Текст книги "Тайна для Аниики (СИ)"

Автор книги: Анна Рассохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Я не стану демоницей черной Грани, послушной вам! – гнев внутри меня усилился, поднялся из глубины души удушливой волной, грозящей затмить разум, выпустить из-под контроля новую силу.

– И это мне нравится! – было ясно, что Осот только и ждет, чтобы я ошиблась.

Не дам ему очередной повод для радости, не позволю победить, переиграть меня. Упрямо помотала головой и сообщила:

– Зря надеетесь! Эрия успела кое-чему обучить меня!

– Хорошо, – в голосе Осота стало больше довольства, – вот и проверим, что из тебя получилось! – сказал и взмахнул единственной рукой, посылая в бой клубок четырех стихий.

Уроки Эрии мгновенно пришли на ум, и я сумела собраться. Мои стихии помогли мне: вода затушила огонь, ветер развеял песок, а сотворив ураган, я смогла победить и воздух. От потока воды, сумела уклониться, и с победным видом взглянула на противника. Он равнодушно кивнул:

– Неплохо.

Я почувствовала себя мышкой, с которой забавляется сытый, ленивый котище. Очередная гадкая, ледяная улыбка изогнула губы Осота, и он, ни слова не говоря, произнес новое заклинание. В мою сторону полетело «солнце» сплетенное из четырех стихий. Я не испугалась, все свою злость, боль, обиду сумела преобразовать в силу. Я желала отомстить – вот она отличная возможность это сделать! С помощью магии смогла рассмотреть, как именно сплетено заклинание, как свиты в нем стихии, и без труда справилась с каждой из них. Очередная победа досталась мне легко, и я поверила в свои силы.

– Чуть лучше! – Осот отвечал по-прежнему спокойно, заставляя меня усомниться.

Едва уловимое движение его руки, и я вижу новое плетение. Темные вихри силы завертелись на моих ладонях, готовые помочь, спасти меня. Но Осот изменил тактику, и шар из четырех стихий полетел в сторону спящей колдовским сном Лийты. Долго раздумывать не пришлось, я сразу бросилась в сторону костра, решившись на отчаянный шаг, подозвав к себе одну из искорок. Она стала маленьким огоньком, моей личной четвертой стихией, моей небольшой победой над собой. Пусть ей не под силу справится с огнем, вызванным противником, но отвлечь она сумеет, позволив мне выиграть несколько секунд, чтобы успеть сплести «щит» и скрыть под ним Лийту.

Осот выразил свое одобрение громким хлопком, звук получился издевательским, и я была уверена, что самое страшное ждет меня впереди. Потому рассерженно топнула ногой:

– Может, хватит игр?

– Девочке надоело играть? – его речь была ироничной, словно четырех стихийник беседовал с малым ребенком.

– Вам же не терпится отправить меня за Грани, вот и не тяните! – я как можно более небрежно и пафосно повела плечами, одновременно осматриваясь.

Увиденное меня совершенно не порадовало – за спиной оказалась пропасть, впереди – склон и узкая дорожка между ними. Широкая площадка осталась справа от меня, там же маячил зев пещеры, где спали попутчики, а раз они до сих пор не выбежали мне на выручку, значит и их накрыл колдовской сон. Надежда оставалась только на наблюдателей, но ни Дюрана, ни Олеаса поблизости заметно не было. Да и возникло огромное сомнение, что хоть кто-то из них придет мне на помощь – их миссия следить и записывать события в свои книжицы, остальное – как получится!

– Молодец, девочка! – вновь похвалил меня Осот. – Трезво оцениваешь ситуацию! Только тебе это не поможет! Хочешь сыграть по-крупному? Хорошо! Тем более, что нам пора заканчивать! – и он без промедлений приступил к делу.

То, что стало творением его единственной руки, никак не поддавалось разумному объяснению. Не вихрь, не клубок, не привычный шар! Нечто незнакомое, чуждое моему взгляду. В завитках загадочной вещицы сплетались четыре стихии, и их узоры были настолько лихо закручены, что сходу мне было сложно определить, что за чем следует, распутать переплетения, найти начало. Однако, я не растерялась, не потеряла веру в себя, разозлилась только и использовала свои темные чувства во благо.

Медленно подняла руки, удивленно рассматривая, как они изменились. В этот миг вся сила скопилась на них, замерцала, изменяя пальцы, удлиняя ногти, меняя цвет ладоней, заменяя кожу чешуей. Испуг мой растаял без следа, когда осознала, что лишь так справлюсь. Теперь мне не нужно бояться за свою жизнь! Я смело направила поток магии навстречу заклинанию противника.

Не учла одного – того, что они, столкнувшись между собой, создадут огромный выброс силы, который отбросит и меня, и Осота. Он отлетел к скальной стене, меня откинуло к противоположному краю, и я повисла, отчаянно цепляясь за скользкую поверхность. Когти скребли по ледяной корке, покрывающей край, но я чувствовала, что силы покидают меня, а им на смену приходит опустошение. Сейчас, как никогда ясно перед моим внутренним взором замаячил перевозчик за Грани, я уже видела его широкую ухмылку, а в бордовых очах виделось предвкушение нашей новой встречи. Мне этого совершенно не хотелось! Прилагая нешуточные усилия, старалась подтянуться на руках, чтобы выкарабкаться на ровную поверхность. И мне почти удалось, я даже выглянула из-за края, но поняла – зря старалась! Смерть в лице Осота медленно приближалась ко мне и нахально улыбалась. Шаг, еще один, и я пытаюсь успеть, но нет.

Осот опустил ногу, обутую в тяжелый сапог прямо на мою руку, и я зашипела от боли. По лицу противника струилась кровь, видно, и ему сильно досталось, но он находился в более выгодном положении, чем я. Надавил сильнее, и я всхлипнула, до боли сцепив зубы – а вот не сдамся так просто!

За спиной Осота возникли Дюран и Олеас, и я решила рискнуть. Кинула на обоих наблюдателей жалобный взгляд, но Громов только качнул головой, в то время, как Дюран равнодушно следил за происходящим.

– Неужели у вас совсем нет сердца? – умирать мне не хотелось.

Ответил мне только Осот, посчитав, что реплика относилась к нему:

– Глупая, маленькая ведьмочка, у меня его никогда не было! Я таким уродился, назло маменьке и твари Ацлаву!

Я смотрела только на Олеаса, пока мой мучитель продолжал свое черное дело. Руку пришлось отцепить, да и что толку от человеческой ручонки. Сила таяла, словно снега под ясным весенним солнышком, покидала меня, не позволяя оказать достойное сопротивление. Чувствуя, как по щекам стекают мокрые дорожки крупных слезинок, я взмолилась:

– Пожалуйста, – глядя только за спину Осота, туда, где стоял невозмутимый Олеас. На Дюрана я не рассчитывала, он что-то методично записывал и на меня не глядел.

– Не проси, ведьма! Ты свое отжила! Тебе нужно было спокойно умереть еще прошлой зимой, на алтаре! Но ты не только выжила, но и сумела подчинить полученную силу! Это мне невыгодно! – преувеличенно тяжело признался Осот. – Так что – умри! – с силой наступил на мою вторую руку, и я с визгом полетела вниз, в клубящуюся, таинственную тьму.

Вокруг плескалась мрачная пустота, да выл, словно прощаясь со мной, ветер. Я все еще пыталась сражаться за свою жизнь, вызывая оставшуюся у меня магию на помощь, пытаясь сотворить воздушные крылья, чтобы дотянуть до земли. И мне почти удалось, на короткое мгновение я ощутила их, замедливших мое падение. Воспряла было духом, но напрасно!

Вместо силы, меня накрыла опустошенность, напала, точно зверь, вонзила острые когти, посеяла в душе панику и безнадежность. Холод окутал мое тело, казалось, я медленно, но верно превращаюсь в ледяную глыбу. Тяжелую, безжизненную, мерцающую… Стоп! Откуда в этой темной пустоте слабое мерцание. Я осмотрела свою поблескивающую ладонь, а, подняв взор, заметила огненную бабочку. Протянула к ней дрожащие пальцы, надеясь получить хотя бы толику тепла, потому что внутренности скручивало от холода. Искорка стремительно взмыла вверх, и, проследив за ней, я увидела, что ко мне приближается огненный смерч.

Моргнула, смахивая слезы, застилающие обзор, и поняла, что у меня появился шанс на спасение. Грэйн, используя свою магию, создал великолепные огненные крылья, спустился за мной и завис напротив. Исходящий от них жар, показался мне подарком судьбы. Все мое окоченевшее, замерзающее тело буквально взмолилось о помощи и потянулось к источнику тепла.

– Подожди! Иначе сгоришь! – Лют не разделил моего рвения, всматриваясь в глубину пропасти.

– Не сгорю! – стуча зубами от холода, отозвалась я, глядя на мага почти с ненавистью, потому что он никак не хотел дать мне то, в чем нуждалась.

Одарив меня пронзительным, выражающим охватившие его сомнения взглядом, огневик соизволил подать мне ладонь. Я, не мешкая, вцепилась в нее, а затем прижалась к Люту, и так мне стало хорошо, что даже застонала. Ошарашенный маг попытался отстраниться, очевидно, приняв мои стоны за проявления боли, а не наслаждения. Я не отпустила такой желанный источник тепла, скользя губами по шее, чтобы полнее, надежнее, ярче ощутить этот негасимый огонь, впитать его внутрь. Да, что уж говорить, было невообразимо приятно прижиматься к любимому, наконец, сбросить все оковы, почувствовать твердость этого мускулистого тела.

– Ани… – позвал меня Грэйн внезапно севшим голосом, но я, прикрыв веки, проворчала:

– Не мешай! – и продолжила свое увлекательное исследование, скользя губами по его лицу.

Короткая щетина кололась, но это было настолько необычно, что я не остановилась, не вздрогнула, а когда добралась до плотно сомкнутых губ Люта, сделала то, что давно хотела, но никак не решалась. Прильнула к ним, пробежалась язычком, вынуждая распахнуться, ловя короткий изумленный выдох. Мимолетные касания сменялись долгими поцелуями, когда наши языки свивались, играя, танцуя, изучая друг друга, дразня, раззадоривая. В перерывах Грэйн шептал:

– Ани… нельзя так… я не смогу… не удержу силу… – и снова сам принимался терзать мои губы, покусывать их, что мне безумно нравилось.

Я отдавалась во власть этих неистовых поцелуев, обжигающих рук, желая стать пламенем, слиться с ним, изгнать из себя скопившийся лед обид, боли и разочарований. И почти забыла о холоде, а если бы смогла рационально мыслить, то усмехнулась бы. Разве не я недавно мучилась от слабости и опустошения? В этот миг мне казалось, что я полна свежих сил. Тело, будто налилось мощью, кровь бешено неслась по жилам, сердце стучало, как кузнечный молот, а весь огонь собрался внизу живота.

– Все… не могу больше… – простонал Лют, чуть отстраняясь, глядя на меня опьяневшим взором, встречаясь с моими растерянными глазами, отводя свои. Вздохнул.

Я спрятала лицо, уткнувшись в его плечо, вдыхая аромат костра, исходящий от огневика, наслаждаясь последними мгновениями тепла. Рук своих Грэйн с моей талии не убрал, но было понятно, что его тяготит ноша, то есть я. Извечная ведьмина гордость взыграла, и я буркнула:

– Отпусти!

– Совсем? – насмешливо осведомился маг, но в его глазах застыло какое-то непонятное выражение, то ли тоска, то ли обида.

– Я сгорю, – брякнула я, и Лют красноречиво хмыкнул, мол, предупреждал.

Взявшись за руки, мы какое-то время спускались вниз, потом Грэйн свободной ладонью хлопнул себе по лбу:

– Вот саламандр непредсказуемый! Нам вверх нужно, а не вниз! – сказал и взмыл, отчего мои волосы резко растрепались.

Как только маг отстранился, я снова начала трястись, словно наяву, подмечая, как внутри меня расцветают ледяные цветы, вонзая корни в органы, опутывая все внутри своими стеблями, медленно распуская снежные лепестки. Я вздрогнула, и Лют обратил свое внимание на меня.

– Ведьмочка, что это с тобой!

На ресницах вместо слез повисли прозрачные льдинки, которые посыпались вниз, будто осколки. И мне живо представилось, что совсем скоро и я сама расколюсь на сотни таких же блестящих кусочков льда или разлечусь в сумраке миллионами разноцветных снежинок.

– Ани! – в голосе Грэйна послышались тревожные ноты, видно, и выглядела я совсем заледеневшей.

Решительно отправила гордость, обиду и боль к паземкам, набросилась на мага, прильнула к живительному огню, обвила руками и ногами, буквально ныряя в океан чувственности, жара и томительной неги. Понимая, что не в силах отпустить этого мага, сгорая в огне, пылающем внутри Грэйна, чтобы в следующее мгновение возродиться из пепла, почувствовать себя живой и настоящей.

– Ани, – он охнул, замедлил подъем, робко, словно спрашивая разрешения, прикоснулся к моим губам, стремясь дотронуться до них языком.

Я разомкнула уста, чтобы встретить его настойчивый язык, как радушный хозяин привечает своего гостя. Но все прекратилось, едва начавшись.

– Все… – выдохнул маг, и, не успев, возмутиться, я почувствовала, как мои ноги коснулись твердого камня.

Грэйн неожиданно оттолкнул меня, но обиду пришлось проглотить, так как огневик выглядел неважно. Он в изнеможении опустился на колени, обнимая себя руками, по которым бежало яростно потрескивающее пламя. Вскоре оно охватило все тело мага, и завороженная зрелищем, я не знала, что делать, молча наблюдая за тем, что творится с любимым. Лют как будто таял, распадался на отдельные фрагменты. Огненные бабочки срывались с его тела: красные и синие, сияя ослепительным светом, освещая до мелочей небольшой уступ, на котором мы расположились, и высвечивая нутро маленькой круглой пещеры.

– Грэйн! – оторопело обратилась к огневику я. – Что случилось?

Он с трудом поднял голову и посмотрел на меня. Его глаза пылали огнем, потеряв свой привычный синий цвет, и напоминали горящие угли. Звук, вырывающийся из горла, теперь походил на шипение поленьев в костре:

– Я… горю… не могу… больше… – упал на камень, шевельнулся и затих, а с тела мага продолжили плавно слетать бабочки, озаряя пустоту, оставляяя за собой сверкающие шлейфы искр.

Невероятно красивое, чарующее, волшебное, но вместе с тем и пугающее действие, до жути, до дрожи, до оцепенения. Я отвлеклась, сердце замерло, пропуская удар за ударом, а безжалостный холод снова отвоевал свои позиции, вынуждая пасть ниц под своим напором. Я опустилась на колени, глядя, как медленно, но неотвратимо тело Грэйна превращается в пепел, в то время я сама замерзала, обращаясь в ледяную статую.

Огонь и лед… Две противоположности, которым не суждено быть вместе… Но только представьте, как завораживающе сверкает лед, подсвеченный теплым огненным светом!

– Я не сдамся! – прохрипела я, стискивая зубы, сжимая заиндевелые губы, кусая их до крови, но чувствуя только холод.

И двинулась вперед, пересиливая себя, заставляя проползти еще шажочек, стараясь забыть о боли, прогоняя надвигающийся, вечный сон.

– Не спать… не останавливаться… только идти… – как молитву повторяла я, глядя на Люта, пытаясь обогнать неутомимое время, чтобы спасти любимого от смерти.

Сколько я так боролась с обстоятельствами сказать сложно – может, прошел час, а, может, несколько минут – для меня этот промежуток казался бесконечным. Я добралась до Люта, провела рукой по его пылающей щеке, смахнула со своих ресниц влагу и, наклонившись, прошептала:

– Держись!

Он никак не отреагировал, только чуть застонал, когда я переворачивала его, а потом потянула в пещеру, чтобы спрятаться от непогоды и ветра. С далеких, недосягаемых небес посыпались острые колючие снежинки, словно пики, вонзающиеся в меня, тающие на Грэйне, но вновь остервенело набрасывающиеся на нас.

Лют продолжал гореть, но меня уже было не остановить, я ощущала его тепло и мечтала сохранить это чувство навсегда. А ведьмы упрямые, если мы что-то решили, то обязательно этого добьемся. Сейчас мне хотелось лишь одного – чтобы Грэйн жил, чтобы он дарил миру свою обаятельную улыбку, смеялся, творил и даже злился. Это несравненное синее пламя, разгорающееся в его глазах, стало мне родным и близким. А еще Лют так и не рассказал мне историю своей жизни – и об этом я расспрошу его в самое ближайшее время.

Утешая себя, задавая положительный настрой, я тянула свою ношу в пещеру. Здесь на твердом, неровном полу, расстелила свой теплый плащ, чтобы Грэйну было удобнее. Откуда только силы взялись, точно открылось второе дыхание. Пока перекладывала своего невольного подопечного с места на место, он что-то бессвязно бормотал. В надежде облегчить жар, сжигающий тело Люта, я принялась снимать с него одежду. Один раз Грэйн открыл глаза, бросил на меня дикий взгляд и оттолкнул. Попытался привстать, но рухнул снова. Я выдохнула, но не опустила руки. Прикасаясь к нему, я согревалась, избавляясь от последствий выброса силы.

– Грэйн, – взывала к нему, веря, что он услышит.

И вот обе моих руки оказались в крепких тисках его пальцев. Вновь придя в себя, он схватил меня и с напряженной улыбкой привлек к себе. В первое мгновение я опешила – потому как не была уверена в том, что он меня узнал. Попыталась освободиться, не отпустил, и я упала на его широкую обнаженную грудь. И снова блаженное тепло окутало мое страдающее от холода тело.

– Как хорошо, – лихорадочно сверкая очами из-под слипшейся от пота челки, изрек Лют, прижимаясь ко мне сильнее.

Я оставила свои попытки вырваться из его объятий – разве не об этом мечтала, не в этом нуждалась? Изнуренная длительной борьбой со своей немощью, предыдущим поединком с Осотом, я замерла, прильнув к Грэйну, слушая биение его сердца, глубоко вдыхая и расслабленно выдыхая, теперь можно и отдохнуть.

Полусон, полузабытье принесли мне небывалое удовольствие. Лед сдавался под натиском огня, неожиданно волнующего, совершенно не обжигающего, настойчиво-игривого. Что-то теплое и влажное коснулось моей обнаженной груди, заставляя в изумлении распахнуть веки, и удивиться еще сильнее, замечая нависшего надо мной Грэйна. Мои протесты иссякли, так и не сформировавшись, когда горячая, властная ладонь мага по-хозяйски пробралась к укромному местечку между ног. Повинуясь настойчивым ласкам своего огонька, я раскинулась на ложе, кажущимся сейчас не меховым походным плащом, а мягкими дорогими перинами, встречая любимого с распростертыми объятиями. Где-то в глубине души я осознавала, что все происходящее, не сон и не игра, а явь, но останавливаться не желала. Лют накрывал меня своим пылающим телом, изгоняя холод и пустоту. Я изучала возлюбленного, смело дотрагиваясь до него, поглаживая, замирая, разрешая пальцам запутаться в светлых волосах, пробежаться по мужской груди, прикладывая ладонь к самому сердцу, словно проверяя, что Грэйн жив, а не разлетелся по ветру миллионами искорок.

Огонь и лед умирали вместе, противостоя друг другу в вечной борьбе, а мы только выигрывали, отдаваясь опутывающим нас чувствам. То ли громкий вздох, то ли тихий вскрик Люта, и меня стиснули в еще более крепких объятиях, дыхание на миг оборвалось, когда губы мага накрыли мои, делясь влагой, точно божественным напитком, дурманящим голову, выбивая из нее остатки здравых мыслей. Мозолистые ладони огневика накрыли мою грудь, а его сильные колени вклинились между моими ногами, разводя их в стороны. Ведьмам была чужда показная скромность или целомудренность, потому я только сбивчиво поторопила своего вероятного любовника, теряя терпение, желая узнать, что случится дальше. Что-то твердое, огненно-горячее прильнуло к низу живота, в то время как язык Грэйна, неутомимо лаская мой, глубоко проникал ко мне в рот, точно готовил к тому, что должно вот-вот свершиться. И я ждала, ох, как ждала этого! Бесстыдно, несдержанно, исступленно принимая все ласки Люта, не замечая, что наши руки двигаются в унисон, стоны и шепот сливаются в один звук, напоминающий слова тихой песни, которую поют двое. Боль стала громким аккордом, давшим началу концерта, словно невидимый дирижер взмахнул своей палочкой, и грянули первые ноты, а после к ним присоединились и другие, дикие, яростные, темные, наполняя все вокруг. Ритм музыки все нарастал, как ускорялись наши движения. Ближе и дальше, глубже и мощнее, я ощущала себя юркой змейкой, извиваясь, приникая и отдаляясь от тела любимого, чтобы спустя мгновение вновь стать единым целым. А потом восторженно-изумленно вскрикнула, и крик мой поймали его губы, запечатывая рот, выпивая жизнь из моего тела, останавливая бег сердца, чтобы спустя минуту вскрикнуть, затрепетать самому и отдать мне свою собственную жизнь, свое сердце, раскрыть душу…

Глава 16
О неожиданных находках

Иногда самые потрясающие вещи можно найти в самых неожиданных местах

(Без чувств)

Глаза открыла внезапно, словно кто-то толкнул в бок. Удивляться не стала, только сдержала громкий вздох, когда увидела перед собой обнаженное плечо спящего Грэйна. Прислушалась. Дыхание Люта было ровным, лицо выглядело безмятежным, и я на минутку расслабленно прикрыла веки, наслаждаясь последними мгновениями отдыха.

Когда выбралась наружу, сопровождаемая единственной оставшейся рядом искоркой, меня одолели думы. Глядя на виднеющуюся высоко вверху узкую полоску расцвеченного утренними лучами солнца неба, я гадала, как выбраться из этой расщелины и станут ли искать нас спутники. Духам противоречия не составит труда спустить за нами. Мысли о прошлой ночи гнала прочь, вернее те, что касались нас с Грэйном. При одном упоминании о случившемся сердце замирало, а потом срывалось, меняя свой ритм, отчего я прижимала руки к груди.

Шорох за спиной заставил насторожиться, вздрогнуть, разволноваться, поспешно стереть с лица глупую улыбку и повернуться. Из пещерки вышел Грэйн, поспешно застегивая брюки, резко остановился, осмотрел меня с головы до ног, запустил пятерню в растрепанные волосы и выдал:

– Э-э-э…Ани, я плохо помню, что было прошлой ночью, скажи, я ничем тебя не обидел?

Я моргнула… раз… другой… третий…пытаясь смахнуть подступающие слезы – ОН ОБО ВСЕМ ЗАБЫЛ! Только подумать – я места себе не нахожу от переживаний, сгорая от обрушившихся эмоций, а он, оказывается, плохо помнит о вчерашней ночи!

– Ани? – Лют, не дождавшись моего ответа, подошел и с тревогой взглянул в глаза.

Я прогнала эмоции, скрыла от него охватившие чувства, спрятала влажные очи и спокойно произнесла:

– Ты меня спас… к слову, спасибо! – прошла мимо него, возвращаясь в пещерку.

Здесь взгляд против воли упал на плащ, расстеленный на полу, и разбросанную вокруг одежду Грэйна. Я вспыхнула, точно тонкий стебелек, на который попала искра, и рывком подняла свое одеяние.

– Ани? – разве маг мог оставить меня в покое, и я, собрав воедино всю силу воли, сумела развернуться к нему, скрыв обиду и боль, которые охватили меня в это самое мгновение.

– Как ты себя чувствуешь? И что с тобой было? – голос не дрогнул, на лице ничего не отразилось, и хорошо, что в пещерке царил мрак, потому что меня могли выдать глаза.

Лют снова нервным жестом взъерошил свои волосы и пристально посмотрел на меня. Огненная бабочка металась между нами, как будто ощущая исходящее напряжение.

– Ты не ответила на мой вопрос! – в словах Лютова слышались металлические нотки.

– Ответила! – это было сказано с вызовом, сквозь стиснутые зубы.

– Ладно, – бросив странный взор, согласился он, обошел меня, чтобы одеться, и сказал. – Тогда отчего я проснулся совершенно голым!

Я сумела найти ответ, в общем, он был правдивым:

– Ты горел, а я замерзала, потому нашла единственно верное решение!

– Ани! – Лют схватил меня за руку, развернул к себе лицом и посмотрел так пронзительно, что я не выдержала и опустила глаза к каменному полу, пытаясь высмотреть все неровности на нем. Сделать это было проще, чем смотреть в требовательные очи мага.

Он хмыкнул, чуть отошел, отмахнулся от искорки и опять позвал меня:

– Ани, я помню, что мы целовались!

– Да, – раз помнит, я решила его не разочаровывать.

– И что было дальше?! – огневик потерял терпение и принялся орать.

Я сжала пальцы в кулаки – эмоции ни к чему, и проговорила:

– Ты упал, и я поняла, что ты умираешь. Почему? Ты так и не ответил на этот вопрос!

Грэйн опустился на колени, с мучительным стоном уронив голову на сплетенные руки, провел ладонями по лицу и изрек:

– Все путается… сливается… сон, явь, мечты… Я горел, упустив силу, проиграл демону черной Грани, мне мерещился перевозчик, стоящий на сходнях своего призрачного парусника…а потом…стало так хорошо и… – умолк, поднял голову, посмотрел на меня, словно желал найти ответы на свои невысказанные вопросы, понять, о чем я молчу, но снова в бессилии опустил взор.

Я ничего не говорила, не находя подходящих слов, вчера они были не нужны, а сегодня… сегодня мы могли тоже обойтись без них, если бы Грэйн не страдал от потери памяти. Лишь для того, чтобы безмолвие не затянулось, я произнесла:

– Расскажи, как тебе досталась эта сила.

– По наследству, – буркнул он и вперил в меня безнадежный взор. – Не мучай меня, скажи, что между нами было!

Зловредная суть настоящей ведьмы подкинула сотню самых разнообразных ответов, таких, чтобы маг страдал еще сильнее. Откинув их прочь, усмирив нрав, я сказала:

– Ничего особенного не было… ну, мы просто спали… рядом, обнаженные, потому что это было необходимо и тебе, и мне. Мы помогли друг другу, спаслись от гибели, так что переживать не о чем!

– Ты уверена! – Лют поднялся и подошел ко мне. – Я не…

– Нет, Гримм, ты меня не обидел! И хватит на сегодняшний день воспоминаний, нам нужно отсюда выбираться! – прикусила губу, отвернулась и, громко топая, выбралась наружу.

Стоя здесь, на самом краю, глядя во тьму бездны, что клубилась внизу, я чувствовала изучающий, неотрывный взор любимого. Догадывалась и о том, что творится в его душе, отчаянно прогоняя свою собственную тоску, не оглядываясь, стараясь думать о насущном. О чем именно? Да хотя бы о том, что ужасно проголодалась!

– Ани, – хрипло выговорил за спиной Грэйн, – если все было так, как ты говоришь, тогда откуда я знаю, что твое домашнее имя Веснушка?

Я на мгновение прикрыла веки, борясь с эмоциями, всколыхнувшими душу, растревожившими несговорчивое ведьмино существо. Вздохнула. Вот об этом я ему точно не могла сказать! Но признаться, поведать о том, что было – так сложно и непреодолимо! Я не сумела переступить через себя, потому глухо обронила:

– Вероятно, я проговорилась об этом… в бреду… когда обнимала тебя, надеясь спасти… да и постараться не умереть самой. Ты был страшно горячий, а мне было жутко холодно, потому я прижималась к твоему телу настолько плотно, как могла… Извини, если запутала тебя, заставила маяться!

Лют в бешенстве ударил кулаком по каменной стене, сбив костяшки. Я потрясенно вздрогнула, не ожидая от него подобной вспышки, чувствуя себя виноватой, и пробормотала:

– Извини еще раз…

Грэйн разозлился еще больше, сплюнул себе под ноги, выдав что-то нелицеприятное про ведьм, разбежался и прыгнул, заставляя меня охнуть и потрясенно пронаблюдать за его полетом. Впрочем, обо мне маг не забыл, вернулся, схватил налету и взмыл к далеким небесам. Я и взвизгнуть не успела, только затаила дыхание и прикрыла очи, прижимаясь к любимому в надежде продлить минуты блаженства.

Быстро достигнув нужного выступа, Грэйн, ни слова не говоря, не поясняя, не глядя, поставил меня на ноги. Тусклый свет наступившего дня освещал небольшую площадку, на которой уже ничего не напоминало о прошедшей битве. Осота поблизости заметно не было, зато неподалеку ходили оба наблюдателя. Олеас, как всегда, выглядел отрешенным от происходящего, а вот Дюран кивнул при нашем появлении, и я с удивлением осознала, кто разбудил Люта и отправил оного мне на помощь. Мои благодарственные речи были прерваны, даже не начавшись. Видно, все, о чем думала, отразилось на лице, и Дюран поспешил отмахнуться:

– Оставьте! «Спасибо» – всего лишь слово! А я, скорее всего, пожалею о содеянном!

– Вас накажут? – обеспокоилась я, и поскольку Дюран не ответил, посмотрела на Олеаса.

Громов качнул головой, не говоря прямо, что ждет его напарника, но не отрицая возможность наказания. От нерадостных дум меня отвлек голос Грэйна:

– Вижу, вы все же оба вмешались! – маг обвел красноречивым взглядом место стоянки, и я удивилась еще сильнее, потому как сразу не заметила, что над нами раскинут загадочный купол, призванный защитить участников отряда от непогоды.

– Как их разбудить? – я подошла к Лийте, с тревогой посматривая то на нее, то на Громова.

Он перевел задумчивый взгляд на Дюрана, и тот едва заметно кивнул. На морщинистом лице старца расцвела задиристая улыбка:

– Ух! Если нарушать правила, то все!

– Нас просветите? – заинтересованно вопросил Лют, перестав сверлить меня откровенно злым взглядом.

– Нет ничего проще! – ехидно оповестил Дюран. – Дальше вы пойдете одни!

– Как одни? – сердце мое сначала подпрыгнуло к горлу, а после ухнуло в пятки.

Грэйн наградил меня тяжелым взором, открыл рот, чтобы высказаться, но не успел, так как его опередил Громов, а я облегченно выдохнула – ни спорить, ни язвить не хотелось.

– В связи с тем, что мы вмешались и перекроили реальность, нам грозит наказание, но… – умолк на мгновение, привлекая наше внимание, поднимая для пущей убедительности указательный палец, – об этой маленькой неприятности, ну или, наоборот, приятности… смотря под каким углом ее рассматривать, знают всего четверо… Догадываетесь, кто именно?

Мы с Грэйном дружно кивнули, с одинаково задумчивым видом рассматривая собеседников.

– Чего ждете – вперед! А мы вас догоним! – недружелюбно рявкнул Дюран.

– Погодите! – я совсем запуталась. – А что будет с нашими спутниками? А как мы разбудим Артуара, если с нами не пойдет изменчивый? А…

– Оу, оу, – замахал на меня руками Огнев, – ведунья, сколько вопросов!

Олеас оказался более разговорчивым и объяснил мне:

– Ваши спутники проснутся, когда придет время, но вас рядом не будет! Не исключаю, что изменчивый решит догнать вас, а вот насчет остальных… не уверен! Я останусь следить за ними, а Дюран отправится наблюдать за вами… спустя некоторое время… – я сделала вид, что не заметила лукавого блеска его глаз, но все равно густо покраснела. Неужели наблюдатели знают о том, что произошло между мной и Лютом?

Прижала прохладные ладони к щекам, стараясь унять бешеное сердцебиение, и услышала сбоку ехидное от Грэйна:

– Пошли уже, ведьмочка, не будем тянуть время!

Открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его – к чему пустые разговоры? Лют прав – нам пора! Поклонилась обоим наблюдателям, выражая им свою признательность, глубоко вдохнула, приняла из рук Дюрана свою походную суму, брошенную в спешке ночью, и направилась следом за уходящим магом.

– Как мы найдем верный путь? – озадачилась я, едва мы ступили за следующий поворот.

– Знаешь, ведьмочка, – Лют оглянулся через плечо, не сбавляя хода, – порой ты кажешься непроходимо глупой!

– Вот спасибо! – я поджала губы, никогда не думала, что стану такой сентиментальной, и слова любимого ранят в самое сердце.

– Я не собирался оскорблять тебя, ведьмочка, – Грэйн остановился и обернулся, отчего я ощутила позорное желание унестись прочь.

Мысленно отвесила себя оплеуху – не ведьма, а ранимая, влюбчивая магиня! Странное состояние, пугающее, вызывающее ярость, нагоняющее тоску и создающее ощущение неловкости и неправильности происходящего. Вторая мысленная оплеуха оказалась более действенной, чем предыдущая, и я опомнилась. Лют с интересом наблюдал за мной, и мне показалось, что маг каким-то непостижимым образом сумел угадать, о чем я только что думала. Раздраженно бросила: