Текст книги "Пламя для Снеженики (СИ)"

Автор книги: Анна Рассохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Мы вам пончиков принесли, – Алийта протянула сверток. – Это мама сама испекла.

– Благодарим от всего сердца, – Ладов шаркнул ногой, пародируя придворный поклон, взял подношение, развернул и тут же отправил один пончик в рот. Другой полетел в пасть его зверя.

Когда прибыли к нужному зданию, Алийта с гордым видом направилась по улице. В середине пути оглянулась и подарила мне внимательный взгляд:

– Ждем тебя после обеда! И с Даровым больше не целуйся, – подумала немного и выдала. – По крайней мере, пока он тебе в любви не признается!

Райт подавился очередным пончиком и закашлялся, и я, постучав его по спине, крикнула Солнышке:

– Хорошо, а целоваться пока не стану!

Дочь удовлетворенно кивнула и побежала к воротам.

Ладов тем временем пришел в себя и с ядовитой улыбкой поинтересовался:

– И сколько раз вы уже целовались?

– Еще один вопрос и… – гневно начала я, но он меня перебил:

– Вызовешь меня на поединок, госпожа Колючкина?

– Придумаю что-то более коварное!

– Нашлешь на меня расстройство желудка?

– Да! А еще чирьи, болезнь горла, перелом ноги…

– Все-все! Я понял, успокойся! – замахал на меня руками огневик.

Не иначе как паземка потянула меня за язык, и я поинтересовалась:

– Что именно ты понял?

На лице Райта расцвела пакостная улыбка:

– Что ты неравнодушна к Дарову!

Я открыла рот, чтобы высказаться, потом осознала, что ругаюсь с магом прямо посреди оживленной улицы. Одумалась и прошипела:

– Полетели уже! Нас ждет много важных дел!

В передней Центрального ведомства государева сыска меня ждала Ветла.

– Идем, – сразу после приветствия сказала она. – Даров и новая ищейка нас заждались.

– А где Лийта? – удивилась я, не заметив Сероволкину.

– Глава Совета отправил ее в Дель Теари, чтобы подыскать нам очередное задание!

– Задание? Разве мы сейчас отдыхаем?

– Мы тоже высказали ему свое недовольство, только нас никто и слушать не стал! – пожаловалась мне Ветла.

Едва мы вошли в тюремную камеру, то первым, что бросилось мне в глаза, стали разительные изменения во внешности обвиняемого огневика. Его подлечили, а еще предоставили возможность привести себя в порядок. Моему взору предстал молодой мужчина с растрепанными темными волосами, четкими росчерками бровей и не по возрасту мудрым взглядом разноцветных очей. Сочетание цветов было необычным: левый глаз поражал золотисто-карим оттенком, а правый – напоминал серые небеса в пасмурный осенний денек.

Мои собственные очи с ходу принялись искать сходство предполагаемого родителя с возможной дочкой.

– Нравлюсь? – нахально поинтересовался Винр, прищурено рассматривая меня, видно, уж слишком пристальным было мое внимание к его персоне.

Инара подарила мне строгий взгляд, а Даров буквально прожег своим взором и указал на свободный стул рядом с собой. С другой стороны ко мне подсела новая ищейка, назначенная вместо Тирны. Имя ее было Риетта Полева. Ветла разместилась рядом со своим подзащитным, и допрос начался.

– Расскажите, обвиняемый, – обратилась к Винру Риетта – что вас связывало с убитой?

– Что и со многими другими! – развязно отозвался Карпов. – Мой отец пленил немало ведьм во время войны!

– Вы желали смерти ведунье Бабочкиной? – сердито осведомилась ищейка.

– Нет! Не желал! – сквозь стиснутые зубы процедил огневик.

– А у нас есть другие данные, – выразительно сообщила Инара.

– Раз так, то к чему все это? Просто казните меня и дело с концом! – с ненавистью изрек Винр.

– Нам важно узнать правду, – неожиданно промолвила Ветла. – Расскажите, что знаете. Начните с того, что вас связывало с Эльей Бабочкиной.

– Я уже отвечал на этот вопрос! – не меняя тона, заявил Карпов. – Бабочкина, скажем так, гостила в нашем родовом имении, а когда она сбежала, то уничтожила его часть. Погибли люди! Простые люди, не имеющие ни капли магии, а ни меня, ни отца на тот момент в доме не было! Вот и гадайте, сколько народу желало видеть вашу ведьму мертвой! – в его разноцветных глазах при этих словах пылали ничем неприкрытые ненависть и обида.

Я вдруг подумала о том, на что именно злится Винр. Скорее всего, у него возникли пылкие чувства к Элье, но она коварно предала молодого огневика и сбежала с первым попавшимся ведьмаком. А еще я была убеждена, что Карпов не знает о дочке.

– Вы встречались с ведуньей Бабочкиной в Омбрии после окончания войны? – меня отвлек вопрос Дарова.

– Да, – нехотя поведал обвиняемый, – один раз… случайно.

– Где и когда это произошло? – Инара встала в стойку, словно гончая на охоте.

– Две недели назад, в центре. Я на Городецкую площадь клиентов привез, а там она…

– Вы разговаривали с ней?

– Нет! – рявкнул Винр, и Риетта вздрогнула, а вот Инару напугать оказалось не так просто.

– Отчего же? – желчно поинтересовалась она.

– Не хотел…

– Свидетели, найденные нами, утверждают, что вы встречались с Бабочкиной, – не желала успокаиваться Подболотова.

– Врут все ваши свидетели! – уверенно ответил ей огневик.

– Тогда поведайте нам обо всем, что случилось в ночь убийства, – спокойно попросил Даров.

Глядя лишь на него, Карпов начал свое повествование:

– Меня пригласил на праздник один из моих постоянных клиентов. Зовут его Рой Пчелин… странные у вас имена, вот чес-слово…

– Не отвлекайтесь, обвиняемый, – приструнила его Инара.

– Я приехал, вошел в местную таверну, выпил за здравие именинника, потом еще выпил и еще…

– Дальше что было? – терпение Подболотовой было не бесконечным.

– Ночью проснулся и ощутил всплеск знакомой магии. Бросился к источнику и…

– И убили Элью! За что? Вы знаете, что у нее осталось двое детей? – яростно оборвала его Подболотова.

Винр показательно сложил руки на груди и воззрился в потолок, ясно давая понять, что беседовать дальше он не будет.

И в том, как он закатил свои разноцветные глаза, мне почудилось нечто очень знакомое. Вот точно также поднимала свои зеленые, как у матушки, очи к потолку Миренна.

– Отвечайте! – потребовала Инара Подболотова, и ее подчиненная призвала на помощь воздушные плетки.

Даров раздраженно взмахнул рукой, приказывая обеим ищейкам остановиться, а Винр во всеуслышание объявил:

– Дальше я стану разговаривать только с главой Ведического Совета!

Рон спорить с ним не стал, а коротко отослал обеих ищеек прочь:

– Идите!

– Но… это нарушение правил! – воспротивилась Инара.

– Я здесь правила устанавливаю! – рыкнул Даров так грозно, что обе государевы ищейки спешно удалились.

Карпов покосился на нас с Ветлой, явно желая и нас выгнать из этой комнаты, впрочем, Эферону он возражать не рискнул. Сверкнул взбешенным взглядом в сторону своей защитницы и пробурчал:

– Я не слишком речист…

– Коротко и по делу! – сердечно посоветовал ему Рон.

– Да не убивал я Элью! – подпрыгнул Винр. – Видеть ее не желал, но… – он не договорил, ибо вспомнил про нас с Ветлой.

– По делу! – напомнил ему Даров.

– По прибытию в «Лютиковы полянки» я оставил Когтя – своего ящера за околицей и пошел в таверну. Там выпил… много, потом уснул. Ночью проснулся потому, что пришла пора сходить по нужде, – гнусная ухмылка в нашу с Ветлой сторону.

Мы не смутились, и Карпов продолжил:

– Все кругом спали, а я вышел на улицу, здесь ощутил, что кто-то использует огненную стихию, поэтому отправился узнать, в чем дело. Нашел источник легко – за деревней рьяно полыхало, гарью пахло так, что я за версту учуял, а подошел ближе – чудно – пожар почти погас. Пока я гадал, что к чему, ко мне со спины подобрался человек в плаще с капюшоном. Самое поразительное, что в руках этот лиходей держал мой клинок! Я узнал меч издалека, потому как он передается в нашем семействе от отца к сыну. Я кинулся на нападавшего, а он повел себя совсем ненормально: меч бросил, а сам решил скрыться в лесу. Я, конечно, бросился вдогонку, да на скользком грунте нога моя подкатилась, и я упустил мерзавца! Что еще? Ах, да! Никакой Эльи на поле не было!

– Что было дальше? – сухо осведомился Рон.

– Дальше? Вернулся я в таверну, выпил, спать лег, а перед этим меч под лавку кинул. У меня место удобное было – у самого очага!

Я бросила беглый взгляд на Дарова, но он на меня не взглянул, а продолжил расспрашивать Карпова:

– Что случилось утром?

– Бабы крик подняли, заголосили на разные лады, а мы с мужиками с похмелья толком не уразумели что к чему. Оно и понятно, голова трещит, во рту ведьмина пустошь, перед глазами все плывет… Я, в общем, даже и не понял, что вижу Элью, только… – он сглотнул и отвернулся.

– Только что? – вкрадчиво осведомилась Ветла. – Вы когда голову обнаружили?

– Когда обнаружил, тогда и понял! Да, что я, по-вашему, круглый дурень, чтобы отрубить женщине голову, сложить ее в свою переметную суму, а потом на глазах всего честного народа достать оттуда?!

– Ищейки предполагают, что вы позабыли об этом, поэтому и поступили именно так, – мрачно оповестил Эферон.

– Мне все равно, что там предполагают ваши ищейки! Я знаю, что Элью не убивал! И точно помню, что когда притащил ночью меч, крови на его клинке не было!

– Подумайте! – внесла предложение Ветла. – Ночь. Темнота кругом. Вдруг вы просто не заметили?

– Ведьма! Я уверен в том, что говорю! Я тщательно клинок осматривал! И, поверь, освещение для себя я организовать сумею!

– То есть, – решил уточнить глава Совета, – вы забрали свой клинок, вернулись в деревню, никого не разбудили и завалились снова спать?

– Ну, – подтвердил Карпов и подпрыгнул на стуле. – Вот саламандр непредсказуемый! Если бы знал, что все так обернется, то всех бы поднял!

Эта фраза огневика заставила меня основательно задуматься. Мысли все крутились в моей голове, пока маг вещал о том, как он обнаружил недостающую часть тела ведьмы в своей суме и понял, кого именно убили на поле.

За это время я успела придти к определенному умозаключению и, от своей неожиданной догадки, вскочила на ноги. На меня удивленно воззрились все присутствующие, и я начала сбивчиво им объяснять:

– Послушайте! Вы не находите подозрительным то, что на пожар не сбежалась половина деревни? Я имею в виду тех, кто, по какой-либо причине, не присутствовал на торжестве! Пятно гари на поле мы все видели, и, значит, в этом Карпов точно не лжет – пожар был! Так почему вышел только один Винр? Деревенские до ужаса бояться огня! И еще собаки – лучшие охранники, все знают, что нюх у них чувствительнее человеческого. Так неужели сторожевые псы лаем не разбудили бы своих хозяев?

И Клеверова, и Даров поглядели на Карпова, и он озадаченно сказал:

– Да… собаки молчали, но, признаться, я как-то об этом позабыл…

– Сонные чары? Тогда почему он один проснулся? – засомневалась Ветла.

– Почему? – поглядел на нее Винр.

– Ответ очевиден, – сумрачно ответил ему Рон. – И вас, Карпов, он не обрадует!

– А-а-а, – прозрел огневик. – Но это магия ведьм, а не магов! Не многим из нас подвластны сонные чары.

– Да, – по-прежнему мрачно, не сводя пристального взора с Винра, отозвался Эферон. – Магов, владеющих этими чарами, можно пересчитать по пальцам. И ваш отец входит в их число.

– Отец – да, владеет, но я нет! – яростно молвил Винр и с досадой дополнил. – Ясно же, что все улики против меня!

– И эта одна из главных, поэтому, ведуньи, о ней мы пока не станем сообщать ищейкам! – красноречиво посмотрел на нас с Ветлой Даров.

– Ну, и как вы прикажете мне его защищать? – суматошно вопросила Клеверова.

– Думайте, ведунья, думайте! Время пока есть! А вы, Карпов, будьте полюбезней со своей защитницей! И это приказ! – сообщил Рон вскинувшемуся Винру.

– И я подумаю на досуге. Уж очень дело запутанное и слишком явные нам подкидывают доказательства, будто по сценарию театральной пьесы! – оповестила я.

– Причем мастерски поставленной! – согласился глава Совета.

– И нам предстоит обыграть этого театрала! Паземка его загрызи! – эмоционально пожелала Ветла, и я молча подписалась под каждым ее словом.

Глава 10,
о страхах

Ничего, что ты боишься, это значит, тебе есть, что терять.

Ричард Веббер «Анатомия страсти»

В путь мы отправились уже в сумерках. На мое заполошное:

– А Всполох найдет в темноте дорогу?

Райт снисходительно взглянул на меня, усмехнулся и заверил, что его ящер найдет верное направление всегда и везде.

Дети предвкушали поездку на Всполохе – еще бы! – по дороге до места встречи с Ладовым Солнышка рассказала Миренне и ее шестилетнему брату достоинства «одного знакомого ящера». И теперь они торопили меня, подпрыгивая от нетерпения.

Едва мы взлетели, как начался ливень, да еще и с мокрым снегом. В паланкине было тепло, ибо спина Всполоха оказалась весьма горячей. Дети пригрелись и уснули, убаюканные равномерным полетом, шорохом дождевых капель и уютной теплотой маленького паланкина.

Солнышка и Ромашка прислонились ко мне с обоих боков, а Лешик растянулся на мягком сидении напротив.

Глядя на безмятежно спящих деток, слушая их ровное дыхание, я задумалась о насущном. Дети Эльи все еще не ведали о гибели своей матушки. Но вышло так, что батюшка Миренны был жив, правда, об их родстве знали лишь немногие, да и Винру сейчас грозила нешуточная опасность. Я чувствовала ответственность за всех трех деток и боялась за них. Мне предстояло все очень серьезно обдумать, поговорить с Лориной и дедом Лешика и Ромашки, а уже потом определить дальнейшую судьбу детей.

Ветер снаружи играл свою, одному ему знакомую, длинную мелодию, дождевые капли подыгрывали, изредка к ним добавлялись звуки, похожие на свист, видимо, это Всполох так усердно махал крыльями. Меня разморило и потянуло в сон. Глаза сами собой закрывались, но я не спешила падать в объятия сна, мне необходимо было поразмыслить еще об одном деле и определиться, что я хочу от Дарова.

Миренну и Лешика высадили первыми. Чтобы не пугать местных, ящер приземлился за околицей, и я проводила детей до дома их деда, а после Всполох понес нас в соседнее поселение.

«Липки» были деревней, в общем, небольшой, но вполне зажиточной, расположенной вдали от столицы. Рядом с поселком проходил оживленный тракт, ведущий прямиком в Локмор – один из крупнейших городов Студеного Края. Сами «Липки» находились в стороне от дороги, на берегу кристально чистого озера Ессень полного рыбы, а также с обитающими на дне русалками и нечистым на руку водяным. Любил старичок обыгрывать в карты проходящих мимо обозников, приманенных улыбчивыми русалками на лесистый бережок.

Батюшка мой с водяным ладил и на мелкие проказы последнего смотрел сквозь пальцы, мол, каждый развлекается, как может. Да и не утоп никто в этом озере – русалки строго следили засим, ибо нечего засорять озерное дно всяким мусором.

Домик батюшки стоял на самом краю деревни. Часть окошек строения смотрела на озеро и лес за ним. Мне нравилось любоваться открывающимся пейзажем. Летом, когда солнце отражается в зеленых водах Ессеня, играет бликами на его поверхности. Зимой, когда лес стоит заснеженный, притихший, а темные воды сковывает хрустальный лед и серебрит лунный свет ясной звездной ночью. Золотой осенью, когда в прозрачной синеве озерных вод, как в зеркале, отражается разрисованный яркими красками лес. И весной, когда льды и снега тают, природа вокруг расцветает, и по озеру плывут белые лепестки цветущих яблонь, вишен и черемух.

К моим причудам в деревне привыкли, от того я прятать ящера не стала. Высадились мы посередине улицы. Райта потянули за собой, хоть он до последнего отнекивался, хлюпая при этом покрасневшим носом.

За заборами залаяли дворовые псы, лишь за оградой родителя было тихо. Ладов сразу насторожился, и я успокаивающе покачала головой, а Солнышка уже подбегала к калитке. Прямо за ней обнаружился здоровенный пес, злобно скаливший клыки на мага.

– Пустолаюшка, это свои, – Алийта принялась обнимать зверя, целуя его большой черный нос.

– Как зовут этого пса? – недоверчиво полюбопытствовал Райт.

– Пустолай, – улыбнулась я, и старый пес приветливо замахал хвостом, узнавая мой голос.

– А… – на Ладова напало оцепенение.

– Когда батюшка подобрал его, это был весьма брехливый щенок. Его с обоза выкинули, потому что лаял без видимой на то причины. Вот и назвали пса этим именем. Правда, когда Пустолай вырос, то лаять перестал совсем, только рычит на чужих, да еще скулит иногда, – пояснила я.

– Все у вас, ведьм, никак у нормальных людей, – выдал в ответ огневик свою обычную фразу.

Я небрежно повела плечом, закрывая за нами калитку.

На крыльце нас поджидал батюшка. Солнышка рванула в его объятия, а родитель, строго поглядев на меня, с укоризной произнес:

– Могла бы и предупредить… я магов не ждал.

– Это мой друг, – оповестила Алийта, удивив деда этим высказыванием.

– Ну-у… раз друг, то добро пожаловать в дом. Только разносолов у меня нет!

– Да мне бы кипяточку, впрочем, если не найдется, то я могу и сам себе воду вскипятить! – отозвался Ладов.

– Как нет? Найдем! Проходите, чай не липень на дворе, а конец рюена, не сегодня – завтра зима пожалует!

В жарко натопленной горнице был накрыт стол с простыми деревенскими угощениями: чугунок с тушеной с грибами и мясом картошкой; блюдо с квашеной капустой, в которой, как искорки, виднелись яркие ягоды клюквы; черный хлеб, явно недавно вынутый из печи; яйца всмятку и горячий самовар, сверкающий начищенным боком, а к нему заварник, накрытый «чайной бабой» чтобы сберечь тепло.

Пока родитель что-то причитал и извинялся, наша уставшая с дороги троица принялась за еду. Во время трапезы Солнышка успевала расписывать все достоинства Всполоха, причем делала она это так хорошо, что дедушка Таур растрогался и пожертвовал ящеру на ужин одну из своих домашних курочек.

Райт на ночлег не остался, отговорившись тем, что его просил вернуться в Омбрию Даров.

Мы с дочкой проводили парня и забрались на полати, где Алийта уснула практически сразу после того, как завернулась в стеганое одеяло. За окнами шумел дождь и свирепствовал северный ветер, предрекающий скорый приход зимы в наш край. Ветви деревьев гнулись под его ледяными порывами, стуча в окна и скользя пугающими тенями по комнате. На мгновение я почувствовала себя маленькой девочкой, боящейся чудовищ, прячущихся снаружи. Большой черный кот, скакнувший на меня из темноты, заставил вздрогнуть. Но тут же, словно извиняясь, заурчал, толкая носом лежащую поверх одеяла ладонь, требуя от меня ласки. Я погладила Пышика, почесала за темным ухом, и зверь блаженно прикрыл глаза, разлегшись на моей груди, грея своим теплом. Потаенные страхи отступили и, убаюканная ласковым кошачьим мурлыканьем, я провалилась в сладкие объятия сна.

Привыкшая просыпаться от малейшего шороха, я открыла глаза, когда за окнами было еще совсем темно. Батюшка, стараясь не шуметь, медленно перемещался по кухоньке, собираясь в хлев к животным. Меня насторожил кашель, который родитель стремился усердно скрыть.

Я поднялась, не тревожа ни Алийту, ни Пышика, всю ночь проспавшего между нами. Погладила кота, но он лишь дернул хвостом, мол, не мешай спать, а Солнышка мирно посапывала, уткнувшись носиком в подушку. Идиллическая картина! Утро. На дворе властвует холод. В комнате тепло. В мягкой постельке спит маленькая дочка в обнимку с пушистым котом. Улыбнулась своим мыслям и отправилась умываться.

Пока батюшка кормил животных, я занялась приготовлением завтрака для нас. Перво-наперво насыпала травяной сбор от кашля в большую глиняную чашку и принялась топить самовар. Хоть давно этим делом не занималась.

В углу за печкой отыскалась ольховая и березовая щепа, а воду я взяла из ведра, принесенного папенькой с раннего утра из колодца. Водицы не пожалела, до самых краев наполнила самовар. Пока подкидывала щепки вернулся родитель и отогнал меня, доставая из шкафчика трубу.

Я решила приготовить блины, узрев на столе принесенные свежие яйца и молоко.

На аппетитный запах прибежала Солнышка, протирая сонные глаза. Я отправила ее умываться и одеваться, а сама заварила батюшке сбор и попеняла:

– Почему ворона не прислал с известием о том, что приболел?

– А это только нынешней ночью началось, – делая вид, что занят самоваром, отозвался он.

Я покачала головой и протянула ему кружку.

После сытного завтрака мы с дочкой решили немного прогуляться, а родителя я отправила отдыхать, беспокоясь о его здоровье. При свете дня мне стало заметно, что батюшка сдал за последние три месяца, осунулся, сгорбился. Было видно, что крепится и бодрится он только ради меня и Алийты, радуясь нашему приезду. Этот день я решила посвятить заботам о батюшке и первым делом направилась к деревенской знахарке Малене. Она была ведьмой знающей и совестливой, поэтому всегда давала мне дельные советы.

Встретила нас с Солнышкой Малена Родникина у своего забора со словами:

– Снеженика! Так я и думала, что это тебя вчера ящер принес! К вам вот собралась! Но раз сами явились, то заходите, взваром угощу! – всплеснула руками. – Ишь, как исхудали!

– Мы недавно позавтракали, – рискнула сообщить я, понимая, что это напрасно.

– Завтракали, да не у меня! – уперла руки в бока дородная, но, несмотря на это, подвижная женщина. – Идемте, говорят вам!

Солнышка бросила на меня беспомощный взгляд, и я украдкой шепнула ей:

– Съесть пару кусочков ты должна.

На столе у Малены каких только угощений не водилось: горки пирогов с разнообразными начинками, соленая рыбка, грибочки, да огурчики, вареная в меду морковь, засахаренная клюква, оладушки. В общем, мы с Алийтой переели:

– Вот бы Райта нам в помощь, – тихо сказала я дочке.

– Ага, – вымученно кивнула она. – Вместе со Всполохом.

Обе представили ящера, тянущегося к столу, усмехнулись и дружно схватились за животы.

– Слабые вы, городские! Отвыкли от сытной еды! Все бульоны едите в столице! Худеете! Тьфу! Что и останется от вас?! Кожа, да кости! – Малена обличающе ткнула пальцем в мой выпяченный живот.

– Мы все едим… только в меру, – поведала ей я. – Это во дворце худеют скудоумные барышни, дабы влезть в обтягивающие наряды. А нам силы нужны для борьбы с нечистью, – и ловко ушла от темы. – Кстати, в ваших краях все спокойно?

– Ну! Чего у нас тут может быть неспокойно? Разве что пара-тройка бесов пожалует, паземки расшалятся, а весной водяной с русалками, да кикимора и леший разойдутся!

– М-да! – протянула я. – Нам бы ваши проблемы!

– Так и переезжай к батюшке! За чем дело-то стало? А?

– Скучно, – призналась я.

– Вот это другой разговор! Все вам, молодым, праздники подавай! Вон уже и с магом связалась!

– Райт обычный парень, – пожала я плечами.

– Обычный???

– Ну, ладно, не совсем обычный, но и к магам можно привыкнуть, – невольно мне припомнился и Рон. Вздохнула.

– Дела сердечные? – прозорливо глянула на меня Малена.

Я скосила глаза на Солнышку, заинтересованно разглядывающую соловья в клетке.

– Подойди, погляди на птаху! Я его летом из силков выручила, так соловушка у меня и зимовать остался! – знахарка спровадила Алийту и вновь посмотрела на меня.

– Дела разные: сердечные, будничные… мрачные дела! Всего и не рассказать, да и не они тревожат меня в данный момент! – промолвила я.

– Батюшка твой тебя тревожит, – опять угадала Малена.

– Угу! Кашель явно застарелый, месяца два его мучает, а родитель отпирается, говорит, что ночью начался!

– Я говорила ему об этом… только все бестолку! Таур упрям, будто огневик!

– Пожалуй, заберу его с собой в Омбрию. Присмотришь за хозяйством? Я заплачу!

– Даже не думай! Так просто пригляжу, я ведь у твоей бабушки училась, и, стало быть, вы с Тауром мне не чужие!

– Благодарю, но, может, я тебе хоть делом каким помогу?

– Делом, говоришь? – Малена призадумалась.

– Да! – подтвердила я свою готовность прийти ей на помощь.

– Дело, пожалуй, тебе найдется, столичная ведьма! Давеча на нашем местном погосте умертвие объявилось… не местное…

– Кто-то сломал Грани и перебросил умертвие к вам?

– Да. Только умертвие то было в здравом рассудке…

– Так бывает?

– Посуди сама! Я его уничтожаю, а умертвие мне и не думает сопротивляться, только молит об упокоении!

– Чудны дела творятся на Вейтерре! – изумилась я вслух и недоуменно поинтересовалась: – От меня чего требуется?

– Я Грани не сумела закрыть. А вдруг еще кто из трещины вылезет?

– Нет проблем! Вечерочком сбегаю до кладбища, да погляжу, что к чему.

– Чудненько! А теперь вернемся к трапезе! У меня как раз шанежки подоспели!

– Не-ет! – мы с Алийтой взвыли в один голос.

Весь остаток дня провели в родительском доме. Все это время я уговаривала папеньку отправиться в Омбрию вместе с нами, Солнышка тоже старательно просила дедушку приехать в гости. В итоге мы с дочкой победили, наш противник сдался и, сетуя на то, что без него «все животные помрут» отправился собирать вещи.

Тихо поужинали, и Солнышка полезла на полати, не забыв прихватить с собой Пышика и пожелать мне неудачи. Родитель ворчал:

– Куда собралась на ночь глядя? Умертвия нет? Нет! Так чего еще нужно?

– Грани закрыть…

– Утром сделаешь, – строго произнес он, и я красноречиво поглядела на папеньку.

Тогда родитель вздохнул и предложил:

– Возьми с собой Пустолая. Он хоть и немолод, но защитить сумеет, коли кто незваный пожалует!

– Хорошо, – согласилась я, чтобы успокоить батюшку, – возьму…

Ночь выдалась темная, такая, какие бывают только поздней осенью. Особенно черные, когда даже очертания окружающих предметов тонут в кромешной тьме. Лишь серые облака, поглотившие лунный и звездный свет, выделяются на фоне смоляных небес, да светятся окошки в деревенских избах, от которых по земле стелятся размытые пятна света.

Дождя не было, а первый легкий морозец уже пощипывал щеки, сковывал землю под ногами и покрывал льдом лужи. Ветер трепал плащ и миллионами ледяных игл пытался пронзить тело, забравшись под одежду.

За деревней стало совсем ничего не рассмотреть, и я пустила вперед тусклый огонек поискового заклинания. В поле стояла такая тишь, что мне на секунду показалось, будто мы с Пустолаем единственные живые существа во всем огромном мире. Чуть вдалеке маячила темная преграда елового леса, за коим, собственно, и располагался погост.

Пес бежал впереди меня, почти паря над стылой землей. Лес встретил нас шелестом ветра в ветвях, да редким уханьем совы где-то неподалеку. Под ногами стелился слой опавшей хвои, кое-где виднелись стебли померзлой травы, и лежали шишки. Изредка попадались сломанные ветви, которые еще не успели убрать с дороги. Да и вряд ли уже уберут их до весны – зима на носу – едва ли кто-то, без особой на то нужды, отправится на кладбище.

Мне нравилось гулять по лесу в любое время года, правда, не ночью. Я полной грудью вдыхала морозный воздух, выдыхала обратно облачка пара и не волновалась: поисковик и Пустолай молчали. Пес был выучен моим папенькой и знал – идя на задание, нельзя отвлекаться на охоту. Хотя мы оба успели приметить, как мышь забежала под выступающий над поверхностью земли древесный корень.

И вот, наконец, погост! Луна, сжалившись надо мной, показалась из-за туч. И пока ее не поглотило очередное рваное облако, я решила осмотреться. Все, как обычно: земляные холмики с увядшими цветами, каменные надгробия, узкие тропки. Трещину в Гранях я нашла сразу и принялась за дело, желая поскорее очутиться у теплого бока печки, рядом с дочкой, и, засыпая, слушать ласковое кошачье мурлыканье.

Призвала стихии на помощь, отрешилась от действительности и выученными движениями начала сплетать узор, делая своеобразную заплатку, соединяющую треснувшие края.

Мой шепот сливался с говором сухих листьев под ногами и шорохом качающихся на ветру ветвей.

Последние слова, завершающий пасс руками, и я удовлетворенно кивнула, оценивая проделанную работу.

И вдруг подскочила на месте, потому что за спиной раздалось яростное и одновременно предостерегающее рычание Пустолая.

Мгновенно собравшись, огляделась, призывая на помощь воздушную стихию, и ветерок услужливо донес до меня едва ощутимый аромат мужского парфюма. Интересно! Я присела на корточки, положив ладонь на холку пса, и успокаивающе зашептала:

– Тихо, Пустолаюшка, тихо…

Умный зверь умолк, но скалиться не перестал, глядя во тьму пристальным взором. Там, во мраке, кто-то притаился, стараясь ничем не выдавать своего присутствия, лишь ветер завывал в верхушках деревьев, да гонял сухие листья вокруг.

Пустолай заскулил, а затем затрясся мелкой дрожью, и я напряглась, а спустя мгновение выкрикнула:

– Кто вы? Друг или враг, не таитесь! – поднялась.

Пес в мгновение ока прижался к моим ногам. По позвоночнику пробежал озноб, и пришлось спешно призвать саму себя к порядку.

– Еще мгновение, – грозно предупредила неизвестного, – и я воспользуюсь магией! – потрепала пса по загривку.

Пустолай не угомонился, более того, он стал подталкивать меня мокрым носом, будто заставляя бежать без оглядки. Заглядывал в мои очи своими большими круглыми глазами, словно бы умолял и… прощался???

Я вздрогнула и вскинула руки, призывая воздух и землю на помощь. Из темноты ко мне шагнула неясная тень, постепенно обретающая очертания человеческой фигуры. Теперь пес завыл жалобно, тревожно, пронизывающе до глубины души.

Холодный ветер скользил между моими пальцами, угрожающе завихряясь. Вперед полетел магический светлячок, и руки мои сами собой опустились, ибо на свет вышел… Вышел тот, чье лицо я пыталась забыть, но кто являлся мне в кошмарах. Память услужливо нарисовала мне тот далекий день семь лет назад. Я вспомнила все в мельчайших подробностях, так, словно это случилось вчера…

…Одна из наставниц Высшей Ведической Школы взяла учениц выпускного класса на выездную практику. А какая практика могла быть у ведьм шесть лет назад? Преимущественно военная! Мы без особых проблем пересекли Нейтральную Полосу, поражаясь тому, что сотворила с этой землей война. Выжженная, пустая, проклятая обоими воинствами равнина с гуляющими по ней ветрами, поднимающими с земли иссушенный красный песок. Кругом лежали выбеленные солнцем кости, уже не понятно чьи: женские или мужские. Просто кости! Среди которых ночами ходили хищники, а днем ползали ядовитые змеи.

Жуткое впечатление усилилось, как только мы ступили на территорию магов – именно здесь шли самые ожесточенные бои, вскрывающие все безумства, все уродства войны. Выжженные луга, снесенные ураганами леса, превращенные в болота, некогда цветущие, людские поселения. На привале я вызвалась принести воды и отправилась к роднику. Здесь меня нашел испуганный мальчишка лет двенадцати. Юный маг! Рыдая, он умолял меня пойти за ним и помочь его сестре, попавшей в беду. Огневик рассказывал, что накануне он и его младшая сестренка ушли в лес за хворостом, да отошли далеко от родного села. Ночью их настиг ураган, вызванный ведьмами. Одно из деревьев упало на девочку, но она каким-то чудом осталась жива. И теперь мальчишка слезно просил меня помочь его сестре.