить доказательства. Если пойму, что это правда, то обдумаю твое предложение более внимательно.

***

Тонкорогий месяц давно скрылся за линией горизонта, чернильное небо начало понемногу светлеть на востоке, когда спокойствие ночи было нарушено раскатистым ударом и сине-зеленой вспышкой. К небу поднялся исполинский сноп сияющих вихрей. Яркие, ослепляющие, переплетенные между собой в немыслимом рисунке, они взвились в небо, изогнулись и с воем устремились обратно к земле.

Человеческая фигурка в самом центре этой дикого сияния казалась черным росчерком, крохотной соринкой, невесть как попавшей в гигантский костер. Вот мужчина поднял руки, тело его выгнулось в муке, рот раскрылся в беззвучном вопле, а магия вливалась в слабое смертное тело с неистовым напором первородной стихии.

Но вот сияние померкло. Миг или два – и в воздухе остались только догорающие искры. Камни колодца рассыпались пылью, а остов дерева истлел, превратился в хрупкую оболочку из золы и пепла. Человек рухнул на колени, потом уткнулся лицом в песок, загребая землю сведенным в судороге руками, перекатился на спину, застонал. Глаза его были широко распахнуты, но смотрели бессмысленно: боль затопила их до краев.

Несоразмерно огромное существо подошло поближе, склонилось, словно принюхиваясь.

– Вот видишь, я сказал правду. А боль – это хорош-ш-шо, запомни ее, теперь она – твой спутник и твой дар. Да, за все надо платить, – черный коготь коснулся беззащитной шеи, натянул кожу до предела. Человек дышал хрипло, с трудом заглатывая воздух резкими вдохами, в глазах его мелькнули ненависть и страх, но тут же погасли. – Я приду за ответом, – красноглазый отстранился. – Буду ждать твоего решения.

***

Больно.

Боль ворвалась в сознание, вывернув его наизнанку, стирая остатки сна, обрывки мыслей и грез, лишая возможности вздохнуть, не давая закричать.

Мышцы свело судорогой, сила наполнила каналы до предела, стремясь на волю, желая только одного: свободы. Перед глазами поплыло алое марево, щедро разукрашенное цветными сполохами.

“Удержать! Я должен удержать ее!” – Илияс изо всех сил потянулся к ускользающей магии, жестко закручивая вырвавшиеся потоки в плотные сгустки, сияющие всеми цветами радуги. Нехотя, медленно, с упрямством старого мула, она подчинилась, сперва покорно принимая нужную форму, а потом и вовсе растворяясь в предрассветной мгле.

Илияс обессилено рухнул на спину, рассматривая резной потолок комнаты, складки легкого шелка на балдахине, прозрачные утренние сумерки за окном. Верховного жреца колотило от только что пережитого, по телу гуляли отголоски спазмов, на лбу выступил холодный липкий пот.

– Что случилось? – услышал он сонный голос. – Ты кричал. Что это было? И как ты оказался на полу?

С края ложа на него смотрела женщина. Не слишком молодая, с выразительными крупными чертами лица, до безумия родная, взъерошенная и перепуганная от того, что ее сон был прерван таким странным образом

Илияс только тут сообразил, что лежит на полу. Жрец приподнялся, стараясь не кривиться от боли. Впрочем, женщина уже скользнула к нему, подала руку, помогла сесть, ласково обхватила его лицо ладонями. Ее золотисто-карие глаза смотрели внимательно, пробирая до глубины души, как и всегда.

– Прости, что напугал, – Илияс поймал ее руку и поцеловал кончики пальцев, прижался лицом к нежной ладони, вдыхая чуть уловимый запах лаванды. – Опять сны, сила рвется на свободу. Как же я устал от этого!

– Ты должен отдохнуть, – она мягко поцеловала его в лоб. – Этот храм сделает то, что не удалось всей тайной службе Сабира: добьет тебя. Ты истощен морально, плохо спишь, почти не ешь, еще и кошмары эти…

– Я должен, – он тяжело вздохнул и потер глаза. – Сама видишь, что происходит. Если не восстановлю жилы, то только небо знает, что нас ждет.

– А если загонишь себя в могилу, то не восстановишь ничего, – Лейла недовольно поджала красивые полные губы.

– Оставаться рядом со мной опасно, – Илияс чуть отстранился. – Я хочу, чтобы ты забрала дочерей и уехала из города.

– Вот еще, – фыркнула она. – Прогнать решил? Я тебе не наложница какая-то, чтобы выставить меня за порог!

– Просто хочу, чтобы вы были в безопасности.

– Я сама решу, что лучше для меня и наших девочек! – она поднялась на ноги и уперла руки в бока: маленькая, немного располневшая, но гордая, сердитая и такая трогательная в гневе. – Стихиями своими командовать будешь, а мной – даже не думай.

– Но это в самом деле опасно.

– Опасно лезть голой рукой в гнездо диких пчел. Опасно слепцу ходить по краю обрыва. Опасно спорить с разгневанной Лейлой бинт Махфуз, – она недобро сощурилась. – Но ты все равно лезешь в это змеиное кодло – Золотой дворец, хотя сейчас мог бы и перестать. Отдал бы власть северянину, он, похоже, дельный человек. В городе о нем неплохо отзываются, а уж там, сам знаешь, языки почесать любят. Зачем тебе этот титул, этот демонов Дармсуд? Ну на что? – внезапно голос ее стал жалобным, в нем явно слышались нотки мольбы. – Храм разрушен, самое время уехать.

– Лей, мы обговаривали это уже не раз и ты отлично знаешь: нельзя все бросить. Такие поступки не остаются без последствий. И потом, на мне огромная ответственность.

– Чтоб эта ответственность в реке захлебнулась! – сердито буркнула она. – Чтобы ее солнцем спалило и ветром разнесло!

Женщина опустилась на ложе и отвернулась, украдкой смахивая слезы. Илияс стал перед ней на колени, обхватил ее ноги, уткнулся лицом в смятую шелковую ночную рубашку.

– Я ведь не держу тебя силой. Захочешь уехать – отпущу. Сделаю все, чтобы вы с девочками ни в чем не нуждались. Вы дороги мне настолько, что я готов жить вдали от вас ради вашей же безопасности. Не хочу ставить вас под удар.

– Сказала нет, значит нет! – отрезала она. – Я с тобой до самого конца, каким бы он ни был.

– Глупая женщина! – вспылил Илияс.

– Черствый сухарь! – не осталась в долгу Лейла.

Минуту они мерялись взглядами, воздух между ними едва не начал искрить. А потом Илияс моргнул и напряжение схлынуло.

– Ну что ты за человек? Нет бы послушать меня? Ведь ты понятия не имеешь, во что я ввязался, – вздохнул он.

– Уж какая есть, и другой не будет, – отрезала Лейла. – А ты думай впредь, прежде чем рисковать собственной жизнью!

Она встала и накинула на плечи просторный халат.

– Раз уж не дал выспаться, так хоть к завтраку не опаздывай. И… не тревожь девочек, ни к чему это. Впрочем, может, я и отправлю их к родне в деревню на пару лун.