Текст книги "Работа над ошибками (Puzzle)"
Автор книги: Андрей Буторин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
– Вот как! – хмыкнул участковый. – Всех спасти! А от чего должен нас спасти отважный супермен Белозеров? Уж не от вас ли, или от подобных вам? От ваших коллег в черной форме с автоматами наперевес?
– Они не мои коллеги! – наконец-то всерьез обиделся Лекер. – Они держат за решеткой моего сына! А спасать этот мир нужно не только от них! Я сам не понимаю в полной мере, что нам всем грозит, но я чувствую, что приближается большая беда! – Лекер немного сбавил обороты и уже почти спокойно добавил: – А Белозеров – не супермен. Он, скорее, риэлмен – настоящий человек...
– Ну, тогда вам придется обождать вашего настоящего человека! – буркнул Спиридонов. – Или отправляйтесь за ним на территорию Вакла. Вам ведь знакомо это местечко?
Лекер непроизвольно вздрогнул.
– Нет-нет! Я лучше подожду его здесь.
– Нам бездельники здесь не нужны, – сказал в ответ участковый, но тон его голоса неожиданно смягчился. – Хотите нам помочь, а заодно и доказать, что вы на нашей стороне?
– Конечно хочу! – обрадовался Лекер. – Но что я могу?
– Раздобыть информацию о планах хронистов!
Глава 10
Подойдя к порогу родного дома, Илма оглянулась на Алексея. В ее глазах читалась тревога и радость одновременно. А еще – любовь. Алексей ободряюще улыбнулся.
– Как хорошо возвращаться домой! – прошептала Илма.
– Особенно, когда тебя ждут, – добавил Алексей.
– Наверное, еще не успели соскучиться! – хихикнула Илма.
Родные, действительно, удивились столь скорому возвращению Алексея и Илмы. Впрочем, радость они тоже не скрывали. Мать Илмы подошла и обняла дочь, благодарно взглянув в глаза Алексею. Тот даже смутился. Благодарить-то, по большому счету, нужно бы было ему их.
Отец Илмы и братья были более сдержаны. Ни о чем не спрашивая, они сидели и ждали, когда Алексей сам все расскажет. Алексей не стал затягивать это ожидание. Он подробно рассказал обо всем своим новым родственникам. Затем осторожно поинтересовался, могут ли земляне рассчитывать на помощь, в случае нападения на земную территорию врагов. Илма бесстрастно, по крайней мере внешне, переводила.
– Ты неправильно задал вопрос, – ответил на это Иирвуу, отец Илмы. – Не мы должны помогать вам, и не вы должны помогать нам. Мы должны стать единым целым перед общим врагом. Только тогда сможем выстоять. Если же выяснять, кто на кого напал, и кто кому должен помогать – проиграем.
– Хорошо, – согласился Алексей. – Тогда нам нужно решить, кто возглавит наш союз, кто будет командовать объединенными силами? Без единого командования мы тоже вряд ли сможем победить.
– Мы можем предложить Туунга, – неожиданно произнес Аарнуу – старший брат Илмы.
– Туунг? – удивился Алексей. – Но он ведь не общается с вами!
– Уже общаюсь, – послышалось по-русски.
Алексей обернулся. В дверях стоял маг.
– Не удивляйся, – усмехнулся в бороду старик. – Сейчас не тот случай, чтобы продолжать играть в затворника. Вакл остался там, далеко, – маг махнул куда-то вверх, – нас здесь – всего горстка. Если я не буду вместе со своим народом в такое время – какова будет мне цена?
– Ну-у, – не нашелся что ответить Алексей, – пожалуй...
– Только вряд ли из меня может получиться хороший командующий, – перешел Туунг на родной язык. – Мое оружие – магия и знания. Я могу помочь всем, что в моих силах. Могу дать совет. Но командовать... – Маг отрицательно покачал головой.
– Вообще-то все действия на нашей территории координирует сейчас один человек, – сказал Алексей с некоторым сомнением в голосе. – Он поступает, на мой взгляд, грамотно. Тем более, и должность у него самая подходящая...
– Тебя что-то смущает в нем? – спросил Туунг.
– Еще вчера я не сомневался бы ни мгновения, – подумав, сказал Алексей, – но... что-то в нем изменилось. Я не могу понять что... Он словно бы стал другим... Нет, он принимает разумные решения, действует, пожалуй, даже более четко, чем раньше, но... он стал слишком расчетливым, каким-то бездушным...
– Отличная характеристика для настоящего воина! – воскликнул Аарнуу.
– Так-то оно так...
– Что ж, спасибо, что ты поделился своими сомнениями, – сказал Туунг. – Однако, насколько я понимаю, эта кандидатура действительно едва ли не единственная из возможных. Конечно, есть еще две кандидатуры: наш бесстрашный Аарнуу и ты, уважаемый Алексей. – Туунг замолчал, словно предоставляя возможность высказаться тем, кого он только что назвал.
Алексей откашлялся. Отчего-то у него слегка запершило в горле от этих слов Туунга. Доверие-то высказано нешуточное...
– Я – не командир, – честно признался Алексей. – Нет во мне этого таланта – вести за собой людей... Я даже в армии не служил...
Про армию вряд ли кто-то понял правильно, тем более – если Илма перевела дословно, но смысл сказанного был понятен всем. Поднялся Аарнуу.
– Я могу вести в бой воинов, – сказал он, гордо подняв голову. – Но я мало знаю. То, что происходит сейчас – для моего разума недоступно. Даже не для разума – для сердца. Меня одолевают сомнения... Я не могу командовать, не будучи твердо уверенным в себе самом. Мне трудно в этом признаться, но я должен это сказать. Я буду сражаться, но командовать общими силами я не могу. – Аарнуу снова сел.
– В таком случае, – Туунг обвел собравшихся взглядом, – я считаю вопрос почти решенным.
– Почему почти? – не понял Алексей.
– Потому что я сам должен посмотреть сначала на этого человека, – ответил маг.
К землянам, кроме Алексея и, конечно же, Илмы, отправились Туунг и Арну (как привык называть Алексей старшего брата Илмы). Арну вызвался пойти сам. Во-первых, он понимал без ложной скромности, что, кто бы ни встал во главе объединенных сил, непосредственно командовать своими воинами придется ему. Во-вторых, Арну не до конца доверял еще Туунгу – слишком уж долго он думал о нем по другому. В-третьих, хоть и безраздельно доверяя Алексею, Арну беспокоился за сестру. Ну, и наконец, в-четвертых, ему просто было любопытно увидеть иной мир. Правда, мир-то как раз был у всех у них один, но к этому пока трудно было привыкнуть.
К Никольскому путники подошли поздно вечером. Это был первый вечер нового мира. Все четверо с любопытством поглядывали на серое небо, которое начало постепенно темнеть. Очень плавно, почти незаметно вначале, небо из светлого стало насыщенно серым – такой цвет называют еще шаровым, – затем мышиным, потом темно-серым и, наконец, очень темным, но все-таки не черным. При таком освещении с трудом, но все же можно было хоть что-то рассмотреть – силуэты деревьев, людей, светлые предметы...
Поначалу Алексей испугался, что стемнеет окончательно, до черноты – тогда немыслимо стало бы продолжать дальнейшее движение. Но, к счастью, ночи в новом мире оказались темными в меру. Тем не менее, продвижение замедлилось, видимо, и все остальные ожидали наступления кромешной тьмы.
– Ничего, уже почти дошли! – как можно более бодро сказал Алексей своим спутникам, идущим позади.
Действительно, лес вскоре кончился, под ногами засветлела дорога, а минут через десять замерцали тусклыми огоньками сельские окна. Алексей не сразу понял, почему так слабо освещена деревня, а потом вспомнил: электричества же нет, жители достали керосиновые лампы, которые в каждой избе обязательно хранили “на всякий пожарный”. Но даже и освещенных керосинками окон было очень мало – большинство никольчан все же легли уже спать. И так-то в деревне рано ложатся, а уж когда и делать нечего, и темно – что ж еще остается?
В окнах избы Спиридоновых мерцал огонек, но Алексей подумал, что вести туда такую компанию ночью, да вести серьезные разговоры, не очень хорошо. Но он все же решил посоветоваться:
– Вот мы и пришли. Я предлагаю пойти сейчас к моей тете, поужинать, переночевать, а уже с утра идти к тому человеку, о котором я вам говорил. У нас вообще есть поговорка: утро вечера мудреней. Как вы на это смотрите?
– Враг, конечно, любит нападать ночью, – ответил Туунг, – но не думаю, что в этом случае. Так что твое предложение, Алексей, мною поддерживается!
Арну был более нетерпелив, но, услышав как зевнула сестра, тоже сдался.
– Только проснемся рано! – сказал он, словно оправдываясь.
– Как только рассветет! – положил руку на сердце Алексей.
Вера Васильевна давно уже поджидала племянника и начала ощутимо беспокоиться, когда с наступлением темноты Алексей и Илма не вернулись. Поэтому, услышав шаги на уличных мостках, она сразу же бросилась к двери. Быстро отворив ее, Вера Васильевна обронила в темноту:
– Леша, это ты?
– Я, тетя Вера! И не один! – весело ответил Алексей.
– Илмочка?
– Я, кроме Илмы, к тебе еще гостей веду! Не прогонишь?
– Ой, чего и болтаешь! – рассмеялась тетя Вера облегченно. – Заходите скорей в избу, чего в темноте людей держишь!
Первой в тускло освещенную избу вошла Илма. Вера Васильевна радушно улыбнулась девушке. А затем испуганно ойкнула: в дверном проеме показался величественный старик. Он словно сошел со страниц какой-то старинной книги о колдунах и магах! Впрочем, стариком гостя можно было назвать скорее из-за недостатка освещенности – уж слишком седы были его длинные, до пояса, волосы. Когда же он ступил в полосу света, глаза на красивом, строго очерченном, почти без морщин лице блеснули так молодо, что Вера Васильевна не была уже уверена, есть ли мужчине хотя бы лет пятьдесят. Одет гость был во все черное – халат, шаровары, туфли с длинными узкими носами. Одежда таинственно поблескивала в неверном свете керосинового огня, еще больше укрепляя Веру Васильевну в мысли, что перед нею – служитель какого-то магического культа.
За спиной пожилого мужчины возник, между тем, по всему видать, представитель того же роду-племени: точеный рисунок лица, выразительно яркие глаза, длинные, волнистые волосы по пояс... Только волосы были не седыми, а золотистыми, лицо – совсем юным, а из одежды на прекрасном, мускулистом теле имелась лишь набедренная повязка. Это совсем смутило тетю Веру, она растерялась настолько, что не могла сообразить, что же сказать гостям.
На выручку тете пришел Алексей.
– Тетя Вера! Познакомься, это люди из мира Илмы: Туунг и Арну, – почти торжественно продекламировал он, а затем чуть слышно шепнул: – Арну, между прочим, родной брат Илмы, а Туунг – самый настоящий маг… ну, волшебник то есть.
Тетя Вера от последнего сообщения тихонько ойкнула, но Туунг, слышавший, видимо, шепоток Алексея, поспешил добавить:
– Уважаемая тетя Вера! Мы не причиним вам вреда! Мы просим у вас лишь временного пристанища, всего на одну ночь!
Вера Васильевна быстро пришла в себя и даже заулыбалась, махнув рукой:
– Какая я вам тетя! Зовите меня Верой Васильевной! А гостить можете – сколько хотите, не только одну ночь! Места хватит.
Арну тоже пропел что-то на своем мелодичном языке. Илма перевела:
– Мой брат Аарнуу хочет выразить вам свое признание, Вера Васильевна.
Тетя Вера, все еще смущаясь, мельком глянула в сторону полуобнаженного красавца.
– Передай ему мое спасибо, Илмушка, – сказала она, слегка поклонившись, а затем добавила еле слышно: – Красивый вы народ! Неужто все такие?
– Мы обычные, – пожала плечами Илма. – Красивой должна быть душа.
– В человеке все должно быть прекрасно! – не согласилась Вера Васильевна, не подозревая, что повторила слова классика.
ЧАСТЬ 2. ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
Глава 11
Перед тем, как лечь спать, Вера Васильевна позвала племянника в свою маленькую спаленку.
– Леша, – сказала она, понизив голос до шепота, – ко мне вечером Колька Пеструхин забегал. Он просил обязательно рассказать тебе... – Тут тетя Вера немного запнулась, поскольку сама она Кольке не особенно поверила. – Ходили, мол, они с ребятами сегодня в лес, а за лесом нашли море...
– Еще один треугольник, – пробормотал себе под нос Алексей, пожимая плечами.
– Погоди, это еще не все! Самое-то главное он просил тебе сказать, что они нашли там этого... марсиянца ли что ль...
– Пришельца? – подсказал Алексей.
– Пришельца, – кивнула тетка. – И этот пришелец тебя знает, хотел с тобой встретиться.
– Так-так! – встрепенулся Алексей. – И где же он?
– Так его Спиридонов куда-то услал!
– Куда услал?!
– Вот этого Колька не понял, Иван прогнал ребятишек домой...
– А как зовут этого пришельца, Колька не знает? – решил подтвердить появившуюся догадку Алексей.
– Говорил он, да я запамятовала, – стушевалась Вера Васильевна. – Как-то на доктора схоже... Врач... Нет, Лекарь!
– Лекер! – поправил Алексей, хлопнув ладонью о ладонь.
– Лекер, Лекер! – закивала тетя Вера.
– Интересный поворот! – покачал головой Алексей. – Ну, ладно, спасибо тебе, тетя Вера!
– Мне-то за что? Иди давай, спать ложись! Илма, поди, заждалась.
– Спокойной ночи, – улыбнулся племянник.
– И тебе того же.
Алексей лег. Илма сладко посапывала рядом, усталость сумасшедшего дня сказалась быстро. Алексей тоже ужасно устал, однако сон почему-то не воспользовался этим. Нервное перевозбуждение сделало свое черное дело, призвав свою верную спутницу – бессонницу.
Различные мысли метались в голове Алексея, переплетаясь и спутываясь. Большинство из них относились к туманному будущему. Но постепенно Алексей стал мысленно возвращаться к недавнему прошлому, не менее загадочному и туманному. В конце концов он поймал себя на том, что воспринимает все случившееся как-то уж очень обыденно. Даже не столько обыденно, сколько фатально-неизбежно... Ведь происходит невесть что, непостижимое человеческому разуму, а он, журналист, даже не пытается ни в чем разобраться! Или это именно потому, что человеческому разуму непостижимо? Мозг автоматически поставил блокировку, запретив удивляться и искать истину там, где это ему, мозгу, недоступно? Остались рефлексы, и Алексей теперь во власти только их. Он что-то делает, дергается, скачет, но больно уж все это дерганье смахивает на театр марионеток.
Но ведь он – не марионетка! Алексей рывком сел в постели. Илма заворочалась, тоненько застонала, но не проснулась. Алексей тихонько, стараясь не шуметь, оделся и вышел на крыльцо. Закурил и машинально поднял лицо, чтобы посмотреть на звезды. Звезд не было. Алексей матерно выругался и тут же поморщился, поскольку материться в общем-то не любил.
“Что же происходит?” – подумал Алексей. Вопрос не риторический – на него рано или поздно нужно обязательно получить ответ, это Алексей знал точно. Иначе иррациональная действительность затмит собой остатки логики, которой привык оперировать человеческий мозг. Привыкнуть можно ко всему, но, привыкнув к постоянному бреду, не потеряешь ли способность по-человечески мыслить, а значит – быть человеком?
Итак, что происходит? Семь миров кто-то взрезал, как арбузы, проверяемые на спелость, а потом сложил из этих огрызков нечто. Получился этот убогий Октаэдр. Он похож на какой-то нелепый коллаж, это как дети, играя, вырезают из старых журналов голову бородатого мужика, тело грудастой тетеньки, ноги двухлетнего карапуза, руки гориллы, а потом склеивают все это в одну картинку. И хохочут. Только сейчас почему-то не смешно получилось... Коллаж, «Паззл» – да, Алексей и раньше думал об этом, но думал как-то вскользь, ассоциативно, не принимая слишком уж всерьез. А ведь это очень похоже на правду! Отчего бы не пошалить каким-то гипотетическим сверхдетям, отпрыскам неведомых Хозяев? Накромсали планет, слепили шарик и запулили им в глубины Вселенной! Вот весело-то! А на шарике этом букашки какие-то копошатся; букашки все разные, друг на друга бросаются, кусаются, грызутся... Вот смеху-то!
Впрочем, шарик этот даже не запулили никуда, а наоборот – положили в коробочку, под стеклышко и смотрят в микроскоп на забавных букашек. Посмотрят-посмотрят, а вот потом, когда надоест, запулят... Или выбросят. В какую-нибудь черную дыру. Или в горяченькую звезду. Утилизируют, так сказать. Особенно, если букашки друг друга слопают и смотреть будет нечего.
Алексей вздохнул и закурил снова. Да, вписывается все, ох как вписывается в придуманную им теорию! А что тогда? Да ничего! Ничего в таком случае сделать нельзя! Ни-че-го!
Алексей снова выругался. Букашкой ощущать себя не хотелось. Интересно, подумал он, а с другого конца микроскопа чего-нибудь видно?
Иван Валентинович Спиридонов тоже не спал. Только он не осознавал этого. Он вообще в последнее время не был самим собой. Он что-то видел, что-то слышал, даже что-то говорил и что-то делал, но все это каким-то образом проходило мимо него, почти не затрагивая сознания. Это было похоже на сон, только еще хуже. Во сне, по крайней мере, хотя бы думаешь, что направляешь события и принимаешь решения – сейчас же не было даже этого. Кто-то другой владел и управлял телом Ивана Валентиновича. Кто-то настолько чужой, что даже почувствовать его не удавалось! Зато ему, чужому, удавалось все. Он, как в своем кармане, рылся в мозгу Спиридонова, пользовался его воспоминаниями, знаниями, опытом, даже любимыми выражениями!
И вдруг, в одно мгновение Иван Валентинович понял, что снова стал самим собой. Он даже не проснулся, потому что отчетливо помнил, что происходило с ним (точнее – с его телом) секунду, минуту, час назад. Он помнил досконально, даже более отчетливо чем прежде, события всего этого кошмарного дня. Он помнил, что видели его глаза, слышали уши, помнил, что говорил и делал сам. И это последнее ему совсем не нравилось. Спиридонова даже передернуло от таких воспоминаний.
Но тут его внимание привлекло странное серое мерцание, исходящее от чего-то, находившегося совсем рядом. Только Спиридонов никак не мог сфокусировать на этом взгляд. Слабо светящийся серый сгусток то ли газа, то ли пыли постоянно менял очертания от маленького облачка до вытянутого змееподобного жгута. Все произошло в считанные две-три секунды: облачко засветилось чуть-чуть ярче, снова скрутилось в жгут и неяркой серой молнией скользнуло в сторону окна. Сразу стало очень темно. И Спиридонов почувствовал наконец, как же смертельно он устал и хочет спать! Он не успел даже додумать эту мысль, как моментально уснул, не донеся голову до подушки.
Спиридонов все еще спал, глубоко, без сновидений, когда утром к нему пришли Алексей и ваклиане. Анна Сергеевна, жена участкового, пропустила ранних гостей в избу, узнав Алексея и обрадовавшись Илме, но так же, как и Вера Васильевна, вздрогнула, увидев Туунга и смутилась, бросив взгляд на Аарнуу.
– А Иван еще спит, – тревожно глянув в сторону спальни, прошептала она. Затем, с опаской сказала: – Алексей, что-то с Иваном не то...
– Что не то? – переспросил Алексей, хотя и сам заметил во вчерашнем поведении Спиридонова несомненные странности.
– Да будто подменили мужика... Не он это! – чуть не плакала уже Анна Сергеевна.
– Ну-ну, успокойтесь, что вы! – принялся неуклюже утешать женщину Алексей. – Просто день вчера был такой ненормальный, вымотались все... Нервы...
– А у него-то как раз словно и не стало нервов! – все-таки заплакала Анна Сергеевна. – Железный какой-то!
– Кто железный? – Участковый в майке и трениках возник на пороге спальни. – Аня, ты чего? – увидел он слезы на глазах жены.
– Ничего, Иван, соринка попала, – стараясь казаться спокойной, ответила Анна Сергеевна.
– Ты из-за меня что ли? – Спиридонов подошел к супруге и неумело, но нежно прижал ее к себе, взявшись за плечи. – Прости, Анюта, если я тебя обидел... День вчера был, мать его ети!
Анна Сергеевна подняла на мужа глаза, полные уже счастливых слез.
– Ваня, я так испугалась... – призналась она. – Ты был такой… чужой будто!
Наконец, супруги вспомнили, что находятся в избе не одни и почти отпрыгнули друг от друга. Анна Сергеевна сразу же принялась греметь у печи кастрюлями и ухватами, а Иван Валентинович предложил гостям присесть, пока он оденется.
Через десять минут все уже сидели за столом. Анна Сергеевна хотела было подать чаю, но Спиридонов сделал ей отрицательный жест, понимая, что гости пришли не за этим. Да он и сам хотел много чего рассказать Алексею. И разговор этот был не для ушей жены и выскочившей было, но снова юркнувшей в свою комнату дочери Валентины.
– Мама, кто это там голый?! И кто тот, бородатый?! – тут же раздался ее панический шепот, заставив Спиридонова поморщиться и крикнуть:
– А ну-ка, цыть!!! Анна! Идите пока с Валькой погуляйте!
Женщины выпорхнули из избы, как испуганные воробышки.
– Ну, ты и в строгости своих дам держишь! – не утерпев, засмеялся Алексей.
– Привыкли, знают, где я служу! – строго ответил участковый и продолжил деловым тоном: – Пришли вы не чай пить, понимаю, так что давайте сразу к делу. А будет время – и чайку выпьем, и еще чего... Но познакомиться, наверно, надо бы.
Алексей представил Туунга и Аарнуу. Спиридонов представился сам. На этом с недолгими церемониями было покончено.
– Кто начнет? – Спиридонов обвел собравшихся взглядом, но тут же предложил: – Давайте-ка сначала я! Заодно объясню свое вчерашнее поведение. – При этих словах он посмотрел на Алексея с Илмой.
И участковый стал рассказывать. Первым делом он поведал о своей встрече со странной девочкой, после которой перестал контролировать себя. Закончил же событиями прошедшей ночи, когда снова почувствовал себя свободным.
– Думается мне, – подвел Спиридонов итог, – что девочка эта – не просто видЕние. Это что-то очень важное... Пожалуй, даже самое важное!
– И ты совсем не чувствовал ее, когда она... сидела в тебе? – спросил Алексей. – Никаких там ее мыслей что ли?
– Ни-че-го! – по слогам ответил участковый.
– Это Хозяйка, – подал голос Туунг. – Одна из Них.
– Хозяйка чего, простите? – переспросил Спиридонов и тут же понял, что имел в виду маг: – Ах да, конечно, Алексей рассказывал мне вашу теорию. Хозяева, Закройщики...
– Это уже не теория, – перебил маг. – Вы же видите! – Он обвел вокруг руками, подразумевая их новый мир.
– Хозяйка – не Хозяйка, – сказал Иван Валентинович, – но почему-то мне кажется, что домой она не улетела...
– Ты хочешь сказать, что она теперь в ком-то еще? Здесь, на Октаэдре? – подался вперед Алексей.
– Может быть даже в ком-то из вас, – одними губами улыбнулся участковый. Глаза его при этом оставались серьезными, исподволь ощупывая каждого сидящего за столом.
Алексей посмотрел на Туунга. Тот понял этот взгляд и отрицательно покачал головой:
– Мне это не определить. Я уже говорил тебе когда-то, что против Них я бессилен. Можно будет только догадываться. Но подозревать каждого все же не стоит. Надо принимать решения. И очень быстро!
– Пока мной командовала эта... Хозяйка, – задумчиво произнес Спиридонов, – она приняла грамотные, между прочим, решения!
– Создается впечатление, что она нам действительно помогала! – кивнул Алексей. – Только несколько прямолинейно и порой цинично...
– Скорее всего, она помогала не нам, а себе – с нашей помощью! – выпалила молчавшая до этого Илма.
– Значит, пока наши с ней цели совпадают! – согласился Алексей.
– Вряд ли когда-либо мы узнаем ее истинные цели, – покачал головой Туунг.
– Зато наши цели – защитить себя от нападения вероятного противника! – напомнил Спиридонов. – И меня очень сильно начинает тревожить отсутствие Митрича с главными нашими козырями! Они давно должны были вернуться...
Глава 12
Лекер стоял у горного кряжа, задумчиво глядя на серые камни. Давно ли он был здесь с Алексеем? Да ведь совсем же – вот-вот, несколько дней прошло! А кажется, что вечность! Впрочем, побывав в Ничто, Нигде и Никогда, вполне можно с этим согласиться.
– Ну что, я пошел? – осторожно спросил пожилой никольчанин, доставивший Лекера по реке на своей моторке и проводивший его до этого места. Не по своей, конечно, воле, а по приказу Спиридонова. Старик вначале взвыл, узнав, что везти придется какую-то нежить, но участковый посмотрел на него ТАКИМИ глазами, что он согласился быть провожатым у кого угодно, хоть у самого дьявола, только бы не видеть больше этот взгляд. Нечеловеческий он был потому что.
– Да-да, идите! – закивал Лекер и, стараясь показаться вежливым, добавил: – Пусть земля вам будет пухом!
Старик отчего-то побледнел и быстро-быстро стал пятиться, крестясь задрожавшей враз рукою. Затем он наконец-то повернулся и, постоянно оглядываясь, помчался к лесу с немыслимой для его возраста скоростью.
Лекер пожал плечами. “Видимо я что-то перепутал, – подумал он. – А-а! Точно! Надо ведь было сказать: скатертью дорога! Хотя, и земля пухом – тоже неплохо, мягче будет идти! Странно, почему он так испугался?”
Лекер снова пожал плечами и внимательно огляделся. Нет, что-то тут все же изменилось после их с Алексеем посещения этого места. Кряж раньше напоминал собой подкову, окруженную густым, зеленым лесом. Теперь же лес был только сзади – откуда пришли они с пугливым провожатым. Позади, слева и справа из-за деревьев ничего видно не было, но гор стало как будто бы меньше. Кряж словно сужался впереди.
“Э! Надо забраться! – подумал Лекер. – Сверху все будет видно”
Сверху действительно все стало видно. От открывшегося взору Лекер сел прямо на холодные острые камни.
Кряж был ровно, словно острым ножом – кусок масла, обрезан с обеих сторон. Линии разреза смыкались строго под углом в шестьдесят градусов – на глазомер Лекер никогда не жаловался. Вершиной угла являлся темный кружок входа в пещеру. Слева от края среза, от вертикальной, идеально ровной и гладкой стены, тянулась странная местность, покрытая нелепыми красными растениями с извивающимися наподобие щупальцев ветвями. Или наоборот – с извивающимися щупальцами наподобие ветвей. Горизонт был неестественно близок, поэтому, кроме этой красной мерзости, Лекер ничего не увидел. Справа же, наоборот, пейзаж просто ласкал взор! Здесь срез не обрывался пропастью, а переходил в скалу же, но какого-то более приятного цветового оттенка, чем просто серый камень. Внизу простиралась прекрасная изумрудная долина с извилистой лентой реки.
“Стоп! Я это уже видел!” – сказал себе Лекер и сразу же вспомнил сказочный по красоте мир, едва не ставший для него местом казни. Причем дважды.
У самой линии горизонта, даже из-за этой линии торчали резные башенки замка. “Раньше-то замок зловредного Туунга казался поближе! – подумал Лекер. – Впрочем, и горизонт был тогда подальше, да и сам Туунг, кстати, не такой уж зловредный – недоверчивый просто”.
Зато впереди, под вершиной угла разрезанного кряжа, углом же расходился город. Серый город. Родной город! Лекер не смог сдержать счастливой улыбки, хотя и понимал, что ничего веселого и радостного его в этом городе не ждет.
Но Лекер все равно стоял и улыбался почти в самом центре четырех сходящихся в этой точке миров и наглядно видел сейчас правоту теории октаэдра: четыре треугольника расходились в четыре стороны. Разный цвет этих треугольников – светло-зеленый земной, красный регинянский, изумрудный ваклианский и родной серый – был словно объемной иллюстрацией, поясняющий эту теорию. А вот на игру “Паззл” (хотя Лекер вряд ли о ней знал) это походило мало. В ней соседние кусочки должны как раз быть похожими, дополнять друг друга, а здесь – такой разительный контраст! Лишь земной да ваклианский треугольники были похожи...
По ваклианскому склону Лекеру и пришлось спускаться вниз – это была единственная сторона (не считая земной, но оттуда он и пришел), не обрывающаяся вертикально.
В родной город Лекер заходил очень осторожно, одновременно стараясь при этом не привлечь ненужного внимания именно этой самой осторожностью. Впрочем, привлекать внимание было и некого – город словно вымер. Между тем быстро начинало темнеть. К себе домой Лекер идти побоялся. Тем более ночью. Ближе всех жил друг и соратник Пакер.
Лекер на минуту остановился и задумался. Пакер – надежнейший друг, люто ненавидящий режим Сетера. Но эта же лютая ненависть может обрушиться и на голову Лекера, если Пакер узнал о его предательстве...
“Но я ведь могу все ему объяснить!” – жалобно, сам себя, стал уговаривать Лекер.
Впрочем, другого выхода все равно не было – остальные друзья-подпольщики жили гораздо дальше и добираться до них ночью было небезопасно. К тому же, любой из них мог также знать о работе Лекера “в две руки”. Делать было нечего. Лекер тяжело вздохнул и побрел к дому Пакера.
Пакер встретил давнего друга с искренней радостью, и у Лекера отлегло от сердца: Пакер ничего не знал. Друзья на пару секунд прижались лбами, что означало у их народа предельное доверие: читай, дескать, все мои мысли! Лекер, правда, вспомнив об этом, мгновенно похолодел: ну вот и все, сейчас он все узнает! Однако, между близкими и друзьями действовало и еще одно негласное правило: не “читать” мысли ближнего, не предназначенные для тебя. Пакер был слишком порядочным, чтобы пренебречь этим правилом. Впрочем, сам Лекер также не помышлял ни о чем подобном. Правда, скорее, не от избытка порядочности, а из страха узнать дурные вести о сыне.
Пакер, и не читая мысли друга, догадывался, что гложет того в первую очередь. Поэтому он сразу же сказал:
– Твой сын жив, но он до сих пор за решеткой.
“Но как же...” – чуть не вырвалось у Лекера, но он вовремя удержался.
– Расскажи, что было с тобой, – приняв реакцию друга за обеспокоенность судьбой сына (это тоже было верно), постарался отвлечь его от грустных мыслей Пакер.
“А что, если рассказать ему все? – подумал Лекер. – Все, с самого-самого начала, включая мое малодушное соглашение с Сетером! Тогда не нужно будет больше вздрагивать поминутно, скрывая свои мысли от близких друзей, не надо будет бояться, что все откроется и я их потеряю уже навсегда...”
И Лекер неожиданно для самого себя решился.
– Сядь, Пакер! – сказал он. – Мой рассказ будет очень долгим и очень тяжелым. Для нас обоих.
Пакер послушно сел. Лекер закрыл глаза и принялся “рассказывать”, переживая все прошедшие события почти физически. Молчаливый рассказ продолжался больше часа. За все это время ни Пакер, ни Лекер не сделали, казалось, движения ни одним мускулом. Пакер сидел, глядя прямо в лицо Лекеру, Лекер стоял, закрыв глаза.
Даже когда рассказ закончился, друзья оставались в той же самой неподвижности еще минут десять. Наконец, Лекер не выдержал:
– Я должен теперь уйти?
– Почему? – “Голос” Пакера казался недоуменным искренне.
– Но я же предатель!
– Не говори ерунду!
– Ты разве не понял, что я рассказал тебе о своем сотрудничестве с Сетером? – поразился реакции друга Лекер.
– Все я понял! – резко огрызнулся Пакер. – Вот именно, что понял! Иначе давно уже вышвырнул бы тебя из своего дома!
– И что ты понял?
– Я тебя понял! Мотивы твои понял, чувства, руководившие тобой!
– Разве этого достаточно? – вновь удивился Лекер.
– Может быть и да, – подумав, сказал Пакер. – Но кроме этого... Ты ведь все рассказал мне сам.
Лекер неожиданно бросился к другу и обнял его по-земному. Тот недоуменно отпрянул.
