Текст книги "Регент. Право сильного (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 46

Ворота закрыли по приказу регента задолго до положенного. Вся городская стража уже была поднята на ноги. Искали в каждом уголке, опрашивали всех, кто мог заметить хоть мелькнувшую тень, хоть лишнюю искру. К поискам привлекли и жрецов. Теперь, когда маски оказались сорваны, сомнений не осталось: задержать дерзкого мага надо как можно скорее.

Ульф возвращался к себе, но на душе было до крайности тошно. Да, Зафир заслужил наказание за ложь, подковерные игры, преступное молчание. Но смерть сыновей? Потерять детей, которых ты брал на руки в первый день их появления на свет, а затем воспитывал, растил, радовался их успехам, делил с ними неудачи? Жестокое наказание, ни одно преступление не заслуживает такой расплаты.

И тем отвратительнее становилось от мысли, что отпустить Зафира, позволить ему прожить отцовское горе в кругу семьи, сейчас попросту невозможно. Долг перед империей и сотнями людей в который раз перевешивали стремление поступить так, как велит сердце.

Ульф сбился с шага, судорожным движением сорвал застежку плаща, стараясь надышаться вечерним холодом. В голове раскатами огромного колокола отдавалось собственное сердцебиение. Регенту хотелось бы найти в себе ярость, злое удовлетворение от того, что правосудие свершилось, но вместо этого душу затопила жалость.

Добравшись до своих покоев, он первым делом сбросил пропахшую дымом одежду, а затем погрузился в горячую воду, смывая тревоги и потери уходящего дня. Времени оставалось не так уж много, и терять его понапрасну регент не собирался.

***

– Сиятельная госпожа, – он вошел в ее комнату без стука. – Нам надо поговорить наедине. Прошу вас.

Ни предисловий, ни извинений. К демонам этикет. В бездну недомолвки.

Она ждала вестей, ждала его, ждала этого разговора. Поднялась, дав знак служанкам оставаться на местах.

– Не тут.

И вышла. Решительно миновав охрану, открыла его покои, прошла в дальнюю комнату, памятную по страшной ночи покушения, отсекая любых желающих подслушать тройной преградой дверей. Он не воспротивился, наоборот, прикрыл створки плотнее, привалился к ним всем телом.

– Арселия, прошу, выслушай, – он не смотрел на нее, чтобы не выдать, как плохо у него на душе. – Извини, что не предупредил, не рассказал лично, позволил узнать правду от Мейрам. Понимаю, как обидно, когда тебе не доверяют те, кто должен был открыть душу. Хотел бы пообещать, что больше не поступлю так, но, к сожалению, не уверен, что это возможно. Мои решения принадлежат мне только отчасти, и каждый раз приходится взвешивать все риски и последствия.

Она поджала губы, подошла к окну, села на подоконник, вцепившись в него с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Как императрица я понимаю вынужденность таких мер, – сдержанно отозвалась она. – Но как человек – в ярости. И все же, извинения приняты. Это все?

Ульф не удержался и взглянул на нее, закрывшуюся, холодную, с надменно вскинутой головой.

– Боюсь, что нет. Ты должна уехать. Завтра же. Вместе с Адилем.

– Прогоняешь, чтобы не мешались под ногами? – презрение ударило не хуже тарана.

– Хочу защитить. И не вижу иного выхода.

– И куда я отправлюсь? Как доберусь?

– Малкон поможет, проводит в убежище. Сделает так, чтобы вас не нашли какое-то время. Потом все закончится, и вы вернетесь.

– Да неужели? – прищурилась она. – И что застанем тут? Разрушенный дворец? Сгоревший город? Пир воронов на улицах? Ничего нового, я все это уже видела. И не стану убегать.

– Это не шутки! – вспылил он.

– А похоже, что я смеюсь? – она подошла так близко, что он почувствовал тепло ее дыхания. – Что произошло? Кто охотится на нас?

– Анвар. Сегодня вечером от его руки погиб лорд Вафи и сыновья Зафира. Малого совета больше нет. Уверен, Анвар ни минуты не колеблясь ввергнет этот город в хаос. Он нашел возможность усилить свою магию, решительности ему не занимать, но на моей стороне опыт и союзники, о которых ему неизвестно. Он смертен – и я убью его. Но хочу быть уверен, что вы с Адилем не окажетесь под ударом. Нельзя оглядываться назад, сражаясь в полную силу, понимаешь?

– Что произойдет, если ты потерпишь поражение? О семикрылый ветер, зачем я спрашиваю, когда ответ и так ясен?!

– Я не проиграю, Ари, особенно если буду знать, что ты веришь в меня, – он не хотел, а руки сами коснулись ее плеч, сжали крепко: ни вырваться, ни убежать. – Не смей даже думать об этом. Ты вернешься, и мы закончим все то, на что не могли решиться прежде. Веришь?

Она судорожно вздохнула, в глазах ее плескалось негодование. Волнение. Упрямство.

– Я останусь.

– Не спорь, прошу, – он привлек ее к себе, носом касаясь волос на макушке. – Все получится, обязано получиться. Сейчас ты растеряна, возможно напугана, но не позволяй сомнениям и страхам управлять собой. Лучше улыбнись, мне нравится смотреть на твою улыбку, – он приподнял ее подбородок, чтобы взглянуть в лицо. – Да, вот так, – палец легко скользнул по ее губам, лаская и успокаивая одновременно.

А на ее щеках зажегся румянец. Осторожно, опасаясь спугнуть это мгновение, она положила руку на его грудь.

– Я не уеду из города, не получив то, что принадлежит мне по праву. Хочу, чтобы ты знал, ради чего сражаешься.

– Я и так знаю, – он улыбнулся особенной, легкой и насмешливой, но такой красивой улыбкой, которую видели только близкие люди. – Помню и днем, и ночью, – он запустил руку в ее волосы, коснулся шеи.

– Только догадываешься, – ее голос понизился до шепота, стал хриплым, волнующим. – Не хочу быть отблеском надежды на счастье, хочу жить в полную силу тут, сегодня, сейчас.

Она чуть приподнялась на носочках и коснулась его губ своими губами.

– Ари, – он замер, пытаясь вернуть себе контроль над собственными эмоциями, вот только сердце сорвалось вскачь, а кровь огнем побежала по венам. – Не хочу, чтобы это произошло вот так: из страха одиночества, тайком. Не хочу, чтобы после ты жалела о собственной поспешности.

– А ты сделай так, чтобы мне не пришлось…

– Молва беспощадна, она тебя уничтожит.

– … И помолчи хоть немного.

Они смотрели друг на друга, тяжело дыша, словно только что пробежали не одну сотню шагов. А потом Ульф рывком притянул ее к себе и поцеловал. Жадно, неистово, как дикий зверь, добравшийся наконец до вожделенной добычи.

И Арселия ответила с той же необузданной страстью, забыв о приличиях и не думая о последствиях, прижимаясь к нему всем телом, скользя руками по его широким плечам, спине, спускаясь к талии и еще ниже.

Его тело было горячим, твердым, словно камень, полным силы и страсти. И желанным до безумия.

Не давая Ульфу отступить ни на шаг, не прерывая поцелуя, Арселия торопливо распускала шнуровку на вороте его рубашки, желая поскорее прикоснуться к разгоряченной коже, когда ощутила, как ее саму сжали, подхватили и подняли в воздух.

От неожиданности она тихо вскрикнула, крепко обняла его шею, чтобы не упасть. Миг – и вот шелк покрывал холодит спину, а сама она оказалась прижата к ложу тяжестью северянина.

Ее дыхание сбилось, в груди разлились волны жара и покатились во все стороны, отзываясь внутри почти болезненным тянущим чувством. Арселия на миг запрокинула голову, позволяя Ульфу коснуться губами ее шеи, дотронуться до бурно вздымающейся груди. У обоих не осталось ни единой мысли, кроме той, что они должны принадлежать только друг другу. Тут. Сейчас. До конца.

Он сжал подол ее платья, потянул вверх, скользя пальцам по обнаженной коже бедер, поднимаясь к животу, чтобы затем опуститься ниже. Арселия всем телом вздрогнула от этой дерзкой ласки, но не сделала попытки вырваться, наоборот, вцепилась в его спину и глухо застонала, теряя голову от нетерпения и предвкушения.

Но он отстранился. Одним движением скинул рубашку, разомкнул пояс, освобождаясь от ненужной сейчас одежды. Ловко расстегнул ряд крохотных пуговиц на ее платье, однако запутался в самой последней. Арселия хотела помочь, но не успела: Ульф просто рванул несчастную ткань, и она с тихим треском лопнула, позволяя плотному верхнему одеянию соскользнуть на покрывало.

Белый шелк нижней рубашки оказался полупрозрачным, нимало не скрывающим ни очертаний небольшой груди, ни плавных изгибов бедер. В следующее мгновение тонкая ткань, смятая и ненужная, очутилась на полу.

На мгновение оба застыли, и Арселии показалось, что воздух между ними накалился и звенит. Ульф склонился, вдыхая сладкий аромат сандала, оставшийся на ее коже, нетерпеливо очертил губами изгиб груди, опалил горячим поцелуем ее живот и бесстыдно скользнул дальше. А она выгнулась и тихо застонала, не в силах противиться такому напору.

Время растянулось, замерло и окончательно растаяло в потоке ощущений. Ульф привстал, подтянул Арселию совсем близко и, не давая вырваться или даже пошевелиться, прижал обнаженными бедрами к ложу.

Руками северянин уперся в подушки у ее головы и, склонившись к ее лицу, прошептал:

– Если ты хочешь остановиться, то сейчас или никогда, – зеленые глаза его сверкали в неярком вечернем свете, как изумруды. Как буря в море. Как гроза, подсвеченная росчерками молний.

Арселия шумно выдохнула, и подалась навстречу, всем телом приветствуя происходящее, чтобы тут же получить его ответ: сильный, неумолимый, властный.

Они стали единым целым. На мгновение он замер, оставляя ей возможность вдохнуть – и тут же снова лишил воздуха одним сильным движением. И снова, и еще, и еще.

Какое-то время тишину нарушали лишь их стоны, хриплое дыхание, едва уловимый шелест сминаемых тканей покрывала.

Ульф перехватил запястья Арселии, завел ее руки за голову, прижал к покрывалу, лишая малейшей возможности сопротивляться, заставляя сгорать от дикой смеси паники и удовольствия, превращая в беспомощную пленницу. Ни говорить, ни даже думать стало некогда. Они полностью отдались силе желания, позволяя друг другу наслаждаться этим безумием.

А потом его хватка ослабела, и Арселия слегка оттолкнула Ульфа, заставляя его перевернуться на спину и оказаться в полной ее власти. Распущенные волосы взметнулись в воздухе, опали широким каскадом на обнаженную грудь. Северянин, не останавливаясь ни на миг, сжал ее талию, удерживая и не давая отстраниться слишком сильно.

Но ей и не хотелось, наоборот, она принимала его с жадностью, уже чувствуя, как подступает судорога наслаждения, и весь мир взрывается, тонет в ярком ворохе сияющих вспышек. Смутно до ее сознания донесся его приглушенный рык, смешанный с тихим стоном, еще несколько безжалостных толчков до предела – и вот они оба рухнули на постель, закрыв глаза и стараясь отдышаться хоть немного.

***

Утро застало их изможденных, утомленных, обессиленных, но совершенно счастливых в объятиях друг друга. Огонь их страсти разгорался в ту ночь еще дважды, и Арселия позволила себе полностью отбросить стыд, сомнения и посторонние мысли, чтобы погрузиться в бездну эмоций.

Ульф не был ее первым мужчиной, но стал тем, кого она выбрала сама, а потому в этот раз все было иначе: совсем не так, как ее учили, совсем не так, как она привыкла. В его прикосновениях – настойчивых, властных, полных дикой, первобытной силы – горело желание обладать ею, взять не только тело, но и завладеть ее мыслями, эмоциями, каждым вздохом.

И она желала того же: стать для него единственной, подарить то, что никогда бы не предложила иному по собственной воле.

В ту ночь для Арселии не было запретов, ей хотелось, чтобы Ульф потерял разум, не вспомнил собственного имени поутру, испытал наслаждение, равное по силе смертельному удару в сердце. И, видят Стихии, она знала, как этого добиться.

Ее прикосновения становились все смелее, а поцелуи – непростительно дерзкими. Она изучала, отыскивая его самые слабые точки и чувствительные места. Ей нравилось прикасаться к его телу, ощущать, как по крепким мышцам прокатывается дрожь нетерпения, дразнить, обещая, но обманывая раз за разом. А потом ее губы прочертили дорожку на его груди и животе, опускаясь еще дальше, и Ульф не выдержал – застонал, теряя дыхание, сдаваясь на ее милость, абсолютно подчиняясь ее порывам.

… Немного позже он смог притянуть ее к себе, сжать в объятиях, заглянуть в глаза – и раствориться в лукавых смешинках, удивительным образом переплетенных со смущением. Его пальцы осторожно коснулись ее губ, слегка припухших от поцелуев, провели линию на влажной от пота коже.

– Я люблю тебя, – голос его казался сорванным, волнующе низким.

– А я – тебя, – в ее глазах кружились зеленоватые искры магии. – Даже если иногда хочу разбить что-то тяжелое о твою голову.

Их третий раз оказался тихим и нежным, полным терпеливых, ласковых прикосновений, неспешности, заботы. Он взял ее аккуратно, чувствуя, как по ее телу расползается усталость, как она слабеет, насытившись любовью. И разрешил ей соскользнуть в сон, едва волна удовольствия, достигнув невозможного пика, схлынула.

Арселия затихла, уснув на его плече. Но Ульф еще долго не спал, любуясь ее лицом и перебирая пряди длинных волос, вслушиваясь в размеренное дыхание.

– Я никому тебя не отдам, – тихо пообещал он самому себе, оставляя на ее щеке легкий поцелуй. – Клянусь всем, что есть в этом мире!

***

Утром Арселия поняла, что с ее магией что-то не так.

Нет, силы никуда не делись, отзываясь также доверчиво и послушно, как и раньше, но течение потоков изменилось неуловимым образом, будто бы закручиваясь и замедляясь там, где прежде всегда было ровно и спокойно.

Отличие это было совсем слабым, но до безумия отчетливым.

Арселия тихо поднялась с ложа, чувствуя, как оживают уставшие мышцы. Поискала взглядом хоть какую-то одежду, подняла с пола скомканное платье. Нижней пуговицы не хватало, вместо нее сиротливо торчал вырванный клок ткани.

По губам императрицы скользнула мимолетная улыбка: нет, она не станет жалеть ни об одном мгновении. Наоборот, сохранит в памяти все, что только сможет, будет дорожить каждым мигом.

За окном медленно разгорался поздний рассвет. Тонкой каймой тянулись вдоль горизонта кудри облаков, под ними темнела едва различимая цепочка горных вершин. Небо переливалось золотыми, розовыми и лазурными оттенками такой красоты, что дух захватывало.

Арселия невольно замерла, наслаждаясь величием и абсолютным совершенством этой красоты. После сладко потянулась и зажмурилась от удовольствия, почувствовав, как на ее талии сомкнулись крепкие широкие ладони.

Шею обожгло невесомым поцелуем, сердце тут же пустилось вскачь, а ноги предательски дрогнули.

– С добрым утром! – темные кудри Ульфа приятно щекотали кожу, и Арселия замерла, опасаясь спугнуть момент. – Ты рано встала.

Она обернулась, ткнувшись лицом в его грудь, но тут же подняла глаза:

– Это ведь происходит на самом деле? Это не сон и ты не рассеешься, как утренний туман?

– Так легко ты от меня не избавишься, – он двумя ладонями обхватил ее лицо, как будто искал на нем что-то неведомое, но в конце концов просто поцеловал в краешек губ. – Придется меня по меньшей мере убить, но и то, не уверен, что это поможет.

– Глупости, – возмутилась она. – Не смей так шутить. Не смей даже думать о таком.

– Не буду, – он привлек ее к себе, зарылся носом в волосы, вдохнул их запах – такой манящий, волнующий, родной – полной грудью. – Будь моя воля, я бы тебя вообще из объятий не выпустил. Увез бы в Недоре, куда-то на самый север, где и людей-то нет на два-три дня пути верхом.

– Уютный домик в глуши, у реки или озера, небольшое хозяйство, тишина и безмятежность?

– Днем возделывать землю, охотиться, рыбачить, а вечерами сидеть на теплых шкурах, глядя в огонь, и разговаривать обо всем на свете.

– Вместе встречать рассветы и провожать закаты. Каждый день, долгие-долгие годы.

– Видеть, как растут наши дети.

– Знать, что однажды их надо будет отпустить.

– Радоваться их успехам, гордиться каждой победой.

– Ночами любить друг друга, пока силы не закончатся.

– И даже немного больше.

– Я надоем тебе однажды, – она хотела казаться смешливой, но едва уловимая капля тревоги прозвучала в этих словах.

– Никогда, разве что ты бросишь меня, когда я стану старым и дряхлым.

Его руки казались горячими даже через одежду. Арселия блаженно прикрыла глаза, с головой ныряя в ощущение принятия, покоя и безопасности.

– Еще немного, и твое платье потеряет очередную пару пуговиц, – предупредил Ульф, пряча улыбку.

– Не страшно, я умею шить.

Она коснулась пальцами его щеки, но Ульф перехватил ее руку, поцеловал ладонь. И вздохнул глубоко, возвращаясь к реальности.

– Я бы хотел, чтобы это утро длилось вечно. Но так не бывает. Тебе пора идти. В полдень Малкон будет готов: вы покинете дворец через ход для кухонной прислуги. Собери самое необходимое для себя и Адиля. Всем остальным вас снабдят, как только выберетесь из Дармсуда. Гайда уедет с вами, поможет первое время.

– Не передумал? – крохотная морщинка перечеркнула ее лоб. – Я могла бы помочь.

Он отрицательно покачал головой. Она сникла, поджала губы, но спорить не стала.

– Верю, что все получится, – она говорила уверенно и ровно: ни сомнений, ни страхов. – Лорду регенту не пристало нарушать данное слово, поэтому я уеду со спокойным сердцем.

– Спасибо, моя императрица.

Он склонился и поцеловал ее, на несколько мгновений заставив забыть обо всем остальном. А потом разжал руки, отпуская.

– Я люблю тебя.

– Знаю. И я тебя.

Глава 47

Едва Арселия ушла к себе, Ульф с головой погрузился в дела. Гвардейцы из северян городская стража и жрецы не прекращали поисков даже ночью. Регент опасался, что теперь преступник попытается скрыться, спрятаться где-то в глуши и вновь напасть, когда тревоги немного улягутся, но, видимо, у самого Анвара планы были гораздо амбициознее.

Первый раз аристократа увидели перед рассветом, недалеко от южных ворот. Задержать, правда, не смогли, но и до драки не дошло: он просто скрылся в сумерках, растворяясь в тенях домов. Второй раз его заметили невдалеке от стен дворца, там, где на выгнутой спине холма раскинулся обширный сад. Обычно стража редко забредала туда: слишком неприступными казались стены, очень уж крутыми были склоны на подступах.

Впрочем, и в этот раз Анвар поспешил скрыться прежде, чем вооруженные люди приблизились к нему на расстояние в сто шагов.

Дармсуд, в который раз за последнее время лишенный покоя, замер в напряжении. Люди перешептывались, косились настороженно на чужаков на улицах, даже в торговом квартале было тише обычного: многие предпочли оставаться дома, плотнее затворив ставни.

Солнце поднялось к зениту, когда примчался гонец от одного из патрульных отрядов: невдалеке от развалин храма заметили странного незнакомца. Фигура, лишь отдаленно напоминающая человеческую, неизвестно как появилась на груде битого камня и очень напугала людей. Кое-кто даже рискнул предположить, что существо походило на демона, но утверждать наверняка не стал.

Когда на город пали вечерние тени, один из бывших помощников Илияса лично явился к регенту:

– Жрецы обеспокоены: что-то происходит с магией, с каналами силы. Они наполняются и тут же опустошаются. Мы не можем это контролировать, но заметили, что чем ближе подходишь к развалинам храма, тем сильнее это волнение.

– Чем это грозит магам?

– Сложно сказать наверняка. Но если силы станет слишком много, то каналы могут не выдержать.

– Усмирить стихию возможно?

– Не более, чем шторм в море. Я приказал самым стойким и опытным из оставшихся магов охранять площадь, но не уверен, что мы сможем сделать что-то большее, чем смягчить выброс силы.

– Что ж, тоже неплохо. Думаю, нам с лордом Анварам стоит пообщаться лично. Если этот господин так любит прятаться в норах и щелях, то, возможно, выберется, на открытое место, почуяв приманку.

Ульф отпустил жреца и, позвав Ликита, принялся вооружаться. Поверх плотной тканевой рубашки легла вторая, прошитая металлическими кольцами, затем теплая куртка из нескольких слоев кожи, пояс с мечом, кинжал. Последним занял свое место тонкий стилет, спрятанный в голенище сапога.

– Милорд, позвольте мне сопровождать вас, – сейчас в Ликите не осталось ничего от того простого парня, что восторженными глазами смотрел на красоты Дармсуда.

– Я вполне способен сам за себя постоять, – отозвался Ульф, застегивая последние крепления.

– Лорд регент, – юноша напряженно вытянулся, собираясь с духом, и выпалил: – Знаю, в последнее время вел себя глупо и недостойно. Но если вы разрешите, я в бою докажу свою верность.

– Ликит, мы уже все обсудили, – взгляд сине-зеленых глаз обжигал. – Если бы я сомневался в твоей верности, тебя бы тут не было. Если бы считал недостойным доверия, прогнал бы в два счета. Ты не глуп, хотя и по-детски наивен в некоторых вопросах. И все же, твоя помощь мне не пригодится: тебя сотрут в порошок прежде, чем глазом моргнешь. Анвару нужен только я, все прочие – мелочь, не заслуживающая внимания. И на этом я хочу сыграть. Передай вести Илиясу. Вы оба должны прийти на площадь как можно скорее, но так, чтобы никто даже не заподозрил о вашем присутствии. Он сам поймет, что делать, магия – его задача. Если станет жарко, охраняй верховного жреца от случайной стрелы или любой другой опасности. Почувствуешь, что все серьезно – зови на помощь. С демоном я справлюсь, не впервые, но от того, сумеет ли Илияс обуздать Стихии, зависит будущее империи. Все понятно?

– Да, лорд регент, – кивнул юноша.

– Вот и отлично. Иди. Увидимся на месте.

Площадь выглядела пустой и безлюдной. Некогда прекрасное строение храма темнело на фоне неба бесформенной грудой, по белым каменным плитам под ногами змеились трещины, местами виднелись подпалины, смыть которые оказалось не под силу ни дождям, ни людям.

Холм, на котором располагался храм всех Стихий, был самой высокой точкой в городе, и Дармсуд, освещенный неровным светом ламп и факелов, казался застывшим морем огней у подножия темной скалы.

Где-то позади, на подъеме, остались жрецы и стража: регент не позволил им подняться следом, справедливо предположив, что беглец не покажется, если будет один против десятерых.

– Анвар уничтожит всякого, в ком заподозрит угрозу. Однако, если лорд Зафир прав, то вскоре начнется ритуал поглощения Стихий – и это будет лучшее время для атаки. Невозможно контролировать потоки такой мощности и сражаться одновременно. Ждите и не вмешивайтесь раньше, – Ульф окинул собравшихся внимательным взглядом.

– Вы слишком рискуете, – выразил общее мнение один из гвардейцев.

– Я единственный, у кого есть шансы выжить. К тому же, если Анвар действительно поднимет магию на поверхность, у жрецов будет время, чтобы удержать ее, восстановив источник. Надеюсь, Илияс был прав, и это восстановит равновесие для всех владеющих Стихиями.

Пыль и мелкие камни хрустели под ногами, косые дрожащие тени ползли в стороны от единственного фонаря в руке северянина. Ульф успел пройти больше половины дороги прежде, чем впереди замаячила еще одна фигура. Совершенно человеческая и хорошо узнаваемая даже в этом неярком свете. Отблески огня играли на пластинчатом доспехе, слегка прикрытом просторным плащом, на поясе виднелся длинный изогнутый клинок с богато украшенной рукоятью.

Ульф остановился, медленно поставил фонарь на землю, обнажил меч и небрежно оперся на него, давая сопернику возможность самому решить, насколько приближаться.

Анвар двинулся навстречу и, остановившись в десятке шагов, шутливо поклонился.

– Какая неожиданная встреча! Или ожидаемая, лорд Анвар?

– Бесконечно приятная, лорд регент. Тронут этим визитом и тем, что решили уделить мне внимание лично. Боюсь, с вашими ищейками мне говорить слишком скучно.

– А со мной, стало быть, интересно? Что ж раньше не отыскали в себе сил поделиться планами? Уверяю, это была бы занятная беседа.

– Не хотел портить окружающим удовольствия. Вы так забавно суетились, разыскивая врага где угодно, только не у себя под носом. Согласитесь, когда еще выпадет возможность полюбоваться подобным представлением?

– Действительно. Лорду Зафиру, лорду Вафи и верховному жрецу, без сомнения, не нашлось бы, что возразить.

– Они сами виноваты, – резко вскинул голову Анвар. – Единственный, перед кем мне немного неловко – это госпожа Лейла. Впрочем, она прекрасна даже в горе. Когда все уляжется, думаю, я помогу ей найти утешение.

– Вы плохо ее знаете.

– Она – продажная тварь, быть может, подороже и роскошней остальных, но знаешь одну – знаешь всех. Изменчивую женскую натуру не скроет ни одежда, ни титул, ни даже императорский венец. Я ведь прав, лорд регент? Или станете отрицать?

– А вот это уже не ваше дело, – голос Ульфа остался спокойным и равнодушным. – Умение с достоинством принять отказ, не опускаясь до оскорблений за чужой спиной – хороший навык. Но у вас, похоже, его нет.

Анвар чуть сощурился, на мгновение в глазах его вспыхнули искры, но тут же погасли – аристократ очень быстро успокоился.

– Думаю, на этом обмен любезностями можно прекратить? – Ульф вопросительно приподнял бровь. – Уверен, и вам, и мне дорого время. Я пришел, чтобы предупредить: вы обвиняетесь в многочисленных убийствах, разжигании беспорядков и измене трону. Сложите оружие и дайте жрецам задержать вас. Вы, конечно же, вольны убить меня, сровнять дворец с землей, сжечь город дотла и водрузить на себя венец рода Фаррит, но не пройдет и двух лун, как под стенами Дармсуда соберутся армии севера, запада, юга и востока. Уверяю, они объединятся, чтобы отомстить безродному выскочке за его наглость. Магия не спасет вас, если против выступят тысячи людей. Вас на веревке протянут по всей столице, а умирать вы будете долгие дни, задыхаясь от собственных криков. Я же предлагаю вам милосердную и быструю смерть.

– Шутите? – рассмеялся Анвар. – К чему мне это? Вы в моих руках. К завтрашнему утру я буду единственным претендентом на венец императора. Я щедр, а мои навыки управлять симпатиями людей далеко превосходят умения Сабира и его предков. Я сумею договориться, подкуплю всех, кого захочу. Не деньгами, нет. Дай человеку желаемое – и он не станет спорить, – Анвар сложил руки на груди, взгляд его потяжелел, голос налился сталью: – Если склонитесь передо мной сейчас, я забуду наши размолвки. Вы умный человек, дерзкий, храбрый, искренне нравитесь мне. Трону пригодятся такие подданные. Конечно, титул регента станет ненужным, да и место в малом совете я предложить не могу, но, если вы от лица Недоре и Зеленых островов возьмете на себя труд признать меня законным императором, то вскоре отправитесь домой: к сестре в белокаменный Кинна-Тиате.

– Вы, кажется, забыли, что у Недоре есть законная правительница, леди Йорунн.

– Она – ваш давний друг, ученица и воспитанница. Уверен, герцогиня прислушается к вам и не станет оспаривать это решение. К тому же, она одинока, молода, и говорят, что очень привлекательна. Кто знает, быть может теперь, когда герцог мертв, вы займете его место в сердце Йорунн, ее постели и на герцогском престоле?

– Боюсь, мое сердце уже не свободно.

– О небо! Как же я забывчив, неловко даже, – Анвар нарочито наигранно всплеснул руками. – Сиятельная госпожа, прекрасная Арселия, императорская наложница! Согласен, она привлекательна, умна, и, наверное, горяча в постели. Примите мои соболезнования, уверен, время поможет вам смириться с этой утратой.

Как раз в это мгновение в стороне дворца ослепительно вспыхнуло, а вскоре до храмового холма докатился грохот взрыва. Собеседники обернулись к пожарищу одновременно: Анвар – с торжествующей улыбкой на лице, Ульф – с ужасом.

– Вот и все, – тихо прошептал Анвар. – Если Арселия с сыном не погибли сразу, то мой друг проследит, чтобы род Фаррит пресекся как можно скорее. Так что, принимаете мое предложение теперь?

На лице аристократа играли отблески пламени, он смотрел торжествующе и уверенно, уже празднуя победу.

– Склонитесь, Ульф Ньорд, – голос его налился мощью. – Вы боролись до конца, вам не в чем винить себя. Нет смысла сопротивляться теперь и отдавать жизнь за мертвецов.

Столб пламени осел, но к небу тянулись клубы дыма, подсвеченные оранжевым и алым. Лицо северянино застыло и посерело, когда он повернулся к Анвару.

– Я обещал тебе быструю смерть, но теперь можешь забыть: умирать ты будешь долго.

Его меч поднялся, описав сверкающий полукруг. Анвар отступил назад.

– Чист и благороден до самого конца. Красиво, но глупо. Наверное, мне самое время научиться принимать отказы, – в его пальцах заклубились бело-голубые росчерки, тут же приобретающие форму множества остро заточенных лезвий. – Не хотите по-хорошему, сыграем жестче. А заложник может оказаться не менее полезным, чем преданный слуга.

Воздух взвизгнул, рассекаемый десятком острых граней. Ульф резко отклонился в сторону от удара, успел отбить несколько смертоносных жал, так что большая их часть раскрошилась о камни, попав мимо цели. Площадь полыхнула белым, когда Анвар развернул защитные контуры, отсекая любую подмогу. В этом мертвенном свете лицо мага выглядело застывшей маской.

– Смотри-ка, не так просто бороться с воплощенной Стихией?

Ульф пошатнулся, чувствуя, как по телу расползается непонятная слабость. Он опустил глаза и с удивлением обнаружил, что в куртке чуть ниже ребер торчит два обломка.

– Ледяные лезвия – коварное оружие, – пояснил Анвар, легким движением руки развеивая заклятье. – Такие холодные, что даже не всегда понимаешь, как уходит твое время.

Осколки истаяли – и хлынула кровь. Боль скрутила сознание, поглотив мир почти наполовину. Меч выпал из ослабевшей руки и жалобно звякнул о камни. Северянина качнуло и бросило на колени.

– Вот так мне больше нравится, – Анвар подошел вплотную и замахнулся. – Добрых снов, лорд регент.

От удара у Ульфа в глазах потемнело. Последнее, что он запомнил, прежде чем потерять сознание окончательно, – отблески пламени на лице врага.

Что-то заставило ее замереть и оглянуться на город.

– Госпожа, – Малкон тенью возник рядом. – Пойдемте, тут недалеко, скоро нас подберет повозка, сможете передохнуть.

– Не могу. Тревожно. Погодите, – она торопливо скользила взглядом по силуэтам домов, отчетливо видных на фоне неба.

– Что-то случилось?

– Не знаю.

Темноту разорвала вспышка света там, где стоял императорский дворец.

– Мама, что это? – рука Адиля была непривычно холодной. – Мне страшно.

– Иди ко мне, – Арселия подняла мальчика на руки, прижала к себе, поцеловала в щечку. – Нечего бояться, я с тобой.

– Мне это не нравится, – заметил Йотунн так, чтобы услышал его только Малкон. – Похоже, началось раньше, чем мы думали. Нужно спешить.

– Госпожа? – бывший гвардеец обернулся к женщине. – Я могу понести ребенка, так будет быстре

– Наверное, да… Адиль, ты не против?

– Нет, мама.

Однако едва ножки мальчика коснулись земли, Арселия вдруг застонала и резко обернулась назад. Вокруг нее вспыхнуло и тут же исчезло зеленое марево.