Текст книги "Лоза Шерена (СИ)"

Автор книги: Анна Алмазная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

    Лев был единственным кто заметил Рэми. Он не спускал с рожанина долгого, глубокого взгляда и, казалось, молил: "Помоги, если можешь, не можешь – уходи".

    Рэми не выдержал... Он сам не понял, что сделал и как. Не понял, как оказался возле зверя, как в одной ладони его появился светящийся шар, а пальцы другой легли на холку льва, вплетаясь в мягкую, запутанную гриву.

    Поднятый высоко над поляной шар света раздулся как мыльный пузырь, разогнал ночную тьму, и карри зашипели, отползая за границы светящегося круга. Оказывается, они ненавидят свет.

    Еще не веря, что это он, что это его магия, Рэми шаг за шагом, начал уходить с поляны. Оборотень шел вровень, рука Рэми все так же лежала на его холке, и через пальцы горячей волной перекал страх зверя, смешанный с надеждой.

    Рэми не надеялся. Капля за каплей истощала магия силы, плечо болело, как шальное, державшая шар рука начинала дрожать, а свет шара – блекнуть. Рэми понял, что долго не выдержит. Еще немного и исчерпает этот проклятый шар море силы внутри, и тогда сдерживающий нечисть свет исчезнет и не повезет и Рэми, и зверю.

    "Не уходи, – шептали где-то в глубине сознания карри. – Мы тебя любим. Мы вас обоих любим. Мы сделаем вас сильными, прекрасными, богами. Останься... к чему тебе люди? К чему тебе тот, другой мир? У тебя есть мы!"

    – Молчать! – закричал Рэми, поднимая руку выше. Шар засветил ярче, и карри с шипением отползли за границы света.

    "Мы подождем... Ты обессилеешь, и мы тебя получим... ты поймешь. Мы объясним. Ты наш бог!"

    Рэми затрясло от отвращения и наиболее смелые карри подползли ближе, глядя на мага и зверя влюбленными глазами. Они настолько увлеклись, что вытолкнули один из комочков на середину светового круга, и над поляной разнесся запах паленой шерсти, сменившийся острой вонью.

    От вони мгновенно закружилась голова и зарезало в глазах. Плечо вспыхнуло болью, и хотелось упасть на траву, забыться сном, да удерживал на грани реальности разум. И мягкое тепло под пальцами... Они еще жили.

    Рэми почувствовал, как зверь осторожно потянул зубами его штанину. В голове послышался новый, холодный голос: "Садись на меня!"

    Не поверив, Рэми скосил глаза на зверя. Боги, да зверь ли это? Взгляд-то почти человеческий. И эмоции, теперь уже слегка приутихшие – человеческие.

    "Садись на меня, мальчик!" – повторил лев. Мальчик? Рэми хотел огреть наглеца словечком, да покрепче, только вспомнил вовремя где и они и зачем. Посомневавшись еще мгновение, он подчинился.

    Спина зверя изогнулась в прыжке. Всеми силами удерживая шар света, Рэми вцепился свободной рукой в гриву. Лев побежал.

    Лес слился в черно-серебристую полосу. По лицу лупили еловые лапы, норовили выцарапать глаза. Что-то зацепило больное плечо. Рэми задохнулся от боли. Чувствуя, что сейчас упадет, он выпустил в траву шар и обоими руками вцепился в гриву льва. Радостно взвыли за спиной карри. Зверь побежал еще быстрее. Рэми прижался грудью в его теплой холке, спрятав лицо в гриве.

    Прыжок был для Рэми неожиданностью. Блеснул под лапами льва лунный свет на неспокойной глади ручья. Разлетелись вокруг брызги и вой нечисти за спиной стал вдруг разочарованным.

    Зверь пошел медленнее, почти с трудом. Вскарабкавшись по склону на лесную поляну, он вдруг заметно захромал. Карри все так же орали по другую сторону ручья, почему-то не рискуя переходить хрупкую, журчащую преграду.

    Зверь начал валиться на бок. Рэми едва успел соскочить, оберегая ногу от перелома. Плечо вновь рвануло болью, швырнув Рэми в короткое беспамятство.

    Очнулся он лежащим на траве. Еще не понимая, где он находится и как сюда попал, медленно поднялся. Была еще глубокая ночь и луна медленно заходила за деревья. Он стоял на невысоком, поросшим редким березняком холме. Внизу холма бежала серебристая лента ручья, по другую сторону которой все так же неистовствовали карри. За спиной, под шепчущей осиной, лежал, тяжело дыша, огромный зверь.

    – И все же мы ушли, – прошептал Рэми.

    Оборотень не боялся. Рэми чувствовал в нем боль и усталость, ничего больше. Даже радости не было, только глухое, безнадежное отупение.

    Зверь окинул Рэми долгим, внимательным взглядом, будто запоминая, и послал магу мягкую волну благодарности. Рэми улыбнулся. В груди вдруг потеплело, и Рэми вдруг понял, что не хочет и не может испытывать ко льву неприязнь.

    Зверь вновь задрожал, выгнулся вдруг дугой, как бы скидывая с себя звериную личину, и снова обернулся человеком.

    – И все же ты нечисть, – прошептал Рэми, опасливо подходя к незнакомцу.

    Тот лежал, по-детски поджав к груди колени. Рэми отметил про себя, что у оборотня стройное тело, в котором даже в человеческом облике осталась звериная гибкость. Волосы у него темные, до плеч, цвета в лунном свете не разглядишь, лицо узкое, с четко очерченными чертами. И молод – незнакомец был старше Рэми на лет пять, не больше.

    – Потерпи немного, – выдавил Рэми, приглядываясь к ране на боку оборотня. Вроде залечена, но выглядит теперь плохо, мокра от гноя, кровоточит.

    – Но ведь и ты, дружок, нечисть... – сказал Рэми, оглядываясь в поисках подорожника, – так подохнешь здесь, мне-то какое дело?

    Оборотень, будто услышав, дернулся, до скрежета сжав зубы. Тело его сотрясли конвульсии, и Рэми, испугавшись не на шутку, закричал:

    – Ты что творишь, тварь! Не смей умирать, слышишь! Не смей! Я жизнь чуть не отдал, а ты!?

    Приступ вдруг отпустил. Незнакомец сжался в комочек и чуть слышно прошептал:

    – Прости.

    Как этот зверь может чувствовать себя виноватым? Рэми пробила дрожь бессилия. Прикусив до крови губу, он осторожно прикоснулся к ране на боку незнакомца, от всей души надеясь, что проклятая сила и здесь поможет. Но море внутри, недавно столь бурное, теперь почему-то молчало.

    Незнакомец задрожал. Внутри него разливалась пустота, и Рэми не знал, чем ее наполнить. Казалось ему, что жизнь медленно, но неумолимо истекает из холодного, как лед, тела оборотня, и уже не вернуть ее, как и не старайся. В последнем, отчаянном усилии, Рэми скинул с себя плащ, лег рядом, прижался к спине зверя, обнимая его руками. Даря свое тепло и тепло своей души, окутывая себя и оборотня мягким коконом синего сияния.

    "Не уходи, прошу, – шептал Рэми. – Держись!"

    Внезапно накатила на Рэми слабость, и веки будто свинцом налило. Отчаянным, последним усилием рожанин попытался заставить себя не спать, но и сам не заметил, как погрузился в глубокое, тягучее беспамятство. Снов на этот раз не было.

    Проснулся он рывком и сразу. Луна ушла за деревья. Все тело болело от неудобной позы, плечо ныло болью. Некоторое время Рэми лежал неподвижно тревожно вслушиваясь в дыхание зверя и все опасался, что тому стало хуже. Дыхание было размеренным, глубоким. Чужое сердце под ладонями Рэми билось мерно, тело оборотня заметно согрелось, и ему, кажется, снилось что-то хорошее. На Рэми дохнуло эмоциями зверя: тихим счастьем, мягким покоем.

    Рэми вынырнул из-под теплого плаща и сразу же замерз на промозглом предрассветном воздухе. Не обращая внимания на дрожь и усилившуюся боль в плече, Рэми осторожно оголил бок оборотня, стремясь увидеть его рану. Раны не было. Остался лишь темнеющий в полумраке рубец, который, наверное, вскоре сойдет, сменившись едва заметным шрамом. Оборотень застонал во сне и завернулся в плащ, пытаясь согреться. Рэми вздрогнул.

    – Скажи... Мир, это я сделал или ты?

    Рэми раздраженно прикусил губу. Новые способности, с одной стороны – радовали, с другой – начинали раздражать своей непредсказуемостью. Вот и теперь – зверь обрел внезапно имя.

Глава десятая. Арман

    Рэми достал из-за пояса подаренный Жерлом кинжал и нарезал у края поляны высокой травы. Зарыв в ней все так же невинно спящего Мира, он побродил по березняку, собирая хворост.

    Попытался развести огонь. Удалось не сразу – раненая рука уже почти не слушалась, на Рэми то и дело нахлынывали волны слабости, бросало то в жар, то в холод, страшно хотелось пить.

    Но преодолевая слабость, Рэми нарыл ножом у ручья корней земляного ореха, у края поляны срезал пару подосиновиков, набрал в лист лопуха немного малины. Потом сел у костра, подбрасывая прожорливому пламени чудом не отсыревшие ветки, найденные под корнями дерева.

    – Кто ты?

    От неожиданности Рэми упустил подосиновик. Взгляд оборотня, казалось, буравил спину, но того, что у Мира было внутри, Рэми больше не чувствовал.

    – Не думаю, что должен отвечать, – ответил он, выуживая из травы потерянный было гриб. – Я не спрашиваю, кто ты. А ты не спрашивай, кто я.

    – Да будет так, – протянул оборотень, вылезая из травы.

    Он расстелил плащ по другую сторону костра и сел на него, вовсе не стесняясь своей наготы. Зато заживший бок осмотрел внимательно, ковырнул ногтем рубец и зловеще улыбнулся:

    – Опытный целитель, надо же, – в его голосе послышались нотки уважения. – Неужто, виссавиец?

    – Неужто – лариец? – зло парировал Рэми. – Вот что дружок, давай договоримся. Я – целитель. Ты – оборотень. Тайны есть у всех, а вот открывают тайны далеко не всем.

    – Невежливо, знаешь ли, – съязвил Мир. Он снял с палки испеченный гриб, отломал от него кусочек и сунул его в рот.

    – Ты закрылся от меня, – ответил Рэми. – Это тоже невежливо.

    – Ты имеешь ввиду щиты? – пожал плечами Мир. – Знаешь ли, не люблю быть прозрачным. А тебе, вижу, стесняться нечего.

    Рэми вздрогнул, впервые сообразив, что не только он умеет читать чужие эмоции.

    – Готовишь ты неплохо, – добавил вдруг оборотень, разрывая неловкую тишину.

    Рэми пожал плечами: в конце-концов, ему не привыкать быть "прозрачным" для арханов. Он растормошил палкой угли, достал запекшиеся корни земляного ореха. Нанизал один из них на прутик и подал через костер зверю. Мир протянул руку... и схватил Рэми за запястье.

    Блеснули синим глаза Мира, руку Рэми обожгло болью, упал на землю кожаный браслет, заиграли на запястье нити татуировки. Взволновалось море внутри, угрожая выпустить силу наружу, но раньше, чем Рэми успел очнуться, Мир уже ослабил хватку, взяв предложенный корень.

    – Нет, не виссавиец. – Он дунул на дымящееся кушанье. – Кассиец. С такой силой, странно...

    Ответить Рэми не успел. Запястья вдруг вновь обожгло болью, да гораздо более сильной. Уже на грани яви Рэми почувствовал, как у самой земли его подхватили заботливые руки, как соскользнул с его левой руки другой браслет и чьи-то холодные ладони обхватили запястья, даруя исцеляющий, успокаивающий холод.

    Долго приходить в себя ему не дал оборотень:

    – С такой раной ты еще кого-то спасать решился? – тихо сказал Мир. – А еще и с измененными татуировками.

    Рэми посмотрел на запястье и вздрогнул, увидев прошившую золотые нити ярко-красную руну.

    – Что это?

    – Насколько я понял, всего лишь просьба задержать тебя, – ответил Мир, возвращаясь на свое место, – мой друг. Потому что ты маг и рожанин, осмелившийся заглядеться на хорошенькую воспитанницу Эдлая, Аланну, не так ли?

    Рэми вздрогнул, почувствовав в словах Мира неожиданную угрозу и даже неприязнь. Он вдруг понял, что сейчас самым умным будет вскочить с места и скрыться в лесу, пока не рассвело. Потому что добра рядом с оборотнем не жди.

    – Не двигайся!

    Рэми не ожидал приказа, оттого и застыл на месте, не в силах пошевелиться. Вот тебе и оборотень: приказывать явно привык и умел. Одним тоном ставил на место, и не ослушаться же, да и как тут ослушаешься? Наблюдают полыхающие синим пламенем глаза, не отпускают. Двинутся не дают. Мир не только оборотень, но и архан, маг. Еще один спасенный на голову Рэми.

    В полной тишине Мир доел корень, вытер испачканные в золе пальцы о плащ Рэми и продолжил:

    – Успокойся. Не враг я тебе, не видишь? Оборотень, это да, но не враг. И Эдлаю я... не друг. Я помогу. Ты – забудешь Аланну, я – приструню Эдлая.

    – Нет!

    – Нет? – протянул Мир, откусывая кусок нового корня. – Вкусно. Ты, брат, хоть представляешь, что я могу с тобой сделать? Да и делать-то многого не надо. Кинуть в темницу и забыть. Я забуду, Эдлай – нет.

    – У меня нет выбора, – прошептал Рэми, опуская голову. – Без Аланны я умру быстрее.

    Про ребенка Рэми промолчал. Он мог убежать, но отказаться от беременной женщины не мог. И от сына отказаться не мог.

    – Ну, ну... Рэми, – протянул оборотень. – А выход у тебя какой? Аланна не для тебя – это же ясно. И слова тут твоего мне даже не требуется – и без того к ней не подойдешь. Да вот только пока я тебя спрашиваю, а не приказываю – не люблю без причины приказывать. Мальчик ты порывистый, нервный, маг, что б их... За твои глупости я отвечать не намерен. Ну, согласен?

    – Я подумаю, – процедил сквозь зубы Рэми.

    – Долго не думай, ладно? – недобро сверкнул глазами Мир. И в слова его Рэми почему-то верил. – Не привык я, чтобы мне отказывали. И что бы условия ставили – не привык. А вот боятся меня часто... тебе – не следует. Пока. Ешь!

    Рэми повиновался: взял свой корень, косясь на Мира, откусил кусок и прожевал, не чувствуя вкуса. И все не мог оторвать взгляда от тонких пальцев оборотня, запачканных сажей, от их плавного, едва заметного движения...

    Странно это. Рэми – маг, хоть и больной, хоть и уставший. Напротив сидит зверь. Стоит только Рэми действительно захотеть, освободить свою силу, и зверя этого больше не будет! И угроз его не будет.

    Но нет сил... сопротивляться. И почему-то в глубине души тлеет желание подчиниться, пойти за ним, забыть и Аланну, и весь мир. Почему?

    – Только этого мне не хватало, – неожиданно тепло прошептал оборотень, и сделал нечто, что показалось Рэми еще более неожиданным: ласковым жестом откинул от лба Рэми прядь слипшихся волос, будто хотел что-то разглядеть, а потом задумчиво сказал:

    – Еще один... избранный. И рожанин? А ты, брат, дрожишь. Загоняла лунная ночка, а?

    – Неужто жалеешь? – огрызнулся Рэми.

    – Может, и жалею... – горько усмехнулся оборотень, подбросив в огонь хвороста. – Хотя в твоем случае лучше не жалеть. Ты сам не знаешь, что хочешь, а боги, увы, уже все решили.

    Потом сверкнул глазами, и одежда сама обняла его обнаженное тело, а в руках появился теплый плащ. Рэми вздрогнул. Никогда раньше не видел он, чтобы вещи появлялись из воздуха, никогда раньше не видел, чтобы кто-то одевался при помощи магии, никогда не знал, что это возможно.

    Мир поднялся и подошел к Рэми. Приказал:

    – Встань.

    Они были примерно одного роста, и глаза Мира оказались на одном уровне с глазами Рэми. Рэми, давно уже поняв, что имеет дело с арханом, хотел по привычке отвести взгляд, но полыхающие синим огнем глаза Мира не позволили.

    – Какой послушный, – усмехнулся оборотень. – Иногда послушный, иногда дерзкий до дури. Ты когда-нибудь бываешь нормальным?

    Он плавным жестом достал из-за пояса Рэми кинжал. В полумраке его глаза казались бездонными и зловещими.

    – Красивое оружие, – протянул Мир. – Странное для рожанина.

    – Что ты делаешь? – выдохнул Рэми, когда тонкое лезвие прошлось по его больному плечу, разрезая ткань.

    – Ничего особенного. Помогаю тебе избавиться от грязной одежды. И я сказал же тебе, не двигаться.

    – Здесь не жарко, знаешь ли, – прошипел Рэми.

    Взгляд Мира отпустил, и оборотень одним плавным движением оказался за спиной Рэми.

    – Не двигайся... Если не желаешь осложнений.

    Рэми краем глаза видел руку Мира с кинжалом. Видел, как белоснежное лезвие вдруг сначала почернело, а потом вдруг раскалилось до бела. Видел и дрожал, не понимая, что Мир собирается делать, но знал, что это "что-то" ему не понравится.

    Мир произнес несколько слов. Рэми не успел понять, что происходит, как застрявший в его плече наконечник вырвался наружу, открыв фонтан крови. Мир обхватил одной рукой Рэми за талию, прижимая к себе, другой резким движением коснулся раскаленной сталью раны. Рэми закричал. Пахнуло в воздухе паленным мясом, разорвало плечо от боли и какое долгое мгновение казалось, что Рэми этого не выдержит.

    – Было не так уж и страшно, правда?

    Рэми понял, что сидит на земле, а Мир уже заканчивает перевязку. Старая туника Рэми была разорвана на ленты, плечо рвало болью, но боль была уже терпимой.

    – Ты прости... я не виссавиец, лечить при помощи магии не умею. Пришлось использовать подручные средства. Ну и успокоить боль, это уже я слегка могу.

    Мир подал Рэми новенькую, мягкую тунику.

    – Держи.

    – Если ты маг, то почему сам не освободился на поляне? – зло парировал Рэми, медленно, стараясь лишний раз не потревожить плечо, одеваясь.

    – А это и не моя сила. Твоя. Лечить ты можешь, но лечишь очень плохо. Ты дал мне слишком много...

    – Так много, что ты и против меня используешь?

    Оборотень промолчал. Глаза его сузились и засверкали зло. Рэми думал, что доигрался и сейчас оборотень вспыхнет от гнева, но Мир вдруг улыбнулся и подал Рэми кинжал.

    – Тайны есть у всех, а вот открывают тайны далеко не всем, – повторил он недавние слова Рэми. – Вот ты, например. Мальчишка в лесу, рожанин, маг, изгнанник. Раненный, что даже не подумал позвать виссавийцев. Что еще? Ах да, вечно всем недовольный. Хотя было бы чем... с такой раной ты вряд ли бы до города сам дошел. Карри тоже утихли. Они боятся бегущей воды, так что опасность миновала. На время. Но будет лучше, если мы доберемся до города как можно быстрее, не так ли? Ты ведь у нас парень сообразительный? Неужели не понял, что я мог бы тебя убить давно, если бы захотел... а я не хочу.

    Рэми придержал рвущиеся на язык резкие слова и кивнул:

    – Прости.

    – Вот и умница.

    Дорога, укутанная в туман, отыскалась неожиданно быстро. По обе стороны ее росли невысокие, молодые ели, под ногами скрипел мокрый песок, поросший еще несмелой и чахлой травой, налипали к сапогам рыжие иголки.

    Рэми ненавидел идущего впереди оборотня. Ненавидел его прямую спину. Его уверенные движения, его привычку насвистывать под нос, покусывая сорванную по пути травинку. Но больше всего ненавидел повисший в воздухе вопрос. Выбор. Свобода от Эдлая или Аланна?

    Рэми, собственно, уже давно сделал выбор. Ему не нужен был ни Мир, ни его странная, похожая на хомут помощь. Ему нужно было просто добраться до города и встретить Бранше. А дальше? А дальше посмотрим. Вопрос был в другом – как избавиться, да поскорее от этого зверя?

    Стук копыт за спиной более привычный к лесу Рэми уловил первым. Решившись, он мысленно долбанул по щитам Мира, приказав ему заснуть. Мир удивленно обернулся, оборвав свист на высокой ноте, глаза его сверкнули гневом и тотчас закрылись.

    Не дав Миру упасть, Рэми подхватил его у земли и оттащил к обочине. Плечо болело невыносимо, но теперь это казалось неважным.

    Невидимый путник был все ближе. Мелькнула в белом тумане тень, вылетел на дорогу всадник, и решившись, Рэми бросился наперерез несущейся лошади.

    – С дороги!

    Засвистел кнут, обжег спину, заставил упасть на колени. Но выдавить Рэми сумел:

    – Помогите, пожалуйста, моему другу плохо!

    Всадник резко осадил лошадь окинув коленопреклонного рожанина внимательным взглядом. Лица его в тени капюшона Рэми разглядеть не мог, да, собственно, и не пытался. Его мучил только один вопрос – можно ли этому человеку доверить Мира?

    Всадник кинул Рэми поводья и спрыгнул с седла.

    Рэми тотчас забыл об архане, уставившись на коня. Это животное было столь же совершенно, как и Арис. И было таким же порождением магии. Черная с красным отливом шкура, длинная грива, в которой то и дело вспыхивали искры, недобрый взгляд... Огнистый. И рука сама собой потянулась к шее, к амулету матери, сжала его крепко, а пальцы вспомнили шелковистость спрятанных в мешочке волос с искорками... Вот они чьи... такого же Огнистого, как и этот...

    – Шей! – шепнул Рэми, копируя Самала. – Шей ми сай, шей, дон

    В темно-красных глазах необычного коня появилось что-то вроде понимания. Рэми протянул руку и осторожно погладил морду животного, не обращая внимания на обжигающие пальцы искры. Опустил поводья. Теперь этот конь точно никуда уйдет. После заветных слов еще никто не уходил.

    – Животное умнее, чем человек думает, – говорил Самал. – И тоже умеет говорить, чувствовать. И умеет доверять. Слова, которым я тебя научу, на самом деле не важны. Важно – как ты их произнесешь. А если произнесешь правильно, то ни одно животное в подлунном мире не сумеет тебе противостоять, и ни одно не пойдет против твоей воли.

    – Что значат эти слова?

    – Ничего не значат. Напоминают они братьям нашим меньшим, кому боги отдали власть над миром. Человеку. Но не каждый человек той власти достоин.

    – Простите за удар кнутом, – сказал архан, подходя к лежавшему на обочине Миру. – Я действительно не хотел, но иногда рука быстрее разума, вы же так неосмотрительно бросились под лошадь...

    Рэми оторвал взгляд от лошади и понял, что если он хочет уйти, то уходить надо сейчас.

    – С вашим другом все в порядке, – продолжил маг, не замечая волнения Рэми. – Сейчас мы его разбудим.

    Сейчас он разбудит Мира и обратит внимание на Рэми, проверит его знаки и поймет, наконец-то, что дорогой плащ покрывает плечи рожанина.

    Глаза незнакомца засветились синим, проступили на запястьях сквозь рукава знаки рода, синие, как и подобает архану, разорвали воздух магические фразы. И в воздухе запахло озоном.

    Рэми сделал шаг в сторону леса, стараясь не замечать внимательного, понимающего взгляда излишне умного коня.

    – Мир! – воскликнул архан.

    В голосе его послышалось такое облегчение, что Рэми мгновенно перестал беспокоиться об оборотне, начал беспокоиться о себе и метнулся в сторону леса.

    – Арман! – услышал Рэми недовольный, усталый голос Мира. – Это опять ты...

    Арман... О боги, откуда ему знакомо это имя?

    – Прячься, идиот! – раздался за спиной раздраженный шепот.

    Чья-то сильная ладонь заткнула Рэми рот. Обожгло болью раненое плечо. Полулишившись сознания, чувствовал Рэми, как его тащат в ближайшие кусты, бросают лицом на кучу прошлогодней листвы и что-то наваливается сверху, вжимая в гниющую мякоть.

    Запах мокрой земли казался невыносимым, вызывая тошноту. В рот набились листья. Окатила с головой паника.

    – Молчи! Ради всех богов, молчи! – зашипел кто-то, а со стороны дороги раздался крик оборотня:

    – Держи Рэми! Держи придурка!