Текст книги "(Не)милая Мила (СИ)"
Автор книги: Анна Жилло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 29
Мила
– У меня две новости, хорошая и плохая, – сказав это, я одновременно зевнула и чихнула, причем прямо в кофейную кружку. Отфыркалась, откашлялась, вытерла лицо и продолжила: – С какой начать?
– Ну давай с плохой, – без энтузиазма отозвался Лешка.
– В июне мама с Инкой уедут на дачу. На все лето. А я буду по выходным к ним кататься.
– Прекрасно, – буркнул он. – А хорошая?
– Хорошая вытекает из плохой.
– То есть все остальное время ты будешь в городе одна?
– Ну надо же, – я закатила глаза к потолку. – И как только догадался?
– Переедешь ко мне? – Лешка даже кружку отодвинул.
– У тебя кот.
– В том-то и дело. Куда ж я кота дену?
С котом у нас по-прежнему все обстояло скверно. Нет, за ноги он меня больше не кусал, но обходил десятой дорогой, игнорируя все мои попытки наладить контакт. Точнее, в последний раз все-таки среагировал: если до этого просто уходил, то тут обернулся, оскалился и зашипел. После чего я уже не рисковала к нему лезть. А еще мне казалось, что он за мной наблюдает. Прячется где-то и смотрит, смотрит. Даже когда мы с Лешкой занимались сексом за закрытой дверью, все равно иногда казалось.
Так реальный психоз можно заработать!
Хотя с Инкой обстояло не лучше. Разве что не шипела, а так они с дядей Ёшей оставались на тех же позициях, не продвинувшись ни на миллиметр. А сейчас вот уедет на дачу, тем более все застопорится.
– Ну а чего ты хочешь, Мила? – вздохнула мама, когда мы заговорили с ней об этом. – Мне Любочка рассказала. Они на Двадцать третье февраля клеили какие-то подарки для пап, а Инна сказала, что у нее папы нет и делать она ничего не будет. Люба разрешила ей просто рисовать. Константин сначала хоть приходил, потом слился. Думаешь, в три года дети ничего не понимают?
– Понимают, может, и не все, – с горечью усмехнулась я, – но выводы все равно делают. И запоминают крепко. Я очень многое помню из своих трех-четырех лет.
Мама отвела глаза. Когда мне было четыре года, они с папой здорово ссорились. Я все время боялась, что он уйдет и больше не вернется. По услышанным обрывкам разговоров вполне могло сложиться такое впечатление. Уже потом я узнала, что в то время папа всерьез задумывался, не вернуться ли в прежнюю семью, но как-то они с мамой этот сложный период преодолели. Так что да, думать, будто дети ничего не понимают, было бы преступной глупостью.
Инка не спрашивала, почему больше не приходит папа, который и так-то появлялся раз в сто лет, но в целом на «папскую» тему реагировала… антипапски. Как-то в процессе чтения на ночь заявила, что папа у Золушки был «пьёхой», потому что разрешал мачехе и сестрам ее обижать. Справедливо, в общем-то, но обычно дети этот аспект как-то обходят. А тут еще подружка подлила маслица в огонь.
Зимой у Полины появился поклонник, вроде бы с серьезными намерениями, ну и Машка тут же натрепала Инке, что у нее скоро будет взаправдашний папа. Потом поклонник слился, а Машка приуныла. И хотя Инке никто Леху как потенциального отчима не представлял, она свою цепочку выстроила: папы появляются и исчезают, поэтому лучше держаться от них подальше. На всякий случай.
Все это я Лешке объяснила, да он и сам понимал: чтобы прошибить эту бетонную стену, времени и терпения понадобится немало. Девушка у меня росла упертая. Давить на нее не имело смысла, ничем хорошим это не кончилось бы. Однако все это нас обоих расстраивало. И даже радость оттого, что летом мы сможем проводить вдвоем намного больше времени, оказалась с червоточиной.
Хотелось быть вместе по-настоящему. Сейчас, а не когда-нибудь в перспективе. Чем больше я узнавала Лешку, тем сильнее влюблялась. Если отключить эмоции и поковырять ногтиком, он вовсе не был каким-то сказочным принцем. Мужик с довольно говнистым характером, болезненным самолюбием и очень странным чувством юмора. Однако его достоинства с лихвой окупали недостатки. И в первую очередь надежность. То, что было у Юрки и даже намеком отсутствовало у Кота. А надежность я как раз очень сильно ценила в мужчинах.
А еще он не боялся признать свою неправоту и попросить прощения. То, с чем у меня как раз было туго. Даже зная, что виновата, я с большим трудом перешагивала через себя. Выходило, что в чем-то мы совпадали, а в чем-то дополняли друг друга. Может, так и получается удачная единая семейная особь?
Притирались мы непросто – и это ведь еще не жили вместе! Единственное, в чем притирок не требовалось, так это в постели. Вот тут мы совпадали идеально, и не только в плане анатомии и предпочтений. Наверно, когда тебя к человеку неудержимо и необъяснимо тянет, это означает, что какое-то внутреннее устройство уже просканировало совместимость и включило мощный магнит.
– Милка, у меня есть идея, – Лешка обернулся в сторону коридора, словно опасаясь, что нас подслушают. – Кот не любит тебя, Инка не любит меня. Что получается, если смешать кислоту и щелочь?
– Не помню, – я пожала плечами. – Химия прошла мимо меня. Взрыв?
– Двоечница! Вода и соль. Реакция нейтрализации.
– Ты предлагаешь нейтрализовать кота Инкой? Или наоборот? А он ее не сожрет? Как меня?
– Ну мы же не дадим.
– Не знаю, Леш, чем это может помочь в ваших с ней отношениях, не говоря уже о моих с ним, но… давай попробуем. Чем черт не шутит…
– Когда ангел спит, – подхватил он. – Приезжайте ко мне завтра. Я торт куплю. И зефир. Она же любит зефир, да?
– В шоколаде. Давай так. Я ей заранее ничего говорить не буду. Завтра погоду хорошую обещают, поедем в Сосновку погулять. А потом на трамвай сядем и к тебе. Как бы там ни было, здесь она удрать никуда не сможет. Придется за столом сидеть и торт есть.
Алексей
Откуда вообще взялась идея взять Мяфа в союзники, я и сам не знал. Появилась – и все тут. Вспомнилось вдруг, как выбирал место, куда пойти с Милкой на первое свидание. Мол, все девчонки любят котиков. И еще – как она сказала, что хотела отвести в такое кафе дочку, но побоялась, что та затискает котов до смерти.
– Мяф, – позвал я выходца из ада, когда Милка ушла, – ты где?
«Чего тебе, Леха?» – из шкафа блеснул желтый глаз.
– Ты ведь все слышал, да? Надеюсь, будешь вести себя прилично?
«Я что, по-твоему, совсем урод – ребенка обижать? – оскорбился он. – Главное – чтобы она меня за хвост не дергала».
– Ну смотри мне. Я тебя предупредил.
«Да блин, хватит уже изображать крутого. Открой лучше баночку паштета, у котика стресс, ему нужно хорошо питаться».
На следующий день с утра я выскочил в магазин за тортом и зефиром, а потом забрался на антресоли и нашел коробку с детскими книгами – еще моими. Когда бабушка умерла, хотел отдать их кому-нибудь, но потом передумал: вдруг пригодятся самому. Убрал и забыл о них. А сейчас вот вспомнил. Сел перебирать, да так увлекся, что не заметил, как прошло время. Телефон пискнул:
«Едем».
Ну… с богом!
Мяф сидел на спинке кресла, нализывал лапу и намывал гостей. Очень в тему. Я еще раз обошел всю квартиру. Как будто не девочку трехлетнюю ждал в гости, а английскую королеву. Впрочем, эта вот девочка для меня значила намного больше английской королевы. Да хоть какой королевы. С королевой дипломатические отношения мне были не нужны – в отличие от Инки.
У Милки были ключи, но она позвонила снизу. Я открыл и повернулся к коту.
– Ну, мужик, не подведи!
Мяф не ответил – притворился, что не услышал. Но устроился на ковре в гостиной так, чтобы видеть прихожую. Я открыл входную дверь и вторую – в тамбуре. Клацнул, остановившись, лифт, вышла надутая, недовольная Инка, за ней мрачная Милка. Видимо, кое-кто ко мне в гости категорически не хотел. Посторонившись, я пропустил их в тамбур. Пришлось обойтись поцелуем в щеку, вскользь.
Мы вошли в квартиру, и тут Инка замерла, глядя в гостиную.
– Ко-о-отик! – это прозвучало так, словно она увидела кота впервые в жизни.
– Инна, давай туфли снимем.
Милка достала из сумки тапки, и Инка послушно стряхнула туфли, не отрывая взгляда от Мяфа, который, в свою очередь, не отрываясь, смотрел на нее. Потом он сделал шажок вперед. И еще один, и еще. Осторожно, крадучись, как будто охотился за мышью. Инка опустилась на корточки, кот подобрался к ней и остановился в двух шагах.
– Дядя Ёша, можно погьядить? – шепотом спросила Инка.
– Да, конечно, – так же шепотом ответил я.
Она робко протянула руку, и Мяф потерся об нее башкой, а потом сделал еще шаг и принялся тереться о ее колени, жмурясь и громко мурча. Инка заливисто хохотала, гладила его, и, похоже, оба были безумно счастливы. Я посмотрел на Милку – та стояла, распахнув глаза шире плеч.
Вывернувшись из Инкиных рук, Мяф подошел к нам, теранулся разок о Милкины ноги и направился обратно. Прошел мимо Инки и обернулся, остановившись на пороге гостиной, словно спрашивал: ну что, ты идешь? Та поднялась и рванула за котом. Скинула тапки, забралась с ногами на диван, и Мяф тут же запрыгнул к ней.
– Что это было? – тихо спросила совершенно офигевшая Милка.
– Реакция, – я приобнял ее за плечи. – Нейтрализации. Надо пользоваться. Иди чайку сгоноши.
Из стопки книг я вытащил самую большую и толстую – стихи и сказки Корнея Чуковского. Ох, как же она мне нравилась в детстве. Особенно картинками – большими, яркими, с множеством мелких деталей, их можно было разглядывать часами.
– Инна, хочешь, я тебе почитаю? – спросил я, войдя в гостиную.
Она улыбнулась застенчиво и кивнула, прижимая к себе кота. Я сел рядом, открыл на «Краденом солнце» и начал читать с выражением:
– «Солнце по небу гуляло и за тучу забежало…»
– Знаю, знаю, – с восторгом завопила Инка. – «Гьянуй заинька в окно, стаё заиньке темно». Ой, какой кьякодий!
Подвинувшись ко мне, она нырнула носом в книгу, разглядывая крокодила, проглотившего солнце. Дальше мы декламировали по очереди: я читал, а она подхватывала наизусть.
– Ты всю знаешь?
– Да, мне баба Ксеня читайя.
– И другие?
– Да, знаю.
Куда подевалась надутая, как рыба фугу, девчонка? Она сама сейчас была как маленькое солнышко – светилась и сияла, а Мяф нежился в этом свете и блаженно мурлыкал.
– Пойдем чай пить!
Позвав нас, Милка быстро повернулась, но я успел заметить, как блеснули слезами ее глазами.
– Пойдем, Инна, торт есть, – я отложил книгу и взял ее за руку.
– А котик? – испугалась она, слезая с дивана.
– Да никуда он не денется, подождет тебя здесь.
«Все, Леха, – открыл один глаз Мяф, – это моя девчонка. Я ее это… укотовил. Кто обидит – будет иметь дело со мной. Понял?»
После чая с тортом Инка начала клевать носом.
– Она обычно в это время спит всегда, – Милка посмотрела на меня. – Леш, давай ее положим.
Я отнес Инку в спальню, уложил на кровать, укрыл пледом. Мяф устроился у нее в ногах. Мы вернулись на кухню, допили чай, помыли посуду и осторожно заглянули в спальню. Инка спала, крепко обнимая кота.
– С ума сойти! – улыбнулась Милка, когда мы устроились в гостиной на диване. – Как бы не пришлось нам его с собой забирать.
– Мил, – я поцеловал ее в ухо, – а давай у нас еще одна такая девчонка будет?
– Лех, ты же не хотел размножаться? – рассмеялась она.
– Ну… я передумал. Тут уже многое пропустил, хочу все с самого начала.
– А если мальчишка получится?
– Тоже неплохо, – я положил руку ей на живот. – Но девчонка лучше.
Глава 30
Мила
– И что, она за него все-таки вышла? Или выходит?
– Понятия не имею, – поморщился Юрка, ковыряя вилкой матлот из карпа. – Впрочем, это уже неважно.
Ресторан я ему проиграла. Коза рыжая умудрилась от своего малахольного кренделя забеременеть, и это поставило крест на всех Юркиных надеждах. А я была почти уверена, что рано или поздно у них все срастется. Хотя бы уже по той простой причине, что мне это не нравилось. И вот теперь, по идее, я должна была быть рада, но… мне было искренне его жаль. Уж больно подавленным он выглядел.
– Юрский, – я погладила его по рукаву, – ты, конечно, можешь не верить, но, возможно, это и к лучшему.
– Возможно, – он пожал плечами и покосился на официанта, который тут же подбежал подлить нам вина. Дождался, когда тот наполнит бокал, и повторил: – Возможно. Ничего, Милый, я это переживу.
Шевельнулось злорадное, что кармический бумеранг не шутка, что прилетела ему ответка за меня, но я притоптала это чувство как недостойное.
Лежачего не бьют.
– Я рад, что у тебя все хорошо. На свадьбу-то пригласишь?
Я рассказала ему о Лешке, стараясь не вдаваться в подробности и не слишком широко улыбаться.
– Разумеется. Только это еще не раньше осени будет. Пока притираемся.
– А кто-то мне прошлой осенью говорил, что влюбиться – это не для тебя.
– Ну… это прошлой осенью. Почти до нашей эры. Такое чувство, что это вообще не я была.
– Змея сменила шкуру?
Я фыркнула, вспомнив Лешкино – про колготки, похожие на змеиные шкурки.
– Да, наверно.
– А дочка как его приняла?
– Привыкает потихоньку. Сначала ни в какую. Бычилась, пряталась. Кот Лехин помог. С котом у Инки прямо любовь безумная. Ну а Леха – как котовий хозяин – не может быть плохим. Такая вот логика. Что самое прикольное, кот меня раньше терпеть не мог.
– Ссал в тапки?
– Нет, но шипел и обходил по дуге. В первый раз даже за ногу цапнул. А теперь терпит. Иногда подходит потереться. Отправили их с мамой на дачу. Инку и кота. Вот им там счастье.
– А вам раздолье? Кот из дома – мыши в пляс?
– Хорош стебаться, – я ткнула его вилкой в локоть. – Ну да. Раздолье. А на выходные к ним ездим.
Угу. И спим в разных комнатах. Курам на смех. Потрахаться в ближайший лесок уходим, если погода позволяет. Но об этом рассказывать не обязательно.
– А работа как?
– Даже не знаю, Юр, – я выудила из лорена веточку розмарина и уставилась на нее, словно она могла подкинуть ответ. – Сказать, что плохо, – соврать. Что хорошо – тоже соврать. Знала, что возвращаться на прежнюю работу не лучшая идея, но другого варианта тогда не было. И сейчас нет. Если вдруг появится, скорее всего, уйду. Окончательно и бесповоротно. Я все-таки больше чиновник, как выяснилось, а не боевая лошадь. Правда, для этого понадобилось шесть лет отпахать на госслужбе.
– Раньше тебе, вроде, нравилось.
– Раньше нравилось, – кинула я. – Потому что не с чем было сравнивать. Я же в фирму еще в универе пришла, как и ты. Стажеркой. А теперь вот суды меня реально напрягают. Пока документы готовлю, еще ничего, а как идти на заседание, начинается мандраж. Тем более медицинских дел у нас мало, а трудовые мне достаются самые отстойные.
– Потерпи немного, Мил, – Юрка постучал вилкой по зубам. – Гончаренко знаешь? Исполнительного «Скандии»?
– Только фамилию, лично нет. А что?
– В октябре или ноябре у них уходит на пенсию начальник юрслужбы. Я лично с ним тоже не знаком, но с Сафоновым нашим они соседи по даче. Хочешь, закину удочку? Я когда весной по тебе спрашивал, еще не было такой информации.
– Ну попробуй. Спасибо.
Я не хотела цепляться за призрачную надежду, но все равно внутри что-то встрепенулось. Начальник юрслужбы крупной медицинской сети – это как раз то, чего бы мне хотелось. Там, конечно, и своих претендентов хватает, но я-то знала, как попадают на такие должности. Посмотрим, чей козырь старше.
«Милая, ты где пропала?» – прилетело в телефон.
Лешке я сказала, что у меня деловая встреча, не хотелось провоцировать его на ревность. Да, к моему удивлению, Рокотов оказался ревнивым, хотя и старался этого не показывать. Но я-то чувствовала! Поэтому безопаснее было сказать, что иду в ресторан обсудить детали процесса. Это его как раз не удивило, у него самого время от времени бывали такие деловые ужины. Ну… я надеялась, что деловые. Однако что-то мы с Юркой засиделись, заболтались – уже перевалило за одиннадцать.
«Все, Леш, вызываю такси».
– Пора, Юрка, пора, – я открыла приложение.
– Что, требуют к почти супружескому одру? – подстебнул он.
– Фу, какой ты! Не завидуй, это непродуктивно.
– Милый, я правда очень рад за тебя, – он накрыл мою руку. – Ты совсем другая сейчас. Моложе. Красивее. Счастливая. Наверно, я и правда завидую. Скажи… а ты не жалеешь, что у нас ничего не вышло?
Блин, Юра… самое время об этом поговорить!
– Ну как не жалею? Жалею, что мы встретились не в то время. Когда никому из нас серьезные отношения были не нужны, – тут я, конечно, соврала, но признаваться, что была влюблена в него, уж точно не собиралась. – А теперь уже слишком поздно.
– Да, ты права.
Повисла звенящая пауза, которую, к моему великому облегчению, взорвал писк телефона: такси добралось рекордно быстро. По дороге домой я думала о том, какие все-таки странные узоры рисует жизнь. Мне снова не давала покоя мысль: как сложилось бы у нас с Лешкой, если бы на Новый год Юрка не написал мне, а я потом ему не позвонила? Ведь именно тот наш разговор навел меня на мысли о том, что они с Лешкой похожи. И что я не хочу повторения – ни в коем случае не хочу. И все это вылилось потом в наш… пакт Молотова – Риббентропа.
Как бы сложилось у нас с Лешкой, не будь того договора? Закончилось бы все быстро? Или наоборот – не было бы тех мучительных двух месяцев и глупого расставания?
Что толку гадать? Мы перешагнули через это – и мы вместе!
Лешка лежал на диване в одних трусах, смотрел боевик и грыз соленый миндаль.
– Все в порядке?
– Да, – я подошла, наклонилась, поцеловала его и утащила из пакета орех. – И знаешь… я очень сильно тебя люблю!
Алексей
– Алексей Геннадьевич, из центрального офиса вас.
Я даже не успел спросить Юлю, из офиса филиала звонят или из Москвы: в трубке раздался голос Сурмина – директора питерского отделения.
– Алексей, приветствую. Ты в отпуск у нас когда идешь?
– В августе.
– Отлично. И куда?
– Наверно, в Испанию.
Мы с Милкой еще точно не решили. Она вообще не была уверена, что ей дадут отпуск, но предварительно посматривали в сторону Барселоны или какого-нибудь курортного городка рядом с ней. С Инкой, разумеется. Ну и в Мадрид можно на денек к матери смотаться наконец.
Вообще-то это был скользкий момент. Первый совместный отпуск – такая жесткая обкатка. Медовый месяц – совсем другое. Это отключить верхнюю голову и дать полную свободу нижней. Отпуск, да еще с ребенком, – квест повышенной сложности. Причем ребенок выступает и как усложнение задачи, и как некий модератор на тот случай, если захочется вцепится друг другу в глотки. Мы оба это понимали, но решили рискнуть. Если получится – значит, можно смело идти в загс.
– А в Грецию – нет? – спросил Сурмин таким тоном, словно мы просто болтали от нефиг делать.
Я смекнул, к чему он клонит, и не ошибся.
– Из Москвы скинули по медицине две компании греческих на сотрудничество. Присмотреться на месте, разговоры поразговаривать.
Это было обычной практикой, я так ездил уже не раз, и в бытность замом, и начальником отдела. К следующему туристическому сезону начинали готовиться загодя – в конце текущего, чтобы успеть все за межсезонье. С Грецией у нас договор был, однако Москву партнер не слишком устраивал, поэтому подыскивали нового. И все бы ничего, но так не хотелось ломать планы.
Правда, с другой стороны, и планов четких еще не было. Почему бы и не в Грецию?
Сурмин уловил мое колебание.
– Давай, Алексей. Две недели командировка, две недели отпуск. Итого получается месяц на курорте, и половина за наш счет.
Ну да, конечно! Месяц командировки, причем половина за свой счет, так вернее.
– Я могу с семьей обсудить?
– Разумеется. Завтра скажешь.
А обсуждать тут особо и нечего. Даже если Милка наотрез откажется в Грецию, значит, полечу туда на две недели один, а потом встретимся в Испании. Потому что в командировку все равно придется, причем именно мне. Николай, мой зам, по здоровью жару не переносит.
Обсуждать и правда долго не пришлось.
– Леш, мне все равно, в Испанию или в Грецию, – наморщила нос Милка. – Я ни там ни там не была. Проблема в другом. На месяц меня точно никто не отпустит, я за две недели сейчас бьюсь насмерть. Так что делай, как тебе удобнее.
– Ну мне, конечно, удобнее в Грецию. Если в Испанию, то в Греции мне придется вкалывать две недели по-черному, чтобы все успеть. А так прихвачу немного из отпускного времени, но не критично.
– Хорошо. Извини, мне надо с документами поработать.
Она ушла с ноутбуком на кухню, а я, чтобы не терять времени, позвонил Сурмину, доложился и узнал подробности.
Схема была мне хорошо знакома. Предстояло встретиться с руководством компаний, посетить прикрепленные к ним медицинские учреждения, ознакомиться с документацией, провести переговоры. В общем, нудная и муторная работа, причем в двойном объеме, потому что компаний две, а выбрать надо одну. И гробить на нее придется личное отпускное время, в две командировочных недели уложиться, если без халтуры, нереально. А халтура потом может выйти боком самому.
Вышел на кухню налить себе кофе, но вместо этого подошел к сидящей за столом Милке, зарылся носом в волосы, запустил руки под футболку. Она вздохнула тяжело и потерлась ухом о мое плечо.
– Страдаешь?
– Страдаю, – хныкнула Милка. – Это безнадега. Чел иск против компании своей подал. Хочет, чтобы восстановили на работе и выплатили хреналион бабла. А выперли его за систематические нарушения трудовой дисциплины, внутреннего распорядка, корпоративной этики и всякого прочего говна-пирога. Одного пункта хватило бы, а их больше десятка. Чет устала я, Леш, как собака. Появилась одна наметочка на другое место, хорошее, но… Очень все зыбко. Даже надеяться не хочу, чтобы не разочаровываться потом.
– Мил, я бы тебе сказал, что ты можешь вообще не работать, так ведь откусишь мне чего-нибудь, – я осторожно подобрался к застежке лифчика.
– Ну вот и не говори, – она свела лопатки, чтобы легче было расстегнуть. – Не работать я не могу. Но могу сделать небольшой перерыв.
Шнурок на моих штанах взял и развязался. Я притворился, что поверил, будто он сам, а не чьи-то шаловливые ручонки дотянулись украдкой. И что не заметил, как они пробрались под пояс.
До чего же мне нравились вот эти вечера вдвоем, когда не надо следить за временем, куда-то торопиться. Когда знаешь, что и завтра, и послезавтра будет точно так же. Правда, не Милка переехала на лето ко мне, а я к ней. Инка закатила дикую истерику. Нет, закотила – наотрез отказалась ехать на дачу без Мяфа.
С того дня, как они познакомились, она без конца ныла и просилась «к котику в гости». А когда подошло время собираться на дачу, прямо небо на землю обрушилось, столько было слез. В конце концов Ксения Аркадьевна сдалась и согласилась взять Мяфа с собой, добавив, что если тот удерет, она не виновата. На следующий день после того, как гоп-компания отбыла в Новожилово, я собрал вещи и поселился у Милки, потому что она ко мне перебираться не захотела. Пободался немного для виду, но, в принципе, мне было все равно. У меня, у нее – неважно, главное, что вместе.
