Текст книги "Тропы воздуха (СИ)"
Автор книги: Анна Тьма
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Тропы воздуха
Всем младшим братьям.
Младшему брату Александру.
Ты подставлял мне своё плечо, прикрывал спину. Заботился и беспокоился, верил и знал, что я прикрою. Ты мой брат. Ты – навсегда.
Музыка выше мудрости и философии
Л.В. Бетховен
It's a long way home,
And all I see is darkness.
An angel in a dark dress
Don't you leave me here...
Jon Licht – Long Way Home
Пролог
Первозданные с комфортом расположили свои призрачные тела в недосягаемой для других нише Мироздания. Шестеро бодрствующих Древних готовились к окончательному пробуждению.
Взгляды их были устремлены туда, где извечный мрак сменился невероятными цветовыми картинками, от которых человек, едва взглянув, сошёл бы с ума.
Шесть теней прошлого разговаривали неслышно и непонятно. Но если бы на человеческий язык перевели хоть часть смысла...
– Мы не можем потерять маленького Повелителя, – вздох со стороны Третьего.
– Но пока он не пробудился – мы не можем подставить ему свои спины, закрывая крыльями, – произнёс Шестой. – Феникс мёртв. И нет гарантии, что сможет воскреснуть ближайший миллион лет.
– Остаётся сожалеть, что не мы рядом, – подал голос Второй. – Мы слабы, но нас много. Феникс великий бог, но он – один и смертен.
– Времени у малыша катастрофически мало, – шепнул Пятый.
– Помолчите, – от Первого на собеседников повеяло космическим холодом. – Если абсолютно все линии ведут к смерти нашего Повелителя в этом варианте реальности... мы можем дать ему шанс выжить в другом мире.
Шесть теней зашелестели как осенняя листва под ветром, обсуждая предложение. Шестой склонился к цветной фантасмагорической карте реальности.
– Ты будешь жить, наш маленький Предназначенный, – шепнула древняя тень. – Я не могу обещать, что тебе не будет больно, отчаянный и добрый малыш. Но ты будешь жить, отважный мальчик...
Пр о клятый
– Не поеду!
– Поедешь.
– Нет, не поеду! И вообще, у меня сессия и три хвоста по тёмным дисциплинам! Никуда не поеду!
– Малыш, хватит капризничать.
– Я не малыш! Папа, уж от тебя не ожидал такой подлянки!
– Малыш...
– Папа!!! Ты издеваешься?!
– Да.
Ну нифига себе! От возмущения я аж дар речи потерял. Отец прищурился, улыбнувшись.
– Хвосты свои ты сдашь после приезда.
– Так! Хватит! Папа, ты звонишь маме, и говоришь, что у меня тяжёлое и острое воспаление хитрости!
– Что, так и сказать?!
– Отец мой император! Не строй из себя дурака! Скажи, что я провалился в прорубь, или вообще искупался подо льдом на спор и теперь болею.
Мы были дома, в папином кабинете. Весело потрескивал жаркий огонь в камине, папа сидел в кресле, Ван опять на подоконнике, дед занял диван. И все трое наблюдали мои метания из угла в угол.
– Ирдес, сын мой! – отец уже откровенно веселился. – Напомни мне, когда ты в последний раз хотя бы простывал? Мама же не поверит, что ты болен.
– Поверит! Я изображу! Скажу, что у меня пневмония вследствие переохлаждения и попадания воды в лёгкие, и ещё приспособление к новому климату тяжело проходит.
– И где ты таких словей умных нахватался?
– В академии! Пап, ну я не хочу никуда. Мне и здесь хорошо.
Отец подпёр подбородок кулаком и задумчиво на меня поглядел.
– Сынок, ты меня пугаешь. Чтобы ты и отказался от возможности повеселиться...
Устав бегать из угла в угол, я сел на ворсистый ковёр у ног отца и поглядел на того снизу вверх.
– Пап. Зачем мне перед тобой объясняться? Тебе ведь всё известно.
– Известно, – вздохнул отец. – Хорошо, никуда не поедешь. Оставайся...
– Не поедете, а полетите все трое! – подал голос дед. – Ирдес, прекрати свои капризы. Ван, тебя пора представить двору как официально признанного родича. Райдан, хватит отсиживаться без дела.
В ответ мы заорали в три голоса:
– Я не капризничал!
– Я не бездельничал!
– Я не собираюсь представляться никому!
– ОТСТАВИТЬ ВОЗРАЖАТЬ ВЛАДЫКЕ! – дед грохнул своим пудовым кулаком по столу.
– Не ори на меня!!! – мгновенно вскочил с подоконника взбесившийся Ван. – Я тоже орать умею! Я сказал, что мне эта вся дрянь не интересна, повторять не собираюсь!
– А я сбегу, – мрачно вставил я свою любимую угрозу.
– Ты, пап, у себя там командуй, – обронил мой отец.
Дед закатил глаза, мысленно считая до десяти.
– Как же мне с вами трудно... – тяжко вздохнул предок.
– Да и нам с тобой нелегко, – ядовито отозвался братец.
Дед вздохнул ещё тяжелее и я предусмотрительно включил купленный на днях плеер и, попытавшись спрятаться за кресло, успел заметить как папины глаза остекленели. И не ошибся, потому как последовала "мозгопромывательная лекция". Я их терпеть не могу, особенно в дедушкином исполнении. Чего у меня там в плэйлисте есть... о, "Apocalyptica"! Самое то. Теперь, главное, не пропустить окончание речи, а то дражайшего предка не остановит моё совершеннолетие, выпорет...
Последний грохот кулака по столу послужил сигналом к тому, чтобы я незаметно снял наушники, папа вышел из астрала, а Ван... не верю, что он слушал. Потянувшись к нему душой, я застал такие мысли и картинки, что залился краской по уши и тут же отпрянул. Вот уж до кого и слова из дедушкиного монолога не долетело!
– Без Маньяков, Кисы и Вэнди никуда не поеду, – выпалил я, как только дед умолк.
– Поедешь в любом случае, друзей возьмёшь, если захотят, – отрезал старший родич.
– У меня может быть хоть на что-нибудь своё мнение?! – возмутился я.
– Нет! Не дорос ещё, – сообщил дед, поднимаясь и собираясь уходить.
– Это дискриминация по возрастному признаку!
– Точно.
– Я не вижу причин...
Когда дражайший предок обернулся и пристально на меня взглянул, я осёкся и незаметно поёжился.
– Ты что, меня совсем не слушал?.. – опасно поинтересовался дедушка, разглядывая мою скромную персону сквозь хищный прищур стальных глаз.
– Слушал, – состроив самые честные глазки соврал я.
– Тогда разговор окончен! – рявкнул он и вышел, хлопнув дверью.
Тройной облегчённый вздох едва не снёс бумаги со стола.
– Чуть не спалился, сын, – отец растрепал пятернёй мои волосы. – Ты аккуратней будь.
– Угу, – кивнул я.
– Кто-нибудь из нас хоть раз слушал дедовы вопли и нотации? – криво усмехнувшись, поинтересовался брат.
– Нет! – хором ответили мы с отцом.
И грозному Владыке во след грянул хохот...
Прощание с городом вышло печальным. Ледяной, пронизывающий ветер острыми снежинками рвал кожу на открытом лице. Жестокий и злой ветер. Он проникал даже под тёплую академическую форму, занемели руки в перчатках. А поле тепла вызывать так не хотелось...
Танец с небом, стремительный и лёгкий. Как всегда. Полёт и прощание с этим морем, этим городом, ветром, оставляющим привкус соли на губах.
Ван улетел ввысь, я скользил над кронами деревьев, петляя меж домов и не выбирая направления... Печаль застилала взгляд, куда лететь – всё равно.
Внезапным порывом ледяного ветра, меня швырнуло в сторону, закрутило, и я упал в сугроб. В городе ветра такие рывки не редкость, не первый раз меня со всего маху швыряет куда попало – то в стену, то в землю, то с обрыва. Падать оказалось не больно, сугроб был высоким и мягким. Редкие снежинки, падая с неба, садились на моё лицо и медленно таяли.
Быстрые шаги по снегу и надо мной склонилась маленькая девочка. Золотистые кудряшки выбивались из-под шапки и делали её похожей на ангелочка.
– Простынешь и заболеешь! – наставительно выдало чудо. – Где ты был так долго? Я же ждала!
– Ника, – вдруг узнал я.
Надо же... Какое удачное падение. В тот самый двор. Где Майя... Нет, не думать о ней. Никогда. Я улыбнулся немного грустно и сказал:
– Извини, малявка, дел было много.
– Сам такой! – чудо с досадой стукнуло меня кулачком по груди. – Я не малявка, понял?!
– Понял, понял! – я поднял руки, сдаваясь. – Ты совсем большая и взрослая!
– Так-то, – победно улыбнулась малышка. – Вставай, а то замёрзнешь.
– Не-а. Не хочу, мне и так хорошо.
Других детей во дворике было не видать. Ника склонила голову набок, села в снег рядом, упёрлась локотками в мои рёбра, подпёрла ладошками подбородок.
– Где ты был так долго?
– Я же учусь в академии, малыш. Учился я...
– А я в первый класс пошла, – хихикнула мелкая. – Школа эта глупая и учителя глупые! Так надоели уже...
– А ещё одноклассники – все идиоты! – снова улыбнулся ребёнку я.
– Точно! – покивало кудрявое чудо. И предложило: – А давай в снежки поиграем?
– А давай, – согласился я.
И следующие двадцать минут только успевал уворачиваться от снежных снарядов! Я, естественно, специально мазал, кидая далеко в сторону, но чудо меня не пощадило и закидало по самое некуда! В одной только форме становилось холодно, шапку я забыл, а перчатки промокли. Когда снега за воротом пара-тройка горстей, поле тепла уже не спасает.
– Сдаюсь! – крикнул я, после очередного особо удачного попадания снежного кома. – Королева меня победила!
И картинно прижав тыльную сторону ладони ко лбу, рухнул в снег. Мелкая победительница, встав над поверженным мной, упёрла руки в бока и грозно вопросила:
– Ну и где мой приз?
– Вот же наглая! – возмутился я, приподнимаясь. – Мы на приз не договаривались.
– Тогда откупные за твою жизнь, пленник! – чуть ли не давясь смехом, потребовала эта наглейшая малявка. – Ты же обещал меня покатать на мотоцикле, помнишь? Только у тебя его нет теперь... Так что, откупайся!
– А ты высоты не боишься? – лукаво сощурился я и выпустил крылья.
Мне не жалко. Крылатый всегда выполняет обещания. Просто об этом чуде кудрявом забыл. Виноват...
– Не боюсь. И верещать не буду, не надейся! – гордо вздёрнула носик мелкая.
– Полетели!
И подхватив малявку на руки, я стремительно взлетел, не жалея скорости!
Она и правда не верещала. Это был крик полного восторга, даже когда я выделывал мёртвые петли в открытом небе!
– Я тоже хочу крылья! Как у тебя! – выдала Ника, стоило мне приземлиться.
– Этого я тебе не обещаю, – грустно качнул головой я, становясь на колено и позволяя ей погладить перья.
Ребёнок, стянув рукавички, с удовольствием воспользовался предложенной привилегией.
– Ты ведь ещё прилетишь? Ты правда-правда настоящий принц? Почему ты такой грустный? Ты плачешь?.. – Вопросы посыпались на меня один за другим.
– Это снег тает, – мотнул головой я и вытер лицо рукавом. И с языка само собой сорвалось: – Я, наверное, ухожу навсегда...
Девчонка поглядела на меня со смесью недоумения, детской обиды и тихонько спросила:
– Почему? Я тебя обидела?
– Нет, чудо, что ты! Понимаешь, иногда всё получается совсем не так, как хочется.
Чудо посмотрело ещё серьёзней и сказало:
– А если я буду ждать – вернёшься?
– Ника! – послышался женский голос. – Ника, где ты?
К площадке, оглядываясь по сторонам, подходила молодая женщина в белой шапке и того же цвета куртке. Девочка даже ухом не повела, продолжая на меня выжидательно глядеть.
– Ну, если ты будешь меня ждать, то у меня будет весьма существенная причина вернуться, – серьёзно ответил я.
– Точно? – лукаво спросило счастье с золотыми кудряшками.
– Ника! – женщина стояла в трёх метрах от нас, грозно, совсем как дочь накануне, уперев руки в бока. – Я тебя уже битых полчаса разыскиваю!
– Мама подожди! – отмахнулась малышка.
– Леди, не ругайтесь, пожалуйста, на ребёнка, это моя вина! – попросил я женщину и вновь посмотрел на девчонку.
Стянув с себя маячок на витой цепочке червонного золота, одним резким жестом стёр с него настройку на себя и повесил девочке на шею, аккуратно заправив цепочку под шарфик.
– Точно, – ответил я на её вопрос.
Она хихикнула и впервые улыбнулась, обнажив зубки. Маленькие, аккуратненькие беленькие клыки. Мысли потерялись вместе с отпавшей челюстью. Тёмная! Не может быть, я не чувствую её как тёмную!..
Её мать стояла в трёх шагах и растерянно, даже испуганно смотрела на меня. Потом вдруг учтиво поклонилась.
– Милорд...
– Тёмная леди, – склонил голову я.
А когда я голову поднял, ждал меня ещё больший шок. Эльф, почтительным полупоклоном поприветствовавший меня. Неприметно одетый и уши прятал под шапкой, но – эльф.
– Вот видишь, папа, а вы с мамой мне не верили! – я почти не удивился, когда чудо, капризно выпятив губку, назвало эльфа папой. – А я его не выдумала!
Стянув с Ники шапку, я убрал прядь её золотистых кудряшек за остренькое ушко. Тёмная. Эльфка. Тёмная. Такого не бывает. Такого просто не бывает! У нас не рождаются метисы! Ни у тёмных, ни у светлых! Либо тёмный, либо светлый! Ненарушаемые генетические законы! Я не буду сейчас объяснять законы построений и формирований нечеловеческих цепочек ДНК, а так же законы наследования генетической информации, это слишком долго, но... то, что я вижу перед собой – не может существовать.
– Если только эльф не сменил сторону, и свет его крови не стал тьмой, – мрачновато выдал отец Ники.
Если бы я не стоял на колене, то наверняка бы сейчас сел в снег. Почему я ни о чём таком понятия не имел?!
– Прошу Вас, Владыка, не предавайте этот факт гласности, – попросил светлый... светлый?! Тёмный светлый... такое понятие в голове не укладывается.
Дар речи оказался потерян и я смог только кивнуть в ответ. И получил снежком в лицо прямой наводкой!
– Чучело мелкое! – ругнулся я, стирая снег с лица и поднимаясь на ноги.
– А ты рот не держи открытым, а то ворона залетит! – выдала натянувшая шапку обратно на ушки девчонка. – Сам чучело! Весь в снегу! Прямо не принц, а снеговик!
– Ваше Высочество, Вы весь заледенели!.. Вы так легко одеты... – обеспокоенно воскликнула тёмная.
Почему, интересно, у повального большинства особ женского пола в отношении меня сразу же просыпаются дремучие материнские инстинкты, а?!
– Вот демон! – процедил я и сурово поглядел на мать чуда. – Леди, вы видите на мне церемониальное одеяние и венец?! Или, может, мы во дворце? Или я как-либо проявил своё право власти?! Ради Неба, прекратите титуловать меня! У Его Высочества за пределами Двора есть имя и зовут Его Высочество Ирдес Крылатый!
В доказательство даже стряхнул с перьев снежинки.
Эльф и леди весело переглянулись и светлый с улыбкой сказал:
– Полагаю, это наша дочурка так закидала тебя снегом. Её меткая рука вполне узнаваема. Может мы искупим свою вину за столь дурную наследственность?
– Молоко с мёдом хочешь, малыш? – спросила тёмная.
Не малыш я, леди! Но разве ж вас убедишь... Откажусь – и обижу её. Что-то не хочется. Да и замёрз сильно. Ладно, пусть проявит свои верноподданнические чувства, чего мне стоит?
– Хочу, – только и кивнул я, тяжко вздохнув.
...Обогрелся, обсушился и не голоден. Да ещё и в приятной компании, за лёгким, ненавязчивым разговором. Жизнь не так уж плоха, как казалось.
Не пытаясь выяснить подробностей у эльфа, я поставил себе жирную пометку в голове, вытрясти всё из деда. Уж он наверняка в курсе. Светлый тёмный... Рыцарь Тьмы – светлый... Не могу я себе этого представить, даже видя перед собой! Я предлагал когда-то брату статус Рыцаря Тьмы... но ведь не отречение от Света! Потому что это невозможно. Люди и другие расы бога, способны выбирать сторону. Мы, расы демиургов – не способны на выбор. В этом случае свободы воли у нас нет! У тёмного в крови – тьма, у светлого – свет, а замена или уничтожение этих элементов – верная смерть. И даже если выживешь, смерти захочешь. Не понимаю. Бред какой-то!
Перед уходом, я объяснил ребёнку принцип действие маячка, наказал не использовать без крайней необходимости, настроил частоту на неё и перестроил выход на свою Иглу.
– Вернёшься? – бездонные глазищи сапфирами на серьёзном личике.
– А дождёшься? – безрадостная усмешка.
– А дождусь! – неумелый ещё, но старательный оскал маленьких белых клыков.
Выдернув из крыла перо, я протянул его малявке. Алый свет крови росчерком лёг на белый полупризрачный пух. Что-то я сильно дёрнул...
– Береги, чудо.
Чудо торопливо стянуло с пальчика детское колечко и вложило в мою ладонь.
– Ты тоже... береги, – Ника смешно шмыгнула носом.
– Буду носить возле сердца! – улыбнулся, прижав кулак к груди. – А ты беги домой. Замёрзнешь.
Взмахнув крыльями, я взлетел. Оглянувшись, видел как детская фигурка, стоя во дворе, машет мне рукой, а чуть поодаль ждут своё чадо родители. Ну что ж, я умудрился подарить ребёнку сказку. Для меня ещё не всё потерянно, если хоть кому-то я могу дать веру в чудо. Хотя бы одной маленькой девочке. И пусть жизнь её не разочаровывает. Прощай, чудо.
Я вернусь. Обещаю. Жди меня, город, в который я влюблён до боли. Прощай, Город Ветра...
– Когда приземлимся, меня выносить первым! – сообщил я, завернувшись в одеяло и откидывая спинку кресла до упора.
– А нас не выносить, мы тут останемся... – сонно ответили двойняшки с дивана.
– Я лично вас всех выкину! Минуя трап, – пригрозил Ван, пристёгиваясь рядом со мной.
– А я помогу, – промурлыкала Рысь, опустившись в свободное кресло и усаживая Вэнди рядом с собой.
– Младшее поколение опять буянит, – констатировал отец, занимая своё место и откупоривая бутылку.
– Лишь бы самолёт не разнесли! – пожал плечами дед, садясь напротив отца. – Он у меня любимый.
– Самолёт у тебя что надо, – признал Командир, сев рядом с дедушкой и разливая столетнее вино по бокалам. – Ну что, Владыки, за удачный полёт?
– Уж лучше за удачное проведение предстоящих банкетов, – в полголоса сказал дед. – А то я это поколение знаю...
– Да что ты, отец, будто сам молод не был. За молодость, ветер в голове и горячую кровь!
Под звон бокалов я уснул.
Снилась мне Столица. Когда-то столица называлась Агра, город Тадж-Махала. Первый город, завоёванный дедушкой. Город, где стоит замок Трёх Императоров, настоящая неприступная крепость. Величественный и прекрасный дворец, блиставший всеми оттенками ночи. Собственно, дом. Хотя, признаться, жил я там не часто, от силы по месяцу в год. Где меня только не носило... Вся жизнь – как одна большая дорога.
– Век бы тебя не видеть! – внезапно зло сказал я родному дому и проснулся.
...Ну, вот за каким демоном подскочил?! До конца полёта ещё часов пять, все вповалку дрыхнут. Один я, такой умный, слоняюсь от иллюминатора к иллюминатору и на облака смотрю. Размять бы крылья сейчас... эх. Из рубки пилоты выгнали, капитан с дедом в карты "на последние портянки" режется. Ну и фиг с вами. Есть пойду.
– Нет, ну это невозможно!.. – высказался я, обшарив кладовку, где обычно хранилась еда.
Пока я спал, они всё сожрали! Осталась только какая-то закуска, вроде фисташек, цукатов и прочей малосъедобной фигни! Ладно, будем есть гадость с минералкой, голод не тётка, пирожка не подсунет, в общаге и не к такому привыкаешь.
Набрав себе этого подобия еды, я сгрузил всё на столик, туда же поставил бутылку с водой и сел возле иллюминатора. Никогда не устану любоваться облаками сверху. Белые, как перья, крылья неба завораживают.
Цукаты и орешки кончились неоправданно быстро, но за новой порцией идти было влом. Оглядевшись, я убедился, что все спят и мне никто не помешает.
Поднять руку ладонью вверх и зажечь на ней язык синего огня оказалось так просто, словно я делал это всю жизнь. Волшебный. Холодный. Пламя страданий бога. Это уже давно не тот ад, что был. Боль совсем другая. То, что не даёт мне спокойно дышать, то, что сдавило сердце – это тоска. Та самая тоска по Ветру, которая придавила к земле мои крылья. Та, которой я редко давал волю. Больно. Но иногда без этого огня гораздо больнее. Пусть хоть такая память о моём мёртвом боге живёт во мне.
Время пролетело быстро. Никто не заметил моей молчаливой печали и беззвучной молитвы мёртвому богу. Огонёк погас в сжатой ладони, а я вдруг понял, что дико замёрз!
– Сожри меня демоны, тёмного дурака! – прошептал, чувствуя, как начинает колотить крупная дрожь.
Добравшись до кладовки, вскипятил чайник, потратил пару минут на поиски кружки, непослушными руками попытался налить себе кипятка и благополучно ошпарился! Закусив губу, чтобы не орать матом, быстро нарастил тонкую плёнку чешуи на ошпаренную руку и порадовался, что в этот раз трансформация удалась. Иначе ходить бы мне с волдырями.
Во второй раз кружку всё же удалось наполнить. Но тут обнаружилось, что я представления не имею, где заварка!
– Ну хоть что-нибудь, – ворчал я, обыскивая выдвижные ящики.
Ещё через энное количество минут нашлись какие-то зелёные "порционные" пакетики. Вот только подписаны они все на латыни! Дед – гад чешуйчатый! При вскрытии одного обнаружился сахар. О, это уже радует! По логике вещей вот в этих должна быть заварка.
Вернувшись к кружке с кипятком, я высыпал туда найденный сахар и надорвал пакетик с предполагаемым чаем. Руки основательно дрожали, мне всё ещё было очень холодно. Тут самолёт неожиданно нырнул в воздушную яму, пакетик в моих руках порвался напополам, невесомая пыль взлетела вверх, прямо мне в лицо, кружка опрокинулась, ошпарив на этот раз ногу, в этот же миг, офигев от боли, я невольно глубоко вдохнул...
– Раздери меня твари Хаоса!!! – заорал я, прежде чем начать дико чихать и кашлять.
Какому идиоту пришло в голову складывать рядом с сахаром перец?! Убиться об стену! У меня же аллергия! Ещё и не вижу ни демона, слезы ручьём хлынули, глаза так больно жжёт...
– Ты чего? – хриплым со сна голосом поинтересовался появившийся через миг брат.
Не в силах ответить, я просто распахнул ему навстречу душу.
– А-а, ты в своём репертуаре, – весело хмыкнул светлый, вздёрнул меня за ворот поставив на ноги и повёл умываться.
Через полчаса возле переодетого в новую тёплую академическую форму и завёрнутого в одеяло меня суетились все, кому не лень. Киса заварила крепкого, сладкого чаю, дедушка скормил мне чуть ли не полпачки как-то слабо помогавших от аллергии таблеток, Ван пытался вылечить мои опухшие, красные глаза, двойняшки нашли припрятанную еду, а папа всем мешал, перепугавшись моего приступа. Он-то знал, чем для меня может закончится аллергия. А я глухо кашлял, тихо скрепя зубами от боли в груди, температура подскочила до сорока градусов и не сбивалась, глаза разлеплялись с трудом. Немилосердно жгло ошпаренную ногу, несмотря на противоожоговую мазь под бинтом. Но несомненные плюсы своего положения можно было оценить развалившись на диване, положив голову на колени Навигатора млеть под её руками и спокойно пить чай из придерживаемой Маньячкой кружки.
...Мгла осязаемо клубилась вокруг. Я на удачу протянул руку и тут же едва сдержал стон. Не повезло. Нельзя долго стоять здесь. Ещё раз, перед собой... Ладонь знакомо обожгло и пальцы сомкнулись на живом, пульсирующем огоньке. Поднеся руку к лицу, я шепнул имя, едва коснувшись своих крепко сжатых пальцев. Радостно вспыхнуло, обжигая и вот на ладони уже пылает маленькая звёздочка. По лицу скользнула прядь волос, безжалостно срезанная ножом. Серебро?! Почему у меня седые волосы?! Некогда над этим думать. Лёгкое движение пальцами и на ладонь вокруг звёздочки ложиться тонкая серебряная полоска. Потом она исчезает, становясь частью светового ореола.
– Лети... – шепчут губы и горькая усмешка против воли искажает их.
Звёздочка взлетает с ладони и летит вверх, разрезая своими лучами клубящийся мрак. А мою голову пронзает игла лютой боли и дышать становиться очень тяжело. Холодно, как же холодно.
Почему же я всё-таки сед?
"Кто ты?!"...
– Опять бредит, – ласковый голос Кисы выдернул сознание из удушливой мглы странного кошмара.
– Для полного и абсолютного счастья у меня начался отёк лёгких, – хрипло сообщил я и тяжело раскашлялся, чувствуя усиливающуюся боль.
Вчера зверски промёрз от снега, сегодня – от огня. Не доведи я свой организм двумя встрясками, аллергия не дала бы такого жуткого эффекта. Было бы не настолько плохо. Наверное.
От температуры в сорок два градуса начался не то что дикий бред, но и кровь грозилась закипеть. Организм отказался подчиняться напрочь, а у сознания не хватало сил собраться и сосредоточиться. Охренеть, я сдохну по пути домой всего лишь от аллергического приступа! Более глупую смерть для Рыцаря вообразить сложно!
Умереть мне, конечно, не дали. Засуетились и забегали как угорелые. В какой-то момент я вдруг обнаружил рядом дедушку, который, что-то тихо говоря, закатывал мне рукав и протирал сгиб локтя спиртовой салфеткой. Прислушавшись, я разобрал:
– Ничего, сейчас полегчает... подпишу я всё на камбузе, эх старый... Что же ты меня не позвал и не спросил, а, малыш?..
– А должен был? – хриплым шёпотом поинтересовался я, заставив деда вздрогнуть.
Предок взглянул виновато, я лишь устало прикрыл веки. Что, дедуль, ты не подумал о том, что твои методы воспитания могут дать такой сбой? А ведь это не первый раз. Сколько ран я получил по твоей милости? Эх... здравствуй пневмония или обойдёшь ты меня стороной? Воткнувшуюся в руку иглу едва почувствовал. И опять провалился в горячечный бред...
Нет, не всё так плохо, к концу полёта мне даже удалось почти что прийти в себя. Во всяком случае, ушла жутковатая аллергическая сыпь и даже прошло воспаление. Во время переползания по стеночке к "белому другу" и обратно я глянул на себя в зеркало и поинтересовался у отражения:
– Как давно ты умер и какой некромант тебя поднял?
Бледная до прозрачности, с отчётливым таким зеленоватым оттенком морда лица очень неплохо дополнялась красными глазами с выражением полного отсутствия разума.
– А у Ирдеса никого нет дома! – оскалив клыки хихикнул я. Получилось весёлое такое зомби.
Приземление прошло относительно легко только благодаря Кисе. Она сидела рядом, крепко меня обняв и просто пела. Не прекращая, пела и перебирала пальчиками мои волосы.
Выползать пришлось повиснув на Маньяке с Апокалипсисом. Мама, увидев сию картину, подбежала ко мне, внимательно посмотрела в глаза.
– Аллергическая реакция, анафилактический шок, температура, анемия, – поведала она скорее самой себе, чем мне. – Ну и кто с тобой так неудачно пошутил, сынуля?
– Не поверишь – я сам, – ответил и тяжело раскашлялся.
– Давайте в машину скорее и домой! – услышал мамин голос, прежде чем перед глазами всё окончательно расплылось.
Очнуться удалось уже только на кровати в своей комнате.
– Мам, можно я не буду отмечать Новый Год? – тоски в голос не пожалеть, взгляд жалобный...
– Можно, солнышко, – мама чуть виновато улыбнулась, погладив меня по щеке. – Давай теперь выпьем лекарство и ты ляжешь спать, мой малыш.
– Ага, – согласился, приподнимаясь на подушках и принимая из маминых рук стакан.
Вкуса не почувствовал, но наверняка была какая-нибудь гадость!
– Давай помогу тебе раздеться, – засуетилась мама.
– Я сам, я взрослый! – автоматически взмутился я, оттолкнув мамину руку.
Ожоги ещё увидит, только этого не хватало.
– Я сам, мам... – повторил и в доказательство заставил себя сесть.
– Ладно, – согласилась мамочка. – Взрослый малыш. Отдыхай.
Легонько поцеловав меня в висок, мама вышла, аккуратно прикрыв за собой двери.
Стащив ботинки и прикинув, во что мне встанет выковыривание себя любимого из формы, завалился на кровать как есть, завернулся в одеяло и так уснул. Хреново мне что-то...
..."Кто ты такой?!"
Внезапная атака заставила взметнуть вверх щиты сознания.
"Что ты делаешь в моём разуме?! Кто ты такой?!" – голос казался знакомым.
"Ты не охренел?! Это ты в моём сознании! Выметайся!"
Атаковавший задумчиво коснулся щитов, пробуя на прочность. Прошёлся, попробовал взломать, но я внимательно следил за его движениями.
"Хм... и у кого же хватило наглости напасть на меня таким образом... – словно про себя бормотал неизвестный противник. – Как ловко! Я даже не сразу почувствовал... Как ты посмел вторгнуться в разум владыки?!" – с последними словами он нанёс сокрушительный удар по моим щитам.
"Да ты вообще разумом двинулся!!! – заорал я в ответ, поднимая второй слой ментальной брони. – Единственный владыка тут я, а ты из дурдома сбежал! Вообще стыда лишился, меня атаковать?! Вон из моей головы, пока я тебе пенделя для ускорения не дал!"
"Твоя наглость просто границ не знает!"...
– Ирдес! Мелкий, проснись!
– А-а-а... – простонал я, сжимая ладонями резко заломившие виски.
– Ну, ты чего... тебе воды принести? Обезболивающего?
– Яду... – жалобно простонал я, плохо соображая, чего от меня хотят.
– Шутишь, значит живой.
Кое-как разлепив глаза, разглядел хмурого Шона, сидевшего на краешке моей кровати.
– А кто тебе сказал, что я шучу? – слова давались с трудом.
Криво улыбнувшись, брат приподнял меня за плечи и вручил стакан с водой. Мм... водой? Чего ты туда подмешал, лекарь-недоучка? Ну, полегчало и ладно. Спрашивать лень.
– Что ты опять как абрек пещерный одетым дрыхнешь? – в полголоса поинтересовался брат, стараясь не травмировать мою и без того больную голову громкими звуками.
– Чтобы не мёрзнуть, – пробормотал я, сонно отбиваясь от пытающегося проявить заботу старшего братишки. – Пирожное хочу! С клубникой.
– Сейчас принесу, – ответил Шон и оставил меня в покое.
А я благополучно попытался снова уснуть, думая о том, что мне всё ещё холодно.
Раньше, говорят, Столица была жарким городом. Тогда, когда она ещё называлась Агра. Я этого не помню, но дед говорит, до поднятия Свободных Земель тут даже зимой стояла дикая жара, а летом ещё и мокрота.
Теперь тут снег зимой. Хотя, конечно, настоящих холодов не бывает.
Как бы заставить свой мозг отключиться? Что мне действительно сейчас нужно, так это трое суток здорового сна! Нет, никак не получается. Придётся для начала топиться в душе. Уж после горячей воды-то я наверняка согреюсь и усну. Осталась сущая мелочь – соскрести себя с кровати!..
...Стоило ли выползать из душа, чтобы попасть в цепкие лапки присланных моей заботливой и любящей матерью врачей?!
– Больной нуждается в уходе врача, – сообщил я пространству, кутаясь в махровую простынь. – И чем быстрее уйдёт врач, тем лучше.
– Ваше Высочество... – белохалатник едва обозначил поклон.
– Моё Высочество не желает сейчас вас видеть!
Пришлось извести свой запас красноречия, ругательств, а заодно и остаток сил на выпроваживание сией компании из моих покоев. Когда немолодой доктор и медсестра-ассистентка, вняли, наконец, моему рычанию и обещанию, если немедленно не уберутся к демонам, отправить их туда самолично, я едва смог доползти до кровати. И сразу же провалился в беспамятство.
