Текст книги "(Не)милая Мила (СИ)"

Автор книги: Анна Жилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 31

Мила

Инка кота и в Грецию с собой потащила бы. Пришлось убеждать по-всякому, что это невозможно. Например, что там море, а котики не любят, когда так много воды. В конце концов, удалось уговорить, что Мяф будет ждать ее на даче с бабой Ксеней. Я так и не поняла, что за колдунство внезапное приключилось, но чертов кот примирил Инку с Лешкой, да и ко мне стал относиться терпимее. По крайней мере, больше не шипел, разрешал себя погладить и даже иногда сам терся о мои ноги.

– Случайности не случайны, – говорил Лешка. – Одно цепляется за другое, все для чего-то нужно. А я еще удивлялся, с чего вдруг меня укусило в котокафе на свидание тебя пригласить.

Лето всегда пролетает мимо последним автобусом, который не удалось догнать. Но эти два месяца и вовсе показались короткими, как вспышка. Я и работу-то терпела только потому, что знала: вечером мы с Лешкой встретимся у меня. Будем ужинать, болтать, смотреть кино, заберемся вдвоем в ванну, а потом будем долго, со вкусом заниматься любовью. А в пятницу вечером поедем на дачу. Как будто давно женаты.

Мы ходили с Инкой в лес и на озеро. Она уже хорошо плавала, но Лешка все равно ее подстраховывал. На участке они вместе возились в песочнице и строили крепости, а где-то поблизости неизменно маячило черное пятно: Мяф старался не упускать Инку из вида. Мама, изначально относившаяся к Лешке настороженно, размякла и пекла его любимые пирожки с капустой. Ей, разумеется, очень хотелось узнать, когда же свадьба, но мы решили подать заявление после отпуска.

Лешка готов был хоть прямо сейчас, но меня иногда пробивало на вспышки страха, особенно если мы из-за чего-то ругались. В полноценные ссоры это не перерастало и больше одного, максимум двух дней не тянулось, но каждый раз напоминало укол иглой: а не делаю ли я ошибку.

Все кругом разводятся. А если не разводятся, то бегают на сторону. Мои родители изменили своим супругам, развелись, поженились, а потом сами чуть не развелись. Кот бегал ко мне от своей Наденьки, а может, и не только ко мне. И Лешка, кстати, тоже в разводе. И вообще статистика измен и разводов такая, что…

Что – теперь замуж не выходить? Все люди умирают, значит, и не жить?

– Леш, а можно тебе нескромный вопрос задать? – спросила я как-то после очередной мелкой терки.

– Ну? – напрягся он.

– А почему вы с женой развелись? Нет, я знаю, что ты ее с мужиком застукал. Но была ведь какая-то причина? Не на пустом же месте ее налево потянуло?

– Господи, Мила! – скривился он. – Наверно, потому, что не устраивало что-то. Если все хорошо, на сторону не тянет. А у нас не было все хорошо.

– Но сначала-то, наверно, было?

– Сначала у всех всё хорошо.

Вот-вот. Сначала у всех всё прекрасно. Ну, за редким исключением. Никто не думает, что через пару лет или через десять разведется. Все уверены, что это до гроба.

Я гнала от себя эти мысли, но они нет-нет да и возвращались. Особенно когда Лешка уехал в Грецию и я осталась одна. Проводила его в аэропорт, вернулась дома, а там… никого. Я уже отвыкла от этой пустоты и звенящей тишины. Казалось бы – вот пара недель для себя, любимой, а я маялась неприкаянно. Пыталась забить время предотпускным шопингом, салонами красоты, всякими мелкими делами, которые откладывала на потом, но все равно грызла тоска.

Лешка был страшно занят, поэтому поболтать получалось только поздно вечером. Да и разговоры как-то не клеились: он вечно был уставшим и раздраженным. Хоть и старался не показывать, но обычная легкость пропала. Я скучала и торопила время, которое вдруг застопорилось, а попутно отгоняла этот самый холодок страха.

Наконец мы с Инкой прилетели в Афины. Подходящих прямых рейсов не нашлось, к счастью, удалось поймать горящий чартер. Но даже так Инка умудрилась извести меня тихим нытьем. Лешка встретил нас в аэропорту и отвез в Вулиагмени – курортный пригород. До этого он жил в центре, в гостинице, которую оплачивала компания, а потом нашел для нас троих двухкомнатные апартаменты в пяти минутах ходьбы от пляжа.

Впрочем, до пляжа мы не дошли. Пока добрались и устроились, пора было ужинать. Лешка заказал что-то из ресторана, чтобы только подогреть. Инка в дороге умоталась и начала засыпать прямо за столом. Мы уложили ее в маленькой комнатке, куда еле-еле втиснулись детская кровать, стул и комод. Едва закрыв дверь, Лешка припечатал меня к стене.

– Подожди, – зашипела я, пытаясь вывернуться. – Пусть уснет хотя бы.

– Черт, я соскучился, – он нехотя отпустил меня. – Очень.

Прихватив бутылку вина и бокалы, мы вышли на лоджию с видом на море.

– Красота! – восхищенно выдохнула я и хотела сесть в шезлонг, но Лешка не дал. Сел сам и усадил меня себе на колени.

– Я этой красоты толком и не видел, – пожаловался, целуя в шею. – Один раз окунулся на каком-то жутком пляже в городе. Грязно и народу как в Сочи.

– Ты хоть закончил?

– Да куда там. Придется вам пока без меня. Я тебе расскажу, где тут что, не заблудитесь.

– Прекрасно…

– Мил, ну не начинай, – поморщился Лешка. – Можно подумать, мне это нравится. С этими страховками туристическими на черновом этапе всегда страшный гемор. А здесь еще никто работать не торопится. Подход такой: а, успеется. Я стараюсь как могу. И маменька еще решила, что раз гора не идет к Магомету, она приедет сама на пару дней. С тобой познакомиться хочет.

Тут мне стало совсем кисло. И вино тоже показалось кислятиной.

Ладно, как-нибудь переживем. Лешкины поцелуи становились все более настойчивыми, и я постаралась от всего отмахнуться. Проблемы – завтра. А сейчас мы наконец вместе.

Мы уже лежали в постели и с жаром вспоминали, где у кого что находится, когда распахнулась дверь и в комнату с воплем «Мама, я хочу пить!» ввалилась Инка.

Алексей

Я едва успел натянуть на нас простыню.

– Дядя Ёша? – удивилось мелкое привидение. – Ты с мамой спишь? Тебе не хватийо кьовати?

В нормальных семьях то, что родители спят в одной постели, – это такое экзистенциальное знание, часть миропорядка, аксиома, не требующая объяснений. А когда папы изначально нет, тогда, ясное дело, возникают вопросы.

– Инна, иди спать! – сердито потребовала Милка.

– Я пить хочу! – возмутилась Инка. – Дядя Ёша, давай ты в моей кьовати будешь спать, а я с мамой.

– Инночка, спасибо, но твоя кроватка маленькая, я не помещусь.

– Да, – подумав, кивнула она. – У тебя ноги дьинные.

– Иди ложись, сейчас принесу воды, – снова влезла Милка, еще выше натянув простыню и не думая вставать. Ну ясное дело, потому что следующим вопросом прилетело бы, почему мы спим голые.

Потоптавшись еще на пороге, Инка ушла к себе. Милка влезла в халат и отправилась на кухню. Побыла немного в детской, вернулась, нырнула мне под бочок.

– Слушай, может, сказать ей, что мы поженимся, а когда люди женятся, они спят вместе? – предложил я.

Милка не ответила, и я ущипнул ее за попу.

– Эй, что за дела? Появились сомнения?

– Нет, Леш, – она прижалась крепче. – Сомнений нет, но… вдруг что-то пойдет не так? У моей соседки такая фигня была. Уже заявление подали, дочке сказали, что у нее теперь папа будет. А в последний момент что-то разладилось. И девчонка очень сильно переживала.

– Ну еще бы. А давай у нас ничего не разладится?

– Да не хотелось бы. Но…

– Так, хватит уже фигней страдать! Мы две недели не виделись!

Я просунул руку между ее ног, но Милка резко отодвинулась.

– Леш, ну подожди! Она же не спит еще. Сейчас напилась, значит, скоро в туалет понадобится. Придет, чтобы свет включили.

– И что? Включи сейчас свет, пусть горит. Или трахаться теперь не будем? Вообще? Ну раз она может в любой момент вломиться, а замка нет?

– А напомни мне, чья идея была ее с собой взять? Я знала, что так будет, и даже пыталась предупредить. Но ты не слушал.

– Идея была потому, что она обиделась бы, если бы мы уехали на море без нее. В первую очередь на меня. И ты с этим согласилась, нет?

– И что, получается, я виновата?

Так, кажется, вместе секса назревает ссора. С приплыздом, товарищи!

– Мил, перестань. Никто ни в чем не виноват. Это ребенок. Мы решили взять ее с собой, зная, что будут определенные неудобства. И неважно, кто предложил и кто согласился. Теперь из-за этого ругаться?

– Не будем ругаться, – после долгой паузы ответила она. – Будем спать.

– Ясно…

Мы расползлись по краям широченной кровати, завернувшись каждый в свое одеяло. И никто, разумеется, не спал. Во всяком случае, час я точно пролежал, тихо злясь. Инка в туалет так и не пошла.

Утром мы старательно делали вид, что все хорошо. Милка приготовила завтрак, потом я рассказал, как идти на пляж, отметил на карте рестораны и магазины, дал местную симку.

– А ты когда вернешься? – она все так же старательно попыталась улыбнуться.

– Часам к пяти. Надеюсь.

– Нормально…

– Не начинай, – одними губами попросил… нет, потребовал я.

Милка молча сверкнула глазами и отвернулась. Наш совместный отпуск начинался воистину феерично.

– Дядя Ёша, пьивези мне кьокодия, – попросила Инка.

– Почему крокодила? – не понял я.

– Баба Ксеня говоия, что в Гьеции все есть. Значит, и кьокодий есть.

Милка фыркнула, но атмосферу это не разрядило. Поцеловав обеих, я взял сумку с ноутбуком и поплелся на электричку. Когда только приехал, арендовал машину, но сразу понял, что это не лучший вариант. И ладно бы только дороже, но по времени – просто адов трындец. На электричке получалось если не в два, то в полтора раза быстрее точно.

Работа не клеилась. С первой компанией я уже закончил, там все обстояло печально – еще хуже, чем у той, с которой мы работали. Менять шило на мыло не имело смысла. Вторая была получше, стояла в рейтингах намного выше, но смущала стоимость обслуживания. Это означало либо высокую цену страховки, либо меньший пакет услуг, в нее входящих. И то и другое ставило под сомнение готовность туроператоров сотрудничать с нами по этому направлению.

Выходов было два: либо оставить все как есть и продлить договор с прежним партнером, либо отчаянно торговаться. Я торговался, особенно упирая на то, что услуги наших медучреждений тоже не из дешевых, но на пакеты можно снизить. Разумеется, взаимно. Сейчас мы с начальником международного отдела внимательно изучали прайс-листы, и наши, и греческие, чтобы найти возможности сэкономить. Процесс буксовал, поскольку Москва кривилась, и в итоге все было очень нервно.

Днем я написал Милке, узнал, что у них все в порядке: сходили на пляж, пообедали в ресторане, купили продуктов, отдыхают. Вечером снова пойдут на пляж. Нормальный тюлений отпуск.

Закончив с работой, я зашел в гипермаркет, в хозяйственном отделе купил задвижку, отвертку и детский ночник, чтобы кое-кто мог по ночам путешествовать в туалет без требований включить везде свет, а в игрушечном – надувного крокодила. Приехал, когда Милка с Инкой уже вернулись домой. Сходили поужинать, уложили Инку, после чего я прикрутил задвижку на дверь нашей комнаты.

Милка уже не дулась, но мыслями бродила где-то далеко. Дождавшись, когда она вернется из ванной, я демонстративно защелкнул металлический язычок. Подошел ближе, потянул пояс халата. Ее руки так привычно скользнули под рубашку. Как же мне не хватало этого!

И все же, все же…

Прежняя легкость, раскованность исчезла. Милка напряженно прислушивалась, и мне никак не удавалось ее расшевелить.

Хотелось бы знать, в Инке ли все дело? Или, может, что-то случилось за те две недели, пока я был здесь?

Глава 32

Мила

Я вспоминала разговор с Полинкой. Когда ее жених слился, мы с ней капитально набрались. Это было в феврале, когда у нас с Лешкой все шло очень и очень плохо.

– Тебе хорошо, Мил, – плакала она к концу бутылки. – Ты можешь Инку с мамой оставить или с нянькой и к своему поехать. Или дома трахаться в охотку, не беспокоясь о децибелах. Думаешь, я не слышу из-за стены?

– Поль, ну нянька-то иногда – это не слишком большой расход. Ты же неплохо зарабатываешь. Да и кавалер мог бы подбросить ради такого дела.

– Да не хотят с Махой никакие няньки оставаться больше одного раза. У вас, говорят, гиперактивный ребенок. И она такие истерики устраивает, если ее оставляю. И мне, и нянькам. Оно им надо? Витька, думаю, из-за этого и удрал. Когда у меня оставался, она запросто могла в самый интересный момент заявиться. Типа, мама, я пить хочу. Или писать. Хотя обычно дрыхнет без задних ног. А если и просыпается, то прекрасно сама до кухни доходит, там кружка с водой всегда стоит на подоконнике. Не говоря уже про туалет. Такое чувство, что специально. Ой, а чего это вы тут такое делаете, а? Какому мужику понравится? Да и я сама не в процессе, а жду: вот, сейчас снова притащится.

– А замок если на дверь?

– Да есть задвижка. Она один раз так ломанулась, а дверь закрыта. Как начала орать.

– Слушай, ну как-то же у всех дети. И ничего.

– Мила… – застонала Полина, обхватив голову руками. – Когда ребенок с рождения знает, что мама с папой спят вместе, это его вообще не парит. Примерно на том же уровне, что все люди ходят в туалет. А тут появляется какой-то посторонний дядька и почему-то с мамой в постели. А в садике небось уже всякого порассказали. Надо пойти проверить. И помешать. Ну правда, а чего они всякой гадостью занимаются. Папе можно. А это не папа ни разу.

Когда зашел разговор об отпуске, я Лешке намекала на это обстоятельство, но он отмахнулся: не преувеличивай, все будет нормально. Не в одной же комнате. А я, поскольку представляла ситуацию лишь с чужих слов, охотно повелась. Хотя меня даже кот за стенкой напрягал.

Кот, как выяснилось, вообще фигня. На даче было проще. Там мы прилично спали в разных комнатах, но на втором этаже, а мама с Инкой на первом. Ходили друг в другу в гости и не думали о том, что кровать скрипит. Но здесь стало неловко еще до того, как уложили Инку спать. А уж когда она заявилась к нам, все желание обрезало напрочь. Леха на меня разозлился, и не поругались мы только чудом.

То, что он утром уехал в город, настроения не улучшило. Ну да, он говорил, что еще не закончил работу, но я не думала, насколько все критично. После завтрака мы с Инкой собрались и пошли на пляж. Он действительно оказался в пяти минутах ходьбы, и даже вполне приличный. Лежаки и зонтики, разумеется, по цене бриллиантов, но мы поступили хитро. Взяли в кафешке кофе и сок, что позволило расположиться на бесплатных лежаках для клиентов.

– А дядя Ёша будет моим папой? – словно между прочим поинтересовалась Инка, с хлюпаньем высасывая сок через трубочку.

– А почему ты так думаешь? – осторожно уточнила я.

– А с тетей Пойиной дядя тоже спай в кьовати. Маша говоия, он поэтому станет ее папой. Но почему-то не стай.

Прямо руки зачесались отвесить Машке основательного такого непедагогичного поджопника. Хорошо, что та была за несколько тысяч километров. Хотя определенная логика прослеживалась: раз спит дядя с тетей, в теории и папой может стать.

– Инна, твой настоящий папа решил, что ему и без нас хорошо. Дядя Леша хоть и не настоящий, но, надеюсь, будет получше.

– А он будет с нами жить?

– Будет.

– А Мяфик?

– Куда ж без Мяфика-то?

– Уйя!

Ну да, конечно. Главное – Мяфик! Мне приходилось регулярно напоминать себе, что мы должны поставить золотой бюст на родине этой скотины. Или хотя бы мраморный. Или, может, пожертвовать адскому котокафе центнер кошачьего корма?

Уже к вечеру мне стало зверски скучно. Я вообще не слишком любила пляжный отдых. Поплавать, позагорать часик – и куда-нибудь бродить, смотреть, фотографировать, покупать абсолютно ненужные, но милые сувениры, есть и пить что-то местное. Или просто сидеть в открытом кафе и пялиться на людей. Но с Инкой много не находишь. Та целыми днями готова дрызгаться в воде и возиться в песке. Если бы хоть Лешка был, а так я через пару дней рехнусь на этом пляже. Надо посмотреть в интернете, куда все-таки можно съездить с Инкой, чтобы ей было интересно. Куда-нибудь недалеко.

Лешка приехал, когда мы вернулись с пляжа и я собиралась написать ему, не зная, то ли ждать, то ли готовить ужин, то ли идти куда-нибудь. Готовить не хотелось, идти куда-то без него – тоже. Вопрос решился сам собой. Инка обнимала надувного крокодила, а Лешка демонстративно достал из сумки и положил на стол задвижку. Я снова вспомнила рассказ Полины о том, как Машка орала под закрытой дверью, но от комментариев воздержалась.

После ужина, когда мы вместе уложили Инку спать, оставив включенный ночник и свет в туалете, Лешка все так же немного нарочито прикрутил задвижку к двери нашей комнаты. Дождался, когда я приду из ванной, звонко защелкнул и посмотрел на меня: ну, что на это скажешь?

Говорить я ничего не стала, поскольку успела, стоя под душем, напредставлять себе такого, что не могла дождаться, когда он меня разденет. Поэтому раздевали друг друга наперегонки. Впрочем, у него была фора, потому что на мне остался всего лишь халат. На голое тело. Очень сильно соскучившееся голое тело, которому так не хватало его рук, губ и всего прочего.

И все же я невольно прислушивалась к звукам из коридора: не донесутся ли оттуда шаги, не начнет ли кто-то – известно кто! – царапаться в дверь.

– Милка, расслабься, – уговаривал Лешка, подкрепляя слова отвлекающими маневрами. – Даже если проснется, врасплох не застанет. Дверь закрыта.

Я все это прекрасно понимала. И старалась ни о чем не думать.

Но все равно прислушивалась.

Алексей

К концу недели я наконец закруглился. Мы с предполагаемыми партнерами подписали протокол о намерениях и отметили это дело в ресторане. Вернулся я поздно и на бровях. Милка, разумеется, разозлилась, но все же оттаяла, когда узнала, что это был мой последний рабочий день.

Утром мне больше всего хотелось если не сдохнуть, то хотя бы элементарно выспаться. Но я прекрасно понимал: не в этой жизни. Потому что надо наверстывать упущенное. Пришлось выпить какую-то шипучую трезвиловку и тащиться с девочками на пляж. Быстренько окунувшись, я выпал плотным осадком на лежак. Спрятанная под влажное полотенце голова гудела, как чугунное ведро. Эхом в ней отзывалась монотонная болтовня Инки, которая рассказывала, как они ездили в зоопарк, в аквапарк и еще в какой-то парк. Я не слушал, но изображал присутствие на линии регулярными «угу», «ого» и универсальным вопросом «а что еще там было?»

Милка читала в телефоне, рассеянно поглаживая меня по спине, но даже ее прикосновения сейчас были неприятны – словно по обожженной коже. Хотелось только одного: чтобы солнце поскорее поднялось повыше и мы ушли. Пообедать – хотя о еде и думать было противно – и спа-а-ать. Главное – чтобы кое-кому не захотелось любви и ласки, на это я сейчас был категорически не способен.

Наконец мои мольбы дошли по назначению.

– Леш, я переодеваться, – посмотрев на часы, Милка встала. – Соберешь тут все?

– Угу, – буркнул я, прикидывая, как бы поаккуратнее подняться, чтобы башка не лопнула.

– Я с мамой! – заявила Инка, едва Милка отошла.

Приоткрыв, один глаз, я разглядел в нескольких метрах голубое парео и разрешил:

– Догоняй.

Она бросилась бежать, но тут ее заслонила компания корпулентных теток, а когда те прошли, ни Милки, ни Инки уже не было видно. Я подумал, что пока они там будут возиться, успею еще пару минуток полежать, и закрыл глаза, проваливаясь в блаженную дремоту…

– Лех, ты что, дрыхнешь? А Инка где?

Меня аж подкинуло. Голова взорвалась болью, но сон мгновенно улетучился.

– Она за тобой побежала. Ты только отошла. Я думал, догнала.

– Бля… – выдохнула Милка, закрыв рот рукой. – Леха!..

Наверно, ей хотелось меня убить, но она все же сообразила, что это непродуктивно. Огляделась по сторонам и начала по-английски расспрашивать всех подряд, не видели ли девочку в желтом купальнике. Мне тоже хотелось себя убить, но и это вряд ли помогло бы.

Какая-то тетка сказала, что девочка шла к лестнице, но вот поднималась ли по ней, она не заметила. Милка бросилась к ступеням, ведущим на второй ярус. Я, пытаясь выбраться из паники, бросил в сумку телефоны, кошелек и ключи от квартиры, и как был, в плавках, поспешил за ней. Все остальное – черт с ним, даже если унесут.

Милка стояла у питьевого фонтанчика и растерянно озиралась по сторонам. На ее лице был такой ужас и отчаяние, что внутри у меня все превратилось в кусок кислого льда.

Если, не дай бог, с Инкой что-то случилось, она мне этого не простит. И я сам себе тоже не прощу.

Эта мысль бахнула в башку, как молния, и немного в ней прояснила.

– Мил, подожди, – я взял ее за руку. – За пятнадцать минут она вряд ли далеко ушла. Если будем…

– А если ее увели? – перебила она, всхлипнув. – Или просто утащили и увезли? Надо в полицию. Сейчас же.

– Подожди. Давай сначала в спасательный пункт, или как он там называется? Пусть объявят по радио.

– Леш, ты рехнулся? – в голосе зазвучали нотки подступающей истерики. – Она что, понимает по-гречески? Или по-английски?

– Да не для нее, Мила. Если она где-то здесь, кто-то ее увидит и приведет туда. А если нет, то они же в полицию и позвонят. Они знают куда, а мы нет. Пожалуйста, возьми себя в руки. Будешь истерить – только хуже будет.

Она свирепо зыркнула на меня, но слезы подобрала. Развернулась и почесала в сторону спасателей. Вдоль опорной стены, ограничивающей полосу пляжа, поверху шел узкий променад, где располагались аэрарий, кафешки, магазинчики, пункты проката и всякие технические службы, в том числе и спасательный пункт с наблюдательной вышкой.

Дежурный спасатель, молодой и неприлично красивый парень в красных трусах, выслушал нас, задал пару уточняющих вопросов и зашел в рубку. Радио похрипело, посвистело и попросило на двух языках того, кто увидит четырехлетнюю светловолосую девочку в желтом купальнике, привести ее в спасательный пункт. Если же кто-то видел, что девочку увели с пляжа, ему следует незамедлительно сообщить об этом туда же.

– Я повторю это через пять минут, – сказал спасатель нам. – И позвоню в службу охраны. Если ребенок не найдется, они свяжутся с полицией.

Милка стояла, обхватив себя руками, ее била мелкая дрожь. Я обнял ее, и она прижалась ко мне, уткнувшись носом в плечо.

– Все будет хорошо, Мил, она найдется, – уговаривал я то ли ее, то ли себя. – И прости меня. Я виноват, что отпустил ее.

– Ты же видел, что я недалеко, – ответила она каким-то замогильным голосом. – Иначе не отпустил бы, да?

Следующие десять минут показались самыми страшными в моей жизни. Не когда умер отец, не когда застукал Майку в постели с любовником. И даже не когда Милка предложила расстаться, а именно эти. После повторного объявления по радио мы разговаривали с двумя дюжими охранниками, когда Милка вдруг сдавленно ахнула и вцепилась в мое плечо.

По променаду шла какая-то толстая тетка в синем сарафане, держа за руку рыдающую Инку.