Текст книги "(Не)милая Мила (СИ)"

Автор книги: Анна Жилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

Мила

Валентина куда-то уезжала на выходные, мама еще до конца не поправилась, поэтому пришлось идти на поклон к соседке Полине. Мы с ней дружили, но просить ее о помощи я не очень любила. Нет, та никогда не отказывала, но взамен подкидывала нам свою дочку Машку, ровесницу Инки, настоящую чуму. Я тоже в детстве была шебутной, но до Машки – как до луны пешком. Ее отбитая тезка из мульта могла завистливо плакать под корягой. Самым ужасным было то, что моя спокойная Инка рядом с подружкой тоже становилась совершенно неуправляемой.

Договорились на бартер: я беру к нам Машку до обеда, а Полина забирает Инку вечером. Они пришли часов в десять, девчонки убежали разносить в хлам детскую, а мы с Полиной сели на кухне выпить кофе. Она была такой же мамой-одиночкой, как и я, только ее парень слился, едва узнал о беременности.

«Да и хер с ним! – сказала она тогда. – Обойдемся без вшивых».

И вполне так обходилась. Полина была на четыре года младше меня, но иногда казалось, что она старше. Резкая, жесткая и внешне такая же: худая, коротко стриженная, с грубоватым лицом и хрипловатым низким голосом. И работала инструктором по вождению в автошколе. Но мне с ней было легко: не приходилось притворяться благовоспитанной и вообще приличной.

– Ты чего такая смурная? – спросила Полина, насыпав в чашку пять ложек сахара.

Моя вчерашняя злость уже немного улеглась, было просто как-то… гнилостно.

– Кот, сука, – лаконично пожаловалась я, вытряхивая в мусорник контейнер с использованными кофейными капсулами.

– Сука Кот, – понимающе кивнула Полина. – И чего на этот раз?

Сука Кот вызвал меня сообщением в конференц-зал и выдвинул предложение. Даже не ультиматум, поскольку без альтернатив. Просто информация, которую я должна была принять. Хотя нет, кое-какой выбор он мне все же предоставил.

– Вместо ежемесячных выплат, – сказал Кот, – я открываю счет на твое имя и кладу туда единовременно достаточно большую сумму. Или долгосрочный депозит на Инку. Или покупаю тебе машину. Или однушку Инке. Все, на этом наши контакты заканчиваются. И с тобой, и с ней.

– Ну ты и сволочь, Езерский! – проморгавшись, ответила я.

– Сволочью я был бы, если бы четыре года назад сказал, что это не мой ребенок и вообще я не при делах. Извини, Люда, меня тоже поставили раком. Или – или. Не знаю, на что ты рассчитывала, когда настучала Надьке…

– Еще раз, – прошипела я сквозь багровые всполохи перед глазами, – я не стучала твоей Надьке. Ищи крысу в другом месте. И если ты сейчас думал, что я скажу: «Ничего мне от тебя не надо, козел», то ошибся. Мне – точно больше ничего не надо. А вот твоей дочери – очень даже многое. Поэтому решай сам, что будешь делать, но после этого забудь о нашем существовании.

В туалете, к счастью, никого не было, и я смогла всласть поплакать. Понимая при этом, что сама-дура-виновата. И что Кот действительно мог просто притвориться шлангом: я не я и лошадь не моя. Но это, пожалуй, было бы честнее – по крайней мере, по отношению ко мне. А ведь уверял, что любит, просил подождать, врал, что с женой давно ничего. В общем, стандарт, как в футболе. А я велась. Потому что люди вообще склонны верить в то, во что хотят верить.

Теперь же мне хотелось только одного: закончить поскорее формальности с этим его прощальным подарком – точнее, откупными от собственного ребенка! – и забыть все как страшный сон. Ну да, быстро не получится, Инка живое напоминание, да и работаем в одном здании, но все равно – это конец, бесповоротно.

В разгар этих моих мыслей и появился Рокотов. Не очень вовремя, ну да ладно. Во всяком случае, мой зареванный вид его не испугал. Получил вожделенную визу – и пригласил на свидание. Так и сказал: «на свидание».

Как трогательно!

Но во мне еще очень сильно бурлило и пенилось, поэтому прямо в лоб поинтересовалась его семейным положением. Хотя собиралась выяснить это более изящно. И если бы он вдруг начал что-то мычать…

Похлопав глазами, обалдевший Рокотов доложил, что в разводе. И наличие у меня ребенка его, кажется, тоже не испугало. Впрочем, свидание я все равно отложила до субботы. Не хотелось все испортить, что-то из себя вымучивая.

– Знаешь, – выпятила губу Полина, выслушав, – он, конечно, мразота, твой сука Кот, но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Да и клок вполне жирный. Так что забей, подруга. Сходи на свиданку, развейся. Новый секс лучше старых двух.

– Ну секс точно не сегодня, – вздохнула я.

– Чего так? Дела эти, что ли? Нет? Ну тогда не зарекайся. У меня один раз через час после знакомства случилось. Потом, правда, больше не встречались, но все равно было круто.

– Не, подольше хочу. Плавно входить в процесс.

– Букеты-конфеты? Ну тоже неплохо. Если получится, конечно. От некоторых ни букетов, ни конфетов не дождешься. Ладно, все, Мил, поскакала. Часа в два заберу Маху.

Она ушла, а я занялась уборкой, прислушиваясь к визгу и грохоту из детской. Первое время на каждый такой вопль бежала бегом. Теперь уже знала: это нормально, бежать надо, если вдруг стало тихо.

Покормив девчонок обедом, – тоже приключение! – я дождалась Полину, сдала ей Машку и утрамбовала Инку спать. Можно было наконец подумать о предстоящем вечере.

«Что-нибудь такое, что не жалко порвать», – сказал Рокотов о форме одежды.

Боулинг? Скалодром? Пейнтбол? Хотя нет, на скалодром надо в спортивном, так и сказал бы. А пейнтбол на улице.

В итоге достала старые джинсы, свитер и куртку, в которой ездила на дачу. Еще вполне приличная, из дома выйти не стыдно, но если порвать – черт с ней, потому что уже надоела.

Ну что, Людмила Пална, вперед? И что бы нас там ни ждало…

«Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног!»

Алексей

Я ждал у выхода с Гостинки, но снова умудрился проворонить. Она опять оказалась другой – какая-то совсем девчонская. Куда там тридцать, хорошо если двадцать пять. Узкие синие джинсы, высокие ботинки на шнуровке, короткая красная куртка, скандинавская шапка с косичками.

– Добрый вечер!

Мила притормозила на осторожном расстоянии и стояла, засунув руки в карманы. И смотрела с любопытством.

– Добрый! – кивнул я. – Идем?

Была мысль поцеловать в щечку, но решил не форсировать.

– Далеко?

– Не очень. На Фонтанку.

Мы перешли под Садовой и, чтобы срезать угол, направились к Катькиному садику, унылому и грязному.

– Людмила, а у вас случайно на котов аллергии нет? – спросил я осторожно.

Она словно споткнулась и замерла. И лицо как будто мгновенно замерзло.

– На котов? – переспросила каким-то замогильным голосом. – В смысле?

– Ну… на котов, – повторил я растерянно, не понимая, в чем дело. Что я такого сказал-то? – На шерсть.

– То есть… – Мила тряхнула головой. – На кошек?

– Ну да.

– Господи… – она прикрыла рот рукой. – Извините, я… Черт! Нет, нету аллергии. Не обращайте внимания. А мы что – в кошачье кафе? Оно же тут где-то рядом?

– Ну да, – сознался я. – Вы против?

– Нет, конечно. Я дочку хотела сводить, только в другое. Но она маленькая еще, полезет тискать – не оттащить будет.

– А ей сколько? Ах, да, вы говорили, три года. Вы тоже в разводе?

– Нет. Я не была замужем.

Это прозвучало подчеркнуто спокойно, но так, что стало ясно: говорить на эту тему – табу.

Ну и ладно. Я вообще предпочитал помалкивать, предоставив возможность трындеть даме. Чаще всего и не слушал даже, а только обозначал присутствие в беседе кивками и универсальными словечками «угу» и «ага». Как тогда в ресторане. Может, где-то и жила женщина, разговор с которой был бы интереснее секса, но мне она еще не встретилась. Конечно, формат антикафе предполагал именно общение, но я надеялся, что котики перетянут внимание на себя, а заодно создадут умилительную почву для последующего урожая. Ну а если что, можно и в настолки поиграть.

Однако сегодня Мила была другой не только внешне. Шла, о чем-то думала, глядя под ноги. Или двух дней ей оказалось мало, чтобы выбраться из поганого настроения? Интересно, кто же его так испортил? И чем?

К счастью, дошли быстро, хватило стандартного разговора о погоде – для питерцев, как и для англичан, это спасительная тема в любых случаях жизни. В кафе оказалось немноголюдно и уютно. Диванчики, столики, приглушенная музыка. И коты, коты, коты. Штук двадцать, не меньше. Они лежали на лежанках и на диванах, бродили тут и там, ластились к посетителям.

Девушка-администратор выдала нам тайм-карту с отмеченным временем, показала, где брать чай, кофе и печенье, напомнила правила: котов не кормить, не обижать, общение не навязывать.

Какое там не навязывать – они сами жаждали общаться: терлись об ноги, запрыгивали на колени и на столы. Мила перегладила всех подряд, а ко мне пристроился черный кот с вислыми ушами, совсем молоденький, почти котенок.

– Как его зовут? – спросил я администратора, почесывая черныша за ухом.

– Вообще-то Мефистофель, но мы зовем Мефодием, – ответила та. – Он у нас совсем недавно, еще не привык.

– А откуда вы их берете? – заинтересовалась Мила.

– Из приюта. Кого-то забирают, а к нам новые приезжают.

– Забирают? Домой?

– Да, – девушка показала на плакат, сообщавший, что любого местного обитателя можно… укотовить.

– Укотовить? – рассмеялся я. – В смысле, усыновить? Забавно.

– Не хотите? – она погладила Мефистофеля-Мефодия, забравшегося ко мне на колени. – Кажется, вы ему понравились.

– Ну… пока не знаю, – вывернулся я.

Елки, мне только кота для полного счастья не хватает! Да еще и черного. Чтобы каждый день по сто раз мне дорогу переходил? Да, я суеверный. Или, может, когда кот твой, это не работает?

Мы с Милой одновременно потянулись к тарелке за последней оставшейся печенькой и столкнулись руками. Улыбнувшись, она разломила ее надвое, протянула мне половинку и встала.

– Пойду еще принесу.

Я так и залип взглядом, когда она наклонилась над столиком, накладывая на тарелку печенье из коробки. Джинсы так артистично обрисовывали попу, что аж руки зачесались повторить эти изгибы. И не только руки. Хотя что-то подсказывало: вряд ли это случится сегодня. Уж больно она была сдержанной. И где-то глубоко в себе. Вроде и рядом, но нет, далеко.

С одной стороны, досадно, с другой – может, и неплохо. Может, я и терял интерес так быстро, потому что само в руки шло? Ухаживать, соблазнять, добиваться – новый для меня опыт. Почему бы не попробовать?

Мила остановилась у шкафа с книгами и настолками, разглядывая корешки. Я сдвинул Мефистофеля с колен на диван и подошел к ней.

– Играете? – спросил, вытащив коробку со знакомым логотипом «EXIT».

«Заброшенный дом»? Такую еще не видел.

– Соседка – фанатка. И меня втянула. А вы?

– А мы с друзьями по субботам на волейбол ходим. А потом в спорт-бар. Кто телик смотрит, кто в настолки.

– Значит, вы сегодня пожертвовали волейболом? – насмешливо приподняла брови Мила. – Ради котиков?

– Не котиков, – поправил я, не уточняя. – К тому же не каждый раз с ними хожу, по настроению. Ну как, сыграем?

– А давайте.

Мы разложили карточки и диск-декодер, открыли буклет. Мефистофель забрался на стол и улегся рядом. Он вел себя на редкость дисциплинированно, не мешал, в тарелку с печеньем не лез, только иногда трогал лапой карточки, словно показывал, что и он участвует в игре. Я поглаживал его машинально, и тот мурчал, жмуря глаза.

– Ты кошатник, наверно? – спросила Мила, отмечая время прохода очередной комнаты.

– Да не особо, – я притворился, что не заметил этот внезапный переход на «ты». – У бабушки была когда-то кошка. Злющая. А… ты?

– Я больше собак люблю, – она тоже сделала вид, что все по плану. – Хотела Инке на день рождения щенка подарить, но отложила пока эту идею. С ним же надо как с ребенком в первые месяцы, а некому. Я на работе весь день.

С «Заброшенным домом» мы провозились долго. Игра оказалась сложной, но мы ее совместными усилиями добили – и как раз подошло к концу наше время.

– Слушай, еще рано, давай куда-нибудь забежим, перекусим, – предложил я. – А то печенье это…

– Давай, – кивнула Мила.

Кот, похоже, понял, что с собой его не заберут, спрыгнул со стола и ушел, повесив хвост. А мы оделись и вышли. И оказалось, что на улице льет как из ведра.

Глава 8

Мила

Когда Алексей спросил, нет ли у меня аллергии на котов, я от неожиданности впала в какой-то тупой ступор. Вот буквально переклинило. И ведь понимала же прекрасно, что он самых обычных кошек имеет в виду, но внутри все сжалось в ядовитый комок. И стало предельно ясно, что быстро этот яд из меня не выйдет.

Пять лет отношений, пусть даже таких уродливых, общий ребенок – детокс будет долгим. По капле придется выжимать. И дело не в том, что хотела бы все вернуть. Нет – уже нет. Вот даже приди он ко мне сейчас и скажи: «Люда, я развелся, давай поженимся» – откажусь. Хотя и непросто будет это сделать. Любовь прошла, а бывший любимый человек в тебе еще остался. И уходить не хочет, цепляется всеми лапами за порог.

Ничего, выгоню. Вот, может, Рокотов как раз и поможет. Вытряхнет Кота из меня. Точнее, вытрахнет.

А реальные котики оказались очень даже милыми. Особенно черный вислоух по имени Мефистофель, влюбившийся в Алексея с первого взгляда. Там вообще была какая-то расслабляющая атмосфера. Умиротворяющая. И игру выбрали не друг против друга, а совместную, командную. Мы вдвоем – против заброшенного дома. Я даже и не заметила, как на «ты» перешли. И как время прошло, тоже не заметила. Собрались где-нибудь поесть – и оказалось, что пошел дождь. Нет, ливень!

– Мда, – озадаченно нахмурился Алексей. – У тебя зонт есть?

– Нет. А у тебя?

– И у меня. Тут, конечно, едален всяких полно, но пока добежим, вымокнем. А ты болела только что. Значит, такси.

– Не знаю, мне всегда стыдно такси вызывать, если надо проехать двести метров. Мы и с тобой познакомились как раз поэтому. Потому что надо было в сад за Инкой, а я постеснялась на такси. То есть не познакомились, а…

– Когда я тебя чуть не задавил? Хорошо, раз ты такая стыдливая, давай по-другому. Рядом с твоим домом есть какая-нибудь кафешка съедобная? Не прямо в двухсот… в двухстах… не прямо рядом, а чтобы тебе не стыдно было, если дождь не кончится?

– Ну… – задумалась я. – Хинкальная есть неплохая. Три трамвайные остановки. Там чебуреки вкусные. Огромные.

– Супер. Как называется?

Я сказала название, Алексей забил его в приложение и вызвал такси.

В хинкальной я приговорила два здоровенных чебурека, Алексей едва справился с одним.

– Ты так вкусно ешь, – сказал он с улыбкой, – что самому уже не обязательно. Можно только на тебя смотреть.

– Чревоугодие – мой любимый грех, – я слизнула с подбородка мясной сок. – А у тебя какой?

– Трудно сказать, – Алексей пожал плечами. – Женщин люблю – это считается?

– Наш Лешка бабник? – пропела я. – Серьезно?

– Все относительно, – он подобрал корочкой соус с тарелки. – Наверно, можно и так сказать. Но только в линейной последовательности. Женщины – как напитки. Лучше не мешать. Одну с другой. И градус не понижать.

Разговор, определенно, становился интересным.

– А как же коктейли?

– Не люблю коктейли. От них потом башка трещит.

– А сейчас как? Период трезвости? Или еще предыдущий напиток допиваешь?

Хотя можно было и прямо в лоб спросить: у тебя сейчас есть кто-то? Котики так благотворно повлияли, наверно.

– Допил. Не так давно. А ты?

– И я.

– Чин-чин? – он приподнял бокал пива.

Я тебя поняла, Леша. Твой жест и вопрос. Совсем не про пиво.

«Вы привлекательны. Я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?» В принципе, да, конечно, но…

– Slow down, – попросила, коснувшись его бокала своим.

– Сильно slow? – Алексей, прищурившись, посмотрел на меня поверх бокала.

– Ты торопишься? Куда-то опаздываешь?

– А ты как думаешь?

А вот это уже был вполне разговор про секс. Так, как я любила. Исподволь. Прощупывая мягкими кошачьими лапками. Но Мила ведь самой себе не милá без контрастов. В мягких лапках есть когти.

Ну держись, Рокотов!

– Видишь ли… Я люблю оральный секс. А это, в моем понимании, предполагает более близкое знакомство. Делать минет малознакомому мужчине – ну такое себе. Начинать на минималках в надежде, что в процессе захочется большего, – тоже.

Он поперхнулся и закашлялся.

А что я, собственно, такого ужасного сказала? Открытым текстом донесла, что все будет, но не сразу. А вот насколько «не сразу», зависит от него. Неужели непонятно?

– По спинке постучать?

Прокашлявшись, Алексей расхохотался. Так заразительно, что и я закатилась следом.

Кажется, господа, он не безнадежен. Это радует.

– Да, Люда, с тобой не соскучишься.

– Лучше Мила, – поморщилась я. – Не люблю, когда Людой зовут.

– Мила Немилова… Хорошо твои родители пошутили.

– Отец говорил, что наши предки были Немыловы. Даже не знаю, что хуже.

– И правда… Ну как, пешком? Дождь, вроде, кончился. Или такси?

Сквозь окно кафешки-стекляшки было видно, что лужи на асфальте вполне гладенькие.

– Давай пешком.

На улице я как-то автоматом, не задумываясь, взяла его под руку. Далеко не со всеми мужчинами удобно так ходить. Но у нас с ним разница в росте была оптимальная, и шаг приноровили легко. Есть в таком способе передвижения своя прелесть: не так интимно, как за руку, но все же достаточно чувственно за счет обширной площади соприкосновения. На острые темы больше не говорили, только о чем-то нейтральном. Но за всем стоял очень тонкий и легкий, как шлейф дорогих духов, флер возбуждения.

– Позвоню? – спросил Алексей, когда мы остановились у моей парадной. Впрочем, это был даже не вопрос.

Я кивнула и чуть помедлила, прежде чем достать из сумки ключи. И этих секунд хватило, что его губы коснулись моих.

Ой, черт… У бабников свой плюс – отточенное мастерство. Я тоже, вроде, не в юниорской лиге, но, кажется, так меня еще никто не целовал. Если он и все остальное умеет не хуже, мне явно достался выигрышный билетик. И, похоже, «slow down» придется говорить самой себе.

Прикусив мою нижнюю губу, он медленно, словно поддразнивая, поглаживал ее языком, а большими пальцами, так же медленно и мягко – под подбородком. И промозглые плюс три превратились вдруг в тропическую жару.

– Спокойной ночи!

Отпустив меня – как мне показалось, не без сожаления, – Алексей повернулся и пошел к арке.

– Спокойной… – прошептала я, собрав языком с губ вкус его поцелуев.

Алексей

Когда она заявила про минет, пиво попало не в то горло. Нет, я не был шокирован или что-то в этом роде. Просто не ожидал. Потому что разговор шел такой… изящно завуалированный, на полутонах, намеками. И вдруг хренак прямо в лоб! Или это умышленно было – посмотреть, как отреагирую?

Ни одна из моих прежних женщин ничего подобного точно не сказала бы. Им бы и в голову не пришло. И… да, мне это понравилось.

Мила, да ты сама как квест. Сколько же в тебе таких закрытых комнат с загадочным содержимым? И что тогда будет в постели?

Я еще раз вспомнил ее слова и повторил про себя то, что уже сказал ей: да, с ней скучно не будет. И это точно женщина не на один раз. Надолго? Посмотрим.

Такси вызывать не стал, хотя уже тысячу лет не ездил общественным транспортом. Даже не знал, сколько теперь стоит проезд. Трамвай, потом метро – в завершение этого странного вечера. Дома, когда открыл дверь, померещилось, что метнулась какая-то черная тень. Включил свет – никого, ничего. Может, адский кот Мефистофель оставил на мне свой энергетический отпечаток?

Переоделся в домашнее, обвалился на диван. По-хорошему, надо было бы кой-какие бумаги проглядеть, но так не хотелось возвращаться в серьезного-солидного Алексея Геннадьевича. Сегодня показалось неожиданно, что мне снова… ну, не двадцать, конечно, но между двадцатью пятью и тридцатью – золотые времена! Тогда я уже зарабатывал неплохо, но еще не было большой ответственности и напряга. Жил легко, и верилось, что впереди не один десяток лет такой же легкой и веселой жизни. А всего один-то и прошел – и вот до сороковника осталось каких-то четыре года. А тогда всерьез думал, что сорок – это уже почти старость.

Но вдруг оказалось, что тот раздолбай Леха-Леший никуда не делся, просто забился поглубже в тину и впал в спячку. Это Милка его оттуда выманила? И ладно была бы девчонка, так ведь ей и самой не меньше тридцатки. Или больше? Я не спрашивал.

Взял телефон, поискал ее в соцсетях – не нашел. Тогда написал в воцап:

«Спокойной ночи!»

И тут же прилетело в ответ:

«Спокойной!» – и смайлик.

Включил телик, полистал каналы, оставил какой-то фильм, но вместо того чтобы смотреть, закрыл глаза и вспомнил, как целовал ее.

Вообще-то не собирался. Или так… чисто обозначить.

Просила притормозить – тогда сама темп задавай.

Но понял, что не могу удержаться. Когда она остановилась у парадной и посмотрела из-под ресниц – как будто огонек ими пригасила. И словно магнитом потянуло. Прилип намертво. Особенно когда пробило ее запахом. Духи-то еще в самый первый раз разнюхал. Приятные, ненавязчивые, прохладно-цветочные – ничего особенного. Но вот так, близко, когда сквозь них проступил ее собственный запах, теплый, дурманящий… вот тут мне окончательно крышу снесло. И отодрать себя от нее удалось с большим трудом.

Казалось, что до сих пор его чувствую.

Тень от кота, запах от женщины – так и рехнуться можно с призраками. Черт с ним, с котом, а вот когда мысленно раздеваешь призрак женщины… На отсутствие воображения я никогда не жаловался и сопротивляться не стал. Особенно представляя то, что – ее слова! – она любит…

Вернулся в реальность с бешено колотящимся сердцем и терминальной нехваткой воздуха. Штаны встали домиком, под крышей которого в ритме пульса гудел, как провода под током, член. Успокоить его – плевое дело, на раз-два. А вот как успокоиться самому?

И что в ней такого, мать ее за ногу? С чего вдруг зацепило так – особенно если учесть, что сначала жутко не понравилась? Ну да, как выяснилось потом, красивая. Но сколько угодно вокруг женщин гораздо красивее, а на них вообще ноль реакции. Не в этом дело. Значит, попали мы с ней в какой-то момент на одну частоту, и получился такой вот резонанс.

Контрастный душ снял наваждение, но и сон смыл начисто. В третьем часу ночи понял, что не усну, встал и включил ноут. Пинком загнал себя в работу. Если… когда нас возьмут в систему ОМС, будет очень много всякой бюрократической возни, и готовиться к ней надо заранее. Чтобы к часу Х у всех коней сверкали яйца.

Через час что-то засвербило в спине. Как будто кто-то сидел сзади и пялился в точку между лопатками. Хотя по определению никого не могло быть. Обернулся резко, и снова показалось, что в угол метнулась черная тень.

Может, домовой завелся? Или я поехал головой сразу в двух направлениях? Так и порваться недолго.

Выстебывая себя по-всякому, встал, вышел на кухню и налил в блюдце молока.

Да нет, я не всерьез, конечно. Так, шутка-самосмейка.

Посидел еще немного за компом, ничего больше не сделал и пошел спать. А утром, точнее, в полдень, когда продрал глаза, блюдце оказалось пустым.

Блин, ну не встал же я в припадке лунатизма и не вылакал его.

– Тараканы выпили, – сказал и вздрогнул от звука своего голоса.

Смешно, да. Особенно если учесть, что тараканов в доме нет: мусоропровод заварен.

– Значит, Мефистофель приходил. Он же адский кот, а я ему понравился.

Пока кофемашина цедила по капле такой же адский ристретто, позвонил Миле.

– Привет. Как ты? – универсальный вопрос, не имеющий в виду ничего конкретного.

– Привет. Пока жива. Но это не точно.

– А чего так? – испугался я. – Плохо себя чувствуешь?

– Да нет, нормально. Просто внезапно выяснилось, что в садик нужно сделать зимнюю гирлянду.

– Чего? Какую гирлянду?

– Ватную, – тяжело вздохнула Мила. – Типа снежки. Вот сейчас потащусь за ватой и буду делать.

– Это на Новый год, что ли? Так еще же больше месяца.

– Нет, на Новый год снежинки будем вырезать и прочую лабуду. А это к началу зимы. У них там праздники на каждый чих.

– Жаль. Я думал, может, сходим куда.

– Сегодня точно нет. Нянька наша еще не вернулась, мама болеет, а соседку второй раз не хочу напрягать. Может, на неделе?

– Мил, ну ты тогда сама маякни, когда сможешь, ладно?

– Ок. Ой… извини, там… не знаю что, но кто-то сейчас получит по заднице.

Она отключилась. Все это было как-то… неправильно, но, похоже, с ней все будет не так. Не так, как с другими.