Текст книги "(Не)милая Мила (СИ)"

Автор книги: Анна Жилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Мила

Мне и правда всегда хотелось встретить Новый год вот так – не дома у елочки, а в большой незнакомой толпе. В отличие от многих людей, инстинктивно боящихся скоплений народа – и, кстати, правильно боящихся, – меня это нисколько не пугало. Наоборот, я чувствовала себя частью стаи или пчелиного роя. Главное – чтобы ни с кем не разговаривать. Общение с незнакомыми людьми меня всегда сильно напрягало, хотя приходилось часто, и я старалась этого не показывать.

В гораздо большей степени мне не хотелось именно в клуб, где с этими самыми незнакомыми людьми пришлось бы хоть по минимуму, но общаться. А еще на площади я могла бы сказать: «Леш, что-то холодно…»

Получилось не совсем так, как я рассчитывала, но близко к тексту. И вот сейчас мы ехали к нему, а меня легонько потряхивало. То ли от предвкушения, то ли от страха: а вдруг все получится… так себе?

Ну и что за драма-то? Значит, появится повод плавно свести все на нет и распрощаться. Никто никому ничего не должен.

Не драма, конечно, но… будет обидно. Как от любых несбывшихся ожиданий.

Вот поэтому никогда не надо раскатывать губу трамплином. Жизнь на это намекала уже не единожды. И вообще… Отставить разговорчики в строю! Новогодняя ночь – и все получится волшебно. Ясно, Мила?

Так точно, товарищ командир! Мы больше не будем ждать милостей от живой и неживой природы, возьмем их сами.

Товарищ командир по-отечески благословил меня и удалился праздновать Новый год. И правильно сделал. Обойдемся без третьих лишних.

Лешка медленно обводил по контуру пальцы моей руки, лежащей у него на колене. Было щекотно и страшно приятно. Я положила голову ему на плечо, прикрыла глаза.

– Не спи, замерзнешь, – шепнул он мне на ухо, прикусив мочку.

– А ты разбудишь.

– А стоит ли? Спящая красавица – и все такое.

– Ну прямо как в сказке, да? А ты знаешь, что в оригинале принц ее не только поцеловал? В результате она забеременела и во сне родила близнецов.

– Угу. Как медведица. Те тоже во сне рожают. Не волнуйся, тебе это не грозит.

– В смысле? – я открыла глаза. – Во сне рожать? Я и наяву больше не хочу. Мне одной мартышки хватает.

– Да я, знаешь ли, тоже особо желанием не горю, – хмыкнул Лешка. – Размножаться. Ну так это и не обязательно. До утра запасов хватит, а там…

– А там будет видно?

– А там можно и пополнить. Милка… как от тебя пахнет… просто крышу сносит.

Его рука тяжело накрыла мою, сильнее прижимая ее к колену, и я легонько впилась в него ногтями.

– Злая кошь, – другой рукой он почесал меня за ухом. – Кстати, я тебя сейчас кое с кем познакомлю.

Чего?! С кем? Он что, с мамой живет? Или, может, с ребеночком от первого брака? Да ну, глупости, не потащил бы он меня туда в таком случае. Наверно, кошка или собака. Хотя нет, мы же говорили об этом, сказал бы. Может, хомяк какой-нибудь. Или попугай. Или мадагаскарский таракан – упаси боже!

Или… он дружка своего имел в виду? Типа анонс?

Я аж фыркнула ему в плечо. Даже умные мужики иногда говорят жуткие глупости.

Показалось, что едем слишком уж долго.

– Ты случайно не за городом живешь? – спросила осторожно.

– Нет. На Гражданке. Рядом с «Академической». А что?

– Ничего. Я бы хотела жить за городом. Только ездить далеко.

– Уже почти приехали, – доложил водитель.

Минут через пять мы свернули во двор и остановились у высокого крыльца старого точечного дома. Пожелав еще раз счастья в наступившем году, таксист уехал.

– Поставь ему пять звезд, – потребовала я. – Он милый.

– Поставлю, – пообещал Лешка. – Ну что, идем? Ты еще можешь сбежать.

– Поздно, – провожая взглядом красные точки габаритов, я вздохнула с притворной обреченностью. – Некуда бежать. Даже если ты маньяк, я в твоей власти.

– Отрадно, – усмехнулся он и поцеловал меня. – Начнем маньячить прямо здесь?

– Холодно здесь.

– Ничего, сейчас будет горячо.

– Ловлю на слове.

Я поднималась по высоким крутым ступенькам, и от его руки на бедре действительно разливалась горячая волна.

Пока лифт полз на пятый этаж, мы обменивались короткими взглядами-дразнилками, и это было похоже на предстартовое волнение: в школе я немного занималась легкой атлетикой. Вот так же выходишь к стартовой линии, принимаешь позицию, ждешь отмашки…

Квартира оказалась небольшой и по-холостяцки строгой. Минимализм во всем. В маленьком холле рядом с диванчиком – такая же маленькая елочка. Раздвижная дверь в гостиную, большое окно во всю стену, на нем мигающая гирлянда. Узкий длинный коридор – надо думать, там спальня и кухня.

Я сняла куртку, наклонилась расстегнуть сапоги, и на попу по-хозяйски легли две ладони.

– Ну просто магнетический ракурс, – пояснил Лешка, снова прикусив мочку. – Так соблазнительно, что не удержаться.

Впрочем, надолго его руки там не зависли. Одна, пробравшись под свитер и под лифчик, ласкала соски, другая расстегивала молнию моих брюк.

Ох, черт, это было комбо – причем тройное! Тройной гидроудар! И если грудь и то самое место – это, в принципе, стандарт, то ухо… Как он догадался? Случайно? Хотя мог заметить и раньше, как я реагирую.

– Ничего себе, какое добро пожаловать! – два пальца проскользнули внутрь, легко и глубоко, по самую ладонь, а кончик языка невесомо коснулся пушка на мочке. И тихий, вкрадчивый шепот: – Хочешь?..

Ответить я не успела: в щиколотку вдруг впилось что-то острое. Не столько от боли, сколько от неожиданности, я завизжала как резаная.

Алексей

– Мяф! – гаркнул я во всю глотку.

Руки из стратегически важных объектов убирать не хотелось, но Мила вывернулась ужом и спросила дрожащим голосом:

– Что это было?

Чертово отродье неспешно удалялось с воинственно задранным хвостом и с чувством исполненной миссии. Я запустил по полу тапок вдогонку, но Мяф уже скрылся в коридоре.

– Это был кот, – мрачно буркнул я, даже не пытаясь подавить желание свернуть этой скотине шею. – Сильно цапнул? Дай посмотрю. Он от всего привитый, но все равно, наверно, промыть надо.

– Да я вижу, что кот, – поморщилась Мила. – Это с ним ты меня хотел познакомить? Ну да, знакомство что надо. Ты не говорил, что у тебя кот есть. Подожди… а это не тот, который в кафе? Черный, вислоухий? Ты его забрал все-таки?

– Он самый. Забрал. Неделю назад.

– Он, вроде, такой милый был. Чего это вдруг его набычило? Приревновал? Ладно бы еще кошка.

– Скорее, возмутился твоим вторжением в наше суровое мужское братство. Хотя… Помнишь Булгакова?

– «Мне кажется почему-то, что вы не очень-то кот»?

Прекрасно! Вместо того чтобы трахаться, мы будем обсуждать шары Бегемота. То есть Мефистофеля. Да один хрен! Вот же гадина!

Только я подумал мрачно, что, прокушенный Мяфом, эротический настрой у Милы сдулся, как она закрыла лицо руками и захохотала. Да так, что от души сразу отлегло. Подхватил ее, перекинул через плечо и потащил в спальню. Бросил попутно взгляд на кухню, где поганец заедал из миски стресс, закрыл ногой дверь, Милу опустил на кровать.

– Свет включи! – потребовала она.

Ну разумеется, надо ведь осмотреть страшную рану. А потом можно и не выключать. Нужно! Если женщина не любит секс при свете, значит, это не моя женщина. Потому что мне надо ко всему прочему еще и смотреть, а не только лапать и все остальное.

Снял с нее брюки с колготками, нашел на щиколотке четыре красно-лиловые точки. Даже не прокусил насквозь, ну и слава богу.

– Капец, – вздохнул с предельно трагичной рожей. – Видимо, придется ампутировать. По самую попу.

– Доктор, доктор, – запричитала она с испуганным видом. – Как же я буду жить с одной ногой? Неужели нет никакой альтернативы?

– Ну… говорят, есть одно радикальное средство, но, боюсь, вы не согласитесь.

– Доктор, я заранее на все согласная, только спасите!

– А если не получится? Скажете ведь, что доктор виноват.

– Доктор, у вас – и не получится?! Такого не может быть! Вы же такой… такой…

– Но учтите, это экспериментальное лечение, – тут я понизил голос до таинственного шепота. – Есть никем не проверенные данные, что секс способствует заживлению самых страшных ран.

– Ой… ну я не знаю…

Мила так натурально изобразила ужас, что пришлось стиснуть зубы, сдерживая смех, который пузырился, как хорошо взболтанное шампанское в закрытой бутылке.

– Ну как хотите, – я пожал плечами. – Было бы предложено. Это был единственный шанс на спасение.

Устроить цирк из секса? Такого в моей насыщенной интимной жизни еще не было. Вот правда, и в голову не пришло бы, что так можно. И, черт, мне это страшно понравилось.

– Только учтите, даже ампутация может не помочь. Тогда придется отрезáть все больше, больше… до самой шеи.

– Доктор, доктор, подождите! – Мила умоляюще сложила руки у груди. – Я не хочу умирать такой молодой и такой красивой. Если вы говорите, что другого средства нет… что ж… давайте… попробуем.

– Но учтите, я ничего не гарантирую. Возможно, придется провести несколько сеансов… сексотерапии. От кошачьих зубов – самые страшные раны. Вплоть до смертельного исхода.

– Лишь бы только помогло, доктор. Даже если понадобится десять… двадцать… тридцать сеансов! Но ведь прямо после первого станет ясно, нужно ли еще, правда?

А вот это был уже намек не из игры. Типа посмотрим, Леша, чего ты стоишь и стоит ли продолжать.

Ну, парень, сказал я товарищу в штанах, который так и рвался в бой, не облажайся! Второго шанса произвести первое впечатление у нас с тобой не будет.

Поцеловав след от укуса, я пробежался губами по всей ноге, до самого белого кружева, и потянул вверх свитер. И выдохнул восхищенно:

– Какая красотища!

Меня и правда перло от красивого белья. На красивой женщине, разумеется. Мужики говорили: вот похрену, что там на бабе наблочено, все равно снимать. А мне нравилось сначала посмотреть, а потом уже снять. Тем более посмотреть было на что. И на белье, и на фигуру в нем.

Грудь небольшая, но высокая, упругая, так и просится в руку. И не опала, как перебродившее тесто, когда снял лифчик. Талия тонкая, животик такой аккуратненький, вполне спортивный, а уж бедра и попа… Все плавно, изящно, прямо глаз радуется.

Какой такой глаз? Эй, пусти, я тоже хочу посмотреть и порадоваться!

Подожди, одноглазый, сейчас посмотришь. И не только посмотришь. Не забыл, что она любит? Во-о-от…

Оставив тоненькую белую полосочку на закуску, быстро разделся сам.

Интересно, есть ли на свете хоть один мужик, который не ловит настороженно взгляд женщины, впервые снимая перед ней трусы? Что там промелькнет в нем: восторг или разочарование? И ведь знаешь, что все у тебя в порядке, но мало ли… вдруг она ждала большего?

Милка разглядывала меня с жадным азартом, и это заводило еще сильнее. Если что-то там и мелькало в ее взгляде, так это только желание. Нет, не мелькало, а светило, как лампочка на сто ватт.

– Ну что, доктор, будете лечить – или глазки строить? – и два ноготка под свою кружевную тряпочку. Мол, если что – и сама справлюсь.

Я и на это охотно посмотрю, Мила, только в другой раз, ладно?

– Лечение потребует тесного… очень тесного сотрудничества.

Я поймал ее руки и потащил вниз – так, что мы сняли эти порнографические микротруселя вместе. А потом веером вложил между ее пальцами свои и провел вот так по призывно раскинутым ногам, лаская гладкую кожу на внутренней стороне бедер.

Двадцать пальцев ведь лучше, чем десять, правда?

И когда все двадцать легли на розовые влажные лепестки, похожие на нутро морской раковины, я увидел, как затуманились ее глаза, дрогнули ноздри и приоткрылись губы…

Глава 12

Мила

Я просто поверить не могла.

Невероятно!

Он легко, без малейшего напряга, читал меня, как открытую книгу. Еще никому никогда не удавалось вот так, сходу, угадывать мои желания и находить самые чувствительные точки. Ну ладно стандартные, ладно даже ухо – оно у многих эрогенная зона, но запястье? И под коленями? Интересно, еще одну потайную найдет? Никто еще не находил.

Но как он мог догадаться, что я люблю секс со стебом и… по его выражению, «тесное сотрудничество»? Или просто любит сам? Тогда это еще лучше – когда двоим нравится одно и то же и никому не надо подстраиваться.

Хотя определенная опасность в этом была. Привязать могут не только чувства, но и качественный секс. Мне это было хорошо и печально известно. Чувства к Коту прошли быстро, а вот эротическая зависимость – нет. Но думать об этом сейчас было бы непростительной тупостью. О чем вообще можно думать, когда тебе так хорошо?

Доктор-сексотравматолог лечил мою откушенную хищным зверем ногу так качественно, что, по идее, должна была вырасти еще одна – про запас. Мы еще к основному блюду не перешли, а я уже не сомневалась, что это будет лучший секс в моей жизни. И вовсе не потому, что внезапно выяснилось: МилПална ничего слаще морковки в жизни не едала. Нет. Просто лучшее, как известно, враг хорошего.

А прелюдия была долгой – томительно балансирующей на той острой грани, когда одновременно хочется и продлить эту сладкую пытку, и рывком перейти дальше. И как же мне нравилось смотреть на него и на все то, что он со мной делал. Странно было, что сначала Лешка никакого особого притяжения не вызвал.

Значит, бывает и так: когда эффект накапливается и потом дает взрыв.

Хотя если бы я увидела его раздетым раньше, взрыв, наверно, получился бы сразу. Если общий типаж был не совсем тот, который мог бы выбить меня с первого взгляда, то сложение… м-м-м… Вот на такие мужские фигуры я откровенно капала слюной.

Без излишнего атлетизма, но с хорошо прорисованной мускулатурой – грудь, живот, плечи. Крепкие ягодицы, узкие бедра – мой личный фетиш. Не волосатый, как горилла, но и не голый, как кошка-сфинкс. Убегающая под брючный ремень дорожка темных волос тоже всегда высекала из меня искры. Что касается главного мужского достоинства – нет, не мозга, а того, которое они сами считают главным… Тут я придерживалась золотой середины. Не «хорошего понемножку», не «чем больше, тем лучше», а «все хорошо в меру». Чтобы доставало куда надо, но потом не приходилось ходить враскоряку.

У Лешки все было в самый раз. Я подумала об этом, когда он разделся, а потом убедилась эмпирически – когда вошел, закинув мои ноги себе на плечи и подложив руки мне под поясницу.

Идеальнейшее! Как будто его член скроили специально под меня. С другими приходилось подстраиваться, подлаживаться, где-то что-то терпеть, на что-то закрывать глаза, ориентируясь больше не на процесс, а на результат. Есть приход? Ну и ладушки. Все хорошо, все отлично.

С ним все было иначе. Каждое движение – так, как надо. Буквально купаясь в наслаждении. И даже оргазм оказался другим! Нет, не лучше, не хуже, просто другой. Совсем другой. Я и не представляла, что может быть вот так. Не короткая яркая вспышка сжавшегося в тугую точку тела, а невыносимо приятный жар, который волнами расходится из одной точки, становясь все сильнее и шире.

– Ну что, доктор, – спросила, едва отдышавшись, – есть надежды, что выживу?

– Не знаю, не знаю, – с сомнением покачал головой Лешка, лениво полируя пальцем сосок. – Боюсь, дело серьезное. Случай очень непростой. Понадобится длительное интенсивное лечение. Курсовое. И, может, даже не один курс.

– Ну что ж делать, раз надо – значит, надо. Как вы думаете, надежда есть?

– Никогда нельзя терять надежды.

– Да-да, вы правы, – кивнула я. – Прямо чувствую, что становится легче. Вы талант, доктор. У вас золотые руки. И язык. И… вот этот вот ваш инструмент.

От словесной и тактильной похвалы инструмент воспрял духом, демонстрируя готовность продолжить лечение, чем весьма обрадовал и пациентку, и доктора. Лечились мы еще долго, попутно обмениваясь пошлейшими шутками, пока я не уснула на полуслове и полусексе. А проснулась, когда в окно заглядывало бледное новогоднее солнце. С приятной ломотой во всем теле. Одна. На кухне что-то шкворчало.

Не найдя ничего, что можно было бы накинуть на себя, выглянула так. После всех медицинских ночных процедур стесняться было глупо. Лешка, в одних шортах, что-то мешал на сковороде. Рядом сидел черный злыдень, сверкнувший на меня янтарными глазами.

– Утречка! Походу, коту я совсем не нравлюсь.

– Главное – что ты нравишься мне, – хмыкнул Лешка. – Куда вылезла-то?

– В туалет. И полотенце дай какое-нибудь, пожалуйста.

– В тумбочке под раковиной.

Быстренько ополоснувшись, я вышла из ванной в полотенце – как раз к завтраку: омлет с ветчиной и кофе.

– Леш, я сейчас домой поеду, – сказала осторожно, отпив глоток.

– Чего?! – вскинулся он. – Куда? Зачем? Или… что-то не так… было?

Похоже, он реально испугался.

– Все так. Все отлично. Правда. Просто я завтра утром дочку с мамой в пансионат отправляю на неделю. Надо все собрать. Ну и вообще побыть с ними немного. Праздник все-таки.

– А потом?

– А потом свободна как ветер. До восьмого числа.

– Может, тоже куда-нибудь поедем?

– Например?

По правде, не очень хотелось. Я любила новые места, но дорога всегда сильно напрягала. Любым транспортом. Да и смысл ехать куда-то на несколько дней?

– Леш, давай честно. Куда бы мы ни поехали, все равно ведь из постели не вылезем. Так какой смысл?

– Резонно, – согласился он. – А на дачу?

– Морозы обещают до двадцати всю неделю. А я мерзлячая. Буду у печки сидеть. Я снег только из окна люблю.

– Экие вы, девушки, капризные. Окей. Есть одна идейка. Только надо будет пару звоночков сделать. Ты прямо сейчас поедешь?

– Ну… – задумалась я. – Пожалуй, можно на ход коня еще один лечебный сеанс провести. На всякий случай. Мы ведь только начали терапию. Вдруг по дороге нога отвалится?

Алексей

Когда Милка сказала, что поедет домой, я реально испугался. Праздники же! Вылетело из головы, что она дочь оставила на мать. Вообще все вылетело. Как метлой вымело. Пустыня Гоби. А когда сказала, что все хорошо и что у нее вся неделя каникул свободна, готов был козликом запрыгать. И предложил тоже куда-нибудь поехать.

Потому что дома – это слишком интимно. Что у меня, что у нее. Если не разово, а вот так – на все каникулы. Лучше где-нибудь за периметром, чтобы без привязок.

Вообще-то мысли были об Испании, конкретно – о славном городе Едрит-Мадриде, где обитали мама с отчимом. Не к ним в гости, а совместить приятное с полезным. Выкроить часок и завернуть. Повидаться. И помириться.

У нас все было сложно. Мы не виделись с тех пор, как она выскочила замуж и уехала. Из этих трех лет больше года даже по телефону не разговаривали – вообще никак не общались. Потом она позвонила, и мы начали иногда перезваниваться и переписываться в воцапе. Причина?

Отца после инсульта разбил паралич, и она полгода за ним ухаживала. А ровно через месяц после его смерти вдруг заявила, что выходит замуж. За мужика на восемь лет младше нее. Я знал, что с отцом у них все давно разладилось, но так прямо на шестом десятке приперло, что не могла хотя бы для приличия немного подождать? А уж когда встал вопрос наследства, да еще влез ее новый муж Алик… Мы тогда наговорили друг другу много всякого. Еще и Майка подливала масла в огонь. Потом стал жалеть, и мама словно почувствовала – позвонила сама. С трудом, но все же постепенно общение стало налаживаться. Она звала в гости, мне не слишком хотелось, но как раз перед знакомством с Милой начал подумывать в эту сторону: не съездить ли на Новый год. Впрочем, Милка все равно отказалась.

А насчет дачи я, конечно, ступил. Дом летний, даже в небольшой мороз холодно, а уж если за двадцать – вообще как на улице. Я туда приезжал редко, обычно с компанией – шашлыки пожарить, по лесу погулять, в речке искупаться. Зато пришла в голову другая мысль: как вырваться из привычного круга, никуда не уезжая из города. Хотя для этого надо было переступить через себя.

Сеанс затянулся почти до обеда. Мила все-таки вызвала такси и уехала, а я сел на диван в гостиной с телефоном в руке, морально дозревая. Пришел Мяф и улегся рядом.

– Ну и как это называется? – спросил я грозно. – Ты что устроил ночью, хрен моржовый?

«А что я? – протелепатировал он, глядя на меня в упор. – Я ничего. Можно подумать, ногу ей отгрыз. А визгу-то, визгу! Просто показал, кто в доме хозяин. Чтобы не борзела».

– Это ты-то хозяин?

«А кто? Ты, что ли?»

М-да, была у зайки избушка лубяная, а у лисы ледяная…

Вдохнул поглубже, посчитал до пяти и постучался к маме в скайп. Поздравил с Новым годом и перешел к главному:

– Ма, насчет квартиры… Жильцы так и не нашлись?

– Нет. А что? – удивилась она.

– Хотел там пожить недельку. У меня ремонт небольшой, и…

– Леша, ну я же говорила, – перебила мама. – Ключи у Вари. Твоя квартира, хоть совсем переезжай и живи.

– Да? С каких пор она вдруг стала моя? Ты вообще хотела ее продать, нет?

– Леш, ну не начинай все сначала, а? Я тут думала… Давай так. Я подарю тебе свою половину, ты продашь бабушкину квартиру, и я заберу деньги.

– Смеешься? Бабушкина стоит не больше, чем сортир в той. А может, и меньше. Да тебе твой Алик мозг выжрет кофейной ложечкой.

– Алик? Не выжрет. Давай поговорим об этом позже, ко мне пришли. Так я напишу Варе, что ты за ключами приедешь?

– Да, хорошо. Спасибо.

Разговор этот немного подпортил мне настроение, но неделя с Милой в Замке бурь того стоила. Секс с ней был просто улетным, и я хотел использовать эту неделю на полную катушку. Не только потому, что хотел ее побольше. Неделя в таком тесном контакте – этого достаточно, чтобы снять самые жирные сливки и понять, хочется ли продолжать. Возможно, мы оба обожремся и больше смотреть друг на друга не захочем. А может… нет, о других вариантах думать сейчас не хотелось.

Carpe diem – лови момент! Цени то, что есть.

Через час я позвонил тетке Варе, маминой сестре, и поехал за ключами, а оттуда прямой наводкой в Рыбацкое – посмотреть, как там дела. Варя сказала, что после жильца подогнала клининг для генеральной уборки, но я хотел убедиться лично. А заодно посмотреть, что нужно привезти – постельное белье, посуду, продукты.

Квартиру эту, по цене космолета, отец купил за неделю до инсульта, мы о ней даже не знали. И досталась она, как и все прочее имущество, нам с мамой в равных долях. Впрочем, имущества этого оказалось не так уж и много, потому что у отца были серьезные проблемы, о которых мы тоже не знали. Видимо, они-то его и подбили. А еще нам по наследству достались его долги и кредиты. Я подозревал, что он готовил свою компанию к банкротству и сливал с нее деньги. Квартиру наверняка оформил бы на мать или на меня, но не успел.

Когда мы со всеми расплатились, от наследства только она и осталась. Мать, собираясь за границу, продала свою квартиру и машину, после чего, накрученная молодым супругом, потребовала моего согласия на продажу и этой тоже. Мы и так уже были на грани ядерной войны, и эта предъява послужила красной кнопкой. Я отказался, поскольку абсолютно не доверял павиану Алику. Не хватало только, чтобы он спустил все деньги на ветер, оставив ее ни с чем.

Квартиру мать в итоге перед отъездом сдала, половина денег за аренду исправно капала мне на счет, но я на всякий пожарный случай их не трогал. На тот крайняк, если мои опасения оправдаются и она вернется – без гроша в кармане. Будет где жить и на что жить, хотя бы первое время. Поэтому продавать бабушкину квартиру я не собирался. Жилец съехал, поиском нового занималась Варя, точнее, ее зять-риелтор. Но пока безуспешно. Найти арендатора на здоровенный пентхаус – та еще задачка.

Квартира оказалась в идеальном порядке. Позвонив Милке и договорившись, что заеду за ней завтра утром, я заказал продукты, а пока ждал курьера, составил список всего необходимого. Что-то купил в ближайшем гипере, что-то забрал из дома. А еще договорился с соседкой, которой оставлял ключи, что она будет заходить и кормить Мяфа. Уже поздно вечером привез все, раскидал по местам, застелил постель и рухнул без сил, прислушиваясь к завываниям ветра.

И подумал, что год начался… насыщенно.