Текст книги "Если ты простишь (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
Вадим был совсем другим человеком. И он, наверное, тоже считал меня другой… пока я его не предала.
55
Лида
Вечером в тот же день я порывалась написать Вадиму и признаться, что устроилась в «Интродизайн», но так и не решилась. Причина была проста как пять копеек: я не знала, что сказать в своё оправдание, чтобы это не звучало отвратительно. Прости, я не хотела? Прости, я забыла, что ты говорил мне о Градове? Прости, но мне нужна была работа, а тут Юля решила помочь и я не отказалась? Звучало всё одинаково ужасно, и я в итоге спустила эту ситуацию на самотёк.
В любом случае уронить себя в глазах Вадима ещё ниже я вряд ли смогу, так что… пусть всё идёт как идёт. Посмотрим.
Мы с Вадимом договорились, что будем забирать Аришку из школы по очереди. Вторник выпал мне, и я с удовольствием провела с дочкой пару часов. В среду у Арины были танцы, и Вадим должен был сам забрать её из школы и отвезти на занятия, а потом домой. Я весь день планировала провести на работе, чтобы освободить завтрашний день и отвезти Аришку на английский.
И я никак не ожидала, что дочка напишет мне, когда они с Вадимом будут ехать на танцы: «А папа заболел».
Я уставилась на это сообщение, разом забыв про заказ, который поручила мне Юля. Он был совсем простой и не очень бюджетный – дизайн квартиры для обычной семьи с двумя детьми. Сложность была только в том, чтобы запихнуть в маленькую двушку всё, что хотели заказчики. Они были библиофилами, и гостиная в результате выглядела как библиотека.
«Сильно?» – спросила я Арину, отпустив компьютерную мышь. Вадим болел крайне редко, но обычно метко, с температурой под сорок и чуть ли не галлюцинациями. Была у него и ещё одна особенность: только во время болезни мой муж переставал быть совершенным человеком, у которого везде порядок и всё на мази. Он становился рассеянным и сварливым, мог что-то перепутать и о чём-нибудь забыть, не говоря уже о том, что только во время болезни на Вадима нападало то самое состояние, свойственное многим людям, но абсолютно не присущее ему.
Лень.
Когда мой муж плохо себя чувствовал, ему было лень очень многое, в том числе лечиться. И чем хуже было его состояние, тем сильнее оказывалась лень. Поэтому, когда Вадим болел, я брала на себя ответственность и следила за тем, чтобы он вовремя пил таблетки, полоскал горло и нормально ел, а не только целыми днями дрых, забравшись под одеяло. И ведь получалось…
От неожиданности этой мысли я даже слегка удивилась.
Но ведь правда. У меня получалось ухаживать за заболевшим Вадимом. Я ничего не путала, всё помнила, даже иногда что-нибудь готовила… Так, ерунду – яичницу, макароны, бутерброды или пельмени. Я и постель перестилала, если мне казалось, что от неё слишком сильно пахнет потом. Вадим после выздоровления всегда меня хвалил, улыбался и говорил: «Что бы я без тебя делал?» Я воспринимала это как шутку. Всегда воспринимала. Но сейчас…
И правда: что Вадим будет делать без меня? Кто будет следить, чтобы он принимал лекарства вовремя и регулярно ел? Домработница? Маловероятно. Одно дело – заглядываться на здорового мужика, и совсем другое – помогать больному. Арина? С чем-то дочка справится, но если Вадим разболеется…
«Ну, так. Кашляет», – ответила Аришка, и я закусила губу.
Оставшиеся до конца рабочего дня часы я просидела как на иголках. Отпрашиваться не стала – не было смысла, Вадим и Аришка всё равно на танцах. Но я знала, во сколько они возвращаются, и приехала к подъезду своего прежнего дома как раз к этому времени. Посмотрела наверх – света в окнах не было, значит, я не опоздала.
Машину Вадима я узнала задолго до того, как он припарковался на привычном месте. И сразу пошла навстречу, слегка дрожа, но не только от холода – температура сегодня резко упала на десять градусов вниз, – но и от страха перед предстоящей встречей. А ещё от предвкушения.
Я очень хотела увидеть мужа…
До того как двери автомобиля открылись, я заметила, что в воздухе что-то мелькает, и удивлённо подняла голову к небу. Да, так и есть – начинался снег. Мелкий, невнятный, как моя надежда на примирение с мужем.
Когда я вновь опустила глаза, из машины уже выскочила Аришка. Подбежала ко мне и крепко обняла обеими руками.
– Мама, привет! – воскликнула она радостно. – А меня сегодня на танцах тренер похвалила!
– Я в тебе не сомневалась, – ответила я искренне, глядя на Вадима, который шёл к нам с непроницаемым лицом. То, что он заболел, я заметила сразу – по более бледной, чем обычно, коже и лихорадочному блеску глаз. Явно температура поднимается. – Я на минуту, честно говоря. Вот, это вам с папой. – Я отдала Аришке пакет, который принесла из аптеки. – Здесь лекарства. Антибиотик, к нему бифидобактерии, чтобы в туалете не сидеть. Полоскание для горла, микстура от кашля, жаропонижающее… И горчичники на всякий случай.
– Спасибо, мам, – серьёзно кивнула Аришка и оглянулась на Вадима, который просто молча стоял и смотрел на меня. – Я прослежу, чтобы папа всё делал! А если завтра не станет лучше, вызовем врача.
– И ешь обязательно, – сказала я с неловкостью, обращаясь уже к Вадиму. – А то ты обычно только спишь. Сейчас, наверное, так и собирался – прийти и лечь спать без ужина.
– Папа и не обедал! – тут же сдала его Аришка. – Не волнуйся, мам, я заставлю его поесть.
– Хорошо, – я кивнула и усилием воли заставила себя перестать смотреть на Вадима. – Я пойду. До завтра, Ариш. Выздоравливай, Вадим.
Дочка тепло со мной попрощалась, муж хрипло прокаркал: «До свидания», и я почти бегом помчалась к автобусной остановке, ощущая, как от взгляда Вадима горит спина.
Понял ли он, что это не попытка всё вернуть? Просто забота. Просто потому что я не могу иначе. Потому что он мне небезразличен. Понял ли? Или посчитал это попыткой разжалобить и заставить передумать, отозвать документы на развод?
Я очень надеялась, что понял. И что Вадим на меня не сердится…
56
Лида
Примерно через час, когда я уже была дома, от Вадима пришло сообщение в мессенджер. Я увидела его содержание ещё на экране блокировки и малодушно думала не открывать, сделать вид, что не заметила. Ответить завтра, например. Или вообще не отвечать.
Но я же решила взрослеть. А взрослые люди не игнорируют сообщения.
«Почему ты устроилась именно в "Интродизайн"?»
Значит, Вадим уже знает. Я третий день там – а он в курсе…
«В "Интродизайне" работает Юля Шишкина, моя институтская подруга. Помогла мне устроиться. Я ходила на собеседования и в другие фирмы, но меня не брали».
Вадим долго молчал, и я уже решила, что вопрос исчерпан, когда от мужа вновь пришло сообщение:
«Алексей Градов – не самый хороший человек в мире. И он будет рад сделать мне какую-нибудь гадость. Будь осторожна».
Я зажмурилась, чтобы не заплакать – слёзы жгли глаза.
Потому что это тоже была забота. Такая же, как у меня, когда я приехала к Арине и Вадиму на две минуты, чтобы просто передать лекарства. Чтобы у Вадима уж точно всё было и ему не пришлось бегать в аптеку или заказывать доставку…
«Спасибо. Буду».
.
На следующий день Аришка обрадовала меня, сообщив, что папе стало существенно легче. Скорее всего, потому что Вадим не стал ждать, а сразу выпил антибиотик и жаропонижающее, прополоскал горло и не пошёл на работу. Мы с Аришкой договорились, что дадим папе отдохнуть и на танцы в пятницу, а потом и в субботу на английский она отправится со мной.
Я была настолько рада, что пронесло и Вадим не слёг с жёсткой горячкой, и не сразу сообразила, что ещё говорит мне Аришка, когда мы ехали в автобусе, возвращаясь с английского.
– А у нас опять Алла Николаевна! Папа сказал, что она выздоровела, поэтому возвращается к работе. А Оле отставка, – и дочка ехидно захихикала. Этот смех показался мне настолько взрослым и понимающим, что я даже вздрогнула, резко включаясь в реальность.
– Тебе не нравилась Оля?
– Ну, – Аришка задумалась, – она в целом была ничего, милая. Но слишком залипала на папе. Мне это не нравилось. И ему тоже.
Слова дочери согрели меня, как солнечный луч в морозный день.
– Откуда ты знаешь, что ему не нравилось?
Аришка посмотрела на меня слегка снисходительно, вздохнула и укоризненно произнесла:
– Потому что папа любит только тебя. Что тут непонятного?
Любит…
Я, в отличие от дочери, была не уверена, что у Вадима осталась любовь ко мне. В любом случае одной любви недостаточно для того, чтобы простить.
57
Вадим
У слова «семья» существует множество определений. Но одно отличается особой бездушностью: «Семья – основанная на браке или кровном родстве малая группа, члены которой связаны общностью быта, взаимной помощью, моральной и правовой ответственностью».
И вправду бездушно звучит, но лишь до тех пор, пока не теряешь трудоспособность. Вот тогда и общность быта, и взаимная помощь, и ответственность – всё становится на вес золота.
Заболел я не сильно, но, как и всегда, моя продуктивность скатилась непропорционально тяжести болезни.
Да и лечиться я не мастер, что уж тут говорить. Не уверен, почему так сложилось. Может, повлияло то, что я был поцелован Богом, когда победил смертельный диагноз в детстве. Вдруг это поселило во мне мысль, что если я даже рак победил, то рядовые простуды мне точно нипочём?
Или из-за чрезмерной опеки мамы с бабушкой и десятков врачей, через которых мы прошли во время лечения, я слишком привык, что моим здоровьем занимается кто угодно, только не я?
Не знаю.
Но, простудившись впервые после расставания с Лидой, я понял, что болеть, будучи родителем и без подстраховки второго взрослого человека, – тяжкая ноша.
Правда, я не успел не только полностью пройти через этот опыт на практике, но даже обдумать, как и что в подобной ситуации стоит делать, потому что Лида подсуетилась, действуя на опережение, и передала мне лекарства. А после в команде с Аришкой дистанционно следила за тем, чтобы я ничего не пропускал, ел, пил, полоскал и делал другие простудные ритуалы. К тому же Лида взяла на себя обязательства сводить дочку на занятия, а потом и вовсе забрала её к себе на все выходные.
Произошёл тот редкий случай, когда сложно было не порадоваться, что Лида, несмотря на наш разъезд, остаётся неподалёку.
Любопытно, что я всё меньше и меньше подозревал бывшую жену в попытках вернуть меня. Как будто последний гвоздь в гроб её надежды уже был забит. Поэтому и воспринял этот жест как акт бескорыстия. К тому же у Лиды явно сработал рефлекс, сформировавшийся за годы совместной жизни. Рефлекс заботы обо мне в ситуации, когда я болею.
Удивительно, но до этого случая я и не осознавал, что у Лиды имелась определённая зона ответственности, где она была не только незаменима, но и действительно неплохо справлялась. Я редко болел, видимо, поэтому сей факт не отпечатался в моей памяти как следует. Однако теперь пришло время вспомнить о нём.
Я был благодарен Лиде за помощь. Поэтому вечером в воскресенье написал ей в мессенджер краткое «Спасибо», зная, что Лида поймёт, за что я её благодарю.
.
Когда голова более-менее прояснилась, я принялся разгребать присланные материалы от Круэллы, то есть Эльвиры.
К моему удивлению, её заявления походили на правду.
Ссылки, которые она скинула мне в день нашей встречи, вели на страницы, связанные с тремя предпринимателями. Личности оказались действительно непубличными, несмотря на то, что как минимум один из них попадал два года назад в список «Forbes». Но это меня не удивило: богатейшие люди зачастую оказываются с очень незнакомыми для широкой общественности фамилиями и тем более физиономиями.
Эльвира дала и ссылки на их компании, видимо будучи уверенной, что меня действительно не примут без её рекомендации.
Также она прислала и свои соцсети, то есть ссылки на конкретные фотографии разных лет, где она в очень неформальной обстановке проводила время с этими бизнесменами. Одна из фотографий была сделана на совместном выпускном в каком-то учебном заведении, где совсем молоденькая ещё Эльвира стояла в обнимку с двумя из этих предпринимателей. Третий мужчина там отсутствовал, что не удивительно, так как он был старше остальных.
Листая фотографии Эльвиры я, конечно же, не ограничился лишь просмотром её доказательств знакомства с застройщиками, но и немного поизучал другие снимки.
Эльвира – красивая женщина. Эффектная. Знающая, как производить впечатление. Любящая роскошный образ жизни. На некоторых фотографиях был и её муж. Как правило, он всегда находился чуть позади, что делало очевидным ответ на вопрос, кто в их паре «альфа», а кто – Эрик.
Были и откровенные фотографии в нижнем белье. Сказать по правде, на них я задержался… Нет, ничего вульгарного я не делал, просто полистал ленту, но с повышенным вниманием. А что тут удивительного: я мужчина, у которого давно не было секса. В таком состоянии не то что на горгону начнёшь засматриваться, но и про адские врата задумаешься, если оттуда будут заманивать перспективой плотских утех.
Надо сказать, что весь жар, исходящий от откровенных фотографий Эльвиры, мгновенно остужался воспоминанием о нашей холодной личной встрече.
В результате мой интерес быстро угас, и я стал составлять подробный список всего, что я теперь знал про эту «золотую жилу», с помощью которой меня заманивала в свои сети Эльвира. Зафиксировал телефоны компаний, имена владельцев, первичные действия, которые надо самому сделать или кому-то делегировать. Поставил пометку, чтобы для начала туда позвонили наши менеджеры и прощупали почву.
Когда начальный план действий был составлен, я принялся за проработку «второго уровня» – составил список людей и организаций, связи с которыми могли бы помочь мне обойти ловушки, расставленные этой змеёй.
Иронично, но один из крупных жилых комплексов, который в данный момент строился компанией этой троицы, назывался «Эдем».
Что ж, змея Эльвира заманивает меня запретным плодом.
Ладно, яблоки я люблю, но и вегетарианцем никогда не был и пресмыкающихся не боялся. А однажды мне довелось попробовать их мясо. Это случилось во время экскурсии во вьетнамскую деревню Лонг-Чыонг.
Как ни странно, но побеждённая змея на вкус ничем не отличается от обычной курицы.
58
Вадим
К началу рабочей недели я практически выздоровел и в прекраснейшем, насколько это возможно в данный период жизни, настроении вернулся в офис.
И чёрт знает, какие подсознательные сигналы я стал посылать во внешний мир или что ещё подействовало на некоторых моих коллег, но с первого же дня, начиная с ресепшена, я почувствовал неладное.
И сделал вывод, что охота на меня началась.
Может, уход Лиды в «Интродизайн» как-то повлиял на женские умы: мол, точно теперь все мосты сожжены в семье Озёрских?
Да, выводы я сделал сразу, но стратегию выбрал выжидательно-оборонительную.
Так вот, в понедельник на ресепшене меня встретила администратор Настя. На её лице явно было больше косметики, чем всегда, а ещё что-то еле заметное изменилось в её движениях, словно девушка включила какой-то ранее скрытый «секс-режим».
«Доброе утро, Вадим» прозвучало слаще обычного. Когда годами кладёшь в чашку кофе одно и то же количества сахара, легко замечаешь разницу, если переборщил. Так и с этим приветствием. Я слышу его от Насти пять дней в неделю уже четыре года, если мне не изменяет память.
И тут она впервые «пересластила».
Затем и Света из отдела маркетинга зашла несколько раз за день, чтобы задать какие-то вымученные вопросы. Первые два раза я принял снисходительно, но на третий – посмотрел с укоризной и обнаружил, что у Светы какой-то несвойственный ей растерянный вид – удивительный для уверенного в себе человека, которым она всегда была. Тут же у меня закралось подозрение, что профессиональные вопросы не причина Светиных визитов, а повод для них.
Я не понял, что именно, но в её внешности тоже что-то изменилось, однако это было что-то не столь очевидное, как косметика у Насти.
А через пару дней выяснилось, что во внутренних чатах стали бродить мемы про меня. Некоторые из них были посвящены эксгумации, которой я подверг буйного Эрика, выгнанного за ухо. Их мне пересылали напрямую. Многие были довольно остроумны и даже рассмешили меня. Особенно понравился мем, на котором Ван Гог с забинтованным ухом смотрит на меня с опаской.
Если бы эти мемы не шли в комплекте с ненужной героизацией босса и не привлекали ко мне как к мужчине дополнительного внимания, то и проблем бы не было. Но всё зашло намного дальше.
В среду я начал замечать стреляющие взгляды нескольких девушек каждый раз, когда выходил из кабинета. Каждый грёбаный раз! Они явно хотели, чтобы я это увидел. В разведку таких не берут.
Более того, на совещании две из них недобро друг на друга поглядывали, видимо решив, что они соперницы.
А в четверг я узнал, что есть и другие мемы. Одна из новеньких дизайнеров, когда я проходил мимо, быстро и неопытно скрыла на своём мониторе чат, где мелькнула моя фотография в жанре «восемнадцать плюс».
Девушка раскраснелась и стала куда-то нервно тыкать, изображая, что даже не видит меня, остановившегося за её спиной.
Я ничего не стал ей говорить, сделав вид, что не заметил фотографию, и, пока не подчистили улики, вызвал в кабинет Виолетту – моего главного двойного агента.
– Что за чат с фиолетовой аватаркой? – выпалил я, как только она закрыла за собой дверь.
– Э-э-э… а что на аватарке? – замялась Виолетта.
– Я не успел заметить. Одна неопытная птичка на рабочем месте смотрела ленту и свернула его, когда я проходил мимо.
– Ой, бл… – Виолетта чуть не выругалась, явно осознав, что именно я увидел и из какого чата.
– Ну, и что за чат?
– Ой-ой-ой, – запричитала Виолетта, а потом, выдержав короткую паузу, объяснила, что чатов в студии много, а конкретно этот только женский, и то не для всех. – Слишком болтливых туда не пускают.
Виолетта держала в руках телефон, поэтому я молча протянул руку, показывая, что хочу посмотреть этот чат.
– Босс, зачем? – то ли недоумевала, то ли отговаривала она.
– Я руковожу этим местом. Мне нужно знать, какие бродят настроения. – На самом деле мне в первую очередь необходимо было понять, не выдумал ли я свою популярность. Может, на той фотографии вовсе не я был, а какой-нибудь похожий мужик? И девчонки в чате обсуждали, как он удивительно смахивает на их шефа.
– Ой… Тогда я оставлю тебе телефон и выйду, а то лопну от стыда, – пробормотала Виолетта, передав мне свой мобильный.
Через минуту, оставшись наедине с народным творчеством женской части коллектива, я, мягко говоря, охренел. По-другому и не скажешь. И, чёрт побери, иногда худшее и самое отталкивающее, что может быть в жизни, – это знать фантазии безразличных тебе в сексуальном плане людей.
Той самой картинкой, которую я видел на экране новенькой, оказался мужик с членом и мошонкой болезненно нездоровых размеров, к которому была прикреплена моя голова. Рядом красовалась надпись: «Вакансия открыта! Устраивайтесь поудобнее!»
Увы, но это было не единственное. Девчонки где-то раздобыли мои старые фотографии с пляжа. Лиду, лежавшую рядом на шезлонге, отрезали и вместо неё примеряли себя по очереди, а потом игриво спорили, кто мне больше подходит.
Я сломался на моменте, где они обсуждали – то ли в шутку, то ли нет, – кто из них должен трахнуть меня, чтобы отомстить Лиде за двойное предательство – измену (почему-то все были уверены, что это причина нашего развода) и уход в «Интродизайн». Сошлись на том, что двойное предательство заслуживает двойного отмщения, и снова запостили фотошопную нецензурщину, на которой я как будто бы занимался сексом втроём с кем-то из чата. После у них как будто бы стыд проснулся, хотя фото из чата всё равно не удалили.
Ни страха, ни совести.
Я размышлял над тем, что мне теперь делать, когда в кабинет просунулась голова Виолетты. Я махнул рукой, чтобы заходила, и главный дизайнер, громко вздохнув, зашла в помещение и плотно закрыла за собой дверь.
Клянусь, такого малинового лица я не видел у неё даже в тот день, когда один из наших заказчиков заявил, что хотел бы в спальню светильники в форме эрегированных членов, а шторы – с рисунком из вагин.
– Понятно, почему ты вышла. Это ад какой-то! И давно это всё? – поинтересовался я, стараясь, чтобы мой голос звучал нейтрально. Хотя, честно говоря, хотелось заорать.
– Чат давно существует, – повинилась Виолетта. – Но он не про тебя, и активность в нём долгое время была нулевая. Просто с недавних пор случилось обострение.
– На дворе март, что ли?
– Для некоторых людей любой месяц как март, был бы повод.
Сложно было с ней не согласиться.
Хотел бы я «развидеть» этот чат, но – увы. Зато теперь я точно знал, что отнюдь не собственное самомнение придумало повышенное внимание к моей персоне.
Мои акции поднялись в цене. Значит, следовало срочно опустить их курс, во имя спокойствия и работы.
Я решил подумать на выходных, что могу с этим сделать, но в пятницу, во время общения с клиентом, произошёл эпизод, преждевременно переполнивший чашу моего терпения.
59
Вадим
Всё шло по плану: обычные переговоры, я был предельно сосредоточен на клиенте и обдумывал свои и его предложения по дизайну. В какой-то момент я повторно поинтересовался, не хочет ли он ещё что-нибудь выпить, потому что разговор длился уже достаточно долго, чтобы в горле пересохло. Клиент согласился.
Минут через пять Настя принесла два кофе в прозрачных чашках.
Клиент отказался от сахара и, увлечённый собственной речью, сделал глоток, но тут же недовольно поморщился. Взял салфетку со стола и под мой изумлённый взгляд вытер с губ что-то розовое…
– Тут вот… – сказал он и развернул ко мне чашку, на ободке которой был оставлен след от поцелуя чьих-то напомаженных губ.
Кто-то отправил мне послание, а Настя перепутала чашки.
Впоследствии она уверяла меня, что просто не заметила и не знает, кто это сделал, но мне всё равно хотелось уволить её за такой промах. Я сдержался только потому, что Настя была хорошим работником, по крайней мере до этого «весеннего обострения». Кроме того, тот факт, что чашка всё же попала не ко мне, говорил как раз о невиновности администратора. Если бы поцелуй принадлежал Насте, она бы ничего не перепутала.
Перед клиентом было безумно стыдно! Мужик он славный, поэтому, заметив мою обеспокоенность, всячески старался перевести случившееся в шутку, что-то там про валентинки говорил, которые он не получал аж со школы.
Нить разговора была потеряна, драгоценное время упущено, и в итоге, распрощавшись с заказчиком, я осознал, что не озвучил ему одну важную мысль. Меня это настолько взбесило, что я решил разобраться с проблемой, не откладывая её в долгий ящик. Шуры-муры стали мешать работе, когда перешли из разряда болтовни к конкретным ситуациям, наподобие этой.
Как было сказано в одной научно-фантастической истории: «Недостаточно победить в одной драке. Надо победить во всех сразу. Раз и навсегда». К романтическому фронту это тоже применимо.
Я поднял трубку и велел администратору:
– Настя, собери через двадцать минут всю женскую часть коллектива в конференц-зале. Тебя это тоже касается.
60
Вадим
В зале бурно что-то обсуждали, но мгновенно, как по мановению дирижёрской палочки, замолкли, стоило мне только открыть дверь.
Видимо, не ожидали от меня ничего хорошего. И правильно.
Четыре десятка женских глаз смотрели на меня в ожидании. Я молчал. Собирался с мыслями. И вдруг среди идей, которые надо было озвучить, затесалась одна неожиданная мысль – про мужской монастырь. Внутри я рассмеялся, но не от самой мысли, а от того, что идея уйти в мужской монастырь не показалась такой уж ужасной, а даже немного желанной… Во всяком случае, временно. Не монахом, но хотя бы послушником побыть вдали от прекрасной половины человечества. М-м-м!
Довели бабы. Я снова чуть не рассмеялся, но сдержался, потому что разговор предстоял серьёзный.
– То, что я скажу вам сейчас, прозвучит пафосно, я знаю. Но к пафосу от меня вам не привыкать, так что потерпите. – Аудитория одобрительно замычала, что не удивительно, ведь я говорил правду. – Это место, наша студия, – мой храм. Моя работа здесь – служение. Всё, чем я готов здесь заниматься, – связано со студией. Звонки не по рабочим вопросам я стараюсь не принимать, когда нахожусь на работе. Я делаю перерыв на обед не для того, чтобы поесть, а чтобы эффективнее выполнять задачи, связанные со студией. Всё моё общение в этих стенах – про студию. Ладно, почти всё. Всё-таки я тоже человек и среди вас есть приятные мне люди, мои единомышленники, с которыми между делом я рад перекинуться парочкой слов. Но всё остальное – только, и только, и только про работу.
Думаю, кое-кто из присутствующих – в основном женщины постарше – уже осознал, зачем я их сюда пригласил. По крайней мере, на лице главного бухгалтера Марьи Петровны сразу после начала моей речи расцвело неприкрытое ехидство. Ничего удивительного – она была одной из наших старейших сотрудниц как в плане стажа, так и в плане возраста. И теперь слегка злорадно поглядывала на сидящих рядом с ней девчонок, у большинства из которых пока ещё были оленьи непонимающие глаза.
– Ничему другому здесь нет места, – продолжил я, слегка усмехнувшись торжеству Марьи Петровны. – Что касается вас, я никогда не требовал и сейчас не требую ответного фанатизма. Думаю, вы знаете, что у нас довольно-таки расслабленная атмосфера в офисе. Вы постоянно болтаете друг с другом в мессенджерах, – на этом моменте я заметил, как та самая девушка, чью переписку в «фиолетовом» чате я читал, заёрзала на стуле, – и вообще на рабочем месте. Перекусываете прям за компьютерами, если того хотите, или уходите на перерыв. Так было и так будет всегда. От вас требуется только вовремя сделанная качественная работа.
Несколько человек – среди них была и Виолетта – после этих слов энергично закивали. А я продолжал:
– Более того. Вы знаете, что во многих компаниях запрещены близкие, интимные отношения между сотрудниками? Знаете же?
Послышалось несколько выкриков: «Да!» – в разных частях зала.
– Конечно знаете. Так вот, вы отлично осведомлены, что у нас в студии нет запрета и на любовь. Далеко ходить за примерами не надо… – Я жестом указал на одного из ведущих дизайнеров – Альбину, которая всего два месяца назад вышла замуж за Мишу – специалиста по 3D-визуализации. Альбина смущённо улыбнулась. – Такие правила и останутся. Если у вас здесь сложились с кем-то отношения и это не мешает обязанностям – нет проблем! Всё, что от вас требуется, – выполнять свою работу. Точка.
Теперь, кажется, в смысл моего вдохновенного спича постепенно начали въезжать и другие сотрудники, помимо Марьи Петровны. Улыбнулась и опустила глаза Виолетта. Альбина чуть наклонила голову и стала тереть лоб, будто пыталась изобразить мем с фейспалмом. А Настя-администратор покраснела так, что её алые губы почти слились цветом со щеками.
– Но! – Я поднял вверх указательный палец. – На меня это правило не распространяется. Я здесь только служу! – Я решил, что не буду упоминать, что когда-то женился на одной из сотрудниц, потому что, во-первых, не обязан ни перед кем оправдываться, а во-вторых, умные люди должны понимать, что исключение лишь подтверждает правило. А дураков, как я надеялся, в зале сейчас нет. – Служу нашему общему делу, людям, которые к нам обращаются, индустрии, которую мы развиваем, и вам, моим коллегам. И так будет всегда, пока я руковожу этой студией. – Я обвёл притихших женщин строгим взглядом. – После известного всем события, точнее, нескольких событий, я стал получать слишком много знаков внимания. И, к сожалению, дело оказалось не в моём самолюбии, как я подумал вначале. Часть наших сотрудниц действительно самыми разными способами начала проявлять свою заинтересованность во мне как в мужчине. Так вот, не думал, что дойдёт до этого, но как я сказал ранее: студия – это мой храм. И всех, кто мешает мне служить, я приглашаю на выход. Если кого-то это не устраивает – значит, настало время менять работу. Точка.
Я позволил себе пару мгновений молчания, разглядывая присутствующих. Большинство сидели будто бы на иголках, хотя причина, само собой, была разной – кому-то просто было неловко такое слушать, несмотря на непричастность, а кто-то явно вспоминал собственные «прегрешения».
– У тех, к кому мои слова никак не относятся, я прошу прощения, – в этот момент я с извинением кивнул замужней Альбине. – Если вопросов нет, возвращайтесь на рабочие места. Собрание окончено.
.
В опустевшем зале через пару минут осталась только Виолетта. Остальных как ветром сдуло. Я вопросительно посмотрел на неё.
– Босс, можем сейчас обсудить один заказ, не откладывая?
Я выдохнул. Виолетта заметила это и спросила:
– А ты что подумал?
– Ну-у...
Она засмеялась настолько искренне, звонко и как-то по-дружески, что я сразу догадался: главному дизайнеру плевать на мужскую сущность босса и можно спокойно продолжать работать вместе. Чертовски хорошая новость, учитывая, как мы хорошо притёрлись за годы совместной работы.
– Нет, босс, я не твоя фанатка, расслабься. Я тебя, конечно, люблю, но исключительно платонически. А так вообще я больше по…
Виолетта замялась. Я жестом показал ей, чтобы договаривала до конца.
– Я по молоденьким больше…
– А я, значит, старый? – наигранно возмутился я.
– Только для меня.
– И это прекрасно!
– Тогда премию мне выпиши.
– За что?
– За безразличие к тебе.
Тут уже мы оба засмеялись, а затем перешли к рабочим вопросам.
Когда и Виолетта оставила меня одного в пустом конференц-зале, я подошёл к окну, обдумывая прошедшую «лекцию». Всего полчаса назад здесь было полно женщин, а теперь ни одной. Класс, идеально! Никто не строит глазки, никто не отвлекает от дел.
И тут же мои мысли прервал звонок.
Бывают такие женщины, от которых нигде не спрятаться, достанут повсюду, даже если в монастырь уйдёшь. Уверен, Эльвира – одна из них.
61
Лида
Мне было немного стыдно, но на тех выходных, когда Вадим заболел и мы провели с Аришкой вместе два дня, я была почти счастлива. Помогала дочке с уроками, вместе с ней готовила на кухне всё подряд – что-то удачно, что-то не очень, – смотрела мультфильмы, гуляла и всячески развлекалась.
Мы с Аришкой сблизились за эти два дня. Мы и раньше были близки, но… не так. В чём это проявлялось, я не знаю, – я просто чувствовала, что мы стали лучше понимать друг друга. Как будто Аришка окончательно простила мне свою обиду и перестала о ней думать. Не знаю уж, есть ли в этом моя заслуга, – скорее всего, нет. Просто Арина – ребёнок, а дети легче переживают всё, даже предательство.
За Вадима я волновалась – боялась, что он разболеется. Но муж на этот раз умудрился быстро выздороветь и в воскресенье заявил, что всё уже в порядке и завтра он пойдёт на работу и сам отвезёт Аришку в школу. На мой робкий вопрос, не лучше ли ещё подождать, он ответил кратким «нет», и я не стала лезть. Да, это теперь было не моё дело…
