Текст книги "(Не)милая Мила (СИ)"

Автор книги: Анна Жилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 27

Мила

Я чуть глаза не сломала, так пыталась не коситься на кольцо. Но не получалось, все равно смотрела.

Красиво. С сапфиром и маленькими бриллиантиками. Как те серьги, которые он мне подарил на Восьмое марта. Наверно, жутко дорогое, я плохо разбиралась в драгоценностях.

– Нравится? – Лешка все-таки засек мои косяки.

– Нравится, – кивнула я. – Очень. Лех, признайся, ты его вместе с сережками купил?

– Нет, – вздохнул он. – Хотя девочка в ювелирке настоятельно предлагала. Мол, они как из одного набора. Ночью вспомнил. Прямо к открытию и пошел за ним.

– Ночью?

– Ну да. Не спал всю ночь. Думал. Ну и… надумал… вот.

Я потерлась носом о его плечо.

А ведь совсем недавно была уверена, что замуж не хочу. Ольга тогда надо мной еще посмеялась. Или я сама себя убеждала, что мне это ни к чему?

Нет-нет, это не меня не зовут, это мне на фиг упало.

Ну да, неуловимый Джо, который потому и неуловимый, что никому не нужен.

А вот насчет Инки и правда было страшненько. Ну а вдруг действительно не сложится у них? Не буду же я между ними разрываться. Тут вопрос выбора вообще не стоит.

Ну тогда у меня останется кольцо, как сказал Лешка. И ощущение глубокой-преглубокой никчемушности.

Так, все, об этом думать не буду. Леха адекватный мужик, а Инка не дикая, вполне контактная. Найдут общий язык. Там, правда, кот еще… Ладно, с котом тоже как-нибудь разберемся.

Вечером Лешка привез меня домой, и только я хотела вылезти из машины, как увидела затормозившее у парадной такси. Из него вышла мама и выгрузила из бустера Инку.

– Это не твои случайно? – Лешка посмотрел через мое плечо.

– Мои.

– Ну тогда пойдем.

– Куда? – испугалась я.

– Как куда? Знакомиться.

– Подожди. Что, прямо вот так сразу и пойдем?

– А что? – он сдвинул брови. – Хотя нет. Магазы тут есть какие-нибудь поблизости? Не с пустыми же руками идти.

– А может, я здесь посижу?

– Ну уж нет! – возмутился Лешка. – С чего вдруг? Откуда я знаю, что твои любят. Все, они зашли. Пойдем, подскажешь, что купить.

С одной стороны, мне было приятно, что он не тянет. Вперед, на амбразуры! А с другой, было страшно. Вдруг что-то пойдет не так? Настолько хороший день, не хотелось его испортить.

Но Лешка уже вылез из машины и смотрел нетерпеливо: долго там будешь копаться? Пришлось выбираться.

– Не дрейфь, – он обнял меня за талию. – Все будет хорошо.

Мы дошли до супермаркета, накидали в корзину всяких вкуснях, бутылку вина, после чего Лешка решительно направился к игрушечному отделу.

– Что она любит?

– Кукол, – вздохнула я. – У нее их миллион. Не знаю, как она их различает. У меня когда-то была всего одна. То есть несколько, но играла с одной. Больше зверей любила. Вот такую возьми, такой точно нет, – показала на губастую блондинку Братц в брюках-клеш.

– Она же страшная! – поморщился Лешка.

– Страшная, – согласилась я. – Для нас. А для них – самый цимес. Другое поколение, Леш, нам их не понять.

– Хоть попытаться надо. Где-то тут я еще цветочный ларек видел.

– Ну все… Ты только маму прямо с порога не пугай, ладно? Дай ей в себя прийти. Она хоть и надеется меня с рук сбыть, но почти уже в это не верит.

– Так ты ей, наверно, тоже заливала – как мне? Что никогда и ни за что?

– Ну…

– Ясно.

Мы вернулись к дому, остановились у парадной. Я нервно искала в сумке ключи.

– Не бойся, Мил, – Лешка приобнял меня за плечи. – Я сам боюсь. Так что… Пошли уже.

Я открыла дверь квартиры, и из гостиной прилетело неизменное:

– Мил, ты?

Можно подумать, мог прийти кто-то другой. Ну разве что домушники?

– Мам, я не одна.

После нескольких секунд настороженной тишины мама вышла в прихожую. Лешка уже успел снять куртку и надевал тапки.

– Ма, это Алексей, – представила я.

– Ксения Аркадьевна, – подойдя ближе, мама церемонно подала ему руку, которую Лешка так же церемонно поцеловал, заставив меня хихикнуть в кулак.

– Очень приятно, – он протянул букет. – Это вам.

– Спасибо, – мама взяла розы и понесла на кухню. – Да вы проходите, Алексей, проходите.

Из своей комнаты выглянула Инка и остановилась на пороге, поглядывая настороженно.

– А поздороваться? – я сделала страшные глаза.

– Дьясьте, – буркнула она.

Взяв коробку с кукольным пугалом, Лешка подошел к ней и присел на корточки.

– Здравствуй. Я дядя Леша.

Я закатила глаза, а Инка переспросила:

– Дядя Ёша?

– Да. А тебя как зовут?

– Инна, – помолчав, ответила та, словно сомневаясь, стоит ли говорить.

– Это тебе, – Лешка протянул ей куклу, которую Инка взяла молча.

– Инн, ну ты что сегодня как из дикого леса? – не выдержала я.

– Спасибо, – тихо сказала она и так же тихо, пятясь задом, ретировалась с добычей к себе.

– М-да… – пробормотала я. – Прямо что-то напоминает. Обычно-то она не такая замороженная.

– Ну хоть за ногу не укусила, – хмыкнул Лешка. – И на том спасибо. Ладно, первый блин комом.

Мама со скептической миной наблюдала из кухни, но от комментариев воздержалась. И спросила вместо этого:

– Ужинать будете?

Ну ясное дело, за столом сподручнее допрашивать жертву. Видимо, Лешка это тоже понял, поэтому ответил, что не отказался бы. Хотя и без энтузиазма, конечно.

– Ты бы лучше спросила, есть ли у меня ужин, – пришла я на выручку. – Вы из гостей, а я как-то ничего подобного не планировала.

– Но мы же торт купили, – влез под руку камикадзе. – Можно чаю попить.

– От торта не откажусь, – коварно улыбнулась мама.

Инку тоже позвали за стол, но она отказалась.

– Ничего удивительного, – мама пожала плечами. – Они там столько всего слопали, что как только не лопнули. Кстати, можно и вина с тортом… за знакомство.

Лешка внезапно вспомнил, что за рулем, но бутылку открыл. Мама подставила бокал, я тоже – и понеслось…

Алексей

По дороге домой встрял в капитальную пробку: два долбоящера нашли друг друга так ловко, что перекрыли полторы полосы из двух. Машины еле-еле протискивались, одним колесом по поребрику. Плюс светофор. Дожидаясь своей очереди, я снова и снова проваливался в события дня, длинного, как товарняк.

Когда Милка закрыла мою ладонь с кольцом, внутри все оборвалось. Я, конечно, допускал, что она может отказаться, но рассчитывал все же на «да». Впрочем, испуг долго не продлился.

«Я не сказала «да», милорд» – «Вы не сказали «нет»».

Ребенок оказался единственным аргументом против. Точнее, даже не против, а такое…

«Рокотов, ты вообще хорошо представляешь, на что пытаешься подписаться?»

Если честно, представлял я как раз не очень хорошо. Хотя и понимал, что просто смириться с существованием Милкиной дочери – этого мало. Если собираешься жениться на женщине с ребенком, надо как минимум вписаться в его жизнь и вписать его в свою. Оптимально – полюбить. Идеально – полюбить как своего. Иначе не стоит и затеваться. Смогу ли? Я Инну даже не видел, только фотографии.

Знакомство – это тоже получилось спонтанно. Когда увидел вышедших из такси пожилую женщину с девочкой и Милка подтвердила, что это они, словно подтолкнуло изнутри: давай, Леха, чего тянуть-то?

Все прошло… феерично. Инке я, походу, не глянулся. Да и потенциальной теще тоже. Первая сначала бычилась, потом сбежала с подаренной куклой, вторая хоть и улыбалась, но взгляд напоминал лазерный прицел. И допрос получился очень подробный. Под конец аж задница взопрела. Я вполне поверил, что она работал учительницей младших классов. У самого такая училка была в начальной школе, до сих пор вспоминал с дрожью.

О том, что я сделал Милке предложение, мы говорить пока не стали. Тем более она и не согласилась… пока. Несмотря на кольцо на пальце. Но маменька его заметила, поглядывала с интересом. Наверняка устроила бы вторую серию допроса сразу после моего ухода. Поэтому сидел как приклеенный. Кто кого пересидит.

– Ну ладно, мне пора, – сдалась Ксения Аркадьевна. – Приятно было познакомиться, Алексей. Думаю, еще увидимся.

– Непременно, – заверил я, раздирая рот в буратиньей улыбке.

– Ты как, жив? – поинтересовалась Милка, когда дверь за матерью захлопнулась.

– Местами, временами, – ответил я, закрыв глаза. – Знаешь, пожалуй, я тоже пойду. Все это надо переварить в тишине.

– Леш, ты не расстраивайся, – она подошла ближе, положила руки мне на плечи. – Ну насчет Инки. Она привыкнет.

– Надеюсь, – кивнул я. – Наверно, было бы странно, если бы она влюбилась в меня с первого взгляда.

– Только давай не будем торопиться, ладно?

– Да. Лучше от этого никому не будет. А вообще она милая.

– Угу, – усмехнулась Милка. – Милая Инна Немилова. Хотя милая Мила Немилова еще круче.

– Мне больше нравится Мила Рокотова.

– Ну да, неплохо.

Мы еще немного пообжимались в прихожей, и я поехал домой. А когда выходил из квартиры, обернулся, и показалось, что из-за двери детской за мной внимательно наблюдают.

Протиснувшись между сцепившимися тачками, я выбрался на свободное течение и уже через десять минут был дома. Только зашел в квартиру, позвонил Егор.

– Леший, ты как? – голос звучал виновато. – Живой?

– Твоими молитвами, – пробурчал я, прижав телефон к уху и развязывая шнурки.

Получилось забавно: они с Милкой задали один и тот же вопрос, хотя и по разным поводам.

– Прости, а? Не подумал, что могу тебя подставить. Она тебя не убила? Мила?

– Ладно, Егор, проехали. Все нормально.

– Слушай, а ты правда на ней женишься?

– Ну… если не передумает.

Я не стал говорить, что именно его проеб послужил волшебным пенделем. Пусть соображает в следующий раз, стоит ли языком молоть.

– Круто! И когда?

– Пока точно не решили.

– Эх, – вздохнул он. – И останусь я последним из могикан.

– Можно подумать, тебе по приговору суда запрещено.

– Где бы найти еще? Нормальную? У Милки твоей подружек нет подходящих?

– Егорыч, – обидно захохотал я, – с чего это вдруг так проперло?

– Да как тебе сказать? Пока в компании холостых несколько, они такие… суровые одинокие волки, со снисхождением поглядывающие на женатиков-подкаблучников. А когда остаешься один, автоматом превращаешься в никому не нужного лузера.

– А Нолик как же? Он же поклялся, что никогда не женится.

– Отстал ты от жизни, Леший. Нолик уже на финишной прямой к загсу. Приперт пузом к стене. Как честный человек – и все такое.

С Ноликом мы и правда общались нечасто, новость до меня еще не дошла.

– Повадился кувшин по воду ходить, – я попытался изобразить сочувствие, но не получилось. – В общем, так ему и надо.

– Ты, Лех, уже как типичный женатик говоришь, – сварливо заметил Егор. – Ну так что, нет подружек?

– Не знаю я ее подружек. Одну только видел, но она для тебя старовата и все равно замужем. Разве что на свадьбе кого подцепишь.

Хотя один хрен знает, когда это будет, добавил про себя.

Мяф смотрел на меня с выражением глубочайшего скепсиса.

– Ну и что ты пыришься? – спросил я, закончив разговор и отложил телефон. – Ну да, женюсь… надеюсь. И что?

«Даже говорить ничего не буду, – протелепатировал кот. – Если у человека в голове… э-э-э… член, медицина бессильна».

– Ты совсем оборзел, котина?

«Я-то? Да ты что, Леха? Я белый… то есть черный и пушистый. А еще умный… в отличие от некоторых. Кстати, жрачки подсыпь уже, а то болтаешься где-то целыми днями, а котик голодный сидит».

Спрыгнув с дивана, он степенно и вальяжно выступил в сторону кухни. Дошел до конца коридора и обернулся проверить, подорвался ли я выполнять его приказ.

– Да иду, иду, – проворчал я себе под нос, нашаривая тапки. – Проглот вислоухий!

«Я все слышу, Леха, – немедленно отозвался паразит. – Не буди во мне зверя!»

Глава 28

Мила

– О, Палны воссоединились, – насмешливо улыбнулся, заглянув в Юлькин кабинет, Мальцев.

– Иди, Славик, иди, – она нетерпеливо махнула рукой. – Дай девочкам поговорить спокойно.

– Кофе нальете – уйду.

– Шантажист! Сам налей.

Славка взял с полки чашку, банку с растворимым кофе, включил электрочайник и повернулся ко мне.

– Мила, потом загляни ко мне. Пошептаться надо.

Шептаться с ним у меня не было никакого желания. Хоть и красавчик, но совсем не в моем вкусе, а уж наглости и самомнения – через край. Но в первый день на хоть и старом, но все же новом месте приходилось расставлять вешки. Петрович взял меня назад с условием быть на подхвате у Мальцева. Это означало, что мне будут доставаться все трудовые дела, которые ему не понравятся. И не говорите, девушка, что вас не предупреждали.

– Хорошо, зайду.

– Бр-р-р! – поморщилась я, когда Славка выкатился. – Это был единственный человек, которого мне не хотелось здесь увидеть, но именно он-то и остался.

– Не знаю, – пожала плечами Юлька. – Я с ним не пересекаюсь по работе, меня он не парит. А не по работе тоже не пересекаюсь. Слушай, Мил, у меня сейчас человек придет. Давай мы с тобой вечерком посидим где-нибудь, поболтаем? А то здесь точно не дадут.

Валентина уже привыкла к моим внезапным звонкам и на просьбу забрать Инку ответила лаконичным: «да, конечно». Я знала, что мы у нее не единственные, но любимые, поэтому в приоритете.

С Юлькой мы не то чтобы дружили, скорее, держались вместе, потому что были примерно одного возраста и окончили один факультет. Она вообще была довольно закрытой, личное держала при себе. Я знала лишь то, что у нее есть муж, бывший однокурсник, а незадолго до моего ухода Юлька родила дочку Глашу. При этом работала до самых родов и потом в декрете почти не сидела. Трудоголизм у нас тоже был общим: мы обе пришли в фирму еще до окончания учебы и впахивали мама не горюй. А еще мы обе были Павловны. Нас так и звали: Палны. Юльпална, Милпална. Но после моего ухода за без малого шесть лет мы не встретились ни разу. Только в соцсетях иногда перебрасывались парой фраз.

Мы договорились, что после работы зайдем в «Du Nord», и я отправилась к Мальцеву. Как говорится, съешь на завтрак лягушку, и ничего худшего с тобой сегодня уже не случится.

– Мила, вот тебе для затравки, – Славка пододвинул мне папку. – Чувак бодается с компанией, которая уволила его как не прошедшего аттестацию. Дело тухлое, выигрыш маловероятен, но мы никому не отказываем, как ты знаешь.

– Ты намерен скидывать мне все заведомо проигрышные дела? – сквозь зубы поинтересовалась я. «Чувак, не прошедший аттестацию» царапнул неприятным напоминанием об уходе из комитета.

– Милочка, перестань говниться. Если люди придут по медицинским вопросам или целенаправленно к Немиловой, они все твои. А так пока у меня право первой ночи. Поэтому предлагаю жить мирно и дружно. А для начала сегодня поужинать где-нибудь в тихом приятном месте.

Славке подкатило к сорока, но он был вполне еще огурец. Дважды разведен и ходок конкретный. Во всяком случае, до моего ухода, но вряд ли за шесть лет что-то сильно изменилось.

– Слава, я скоро выхожу замуж, поэтому жить мирно мы с тобой будем исключительно по рабочим вопросам. Надеюсь.

– Надеешься на что? – хмыкнул он. – Что мирно или что по рабочим вопросам? А взамуж – когда он чему мешал?

– У тебя все? – я взяла папку и встала. – Если да, то я пошла.

– Иди, – милостиво разрешил Мальцев. – Чашку занесешь Юльке?

Я притворилась, что последнюю фразу не расслышала. Еще только этого не хватало!

У себя бросила папку на стол, села, толкнула мышку на коврике, полюбовалась на оставшиеся от предшественника Гималаи на заставке. Кабинет мне тоже достался от него. Мой прежний был гораздо уютнее, с окном во дворик, а не на пыльный Кузнечный переулок.

Ну классика же – про воду, в которую не войдешь дважды.

От разговора со Славкой осталось противное липкое ощущение. Я не сомневалась, что на ужин он меня звал вовсе не на рабочие темы разговаривать. Когда-то уже подкатывал ко мне, но безуспешно. Решил сделать еще один заход – ну мало ли. К счастью, Славка не относился к тем, кто охотится. Объективно он был мужиком привлекательным, с ярким экстерьером и остро выраженной сексуальностью. Не дала одна – ну и ладно, даст другая. А вот мелко, но противно пакостить мог запросто. Поэтому ухо стоило держать востро.

Квакнул телефон, и я улыбнулась.

«Милая, как первый день?»

«Сложно, Леш. Пытаюсь вписаться».

«Заехать за тобой?»

«Давай лучше завтра. Сегодня тут всякое поделать надо, с людьми пообщаться».

«Ок. Позвони, когда дома будешь».

Вечером мы с Юлькой сидели в кафешке, пили вино, болтали, и я обратила внимание на то, что она какая-то… тусклая, погасшая. Веселье из нее никогда особо не перло, но все равно. Возможно, сейчас я более остро считывала чужие эмоции, и мне показалось, что это не настроение, а состояние.

– Юль, прости за нескромный вопрос, у тебя все в порядке?

– Знаешь, Мил… – она задумчиво покрутила за ножку бокал. – Объективно у меня все прекрасно. Но вот смотрю на тебя… Ты уходила от нас буквально убитая. А сейчас будто светишься изнутри. И вот я смотрю и понимаю, что у меня далеко не все в порядке. Если субъективно. Но рассказать кому – и скажут: ты, Климова, с жиру бесишься.

– Вот эти самые «кому рассказать» – они всегда всё знают лучше. И на какой работе тебе работать, и с кем трахаться, и как детей воспитывать. И вообще как жить. Потому что они на твоем месте сделали бы все по-другому. Только они забывают, что каждый на своем месте, а не на чужом.

– Все так. А я… я просто живу. Сегодняшним днем. Ничего не жду. Пытаюсь радоваться тому, что есть. У меня есть работа, может, и не самая приятная, но я хорошо умею ее работать. У меня прекрасная дочь. Муж, который меня любит. Родители, сестра. Все более-менее здоровы. А все остальное… Наверно, не стоит гневить бога и требовать слишком многого, – Юлька махнула рукой и сделала большой глоток. – Лучше расскажи, за кого ты замуж собираешься. Мальцев уже по всей конторе разнес.

Алексей

Милка вышла на новое место, и все оказалось сложнее, чем она думала.

– Леш, я уже забыла, как это – работать в поле, – пожаловалась она однажды, когда я вез ее домой. – Чисто медицинских дел мало, а трудовые мне достаются совершенно отстойные. По остаточному принципу. Те, которые барин не захотел взять. Когда первый раз в суд пошла, такое чувство было, как будто на самом деле в первый раз. Я, конечно, у начальства фаворитка, но это не помогает.

– Фаворитка? – пользуясь красным сигналом светофора, я ущипнул ее за попу. – Рили?

– Ой, да не в том смысле, – отмахнулась она. – Это старый знакомый отца, я его с детства знаю. Их трое друзей было – папа, Петрович и дядь Толя, который меня в комитет сосватал, он умер уже. Думаешь, в такие места просто так попадают?

– Я не думаю, а знаю, что нет. Помнишь, ты меня еще в «Мегуми» спрашивала, как я в «Арес» попал? Точно так же, по знакомству. Может, тебе еще что-то поискать? Если не складывается?

– Да нет, Леш, все нормально. Просто отвыкла. А неприятные моменты есть везде. Меня больше другое беспокоит.

– Инка?

– Да.

За месяц мы не продвинулись ни на шаг. Как говорила моя бабушка, на пьяной козе не подъедешь. Как ни пытался я ее разговорить, натыкался на непрошибаемую стену. В лучшем случае слышал в ответ «да», «нет» или «не знаю», но чаще молчание. Подарки брала, говорила «спасибо» и утаскивала в нору.

– Я не знаю, что делать, Леш, – вздыхала Милка. – И я пыталась с ней поговорить, и мама. В ответ тишина. Мама прямо в лоб спросила: «Тебе не нравится дядя Леша?»

– И что?

– А ничего. «Не знаю» – и все.

– Ну и на том спасибо. Могла ведь сказать «не нравится» – что тогда?

– Понятия не имею. Хорошо, что не сказала. Леш, пойми, я не могу так – надеяться на то, что она привыкнет, смирится. Наверно, кто-то может, а я – нет.

Я все прекрасно понимал. Пока у нас с Инкой не наладится хотя бы минимальный контакт, ничего не выйдет. Так и будем с Милкой встречаться два-три раза в неделю. А мне этого было категорически мало. Чем больше я узнавал ее, тем сильнее хотелось быть с ней. Всегда. Заниматься любовью. Засыпать и просыпаться вместе. Сидеть за столом, гулять, смотреть телевизор. Разговаривать и просто молчать.

Тем не менее через пару недель мы первый раз поссорились. Даже не поссорились, скорее, эдакая первая порция притирки наждачкой.

Няне в тот день нужно было уйти пораньше. Мы договорились, что я заеду за Милкой на работу и мы где-нибудь по-быстренькому перекусим. После ясных солнечных дней резко похолодало. Когда она села в машину, я не смог сдержать ухмылку: на ней было короткое пальто из какой-то странной коричневой ткани, похожей на подстриженную искусственную овцу. Довольно стремное.

– О, – ляпнул я, – шуба из Чебурашки.

Милка сверкнула глазами и молча пристегнула ремень.

– Куда поедем?

– Не знаю.

Отвернулась, уставилась в окно.

Блин, ну что за детсад? Что я такого сказал-то? Обидели мышку, написали в норку.

Недалеко на Лиговском был симпатичный ресторанчик, кое-как пристроился рядом с ним. Зашли, сели, заказали. Милка продолжала молчать. Мне это надоело.

– Мил?

– Леша, а можно тебя кое о чем попросить? – сощурилась она.

И голос склочный, и выражение «сдохни, тварь». ПМС разгулялся, что ли?

– Ну?

– Давай ты не будешь выстебывать то, как я одеваюсь, говорю, ем и вообще что-то делаю?

– Мил, а давай ты не будешь меня о чем-то просить с таким видом, как будто я тебя смертельно обидел? И будешь исходить из того, что я не ставил себе такую задачу? Поверь на слово, все люди разные, и понятия о смешном у них тоже могут кардинально различаться. Достаточно было сказать: «Леш, мне такие шутки не нравятся». Желательно спокойно.

Мы с ней уставились друг другу в глаза. Кто кого пересмотрит. Она не выдержала и сморгнула: видимо, не чувствовала себя до конца правой. Что и требовалось доказать. Теперь надо было выходить из клинча, но, как назло, на ум ничего не шло. Спас официант, подошедший с заказом.

– Вкусная утка? – спросил я, глядя, как Милка сосредоточенно жует магре с вишней.

– Хочешь попробовать? – она протянула на вилке кусочек.

Я терпеть не мог жирную утятину, но мужественно прожевал и даже улыбнулся.

– Класс.

И отрезал ей краешек своего ромштекса. Инцидент, как говорится, был исперчен, но прошло всего несколько дней, и психанул уже я. Так же тупо.

Мы ночевали у меня, утром Милка готовила на кухне завтрак, а я носился по всей квартире и искал рубашку, в кармане которой остался стикер с важным телефоном. Точно помнил, что повесил на стул – и все, с концами.

– Мил, рубашку мою голубую не видела?

– В полоску? В стиралку бросила.

Ну бросила и бросила. Спасибо, что не постирала. Но меня вдруг сагрило на пустом месте, да так, что пена полезла из ушей. Наверно, тон, которым я потребовал не распоряжаться моими вещами, был таким же мерзким, как и тот ее – с чебурашьей шубой. Милка швырнула лопатку, которой переворачивала на сковороде оладьи, сказала, что я сраный мудак, и ушла в спальню. Видимо, одеваться, чтобы уехать.

По инерции я еще продолжал пениться, пока запах подгорающих оладий не привел в чувство. Подобрал лопатку, выложил их на тарелку, налил чашку кофе и пошел в спальню, едва не наступив на не успевшего отскочить Мяфа.

Милка сидела на кровати, подтянув колени к подбородку, и грызла губу. Я сел рядом, подал ей тарелку и чашку. Бросив мрачный взгляд, она все же взяла. Тогда я протянул ей согнутый мизинец. Детское такое – так в садике мирились. Милка посмотрела на меня как на идиота, но потом усмехнулась и зацепила мой мизинец своим.

– Прости, – попросил я.

– Да ладно, – она откусила половину оладьи и сунула вторую мне в рот. – Наверняка не в последний раз.