Текст книги "Повесть о потерпевшем кораблекрушение"

Автор книги: Андрей Колганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 51 страниц)

Глава 13

Опасный дар

Морское путешествие на великолепном четырехтрубном лайнере, в каюте, не перестававшей поражать Талимай своей показной, бьющей в глаза роскошью и размерами, было довольно приятным, но в тоже время и несколько утомительным. Талимай быстро стала надоедать необходимость постоянно общаться с публикой высших классов, демонстрировать надменность в обращении с обслуживающим персоналом, каждый день менять прически, часами просиживая в парикмахерском и косметическом салонах, несколько раз на дню менять туалеты, проводить время за карточным столиком или слушать едва сносное музицирование светских дам в музыкальном салоне. Надоедал и старичок посланник, изысканные комплименты которого быстро приелись.

Она все чаще стремилась уединиться на палубе, отговариваясь головной болью и необходимостью побыть на свежем воздухе. Но и здесь ее преследовала неотвязная болтовня светских бездельниц. Талимай не обладала запасом сплетен из жизни высшего общества, которые позволяли бы ей легко вести подобный разговор. Однако это вполне удовлетворяло ее собеседниц, которые были несказанно рады внимательной слушательнице и часами вываливали на нее поток всевозможных сведений.

Ей очень хотелось избежать всего этого. Лишь твердые инструкции Обера удерживали ее. Здесь, на корабле, ранним утром на пустынной палубе он приоткрыл ей краешек задания:

«Слушай и запоминай. Твоя задача – выудить из этой болтовни все, что хоть каким-то боком касается военных поставок из Республики Свободных Южных Территорий для Деремской коалиции. Пойми – после того, как Федерация расширила военную помощь Левиру, эти поставки – единственное, что позволяет деремцам избежать поражения и отдаляет окончание войны».

И она слушала.

Вечером, накануне последнего дня путешествия, она сказала бригадному генералу, раздеваясь перед сном:

«Возможно, это представляет какой-то интерес. Одна из этих светских кумушек перемывала косточки своей более молодой, и, видимо, более удачливой не то подружке, не то сопернице – их не разберешь. Так вот, по словам этой кумушки, ее подружка во всю пользуется отсутствием своего мужа, который вынужден многие дни проводить на магистральном шоссе, которое ведет от Порт-Квелато через Лариолу во владения Королевства обеих проливов. Там идут какие-то работы по расширению. Но они скоро закончатся, и кумушка злорадно заявила, что вот тогда-то ее подружка попляшет, очутившись, после разгульной жизни, под плотной ежедневной опекой своего муженька».

«Да, это очень важно», – немедленно отозвался Обер. – «Это подтверждает наши сведения, что шоссе является одной из главной артерий поставок для Коалиции».

Талимай понимающе кивнула. Уже укладываясь в свою кровать, она сдержанно зевнула и спросила своего генерала:

«Господин Грайс, я все время чувствую какую-то двусмысленность своего положения. И то же самое, похоже, ощущают общающиеся со мною сливки общества. С одной стороны, они знают, что я ваша секретарша и что я не имею никакого титула. С другой стороны, вы содержите меня и представляете меня, как настоящую светскую даму…»

«Все верно», – заметил Обер. – «Они принимают тебя за мою любовницу. Я богат, мне позволительны такие причуды».

После прибытия судна в порт и переезда по железной дороге до Лариолы для Талимай началась все та же светская жизнь. Но ночами несколько раз они с Обером выбирались к Трансконтинентальному шоссе и вели наблюдение за перевозками. То же самое они дважды проделали и на железной дороге. Еще через неделю Обер вдруг заявил:

«Все. Наша цель обозначилась. Это – мост». – И, видя непонимание в глазах девушки, добавил, – «Мост через пролив Внутреннего моря, тот, что соединяет владения Королевства обеих проливов на Элиноре и на Старых Землях».

Этот мост уже давно был камнем преткновения для Левира. При помощи Тайрасанской Федерации уже не раз предпринимались попытки перерезать эту артерию, по которой нескончаемым потоком оружие и стратегическое сырье поступали из Республики Свободных Южных Территорий в страны Коалиции. Но подступы к мосту охранялись флотом, более мощным, чем флот Левира. Пролив был перекрыт многослойными минными заграждениями, противолодочными сетями и плавучими бонами. Повсюду вокруг моста крупнокалиберные зенитные пушки хищно вздымали в небо свои длинные стволы, а в небе постоянно барражировали истребители.

Все попытки прорваться к мосту потерпели неудачу. Были отбиты авиационные налеты. Бомбежка с больших высот оказалась неэффективной. Атака большой стаи сверхскоростных торпедных катеров на подводных крыльях, поддержанных авиацией, подводными лодками и надводным флотом, стоила противнику нескольких крупных судов, но до моста катера не дошли. Плавучие мины задерживались бонами. Лишь однажды удалось заложить мину в железнодорожный состав. Но по какой-то причине – то ли данные о графике движения товарных составов через мост устарели, то ли в этом графике произошел сбой – расчет времени оказался неточным, и мина сработала задолго до моста. После этого были приняты драконовские меры предосторожности, включающие тщательный осмотр всех проходящих по этому гигантскому двухъярусному мосту поездов и автомобилей.

Однажды ночью Обер Грайс и Талимай выехали со своей виллы в предместьях Лариолы на стареньком подержанном полугрузовом автомобильчике. В ней никто не узнал бы светской дамы, блистающей в высшем обществе Лариолы. В машине сидела девушка, скорее похожая нас скромную сельскую учительницу. Да в ней вряд ли бы сразу признали и Талимай Эльсете – настолько преобразили ее грим, очки, парик, простенький платочек на голове и темное бесформенное платье. Не меньше преобразился и Обер, выглядевший как простой шофер.

На одной из тускло освещенных площадок, недавно устроенных для промежуточных стоянок грузовиков, день и ночь мчавшихся по шоссе на север, под самым фонарем стояла у обочины молодая женщина и призывно махала рукой проезжающим машинам. Если бы в этот ночной час нашелся кто-нибудь, кто взял себе за труд проследить за этой молодицей, то он бы с удивлением обнаружил, что она «голосовала» только перед огромными грузовиками-бензовозами, тащившими в своих многотонных цистернах высококачественный авиационный бензин.

Вот один из таких грузовиков свернул с магистрали на площадку и затормозил перед женщиной, фигурка которой казалась миниатюрной рядом с огромной тушей бензовоза.

«Эй, приятель! Не подбросишь до города?»

Шофер опустил стекло, стараясь, однако, не высовываться из окошка, и стал разглядывать женщину. Молодая, и все при ней. Хотя дождь промочил ее платье насквозь (а так, пожалуй, даже еще соблазнительнее…), и ее ярко раскрашенное лицо теперь все в потеках краски, видно, что она все-таки милашка.

Тут женщина сделала мимолетный жест, на мгновение поддернув одной рукой юбку, так что мелькнул и снова пропал из виду краешек подвязки.

А, времени в запасе немного есть. Все равно ночью по инструкции нужно делать остановку для отдыха, так почему заодно и не поразвлечься?

Шофер сдвинулся на сиденье в сторону, наклонился, дотянулся пальцами до ручки, приоткрыл дальнюю от себя дверцу, сдвинулся еще немного, поерзав задом по кожаному сиденью, и сделал призывный жест рукой:

«Давай сюда! Не мокни под дождем!»

Молодица – а пожалуй, что и девушка, – проворно влезла в высокую кабину. При этом перед глазами водителя еще раз мелькнули краешки ее чулок, подвязки, и даже краешек светлой кожи над чулками.

«Б-р-р, я вся продрогла на этом дожде!», – воскликнула девушка, зябко поводя плечами.

А вблизи она, пожалуй, еще симпатичнее. – «Давай-ка я тебя сейчас согрею!», – весело произнес шофер, делая попытку ее обнять.

«Да погоди ты», – засмеялась девушка, ловко сбрасывая его руку, – «успеешь еще! Я с утра ничего не лопала, голодная, как волк! Вот два часа назад жратвой разжилась, да все никак поесть не могла – где тут под дождем поесть-то».

С этими словами она стала извлекать из простенькой холщовой сумки завернутые в бумагу здоровенные ломти хлеба с копченым мясом и зеленью. Шофер, хотя и был нацелен прежде всего на другое, тоже сглотнул слюнки при виде этих аппетитных бутербродов.

«А у меня тут еще и кофе есть, в термосе, горячий», – продолжала соблазнять девица. – «Дай сначала закусить, маленько в себя придти, а потом уже и делом займемся». – Она протянула шоферу один из бутербродов. – «Ты ведь тоже, небось, намаялся за баранкой-то? Включи-ка свет, в темноте неудобно».

Шофер поколебался, но решил не давить на молодуху понапрасну – вроде она и сама на все готова – и откусил солидный кусок от бутерброда, щелкая одновременно кнопкой освещения кабины.

Пока шел этот содержательный и глубокомысленный диалог, сзади некий человек в непромокаемой накидке и в форме дорожной охраны, проворно орудуя отверткой и другими инструментами, отсоединил задний бампер от бензовоза и стал проворно прилаживать на его место другой, который загодя подтащил из стоявшего неподалеку полугрузового автомобильчика и прислонил к колесу.

Покончив с бутербродами и кофе, девушка достала из сумки зеркальце и платочек и стала прихорашиваться, стирая с лица растекшуюся краску и пытаюсь как-то привести в порядок прическу. Водителю надоело ждать и он снова пустил ход в руки.

«Экий ты неугомонный!» – опять захохотала девица, упираясь ему в грудь острым локтем, – «дай, я хоть зеркальце спрячу, а то раздавим его в самый неподходящий момент. Думаешь, приятно заполучить осколок в голый зад?» – она снова захохотала.

Спрятав зеркальце, девушка взяла инициативу на себя, резонно полагая, что если предоставить инициативу водителю, то он не будет зря тратить время. А такое развитие событий как раз не входило в ее расчеты. Она взялась своими пальчиками за плечи шофера, медленно стаскивая с него куртку:

«Экий ты крепкий», – пробормотала она, – «небось обнимешь, все косточки затрещат. Ты давай уж поосторожней, я девушка слабая, меня обидеть легко…»

Польщенный ее словами, водитель и в самом деле не стал пускать в ход слишком много силы, притягивая к себе и обнимая девицу.

«А и в самом деле, как медведь», – захихикала она, – «есть к чему прислониться». – И, продолжая хихикать, она чмокнула его в нос.

Человек в непромокаемой накидке тем временем сноровисто таскал из своего автомобильчика какие-то мешки из плотной бумаги и устраивал их наверху цистерны, на перилах, приделанных вокруг горловины верхнего люка. Покончив с этим делом, он перекусил проволочку со свинцовой пломбой и открыл горловину люка. Содержимое мешков стало исчезать в чреве цистерны…

В кабине раздавался громкий звук поцелуев взасос, слегка заглушаемый шумом дождя. Шофер уже вошел во вкус и вовсю тискал свою мимолетную попутчицу, уже распробовав ее молодые упругие груди и пытаясь добраться до застежки на платье. Хотя и не сразу, но это ему удалось. Платье вместе с нижней сорочкой стало постепенно сползать с плеч молодой женщины, открывая верхнюю часть груди, которую водитель принялся с упоением покрывать поцелуями. Женщина издавала сладострастные вздохи, подаваясь всем телом ему навстречу.

Высвободив одну руку, шофер запустил ее под подол платья. Сначала он гладил полоску обнаженной кожи на бедрах женщины, выше чулок, затем стал неловкими движениями отстегивать подвязки – ведь не сняв пояс, не стащишь с нее и штанишки! Потом последовала очередь застежки на поясе. Платье тем временем сползло еще ниже и груди выпрыгнули наружу. Это на какое-то время отвлекло шофера. Он поочередно мял, тискал, целовал и обсасывал каждую из них. Сладострастные стоны и вздохи девицы стали заметно громче и интенсивнее.

Над горловиной люка мелькнул маленький огонек. Это человек в непромокаемом плаще миниатюрным сварочным аппаратом соединял концы перекушенной проволоки, на которой висела пломба.

Наконец, шофер в несколько движений сдернул с девицы штанишки, задрал на ней платье, так что все оно вместе с нижней сорочкой сбилось где-то в районе талии, затем погасил свет в кабине и принялся лихорадочно расстегивать собственные штаны. И в тот момент, когда он уже был готов приступить к самому главному делу, дверца кабины за его спиной распахнулась, темноту прорезал яркий луч ручного фонаря и чей-то голос резко произнес:

«Это чем вы тут занимаетесь?»

Водитель резко обернулся и, несмотря на свет фонаря, слепивший глаза, сумел разглядеть какого-то верзилу в непромокаемой плащ-накидке и в фуражке дорожной охраны.

«Да пошел ты…» – озверел шофер, донельзя раздосадованный тем, что его остановили в самый ответственный момент, и потянул из-под сиденья монтировку. Но в руке непрошеного визитера уже блестел старенький облезлый револьвер.

«Ты что, под дисциплинарный трибунал захотел? Инструкцию забыл? А ну, живо, вышвыривай эту потаскуху отсюда и убирайся, чтобы я тебя больше не видел! А с тобой», – он двинул стволом в сторону молодухи, – «в участке охраны разберутся. Кто такая, да что здесь делала…»

Бормоча под нос ругательства, шофер застегивал штаны, а девица, весьма натуральным образом испуганно всхлипывая, подобрала штанишки и пояс и кое-как поддерживая этой же рукой платье, выбралась из кабины под дождь (Натуральность ее испуга была вовсе не удивительна – она и вправду успела здорово перепугаться, что напарник может запоздать. Когда же напарник появился в самую последнюю секунду, нервное напряжение разрядилось слезами). Через полминуты бензовоз зарычал мотором и выехал на шоссе, набирая скорость.

«Живо в кабину, Талимай, и переодевайся в сухое!» – негромко приказал Обер. Они подбежали к полугрузовому автомобильчику и вскоре тот тоже покатил по шоссе.

У одной из километровых отметок Обер притормозил.

«Так, кажется здесь для нас должна быть оставлена машина…» – тихонько пробубнил он.

Рано утром на пограничном пункте при въезде на территорию Королевства Обеих Проливов пограничная стража увидела подкативший к шлагбауму шикарный лимузин темно-зеленого цвета со светло-бежевым верхом. Предъявив свои документы, не менее шикарная, нежели их автомобиль, парочка проследовала дальше.

«Черт носит этих аристократов не свет не заря», – пробормотал заспанный прапорщик, возвращаясь в свою будку.

«А кто это были такие?» – с любопытством спросил его напарник, сидевший у телефона.

«Владетельный господарь Дуз-ана-Мозуску из Неельрата с женой», – раздраженно бросил прапорщик.

Удачно миновав несколько патрулей, Обер и Талимай пробирались пешком к намеченной точке на побережье.

«Стой!» – окрик, прозвучавший сзади, заставил Талимай вздрогнуть.

Она оглянулась. Сзади офицер с поднятым пистолетом и двое солдат с винтовками на изготовку. Впереди на тропинку вышли еще двое.

«Перекатом в кусты и бей тех, что впереди. Раз, два, три!» – шепотом скомандовал Обер.

Талимай резко бросилась на землю. Над головой взвизгнули пули. И тут же заговорил маленький револьвер в руке Талимай. А сзади нее загрохотал крупнокалиберный пистолет Обера. Через несколько мгновений все стихло.

«Ну, владетельная господарыня, поднимайся с земли, нечего разлеживаться», – произнес Обер, подавая Талимай руку. – «Вряд ли у нас есть больше часа времени. Патруль хватятся и пойдут прочесывать все вокруг. А когда пойдет по мосту наша машина – бог весть. Надеюсь еще, что она нас не обогнала…»

Устроившись над самой кромкой прибоя в скалах, то там, то сям торчавших из высокого холмистого берега, густо поросшего зеленью, Обер установил мощный бинокль на штативе и аккуратно навел его на мост.

«Так, видно достаточно хорошо… Разворачивай рацию и следи, чтобы к нам не подобрались сзади».

Обер, не отрываясь, смотрел в бинокль. Не должен бы пропустить, машина приметная – темно-красная кабина с широкими голубыми полосами. Прошли двадцать минут, полчаса… Прошел час… Прошли еще двадцать минут…

«Обер!» – тихонько позвала Талимай. – «Вдали, метрах в восьмистах, виден патруль. Три человека. А еще подальше, вроде бы, еще один».

Не отрываясь от бинокля, Обер протянул ей свой пистолет: «Если подойдут на пистолетный выстрел – стреляй!»

«Есть!» – вдруг выкрикнул он. – «Она!» – Обер предостерегающе поднял руку. – «Дашь сигнал по моей отмашке!.. Ну что же, если нам не удалось взорвать этот мост, мы его сожжем… Еще немного… Давай!»

Талимай застучала ключом, посылая в эфир серию сигналов. Через несколько секунд на мосту плеснул небольшой взрыв, и сразу вслед за ним – другой, заметно больше. Над вереницей грузовиков на верхнем, автомобильном пролете моста, взвилось пламя.

«Горит…» – прошептала Талимай.

«Горит», – подтвердил Обер и прикрикнул на нее – «Следи за патрулями!»

Патрульные, которым мост был, конечно, виден не так хорошо, как Оберу в бинокль, тоже обратили внимание – не столько на пламя, сколько на султан черного дыма, поднимающийся над мостом. Они прекратили движение и застыли, напряженно глядя в сторону моста.

Туда же смотрел и Обер. Возможности его бинокля позволяли видеть, что пламенем охвачено уже несколько больших грузовиков, в том числе и еще один бензовоз, что стальные фермы моста горят, как спички, что пылающая жидкость разлилась на нижний уровень, и что проходивший там железнодорожный состав загорелся посередине. На верхнем, автомобильном ярусе возникла пробка, а внизу состав продолжал движение, уходя от места пожара по многокилометровому мосту. Встречный поток воздуха раздувал пламя на двух или трех загоревшихся вагонах.

«Следи за патрулями!» – еще раз негромко прикрикнул Обер, не отрываясь от окуляров.

«Они уходят!» – отозвалась Талимай.

Пожар на мосту все разгорался. Он охватил уже не один десяток грузовиков. Второй бензовоз взорвался, окутав все вокруг огненным облаком бензина. Стальные фермы моста продолжали гореть, и Обер увидел, что их стройные правильные линии начали искривляться. Поезд с горящими вагонами уже миновал центральный пролет. Огонь к этому моменту охватил не меньше четырех вагонов… И вдруг среди этих горящих вагонов возникла ослепительно яркая вспышка, а вслед за нею по ее краям вспучились еще два огромных пламенных облака. До Обера и Талимай донесся раскатистый грохот взрыва, а на мосту таяло гигантское дымное облако, исполинским грибом уходя ввысь, к синему небу. А сверху падали какие-то обломки, казавшиеся издали маленькими, но Обер представлял себе, что это летят куски стальных балок, и колесные пары вагонов, весящие по меньшей мере сотни килограммов. Пролет моста в том месте, где громыхнули взрывы, обрушился в воду, увлекая за собой не взорвавшиеся вагоны.

А пожар на мосту и не думал затихать. В пламени этого пожара, захватывавшего в свою орбиту все новые грузовики, вспучился еще один взрыв. Обер оторвался от окуляров бинокля и спросил Талимай:

«Где патрули?»

«Один бегом отправился к мосту, другой – в противоположную сторону» – ответила девушка.

«Уходим», – бросил Обер, – «все снаряжение оставь здесь».

Положив свой бинокль на радиостанцию, и запихнув все это поглубже между больших камней, Обер пристроил рядом нечто вроде большой гранаты и дернул за кольцо.

«Сматываемся, живо!»

За их спиной в глубокой скальной расщелине с шипением вспыхнуло нестерпимо яркое пламя, разбрасывая вокруг себя искры и пожирая оставленное снаряжение.

Два человека – пожилой крепкий мужчина и молодая девушка – в шикарных вечерних туалетах, порядком помятых и перепачканных, упорно бегущие с тяжелым дыханием через дикие пустынные каменистые холмы с пожухлой растительностью, представляли собой, конечно, весьма необычное зрелище. К счастью, зрителей так и не нашлось – к счастью как для самих возможных зрителей, так и для участников этого забега.

Обер и Талимай благополучно достигли своего шикарного автомобиля и тронулись в обратный путь, на ходу меняя пришедшую в полное небрежение одежду.

Обер Грайс понимал, что через три-четыре недели напряженной работы мост может быть восстановлен. Смогут ли ВВС Левира немедленно нанести достаточно чувствительный удар по основным складам, по топливохранилищам, по нефтеперегонным заводам? А если и эта воздушная операция удастся, то сможет ли сухопутная армия воспользоваться ее плодами? У него не было готовых ответов на эти вопросы. И хотя он понимал, что оставаться в Земле Королевы Айлин становится опасным, – слишком сильно уж они наследили, – ему было необходимо встретиться с резидентом Тайрасанской разведки в Лариоле, чтобы подсказать правильные решения.

Обер Грайс был прав, не желая задерживаться. Контрразведка Королевства Обеих Проливов уже вела интенсивные поиски аристократической парочки с Неельратскими паспортами, въехавшей на территорию Королевства незадолго до ужасной диверсии на мосту через пролив, но так никуда больше и не прибывшей. Он еще не знал, что резидент Королевства в Лариоле уже на следующий' день передал через свое посольство депешу:

«Переданные приметы близко подходят паре высокосветских прожигателей жизни, прибывших недавно в Лариолу с Тайрасана. Есть основания полагать, что это выступающий под собственным именем некий Обер Грайс – богатый финансист и промышленник, известный политический авантюрист, действующий в интересах Тайрасанской Федерации. Его спутница, вероятно, является его агентом-напарником. Местопребывание этой пары в момент диверсии, а также за несколько часов до и несколько часов после нее установить невозможно, однако известно, что они прибыли на свою загородную виллу на автомобиле спустя восемь часов после взрыва, хотя, по уверениям слуг, вовсе и не покидали виллу…»

(расшифровка радиоперехвата)

Архив Информационного бюро Грайса

После встречи с резидентом Обер Грайс вернулся на виллу, поднялся наверх и постучался в комнату Талимай. Когда она открыла дверь, пропуская его, он вздохнул с улыбкой и полушутливым тоном произнес:

«Ну вот, прапорщик Эльсете, ваша командировка подходит к концу». – И уже более серьезно добавил, – «Пора исчезать отсюда. Вот твой билет на поезд до побережья – он отходит завтра утром, и в тот же день отплывает пароход в Архипелаг. Обратишься к военному атташе посольства Левира в Латраиде. Он в курсе. Оттуда тебя доставят обратно на родину».

«А ты?» – встрепенулась Талимай.

«А я… У меня дела, и, к сожалению, в другой стороне», – виновато развел руками Обер.

«Как в другой?!» – в возгласе девушки было столько неподдельного горя, что Обер немного смутился.

Талимай уже почти смирилась с тем, что бригадный генерал Грайс не обращает на нее внимания как на женщину (она так и не узнала об обрядах в храме Луны – иначе, возможно, она повела бы себя совсем по другому). Но расстаться с ним так внезапно и, быть может, навсегда? Нет, это было выше ее сил.

«Не пущу!» – крикнула она и оплела Обера руками. – «Не пущу!»

В крике ее Обер почувствовал смертельную тоску.

«Что с тобой?» – осторожно спросил он.

«А то ты не знаешь!» – девушка с вызовом подняла на него глаза, в которых стояли слезы. – «Черт с тобой, можешь меня вообще не замечать, смотреть на меня, как на пустое место, можешь уехать и забыть навсегда!»

Ее руки судорожно вцепились в Обера, так, что он почувствовал – это объятие даже ему удастся разорвать лишь с очень большим трудом.

«Черт с тобой, катись на все четыре стороны!» – снова повторила Талимай. – «Но хотя бы сделай мне на прощание ребенка!..» – голос ее сорвался, она едва сдерживалась, с трудом подавляя рвущиеся наружу рыдания.

Сердце Обера Грайса дрогнуло. Он взял голову Талимай обеими руками и принялся целовать ее плачущее лицо. Подхватив девушку на руки, он понес ее к постели. Талимай по прежнему крепко держалась за него, как будто опасаясь, что он куда-нибудь исчезнет.

Сначала надо было успокоить девушку, да и самому немного восстановить душевное равновесие. Обер аккуратными движениями губ постарался осушить слезы, текущие у нее из глаз, затем стал целовать ее в губы. Постепенно слезы иссякли, упрямо сжатые губы раскрылись, отвечая на поцелуи Обера, напряженное объятие ослабело и все тело обмякло, безвольно распластавшись на постели.

Но и это продолжалось недолго. Расслабленность прошла, руки Талимай пришли в движение, резкими, лихорадочными рывками расстегивая одежду, при малейшей заминке отрывая петли, пуговицы, крючки, завязки… Подставив поцелуям Обера свои упругие крупные груди, девушка снова заключила его в объятия, тесно прижимаясь к нему. Время от времени ее руки расцеплялись, чтобы помочь ему удалить последние остатки одежды.

Талимай, уже не сдерживаясь, стонала от удовольствия. Долгие месяцы, за которые она привыкла не стесняться своего начальника, бригадного генерала Грайса, сослужили ей сейчас добрую службу. При свете дня она смогла без тени стеснения подставить под его ласки свое обнаженное тело и раскованно внимать этим ласкам…

Теплый ветер слегка шевелил тюлевые занавеси в приоткрытом окне спальни, из которого доносились пронзительные вскрики. Затем раздались два особенно громких протяжных вопля и все смолкло. Садовник в розарии приподнял голову, прислушиваясь, а потом снова принялся за свою работу. Это ведь не его дело, что там вытворяют господа…

Обер Грайс, приподнявшись на локте, смотрел на высоко вздымавшуюся грудь Талимай Эльсете. Теперь по его лицу текли слезы.

«Прости меня, Талимай», – прошептал он.

«За что?» – пробормотала девушка, не размыкая смеженных век. – «Ты же подарил мне свою любовь… Я и не знала, что может быть так… так хорошо…»

«Моя любовь – опасный подарок», – вздохнул Обер. – «Три женщины любили меня в этом мире. Все три погибли из-за меня».

«Но почему?» – удивилась Талимай, приоткрыв глаза.

«Потому что я всегда занимаюсь опасным делом. И когда мне грозит опасность – а она грозит мне почти постоянно – крыло смерти задевает самых близких мне людей». – Обер снова вздохнул. – «Полежи, отдохни, а я соберу вещи. Мой поезд уходит сегодня вечером. На вилле я тебя не оставлю. Лучше будет спрятать тебя в Лариоле, в каком-нибудь обычном отеле. Через час мы уедем отсюда».

Проезжая по раскаленным солнцем улочкам Лариолы, Талимай вдруг попросила Обера остановиться у здания, резко выделявшегося на фоне беленьких домов с черепичными крышами своей серой гранитной облицовкой. Это был храм реформаторского течения улкасанской церкви.

«Пошли», – Талимай потянула Обера за рукав. – «Я хочу дать один обет… В твоем присутствии».

Обер лишь чуть вскинул брови, – в Талимай раньше никогда не замечалось не то что бы особой набожности, но даже и вообще внимания к религии, – но послушно последовал за ней.

Церковь была почти пуста. В полумраке огромного зала Талимай прошла вперед, почти к самому алтарю, и опустилась на колени, на прохладные каменные плиты пола. Обер опустился рядом с ней. Раздался негромкий шепот девушки:

«Хотя я не связана таинством брака с человеком, что стоит рядом со мной, прими, Ул-Каса, мой обет, что я сердцем буду с ним всегда, в радости и горе, в любви и смерти…»

Талимай встала и направилась вместе с Обером Грайсом к выходу из церкви. Уже у самых дверей из темноты бокового прохода метнулась рука и резко рванула Талимай за плечо. Талимай негромко вскрикнула от неожиданности. В руках Обера тут же оказался пистолет, но было поздно. Крепкий мужчина в приличном костюме унылой расцветки одной рукой обхватил Талимай сзади за шею, а другой сунул ей ствол пистолета под ухо. За спиной Обера послышался отрывистый, сухой голос:

«Не оборачиваться! Бросить оружие!» – И уже спокойнее – «Вот мы и встретились, господин Грайс!»

Реакция Обера была неожиданной для нападавших. Медленно опуская руку с пистолетом, он, внезапным движением резко повернувшись на пол-оборота, выстрелил из-под руки на звук, тут же столь же стремительно упал на одно колено, выбрасывая руку с пистолетом вперед…

Талимай показалось, что он выстрелил прямо ей в лицо. Но она не почувствовала удара пули. Ствол пистолета, упиравшийся ей в шею под ухом, вдруг больно чиркнул ей по коже, а державший ее мужчина коротко сдавленно простонал.

Талимай, почувствовав, что его хватка немного ослабела, не раздумывая нанесла удар назад локтем левой руки, а правой захватила противника под затылок и, резко пригибаясь, бросила его через спину. Выпрямившись, она глубоко вздохнула, и в этот момент из-за одной из скамеек блеснул выстрел. Обер пошатнулся, левое плечо его окрасилось кровью, однако он не замешкался с двумя ответными выстрелами. Мгновение спустя человек, которого Талимай так удачно приложила об пол, внезапно ожил и обеими ногами подсек ноги Обера Грайса.

В храме раздались запоздалые испуганные крики и визг нескольких прихожанок. Талимай бросилась на помощь Оберу, но кто-то опять набросился на нее сзади. Она отбивалась, как разъяренная тигрица, и, наконец, повалившись вместе с противником на каменные плиты и захлестнув шею нападавшего пояском от своего платья, принялась душить его.

Обер все никак не мог высвободить правую руку с пистолетом, блокированную нападавшим. И тут в храм вбежало еще двое человек с оружием. Талимай издала хриплый крик, и в то время как ее противник изо всех сил пытался оторвать от своей шеи затянутый на ней поясок, она выхватила из своей высокой прически булавку-стилет с жалом двенадцатисантиметровой длины, вонзила его в шейные позвонки противника и подхватила револьвер, выпавший из его ослабевшей руки.

Одновременно грянули несколько выстрелов. Стрелял Обер, стреляла Талимай, стреляли оба их новых противника. Когда под сводами храма замолкло гулкое эхо выстрелов, на ногах (точнее, на коленях) остался стоять только Обер Грайс. Пошатываясь, он вскочил и бросился к Талимай. Ее платье было залито кровью. Одна пуля вошла ей в легкое над левой грудью, вторая ударила в бедро. Подхватив девушку на руки, он бросился к автомобилю. Талимай еще была в сознании, но не могла говорить, а только стонала, сцепив зубы. Автомобиль понесся по тихим улочкам Лариолы на максимальной скорости, не обращая внимание ни на какие правила

Главный хирург Центрального госпиталя Лариолы вышел к Оберу, стаскивая с лица марлевую маску.

«Операция прошла успешно. Но больше ничего утешительного сказать не могу. Вам следует быть готовым к худшему. Ранения уж больно тяжелы. Девушка может не вытянуть. И так чудо, что вы довезли ее до госпиталя».

«Скажите прямо – сколько ей осталось?» – Обер непроизвольно вонзил ногти в ладони.

«Несколько дней. Организм у нее крепкий… Возможно – неделю, может быть, больше. Бывает, что живут и месяц. Хотя вряд ли это тот случай». Врач устало вытер марлевой маской пот со лба.

«Я могу ее видеть?»

«Нежелательно», – нахмурился хирург. – «А впрочем…» – он махнул рукой. – «Она уже отходит от наркоза. Минут через пятнадцать медсестра вас пригласит. Но на пять минут, не больше».

Лицо Талимай было бледнее подушки, на которой покоилась ее голова, а вокруг глаз легли синеватые тени. Обер наклонился к ней и прикоснулся губами к ее губам.