Текст книги "Тропы воздуха (СИ)"

Автор книги: Анна Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

   – Ты сражаешься как дьявол, – первым нарушил тишину светлый.

   Кривая усмешка ядовитой змеёй вползла на моё лицо.

   – Именно так меня и прозвали на войне. Именно так. А ещё ублюдком, убийцей и крылатой тварью. Только в лицо подобное сказать решались лишь самые отчаянные смертники.

   Вана передёрнуло, а я схватил второго человека и потащил вслед за первым. Тяжёлый, зараза... Брат увязался следом и с любопытством поглядел, как я усадил второго рядом с первым.

   – Ван, – повернулся к нему. – Тебе не следует здесь сейчас быть. Ты ещё... – я запнулся, окинул эльфа... эльфёнка взглядом. Хрупкий как дитя, пусть и выше меня, да шире в плечах, неровно и неловко стоит, держится левой рукой за пораненную правую. И как бы ни пытался сохранить морду кирпичом, так ясно видна вся тоска, боль, нежелание верить и... начинающая проступать безысходность. – Ты слишком молод, – со вздохом констатировал я.

   Сжав губы в тонкую линию, брат взглянул на меня с яростью, резко развернулся и, ни слова не сказав, похромал прочь. Присев на корточки перед людьми, я безжалостно схватил за горло, заставив глядеть в глаза, одного из медленно приходящих в себя воинов.

   – Говори, – велел обычным голосом, без приказа.

   Тот презрительно скривился и попытался плюнуть в меня. По его подбородку потекла вязкая, кровавая слюна. Ну что ж, никто не ожидал, что будет иначе. Жаль, нет иглы, чтобы полноценно пытать. Но можно обойтись когтями. А вот с приказами придётся быть осторожней, иначе человеческий рассудок сгорит.

   – ...Говори, – повторил я через десять минут.

   – Что вы хотите знать, господин? – безжизненно и хрипло спросил один из людей.

   Короткие и четкие вопросы, такие же ответы. Они оказались наёмниками, как я предположил, но подоплека дела была куда более интересной. Браконьеры. И охотились на полумифического единорога. Главные охотнички успели удрать, а в задачу этих двоих и кучки ставших трупами входило уничтожение двух лесничих. Яр и Роса – непреодолимое препятствием на пути к цели. Браконьеры в их долине не выживали. А если возвращались, то исключительно потому, что у лесничих иногда случалось настроение отпустить неудачника восвояси, но без вещей и оружия. Хм, а Яр с Росой ещё и лесничие.

   Единороги, надо же... вот уж что миф, так это они. Целый мифосборник.

   – Сможете уползти отсюда – уйдёте живыми, – бросил я, поднимаясь на ноги. – И никогда не возвращайтесь. Иначе я не ручаюсь за ваши жизни.

   – Спасибо... господин, – прошептал мне в след один из воинов.

   Ползи отсюда, человечек. Я тебя не калечил... почти. А мне пока дело предстоит. Отыскав в сарае лопату, я пошёл хоронить мёртвых. Кроме меня это делать некому, не на Росу же вешать такую обязанность. Яр... лесничий ранен. Брата пока не подпущу к подобному. А мне не впервой хоронить мною же убитых.

   Утаскивая трупы подальше со двора, я вспомнил взгляд брата, тогда, сидя на ступеньках... Очень остро кольнула мысль о том, каким же циничным ублюдком мне пришлось стать. Вот только представить себя другим не могу.

   И не хочу.

   Похоронить двенадцать человек оказалось делом хлопотным и долгим. И обнаружение одного из тех двенадцати – живым, тоже стало не слишком приятным сюрпризом. Уже решив было прирезать недобитого вояку, передумал. Отложив нож, наложил сильнейшую "заживалку" на рану в области виска. Помню, одного не хотел убивать и ударил лезвием плашмя. Странно, что не проломил череп. Положив потенциальный труп в тенёчке, я продолжил своё дело, провозившись до самого вечера.

   Оружие и всё ценное из карманов убитых сложил в стороне. Закопав братскую могилу на одиннадцать персон, я опёрся на лопату, недовольно поглядел на стёртые до волдырей ладони. Ещё и заноз нахватал. Не часто Яр лопатой пользуется. Засунув палец в рот и пытаясь таким образом избавиться от особо глубокой и неприятной занозы, поглядел на двенадцатый труп. "Труп", видимо давно придя в себя, настороженно разглядывал меня.

   – Как голова? – поинтересовался я, вынув палец изо рта и продолжая ковырять занозу.

   – Уже ничего, – осторожно ответил человек, касаясь почти зажившей раны.

   "А должно быть сотрясение. Нет мозга, нет и сотрясений", – хмыкнул про себя я и вслух сказал:

   – Тогда бери всё, что тебе нужно и убирайся, – равнодушный кивок в сторону кучки с оружием и ценностями из карманов его собратьев.

   – Почему я жив? – осторожно спросил воин, медленно садясь и опираясь спиной о деревце.

   Пожав плечами, я небрежно ответил:

   – Повезло.

   Не объяснять же человеку, что именно подвигло меня оставить ему жизнь. Самому бы понять. Всё-таки выколупав из пальца занозу, я снова обратился к воину:

   – Попробуешь вернуться – тебя убьют. Не пытайся на меня напасть – такие как ты, такому как я не противники, человечек. Мыши против тигра. – Ни капли угрозы в голос. Только спокойная уверенная констатация фактов. Это его и проняло. Выдернув из земли лопату, махнул рукой воину и с намёком на веселье пожелал: – Удачи, везучий человечек.

   Развернувшись, я направился обратно, мурлыкая весёлый мотивчик. Не нужно обвинять меня в излишней небрежности и легкомысленности. Я всё-таки Император, а не тупой убийца, и умею быть великодушным. А сейчас хотелось как следует отдраить себя от чужой крови и грязи. Терпеть не могу грязь на себе. Ещё и перья запачкал. Вот чистотой и займусь...

   Растянувшись на крыше, я глядел в небо, закинув руки за голову. Ночь обещала быть тёплой, небо – ясным. А мне не спалось – слишком много мыслей бродило в голове, стукаясь о стенки черепа и вызывая головную боль.

   Крупные бриллианты на бархатном небе. Жаль, что из-за войны так и не удалось слетать даже на луну, о развитии космонавтики до полёта к звёздам и говорить нечего.

   Вдохнув полной грудью воздух летней ночи, прикрыл глаза. Вынужденное безделье отнюдь не улучшало моего настроения. Если бы не рана брата, я был бы уже очень далеко отсюда. Впереди столько несделанных дел, а я вынужден тут прохлаждаться!

   Тень движения заставила сработать рефлексы прежде, чем включился разум, прыжком с места подкидывая меня вверх и останавливая клинок у горла нарушителя моего покоя. Глазам не верю!..

   "Малыш!.."

   Ушам тоже не верю!

   – Киса!.. – Мгновенье, и я схватил в охапку, крепко обняв, Серого Призрака. – Киса-а...

   "Ирдес, свет мой тёмный, что с тобой?.."

   Рысь ты моя, радость, кошка бесхвостая, если бы только знала, какое это чудо – ты живая! Пусть и это полуинформационное тело только кукла, но оно вместилище твоей души! Немного отстранившись, я провёл пальцами по безликой маске.

   – Всё в порядке, Кис. Просто безумно скучал по тебе, Юлёк. Жаль, твоего лица не вижу.

   "Подожди..." – она выбралась из моих рук, отступила на шаг. По безликому телу Призрака прошла волна преобразований... и через несколько мгновений глазам предстала моя боевая подруга. Чёрные штаны, чёрные кроссовки, чёрная майка, серебряные браслеты, тёмные волосы, отросшие уже до плеч. Юлька ласково улыбнулась подведёнными чёрным губами.

   – Это что?.. – обалдело спросил я.

   – Глюк баловался. Побочный эффект новых оружейных кодов, – ответила девушка. Небо!.. Если бы только знала, какое это счастье – слышать твой голос!.. – Что с тобой, солнце? Что с твоими крыльями?! Ирдес, солнце ты моё тёмное...

   Она подошла, обняла меня одной рукой за пояс, другой провела по лицу, коснулась перьев, ткнулась в плечо, согревая своим теплом мою замёрзшую душу. Сокровище ты моё давно потерянное...

   – Ты повзрослел.

   – Я очень много пережил, Кис, – ответил через силу, с трудом справившись со сведённым судорогой горлом. – Юль, мне так много нужно тебе сказать!.. Как ты здесь вообще оказалась?!..

   – Здесь пробой через хаотичные миры недалеко. Мы взяли точку под контроль, командир зафиксировал "переходник", – ответила девушка, внимательно и настороженно разглядывая меня. – Но времени немного. Что с Ваном?

   – Дрыхнет, – отмахнулся я. – Давай руку, так быстрее будет.

   Забытым движением я соприкоснулся кончиками пальцев с давно потерянной подругой, от которой не осталось даже могилы... Информационные блоки получались обрывочными, неполными, перемежаясь с эмоционально-визуальными образами и краткими фразами...

   – Кто начал войну?.. – спросила она, спустя десять минут.

   – Японцы и англичане, – я повторил вслух ранее сказанное без слов. – Они давно уже готовят мятеж и переворот в империи. Юль, я умоляю тебя, не дай этому произойти! Слышишь? Ты должна это предотвратить... Призраки пропустили что-то очень важное, Кис!

   Не всё сохранила память. За давностью прожитого, кое-что вообще представляет собой обрывки, щедро пробелами помноженные.

   Светлый одним движением закинул себя из окна на крышу, немного неловко, морщась от боли в ноге, встал. Несколько мгновений Ван и Юлька молча смотрели друг на друга.

   – Кис, ты мне рёбра сломаешь!.. – через минутку просипел Ван, скривившись. – Псевдоплоть всё же, ты силу-то рассчитывай...

   – Извини, – тут же ослабила хватку наш навигатор. – Ты меня сам-то смотри не раздави, вредитель белобрысый... Ван, а Ван, как вы опять так вляпаться умудрились? Я так перепугалась, когда вы пропали. Что у тебя с ногой?

   – Ногу мне почти отгрызли, вляпались как обычно из-за Вселенского Закона Компенсации, он же закон подлости, – ответил мой светлый брат, совершенно счастливо глядя на подругу. – Я боялся тебя уже никогда не увидеть.

   – И я... – ответила навигатор, протягивая руку с растопыренными пальцами.

   Некоторое время они молчали, соприкасаясь кончиками пальцев. Я не мешал.

   – Ещё раз – почему вы не можете вернуться, хотя был такой шанс? – со вздохом спросила Юля, размыкая контакт.

   Мы переглянулись, и брат с совершенно серьёзной миной ответил:

   – Потому что.

   – Точняк, – хмыкнул я, вспомнив используемое в прошлом словечко.

   Чёрная Рысь опять вздохнула.

   – Ладно, – махнула рукой она. – Времени уже нет. Я обещаю сделать всё, что могу.

   – Хорошо, Кис, – кивнул я. – А мы постараемся вернуться, как только сможем.

   – Родичам нашим передай, что мы живы и всё у нас нормально. Дядю Райда с мамой успокой, и дяде Дарию особый привет. А деду скажи, что он... – и Ван выразился со свойственной ему откровенностью, которая очень тесно соседствует с грубостью.

   – Передам дословно... – хихикнула Киса, и по её маленькой хрупкой фигурке прошла рябь, растворяя подругу в пространстве. Псевдоматерия вернулась в Информаторий.

   – Ушла... – вздохнул брат минуту спустя. Повернулся ко мне. – Эй, Ирдес, ты чего?..

   – Н-ничего, – выдавил я. Сел, ткнулся лбом в колени, сжав зубы. Меня колотило. – С-сейчас...

   Она жива, Небо! Они все ещё живы! Маньяки мои, безумные двойняшки ещё не погибли, и наверняка опять готовят какую-то каверзу! И отец, и мама, дядя и дед... А перед глазами их памятники на могилах. И её памятник, высеченный искусным скульптором...

   Тихий перезвон серебряных струн заставил меня очнуться. Ван играл. А потом негромко запел. И каждое слово, каждый звук находили едва заметный отклик в моей давно и прочно замёрзшей и душе. Он пел о нелёгком пути, лишениях и бедах, о холоде и безнадёге, когда, идя по дороге, ты не знаешь, будешь ты ночевать в канаве с ледяной водой или хватит сил доползти до жилья, да и пустят ли в тепло бродягу-оборванца. Пел о смерти, что привыкла к твоим рукам, и всегда за плечом. Пел о том, как сходишь с ума, когда жизнь становится как кошмарный сон и мир вокруг превращается в зыбкий мираж. И о надежде, что когда жизни и смерти надоест такая забавная игрушка, как ты, то ты дойдёшь обратно и вернёшься домой.

   Домой... Вернусь ли?.. Брат пел. А я беззвучно подпевал ему.

   Гитара ещё звучала, когда замолчал голос. А я сидел и слушал. Слушал, забывая обо всём в этом чудесном перезвоне. И в этот момент ясно осознал – я сделаю всё, чтобы мои друзья и родичи остались живы. Всё возможное и за гранью возможного, чтобы дедушка увидел правнуков. Они бы ему понравились, мои сумасшедшие дети, на которых жаловались все, кто только мог. По сравнению с ними, так я просто ангел во плоти. Во всяком случае, я всегда всё проворачивал тихо и без такого грандиозного размаха.

   – Иди-ка ты спать, брат, – Ван хлопнул меня по крылу, вызвав быстро подавленную волну раздражения. Не люблю, когда прикасаются к крыльям. – Утро вечера мудренее.

   – И похмельней, – хмыкнул я себе под нос. Добавил чуть погромче: – Позже. Уж больно ночь хороша...

   – Твоя правда, – согласился светлый. И, вздохнув, проворчал: – Скорее бы уже нога зажила. Я же с катушек съеду – так долго без неба.

   Да уж, действительно, для лейтэра нужны две здоровые ноги. Иначе встать на него невозможно. И в воздух он не поднимется. Решившись на подвиг и усмехнувшись, я предложил:

   – Со мной полетать хочешь?

   Брат покосился в мою сторону, каверзно поинтересовался:

   – Что, рассчитываешь, что я откажусь? Не дождёшься! Хочу, конечно!

   – Да я не сомневался в твоём ответе, Апокалипсис.

   Поднявшись, я крепко схватил протянутую руку брата, окутал его "полем левитации", уменьшая вес тела, и взлетел, с силой оттолкнувшись от крыши. Ван, не сдержавшись, пропел что-то радостное и невнятное. Крылья сами поймали хороший восходящий поток, и мы поднимались всё выше...

   Когда первые лучи осветили перистые облака в вышине, куда я не рисковал соваться, пришло понимание, что мы промотались по небу всю ночь и не заметили этого. Руки устали таскать за собой весьма довольный полётом светлый груз, устали крылья, болели спина и плечи.

   – Вниз, – безапелляционно заявил я.

   Хитро прищурившись, эльф мгновенно сбросил "поле левитации", вывернулся из моих рук и в свободном падении понёсся к земле! Сложив крылья, я рванул следом, мысленно обещая ему хорошую затрещину и пару пинков. Поймать этого придурка ушастого удалось метрах в десяти над землёй. Выворачивая из суставов крылья и крепко держа в охапке светлого, я сумел затормозить, но навернулся, едва коснувшись земли, и мы дружно покатились по песку! Благо приземлились всё же во дворике домика лесников.

   Кое-как приняв сидячее положение, я поглядел на сидящего в паре метров от меня и ощупывающего себя брата. Убедившись, что всё на месте, светлый радостно заржал и выдал:

   – А хорошо полетали!

   Не удержавшись, я как следует ударил брата крылом и сказал всё, что думаю об ушастых кретинах и о приземлениях подобным образом. Ван, поначалу вжавший голову в плечи и попытавшийся рефлекторно прикрыться, вскинулся.

   – Слышь, малой, прекращай на меня бочку катить!

   Зависнув на пару минут, я снова с силой ударил Вана крылом, так, чтобы больно стало. Поднявшись, холодно поглядел на него снизу вверх.

   – "Малой" я был в прошлой жизни, брат. – Склонился к нему, уперев ладони в чуть согнутые колени, и сообщил: – А бочку на тебя катить я ещё даже не начал.

   Выпрямившись, я отвернулся и направился прочь. Нужно привести себя в порядок, раз уж всё равно утро, а поспать не удалось. Да и голод о себе опять напомнил зверским спазмом в желудке и приступом раздражения.

   Умывшись и завязав шнурком волосы в хвост, я наведался на кухню. Роса со вчерашнего вечера оставила на завтрак кусок запечённого с картошкой мяса. В животе урчало от голода, но сначала всё же пришлось чуть ли ни силком тащить на кухню не менее голодного брата. Он не спорил, только взглянул мрачно и потёр руку с красными полосами следов от моих перьев. Н-да, надо в следующий раз рассчитывать силу...

   Впрочем, завтрак определённо приподнял настроение обоим, даже компот показался не особенно мерзким на вкус. Завершив трапезу, я потянулся, чувствуя ноющую боль во всём теле.

   – Ладно, Апокалипсис, я пойду разомнусь, а ты иди отоспись маленько.

   – С чего бы это я спать должен? – спросил Ван и отчаянно, но безуспешно попытался подавить зевок.

   – Потому, что иначе ты идёшь посуду мыть, – сообщил я.

   – Что-то мне и правда спать хочется... – оценив перспективу, протянул Ван и быстро похромал с кухни.

   Другого, брат, я от тебя и не ждал! Закончив с посудой, осторожно заглянул к раненому Яру. Лесник спал. Жара у него не наблюдалось, наскоро проверив раны, я наложил повторную "заживалку" и тихо ретировался на улицу – разминаться. Спать мне и самому очень хотелось, но пока что не до сна. После сорока минут активного махания тяжёлым мечом, единственным оставшимся чувством была усталость. Последние движения стандартной разминки сделанным уже через силу. Фламберг опустился на песок – организм активно протестовал против вообще каких-либо ещё телодвижений.

   – Может, тебе помочь?

   Роса стояла на пороге и смотрела из-под ресниц на меня. Припухшие после сна глаза, бледновата от усталости и вчерашнего стресса, уже пожелтевшие синяки на запястьях и скуле. Быстро она восстанавливается.

   – Чем ты можешь помочь мне? – усмехнулся я, убрав клинок в личное пространство. – Давай лучше я подлечу твои ушибы.

   – Сами пройдут, – светловолосая женщина, напоминавшая мне богиню-охотницу, потёрла скулу. – Ты лучше присядь, опять ведь всю ночь не спал.

   – Я не дневной житель, моё время – ночь. Мне можно не спать, – сообщил я, проходя к беседке и садясь на скамью.

   – Но не так же долго! – попыталась укорить меня Роса.

   Желание отвечать на последнюю реплику испарилось, когда умелые руки опустились мне на плечи и начали разминать закаменевшие мышцы. Больно, но эта боль граничила с блаженством.

   – Замурчу или засну – стукни меня, – попросил я, прикрывая глаза и впадая в блаженную полудрёму.

   И всё-таки я уснул. Прямо в беседке, за столом, уронив голову на руки. И мирно продрых несколько часов...

   В итоге полдня опять пролетело мимо меня. То есть, не мимо, дрых я всего до обеда и проснулся от запахов готовящейся еды, из-за которых свело желудок. Потом почти час потратил на раны охотника, и ещё часок на злого с недосыпу братца. Кроме того нашлась ещё куча мелких дел, которыми стоило заняться.

   Только когда солнце перевалило далеко за полдень и решительно поползло в сторону заката, я снова ушёл к озеру. Золотые блики солнца ложились на пастельно-голубую воду. Давно ли доводилось мне вот так просто стоять и смотреть на такие картины, затаив дыхание и боясь спугнуть чудо? Не помню...

   Чем-то оно меня привлекало. Озеро это. Привычно вскинув крылья, я сел у самой воды, касаясь её рукой и продолжая любоваться красотой воды и неба. И тут под руку среди камешков и песка попалось что-то металлическое. Вынув это "что-то" из воды, почувствовал как сердце в груди пропустило удар...

   Серебристой чешуёй мокро блеснула змея. Знакомый рисунок, несколько процарапавших металл борозд, грубо и весьма схематично изображавших крылья.

   Браслет. Мой браслет. Мой давно потерянный браслет! Так. Вроде я всякой дряни не курил. И галлюциногенов не потреблял. И не сплю. Стопудово не сплю. И даже сезонным обострением паранойи не страдаю – не время, вроде. Однако, с чего меня тогда так глючит?

   Перепутать невозможно – я же себе потом копию сделал, но этот – с грубо вырезанными ножом крыльями – старый. Спавшая тётушка паранойя открыла один глаз и весело оскалилась в четыре ряда акульих зубов.

   Вскочив, я вдохнул полной грудью воздух, медленно выдохнул, попробовал ещё раз... Точно! Тонкий, почти не ощутимый флёр стабильного разрыва! Да здесь же постоянный портал! Прямо в озере! Небо великое!..

   Раздирающие на части желания немедленно броситься в воду и заорать, сообщив всё брату по нити связи, удалось подавить с огромным трудом. Здесь путь домой, вот он, у моих ног. Путь, в котором есть большой риск утонуть. Ведь мне неизвестно, на какой глубине разрыв и с какой глубины в море придётся всплывать.

   Кое-как успокоив сорвавшееся в бешеный галоп сердце, я вынул спортивную сумку из браслетного кармана. Вот он, мой декомпенсатор, отцовский подарок! И куча всякой фигни в придачу. Книги... пара футболок-рубашек-штанов, академическая форма... сумасшедшее количество компьютерного хлама, ноутбук, несколько старых сломанных коммуникаторов, КПКшник, штук сорок дисков с музыкой и прочим, несколько полузабытых ключей от тайных ходов... нотные тетради... и ещё совершенно дурное количество абсолютно ненужных вещей! Кошмар! Давно я такого беспорядка не видел и не допускал – тем более.

   Застегнув сумку, отправил её обратно в браслетный карман и внимательно оглядел змейку. Замок оказался сломан. Впрочем, на его починку ушло минут пять, после чего он занял своё место на моей руке. Теперь не потеряю. Попытаюсь, во всяком случае.

   Интересно, как я объясню Вану, что домой мы не пойдём? Насколько проще было со взрослым Ваном Апокалипсисом Первым Императором, чем с этим некоронованным юнцом. Ладно, что-нибудь придумаю, в конце концов, поставлю брата перед фактом. Или лучше пока отложить разговор, а находку вообще спрятать? Путь домой под ногами, домой! Такой желанный и недоступный. Аж тошно...

   Когда из глубины посреди озера поднялись пузыри и что-то попыталось вынырнуть, то я почти даже не удивился. Запас удивления на сегодня закончился. Не тратя времени на раздумья и сомнения, поступил как Ирдес-подросток, а не Ирдес-император – взмахнул крыльями и меньше чем через полминуты был над серединой озера. Очень рискуя упасть, схватил за ворот всплывшего человека и потащил его к берегу, не особенно заморачиваясь вытаскиванием из воды. Каким чудом при этом не оказался в воде – при всём желании не скажу и повторить такое, пожалуй, не смогу.

   "Попаданец" оказался не один – крепко вцепившись во второго, он вытащил его за собой из озера, перевернул, выдавливая воду, вдохнул воздух в лёгкие утонувшего спутника и, не обращая на меня никакого внимания, надавил, заставляя дышать. "Вторым" оказалась девушка. И, откашлявшись, она выругалась.

   От моего сдавленного крика "улов" дружно шарахнулся прочь. Но это не помешало мне сгрести в охапку, крепко обняв, двух мокрых, замёрзших и явно уставших до темноты в глазах белобрысых двойняшек.

   – Ирдес, придушишь нафиг, – стуча зубами от холода, выдавил Маньяк.

   Маньячка согласно просипела что-то невнятное.

   – Да вы едва живые! – обеспокоился я, отстранившись и оглядев их с головы до ног.

   Камуфляжи, небольшие рюкзаки-декомпенсаторы, на поясах десантные ножи. Бледные до синевы, дрожат от холода и еле-еле на ногах стоят. Ух и получите вы у меня! Когда оклемаетесь.

   Брат с сестрой буквально повисли на мне, тащить их едва не волоком пришлось. "Поле тепла", в которое я укутал обоих первым делом, не очень спасало Маньяков от холода, проморозившего до костей. А ведь сейчас там, дома, должна быть зима... Под лёд они, что ли, ныряли?! Пару раз пришлось останавливаться, пока то Маню, то Даню тошнило в ближайших кустах.

   Роса и Ван, с которым я всё же связался, потребовав помощи, вышли навстречу. Светлый на мгновенье замер, и, чуть не упав, кинулся к близнецам.

   – Маньяки... Данька!.. Манька!..

   – Меня сейчас стошнит, – сообщила позеленевшая Маня и, пошатываясь, шагнула в сторону ближайших кустов.

   – И я тебя рад видеть, только рёбра не ломай мне, – с трудом ворочая языком, сообщил Вану Маньяк и потерял сознание.

   Роса подхватила начавшую падать девчонку и, не особо интересуясь в чём дело, потащила в сторону дома, на ходу давая метавшемуся между близнецами эльфу инструкции:

   – Печь затопи и угля побольше накидай – обморозились детки...

   Светлый пулей (правда, какой-то хреновой пулей) метнулся обратно в сторону дома.

   Всё внимание целиком и полностью заняли двойняшки. Их растирали, отпаивали, грели на печи одеяла, чтобы укутать никак не согревавшихся двойняшек. А к ночи у обоих началась лихорадка и ничем не сбиваемый жар. Маньяки бредили, не приходя в себя. Едва удавалось сбить высоченную температуру, как они начинали замерзать и холод сочился сквозь кожу, а потом жар начинался снова, и снова...

   Под утро я отрубился на полу возле Маньки, укрыв её своим крылом. Рядом брат спал сидя, постоянно обновляя поле тепла для Даньки.

   Разбудил меня нагло светивший в лицо сквозь щель в закрытых ставнях солнечный луч. С трудом продрав глаза, я обнаружил мирно спящих близнецов. Те были бледными и осунувшимися, но вполне живыми и даже почти здоровыми.

   Это был всё же не глюк. Манька-Данька, психи вы мои белобрысые! Огребёте, когда проснётесь! А мне пока надо... по делу...

   Кое-как поднявшись на не желавшие держать меня ноги, я обнаружил неподалёку спящего на полу Вана. Тот держал ладонь на плече Маньяка и даже во сне следил, чтобы ему не стало хуже. Росы нигде не было. Надо бы её найти. А ещё найти что-нибудь, хоть отдалённо напоминающее кофе.

   Минут через пятнадцать, более-менее приведя себя в порядок ледяной водой, я выудил из браслетной сумки футболку поприличней, разрезал. В сумке, спасибо моей студенческой хомячности и бардаку, нашлись клёпки. И я принялся пришивать клёпки к футболке, чтобы застегнуть её на спине под самые крылья. За этим занятием меня и застал вышедший на крыльцо лесник. С интересом поглядев на мои манипуляции, он присел на ступеньку рядом.

   – С добрым утром, – улыбнулся недавно взошедшему солнцу человек.

   – Утро добрым не бывает, – в свою очередь отозвался я, поморщившись от резкой головной боли.

   – Оно наступило и мы его видим, значит уже доброе, – хмыкнул человек и осторожно приложил ладонь к ране. – Чем ты меня, а?.. Болит просто зверски.

   Отвлёкшись от своего занятия, я провёл кончиками пальцев вокруг раны. Прикрыл глаза... минуты эдак через пол к моим пальцам потянулись тоненькие ниточки ледяного огня. Вытянув всё до капли, я прижал руку и животу и зашипел сквозь крепко стиснутые зубы. Ух и больно! Нервы прямо выкручивает, суставы по ощущениям выламывают. Пересилив боль, зажёг в ладони небольшой огонёк и бросил его на землю. Вокруг полыхнувшего синего пламени всё покрылось инеем.

   – Ого, – оценил человек. – Что же это всё-таки было, а?

   – Огонь, – пожал плечами я, вернувшись к своей футболке.

   – Огонь не замораживает, – резонно возразил лесник.

   Ну-ну. А то ты только что не видел. Ох и тоскливо же мне опять стало... Феникс, мой друг, мой бог, ты ещё жив, я ведь знаю. Осталось тебя найти. Но как же я виноват перед тобой, мой мёртвый бог.

   – Если это не огонь бога, – вздохнув, пояснил я. Натянул футболку, застегнул. Вроде нормально.

   Человек, немного помолчав, протянул:

   – А вы полны сюрпризов, ваше величество...

   – Пока ещё – высочество, – поправил я, стараясь мыслить в реальном времени. И кое-как признать всё же свой настоящий, на данный момент, пусть только физически, возраст. – Величество я в перспективе.

   Роса появилась со стороны озера, прервав разговор. Прошла к нам, поприветствовала меня кивком, оглядела Яра.

   – Как рана? – поинтересовалась она у лесника.

   – Нормально, – отмахнулся тот и к моему изумлению принялся снимать бинты.

   – Не рановато? – засомневалась в его действиях Роса.

   – В самый раз! – улыбнулся лесник.

   Не вмешиваясь, я наблюдал. Моим глазам, освободившись от бинтов, предстал полностью заживший шов. Оставалось только вытащить нити.

   – А ты полон сюрпризов, человек... – протянул я, копируя интонацию, с которой совсем недавно это произнёс лесник.

   – Повышенная скорость регенерации, – пожала плечами Роса. – Для Ярташана – нормально.

   – Опять ты умными словами заговорила, – буркнул под нос лесник.

   – Неуч, – сухо припечатала женщина. – Давно бы самообразованием занялся, вместо того, чтобы по лесам целыми днями бегать.

   – Зато я о лесе знаю столько, сколько ни один магистр учёный не знает...

   Ясно было, что спор давний и нескончаемый. Снова покопавшись в сумке, я выудил оттуда ножницы, примерившись, в несколько движений срезал узелки и предоставил Яру самому выдёргивать нитки, чем он, кривясь, и занялся.

   – Ну а ты, тёмный, из какого мира сюда пришёл? – махнув рукой на мужчину, поглядела на меня Роса.

   Ответив ей пристальным взглядом, я медленно произнёс:

   – Я не задаю вопросов тебе, лесная дева. Вы – лесники. Мы – путешественники. А регенерацию, венцы, троны и тайны оставим за порогом.

   Она сумела выдержать мой взгляд, что, с некоторых пор, под силу не каждому. Усмехнулась, кивнула. Снова раскрыв спортивную сумку, нашёл внутренний карман, убрал туда ножницы. Под руку ткнулся корешок книги. Повинуясь собственным пальцам, я потянул находку наружу. Старый, потрёпанный фантастический боевик из тех, что я и сейчас почитать люблю, когда время есть. "Край забытых богов" – написано на обложке. Не помню такой...

   Полистав страницы, пробежал глазами текст, но всё равно не вспомнил.

   – Хорошая книга, – заглянула мне под руку женщина. – Типографская?

   – У нас типография давно развита на мировом уровне, – рассеянно ответил я, продолжая перелистывать страницы.

   – А поглядеть её можно? – любопытно поинтересовалась она.

   – Возьми лучше вот эту, – я сунул руку в сумку и нашёл академический учебник по биологии для первого курса. Отдал ей и попросил: – Роса, сделай милость... я с голоду скоро кого-нибудь съем или умру.

   Кивнув, она ушла в дом, прихватив с собой лесника.

   На первой странице книги витиеватым, изящным почерком с помощью шариковой ручки написано:

   Опять мы другу друга в бою не узнали...

   В веках снова души свои потеряли,

   Отдав за проклятие сердце.

   Так будь же я проклят!

   Ведь пред тобой виноват...

   Я – лёд. Без огня не согреться...

   Хм... никогда не страдал красивым почерком. Чей же это? Явно не Вана, он как чего напишет, так поди-ка разбери эти каракули... Неужели... Феникса?! Точно! Это же та самая книга, которую он тогда на берегу читал! В последний день своей свободы...

   Рука дрогнула и книга едва не полетела на землю, а из-под корешка выпало штук пять фотографий. Собрав их не глядя, я прочёл на первой пару слов теми же тонко и заковыристо выписанными буквами: "Дети Неба". На ней оказались мы с Ваном. На втором фото написано "Вспомнить и не забывать никогда больше". Это оказалось изображение какой-то незнакомки. Навскидку ей можно было дать лет семнадцать... если бы не исказившая лицо кривая усмешка, обещание мучительной смерти в стальных глазах и полностью седые, короткие волосы в причёске а ля "только что с постели". У меня возникло стойкое ощущение, что я сейчас вижу то, чего мне видеть никак не полагается. Вложив её обратно в книгу, взглянул на третье... и почувствовал, как сердце пропустило удар.

   Не может быть.

   Оставшиеся фото заставили мой мозг начать медленно, но верно плавиться и закипать в попытках понять, какого демона здесь происходит и куда в очередной раз поехала моя крыша?! Прошурша-ал шифер. На обратной стороне одной из фотографий написано всё тем же каллиграфическим почерком: "Я видел будущее. Там страшно. Должен предотвратить". А на другой ещё "...Должен сохранить".