Текст книги "Лоза Шерена (СИ)"

Автор книги: Анна Алмазная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

    Странное это место. Ненормальное. Цветет неподалеку куст жасмина. Манит ярко-красными цветами роза. Сыпет под ноги лепестки черемуха, и тут же – спит под снежным покрывалом ель.

    – Вперед! – рычит Арман, толкая в спину застывшего в удивлении Рэми. – И не дрожи так! Как дерзить мне – не дрожишь, а магии парка – боишься! Никто тебя не тронет...

    – Недавно вы говорили...

    – Опять дерзишь? – сузил глаза Арман.

    – Может, просто не доверяю? – вновь не выдержал Рэми. – Вы же оборотень, не так ли?

    Арман на миг замер, побледнев. Задышал часто, схватился за рукоятку приточенного к поясу кнута, и Рэми наконец-то понял: договорился... ой, договорился... и сейчас получит.

    – Сам не знаю, почему я тебя терплю, рожанин. – От проскользнувшего в голосе Армана холода Рэми замер. – Может, просто не привык к дерзости? И пока ты меня слегка... забавляешь. Но советовал бы помнить – я не отличаюсь терпением. Будешь продолжать в том же духе – я тебя кнутом полечу... Еще до встречи...

    – Повторяетесь!

    – Опять грубишь? Откуда знаешь, что я оборотень?

    Рэми не знал. Нет, знал. Чувствовал. От Армана исходил тот самый, едва ощутимый звериный запах, что и от Мира. Раньше Рэми не понимал, что это такое, но теперь до него дошло... Арман – оборотень. Как и Мир...

    – Язык прикусил? – ответил Арман. – Что же, шел ты не ко мне, это правда. Но после разговора с моим другом тебя ждет другой. Очень нелегкий. А спрашивать я умею. И люблю. Пошел вперед!

    Рэми прикусил губу, сдерживая рвущуюся наружу ярость. Арман ему грозит, но не знает – кому грозит. Не знает, что хватит одного движения Рэми, чтобы не очень-то сильного арханчика по елкам размазать, хватит, а нельзя. И приходится сдерживать злость, идти вперед и помнить – сначала Гаарс, сначала его спасти. Поговорить с покровителем, потом, только потом – думать о себе.

    Но сложно-то как! И сила замка опьяняет, почему-то увеличивая силу Рэми в несколько раз. Встречает, будто старого знакомого, и хочется, очень хочется, прогуляться по парку в одиночестве, насладиться властью магии – а нельзя! Надо изображать глупого и напуганного мальчишку-рожанина, который и знать не знает, что такое магия, надо подчиняться... Пока!

    И надо смотреть под ноги, чтобы нос не разбить, подумалось Рэми, когда он поскользнулся и упал в сугроб.

    – Еще и слепой! – прошипел Арман. – Дай мне амулет!

    Рэми поспешно поднялся, достал спрятанный за пазухой мешочек и окоченевшими пальцами начал развязывать завязки. Но терпение Армана иссякло – он выхватил мешочек, толкнул Рэми к стоявшей неподалеку беседке и приказал:

    – Жди здесь! И из беседки не выходи. Ты меня слышал...

    – Я слышал, архан, – ответил Рэми, с трудом сдерживая улыбку.

    Слышал-то слышал, а вот слушал ли? Архан зря пугает. Ну что может быть страшного в этом парке?

4.

    И стоило затихнуть скрипу снега под ногами Армана, как Рэми спустился со ступенек беседки и с интересом посмотрел в глубину пронзенного тоненькими, едва видными, золотистыми ниточками магии леса.

    А лес жил. Каждое растение жило, каждое шептало, каждое звало, каждое манило, каждое просило выслушать. Но Рэми было некогда! Времени так мало, а второго шанса попасть в замок повелителя у него может и не быть. Он смело шагнул в сугроб и удивился, когда вместо снега ступил на тщательно утрамбованную тропинку.

    – Помогаешь мне? – шепнул он парку.

    Обошел беседку, и парк все так же кидал ему под ноги удобную тропу, вел среди сугробов, между цветущих розовых кустов, к берегу небольшого, округлого озерца с крутыми, уходящими вниз берегами.

    Озеро, как ни странно, не замерзло. Черная, густая вода, резко контрастирующая с голубовато-белоснежными сугробами. А в темной, как душа отверженного, воде мелькает что-то серебристое... похожее на стройное женское тело.

    Колыхается черная гладь, идет волнами. Захватывают взгляд Рэми ярко-зеленые глаза, завораживает водопад изумрудных волос, увлекает серебристый, похожий на песню ручейка смех. И Рэми, забыв где он и зачем, делает шаг навстречу протянутым рукам, ласковой улыбке...

    Хорошо здесь. К чему уходить?

    "И не надо! – позвала русалка. – Останься!"

    Арман нашел Мира там где и ожидал – у круто уходящего вниз обрыва. Там, внизу, раскинулась столица – передвигались в лабиринтах улиц маленькие, с муравьев, человечки, дышали, переживали, жили.

    А Мир – будто и не жил. Сидел на зеленом коврике скрестив ноги. Руки его лежали ладонями вверх на коленях, грудь медленно, плавно вздымалась в такт дыханию, каштановые волосы гладил легкий ветерок. И Арман разозлился – вновь ушел друг в свой мир, убежал, оставил позади проблемы. В который раз... и так не вовремя... и так не хочется его оттуда вытаскивать...

    В одной тунике, в одежде простого горожанина, Мир казался моложе. Слабее. Только вот слабости в нем мало. А вот нетерпеливости – хоть отбавляй.

    – Ты нашел?

    Арман вздрогнул – слух Мира в последнее время обострился, может, даже слишком. Да и нервным он стал, беспокойным. И все почему? Из-за мальчишки, которого Арман не знал, а уже почти ненавидел. На которого вынужден был тратить время, искать в тавернах, на постоялых дворах, и в то же время хранить поиски в тайне.

    Мир так приказал. И приходится повиноваться, потому что некоторым друзьям противиться нельзя...

    – Я задал вопрос! – Мир поднялся с коврика. – Ты нашел Рэми?

    – Нет... – покачал головой Арман, и осторожно продолжил:

    – Думаю, тебе стоит сказать опекуну, что юноша в столице. Чем больше проходит времени...

    – А я думаю, ты слишком доверяешь Эдлаю.

    – Ему доверяет твой отец, этого должно быть достаточно...

    Мир не ответил. Посмотрел в последний раз на раскинувшийся внизу город и повернулся к другу.

    – Давно хотел с тобой об этом поговорить, да вот оказии как-то не было, – сказал он, натягивая белоснежные перчатки. – Ты все в делах... не смотри на меня, знаю, что перерываешь столицу в поисках мальчика, знаю, что исполняешь мой приказ. Но все ж хотел бы почаще видеть тебя в замке...

    – У тебя есть телохранители, – заметил Арман, показывая взглядом на стоящих неподалеку трех мужчин.

    Мир скривился. Арман – нахмурился. Знал он, что друг любит своих телохранителей, но не любит однообразие. А еще – советов, на которые тот же Лерин никогда не скупился.

    – Не хватает одного, – ответил Мир.

    – Может, не все избранные становятся телохранителями? Ты не подумал об этом? Может, Рэми только резерв, тот, кому не суждено стать кем-то большим?

    – Может, – задумчиво ответил Мир, накидывая на плечи теплый плащ. Арману не понравился этот ответ, ему показалось, что Мир что-то не договаривает. Впрочем, Арман совсем мало знал о магических связях между Миром и его телохранителями, как мало о них знал любой в Кассии. Государственная тайна... либо что-то, о чем Мир предпочитал не рассказывать.

    Арман оглянулся на сопровождающую Мира троицу и впервые задал себе вопрос – что в них такого, чего нет в других? Сильный дар? Или что-то еще?

    Один из телохранителей, Кадм скучающе кормил мясом медвежонка, поглаживая его по брюшку. Но Арман знал, что с таким выражением скуки на лице воин вонзил бы меч в брюхо зверя, да по самую рукоять, да еще перевернул бы лезвие пару раз, наслаждаясь каждый предсмертным вздохом животного. Жесткий и беспринципный, ироничный и безжалостный – таким был на самом деле телохранитель силы.

    С таким же безразличием ворвался он вчера в комнату Армана, одним ударом отбрасывая наемного убийцу к стене.

    И теперь сложно было забыть Арману как безжалостные глаза телохранителя, так и стоны убийцы. И крики, вызванные бесконечной чередой умелых пыток. И капли крови на ковре, книгах, даже стенах.

    Кадм и не вспомнил, что в покоях находится Арман. Раз за разом бил он выплесками силы лежавшего у его ног, задавая один и тот же странный вопрос – кому нужна смерть Армана? Но ответа так и не получил, а измученный убийца, наконец-то, потерял сознание. И лишь тогда усталый Кадм повернулся к ошеломленному хозяину покоев:

    – Прошу прощения. Слуга замка приберет беспорядок...

    Беспорядок... Арман был дозорным. Много раз ловил воров, убийц, много раз дрался на улицах, наказывал слуг за провинности. Но никогда не пытал. И только вчера уяснил, что пытать не сможет.

    Кадм, так мило сейчас игравший с медвежонком, еще как мог.

    – Но они не понимают, – так же спокойно ответил Мир, – они многого не понимают...

    Арман вздохнул глубже. Он не был согласен. Тонкий и хрупкий с виду Тисмен, наверное, бы понял. Зеленый телохранитель, вообще любил все зверье, даже нечисть.

    И оборотней не чурался. Потому к Арману приглядывался с повышенным интересом, задавал глубокие, осторожные вопросы. И с таким же холодным интересом в зеленых глазах подал он недавно Арману кувшинчик... чтобы проверить, "как действует зелье на оборотней в период новолуния".

    – Ты – поймешь...

    Вот кто действительно не понимает, так это третий телохранитель Мира. Лерин. Холодный, расчетливый, – истинный кассиец. Высокий, хорошо сложенный, с гладко зачесанными седыми волосами. Всегда невозмутимый, всегда правильный, Лерин был истинным сыном рода Балезара, знал своих родственников до десятого колена и с огромным трудом принимал истину: Мир – оборотень.

    Потому, может, Лерин седым и стал – от стыда. Вот и сейчас посматривал на Армана с легким презрением, а в глазах его читалось – ты лариец, и именно ларийская, поганая кровь разбавила чистую кровь арханов... принесла в Кассию беду.

    – Тисмен все время ищет какие-то зелья, – начал шептать Мир. – Покоя мне полнолуниями не дает – опаивает по уши. Все боится, что вновь стану... им. А я... а я уже не боюсь.

    Арман вздрогнул, оторвал взгляд от Лерина и повернулся к другу.

    – В ту ночь я опять превратился...

    – Ты мне говорил.

    – Но сумел остаться человеком, этого я тебе не говорил. Оказалось, это так легко – стать зверем только снаружи, сохранив человеческий разум. Арман, я могу не убивать. Я могу превращаться не терять рассудка. Тогда что в этом плохого? Почему я должен скрываться ото всех, почему я должен врать? Пить эти проклятые зелья... видеть страх в глазах собственных телохранителей? Они ведь бояться. Что меня разоблачат, что меня раскроют. А я уже ничего не боюсь.

    – Мир, это не игра! И ты не можешь быть тем, кем хочешь – люди не поймут. И не поверят, – холодно ответил Арман. – Им не объяснишь, что оборотень не теряет разума. Не объяснишь, что шкура зверя – это как одежда... она лишь помогает познать мир...

    – И ты знал...

    – И я знал... – ответил Арман.

    – Так почему не сказал? – глаза Мира вспыхнули гневом, и Кадм оставил на мгновение медвежонка, насторожился, почувствовав гнев своего архана. Но Мир продолжал, а телохранитель успокоился, вернувшись к зверю:

    – Почему позволил мне бояться!

    – Потому что... – Арман замялся, – потому что сложно долго оставаться человеком, когда знаешь, что это такое... как лунный свет ласкает шкуру. Как ветерок гладит траву, и ты бежишь в темноте, чувствуешь иначе, живешь иначе, дышишь иначе! Сливаешься... с лесом... А теперь, в городе, я не могу стать...

    – Зверем? – спросил Мир.

    – Зверем... – подтвердил Арман.

    Он вдруг вспомнил, как выпрыгивал лунными ночами в окно поместья, как бежал по спящему саду, а трава ласкала плечи, грудь, расчесывала шерсть. Как растекался под лапами ночной туман, и роса бодрила, заставляла бежать быстрее, еще быстрее... чтобы на рассвете вернуться довольным и усталым, впрыгнуть в окно, приласкаться к рукам няни, услышать тихий шепот:

    – Знаю, как тебе тяжело, знаю, родной... но на сегодня хватит.

    И вновь стать человеком. Почувствовать кожей ткань, носить одежду, улыбаться, быть среди них, но чувствовать глубже, слышать лучше, видеть острее... потому что тело для оборотня – это помощник. А для человека часто – враг.

    – Ты должен скрывать нашу кровь, Мир, – продолжал уговаривать Арман с трудом вырвавшись из приятных воспоминаний. – Как должен это делать я – глава Северного рода.

    – Иногда я жалею, что вытащил тебя из той деревни...

    – Я об этом никогда не жалею, – ответил Арман. – За все надо платить. Я стал арханом, почти нормальным кассийцем, почти забыл кто я, и кем был когда-то. И тебе надо об этом забыть. И о той ночи, и, уж прости, о Рэми.

    – О Рэми мне не забыть, – заметил Мир, оглянувшись на Лерина. – Тебе не понять, что такое связь с телохранителем. Это даже больше, чем связь с харибом. От хариба я могу отказаться, от телохранителя – нет. И не понимаю... почему.

    – Почему что?

    – Почему он убежал...

    – Потому что увидел оборотня. Мужчину. И почувствовал сильное притяжение, которого не понимал. К архану, а рожане, как правило, арханов боятся. А теперь поставь себя на место мальчишки-рожанина. Что он мог подумать? Что бы ты подумал?

    – Что сошел с ума... это похоже на любовь, но это не любовь... это ослепление. Страшная жажда. Но у меня есть еще трое – у него нет никого помимо меня. О боги, почему я дал ему уйти! И как он может быть вдали от меня? Его должно тянуть, должно, понимаешь? Другой бы уже давно на коленях приполз... почему этот упрямец с черными глазами сопротивляется? Нет, не так. Откуда находит силы сопротивляться?

    – Не слишком ли много чести для простого мальчишки, пусть даже для избранника? – холодно ответил Арман. – Ты чего-то не видишь, Мир? Я тебе объясню – мы потратили много времени на поиски. И все зря. А мальчика твой – рожанин-маг. Представляешь, что будет, если до него доберется темный цех? А? Мир, это опасно. Дай мне поговорить с опекуном. Иначе мы получим избранника под властью черной силы. Позволь мне...

    -... убить его...

    – ... иногда так лучше...

    – ...позволяю.

    Тяжело далось Миру это решение. Ему все, что касалось Рэми, давалось тяжело. И сжигающая душу тоска по кому-то, кто должен быть рядом, а не был, и обида на мальчишку, что дважды ускользнул, и разочарование... Чувства, которые до встречи с Рэми были Миру незнакомы.

    И теперь он был благодарен, что Арман промолчал. Лишь кивнул, положил руку на плечо, даря поддержку. А поддержка Миру была необходима.

    Может, и в самом деле, так лучше?

    Лучше... читается в глазах Лерина.

    Что ж ты делаешь – молча спрашивает Тисмен.

    Мне все равно – отзывается душа Кадма.

    И ему, Миру, должно быть все равно. Рэми ведь все равно. Ушел, проигнорировав сильный зов связи, и живет себе где-то в столице, не чувствует, как душа Мира обливается кровью...

    А ведь он уже и забыл, что такое встреча с новым телохранителем. Что такое нетерпеливое ожидание привязки, пока маги и жрецы адаптируют душу избранника для новой роли. И какое облегчение вызывает сам вид этого избранника, горящие счастьем глаза. Ведь это огромная честь... Честь, от которой Рэми убежал.

    И завтра, когда Эдлай узнает, где находится Рэми, отряды дозорных перевернут город, осмотрят знаки каждого горожанина, прочешут столицу квартал за кварталом. Арман не может, у Армана нет стольких людей, а советник повелителя – то дело другое.

    И Рэми найдут. Но ведь горд мальчишка, и живым людям Эдлая не дастся. Мир это знал. И ничего поделать не мог... Да уже и не хотел.

    – Ты пришел не за этим? – повернулся он к Арману, ежась под теплым плащом.

    Почему стало вдруг так холодно? Ведь если Рэми умрет, исчезнет тоска... уйдет с душой упрямого мальчишки и станет легче. Должно стать легче...

    – И за этим тоже, – мягко ответил Арман. – По дороге в замок я встретил странного человека. Но ищет он не меня. Тебя. И просил тебе передать это!

    Мир задумчиво взял с ладони Армана кругляш, улыбаясь повертел его между пальцами. Вспомнил он небольшой загородный дом, духоту тесной комнаты, жесткие, много раз стиранные простыни. И аромат сосновых веток, стоявших в небольшой вазе на покрытом вышитой скатертью столе.

    Удачно спаситель явился... Будет с кем поболтать, посидеть за чашей вина в покоях, забыть на время о паршивце, который бежит от собственного призвания.

    – Где он? – набрался решительности Мир, отдавая кругляш Арману.

    – В беседке у озера, – ответил дозорный, заглядывая другу в глаза. – Прости, я не стал вести его сюда, хотел с тобой поговорить... сначала дела твои, а потом твоих подопечных. Не так ли, Мир?

    Мир вздрогнул, да издевку съел. Но блеснули неприязнью глаза Лерина: не любил белый телохранитель Армана, не одобрял таких вот дружеских подколок, хотя сам до них частенько опускался...

    Несправедливо это. В этом мире многое несправедливо. И Миранис прекрасно знал, за что его телохранитель не любит Армана – за кровь оборотня. Ту самую кровь, что течет и в жилах Мира.

    Резко развернувшись, Мир направился к беседке. Надо срочно выпить. Одному нельзя, телохранители не захотят, Арман и вовсе белый пушистый, пьет редко, а вот Гаарс подойдет вполне.

    Привычно прокладывал дорогу под ноги сад, сыпались на снег розовые лепестки, капало с сосулек, и выглядывали из-за деревьев магические создания.

    Мир любил населять парк "нечистью". Отец сопротивлялся сначала, потом смирился, и вскоре в парке появились русалки, драконы, гарпии, единороги, пара сфинксов.

    Мир хотел поселить сюда и пегаса, но пегасы водились только в Виссавии, а виссавийцы категорически отказались привозить их в Кассию. Почему – не объясняли. Они никогда и ничего не объясняли.

    И отец ничего не объяснял. Все щадили Мира, оберегали, будто он был дорогой, но ненужной игрушкой. Сменялись учителя, сила Мира росла вместе со знанием, но дало ли это ему власть? К власти отец сына не допускал... И к интригам не пускал, зато недавно интриги ворвались в жизнь Мира сами.

    Одно покушение за другим. Беспокойство в глазах телохранителей, бессилие дозорных. И постоянное наблюдение, которого Мир ненавидел... если бы не оно – давно бы сбежал в город, а таверну, залился бы до самого горла дешевым вином и был бы счастлив. Потому что здесь, в замке, в золотой клетке, счастливым быть невозможно.

    – Где Гаарс? – спросил Мир, когда они дошли до беседки.

    Арман прикусил губу – явный признак того, что дозорный в ярости – огляделся.

    – Что-то и у тебя не сильно-то получается влиять на рожан, – усмехнулся Мир, срывая с овивавшего беседку виноградника тяжелую кисть. Приправленная морозным холодом ягода растаяла на языке, наполнив рот кисловатым соком. Искать пропажу Мир и не думал, забавляясь гневом Армана. Куда денется эта пропажа из парка? Отсюда еще никто не сбегал.

    – Вы, случаем, ищите не мальчишку, лет так семнадцати, с черными волосами? – невинно поинтересовался стоявший неподалеку Кадм.

    – Нет! Да! – одновременно ответили Мир с Арман.

    Это стало даже интересным. Гаарс на юношу похож не был... значит, амулет принес не он... так кто?

    – Кого ты привел? – спросил Мир Армана, наслаждаясь бледностью обычно спокойного дозорного.

    И все же зря Лерин не дружит с Арманом. Они оба так хорошо бы спелись... зануды! Правильны до скрежета зубов... и столь же скучны и предсказуемы...

    – Мальчишка вам живой нужен или не очень? – продолжал язвить за спиной Мира Кадм.

    – Живой! – прошипел Мир, отбрасывая недоеденный виноград.

    И в самом деле. С Арманом поиграть он еще успеет. Сейчас гораздо интереснее этот неведомый гость... мальчишка.

    Посмотрев на озеро, Мир еще успел заметить, как утаскивают кого-то под черную воду зеленоватые руки. Не, русалочка, гость этот принадлежит мне! И ты его, тварь зеленая, не получишь

    – Именем повелителя Кассии, – начал Мир, – приказываю немедленно выпустить человека!

    Мир и не надеялся, что русалка подчиниться сразу. Еще не было того, чтобы нечисть так легко сдавалась, но именно за эту дерзость Мир русалочку и любил... Так не хватало этой самой дерзости при дворе... Скучно...

    Русалка вынырнула, все так же сжимая мальчишку в объятиях, повернула к беседке лицо, и Мир сглотнул...

    Расползается по груди мягкая истома, сжимает сердце, потом заставляет его биться гулко, тревожно... И Мир делает шаг вперед, стремясь перепрыгнуть через ограждение, броситься в воду, наслаждаясь дарующим покой холодом... Но телохранители быстрее, как всегда, быстрее: крепко жмет плечо рука Тисмена, удерживая. Обжигает сила Лерина, отрезвляя. Отталкивает Мира от ограждения Кадм, грубо, беспощадно, встав перед своим арханом....

    – Уже! – шепчет Мир, чувствуя, как скатывается по щеке капля пота. – Уже все в порядке.

    Кадм послушно шагает в сторону, Лерин отводит пылающий силой взгляд... А Тисмен скучающе отходит к скамье. А Мир медленно звереет, понимая, что его сейчас чуть было не заворожили. Что же, игры закончились.

    – Не мани меня, – кричит Мир русалке. – Не смей! Или силы моей не знаешь? Не знаешь моих телохранителей? Отпусти человека. Я не хочу тебя ранить. Отпусти добровольно!

    Но не слушает русалка, нечисть бездушная! Хмурит кустистые брови, растягивает губы в усмешке. И вдруг впивается в губы жертвы жарким поцелуем...

    Дался ей этот мальчишка! И Миру он почему-то дался. Может, из любопытства? Или из-за упрямства? А какая разница! Этот мальчишка к нему пришел и русалке его Мир не отдаст!

    Как не странно, безвольная до сих пор жертва вдруг отвечает поцелуем на поцелуй. И человеческие руки обхватывают русалку за талию, проводят ласково по чешуе... заставляя затрепетать холодное русалочье тело.

    – Умеет в женщинами обращаться, – одобрительно заметил Кадм. – Может, не будем им мешать?

    Издевка телохранителя лишила Мира остатков разума. Еще как он им помешает! Но не успел Мир шагу сделать, как темная вода вокруг целующихся вдруг окрасилась синим...

    – Ты говорил, что это рожанин, – как всегда, первым сделал вывод Лерин. И, как всегда, не упустил шанса подколоть Армана. – Умеешь ты гостей выбирать, дозорный... Привел к Миру мага? Не проверил?

    – Лерин! – одернул его Мир. – Чего стоишь, вмешайся!

    Лерин подчинился сразу, оставив на время Армана в покое. Короткое заклинание и русалка закричала от боли, беспомощно извиваясь, когда вместе ее с человеком выдернуло из воды и грубо швырнуло к ногам Мира...

    – Я предупреждал, – прошипел Мир.

    Русалка возмущенно ударила хвостом по белоснежному мрамору, окатывая людей озерной водой. Лерин выругался. Он терпеть не мог, когда ему портили одежду.

    – Я сказал, – продолжал настаивать Мир. – Отпусти человека! Уходи в озеро и отпусти человека.

    – Он мой, – упрямо шипит русалка. – Мой. Отдай мне его... у тебя много. А я одна... мне плохо. Прошу тебя...

    Мир глубоко вздохнул, почувствовав вдруг себя виноватым. Ведь в ярко-зеленых глазах русалки прочитал он не ожидаемое упрямство, не каприз, а обжигающее душу одиночество.

    – Отпусти человека! – мягко сказал он. – Даю слово, я найду тебе пару...

    – Верни меня в воду... – перестала вдруг сопротивляться русалка, – задыхаюсь, сжалься...

    Мир посмотрел на Лерина и телохранитель чуть видно кивнул. Вновь загорелись синим его глаза, вновь разорвало зимний воздух заклинание. За спиной раздался тихий плеск. Кадм наклонился и легко поднял неудачливую жертву русалки на руки, с помощью Лерина устраивая его на скамье и пропуская Тисмена.

    – Мир... Это же... – прошептал зеленый телохранитель.

    Мир и сам видел. И не знал в этот миг, плакать ему или смеяться.

    Знакомые черные волосы. Бледное лицо, настолько бледное, что, кажется, принадлежит мертвому. Упрямый изгиб покрытых инеем губ.

    – Блокируй его силу, быстро! – прошипел Мир, приходя в себя. – И если он опять удерет, я с тебя шкуру спущу.

    – От меня еще никто дважды не удирал, – недобро улыбнулся Тисмен.