Текст книги "Если ты простишь (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Я пошёл по коридору между столами, за которыми работали мои дизайнеры и проектировщики, и вдруг краем глаза заметил странную картинку на одном из мониторов.

Я подошёл ближе и остановился. За компьютером работала девушка по имени Маша – она присоединилась к нам недавно. Как и любой новичок, девушка нервно отреагировала на остановившегося за её спиной начальника, замерев и съёжившись. Я поинтересовался:

– Мария, почему я вижу в твоём проекте интерьера Венеру Милосскую, расписанную под хохлому?

– А-а-а... это... пожелание заказчика, – запинаясь, пробубнила она.

– Понятно, – кивнул я. – Значит так, Мария, запомни очень важное правило! – Я заметил, что напугал её и поспешил успокоить: – Да не переживай, обычный рабочий момент. Так вот, если заказчик хочет что-то эдакое, например, раскрашенную под хохлому Венеру, то не забывай, что у тебя пока что самые низкобюджетные клиенты и они не потянут создание эксклюзивных объектов для интерьера. Ты потратишь время на проект, который в итоге не пройдёт по бюджету. Поэтому алгоритм твоих действий таков: во-первых, хвалишь креативность клиента и его замечательную идею. Во-вторых, предлагаешь ему не останавливаться на достигнутом и быть ещё смелее в своей фантазии и придумать что-то ещё вместе с тобой. И третий пункт: вместе с ним под твоим чутким руководством стараешься сделать так, чтобы подобная безвкусица, как эта расписная Венера, в вашем проекте отсутствовала. Нежно, чутко, так, чтобы заказчик был очень горд собой и своей креативностью и не подозревал, что всё это дело твоих талантливых мозгов, хорошо?

– Да, Вадим…– девушка запнулась: видимо, не могла привыкнуть, что к генеральному директору принято обращаться только по имени и просто на «ты».

– А если не подействовало, тогда тактично напоминаешь заказчику, что он пока заработал только на хохлому, но не на Венеру.

Новенькая хихикнула и кивнула мне в знак понимания. Я оставил её трудиться и продолжил словно нескончаемый путь до своего кабинета.

Закрывая дверь, окинул взглядом офис. Никто на меня не смотрел.

Но сегодня я впервые осознал, как много девушек работает в «Баухаусе». Никогда не придавал этому особого значения, поэтому, видит бог, не замечал очевидной статистики.

Что-то явно изменилось. И, видимо, не вокруг, а во мне.

Перевёл взгляд на новенькую и задумался.

А точно ли из-за хохломы я подошёл к ней?

Да она же со спины один в один Лида! Лида из тех времён, когда она только пришла на стажировку в «Баухаус». Длинная светлая коса, даже общий силуэт похож, фигура…

Меня поглотили воспоминания.

17

Вадим

Двадцать три года назад студия зародилась в виде небольшого сайта-визитки, который создавал видимость, что услуги по разработке дизайна интерьеров и экстерьеров оказываю не я – вечный студент, подрабатывающий в университете, – а настоящая студия. Понадобились годы, чтобы реальность догнала ту приманку для клиентов, опубликованную на сайте. Впрочем, клиенты были довольны и обманутыми себя не чувствовали. Работал я на износ.

В первый же год я стал передавать некоторые заказы своим коллегам. На третий год мы арендовали первый офис. Мы – это я и несколько особо заряженных на работу дизайнеров и архитекторов.

Довольно быстро из первого состава в студии остался только я один. С тех пор я и числюсь генеральным директором и единоличным владельцем.

Так как долгое время я подрабатывал на самых разных должностях в университете, а затем и дослужился до преподавателя, со временем стал звать самых талантливых своих студентов на стажировку в «Баухаус». Плюсов у этой затеи было очень много. Выращенные мной кадры умели именно то и так, как мне было нужно. И в то же время я мог выбирать тех, кто был способен привносить свежий взгляд в проекты и смело идти против мнения авторитета (как заказчика, так и моего) ради достижения наилучшего результата.

И, что уж тут говорить, благодарность студентов за полученный опыт, даже если они не оставались у меня для дальнейшей работы, всегда заряжала меня дополнительной энергией. Я знал, что делаю доброе дело и вношу свою небольшую лепту в развитие ремесла, которое люблю.

Единственным серьёзным недостатком такого сотрудничества между студией и университетом было то, что некоторые молодые и прекрасные студентки начинали уделять мне слишком много внимания. Кто-то из корыстных целей, кто-то искренне влюблялся в меня, кто-то просто хотел поставить галочку в графе – трахнуть симпатичного препода. Нет, я не выдумал. Мне показали дневник одной девушки. Слово в слово там так и было написано. И даже пустой квадратик для галочки нарисован. Пустым он, естественно, и остался в итоге.

Мне, наверное, некоторые могут возразить, что это всё не проблема, а благословение. Да, для тех, у кого нет строжайшего табу, как у меня, – никогда и ни при каких обстоятельствах не спать со студентками и коллегами, – это действительно так.

А потом в моей жизни появилась Лида. К счастью, она была из тех девушек, кто лично от меня, вне моих регалий, ничего не хочет. Всё, что ей тогда было нужно, – это знания преподавателя Вадима Юрьевича Озёрского и практика в его студии.

В итоге, сама того не желая, Лида стала единственным исключением из табу, которое я не нарушал ни разу как до её появления в моей жизни, так и после. Бывало даже, что приходилось увольнять красивых молоденьких девушек, если они проявляли ко мне отнюдь не профессиональный интерес. У них не было шансов, потому что у меня была Лида. И если они этого не понимали и не могли чётко разграничить работу и личное, то их пути со студией расходились.

Надо сказать, что любви с первого взгляда у меня с Лидой не произошло. Да, внешне она была прекрасна. А время показало, что у неё много и других положительных качеств. Несмотря на её инфантильность и эгоцентризм, Лиду никогда нельзя было всерьёз обвинить в меркантильности (проявить её у Лиды была куча возможностей, начиная с момента, когда она связала свою жизнь со мной), жадности, завистливости. В целом по ней и во времена студенчества было видно, что Лида добрый и как минимум неплохой человек. И понимание этого сильно повлияло на мою реакцию на её рассказ про беременность и всю ситуацию, в которой Лида неожиданно оказалась.

С моей стороны предложить Лиде выйти за меня замуж было удивительно быстрым решением. Я мог бы назвать эту идею экстремальной и безумной, но в то же время я точно знаю, что она была зрелой и взвешенной. Она лежала у меня где-то в чертогах разума, как любая другая идея или проект. Да, у меня имелся некий эскиз на тот случай, если я вдруг встречу девушку, которой можно будет сделать – в определённом смысле – деловое предложение.

Да, я отнёсся к идее создать семью с Лидой как к бизнес-проекту, это верное сравнение. Однако классические способы создания семьи не приводили к результату уже много лет, а я к тому моменту не просто хотел семью, а нуждался в ней.

С работой всё было, можно сказать, даже слишком хорошо. Всё шло как по маслу, отчего мотивация двигаться дальше начинала пропадать, внутри появилась пустота, и я был уверен, что мне необходимо найти ради кого продолжать делать своё дело.

И план сработал! Более того, со временем я полюбил Лиду всем сердцем. Искренне и бескорыстно. То, что было всего лишь проектом, предложением взаимовыгодного сотрудничества, стало настоящей полноценной семьёй.

Так я думал до недавнего времени. Но теперь…

У любого проекта есть свой срок. И если «Баухаус» пока процветает, то наш с Лидой брак резко пришёл к завершению.

И судя по тому, что я стал замечать женщин вокруг себя, я неосознанно перехожу на новый этап жизни.

Так быстро?

Я снова машинально потрогал кольцо на пальце. Я до сих пор его не снял, чтобы не привлекать внимание Арины и окружающих.

И не зря.

Надеюсь, мне показалось и сезон охоты на почти холостого меня ещё не открыт. Слишком всё это быстро, несмотря на то, что болезнь в раннем возрасте научила меня спешить жить.

Я повесил на дверь кабинета табличку «Беспокоить только в случае пожара» и погрузился в дела.

18

Вадим

Когда я подъехал к школе, Арина с грустным выражением лица уже ждала меня на выходе. Увидев мою машину, она обрадовалась и побежала, чтобы быстрее нырнуть в салон.

– Ну, как всё прошло? – спросил я.

– Нормально. Обычный день, – застёгивая ремень безопасности, пробурчала дочка.

– Чего тогда такая грустная стояла?

– Кучу всего задали, не знаю, когда я это буду делать на выходных. И вообще хочу выспаться, хочу гулять и хочу, чтобы быстрее начались каникулы!

– Насчёт выспаться и погулять – звучит вполне выполнимо. Ложись сегодня пораньше, да и всё. Погулять тоже можешь завтра, после стоматолога и английского. А каникулы не скоро, да. Но четверть короткая и быстро пролетит. А на новогодние каникулы можно куда-нибудь скататься, если хочешь. Только билеты надо заранее взять.

– Всем вместе? – сказала Арина, и я почувствовал её взгляд на себе.

– Всем вместе что?

– Все поедем? Я, ты и мама?

Как же не хотелось ей врать. Я запнулся на мгновение, а потом ответил уклончиво:

– Я могу сказать точно только про себя. Лично я на зимних каникулах могу поехать с тобой куда-нибудь. Это свежая идея… Больше ничего не знаю.

– Ясно,– вздохнула дочка и отвернулась от меня.

– Ты голодная? – я попытался перевести разговор в другое русло.

– Нет, я съела мамин омлет, пока ждала тебя после уроков.

– И как? Много скорлупы? – поинтересовался я и бросил на неё заговорщический взгляд.

– Не-а. Всего лишь два кусочка, – ответила Арина, и мы оба засмеялись.

.

В школу танцев приехали едва не опоздав.

Арина побежала переодеваться, я перекинулся парой фраз с администратором, поздоровался с тренером – девушкой лет двадцати пяти с очень строгим выражением лица, невероятно пластичным телом и очень мягким голосом. Дочка без ума от неё и с трудом представляет, как можно заниматься с кем-то ещё. И это при том, что на первое занятие я привёл её через слёзы, уговорив хотя бы один раз попробовать.

Я уже пошёл в сторону выхода, чтобы выпить кофе в соседнем здании, пока будет идти занятие, когда меня вдруг окликнул незнакомый голос:

– Прошу прощения…

Я обернулся и окинул взглядом невзрачно одетую женщину лет тридцати. Тёмно-каштановые волосы, собранные в хвост, карие глаза, виноватая улыбка на лице и пристальный взгляд, изучающий не кожу, а то, что под ней. Так смотрят недоверчивые люди.

– Да? – откликнулся я.

– Я видела, что ваша дочка здесь занимается, если я правильно поняла.

– Правильно, – сказал я и посмотрел на наручные часы.

– Я хочу привести сюда сына, но не понимаю, хорошая ли это школа. В интернете отзывов мало, да и сами знаете, как многие из них пишутся. Администратор, конечно же, расхваливает, как тут гениально всё придумано и как понравится моему сыну, хотя она его в глаза не видела. Оно и понятно, ей надо продать абонемент. А мне-то что делать? Вот я и не знаю, кому верить.

– И вы решили поверить мне, первому попавшемуся незнакомцу?

– Вы хотя бы точно живой человек, а не бот в интернете. И вроде как не продаёте абонементы. Или продаёте? – на её лице появилась ироничная гримаса, от которой на одной из кругленьких щёчек образовалась игривая ямочка. И мне это понравилось. И ирония, и ямочка.

Я засмеялся. Её взгляд смягчился. Я как будто бы прошёл один из её тайных тестов.

– Нет, у меня другая работа. А про танцы, – я на мгновение запнулся: понял, что произнесу сейчас то, что не говорил посторонним женщинам уже очень много лет, – давайте я расскажу вам за чашечкой кофе? Не подумайте ничего плохого, – я сказал ей это действительно без задних мыслей, – просто я, пока дочь танцует, обычно хожу в соседнее здание, там приличная кофейня. Если у вас есть время, пойдёмте туда вместе, и я расскажу всё, что вам будет интересно.

– Да, спасибо большое. Буду очень благодарна. Я много времени у вас не отниму.

– Больше, чем длится занятие, точно не отнимете, так что не переживайте.

Она улыбнулась, и мы пошли на выход.

Я заказал американо, она капучино. Она задавала вопросы, я отвечал. Её звали Лера, и она словно решила выведать у меня всю информацию не только о школе танцев, но и о других активностях Арины. Видимо, почуяла основательность в подходе, который я использовал при выборе школы.

Общались прилично и совсем недвусмысленно до одного конкретного момента.

Лера решила поправить причёску и, почему-то немного виновато посмотрев на меня, распустила волосы и стала собирать их в новый хвост. И я неожиданно понял, что она чертовски напоминает мне известный автопортрет художницы Зинаиды Серебряковой, где та за утренним туалетом ухаживает за своими волосами.

После этого мне стало сложнее слушать, что говорит Лера, потому что я начал разглядывать её лицо и длинную изящную шею как произведение искусства, точь-в-точь как разглядывал бы ту картину в Третьяковской галерее.

Я снова машинально потрогал кольцо, которое много лет назад надела мне Лида. И тут же обратил внимание, что у моей собеседницы нет кольца, но есть след от него.

К счастью, нам как раз настало время идти назад, поэтому можно было больше не думать, что всё это значит для меня. А ведь двумя неделями раньше, до того, как Лида сбежала в закат, я бы не предложил этой незнакомке пойти попить кофе. Точно нет, потому что все годы супружества с Лидой я избегал любые двусмысленные ситуации. Даже с бизнес-партнёрами-женщинами не встречался тет-а-тет, всегда брал кого-то ещё на переговоры или назначал встречи в максимально неподходящих для флирта местах.

Естественно, я не попросил у Леры номер телефона. А она не спрашивала мой. Только поблагодарила за информацию и ушла.

И хорошо. Я чувствовал неловкость и неуместность произошедшего, потому что в моей голове за наслаждением эстетикой и отсылками к великим произведениям искусства явно скрывалось что-то ещё, более приземлённое и давно забытое.

Я только что впервые за одиннадцать лет на крошечное мгновение разрешил себе испытать физическое влечение к какой-то другой женщине помимо Лиды.

Нет, это всё не для меня! Прошло недостаточно времени.

И труп моего брака ещё не остыл.

19

Вадим

«В начале было слово». И слово это – пятница. Но каждую неделю встречаться слишком жирно, и стала пятница «третьей пятницей». А потом и сократилась просто до Третьей. Да, так мы и стали говорить: «До встречи в Третью».

Кто такие «мы»? Четыре старых друга, которые раз в месяц встречаются, чтобы без посторонних людей, в том числе без своих женщин, в сугубо мужской компании поиграть в покер, продегустировать бутылочку чего-нибудь экзотического и редкого, выкурить сигару и обсудить всё подряд, о чём обычно говорят мужчины.

Я отвёз Арину домой после танцев, оставил свою машину у дома и вызвал такси, потому что в этот вечер распитие алкоголя было неизбежным.

У загородного дома в вычурном псевдоготическом стиле меня встретил Виктор – холостой хозяин этого архитектурного недоразумения. Подкалывать друга насчёт проекта, по которому он построил дом, стало обязательным элементом каждой нашей встречи. Впрочем, нас обоих это устраивало. Он не обижался и остроумно парировал каждую мою нападку.

Виктор – убеждённый холостяк, большой любитель женщин и просто харизматичный сукин сын, чем всячески пользуется всю жизнь. Несмотря на далёкий от молодёжи возраст, он вовремя разобрался с криптовалютами и переключился с инвестиций в классические ценные бумаги в этот тренд двадцать первого века. На нём и сделал себе состояние, о котором предпочитает умалчивать. Как и о количестве перенесённых венерических заболеваний, зачастую идущих в комплекте с его образом жизни. Ведь о количестве женщин, с которыми спал, Виктор охотно рассказывает при первой же возможности. В прошлую Третью их было где-то около ста пятидесяти.

Удивительно то, что успехом у женщин Виктор пользовался во все времена: как будучи неказистым бедным студентом, так и являясь порядком облысевшим пузатым миллионером. Сила харизмы, не иначе. Однажды я спросил у него, почему он не хочет создать семью. Виктор ответил не раздумывая, что семья не сделает его счастливым, зато он точно сделает эту семью несчастной. Больше я не задавал таких вопросов.

Впрочем, не могу сказать, что Виктор на моей памяти сам когда-нибудь выглядел по-настоящему счастливым. Но получать удовольствие от жизни он явно умел, что и демонстрировал каждый раз, доставая для наших встреч бутылку какого-нибудь эксклюзивного дорогого алкоголя.

В этот вечер он разливал нам бельгийский эль «Vieille Bon-Secours» стоимостью около тысячи двухсот долларов за огромную двенадцатилитровую бутылку. Питьё оказалось действительно неплохим, но аромат лимона, карамели и аниса всё-таки на любителя. Поэтому после дегустации я переключился на виски со льдом.

Сразу после меня приехал Артур, директор по развитию небольшого, но активно растущего банка. Женатый отец двоих мальчишек-старшеклассников. Почти безгрешный человек, с его слов никогда в жизни не изменявший жене, с которой прожил уже почти двадцать лет. Одна проблема не давала ему покоя – в последнее время Артур перестал хотеть свою супругу, а на все её потуги заинтересовать мужа у него возникало ещё большее физическое отторжение. Но Артур не любит рассказывать о своей личной жизни, как и я. Один раз только поделился с нами, потому что ром, привезённый Виктором с Кубы, развязал ему язык.

Последним приехал Сашка. Вечно опаздывающий и самый болтливый и экспрессивный персонаж в нашем квартете. В свои сорок два года он одевается как подросток, только что вышедший со скейт-парка, чем постоянно удивляет людей, с которыми встречается по работе. У Сашки доля в семейной строительной компании, поэтому он активно бездельничает уже много лет. Однако Сашка отлично ведёт переговоры, поэтому его отец и прочие партнёры по бизнесу терпят Сашкину пассивную вовлечённость в ежедневные проблемы их конторы.

Подобный полезный навык привёл Сашку и к одному сомнительному успеху в личной жизни.

Уж кто-кто, а Сашка всегда рассказывал нам про свою жизнь даже то, чего нам и вовсе не хотелось бы знать. Но заткнуть его сложнее, чем жерло активного вулкана. Тем не менее Сашка отчего-то давно не упоминал про отношения с женой, которой он изменял, и неоднократно, пока она об этом не узнала. Тогда он, проявив те самые недюжинные навыки ведения переговоров, добился прощения, да так, что у их пары даже родился второй ребёнок.

Когда Лида мне изменила, я сразу подумал про Сашкину жену. И сегодня, не рассказывая своей истории, хотел узнать у него, как всё-таки им живётся вместе, спустя столько лет после его измен и её прощения.

И когда мы уже обсудили и политику, и байки со своих работ и шёл уже третий час игры в покер – в воздухе клубился дым кубинских сигар, а алкоголь давно сделал своё дело, судя по расслабленным позам и замутнённости глаз, – я спросил Сашку:

– Дружище, а как у вас с Мариной? Нормально всё?

Друг тяжело вздохнул. Недобро посмотрел на меня – но я понимал, что вряд ли это был взгляд в мой адрес. Скорее, Сашка злился на ситуацию, о которой я его спросил.

– Да ни хрена подобного! Друзья, я грешен. Вы это знаете…

– Это не грех. Это природа, – перебил его Виктор.

– Так! Вот не надо это всё тут начинать сейчас. Это и грех, и предательство, и вообще! Будь это не так, я бы… – встрял в разговор Артур.

– Жил бы в гармонии со своей природой, – лениво продолжил Виктор, – и вместо жены, которую не хочешь, пошёл бы спокойно трахаться с теми, кого хочешь! И не было бы проблем.

– Вообще-то Вадим меня спросил, – возмутился Сашка, – дайте я уже договорю, а потом можете перетереть о грехах и прочей херне, которую вы так любите…

Виктор и Артур подняли вверх ладони, будто бы сдавались в плен.

– Спасибо, друзья, – хмыкнул Сашка и снова повернулся ко мне. – Так вот. Вы, я думаю, помните, что моя дражайшая Марина тоже знает о том, что я много лет налево ходил, да? Да! И вот с тех пор, как она об этом узнала, я на самом деле исправился, ни к одной жопке, представьте себе, не прикасался! Заглядывался, да, бывало, но как иначе-то? Да и не меняются люди так быстро, дайте мне ещё время! Вообще лет через двадцать, может, я импотентом стану, и проблема решится сама собой.

Мы засмеялись.

– В общем, я все эти годы, с тех пор как встал на путь истинный, – Сашка громко икнул, отпил немного виски из бокала и продолжил, по-прежнему глядя только на меня, но рассказывая всем, – был шёлковым и пушистым, идеальным мужем и отцом. У нас даже второй ребёнок родился. Да мне, б**, памятник надо поставить! Я пересобрал себя заново! Стал практически другим человеком! А Марина что? Что Марина? Ни *уя! Вот что. Не простила она меня. Из года в год я думал, что вот-вот сейчас она растает окончательно, что время лечит. Когда Дашка родилась, я был уверен, что ну уж теперь-то всё шито-крыто. Ни хера подобного! Дашке уже три года, а Марина так и относится ко мне как к пустому месту. Да нет, хуже! Я для неё как таракан, которого не удаётся вывести из квартиры, и проще свыкнуться с его наличием, чем каждый раз расстраиваться, когда его видишь. Вот и она так со мной!

Сашка опять глотнул виски и прокашлялся. Во время этой паузы я погрузился в свои мысли, невольно примерив на себя роль Марины. Супруг, который простил не прощая.

– То есть понимаете, что она сделала? – тяжело вздохнул Сашка. – Она вроде как простила, да, живёт со мной физически, но эмоционально, или как это назвать, хер знает, она вообще не со мной! Забила на меня болт! Занимается своими делами, работает, детей воспитывает, а я где-то рядом болтаюсь, и *уй со мной. И знаете, что я вам скажу, друзья? Это охренеть как обидно! Я ж эту дуру люблю!

Всё-таки, при всей Сашкиной болтливости, слово «любовь» я от него слышал только подшофе.

– Если бы не любил, то не вернулся бы. Что мне, сложно бабу найти? Нет, жил бы как Витёк, и всё.

– Жить как я не так-то просто и безмятежно, как тебе кажется, – сказал Виктор, как будто подтвердив мои мысли о том, что я никогда не видел его по-настоящему счастливым.

– Ой, Вить, я тебя умоляю! Ты просто грустный душнила, тебя хлебом не корми, дай в депрессию впасть. А я не такой, я кайфую от жизни, и всякую меланхолию я в рот е**, если уж откровенно. Так что я бы справился, если бы захотел! Но я хочу быть с Мариной, понимаешь? – теперь Сашка смотрел уже на Виктора. – А все те бабы – ну, это же ерунда, это же просто секс, а не любовь. А Марина так ведёт себя, будто я сжёг её родную деревню и меч ей в спину воткнул! Ну зачем настолько всё усложнять и драматизировать? И вообще, раз уж она решила семью сохранять, ну так надо по-честному сохранять, а не эти вот полуфабрикаты херовы – вроде бы внешне всё в порядке, идеальная семья, и ребёночка ещё одного заделали, а на самом деле как чужие друг другу люди живём. Да между врагами больше уважения, чем у неё ко мне. И как её встряхнуть – непонятно; что и как делать в этой ситуации – неясно. А? Что делать-то, друзья? Ладно, Виктор, тебя не спрашиваю, ты ещё не дорос до серьёзных отношений, может, в доме престарелых когда окажешься, найдёшь себе цыпочку со вставной челюстью…

Мы вновь хором заржали.

– Артур, прости, но ты тоже не авторитет. Жить с женой, которую не хочется…

– Без грубостей! – всерьёз и одновременно шутя погрозил ему Артур.

– Да я со всем уважением, Артур! У тебя прекрасная жена, лучи добра ей, и вообще, ты знаешь, как я к твоей семье отношусь. Но!

– Всегда есть «но»…

– Но! Я бы так не смог. – Сашка сделал многозначительную паузу. – Честно скажу, я сбежал бы к первой попавшейся крале, если бы понял, что не хочу свою жену. Ладно, если жена не пускает в постель, но я должен её хотеть, иначе никак! Я, конечно, охренею, на стену буду лезть, яйца будут болеть, а кулак стёрт от дроч…

– Избавь от подробностей, – перебил его я, поморщившись.

– Ладно-ладно! Мистер Вадим Нежные Ушки. В общем, Артур, у тебя достаточно херово обстоят дела, чтобы я слушал твои семейные советы. Без обид.

– Я и не претендовал, – пожал плечами Артур.

– Ну, а что скажешь ты? – Сашка пристально посмотрел на меня, затягивающегося сигарой. – Какой совет даст мистер идеальный муж из идеальной семьи с идеальной женой? А? Что мне делать, гуру?

Я закашлялся и поднял бокал виски.

– За наших жён, – просто сказал я.

Артур поднял бокал.

Виктор тоже, но добавил, что пьёт за наших жён и за то, что у него, к счастью, нет супруги.

Саша недовольно развёл руками, поняв, что я ушёл от ответа на вопрос, но присоединился к тосту.

Разъехались мы около часа ночи.

Надо ли говорить, что монолог Сашки произвёл на меня самое глубокое впечатление?

Несмотря на то, что я много выпил в этот вечер, я, как и всегда, оставался в здравом уме и отлично всё осознавал, отчего поездка на такси по ночному городу оказалась полной размышлений о правильности моего решения развестись с Лидой. При всей экспрессивности и эпатажности Сашки, я не мог с ним не согласиться. Если уж сохранять семью, то по-настоящему. А для этого нужно быть уверенным, что простил человека. В противном случае будет не семья, а полуфабрикат, как сказал Сашка.

Полуфабрикат. Я вспомнил эту метафору и усмехнулся, глядя на мелькающие огни ночного города.

Дома было темно. Я тихо разулся, снял куртку и прошёл на кухню, чтобы вымыть руки и попить воды.

В кино часто используется такой сюжетный ход. Персонаж заходит к себе домой или в номер отеля и не замечает, что в тёмном углу, на стуле или в кресле, сидит кто-то и поджидает его.

Почти так же получилось и у меня.

В темноте кухни, подсвеченной лишь огнями города, пробивающимися сквозь прозрачные шторы, за столом сидела женщина, подарившая мне семью. И сама же её и убившая.

20

Лида

«Это же не было командировкой, да?»

Последняя фраза Арины эхом отдавалась у меня в ушах, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Перед глазами медленно темнело, и мне казалось, что я умру прямо там, перед входной дверью, глядя на то, как дочь снимает свою яркую осеннюю куртку, не отрывая от меня взгляда. Глаза Арины были такими же, как у Ромки и у меня, – насыщенно-голубыми, – но смотрели иначе. Удивительно, но именно сейчас, в это самое мгновение, когда я задыхалась от отчаяния и чувства вины перед своей семьёй, Арина как никогда казалась мне похожей на Вадима.

Так было всегда. Всегда, сколько я помнила их обоих. Будто там, на небе, плевать хотели на генетику.

– Не было, – сказала я сипло и сглотнула горький комок в горле. – Ариш… пойдём на кухню, поговорим. И, может, пиццу закажем? Я, по правде говоря, очень голодная…

– Давай, – кивнула дочь, впрыгивая в тапочки. Она вроде бы улыбалась – но глаза смотрели серьёзно, настороженно и вдумчиво. С точно таким же выражением лица Аришка обычно решала задачи по математике. – Пойду помою руки, а ты пока сделай заказ, мам. Мне «Четыре сыра»!

Даже любимая пицца у них с Вадимом была одна и та же.

– Я помню, – откликнулась я негромко и вновь перестала дышать, услышав в ответ небрежное:

– Ну мало ли.

Нет, это не было желанием уколоть. Так же, как и у Вадима сегодня с утра, когда он говорил про мусор в доме. Однако, как и он где-то в глубине души считал, что я притащила сюда грязь вместе с собой, так же и Арина думала, что я могла забыть о том, какую пиццу она любит.

И увы, но это отчасти было правдой. Я действительно часто не держала в голове такие мелочи. Для меня это было сродни ведению хозяйства – в принципе, я могла заниматься домом, но недолго и некачественно. Так же и здесь: что-то я помнила, но частенько и забывала. Хотя всё же чаще я забывала то, что касалось Вадима…

Пока Аришка мыла руки, меня обожгло воспоминанием.

Это было почти перед самым моим… пусть будет отъездом. Мне всё ещё было сложно думать про свой поступок как про побег или предательство.

Так вот, за несколько дней до этого я умудрилась подняться к завтраку. Подобное для меня огромная редкость – обычно я сплю как минимум до девяти, а то и дольше.

В общем, я выползла на кухню, напоминая сонную муху, села рядом с оживлённо обсуждающими что-то Вадимом и Ариной – они-то жаворонки и оба с утра всегда возмутительно бодры – и решила сделать себе кофе.

– Сделай и мне, – попросил Вадим, я кивнула, взяла с полки чашку… и замерла, глупо хлопая глазами, когда муж с улыбкой заметил: – Лида, я не пью кофе из таких больших кружек. Да она и не поместится в кофемашину. На полке ниже есть чашки специально под кофе. Стеклянные.

– А-а-а, точно, – пробурчала я, вздохнув, и поменяла чашку.

Я тогда даже внимания не обратила на этот эпизод – для Лиды-из-прошлого он ровным счётом ничего не значил. Подобное происходило постоянно. Я частенько забывала, что Вадим, например, не любит зелёный чай, а чёрный всегда пьёт без сахара (в отличие от меня), терпеть не может песочное печенье и сушки с маком. Каждый раз я словно открывала всё заново…

Однако теперь, после двухнедельного отсутствия, я начала смотреть на такие моменты другими глазами. Наверное, потому что сама столкнулась с подобным отношением – Ромке было совершенно, абсолютно, бесконечно плевать на то, что я там люблю или нет, нравится мне что-то или не нравится. Его это вообще не колыхало. И от такого отношения неожиданно повеяло пренебрежением…

Может, и Вадим считает, что я им всегда пренебрегала?

– Ма-а-ам? – раздался вопросительный голос Аришки где-то рядом. Я обернулась. Дочь стояла возле меня – а я так до сих пор и находилась в коридоре, а не на кухне – и смотрела с какой-то удивительной взрослостью. – Ты заказала пиццу или нет?

– Ой… – Я едва не ударила себя ладонью по лбу. – Забыла!

Арина хмыкнула – точь-в-точь как Вадим, улыбаясь на одну сторону рта, – и немного насмешливо протянула:

– Ты сейчас прям как папа сразу после твоего отъезда. Он тогда тоже целый день будто зависал в пространстве. Рассеянный был, забывал всё. Даже в туалете за собой не спустил.

Я покачнулась, наполняясь диким ужасом.

Господи… Что же я наделала!..

– А… Ариш… Ты ему сказала об этом?

– Чтобы он ещё сильнее переживать начал? – покачала головой моя излишне взрослая и мудрая дочь. – Не-а. Пойдём на кухню, мам. Пиццу я сама закажу.

Арина развернулась и отправилась на кухню, не оглядываясь на меня.

Раньше она никогда так не делала…

21

Лида

Арина справилась с заказом буквально за пару секунд, причём я с удивлением наблюдала за тем, как она по памяти набивает номер своей банковской карточки. Вадим тоже помнил наизусть номер своей карты, и паспорта, и других документов. Я порой путала цифры в собственном номере телефона, не говоря уже о чужих, поэтому мне такие высоты были недоступны.

– Всё, максимум через полчаса привезут, – бодро сказала Аришка, отбрасывая мобильник в сторону, и вновь вдумчиво посмотрела на меня – так, как делала это, когда только вернулась домой. – Ты пока расскажи, что у вас с папой случилось. Только давай без обмана, хорошо? «Доширак» мне на ушах не нужен.