Текст книги "Тропы воздуха (СИ)"
Автор книги: Анна Тьма
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Мало осталось, – сказал я, встряхнув флягу. Протянул её изначальному. – У тебя что-нибудь вроде этого есть?
Тот заглянул внутрь, понюхал, сделал пробный глоток... И выронил флягу! Я едва успел подхватить, не позволяя жидкости расплескаться. Арис перестал кашлять, вытер ладонью слёзы и кое-как просипел:
– Это что?!..
– Дизельное топливо! – ляпнул я.
Брат хмыкнул и объяснил Арису что это на самом деле такое.
– Дети, – после минутного молчания страж скорчил из себя строгого дядю. – А вам такое не рано?
– Спроси об этом нашего командира, – весело оскалился я.
– Лучше дедушку, – сказал Ван. – Ты бы знал, Ирдес, чего он вытащил из заначки, когда мы с Шоном тебя искали летом! Помнишь, когда ты себе сердце остановил? Я чуть с ума не сошёл, когда думал, что ты умер.
– Знаю, – я забрался в кресло с ногами, подтянул колени к подбородку. – Ты же знаешь, что у меня не было выхода, кроме как попытаться убить себя.
– Забудь! – чуть более резко, чем нужно, бросил брат, сжав ладони в кулаки. – Оставь прошлое – прошлому, – и добавил чуть тише: – А месть – мне.
– Нет! – повернувшись, пристально взглянул на брата.
Зрачки в залитых золотом глазах крестообразные.
– На двоих, – медленно произнёс я.
Светлый нехотя кивнул и глаза у него стали нормальными. Держи себя в руках, брат!
– Страшный мир...
Вздрогнув, я быстро взглянул на Ариса. Не стоит забывать, что пока нам нужен этот страж. Нам нужна защита. Нельзя показывать наши истинные лица. Я успел изучить этих изначальных, успел понять, что наши вторые облики заставят их отвернуться.
– Эрия, – я повернулся к вышедшей на террасу младшей из сестёр Ариса. Ей ещё не было и сотни лет, насколько я успел понять. Улыбнувшись самым обаятельным образом, я попросил на старосветлом: – Сделай, пожалуйста, нам завтрак?
Она порозовела от смущения, быстро кивнула и убежала. Н-да, совсем они тут тепличные. Даже моя невинная улыбка уже способна смутить девушку. Интересно, что будет, если я улыбнусь немножко по-другому?
Нас ждут часа через три. Как раз успею поесть и полностью подготовиться.
Дворец был, скажем так, не в моём вкусе. Слишком белый.
Вопреки ожиданиям, Повелитель встретил нас в приватной обстановке. Изначальный в церемониальном одеянии, гораздо более свободном, чем такая же одежда у тёмных. Я сразу прикинул, сколько же оружия можно спрятать в такой одежде... Что-то я не о том думаю!
В общем, при взгляде на этого... мм... эльфа, сразу понимаешь, что перед тобой – владыка. Даже не так – Властелин. Внешняя молодость и глаза древнего старика. Молочная белизна волос выдавала немалый возраст. Ван заранее сделал морду кирпичом. Танковая броня сто двадцать миллиметров и ведро презрения! А я на первые пару мгновений, увидев это воплощение властности, растерялся. Пришлось срочно отыскивать владыческое высокомерие и цеплять его на себя.
Когда мы вошли в небольшой, светлый и уютный (был бы ещё уютней с чёрным флагом во всю стену!) кабинет, Повелитель поднялся из кресла, кивнул едва обозначившему намёк на поклон Вану. И тут из-за спины брата появился я... Кирпичное выражение лица Повелителя резко потерялось.
– Ильен?!
Я попытался спрятаться обратно брату за спину, но тот не позволил. Повелитель подошел, пристально разглядывая такого скромного меня. И повторил, с какой-то непонятной то ли надеждой, то ли недоумением:
– Ильен?..
– Вы меня с кем-то путаете! – открестился я. – Я – Ирдес!
На лице изначального лишь на миг нарисовалось что-то вроде сожаления, потом оно снова стало непроницаемым.
– Кто ты, мальчик? – спросил Повелитель.
Не надо меня злить! Ну не надо!
– Ирдес Райдан Дарий ар'Грах, – процедил я, сощурившись. – Рыцарь Тьмы второй ступени. Наследник Старшей короны Дария Завоевателя.
– Ати, спокойней, – в полголоса осадил светлый.
Повелитель окинул нас обоих внимательным взглядом и пригласил сесть. Три одинаковых кресла стояли полукругом, а в середине ютился столик с фруктами. Меня скоро тошнить от них начнёт.
Ван сидел как штык проглотивший, а я развалился в кресле самым бессовестным образом. Разве что ноги на стол не закинул, хотя был и такой соблазн. Повелитель расспрашивал нас о том, откуда мы, собственно, явились, и как попали в Запретный лес. Брат, сухо и без лишних подробностей, рассказывал, я иногда перебивал его, вставляя свои реплики. Изначальный, конечно, пытался вытянуть из нас как можно больше информации. Но бесполезное это занятие. Ван научился любой ценой избегать таких вопросов и ответов на них ещё при Лиониэлле, а я... Ну не зря же мой единственный и любимый дядя – прожженный политикан и интриган!
В какой-то миг я потерял нить разговора, прислушиваясь к тому, что едва уловил... Это что такое?.. Вот же!.. Резко выпрямившись и приняв идеально-величественную позу (помню, как нужно на троне торчать), ледяным тоном поинтересовался:
– Если вы, Повелитель, желали представить нас Совету – почему не сделали этого? Я и мой брат заслуживаем большего уважение, чем разглядывание нас как редких зверушек в зоопарке.
– Что означают твои слова, тёмный принц Ирдес? – немного снисходительный взгляд, картинно приподнятая бровь...
Р-р-р!!! Проклятье! Резко встав, я направил раскрытую ладонь на стену за спиной Повелителя и коротко рявкнул пару фраз... не очень печатных на самом деле. Основное действие сводилось к ритуальному жесту и "тёмной стреле" с ладони. Скоро будет расплата, сил-то у меня не особо много. Но эффект того стоил! Стена заколебалась и медленно стаяла клубами тумана.
– Вам не стоило злить моего младшего брата, – меланхолично сообщил Ван, разглядывая обалдевшие ро... лица Совета изначальных. – Он вспыльчив, не терпит снисходительного отношения и когда зол – очень силён.
Н-да? Приму к сведенью.
Их было восемь. Пятеро мужчин и три женщины, живо напомнившие мне Лиониэллу. Пресветлую явно рисовали вот с этих белых ледышек.
– А где девятый? – в пространство поинтересовался я.
– Я девятый.
Обернувшись, обнаружил ещё одного участника этого спектакля. Арис.
– Ты? – я ехидно усмехнулся, и поинтересовался: – А тебя что, не допустили к общему сбору по молодости лет?
Страж весело улыбнулся мне и обратился к изваяниям сородичей:
– Моя оценка вновь оказалась верной.
"А я вам говорил" – открытым текстом. Самодовольством так и сияет.
– Что ж, мы достаточно увидели, – объявил Повелитель. – Если у кого-то есть что добавить – прошу.
У меня было что добавить. Но я предпочёл промолчать.
Как и ожидалось – нам предложили (приказали) остаться «до выяснения обстоятельств». Я, сделав огромные невинные глаза, выпросил для нас с братом право перерыть библиотеку, потому что «все книги дома остались, а когда читать нечего – скучно, а когда мне скучно, вот Арис уже знает, что бывает». Десятник предложил остаться в его доме и мы согласились.
По пути обратно мы с братом выспросили у изначального, с какой такой радости "сопливого семисотлетнего юношу" вдруг включили в круг Совета.
– Я полевой командир, – сообщил Арис, улыбаясь. – В Совете может состоять страж, регулярно ходящий в дальние дозоры. А смертность среди стражей – самая высокая... да и не все могут ходить в дозоры сотни лет подряд. Нервы сдают.
Угу. А этот, значит – железный. Горд своим положением. У-у, как же мне хочется стереть с наглой морды эту довольную улыбку! Чему радуешься, ушастый?!
– Кто такой Ильен? – вдруг спросил я.
– Не знаю, – настороженно на меня глянув, ответил изначальный.
– Лжёшь.
Перепады настроения в последнее время очень мешают жить. Апокалипсис погрозил мне кулаком и так выразительно поглядел, что слов просто не понадобилось. Всё, меня здесь нету! Ась?.. какие молнии?.. Где?!..
В общем, следующие два дня были наполнены от утра до глубокой ночи. Мы практически ни в чём не знали отказа, что бы ни понадобилось. Для начала перекопали домашнюю библиотеку Ариса, довольно обширную и интересную, следует заметить. С удовольствием утащил бы к себе домой половину этих книг и там на пару недель забаррикадировался в комнате, предаваясь бессовестному чтению.
Всё оказалось несложно с книгами написанными на старосветлом или на языке моего дедушки. Хуже было с языком изначальных. Алфавит представлял собой пиктограммы, которые я разбирал с трудом и не все. Такие книги переводил с налёту Ван, читая мне вслух. Речь изначальных – это что-то вроде памяти крови. Часть светлых владеет ею с рождения. Ну и мне, как кровному брату наделённого этим даром светлого, немного знаний перепало. Как всегда, лучше всего выходит ругаться. Наследственный, можно сказать, талант!
А вечерами тренировались до одури, гоняя друг друга по стенам. Арис каждый раз слёзно просил не превращать в руины его зал для тренировок и обещал предоставить в наше распоряжение полигон стражей. Больше всего мне не хватало школы танцев. Иногда ночью я уходил подальше в сад, слушал музыку леса и ту, что звучала внутри меня, и танцевал по несколько часов, пока усталость не брала своё. Наверное, это от невозможности летать... Ведь танец – тоже своего рода полёт. Как не хватало мне музыки, что подхватывает и ведёт за собой, выметая прочь все мысли! Не хватало ночей проведённых на танцполу, когда под утро все мышцы ноют от усталости и боли, и можно приползти домой, упасть спать ни о чём не думая. Не хватало этого пьянящего безумия, что убирало прочь все глупые проблемы.
Дворцовую библиотеку мы тоже посещали, хоть и реже чем перекапывали полки Ариса.
– Ну и что ты обо всём этом думаешь? – поинтересовался я у брата, изучая очередную бесполезную, но увлекательную книжку.
Мы опять сидели в дворцовой библиотеке. Архивариус сначала смотрел на нас косо, но убедившись, что "смертные неучи" весьма умны и образованны, читают очень быстро, много и книги не уничтожают, научился нам радостно улыбаться. Мы выбирали себе по полсотни книг, складывали всё это на стол, а сами, оккупировав большой диван, планомерно поглощали информацию. Заодно брат заставлял учить меня эти идиотские пиктограммы.
– Ничего хорошего, – буркнул брат в ответ, откладывая книгу. – Это пустая трата времени. Всё это, – он обвёл рукой стеллажи, – полная ...!
Ван, как обычно, не особенно страдал скромностью в выражениях. Ещё удивляется, от кого я ругаться так научился. Перелистнув страничку, я негромко сказал:
– Может, мы просто плохо ищем?
– Плохо, неплохо... – брат вздохнул. – Мне кажется, мы застряли на месте. А времени у нас и так мало. И нужно ещё тебя вылечить, малыш...
Подтянув колени к подбородку, я забился в самый угол дивана.
– Мне при таком раскладе от силы полгода осталось. А я даже не знаю, что меня убивает.
Вопреки ожиданиям, брат не впал в ярость. Вздохнул ещё тяжелее, поднялся, остановился напротив меня, взял за плечо, заставил поглядеть на себя и печально улыбнулся.
– Очень больно? Ты поэтому постоянно закрываешься? – спросил светлый и я только кивнул в ответ. – Потерпи, прошу... Обещаю, что я тебя вылечу. А если не я, то Феникс обязательно. Нужно только найти его. Ты только продержись...
– Ван... на крайний случай... Если я не дойду до конца этого пути... – я криво усмехнулся. – Позаботься о наших тенях. За Маньяками постоянный присмотр нужен.
– Да уж, – отражением на лице светлого появилась такая же кривая усмешка. – Только отвернись, они уже делов натворили! Не бросай меня одного на них, ладно?
– Ладно, – вздохнул я. И веселее добавил: – Ещё Киса с ними хорошо управляется. Попрошу её присмотреть за вами тремя!
– Ну, если с Кисой, то я буду спокоен, – тоже повеселел брат. – Ты, главное, держись.
– "Ледышку" дай, не будь садистом! – потребовал я, чувствуя как душу отпускает из смерзшегося комка.
– А тебе от неё хуже не станет?
– Да куда уж хуже...
– Ладно, давай поглядим... Спиной повернись.
Пальцы брата прошлись вдоль моего позвоночника от затылка до лопаток, на миг замерли. По всей спине разлилось довольно неприятное жжение.
– Не дёргайся, – предупредил Ван.
– Крылья не повреди, – сказал я, послушно замерев.
– Не бойся, крыльев не трону...
Жжение сменилось теплом и осело где-то внутри. Мучившая последние дни боль медленно утихла и позволила вздохнуть свободно. Я уже успел позабыть, как это хорошо – просто дышать!
– Больше так не делай, – прервал светлый несколько секунд моего блаженства.
– Не обещаю, – честно ответил я.
Не прожигай меня взглядом, светлый брат мой, я невоспламеняем. И буду молчать, когда мне плохо. Буду скалиться, смеяться и ты до последнего останешься в неведении. Таким быть я привык за всю жизнь, уже не переделать.
– Пошли отсюда, – потребовал брат, вставая и окидывая злым взглядом стопку непрочитанных книг. Направился прочь, ворча на ходу: – Хлам бумажный... Чуть в библиотечных червяков тут не превратились... И нечего тебе этой пылюкой дышать с твоим хилым здоровьем...
– Моё здоровье – не хилое! – в сотый раз возмутился я, шагая следом.
– Поговори ещё у меня...
– Я здоров!
Ван только красноречиво фыркнул в ответ. Ну почему я не могу тебе мстить, а?! Задумавшись о сией жизненной несправедливости, я так и плёлся за братом следом, пока не врезался в его спину. Что я пропустил?..
Встав рядом, я с удивлением окинул любопытным взглядом преградивших нам путь. Зачем ты только потащился этим путём, светлый? Широкая тропа в заросшем парке в стороне от белых стен дома Повелителя где практически не бывает... лишних свидетелей. Разве что эта компания... жертв. Местные ребята, которым надоело наблюдать за нами издалека. Сколько их тут? Около пятнадцати ушастых... Что, как обычно? Всё по накатанной схеме. И почему нас так не любят, пока мы самые наглые морды не подрихтуем?
– Чего надо? – нелюбезно поинтересовался мой прямолинейный брат.
– Да вот... – склонив голову набок, лениво ответил стоящий впереди изначальный. – Некоторым моим друзьям стало интересно, что такого особенного есть у двух... смертных, если им... позволили остаться в Сияющем.
Он говорил достаточно чисто на русском, но акцент всё равно резал слух. Высокий как и все изначальные, в белом, только светлые волосы обрезаны короче, чем у других – выше плеч.
Интересно, сколько этому недомерку лет? На вид не старше Апокалипсиса. Но бессмертные, говорят, медленно взрослеют. И тупые до восьмидесяти. Если уж у них совершеннолетие наступает в столь... преклонном возрасте.
По ошалевшему взгляду брата, я понял, что только что ляпнул всё это вслух. Изначальный вообще стоял с отвалившейся челюстью. Так его, видать, ещё никогда не оскорбляли...
Эй, тараканы в голове, а почему "недомерок"? Изначальные – высокая раса. Любой и этой ушастой компании выше меня как минимум на полголовы.
– Мой сиятельный брат, – церемонно склонил голову я. – Как ты думаешь, эти пришли толпой, потому что боятся нас, как и все другие?
– Безусловно, мой венценосный брат! – так же склонил голову светлый, пряча редкой ехидности улыбку. – Ты как всегда прав.
Вперёд всё-таки выступила ушастая. Хм... светлые кудри до пояса, совершенная как любая эльфийка, огромные бирюзовые глаза разглядывают меня и брата с интересом.
– Скажите, мальчики, сколько вам лет? – спросила она на старосветлом.
– Мне четырнадцать... уже пятнадцать, – ответил я, пожав плечами. Как непривычно звучит... уже пятнадцать... – Моему старшему брату семнадцать.
Дальнейшие их переговоры между собой мне были не очень понятны.
– Так вы ещё совсем маленькие... – страшно коверкая произношение, с лаской в голосе сказала эта девушка.
Следующую фразу брата, сказанную на языке изначальных, я попытался перевести почти дословно:
– Девочка, не всегда возраст измеряется годами. Вы в своей теплице позабыли, что такое кровь и смерть. Сколько бы лет тебе ни было, дитя, ты даже представить не сможешь пропасть прожитого меж нами.
Апокалипсис был серьёзен как никогда. Он не смеялся, не издевался, а констатировал факт. Если бы я не знал этого светлого, решил бы, что он грустит, понимая гораздо больше этой наивной девы. Эдакое вселенское всепонимание и всепрощение, щедро приправленное мудрой печалью. Не-эт, актёр в нём всё же жив и здравствует! Только не ржать, Крылатый!
– Эти наглые малявки много мнят о себе, спеша жить и не видя дальше собственного носа. Куда им постичь настоящую мудрость бытия и ценность жизни! – напомнила о себе моя жертва. Ушастый презрительно скривился и выплюнул последнее слово: – Смертные.
Придержав шагнувшего вперёд брата, беззвучно попросил его мне не мешать. А сам подошёл к своей жертве. Походка, выражение на лице, взгляд, каждое движение – это искусство игры. Я шёл так, словно был в боевой ипостаси. Хищник. По промелькнувшим в глазах изначального неуверенности и испугу можно было понять, что манёвр удался.
– Смертный?.. – и голос лился отравленной патокой сквозь клыки. – Я смотрел Белой Госпоже в глаза ближе, чем сейчас смотрю в твои, глупое дитя теплиц. Она научила меня танцевать с ней рука об руку, глаза в глаза, научила любить запах чужой крови и не бояться своей. Белая Госпожа дарила мне себя, дарила свои холодные и жаркие поцелуи, а я платил ей чужими жизнями. Жизнь и Смерть – это два платья одной Леди. И тебе, – плавный шаг вперёд, чуть поменять выражение лица, – никогда не понять как на самом деле сладок воздух свободы и жизни! Жалкий выродок бессмертных, у меня смертна даже душа! Я свободен. Мне принадлежит всё небо, я король и почти бог! К моим ногам падут Империи! Ты – пыль под моей пятой. Вечная пыль... – и последнее слово плевком в эту наглую рожу!
Что, проняло? Сетевым сленгом – йа кросавчег! Кто ещё желает это оспорить?!
– Что это здесь такое крайне интересное происходит, хотел бы я знать? Тайный заговор?
Ледяной голос заставил попятиться мои жертвы. Я лениво обернулся. Какая ярость! И что тебя так разозлило, десятник?
– Ты испортил мне веселье, Арис! – состроить обиженную мину.
– Да неужели? – Девятый Советник усмехнулся, подходя.
Несколько резких слов, брошенных моим несостоявшимся... нет, до противников не доросли... жертвам, я разобрал лишь частично. Что-то про их моральный облик и недостойное поведение. Спавший с лица парень, решивший со мной поспорить, залепетал в ответ что-то вроде: "Простите, Советник Рейсарх, больше не повторится!".
– Ты. Мешаешь. Мне развлекаться! – раздельно повторил я.
– Полигон сегодня твой! – сообщил страж.
– Да не нужен мне твой полигон сегодня, я хочу убить этого недомерка! – возмутился я, ткнув когтем на кольчужной перчатке в уже совсем бледную жертву.
В удивлении принялся разглядывать "лапу" доспеха. Самые лучшие подарки всегда дарил мне отец! Надо хорошенько покопать, чего он ещё заложил в занятный артефакт, вплавленный в моё предплечье. Шрам уже почти сгладился, браслет превратился в совсем тонкую татуировку, а чем больше он становится частью меня, тем легче управлять артефактом.
– Убить?.. – напомнил о себе страж.
Я хитро взглянул на него, убрав "лапу". Принимаешь игру, ушастый? Принимаешь, вижу...
– Убить! – совершенно серьёзно подтвердил. – Этот плевок под моим ботинком посмел оскорбить моё Высочество. Я отправлял на плаху и за меньшее!
– Что ж... – страж сделал вид, что задумался, нехотя отступил, обозначил намёк на поклон. – Эльйин ташшас Ирдес ар'Грах, ты в своём праве, – страж поглядел на мою жертву и равнодушно оповестил: – Тебе стоило раньше учиться отвечать за свои слова и действия, Роан.
Короткий приказ Девятого Советника и рядом с жертвой остаётся только одна упрямо поджавшая губки эльфиечка. Приучены слушаться старших, что уже неплохо. И имя Владыки шёпотком пролетело над широкой тропой. Но, по-моему, они не понимают толком, что происходит.
– Каков он? – внезапно поинтересовалась упрямая эльфиечка.
– Кто? – не понял я.
– Поцелуй Смерти... – тихо сказала она.
– Показать? – от моей улыбки и взгляда она покраснела до самых кончиков ушей. Невинное, безобидное дитя! Вот где рассадник детсадовских карапузов.
Покраснел, но уже от ярости и этот... как его там... Роан, вроде. О-о, ревность взыграла?
– Ну что, жертва... прощайся со своей жалкой жизнью. Я дам тебе бесценный дар – встречу с Белой Госпожой от руки того, кто умеет убивать. Радуйся...
Я говорил и демонстративно медленно растил когти, меняя руку. Медленно менялась она в основном потому, что было тяжело и трансформация отдавалась иглами тупой боли в затылке. Казалось, что кто-то воткнул раскалённый гвоздь в основание черепа и не забывает ковырять. Шаг. Оскал и алый свет глаз. Ну и плевать, что скалюсь я от боли, зато достоверней.
Тут до ушастого кретина наконец дошло, что я его сейчас убью. Неописуемое удовольствие принесло выражение ужаса на лице жертвы. А вот следующего я никак не ожидал...
Удар слишком быстрый и неожиданный, чтобы успеть среагировать, но неумелый, что и спасло мне жизнь. Нож, воткнутый в солнечное сплетение – это не весело. Показалось, что из меня вышибло душу. Земля ушла из-под ног, упав на колени и обхватив себя руками, я смог только захрипеть, задохнувшись. Мир сузился до состояния одного локального ада. Внутри всё скрутило в тугой комок, все чувства сводились к непереносимой муке, привкусу горечи и крови.
– Малыш! Малыш, дыши, давай же!.. Малыш!..
Какая сволочь... А, десятник...
– Давно мне... в болевые точки не били... – прохрипел я.
В глазах прояснялось медленно, ад постепенно превращался в обычную сильную боль. Прошло, наверное, совсем немного времени, но мне оно показалось вечностью! Рану я зажал ладонью, но кровь всё равно текла меж пальцев. Светится, демоны дери! Хорошо, что это почти незаметно днём на белом шёлке.
– Рубашку испортил, с-с-скотина... – сквозь зубы.
Змеиное шипение заставило поглядеть в ту сторону, где стоял брат. Небо!..
– Апокалипсис! – рявкнул я, поднимаясь, и опираясь на подставленное плечо десятника. Ноги держали пока ещё с трудом. – Успокойся!
Золотая маска лица оскалилась, демонстрируя два ряда идеальных острейших зубов. Косой крест зрачков в залитых золотом глазах, сотней золотых змей волосы ниже колен.
– Отойди... я убью их всех... Никто не смеет убивать тебя...
– О, демоны Хаоса... – простонал я. – Апокалипсис, это просто царапина!
Да что же они не бегут?! Даже этот придурок страж смотрит на моего брата с открытым ртом и не спешит удрать, пока есть возможность!
– Никто не смеет касаться тебя, ати... не мешай...
Это не шаги – плавный полёт, словно перетекая с одного места на другое. Успокаивающее шипение змей, неповторимый танец движений, от взгляда жутких глаз теряешь волю... Проклятье, он же заворожил их! Да и меня чуть не заворожил за компанию! Несколько золотых змей скользнуло по поему плечу, к ладони, к ране.
– Это просто царапина, брат, – тихо сказал я, отнимая ладонь и позволяя змеям обследовать рану. – Это всего лишь неумелые глупые дети. И этот ушастый не смог меня ударить насмерть, потому что не умеет бить. Апокалипсис... не надо... мы найдём врагов и ты будешь убивать их пока не надоест. Можешь хоть реку крови пролить...
– Этих?.. – мой безумный брат снова повернулся к зачарованным изначальным и змеи зашипели, потянувшись к ближайшей жертве.
Кажется, я боюсь этого голоса. Жутко...
– Апокалипсис! – схватив его за плечо, заставил поглядеть на себя. – Что ты делаешь с собой, Ван?
– То, для чего создан... убиваю... – на золотой маске лица промелькнуло удивление моей недогадливостью. – Их смерть... тебе будет лучше... пусти меня убивать...
Вот теперь мне действительно страшно! Показалось, что меня снова ударили, на этот раз изнутри. Нужно сделать что-то, что пробудит светлого, успокоив демона. Крылья раскрылись легко. Как же я по ним соскучился! Змеи ткнулись в перья, зарылись в полуэфирный пух. Меня пробрала дрожь, и едва удалось удержаться, чтобы не отскочить.
– Ради Неба, брат! Вспомни о нашем мёртвом боге!
Эмоции мучительно сменяли друг друга. Удивление, попытки вспомнить, медленно проступившее понимание... тоска.
– Ну же, Ван! Ты же сын Неба! Вспомни кто ты! Ведь и твоя душа – храм Ветра!
– Ветер... я помню...
Страх. Пришёл в себя. Змеи неохотно укоротились, превращаясь в обыкновенную золотую шевелюру выше лопаток. Зрачки так и остались крестом в посиневших глазах. Мои крылья через силу втянулись обратно в спину.
– Рана глубокая?
– Царапина, – поморщился я. – Через пару дней заживёт.
– Значит глубокая... рукой пока зажми.
Не боясь запачкаться кровью, Ван сбросил с пальцев обезболивающую "ледышку" и быструю "заживалку".
– Что это было?.. – отходя от гипнотического воздействия поинтересовался страж.
– Твоя смерть!.. – бешено рявкнул брат, прибавив несколько весьма нецензурных эпитетов, характеризующих Ариса как очень неумное создание. Да что ж ты так орёшь опять... – Когда видишь перед собой такое – надо бежать без оглядки и молиться Небу, чтобы оно сожрало кого-нибудь кроме тебя! Если бы не Ирдес – здесь не осталось бы живых! Благодари судьбу, что мой брат был в сознании!
– Кто ты?.. – после нескольких секунд молчания, спросил страж. Испугался. Немудрено...
Остальные всё ещё стояли памятниками мировому кретинизму.
– Этот демон слишком древний, чтобы носить имя, – теперь спокойствию светлого позавидовали бы полярные ледники. – Люди мира, откуда я пришёл, зовут меня Апокалипсисом, концом всего живого, убийцей мира. – Демоны раздери, ты же это не в серьёз, братец мой светлый?! – Идём, пока мой брат не упал от потери крови! И пока не оттаяли эти... а то ведь я не удержусь и сверну шею этому недоумку.
Не скажу, что идти на ватных, плохо выполнявших свои прямые обязанности ногах легко. Но – дошёл и почти даже не шатался.
Рана оказалась не намного серьёзней, чем я предполагал. Ударить толком своей кинжальной "зубочисткой", не годящейся в подмётки даже моей даге, придурок Роан не смог. Остриё вошло в живот сантиметра на три с мелочью вглубь, и соскользнуло вбок, распарывая мышцы и чиркнув по ребру. Спасло меня то, что ушастый не ожидал стального пресса у хрупкого ребёнка. Не в полную силу бил. Рану стянули парой швов и "заживалкой", перебинтовали несчастного меня и напоили снотворным. Спорить о том, что никаких врачей мне не нужно, я предоставил брату, сам проспав до вечера.
Проснувшись, сменил пропитавшуюся кровью повязку. Надо что-то делать с этими бинтами. В сумерках уже заметен свет крови. Слегка почесав в затылке, смыл кровь водой. Когда улики были уничтожены, вернул на руку Печать Владыки и тонкое серебряное колечко. Я не помню откуда оно появилась. Тоненькое витое колечко надевалось только на мизинец. Утром после бурного отмечания нового года я обнаружил его на своей руке. И не стал снимать, превратив в подобие запасного маячка. Пусть будет...
Спустился вниз я уже когда стемнело. Мрачный Ван и хмурый Арис как раз ужинали. Я присоединился.
– Большие у меня проблемы, да? – спросил я, разглядывая на просвет золотистое вино в прозрачном бокале. Лёгкое, как нектар.
– Большие проблемы у Роана, – хмуро ответил изначальный. – И у его отца. А ты был в своём праве, малыш.
Досчитав до десяти про себя, не стал рычать и напоминать, что я не ребёнок. Вместо этого переспросил:
– У отца?
– Седьмого Советника Атериана Ортеха, – тяжко вздохнув, уточник страж. Остро взглянул на меня и спросил: – Кто же вы оба такие?..
– Ван, о чём это он? – ровно поинтересовался я. Тётушка паранойя оскалилась во все свои острые зубы, демонстрируя нехилые когти. – Вроде бы этот вопрос мы уже проясняли, или мне память изменяет?
– Свет крови трудно скрыть, малыш, – виновато ответил Ван. – И транс парализует волю, но не отнимает ни слуха, ни зрения, ни памяти. Прости меня...
– Великое Небо!.. – сердце рухнуло в пятки, когда я осознал полный размер своего промаха. С трудом справившись с голосом, ответил: – Это не твоя вина. Это только моя несдержанность. Извини, что я опять нас подставил.
Ван только грустно усмехнулся. Брат никогда и ни в чём меня не винил.
– Рвать когти отсюда надо... – оповестил я, и паранойя радостно согласилась.
– Зачем? – холодно поинтересовался страж. – Здесь вы оба в безопасности, принцы тёмных. Совет найдёт способ вернуть вас домой...
– Не лги хотя бы сам себе! – резко оборвал Ван. – Небо, до чего же ты наивен, бессмертный! Никто не будет даже пытаться помочь. Нас не сочли опасными, но боюсь, скоро мнение изменится. Скорее всего запрут в лаборатории и с удовольствием препарируют. Быть может даже продлят жизнь моему брату, он ведь умирает! Им не захочется потерять тёмного с кровью бога и светлого с ликом демона! Мы ведь такие редкие звери, подобных нам просто нет!
– Может твоего брата вылечат... – негромко ответил разозлённому светлому изначальный. – Ты об этом не подумал, Хранитель?
Ван откинулся на стуле, с тоской поглядел на десятника и когда заговорил, то в голосе звучала нескрываемая усталость:
– Ты не понимаешь, да, бессмертный? Единственный шанс для нас обоих – вернуть из Бездны умершего бога. Только Феникс способен разобраться во всём этом... – и брат сказал в чём именно, не заботясь о рамках приличий. Помолчал и добавил тише: – Да и не сможем мы оставить Феникса в такой... беде.
Воцарилось молчание. Первым его нарушил Арис:
– А что ты скажешь, малыш?
– А я должен что-то сказать? – Какой интересный цвет у этого золотистого нектара. Вкус тоже ничего... – Меня мама ждёт. Отец, наверное, уже поседел от беспокойства, а дядя опять разучился улыбаться. Я уж про старшего брата молчу. Наши тени наверняка на полпути к архипелагу Даахов и мне страшно за них. Эти двойняшки ведь совсем с головой не дружат. И дед стопудово с ними отправился, а когда дед злой – мир трясёт, – помолчал, разглядывая пустой бокал. – Хотя лучше пусть они останутся в неведении. Не хочу, чтобы они видели меня беспомощным.
Поднявшись, молча вышел из дома. Не хочу никого видеть. И рана ноет...
Неповторимый воздух ночи успокаивал расшатанные нервы. Глубоко вздохнув, я решил, что всё не так плохо. Сад встретил прохладой ночи и очарованием темноты. Побродив среди деревьев, я выбрал одно с выступающими из земли толстыми корнями. Оно будто создано, чтобы под ним было удобно сидеть. Серебристые листья источали слабый свет.
Гитара в руках, прижав аккорд, перебирают пальцы струны. Музыка тревожит тишину этой ночи, зовёт в путь, рассказывая о том, что ни времени, ни сил больше нет ждать. Я должен бежать, лететь, уходить отсюда! Мне нет места в мире вечного покоя, сколько всего ждёт меня там, впереди?! И как мало времени...
