Текст книги "Лоза Шерена (СИ)"

Автор книги: Анна Алмазная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

    Терпи!? Я орал! Звал, но не спасение. Луну. Я хотел быть зверем. Жаждал! Быть как они – сильным, безжалостным! Почуять кровь на губах! Разорвать хотя бы парочку этих проклятых тварей, отомстить за разбросанные вокруг трупы. И луна меня услышала.

    Некоторое время Мир молчал. Сидел опустив голову на ладони, вплетя длинные пальцы в каштановые волосы. И Рэми боялся дышать. Боялся спугнуть тишину, хоть и знал продолжение.

    – Когда меня окунуло в серебристый свет, все поплыло перед глазами. Как сквозь сон я помню, что эти твари перегрызли веревки, позволяя мне упасть на траву... Только вот легче мне не стало. Я даже встать на колени был не в состоянии. Ничего не мог, кроме того, чтобы стонать и смотреть на луну, растворяясь в ее свете.

    Вы знаете, я становился зверем лишь пару раз. И каждый раз сопротивлялся. Кричал. От боли. И теперь кричал! Но от радости. Вообразил, что сейчас стану зверем и хорошенько позабавлюсь с проклятой нечистью прежде, чем умереть.

    Зверем я стал, но внутри ничего не изменилось. Да, обострились и сильно запахи, усилились звуки, и я меня чуть не стошнило от запаха крови, смешанного с вонью выделений нечисти.

    А они радовались. Будто ждали и надеялись, что я стану зверем. Они бесились вокруг от удовольствия. "Боль ведет к безумию, – пели проклятые твари, – а безумие освобождает..."

    Я не хотел быть безумным, я хотел умереть. Я приготовился к схватке, когда увидел на краю поляны кого-то, кого там быть не должно – испуганного, ошеломленного мальчишку.

    Рэми почувствовал, как заливаются жаром щеки, когда его поймал взгляд Мира. Шумно перевел дыхание Кадм, Лерин налил в чашу вина и выпил его залпом, и Рэми краем глаза заметил, насколько он бледен.

    И понял. Эти люди считали дар Мира проклятием. А он? Он считал? И Рэми тотчас ответил – нет. С того самого момента, как встретился взглядом с Миром на той проклятой поляне, он не считал его чудовищем.

    "Почему же ты не пошел со мной?" – вопрошал взгляд Мира.

    "Не знаю", – моргнул Рэми.

    И взгляд оборотня отпустил, скользнув к окну.

    – Мне показалось, что время остановилось. Куда-то в одно мгновение ушел страх, а вместе с ней и безумная ярость. На поляне остались только мы: я и молодой, дрожащий мальчишка у самой кромки укутанного темнотой леса. Испуганный рожанин, не спускавший с меня ошеломленного взгляда.

    А потом я вдруг вернулся из сладкого мира иллюзий на проклятую поляну и почувствовал запах смерти дозорных, тех, чьи полусъеденые тела грудой лежали вокруг дерева.

    И тут я всей душой захотел, чтобы этот мальчишка не умер и не стал бы духом. Пожелал ему жизни так сильно, как никогда не желал себе.

    "Иди! – шептал я. – Не можешь помочь, тогда уходи!"

    Он вздрогнул, как будто услышав, но понял все равно по-своему. Глаза его вдруг засветились синим, и волна магии загустила воздух на поляне. Я это почувствовал. И нечисть почувствовала, вдруг воспылав к мальчишке такой же страстью, что и ко мне. Они обрадовались сильному, недоученному мага. И наивному, до боли...

    А мальчишка лишь улыбнулся, вскинул руку и над ладонью его вырос шар света. Он все более рос в размерах, заливая поляну ярким, желтоватым сиянием. Твари испугались. Они выли от разочарования. Отползали в кусты, там, где не доставало их сияние шара, но уходить не смешили. Они чувствовали то же, что и я: маг неопытен и ранен. Он растерялся. И выплеснул слишком много сил на простое заклинание. Надолго его не хватит.

    Мальчишка уже меня не боялся. Он подошел, положил руку мне на холку, и мы начали медленно отходить во тьму. Твари, оставаясь за границами света – за нами.

    "Садись на меня!" – молил я, надеясь, что маг услышит. Услышал, но далеко не сразу. Посмотрел удивленно, кивнул, и залез мне на спину.

    Смеешься, Кадм? Да, я нес на себе человека. Не скажу, что было легко. Для тебя ведь тоже, Рэми?

    Шар погас почти сразу. Завыла за нами радостно нечисть. Поняв, что теперь все зависит от меня, что было сил я несся вперед. Знаете, мне нравился этот бег. Нравился ветер в ушах! Нравилась опасность. Нравилось, как ласкает лапы трава. Но я быстро уставал. Открылась рана в боку, и чувствовал я, что вместе с кровью уходят и последние силы, что еще чуть-чуть и я свалюсь, угробив и свою жизнь, и жизнь мальчишки.

    Я не знаю, каким чудом мне удалось донести его до ручья. Но когда вода приятно охладила мне шкуру, я почувствовал такое облегчение, как никогда в жизни. Хотя и понимал... что сейчас медленно умираю. Почувствовав, что падаю, я постарался скинуть человека со спины, чтобы не переломать ему ноги, а когда очнулся...

    Светало. Я лежал под плащом, укутанный в траве. Великий маг дрожал у огня. Жалкий, охваченный лихорадкой, с наконечником стрелы в плече. Но этот недоучка сделал больше, чем выпускник магической школы, он не только вылечил до конца мою рану, но и вернул мне силу, вычерпанную лихорадкой.

    А сам? Сам едва на ногах стоял от слабости. И всей душой захотел я помочь, решил отвезти его в столицу, показать тебе, Тисмен, дать ему то, что он заслуживал с его магическим даром. Только мальчик-то наш решил иначе...

    А ведь мы беседовали на эту тему, Рэми. И, казалось, договорились. Только мне казалось? Ты оглушил меня столь благородно, отдав на руки Арману. Зачем, Рэми?

    – Потому что боги надо мной не властны, Миранис, – ответил рожанин, пытаясь выгнать из головы предательскую слабость. – И ты властен не будешь. Хотя... хотя... я не могу тебе сопротивляться. Но не будешь...

    – А это мы еще посмотрим!

    Мир пожал плечами. Взял на руки Тисменову зверюшку, поглаживая чешуйчатую спину и заставляя Старика нервничать, когда таракан-переросток начинал недовольно сипеть:

    – Я исполнил свое обещание, Кадм. Время для твоего рассказа.

    Рэми потер виски, пытаясь выгнать из головы тягучую боль. Тоска, которую столько времени глушил в себе амулет, вернулась с удвоенной силой. И Рэми стало стыдно... знал он, что это не его, чужое, но хотелось броситься в ноги Миранису и умолять о прощении... за то, что убегал...

    Тьма все так же окутывала проклятую пещеру, делая ее похожей на могилу, но Марнис знал, что заточение его будет длиться не так уж и долго. Постепенно блекло отражение чужой комнаты в наполненной водой каменной чаше. Марнис оторвался от ока. Заклинания требовали сил, много сил, а их у младшего божества почти не осталось. Потому и наблюдать за Рэми удавалось урывками.

    Но то, что он увидел, его вполне устроило. Еще немного и Аланна получит своего мальчишку, а вместе с этим будет вынуждена исполнить свое обещание.

    Марнис станет свободным. И сильным, как когда-то.

    – И все же ты настоял на своем, – Виссавия как всегда появилась неожиданно. – Рэми вернулся к Миру.

    – Ты ожидала чего-то другого?

    – Не видишь, мальчик задыхается... не понимает, что происходит – и я не могу помочь. Зелье Тисмена действует метко, блокирует все внешние влияния... И мои, и, как я понимаю, – твои. Если с Рэми что-то случится...

    – Ничего с ним не случится.

    – Помни, я лучше тебя знаю своих детей. Не будь так уверен... То, что там происходит, перерастает Рэми. Мои дети любят свободу, а Рэми сейчас окутывают сети богов. Ты ведь знаешь, что это значит?

    – Не слишком ли хрупкими ты сделала своих детей?

    – Может и так... – задумчиво ответила богиня. – Может, и так.

Глава пятая. История Кадма

    – Однако твой рассказ был интересным, – задумчиво заметил коренастый. – Боюсь, обмен не будет равноценным.

    – Это решать мне, – протянул Мир. – Рассказывай!

    – Как знаешь, – усмехнулся Кадм. – Я сидел в своей комнате, когда хариб доложил о странном посетителе. Скажем так, выходить не совсем хотелось, так как у жены советника было ко мне важное дело...

    – Избавь нас от подробностей! – прошипел Лерин.

    – Уже избавляю, друг мой, – усмехнулся Кадм. – Хариб намекнул, что посетитель, вроде, дело имеет серьезное. Да и сам гость странный. Не из замка, а все ж миновал каким-то образом охрану парка... Пришлось одеться, оставить даму и выйти из затемненных покоев.

    – Какое интересное "важное дело", – протянул Миранис. – И это ты мне после этого читаешь морали?

    – Я тебе не за женщин читаю морали, мой дорогой, а за то, что не умеешь с ними обращаться, бросаешь их и наживаешь нам врагов. А я делаю вид, что они меня бросают сами. Но мы не об этом...

    Гость был кассийцем, сомнений не было: татуировка, уверенный взгляд, стандартная внешность. Этакий отожравшийся клубок, сын богатого рожанина: четыре щеки, ленивые движения, каштановая копна волос. Вонь от пота. И веснушчатое лицо.

    Не смотрите так на меня, Рэми, ничего против рожан не имею. Но кое-что имею против некоторых их представителей.

    – Как вы сюда добрались? – спросил я.

    – Скажем так, – ответил он, – у меня есть некоторые связи при дворе.

    – У рожанина?

    – Может, и у рожанина.

    – Как вас зовут?

    – Имеет ли это значение?

    Я замер. Разговор начинал казаться интересным, а первое впечатление "простоватого сына богатого рожанина" развеиваться. Толстячок прост не был. Да и в вороте рубахи я заметил игрушку, которой у бедняка быть не должно – редкой формы необработанный лунный камень...

    Мне показалось, или вы вздрогнули, Рэми?

    – Вам показалось. Продолжайте.

    – Он так же сказал. Почти так:

    – Продолжим? Разговор будет долгим, но сначала я хочу поставить вам условие.

    Хамство гостя уже не забавляло, но я решил еще немного поиграть:

    – Условия здесь ставлю я.

    – Вы? – усмехнулся гость. – Так ли? У меня есть знания, которые вам пригодятся, а что есть у вас? Власть? Вы даже не можете меня арестовать, потому как не за что.

    – Дерзость – достаточный повод. У нас на конюшне секут за меньшее.

    – Вы правы. И достаточный повод, что я использовал заклинание забвения... и тогда никакие пытки не вырвут из меня то, что я собираюсь рассказать добровольно. Вы же знаете, как это просто. Раскусить горошину....

    Мне начала забавлять это игра в поддавки. Гость не был прост, ой не был. И смотрел на меня так... Он тоже играл. И знал, что выйдет из игры победителем. А я мог бы показать, на что способен высший маг, но зачем?

    Мне, в конце концов, нужен был не толстяк, не победа, а информация, что он принес. Желательно, очищенная от шелухи магического безумия. И впервые в жизни я все ж сдался рожанину...

    – Я вас слушаю.

    – Вы не будете выяснять моего имени, – заметил он, подхватив со стола плод санте.

    Видимо, он чувствовал себя гораздо увереннее, чем мне хотелось. Этакий наглец, который не знает одной мелочи: одно мое слово, и он не то, что горошину съесть не успеет, в ногах будет валяться, чтобы рассказать, с чем пришел, а заодно и все свои тайны. Но есть люди, которых так просто не унижают. Тот толстяк мне нравился, да и не заигрывался... Пока.

    – Я уйду без слежки, и вы забудете мое лицо. Дайте мне в том слово архана.

    – Может, еще и клятву мага? – парировал я.

    И, представь себе, Мир, наш рожанин даже бровью не повел. Будто не заметил насмешки. И продолжал тем же тоном:

    – Это будет излишним. Вы – честный человек. Я – не желаю вам зла, напротив. Так давайте друг другу слегка подыграем.

    – Слегка? – съязвил я.

    – Так ли уж нужна эта перепалка? Мы теряем время. А время, поверьте мне, дорого.

    – Пусть будет так, – смирился я, садясь в кресло. – Я даю вам слово. Продолжайте.

    – Я живу в одном очень странном доме, – заметил толстяк, устроившись на лавке. Моя бедная лавка давно не испытывала такой тяжести и жалобно заскрипела, моля о помощи. – И никогда не выдал бы тайн его обитателей... Но меня поставили перед выбором.

    – Между кем и чем? – заинтересовался я.

    Нет, право, Миранис, тебе надо было бы познакомиться с моим гостем. Более странного человека я в жизни не видал. И более умного видел редко. Особенно при дворе.

    – Между моим долгом и моей дружбой.

    – Вы выбрали долг?

    – А что бы выбрали вы? – парировал он. – Ваши вопросы не облегчают нашего разговора. Сами понимаете...

    – Продолжайте.

    – Хозяин моего дома принял вчера странного гостя. Никогда не видел его раньше, и, надеюсь, никогда не увижу и впредь. Еще надеюсь, что тот человек никогда не узнает о нашем разговоре. Он принес моему знакомому деньги...

    – За что-то?

    – Он принес заказ цеху наемников на некого... Армана, друга наследника повелителя Кассии.

    Опять вы вздрогнули, Рэми. Не любите Армана? Ну так то и не диво, его мало кто любит. Ой, только не смотри на меня так, Мир, уже молчу об Армане и продолжаю о госте.

    – Вам какое дело? – поинтересовался я, начиная раздумывать – гость ведь знал слишком много, и был слишком интересен, чтобы его отпускать так просто. Но данное слово надо держать... Да и пока рожанин сам выдавал информацию, давить на него я не решался. Знаете же, как неадекватны люди под пытками. Начинают рассказывать о своем детстве, о глупый обидах и прочем, забывая о нужном палачу... Уже, уже, Мир, замолкаю о пытках, продолжаю о незнакомце.

    – Скажем так. Для начала заказчик заплатил за убийство Армана. Так сказать, в качестве испытания, что цех способен подобраться очень близко к наследному принцу. Если бы убийство удалось, он заплатил бы цеху в десять раз больше золота за голову...

    – Мираниса...

    – О так!

    – Еще раз спрашиваю, вам какое дело?

    – А если я скажу что-то еще? О предсказании, что род Деммида угаснет. А также о разочаровании короля Ларии, для которого ваш архан является...

    – Внуком, – гость кивнул. – Я слушаю вас.

    – Мой король послал меня, чтобы я кое-что выяснил.

    – Вы ведь не кассиец?

    – Не совсем. Татуировка у меня настоящая... кое-кто все же принял меня в свой род, а следуя вашим обычаям этого достаточно, чтобы стать настоящим кассийцем. Как вы угадали, родом я из Ларии.

    – Что я могу сделать?

    – Вы должны охранить Армана этой ночью. Даже ценой смерти моего знакомого, которому дали задание... он получил некую вещичку, очень сильную. Как он ее использует, я знать не могу, но использует уже сегодня. А я через своих друзей вызову из Виссавии одного человека, который попросит цех наемников об услуге... никогда не поднимать руку на наследника трона Кассии.

    – Какого виссавийца вы вызовите, позвольте поинтересоваться...

    – Арама, сына Акима, слышали о нем? – я кивнул, естественно, слышал. Кто не слышал о любимом советнике вождя Виссавии? – И, надеюсь, знаете, что цех должен Араму.

    – Забавно, – усмехнулся я. – И что же вы такое можете предложить виссавийцам, чего нет у нас?

    – Это не важно. Важно, что вы получите передышку.

    – Только передышку?

    – Цех не выдаст заказчика. Это знаем и я, и вы. Знаем и то, что повелителю не нужен конфликт с цехом наемников. Я заставлю цех отступить от заказа. Вы – сделаете вид, что ничего не произошло. И... постараетесь пощадить наемника. Он всего лишь исполнитель... на том я раскланиваюсь.

    Слово свое я сдержал. Хотя отдал бы много, чтобы выяснить, кем был тот человек и куда он ушел, но убийцу я поймал. И даже немного помучил. Но, как и ожидалось, цех наемников умеет хранить свои тайны и барьеры у них сильные. Только вот... зараза... наемником был твой Гаарс, Мир.

    А теперь я хочу спросить – какое отношение наш друг Рэми имеет к покушению на лучшего друга наследного принца Кассии?

    Рэми открыл было рот, но тут вмешался Миранис.

    – Говоришь, меня хотят убить? – спросил он, вставая с кресла.

    – Видимо, так, – ответил Кадм.

    – А чтобы убедиться, что цех наемников в состоянии добраться до меня, потребовали голову моего друга, Армана? Здесь, в замке?

    – И с этим согласен.

    – А почему именно Армана? Ни тебя, ни Тисмена, ни Лерина?

    – И в самом деле, почему, – спокойно спросил Кадм, смотря в окно. – Что общего между тобой и Арманом, помимо дружбы?

    – Нет! – побледнел Миранис.

    – Да! – заметил Лерин. – Кровь оборотня. А кто помимо нас знает об этой крови?

    Рэми замер, начиная понимать, что влип. Еще как влип. Все вдруг посмотрели на него, и ничего хорошего в тех взглядах не было. Подошел к двери Кадм, явно отрезая путь к спасению, потянулся за мечом. А Рэми открыл было рот, чтобы оправдаться, нагрубить как обычно, крикнуть, что все это домыслы и чуть собачья, как взгляд его упал на Мираниса. Неужели... и Мир в нем сомневается?

    Рэми не понимал, откуда было это жгучее чувство обиды. Обычно он бы посмеялся над недоверием Мираниса, пытался бы что-то объяснить, но теперь вдруг почувствовал себя предателем. А что, если они все правы?

    – Бред! – протянул Миранис, наливая себе вина. – Он же меня спас!

    – И тотчас предал, – холодно заметил Лерин. – Упрямо не хотел быть твоим телохранителем, водит дружбу с цехом наемников, – Рэми икнул. – То, что иные воспринимают как честь, он упорно отвергает. Так бывает? Чтобы обычный рожанин отвергал титул? Чтобы преступник и колдун не хотел стать магом? Что, если он не только дал клятву главе рода, но и подчинился цеху наемников? Что, если он пришел сюда с одной целью – закончить то, что не закончил его дружок?

    Закончить? Убить? Мира?

    Решение пришло само собой, а вместе с ним – неожиданное спокойствие:

    – Вы не доверяете мне?

    – А мы можем вам доверять? – ответил Тисмен.

    – Почему?

    – Может, не хотим ошибиться?

    – Понимаю, – поднялся Рэми, сам уже не зная, что он делает и зачем. – Я обманул ваше доверие. Понимаю, что выход у меня один.

    – О боги, да успокойтесь вы! – обеспокоился Тисмен.

    – Да я и спокоен. Только позвольте, я сам.

    – Сам что? – не понял Мир.

    Кадм медленно высвободил из ножен меч. Миранис встал с кресла, хотел подойти к Рэми, но его удержал Лерин.

    Рэми усмехнулся. Значит, он все понял правильно. Эти люди думают, что Рэми пришел сюда убить Мира. Что же... тот, кто хочет убить Мира, кто обманул его доверие, не достоин...

    – Нет, Кадм! – остановил телохранителя Миранис. – Рэми, прошу тебя.

    – Я тебя предал, мой архан. Я сопротивлялся тебе, это непростительно.

    – Кадм, убери меч, – неожиданно спокойно сказал Тисмен. – Тебе не стыдно? Это же мальчик. Он на ногах едва стоит, бредит, безоружный, под действием наркотика, лишенный силы. Ты без меча не справишься?

    – Уже убрал, – покраснел коренастый.

    Миранис сделал шаг вперед, протянул руку:

    – Рэми, успокойся... Что ты несешь, Рэми?!

    – Не подходи, Мир. Я все понял.

    – Тисмен, ради богов! – вскричал Лерин. – Что за гадость ты положил в зелье?

    Зелье тут совсем не причем. Рэми посмотрел в расширенные от страха глаза Мираниса. Мягко улыбнулся:

    – Клянусь всеми богами, никогда тебя не предавал. И не предам. Но ты мне больше не веришь, а телохранитель принца, которому не верят, жить не достоин.

    А потом прыгнул в окно, своим телом разбивая стекло. В кожу вонзилось множество иголок. Быстро приблизилась укутанная снегом земля. Удар. Тьма.

    Марнис сжал зубы и отшатнулся от ока. Все еще не в силах успокоить жрущий последние силы гнев, он опустился на трон, приказывая оку погаснуть.

    Впервые тьма показалась ему спасением. Этот мальчишка действительно безумец.

    – Доигрался? – сестра, как всегда в последнее, появилась внезапно.

    – Не понимаю этих магов, – простонал Марнис. – Выброситься из окна, почему?

    – Ну это не первый и не последний сюрприз с Рэми. С моими детьми, Марнис, надо обходится осторожно. И слова подбирать правильно...

    – Ну да, я и забыл. Вложенная в них проклятая верность...

    – И мгновенная смерть, когда эта верность подвергается сомнению.

    – Твои люди никогда не совершают ошибок? Смерть все же это слишком.

    – Совершают. Но верь мне, гораздо реже, чем кассийцы.

    – Почему ты так спокойна?

    – Играешь с судьбами людей, а до сих пор их так плохо знаешь? Стыдно, брат.

Глава шестая. Казнь

    Этим утром так холодно. Низко, касаясь верхушек тополей, плывут свинцовые тучи. Воет пронзительный ветер, швыряет в толпу колкими снежинками, пытается разогнать разношерстный народ, но люди не расходятся. Ждут. Зрелища. Казни.

    В толпе лишь несколько человек, что ждут не казни, а спасения. Не замечает ветра, не чувствует холода бледная Варина. Хоть и дрожит под слишком тонким плащом, хоть и побледнели ее щеки. Но сжимает судорожно в посиневших ладонях фигурку божества милосердия, Иилы, и беззвучно шевелит губами в такт молитве.

    Однако небеса, к которым Варина то и дело поднимает взгляд, сегодня глухи. Сыплют снегом. И молчат.

    Ветер рвет плащ, толпа расступается вокруг, будто боится ее горя, словно она заразная. Люди отводят глаза. Стараются уйти подальше, не думать, не слышать, и лишь Рид, молчаливая и серьезная, стойко стоит рядом, обнимая новую родственницу за талию и то и дело стирая с ее глаз бегущие слезы. Поддерживала, говорила правильные слова, успокаивала, хотя сама наверняка сходила с ума из-за пропавшего Рэми.

    Рядом стоит и Бранше. Обычно веселый, он понуро смотрит на возвышающийся над толпой помост, и вместе со всеми старается не думать. О горе Варины лучше не думать. Так спокойнее...

    Боги, да что же это? Не так должно было быть...

    Бранше в тот день вернулся поздно. Стараясь никого не разбудить, прокрался он в свою комнату, и уже почти прошел мимо спальни Гаарса, как услышал:

    – Не понимаешь! – говорил чужой голос. – Мастер волнуется. Рэми, твой подопечный – сильный маг. А мы не можем его использовать?

    – Но используем же! – парировал Гаарс.

    – Это используем? Не смеши меня! Колдун нахвалиться на мальчишку не может, говорит, что такой силы в Кассии не сыщешь. Только горд Рэми, независим, слышишь! Мастер начал опасаться. Если ты сейчас не надавишь на Рэми, то это может сделать кто-то другой! Заставь его дать клятву мага. А потом... он уже не сможет противиться заказам цеха.

    – Идиоты вы! Сейчас Рэми вам полезен, это правда, но клятва его погубит!

    – В таком случае он умрет. Если Рэми и в самом деле такой правильный, то лучше убить его сейчас, пока он слаб и нам доверяет.

    Гаарс некоторое время молчал. Бранше молился всем знакомым ему богам, чтобы те дали главе рода силы для отказа, а заодно и вложили бы в уста Гаарса правильные слова, чтобы убедить цех наемников.

    – Не могу.

    – Тогда я не прошу, я приказываю, – изменил тон незнакомец. – После того, как ты отнесешь Арману переданную Урием вещичку.

    – Даете это задание мне?

    – Кому еще? Лучшего у нас нет, а таких денег, что предложил заказчик, цех никогда не видел. Наш заказчик хочет гарантии.

    – Гарантии чего?

    – Что мы можем добраться до Мираниса. А смерть наследного принца стоит очень дорого, таких денег мы в жизни не видели. Завтра ночью ты лично убьешь Армана во дворце, в покоях, которые граничат с покоями принца. И докажешь, что нам не страшны обереги. А потом Мастер возьмется за наследника и помогать ему в этом будет Рэми! Либо Рэми умрет вместе с Арманом. Больше ждать мы не будем. Ты меня понял, Гаарс!

    Бранше вжался в тень, и только чудом вышедший человек его не заметил. Когда стихли внизу шаги, Бранше пробрался в свою комнату и не раздеваясь бросился на кровать.

    Спать, не смотря на усталость, не хотелось. Оставшийся кусок ночи пролежал он, уставившись в балку потолка. Смотрел на таинственно шевелившиеся тени ветвей яблонь и думал.

    Гаарс попал в ловушку. Бранше знал, что глава рода испытывает к Рэми слабость... Почему-то все испытывают к этому мальчишке слабость, даже он, оборотень и лариец, и тот попался – что уже говорить о Гаарсе, у которого ни младшего брата нет, ни сына...

    Племянник – глупый, наивный – не в счет. И теперь, припертый к стенке, Гаарс не хотел ни убивать Рэми, ни принуждать его к наемничеству, да только выбора не было. Ни у него, ни у Бранше.

    Гаарс не убьет Рэми, жуку ясно. Заставит мальчика, ради его же блага, дать клятву, и потом – заставит Рэми убить Мираниса. А у мальчишки получится... у Рэми всегда получалось.

    Бранше должен вмешаться. Вопрос – как?

    Надо пробраться в замок. Благодаря Рэми и его драгоценной Аланне это легче легкого: когда Бранше отнес письмо девчонки во дворец, он неожиданно получил доверие, которого даже не ожидал. А вместе с доверием – маленький амулетик-пропуск в парк.

    Стоило с амулетиком подойти к изгороди парка, как защищавшая замок магия пропускала внутрь. А там до дворца рукой подать... А что во дворце?

    Бранше встал с кровати и подошел к окну, распахнул его настежь, пуская внутрь холодный зимний воздух. Думай, Бранше, думай! Если ты остановишь Гаарса, то глава рода умрет, а на его место придет другой. Бранше потеряет доступ к клану наемников.

    О боги, нужно время. Через несколько дней в город приедет Элан. Жених Аланны и тайный друг, человек, что поверит оборотню, и позовет сюда Арама...

    Арам напрямик использует власть, которую Бранше использовал лишь косвенно – именно по просьбе виссавийца цех покровительствует Бранше, по его просьбе ларийца встретили здесь как друга...

    Но придется раскрыть пророчество... "Только в крайнем случае, – приказал повелитель, – только если не будет другого выхода... ты скажешь виссавийцам, что наследник жив".

    Наследник жив, но он, Бранше, его не нашел. Даже следов не нашел, и что же он имеет? Крохотное пророчество, что судьба наследника связана с судьбой Мираниса?

    Араму хватит чтобы вмешаться в судьбу Кассии, напомнить цеху наемников о старом долге и заставить их отказаться от заказа. Большего пока и не надо: Бранше получит время, а время сейчас дорого.

    Итак, с цехом решили, а что делать с Гаарсом? Как его остановить? Обезвредить на несколько дней?

    Боги, опять этот Рэми! Рэми или Миранис... или приказ повелителя Ларии!

    Если главу рода выдать? Бранше вздрогнул. Нельзя. В Кассии, как и в Ларии, подобное решается быстро – казнью. На место Гаарса придет другой, заберет род вместе с Рэми и тогда мальчишке придется худо.

    И тут Бранше осенило. Амулет, который украдкой показала ему Варина. Амулет, от которого пахло оборотнем. Сколько оборотней в замке? Всего два. Это не Арман, нет... значит, принц. За которым всегда ходят телохранители.

    Принц должен Гаарсу, и должен настолько, что казнь отменят, а если амулет отнесет Рэми... Бранше улыбнулся. Телохранители принца не наемники, они не слепы и если им предложить Рэми на тарелочке, мальчишку больше из рук своих не выпустят и из лап цеха наемников вырвут. Заодно и Гаарс вернется в дом... живой.

    Но как правильно выдать Гаарса и при этом добиться, чтобы его не убили? Выдать кому-то, кто гораздо сильнее, например, телохранителю принца. Заодно дать ему немного "лишней" информации, предупредить о заказчике... и остаться самому живым...

    Вроде получилось. Телохранитель Бранше выслушал, отпустил, Рэми взялся отнести амулет в замок, и... пропал.

    Что-то пошло не так. Либо Рэми по дороге перехватил цех наемников, либо телохранители все же решили пожертвовать Гаарсом. И амулет удачи подвел! Хотя не должен был!

    И что теперь? Все сильнее сыпет хлопьями серое небо. К лучшему. Меньше увидит и без того бледная Варина, да и толпе любоваться на казнь незачем. Вот оно, варварство кассийцев – в Ларии узников убивали тихо, за толстыми стенами, а здесь на казнь ходят, как на праздник, целыми семьями.

    Кричат в нетерпении, смакуют подробности и не думают о родственниках, что кусают до крови губы, бледнеют под тающим снегом и все смотрят и смотрят на помост, не в силах оторваться. На веревочные петли, покачивающиеся из сторону в сторону. Вправо, влево... как маятник в часах бога смерти.

    Но вот толпа отрывает взгляды от виселицы, поворачивает многоликое лицо к выкрашенному сажей храму смерти, а от храма медленно тянется телега. Скрипит снег под полускрытыми длинной шерстью копытами лошадей-тяжеловозов, ведет лошадей под уздцы укрытый черным плащом жрец смерти, защищают его дозорные, а в телеге стоят одетые в легкие туники смертники.

    И опускает Бранше надежда, давит на грудь тоска – между осужденными, в сполохах снега, видит он Гаарса. Видит опухшее от синяков лицо, разбитую губу, запекшуюся в светлых, растрепанных волосах кровь. И сжимает руки в кулаки, постанывая. Где же ты, Рэми? Где же ты, зараза? О боги, как же вы допустили...

    Всхлип Варины, горький, безнадежный, бьет по плечам, заставляет согнуться пополам, как от боли. И отказывается Бранше смотреть на повозку, но смотрит, и видит, как летит к Гаарсу гнилой помидор, как вздрагивает мужчина от удара, как растекается по серой рубахе красное пятно.

    И как глаза смертника шарят по толпе, находят родных и улыбаются... Страшно от этой улыбки. Хочется превратиться в зверя, рвануть по головам к повозке, перегрызть веревки, что стянули запястья друга... и ластиться к ладоням, испрашивая прощения.

    Где же ты, Рэми?

    Вздрагивает довольно людское море, исходит волнами, когда повозка достигает цели. Осужденных пинками выталкивают на помост, ставят на раскрашенные черной краской табуреты, надевают на шеи петли, и жрец смерти начинает свою песню.

    Плачет толпа, вспоминает умерших. Почти жалеет тех, дрожащих на помосте. Вздрагивающих, когда песнь достигает хрустальных вершин, ожидающих пустоты под ногами...

    Поддавшись отчаянию, Бранше не сразу заметил, как толкнуло его к Варине: недавно плотная толпа расступалась, давая дорогу какому-то человеку, укутанному в синий плащ.

    Маг, екнуло сердце оборотня. Сильный маг, пришел полюбоваться на смерть Гаарса. Маг, до которого Бранше нет дела. Ни до чего нет дела: смотрит он, как падает на усыпанную снегом землю перчатка старшого, как послушно хватаются за табуреты дозорные, готовясь вырвать их из-под ног осужденных. И как гаснет медленно взгляд Гаарса, потерявшего надежду. А была ли она, эта надежда?

    – Остановить!

    Вспыхнули гневом глаза старшого. Упал на плечи мага капюшон. Вновь заволновалась толпа, опускаясь на колени, шепча слова благословения. И рука Рид потянула Бранше вниз, заставила упасть в талый снег, проявить неслыханное для оборотня-ларийца почтение.

    – Склонитесь перед Алдекадмом, – дрожащим голосом начал перечислять глашатай. – Телохранителем силы наследного принца Кассии Мираниса. Владельцем Араганда, высшим магом, высшим жрецом храма рода, любимцем богов и хранителю силы двенадцати...

    – Именем наследного принца Кассии, Мираниса, – тихо начал телохранитель, но его голос разносился над толпой, увеличенный магией, и каждому на площади казалось – Кадм говорит только для него. Только ему шепчет на ухо великую тайну. Только ему объясняет, – я дарую тебе жизнь, глава рода, Гаарс.