Текст книги "Если ты простишь (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
И на Вадима…
– В общем, бросай ты на фиг свою скучную жизнь, – продолжал между тем Ромка, пока я хмелела от его слов про душу. – Ты ведь вольная птица, детка. Я знаю, что ты как я. Ты себя добровольно в клетку посадила ради ребёнка – но всё, он вырос, пора бы расправить крылышки и немного полетать. Поехали, Лида!
Всё, что говорил Рома… отзывалось во мне душевной болью.
Вольная птица.
Клетка.
Расправить крылья.
Полетать…
И я решилась.
– Ладно. Поеду. Только… мне бы домой, вещи собрать…
– Ого! – восхитился Ромка, присвистнув. – Я даже не ожидал, что ты согласишься, думал, что ты со своим старым хрычом совсем уже там окиселилась. Да конечно, поезжай домой, возьми с собой что нужно. Я же тебя не похищать собрался! – Ромка хохотнул. – Ну а пока…
Он поцеловал меня, крепко и дерзко, как раньше, много лет назад, – и все сомнения окончательно рассеялись.
Действительно… что я теряю? Арина вполне сможет побыть с Вадимом, не пропадёт, большая уже. А я… как вернусь, займусь разводом. И правда – хватит! Почему я должна жить с Вадимом всю жизнь? Разведусь, буду ездить с Ромкой по разным городам и весям…
Я на тот момент напрочь забыла, что Ромка ничего подобного мне не предлагал. И то, что ему совершенно не нужна Аришка, тоже вылетело из моей дурной головы. Я отчего-то восприняла Ромкины слова чуть ли не как предложение руки и сердца, хотя на самом деле они этим не являлись.
Они вообще ничем не являлись! Я, привыкнув к Вадиму, который никогда не бросал слов на ветер и никогда не стал бы приглашать в поездку замужнюю женщину, чтобы просто с ней потрахаться, уже забыла, что это такое – быть ветром. Человек-ветер… Именно таким человеком и был Ромка.
Так же, как и я поддалась порыву, решив прийти на его концерт в тот вечер, так и он – поддался порыву, предложив мне поехать с ним. Просто так. Ромка не думал, чем это кончится, к чему приведёт, зачем оно ему вообще надо и что мы станем делать после этой поездки.
Он ни о чём в принципе не думал.
Думать – это прерогатива Вадима. А мы с Ромкой… два великовозрастных ребёнка… Мы просто решили немножко полетать вместе, совершенно забыв о том, что нам давно не по пути.
32
Лида
– Мам!
Я вздрогнула и очнулась. Посмотрела сначала на столешницу перед собой – чёрт, завтрак я так и не соизволила приготовить! – а потом повернулась и уставилась на Аришку.
Она ещё была в пижаме и смотрела на меня с настороженностью человека, который ожидает от собеседника гадостей.
– Папа просил меня выйти ненадолго перед тем, как мы с тобой пойдём к стоматологу. Хочет поговорить. Ты не возражаешь?
– Нет, конечно, – вздохнула я. Я отлично понимала, о чём Вадим собирается говорить с Аришкой, и мне заранее было больно и неприятно.
Была бы я счастливее, если бы дочь выбрала меня? Если бы Аришка вчера сказала, что хочет жить со мной?..
Не знаю.
Я знаю другое: не представляю, как я вообще буду жить… без Вадима.
За последние одиннадцать лет я совершенно разучилась это делать…
– А что у нас на завтрак? – так же настороженно поинтересовалась Аришка, заглядывая мне за спину. Ну да, наполовину нарезанный укроп – не очень вдохновляющее зрелище.
– Я хотела сделать омлет, но… не успела. Ты уже умылась?
– Нет ещё.
– Тогда иди, а я пока всё-таки приготовлю завтрак.
Арина вздохнула и, помявшись, предложила:
– Может, просто по йогурту съедим? Я не очень голодная…
Мне даже обидно не было. Пусть я и старалась, но… да, кулинар из меня фиговый. И дочка, конечно, не желает меня обижать, но и есть откровенную отраву ей не хочется.
– Ладно, – сдалась я. – Йогурт так йогурт. Прости, не выйдет из меня шеф-повара.
– Ерунда, мам, – засмеялась Аришка, подскочила ко мне, чмокнула в щёку и убежала.
А я со слезящимися глазами повернулась к холодильнику, в очередной раз думая о том, как вообще умудрилась сбежать из дома… Как я смогла бросить мужа и дочь?!
Сейчас, вот в эту самую секунду, когда Аришка поцеловала меня, смеясь, и убежала, я совсем не понимала как…
.
В тот вечер я вернулась домой поздно – Вадим и Арина уже спали. Муж вообще часто ложился рано, не позднее полуночи, – вставал-то тоже, в отличие от меня, не в девять утра. Только перед тем, как лечь, поинтересовался, всё ли в порядке и когда я намереваюсь быть дома, я ответила, что скоро, Вадим сообщил, что ложится, – и я вздохнула с облегчением.
Я боялась, что он решит дождаться меня. Не представляла, как буду смотреть ему в глаза, отвечать на вопросы, держа в уме своё решение уехать.
Но мне «повезло» – дочь и муж уже легли. Я приняла душ, зашла в комнату Арины, чтобы поцеловать её и немного посидеть перед кроватью – всё-таки завтра я уеду, не увижу её пару месяцев…
Именно в этот момент во мне впервые возникло ощущение абсолютной неправильности происходящего. Наверное, так и должно было быть – я ведь сидела рядом с Аришкой, а она – моя высшая ценность… Только я отчего-то решила об этом забыть.
Я просидела у неё около получаса, прощаясь, затем вернулась в нашу с Вадимом спальню. Тихо сняла халат и легла рядом с мужем.
Вадим никогда не храпел. Даже здесь он был идеален – дышал ровно и глубоко, почти бесшумно. Пару раз он похрапывал во сне во время простуды, но болел Вадим редко… Я подумала, что даже и не помню, когда он болел в последний раз. Я вот в начале сентября заразилась от Арины – она притащила простуду из школы, и мы с ней неделю проходили с соплями и температурой. А Вадим за нами ухаживал. В выходной день домработница у нас не бывает, и он сам сварил нам с Аришкой суп-лапшу с курицей. Мы умяли каждая по большой тарелке, ещё и добавку попросили, а муж смеялся и шутил, что он выбрал не ту профессию…
Тут меня кольнуло во второй раз, и с такой силой, что я даже за сердце схватилась. Мне вдруг стало жаль Вадима, который, конечно, сильно расстроится…
Да, впервые за вечер я подумала не о себе, а о нём. О том, что он будет чувствовать, если – то есть когда! – я уеду.
Я закусила губу, понимая, что мужу будет больно. Я знала, что не люблю его, но предполагала, что Вадим-то как раз любит меня. Было бы странно сомневаться в этом спустя столько лет брака и огромного количества заботы с его стороны. Муж делал всё для того, чтобы мне было хорошо. И, конечно, нисколько не был виноват в том, что мне плохо.
Но, если я останусь… всё продолжится. Моё уныние, вечное превосходство Вадима во всём, ощущение собственной никчёмности… И второго шанса не будет, Ромка больше не предложит ничего подобного. Нет-нет, надо уезжать! Надо вырываться из этой тюрьмы, расправлять крылья, вдыхая поглубже свежий осенний воздух, – и лететь.
В тот момент я совсем забыла о том, что рождённый ползать летать не может…
.
Утром я проснулась рано – и лежала, ожидая, когда уйдут Аришка и Вадим, прислушиваясь к происходящему в квартире. В любой другой день я бы вышла и позавтракала вместе с ними – но не сегодня.
Хлопнула входная дверь. Всё, есть! Ушли!
Я заметалась по спальне, собирая вещи. Ромка сказал, что будет ждать меня к полудню в гостинице, а поздно вечером поедем в другой город. И, как только я приеду, надо ещё купить билет…
Находясь в состоянии какой-то лихорадочной эйфории от собственной решимости – да, я давно не совершала что-то настолько же безумное, – я собрала чемодан, набив его всем необходимым, оделась… и тут пришла наша домработница, Алла Николаевна. Увидев меня стоящей посреди коридора в пальто и с чемоданом в руке, она застыла как вкопанная и изумлённо захлопала глазами.
– Эм… Лидия Сергеевна?.. Вы куда-то уез…
– Да, в командировку, – ответила я, постаравшись улыбнуться, но подозреваю, что получился скорее оскал. – Минут через пять пойду. Вы можете пока на кухне убраться.
– Да-да, конечно, – закивала домработница и, окинув меня странным взглядом, ушла.
Теперь я понимаю: скорее всего, Алла Николаевна догадалась, что никакая это не командировка. Что уж там, любой дурак бы догадался. Какая, к чёрту, командировка? Я ведь работала у Вадима. Если кто из нас и ездил в командировки, то он!
Я села на банкетку и дрожащими руками принялась набирать сообщение мужу.
«Вадим, вчера на концерте я встретила Рому, он предложил мне уехать с ним, и я согласилась. Не смогла отказаться, я думаю, ты понимаешь почему. Это на пару месяцев… Пожалуйста, скажи Аришке, что я поехала куда-нибудь в командировку. Я то же самое сказала Алле Николаевне. Я уверена, ты сможешь придумать что-то правдоподобное… Аришке я сейчас тоже напишу. Прости меня».
Сумбурно. Нелепо. Жестоко.
Пожалуй, именно этими тремя словами можно охарактеризовать то моё сообщение. Аришке я написала про командировку «на пару месяцев» – и через полчаса получила в ответ смайлик с вытаращенными глазами.
Пока ехала к Ромке, всё время проверяла телефон – потому что Вадим, судя по всему, был на какой-то встрече или презентации и в мессенджер не заглядывал. Меня трясло от волнения, я почти ничего не соображала, слёзы по какой-то причине стояли в глазах, затуманивая взгляд…
Вадим начал звонить, когда я уже подходила к гостинице, где жил Ромка. Телефон трезвонил не переставая минут пятнадцать, и всё это время я стояла на крыльце, сжимала его в ладонях и смотрела на мигающий экран, где зловеще светилось имя мужа.
Я не замечала, что хорошая погода закончилась, небо затянуло серыми тучами, и из них на землю хлынул проливной ледяной дождь. Стояла на крыльце – даже не под навесом! – и мокла, глядя на мобильный телефон.
В конце концов Вадим перестал звонить. Написал в мессенджер краткое и холодное:
«Хорошо, я сделаю так, как ты попросила».
И всё.
Стало ли мне легче, когда я прочитала это сообщение? Нет. Абсолютно.
Но Ромка ждал, и я, убрав телефон в сумку, поспешила в гостиницу.
33
Лида
Аришка быстро слопала свой йогурт и убежала на встречу с Вадимом, а я, сполоснув посуду – надо привыкать убирать за собой, скоро у меня не будет ни домработницы, ни мужа, – пошла одеваться. Я обещала дочке, что выйду минут через десять – наверное, им хватит времени, чтобы всё обсудить. Да и что там обсуждать? Всё предельно ясно. Мы разводимся, Аришка остаётся с Вадимом.
Интересно, как скоро он женится опять?
От подобной мысли я всхлипнула и, почувствовав, как резко ослабели ноги, опустилась на кровать в спальне. Господи, больно-то как! Думать о том, что Вадим может быть с какой-то другой женщиной… невыносимо.
А ведь раньше я ничего подобного не ощущала. Почему? Да потому что знала: Вадим – только мой. Он всегда это демонстрировал и подчёркивал, да и понимала я, что он слишком честен и брезглив для того, чтобы заводить каких-то девок на стороне. Я вообще подозреваю, что он и онанизмом не особенно способен заниматься, но мы это никогда не обсуждали.
Сейчас же, после моего предательства, Вадим начал стремительно отдаляться. И я уже чувствовала: он больше не мой. Да, пока он ничей. Но… Боже! С моей стороны будет глупо думать, что он станет коротать свой век в одиночестве. Как только Вадим разведётся, на него начнётся настоящая охота. Такой мужчина – и свободен! Не сомневаюсь, что выбор среди кандидаток на роль жены получится огромным.
Однако роль-то не только жены… ещё и матери. Точнее, мачехи для Арины. И вот здесь я тоже не сомневалась, что Вадим приведёт в дом лишь ту женщину, которая будет хорошо относиться к нашей девочке. Но существует ли такая в природе? Не знаю… Ладно бы ещё Вадим был обычным мужчиной без денег, но он ведь довольно состоятельный человек, как тут понять – искренне к тебе относятся или смотрят исключительно на достаток? Хотя он, наверное, разберётся. Он не я.
Это я изначально не разобралась в Ромке, отчего-то приписывая ему мысли о «большой и чистой».
Никогда не устану называть себя дурой…
.
Как только я пришла в Ромкин номер, события завертелись со скоростью сошедшей с ума карусели.
Разумеется, первым делом мы переспали, и не один раз, – и, честно признаюсь, после этого мои сомнения в правильности собственного поступка изрядно потускнели. Мне по-прежнему было классно в постели с Ромкой… Хотя в нашем случае речь шла не только о постели, но и обо всех остальных поверхностях.
Сейчас вспоминать всё это было противно. Да, я легко могла бы рассказать подробности нашей близости в тот день, но… зачем? И так понятно, что нежной и невинной она не была. Да, Ромка не церемонился со мной, как не церемонятся с заказанными в номер шлюхами.
– Ну чего, будем заказывать билет? – усмехнулся он, доведя меня до оргазма в очередной раз, и хлопнул ладонью по алой ягодице. – Или передумала?
Несмотря на то, что я чувствовала себя целиком и полностью удовлетворённой, я точно помню, что в этот момент на мгновение засомневалась. Даже кинула неловкий взгляд на телефон, лежавший рядом на тумбочке, и закусила губу, поняв, что ни одного сообщения или звонка больше не было…
Вадим оставил меня разбираться в этой ситуации самостоятельно. Говоря по-простому, он умыл руки. Возможно, поначалу, трезвоня мне, муж ещё хотел уговорить меня не совершать этот ужасный поступок, но потом передумал. И отчего-то подобная мысль причиняла мне невнятный дискомфорт – как крошки в постели. Секс с Ромкой был классным, но эти крошки…
И стряхнуть их никак не получалось.
– Не передумала, – я помотала головой, и Ромка потащил меня к ноутбуку – покупать билет. Оплатил он его, конечно же, сам, заявив, что раз пригласил меня – значит, его и расходы. Жадным он никогда не был, и мне это нравилось.
Каждую минуту с момента, как я поняла, что Арина должна была вернуться из школы, я хотела ей позвонить, но малодушно тянула, не представляя, как буду с ней разговаривать. Часов в восемь, когда мы с Ромкой и остальными участниками его группы выходили из отеля, я окончательно сдалась и написала дочке, что очень занята и смогу позвонить только завтра. Она ответила мне кратким: «ОК».
Этот краткий ответ преследовал меня всю ночь. Я почти не спала, и вовсе не потому, что Ромка дважды затаскивал меня в туалет, чтобы потрахаться – делать это на месте мы не могли, ведь ехали-то в плацкарте, ещё и моя полка была чуть дальше, покупался-то билет отдельно. Нет, дело было не в Ромке – а в навязчивых мыслях о том, что скрывалось за этим кратким «ОК»…
Вадим рассказал Аришке правду? Нет, он не мог. Не стал бы причинять ей боль.
Она сама что-то заподозрила? Нет, вряд ли, с чего вдруг? Мы с её отцом даже почти не ссорились, а если уж ссорились – хотя в нашем случае это были скорее споры, – то не при Аришке. Идеальная семья, безупречный брак… Только мать – гнилая кукушка.
Я не сомневалась, что услышала бы именно такую характеристику от кого угодно, даже от собственной мамы. Несмотря на все свои недостатки, она меня никогда не бросала. А я, получается…
Я пыталась заглушить голос совести. Чем? Стыдно признаться – алкоголем. У Ромки и его ребят был с собой отличный коньяк – даже Вадиму бы понравился, – и я пила его до тех пор, пока не отрубилась, устав сомневаться и переживать.
Аришке я позвонила утром, как и обещала. С платформы. Даже видеосвязь включила, чтобы показать ей перрон и утренний туман, опустившийся на вокзал.
– Здорово, мам, – дочь зевнула, хлопая сонными глазами. – Папа сказал, что ты поехала на пару месяцев на стажировку, чтобы улучшить свои рабочие навыки… Только город не назвал. Какой это город?
Грудь сдавило, и слёзы отчего-то подступили к глазам.
– Казань…
– Ого. Пофоткай нам местные красоты. А я ещё посплю, а то рано. Папа, правда, уже на пробежку отправился… Ему привет от тебя передать?
Как я не умерла в этот момент? Не знаю.
– Да, – ответила, сглотнув, и улыбнулась через силу. – Конечно передай, Ариш…
34
Лида
У стоматолога мы с Аришкой пробыли около часа, заделывая её кариес, а потом отправились на занятия по английскому языку. Вадим оплачивал репетитора в школе неподалёку, занятия были в группе из четырёх человек. В школе, где училась Арина, язык, на взгляд Вадима, преподавали слабо, вот он и подсуетился пару лет назад, считая, что хотя бы один иностранный нужно знать на «отлично». Вадим и сам прекрасно говорил по-английски, был способен чуть-чуть изъясняться и по-немецки – я подобными умениями похвастаться не могла. Впрочем, чем я вообще могла похвастаться?
Обычно я, ожидая Аришку с занятий, ходила в кафе напротив школы – пила кофе и съедала какое-нибудь пирожное. Но сегодня ничего не хотелось, и я просто села в коридоре и уставилась в ближайшую стену, вновь погрузившись в воспоминания о том, что происходило в течение последних двух недель.
Вспоминать не хотелось. Потому что с того момента, как я пришла к Ромке, ничем хорошим и правильным я не занималась. Думаю, будет лишним упоминать, что он использовал меня где хотел и когда хотел, и я даже не возражала – мне нравился Ромкин темперамент. Вадима тоже не назвать холодным человеком, но Ромка-то вообще ураган…
А потом я неожиданно осознала, что всё время сравниваю их. Это случилось вечером того дня, когда мы приехали в Казань, разложились в гостинице и отправились гулять по городу. Концерт у ребят был только на следующий день.
Четверо парней-музыкантов находились на своей волне, беседуя о том, что их интересовало, и ни капли не беспокоились, что мне может быть с ними скучно. Вадим так никогда не делал. Когда муж понял, что я не вписываюсь в компанию его друзей, что мне с ними некомфортно, он постарался минимизировать наше общение. А если нам нужно было посещать какие-то совместные мероприятия, делал всё, чтобы я не чувствовала себя там как пятая нога у собаки.
Ромка ничего подобного не предпринимал. В целом ему было на меня наплевать, и это очень чувствовалось. Не могло не чувствоваться – на контрасте с отношением Вадима…
В тот первый день с нами была ещё одна девушка – как я поняла, невеста гитариста, и вот по её отношению ко мне я поняла даже больше, чем по отношению парней. Они-то были равнодушны, да и помнили меня немного – Ромка знакомил их со мной в прошлом. А вот Лию – так звали девушку – не знакомил. И она смотрела на меня с откровенной насмешливостью и язвительной снисходительностью – я тысячу лет не ловила на себе подобных взглядов. Словно я была девочкой с помойки, которая неожиданно решила, что ей пойдёт пальто из элитного бутика, но забыла, что на ногах у неё грязные и рваные ботинки.
Когда мы ужинали в кафе и Лия вышла в туалет, я аккуратно рассказала о своих ощущениях Ромке, но он только отмахнулся и заявил, чтобы я выбросила из головы подобные глупости.
– И вообще – какая разница, как и кто на тебя смотрит? – хмыкнул он, глядя на меня почти с той же насмешливостью, что и Лия. – Ты там со своим старым хрычом-богачом, видимо, совсем уже офигела, детка. Прям не взгляни на неё! Ты хочешь, чтобы Лийка в пол, что ли, смотрела?
– Нет, но…
– Короче, – перебил меня Ромка решительно, – если ты считаешь, что я, как твой муженёк, буду контролировать, кто и как на тебя посмотрел, то ты ошибаешься. Лидка, ты – не принцесса. Не нравится – ты знаешь, где выход.
Я почувствовала себя оплёванной, но промолчала, оставшись сидеть на месте. Мне было неприятно, но я понимала, что Ромка в чём-то прав. Действительно, какая разница, как на меня реагирует Лия? Лишь бы гадостей не делала. И Вадим… он ведь на самом деле следил, чтобы на меня даже косо не смотрели. Оберегал от всего.
А здесь, в компании Ромки и его друзей, меня никто оберегать не собирался. Я не была для них ценностью. Не просто «не принцесса» – я была никто. Пустое место. Я поняла это в первый же вечер и уже тогда начала думать – может, мне действительно лучше уйти?..
Но потом был концерт, и я смотрела на Ромку на сцене и растекалась сладкой лужицей у его ног, забыв все прошлые рассуждения. Каким же он казался мне классным! Красивым, раскрепощённым, свободным…
И я решила, что всё-таки не хочу уходить.
Последующие дни мне было всё тяжелее и тяжелее. Несмотря на то, что Лия уехала и больше некому стало прожигать меня ехидным взглядом. Ромкины друзья, конечно, притаскивали и других девчонок, но те не обращали на меня внимания. В том-то и дело, что никто не обращал на меня внимания – я болталась как дерьмо в проруби. Даже Ромке до меня было параллельно – если не считать моментов, когда он хотел заняться со мной сексом. Причём он даже не понимал сути моих претензий, если я пыталась с ним поговорить.
– Я тебя развлекать, что ли, должен? – смеялся Ромка, качая головой. – Лида, очнись уже! Ты не в детском саду, а я не воспитательница Марья Львовна!
Он не понимал, чего я от него хочу, а я не знала, как объяснить. Теперь-то я осознаю, что объяснить было и невозможно – ведь я привыкла к семье с Вадимом. А с Ромкой у меня никакой семьи не было и быть не могло.
Кстати, он по-прежнему не предохранялся, однако я на этот раз пила таблетки. Вот только никакие гормоны, кроме экстренных, не действуют сразу, поэтому я, вернувшись домой, сильно нервничала, что могла залететь. Хорошо, что этого не случилось.
С Ариной я говорила по телефону каждый день, обычно раз в сутки – чаще не получалось. И один-то раз с трудом выходило – нужно ведь было сделать так, чтобы она не поняла, что я давно не в Казани. И что я не одна. Поэтому я тщательно выбирала места для звонков, стараясь, чтобы дочь ничего не заподозрила. Но, как выяснилось, где-то я всё же прокололась… Или мы с Вадимом оба.
Я ушла от Ромки на десятый день. Мы не ссорились, не скандалили, он ничего особенного не сделал – всё было в рамках прежнего поведения. Я просто устала. От всего. Даже от жаркого секса. Но сильнее всего я, конечно, устала от ощущения собственной ненужности.
Это ощущение преследовало меня рядом с Вадимом, но, только оказавшись в одной компании с Ромкой, я по-настоящему поняла, насколько же иллюзорным оно было раньше. Там, с мужем, я просто думала, что ничего не стою и никому не нужна, здесь же, с Ромкой, я на самом деле была не нужна и ничего не стоила. Всего лишь девчонка, с которой он развлекается по ночам и иногда днём, причём порой, не стесняясь, делает это даже на виду у остальных участников группы.
– Да прекрати, детка, – смеялся Ромка, когда я шипела, чтобы он перестал, потому что нас же видно остальным. – Никому нет дела, никто не будет смотреть, забей…
И ведь он никогда не останавливался. Ни разу, несмотря на то, что я просила. Ромка просто не принимал в расчёт то, что я говорю.
И однажды я собрала вещи, попрощалась с ним и ребятами – и уехала. Ромка меня не останавливал, и вообще мне кажется, что он и не обиделся. Человек-ветер, что с него возьмёшь… Ворвался в мою жизнь, встряхнул её, разрушив до фундамента дом, в котором я жила, – и умчался дальше.
Впрочем, на самом деле я ни в чём не винила Ромку. Он не обманывал меня – я обманулась сама. Он был таким всегда, и одиннадцать лет назад, и сейчас. Да и я, по-видимому, с тех пор не поумнела…
Три дня я жила в гостинице неподалёку и думала, что делать дальше. Вряд ли я смогу описать своё состояние в то время. Это была какая-то агония. Если, уезжая с Ромкой, я находилась в эйфории – то, покинув его и осознав, что мне рядом с ним не место, я начала медленно сходить с ума.
Я чувствовала, что должна вернуться. Понимала, что хочу быть рядом со своей семьёй, с дочерью и Вадимом, которых я предала, променяв на десять дней с Ромкой. Я не представляла, что могу сделать, чтобы исправить содеянное, но понимала: я не прощу себе, если не попытаюсь…
И я вернулась.
35
Лида
Если не брать в расчёт воспоминания, мы с Аришкой провели хороший день. После английского пообедали, потом сходили в киношку на новый мультфильм, вернулись домой, я помогла ей с уроками, затем поужинали, заказав большой набор роллов… И всё это время мы разговаривали о чём угодно, только не о моём поступке и нашем разводе с Вадимом.
Его самого дома не было, и я знала, что он вновь вернётся поздно – пошёл в оперу. Вадим вообще любил всякие культурные мероприятия – оперу, балет, театр, выставки в музеях… К кино он тоже хорошо относился, но говорил, что это намного больше лотерея, чем выставка известного художника или классический балет. Те ему понравятся точно, а вот придётся ли по вкусу новый фильм – неизвестно.
– Мам, – вздохнула вдруг Арина, прервав мысли о Вадиме, – а чем этот мужчина, с которым ты уехала, лучше папы?
Я почувствовала себя так, будто дочь выстрелила мне прямо в лоб.
Даже в глазах потемнело.
Вадим знал бы, что ответить в этом случае. И его, конечно, не захватила бы паника, как меня в тот момент.
– Ариш… – я кашлянула, пытаясь собраться с мыслями. – Ничем он не лучше. Я просто была в него влюблена когда-то давно.
Арина понимающе кивнула.
И вновь выстрелила в меня вопросом:
– А папу ты, получается, больше не любишь?
Она уже говорила нечто подобное в прошлый раз, но сейчас интонация была не утвердительной, а вопросительной.
Этот факт можно считать положительной динамикой?..
– Почему ты думаешь, что я больше не люблю папу? – ответила я вопросом на вопрос, стараясь придумать хоть что-то, что удовлетворило бы Аришку.
– Ну, иначе ты не уехала бы от него к другому мужчине. Точнее, от нас.
Я до боли закусила губу.
Если бы у меня была возможность вернуться в прошлое… То Лиде двухнедельной давности я бы накостыляла так, чтобы она сидеть не могла, не то что куда-то уезжать с Ромкой!
– Ариш, я ошиблась. Понимаешь… любовь бывает разной. Бывает любовь – как болезнь, из-за которой тебе плохо. И ты, с одной стороны, не можешь от неё отказаться, но с другой – болеть ею тебе тоже не нравится… А бывает любовь – выздоровление. Она от всех болезней лечит. У меня к твоему папе такая любовь. Я думала, что вылечилась, но увидела того мужчину – и опять заболела.
Я думала, что сочиняю всё это. Я и правда фантазировала, желая, чтобы Аришка поняла меня и оставила уже эту тему окончательно.
Но… только сказав вот эти слова – «любовь – выздоровление», – я поняла, что они правдивы.
Да и любовь – болезнь по отношению к Ромке, – тоже…
– А-а-а, – протянула Аришка, и мне показалось, что ей понравилось то, что я сказала. – Значит, ты болела… А теперь вернулась к папе, чтобы он помог тебе выздороветь?
– Да, – я кивнула, вновь ощущая, что не вру.
Если бы Вадим меня простил… он бы и правда помог мне выздороветь. От всего. И от Ромки, и от чувства собственной ненужности…
Но он ведь не простит.
– Поняла, – кивнула дочка и ускакала умываться перед сном.
36
Лида
Вадим вернулся в полночь.
Я к этому времени уже почти спала, сидя за кухонным столом. И когда он вошёл, не сразу сообразила, кто я и где нахожусь…
Опомнилась, как только Вадим, вздохнув, прошептал, подходя ближе к столу:
– Лида, ты с ума сошла? Зачем ты сидишь здесь вторую ночь подряд? Иди спать! Если тебе нужно со мной поговорить, написала бы в мессенджер, договорились бы, когда и где.
Я прерывисто вздохнула, ощущая, как глаза непроизвольно наполняются слезами.
– Я не могу.
– Что ты не можешь? – не понял Вадим. Взял графин, налил себе воды в стакан, сделал глоток – и закашлялся, когда я негромко ответила:
– Я не могу открыть переписку с тобой. Моё последнее сообщение тебе… я не могу его видеть.
Вадим молча поставил стакан на стол, и мне показалось, будто муж не знает, что ответить.
Нет, вряд ли. Вадим всегда знает, что сказать.
– Я просто хотела… – я запнулась и закрыла глаза, набираясь смелости. – Хотела извиниться… за утро. Я разозлила тебя, но я хочу, чтобы ты знал – я не пыталась этим тебя вернуть. Честное слово! Я просто… – Я всхлипнула и закрыла лицо руками, чувствуя, как по щекам бегут быстрые мокрые ручейки. – …Я просто увидела тебя и поняла, что соскучилась. Захотела… тебя… А потом осознала, что ты злишься, потому что давно не был с женщиной, и решила предложить… Это не было попыткой добиться твоего прощения, правда!
– Лида…
– Не надо, не говори ничего! – Я уже рыдала. Негромко, но отчаянно и горько. – Не нужно… Я хотела извиниться, и всё… Ты можешь меня не прощать! Да ты и не простишь, я знаю… Но мне нужно было извиниться, я ведь виновата…
Я совсем захлёбывалась слезами, поэтому не слышала, зато ощутила в полной мере, когда Вадим неожиданно сел рядом со мной на диван и… обнял.
Он, наверное, хотел просто слегка приобнять меня – но я тут же прижалась к нему изо всех сил, уткнулась лицом в грудь и… разрыдалась ещё пуще.
Потому что это было невыносимо!
Вадим вроде бы обнимал меня – но казался выточенным из камня. Он даже словно был холоднее, чем раньше…
Он пах моим мужем, самым родным человеком на свете, не считая Аришки, – и в то же время мне чудилось, что в этом аромате есть нотки духов какой-то чужой женщины… Вадим с кем-то познакомился в театре? Или во мне говорит ревность?
Я безумно хотела поцеловать его. Неважно куда – в щёку, в подбородок, в губы, да хоть в пуговицы на его рубашке, – но я знала, что, как только попытаюсь сделать это, Вадим встанет и уйдёт.
Поэтому просто продолжала сидеть, прижимаясь к нему, и плакать.
– Лида, перестань рыдать, – произнёс Вадим нарочито строго. Я знала такой его голос. Он всегда говорил так со мной, когда жалел меня, но старался утешить. – Я не сержусь на тебя за то, что было утром. И понимаю, что ты не пыталась мной манипулировать. Ты для такого слишком бесхитростна.
Я глубоко вздохнула, чуть сильнее сжимая пальцы на груди Вадима, – и неожиданно почувствовала, как его сердце забилось быстрее.
Он тоже реагировал на мою близость. Постепенно переставал быть камнем.
Только вот что это мне давало?
Конечно же – ничего.
– Пожалуйста, давай попробуем ещё раз… – прошептала я, зажмуриваясь от страха перед его ответом. – Дай мне одну попытку, прошу…
– Вот и сейчас ты действуешь абсолютно бесхитростно, – хмыкнул Вадим, но как-то невесело. – Ох, Лида… Я не хочу обижать тебя, правда. И быть жестоким с тобой – тоже. Но и быть вместе я тоже больше не хочу. Думаешь, я не понимаю, что ты и правда всё – перебесилась и больше не сбежишь? Понимаю. Но больше и не надо, мне хватило. Противно. Я не хочу ломать себя, пытаясь изображать счастье, жить с камнем на сердце. Да и смысла не вижу. Ты ведь не любила меня, Лида. Никогда не любила.
– Вадим… – я попыталась возразить, но он не дал – продолжил говорить:
– Я не обвиняю – всего лишь констатирую факт. За одиннадцать лет брака ты так и не смогла меня полюбить, вот и сбежала к своему саксофонисту при первой же возможности. Поэтому… давай разойдёмся мирно, хорошо? Не надо больше плакать. Вместе будем воспитывать Аришку, а в остальном… Ты и я – отдельные личности. Занимайся, чем захочешь, живи, как захочешь… Уверен, что через год ты скажешь: «Господи, как же хорошо, что я развелась».
Я была уверена, что не скажу.
«Живи, как захочешь»… Вадим не понимал, не верил, что я и правда не хочу жить без него. Я ведь ему весьма убедительно доказала, что хочу, сбежав на две недели, – теперь трудно поверить в обратное.
