Текст книги "Повесть о потерпевшем кораблекрушение"

Автор книги: Андрей Колганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 51 страниц)

Старейшины опять переглянулись и покачали головами. Первый старейшина произнес:

«Твой народ захватил нашу землю. И между нами не может быть мира. Но мы не держим зла на тебя. Ты можешь идти». Остальные старейшины дружно закивали головами.

«Лишь мир может спасти жизнь вашего народа. Я снова повторю эти слова, когда опять приду к вам» – с этими словами Обер снял с себя ружье, патронташ, пояс с ножом, вытащил из заплечного мешка две коробки с патронами и положил все это к ногам старейшин. – «Этой мой подарок вашему народу».

Второй старейшина внезапно оживился:

«А ты можешь добыть для нас много-много таких трубок, стреляющих огнем?»

«Еще одну. Может быть, две. Много воины вождя не позволят иметь никому» – с сожалением пожал плечами Обер.

«Как же ты пойдешь в обратный путь без своего оружия?» – удивился третий старейшина. – «Ты опять можешь встретить злых воинов своего вождя».

«Да. Если они встретятся мне, значит, боги отвернулись от них» – спокойно сказал Обер.

Старейшины вновь переглянулись и встали, давая понять, что разговор окончен.

Обратный путь Обера был довольно спокоен. Он без особых приключений добрался до одной из деревень топеа, а затем – и до Зинкуса, крупнейшего на Ахале-Тааэа порта на Внутреннем море. Небольшой колесный пароходик доставил его на Кайрасан, и по железной дороге, ведшей от побережья Внутреннего моря, он вернулся в столицу. Из Латраиды он отправился в Талса-нель-Драо, чтобы хотя бы несколько недель побыть с детьми, не видевшими его уже больше трех месяцев. Но затем настало время отбыть в инспекционную поездку, чтобы последний раз проверить готовность телеграфной сети перед ее официальной приемкой правительством Архипелага.

Уже в конце этого вояжа, проверяя телеграфные станции, расположенные близ Латраиды, Обер вновь увиделся с детьми и даже смог взять их с собой в одну из последних инспекционных поездок. Возвращаясь из нее в свое имение, Обер проезжал одну из многочисленных предгорных деревушек, населенных виноградарями, садоводами и пастухами. В деревне виднелись группы солдат, что было не столь уж редким зрелищем – воинские команды частенько сопровождали сборщиков налогов.

Когда коляска Обера проезжала по главной улице деревни, со всех сторон, то громче, то тише, доносились выкрики, брань, блеяние овец, мычание коров… Обер старался не замечать криков, но вот особенно отчаянный женский вопль, раздавшийся из ближайшего двора, заставил его остановить коляску и выскочить из нее.

Во дворе несколько солдат кулаками, прикладами и сапогами избивали молодого крестьянина, безуспешно пытавшегося подняться с четверенек. Другие солдаты пытались затащить в дом какую-то женщину, видимо, его жену. Светлое домотканое платье на ней было разорвано почти до пояса, а рубаха порвана на плече. Молодая женщина отчаянно извивалась, но уже не кричала, потому что один из солдат крепко зажал ей рот ладонью.

«Что это здесь происходит?» – властно воскликнул Обер.

«Недоимку собираем», – процедил один из военных с сержантскими нашивками, – «а этот решил за вилы взяться. Пришлось его проучить».

«Недоимка недоимкой, а с женой его чего решили баловать?» – грозно спросил Обер. Сержант зло посмотрел на него, медля с ответом, затем как-то весь подобрался и вытянулся во фронт.

«Кто ты такой? По какому праву решил командовать моими солдатами?» – Обер обернулся на грубый раздраженный голос. Довольно молодой, ладно скроенный парень в капитанских эполетах с недобрым прищуром смотрел на Обера.

«Обер Грайс, президент Тайрасанской телеграфной компании, к вашим услугам» – чуть наклонил голову Обер.

«Не лез бы ты не в свое дело, господин хороший!» – тем же раздраженным тоном произнес офицер, не представившись в ответ.

«Ваши солдаты творят форменный разбой…» – начал было Обер, но офицер тут же оборвал его:

«Молчать, штатская свинья! Убирайся, пока тебе не продырявили шкуру!» – С этими словами несколько ружейных стволов уставились на Обера.

«Застрелят или заколют штыками. И никакие деньги, никакие связи не помогут» – мелькнуло в голове у Грайса. Его собственные револьверы остались в дорожной сумке. Да и не мог он затевать стрельбу, когда в нескольких десятках шагов в коляске сидели дети. Обер понял, что если он попытается угрожать, ссылаясь на знакомство с префектом и даже с вице-протектором, это лишь ускорит его смерть.

«Что вы, господин капитан! Я вовсе не хотел вмешиваться в ваши приказы. И я не ищу никаких недоразумений между нами» – примирительно произнес Обер.

«То-то же!» – с заносчивой ухмылкой проговорил капитан. – «Убирайся-ка подобру-поздорову, пока я не передумал!»

Сопровождаемый ехидными смешками солдат, Обер повернулся и пошел к коляске, кусая губы и впиваясь ногтями в ладони. Крестьянин уже неподвижно лежал на земле под продолжавшим сыпаться на него градом ударов. Его жену повалили прямо на землю и старательно задирали на ней юбки.

Обер сел в коляску и коротко бросил:

«Гони!»

Прием у вице-протектора Паларуанского и Кайрасанского по случаю окончания строительства телеграфной сети, дал возможность Оберу осторожно намекнуть на виденные им злоупотребления. Вице-протектор (чей пышный титул складывался из названия острова, колонизованного фризами одним из первых, на котором первоначально находилась резиденция вице-протектора, и названия крупнейшего острова Тайрасанского ахипелага, где ныне располагалась столица) лишь горестно вздыхал:

«Знаю батюшка, знаю о сих прискорбных делах, и поболее вашего. Что делать! Бедны мы, и оттого всякие неправды и со стороны знатных, и со стороны простолюдинов. Капиталов не хватает, промышленность в застое, улучшения в сельском хозяйстве производить не на что. Селяне нищи, доход землевладельцев невелик…» – он еще раз горестно вздохнул и добавил – «Вот вы известный фабрикант и финансист. Вы могли бы посодействовать притоку капитала на Архипелаг. Сами знаете – с ростом промышленности исправляются и многие пороки. Если бы мы имели такое хозяйство как у вас, на Элиноре!»

Обер рискнул прозондировать почву:

«Чтобы ставить новейшие фабрики, Ваше высокопревосходительство, надобно иметь обученных мастеровых. Значит, школы нужны. Обученный мастеровой хорошо работает, если не изнурять его по двенадцать часов в день…»

Вице-протектор перебил его:

«Знаю-знаю! Да никто ж вам не запрещает и школу при фабрике завести, и рабочий день сокращенный установить, и эту… больничную кассу открыть. Ради бога! Но для наших отсталых промышленных заведений это, думаю, было бы несвоевременно. Вот когда поставим дела на самом высшем уровне, тогда и посмотрим, что можно сделать».

Стараниями Обера на Архипелаге было построено несколько новых крупных предприятий, в том числе и принадлежащих его фирме. Государственные ружейные мастерские близ Зинкуса были развернуты в настоящую фабрику. На Тайрасане, на берегу Внутреннего моря, вырос станкостроительный завод и завод прокатного оборудования. В горном городишке близ Латраиды был основан технический колледж и при нем экспериментальные мастерские и лаборатории. Появились основанные иностранными компаниями несколько новых текстильных фабрик, кирпичные заводы, химический и два нефтеперегонных завода, большая лесная биржа в порту Латраиды.

Пользуясь своим укрепившимся влиянием на вице-протектора, Обер стал приглядываться к либерально настроенным чиновникам из его окружения, с тем, чтобы подтолкнуть все-таки вице-протектора к реформам. Одна новация – запрещение ночного труда детей – после долгих хлопот и интриг, в усеченном виде, но все же была проведена указом вице-протектора. Обер познакомился с редакторами двух либерально ориентированных газет и с их помощью стал готовить общественное мнение в пользу введения больничных касс. Но эти хлопоты были оборваны на середине.

Новый вице-проектор, назначенный Генеральным Консулатом Долин Фризии, выказал себя решительным противником всяких реформ. Многие либеральные чиновники были уволены, ужесточена цензура. По Латраиде поползли слухи о жестоких расправах с крестьянами-арендаторами, протестовавшими против лихоимства землевладельцев. Вскоре оба редактора либеральных газет, с которыми свел знакомство Обер, были арестованы, а их газеты закрыты.

Обер безуспешно пытался добиться приема у вице-протектора. Вскоре он узнал у секретаря, что оба редактора отправлены на двадцатилетнюю каторгу на остров Паларуан, расположенный в экваториальной зоне, – гиблое место, где редко кто из заключенных выдерживал пятилетний срок. Оберу, наконец, удалось договориться о пятиминутной аудиенции у вице-протектора по делам телеграфной компании. Но едва он заикнулся о смягчении участи осужденных редакторов, как тут же натолкнулся на резкую отповедь.

«Меня не интересует», – заявил затянутый в мундир сухопарый чиновник с оловянными глазами в ответ на осторожное замечание Обера Грайса, что редакторы, вероятно, не успели понять, насколько более строгие требования к печатному слову предъявляет новый вице-протектор, – «как решал эти вопросы мой предшественник. Я требую повиновения, а кто не выказывает его в должной мере, тот у меня поплатится!»

«Я не ставлю под сомнение вашу политику, упаси меня Ул-Каса!» – воскликнул Обер. – «Если вы решили их наказать, так тому и быть, тут и говорить не о чем. Но, может быть, вы найдете возможным несколько сократить срок наказания?».

«Вы милейший, не забывайтесь! Вы что, возомнили, что ваши деньги дают вам право вмешиваться в дела государственные?!» – сухим дребезжащим голосом быстро проговорил вице-протектор, – «Мне известен опасный образ ваших собственных мыслей! И пусть судьба этих бумагомарак послужит уроком вам и вам подобным. Надеюсь, вы не поймете превратно ту мягкость, с которой я обошелся с вами лично, и не будете более позволять себе лишнего. Прощайте!» – и он отвернулся от Обера Грайса к окну, недвусмысленно давая понять, что аудиенция окончена.

Обер в бессильной ярости удалился в Талсо-нель-Драо. Но наконец у него появилось время побыть с детьми. Тиоро превратился в долговязого подвижного подростка, заканчивающего предпоследний класс гимназии, а племянница Обера, темнокудрая Лаймиола (сохранившая девичью фамилию своей матери Эльнерайи, урожденной Маррот) только начала учиться в местной школе.

Обер уделял своему сыну гораздо больше времени, чем раньше, обучая его основам социальных наук, которые не преподавались в школе, фехтованию, езде верхом, рукопашному бою и стрельбе из револьвера, которые тоже в школе, понятное дело, не изучались. Эти совместные занятия как-то очень быстро сблизили его с сыном, до этого относившимся к отцу с уважением (и с затаенной гордостью – как же, крупнейший фабрикант, да еще и герой Элинорских войн!), но и с некоторой отчужденностью. Теперь ледок отчуждения растаял, и Тиоро (Танапиоро Келину Грайс – таково было его полное имя) крепко привязался к отцу, раскрывшемуся перед ним именно с той своей стороны, которую Тиоро считал идеалом настоящего мужчины.

Отцу уже было под шестьдесят, но он по-прежнему ловко фехтовал, без промаха стрелял в цель, ездил верхом и мог пробежать десять километров. Сыновья некоторых окрестных помещиков тоже баловались оружием, ездили верхом и были отъявленными драчунами. Но Тиоро чувствовал неосознанное уважение к тому, как отец поставил их совместные занятия. Это вовсе не походило на развлечения золотой молодежи. Упорядоченные тренировки, уход за лошадью, чистка оружия, строгий распорядок дня, самодисциплина питания… Тиоро начал догадываться, что именно это позволяет отцу поддерживать такую превосходную форму. У него не было дорогих скакунов и богато изукрашенного охотничьего оружия. Отец пользовался новейшими боевыми образцами, суровая простота и целесообразность которых внушали подростку благоговейный трепет.

Однажды, – это был спокойный теплый вечер 6-го митаэля весны 1466 года, – Обер обратил внимание на зарево за окрестными холмами. Отправившись в коляске вместе с Тиоро в близлежащее селение, Обер застал перед трактиром кучку любопытствующих, строящих догадки относительно природы видневшегося пожара. Примерно через полчаса на площади поселка появился жандарм на взмыленной лошади. У него Обер узнал, в чем дело.

«Горит Талса-нель-Прайо! Шайка Мук-Aпapa напала на роту солдат, что должны были собрать недоимки, и тем пришлось занять оборону в имении. Когда разбойникам хорошенько всыпали из ружей со стен Талса-нель-Прайо, эти негодяи подожгли имение! Сейчас там кипит бой, но две роты наших парней уже на подходе. Надеюсь, на этот раз Мук-Апару с его сбродом не удастся унести ноги», – пояснил словоохотливый жандарм.

«Я помню», – громко зашептал Тиоро в ухо отцу, – «месяца два назад говорили о том, что шайка Мук-Anapa полностью истреблена, а за его голову назначили 150 золотых! Неужели никто его не выдал, и он смог собрать новую шайку?»

Обер едва заметно усмехнулся уголками губ, но промолчал, усаживаясь рядом с сыном в рессорную коляску, в которую был запряжен красивый каурый жеребец. Лишь когда конь взял с места, Обер задумчиво бросил:

«Полагаю, в этих местах его никто не выдаст…»

«Это потому, что он все награбленное раздает бедным, да?» – обрадованный собственной догадливостью, торопливо произнес Тиоро.

«Он мог бы и не раздавать ничего» – пожал плечами отец. – «Достаточно того, что он нападает на жандармов да на помещиков. Каждый крестьянин сейчас видит в них лютых врагов, и поддержит любого, кто осмеливается задать им трепку». Обер помолчал немного, потом заговорил снова:

«Учти, Тиоро, Мук-Апар – не просто разбойник. Он не только мстит за притеснения крестьян и грабит богатых. Он объявил, что будет вести войну за то, чтобы все помещичьи земли достались крестьянам, чтобы была отменена церковная десятина, а государственная подать снижена вдвое».

Тиоро задумался на несколько минут, потом медленно, с запинкой, промолвил:

«Но как же… Ведь он не сможет заставить вице-протектора забрать землю у помещиков и отдать крестьянам?»

«Не сможет» – подтвердил Обер. – «Один не сможет. Но он хочет поднять крестьянский бунт по всему Архипелагу».

«Крестьянам не одолеть армию» – убежденно заявил Тиоро.

«Это еще как сказать…» – протянул отец. – «Ты, конечно, не знаешь об этом. Всего две недели назад был расформирован 36-й полк, который комплектуется из жителей Кайрасана. Артиллеристы отказались обстреливать деревню, где был окружен крестьянский отряд, а один из батальонов не желал идти в атаку».

«Почему?» – удивился Тиоро. – «В армии же нельзя не выполнять приказов! И потом, это же не просто крестьяне – это бунтовщики!»

«Кроме приказов, есть еще и совесть» – коротко бросил Обер. – «Открывать огонь из пушек по деревне, где полно ни в чем не повинных женщин и детей… Ты отдал бы такой приказ?»

«Я? Конечно, нет!» – возмутился Тиоро.

«А командир 36-го полка отдал. И он не один такой. Жандармы берут семьи повстанцев в заложники, и, бывают, казнят всех, вплоть до старух и грудных младенцев. Так на чью же сторону встать? На сторону тех, кто проливает кровь за сохранение порядка, при котором крестьяне от зари до зари гнут спину на помещичьих полях, получая гроши, а помещики, ничего не делая, пускают на ветер огромные богатства, созданные крестьянским трудом? Или на сторону тех, кто грабит и сжигает имения, заявляя, что земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает?»

«Не знаю…» – растерянно пробормотал Тиоро.

«Это хорошо, что не знаешь. Я ведь, представь, тоже не знаю точного ответа» – улыбнулся отец. – «Значит, нам с тобой будет, над чем подумать».

Через две недели распространился слух, что небольшой, но хорошо вооруженный отряд, возглавляемый городскими людьми, совершил налет на государственный конвой и перехватил почтовую эстафету и казенные деньги. Через какое-то время слухи донесли и имя предводителя этого отряда – доктор Фараскаш. Доктор Илерио Фараскаш был главным врачом одной из благотворительных больниц, устроенных Обером на Тайрасане.

Отряд доктора был неуловим, несмотря на все усилия жандармов. Многие крестьянские шайки были выслежены и уничтожены, а городские люди доктора так и не давали себя поймать. Впрочем, и большой крестьянский отряд Мук-Апару выходил непобежденным из самых опасных переделок. Хотя крестьянские волнения на главном острове Кайрасан после ряда кровавых расправ малость поутихли, через полгода пронеслись вести, что крестьянский мятеж полыхнул среди топеа на Ахале-Тааэа. И этот мятеж был безжалостно подавлен, но остатки отрядов взбунтовавшихся крестьян попрятались в лесах и продолжали беспокоить землевладельцев, жандармские посты и небольшие воинские команды внезапными налетами. Вице-протектор перебросил на Ахале-Тааэа большую часть войск, которыми располагал, и запросил метрополию о подкреплениях.

Летние ночи становились нестерпимо душными, когда с океана наползали тяжелые серые тучи и неподвижной пеленой закрывали небо и звезды. Оберу не спалось и он отправился в свой кабинет, посмотреть чертежи нового сверлильного станка, присланные из технического колледжа.

«Не зажигайте свет» – раздался негромкий голос из темноты, когда Обер распахнул дверь кабинета.

«Доктор Илерио?» – немного удивленно промолвил Обер. – «Я, признаться, до конца так и не поверил, что вы стали лихим атаманом».

«Придется поверить» – так же негромко произнес Илерио Фараскаш. – «У меня к вам серьезный разговор».

«Оружие?» – спокойно спросил Обер.

«Оружие» – подтвердил доктор.

«Ул-Каса свидетель, я так устал от крови и смертей!» – в сердцах выговорил Обер.

«Ул-Каса свидетель, я устал не меньше» – тихо сказал доктор Илерио. – «Но мы не имеем выбора. Мы должны сражаться».

«Я знаю» – ответил Обер и, немного помолчав, добавил – «Я помогу».

Вскоре у повстанцев появились новые охотничьи ружья и штуцеры, не уступающие армейским. Но это оружие поступало редкими партиями по 15–20 штук, поскольку приобреталось в охотничьих магазинах через подставных лиц. На Архипелаге свободная торговля охотничьими ружьями была запрещена, масса ружей была конфискована, а многие охотники арестованы за незаконное владение оружием. Приходилось покупать ружья за рубежом и ввозить в страну под предлогом охотничьих экспедиций богатых иностранцев. Такие поставки не могли внести серьезного перелома в соотношение сил. Не прошло и полугода, как в самом конце тамиэля осени 1466 года Обера вновь посетил доктор Фараскаш.

«Вы оказываете нам неоценимую помощь. Более, чем кто-либо другой! Однако мы по-прежнему не в состоянии сражаться на равных с войсками метрополии. Нам нужно больше оружия!» – темпераментно доказывал доктор.

Обер вздохнул:

«Вы правы. Но, предположим, я буду доставлять вам новые ружья не по 15–20 штук, а по 50 или даже по 100. Вы начнете кусать жандармов и линейные полки более чувствительно. Метрополия перебросит сюда дополнительные войска, как она уже перебросила недавно полк, вооруженный казнозарядными винтовками, на подавление повстанцев-топеа. И вы опять окажетесь слабее. Я снова добуду дополнительное оружие – и так без конца. Мы только будем разжигать все больше пламя войны, в котором будет сгорать все больше и больше жизней…»

«Так вы не можете или не хотите увеличить помощь?» – с нажимом в голосе произнес Илерио.

«Вы не поняли меня. Я вижу только один способ радикально решить проблему – сразу перебросить вам несколько тысяч стволов. Но тогда вы должны быть готовы сразу и одновременно пустить их в дело, решив битву за независимость в свою пользу одним ударом» – вымолвил Обер. – «А это потребует тщательной подготовки. Вы должны тайно обучить и организовать целую армию. Арсеналы, штабы, военный флот – все должно быть захвачено врасплох и одновременно!»

Илерио оживился:

«А как вы достанете такое количество ружей? И как их переправить на Тайрасан?»

Обер Грайс покачал головой:

«Как – это мое дело. Чем меньше людей об этом будет знать, тем лучше. Вам надо позаботиться о другом, и забот этих вам вполне хватит» – и Обер принялся перечислять:

«Во-первых, вам надо найти людей с лодками и баркасами, чтобы принять в море ящики с оружием.

Во-вторых, нужно устроить множество небольших тайников, где это оружие будет спрятано до поры.

В-третьих, нужно организовать обучение всех ваших бойцов, а хорошо бы – и сочувствующих, владению новыми образцами ружей.

В-четвертых, всех, у кого сейчас нет хороших ружей, лучше распустить по домам…»

Илерио Фараскаш пылко возразил:

«Нам и так не хватает людей! А вы предлагаете распустить и тех, кто есть!»

Обер едва слышно вздохнул и терпеливо принялся разъяснять:

«Плохо вооруженные бойцы мало на что пригодны. Да и не следует увеличивать ваши отряды, чтобы не насторожить противника. Вам не надо терять связь с этими людьми, они должны тайно пройти военное обучение и в час Икс выступить по всему Архипелагу». – Обер сделал паузу и продолжил перечисление:

«В-пятых, следует установить связь со всеми крестьянскими отрядами. Тех, кого вы посчитаете надежными, следует известить, что в нужный момент они получат небольшую помощь оружием, а пока дайте им возможность освоить новые ружья – подкиньте им для налаживания отношений по 5-10 штук.

В-шестых, обязательно установите связь с вождями топеа. Им тоже надо дать немного оружия в знак поддержки. Да и с пулагами надо установить связь…»

«Это уж лишнее! Да и нереально – кто же сможет к ним добраться живым?» – перебил доктор.

«Хорошо», – легко согласился Обер, – «значит, это я тоже возьму на себя».

Илерио посмотрел на него с удивлением, но промолчал.

«В-седьмых», – настойчиво продолжал Обер, – «надо определить все объекты нападения в день восстания. Надо занять правительственные здания и захватить высших чиновников в столице и центрах департаментов. Надо занять телеграфные станции, железнодорожные вокзалы, морские и речные пристани, взять под охрану главные мосты.

Надо захватить арсеналы, штабы дивизий и полков, склады оружия и боеприпасов и артиллерийские парки в действующей армии.

Поэтому надо заранее разведать систему охраны этих объектов, составить схемы их расположения.

Надо взять под охрану все склады с продовольствием, не допустить грабежей в городах.

Надо тщательнейшим образом подготовить, отрепетировать и провести без малейшего сбоя операцию по захвату всех боевых судов, которые будут находиться в гаванях Архипелага на момент восстания». – Обер перевел дух и, слегка улыбнувшись, спросил:

«Ну как, не слишком обширная программа?» – Не дожидаясь ответа, он снова взял серьезный тон:

«Наконец, в-восьмых, вам надо тщательно продумать пропагандистскую подготовку восстания. Что вы предложите крестьянам, чтобы привлечь их на свою сторону? Что предложите мастеровым, рабочим? Чем заинтересуете мелких лавочников и ремесленников? Чем заинтересуете деловых людей? Как обеспечите отсутствие раздоров между фризами, полукровками, топеа и пулагами? С чем обратитесь к солдатам, чтобы те не сражались с отчаянием обреченных?

Без всего этого вы рискуете не получить массовой поддержки и приобрести кучу липших проблем».

Первая партия в 2000 нарезных охотничьих карабинов была заказана безвестной торговой фирмой, зарегистрированной в небольшом государстве Молиноп на Старых Землях. Тамошняя знать славилась своим пристрастием к охоте. Старенькая шхуна, взявшая на борт этот груз, не прибыла в порт назначения, а фирма проставила внушительную цифру в графе «убытки». Стоит ли говорить, что и шхуна, и фирма были собственностью Обера Грайса.

В одну из ночей «пропавшая» шхуна объявилась у берегов Архипелага и вскоре была окружена целой флотилией небольших лодочек. Ящики с ружьями были спешно перегружены на лодки. И лодки, и судно вскоре растворились в ночной мгле.

Подобным же образом была заказана партия из 6 тысяч винтовок с откидным затвором армейского образца в метрополии Великой Унии Гасаров и Норншатта – на острове Ульпия. Тамошние винтовки имели отменное качество, и не удивительно, что Великий шантарайя Нижней Фиовентины, Асап-ан-Пунай-ан-Мохори, решил заказать партию таких ружей и боеприпасы к ним для своей гвардии. А платил он золотыми монетами, не признавая ни банкнот, ни банковских перечислений. Лишь через несколько месяцев выяснилось, что документы, по которым совершалась сделка, были подложными, как фальшивыми были регистрационные документы и название судна, принявшего груз. Золото, впрочем, было настоящим, и в этом деле решили не копаться. Оружие к тому моменту уже давно покоилось в тайниках на Архипелаге.

Небольшими партиями было доставлено еще не менее трех тысяч винтовок и патроны к ним. Приближалось время действовать.

Однако Обер Грайс задумывался над тем, что ждет повстанцев в случае успеха. Генеральный Консулат Долин Фризии не смирится с потерей крупнейшей и богатейшей колонии. Обера смущало то обстоятельство, что он смог закупить винтовки лишь не самых новых образцов. И Королевство Обеих проливов, и Великая Уния, и Республика Свободных Южных Территорий уже производили винтовки со скользящим затвором, превосходившие по скорострельности винтовку с откидным затвором. Что смогут противопоставить восставшие экспедиционному корпусу, вооруженному новейшими пушками и винтовками, поддержанному мощными броненосными судами? Ведь на Архипелаге даже нет своего производства артиллерии!

Заводы и лаборатории Грайса на архипелаге Тайрасан приняли на работу нескольких новых служащих. Их задачей было обеспечить полную секретность новых разработок, которые задумал хозяин. Обер Грайс целиком полагался на молодых способных инженеров и рабочих, которых подбирал сам. Ему же предстояло заняться делами более неотложными. Обер добавил к своим обычным тренировкам еще и ночные заплывы в море неподалеку от Латраиды, да занятия альпинизмом. И здесь Тиоро старался не отстать от отца.

В городах и даже в селах Архипелага, даже в глухих деревушках топеа, стали все чаще появляться прокламации, незатейливо озаглавленные «За что мы воюем?» В них провозглашалась раздача излишков помещичьих и коронных земель крестьянам, сокращение податей, ограничение рабочего дня фабричных девятью часами, свобода союзов, свобода промыслов, отмена стесняющих деловую жизнь законов, свобода печати, введение республики и местного выборного управления. Ночами прокламации, где солдат призывали присоединиться к своему народу, читали даже в казармах. Ночами же в Талса-нель-Драо за плотно зашторенными окнами кабинета тайно собирались люди, попадавшие в имение неведомыми путями. Там, при свете керосиновой лампы, разворачивались на столе карты, да скрипели цветные карандаши, покрывая большие листы разнообразными пометками.

Самый крупный воинский контингент располагался на Ахале-Тааэа, где волнения среди топеа не прекращались, то затихая, то вспыхивая вновь. Там был сосредоточен жандармский корпус и две пехотных дивизии. В порту Зинкус на Внутреннем море стоял броненосец, посыльные суда, несколько канонерок, мониторов и старых пароходо-фрегатов. Часть из них время от времени поднималась вверх по реке Маталуана, чтобы поддержать войска своим огнем или высадить отряд для подавления волнений. Рядом с Зинкусом располагалась государственная оружейная фабрика.

Немалые силы располагались и на Кайрасане, главном образом вблизи Латраиды. В порту столицы стоял современный броненосный крейсер, два миноносных судна, канонерки и мониторы, которые также время от времени совершали операции, поднимаясь вверх по течению Траиды. По железной дороге курсировал бронепоезд. Порт защищали четыре береговые батареи, расположенные в старых фортах, но вооруженные 16-ю стальными нарезными пушками, приобретенными совсем недавно у Республики Свободных Южных территорий. А на скале, справа от порта, возвышалась старинная крепость, на вооружении которой было 48 орудий, но все они были совершенно устаревшими гладкоствольными бронзовыми пушками. В Латраиде располагались государственный пороховой завод и патронная фабрика, производившая также и заряды для пушек.

В другом портовом городе на Тайрасане, Порту-нель-Сараина, расположенном на Внутреннем море, базировались два броненосца береговой охраны и несколько легких вооруженных судов.

Одной из главных проблем повстанцев было отсутствие артиллерии. Хотя Обер и снабдил повстанческие отряды «карманной артиллерией» – ручными бомбами – но вступить в сражение с регулярной армией без артиллерии было невозможно. Поэтому в час восстания было намечено атаковать прежде всего расположение артиллерийских складов, парков и батарей, чтобы либо захватить их, либо вывести из строя. В отрядах повстанцев ставились на учет все, кто когда-либо служил в артиллерии.

От успеха в этом деле зависело очень многое. И Обер решил привлечь к нему пулагов.

«Я снова пришел к народу паари, как и обещал», – произнес Обер, когда воины схватили его в лесу и поставили перед старейшинами. – «Я приходил к вам два лета назад и оставил двойную трубку, стреляющую огнем, в дар старейшинам».

Один из старейшин, пристально вглядываясь в его лицо, молча кивнул, и крепкие руки воинов, державшие его, разжались.

«Говори» – скупо бросил старейшина.

«Мое слово – ко всему народу паари» – ответил Обер.

«Вот как? И что же тебе за дело до всего народа паари?» – слегка передразнивая слова Обера, надменно произнес другой старейшина.

«Я хочу, чтобы между нашими народами установился мир» – по-прежнему спокойным голосом проговорил Обер.

Через восемь дней пути Обер увидел на склоне горы, покрытой тропическим лесом, участок каменной стены. Ему и прежде приходилось видеть остатки древних каменных крепостей и храмов пулагов (или народа паари, как они сами себя называли). Однако это были жалкие развалины. Теперь же Обер видел мощную ровную каменную кладку. Вскоре в стене показался низенький арочный проем (так и хотелось сказать – ворота, но в том-то и дело, что никаких ворот там не было). Арка охранялась отрядом воинов. Стража была видна и на гребне стены. Узкий проход круто вел наверх и выводил на большую площадь. Там, наверху, стояло несколько больших повозок, доверху нагруженных крупными обломками камней.

«В случае реальной угрозы они просто заваливают проход камнями под самые своды арки!» – догадался Обер.

«…Народ, населяющий острова, больше не может терпеть притеснений нашего верховного вождя и его воинов. Много людей уходит в леса и берется за оружие. Близок день, когда мы поднимемся и сбросим верховного вождя» – говорил Обер перед Советом военных вождей. – «Если мы победим, мы хотим установить мир между нашими народами и народом паари. Мы решили, что мы признаем те земли, на которых сейчас живут паари, неприкосновенными. Мы уберем воинов и прекратим убийства паари. Никому не будет позволено появляться на землях паари, если сами паари не дадут разрешения. Никто не сможет там без разрешения охотится, удить рыбу, рубить деревья, заниматься земледелием, пасти скот, собирать плоды».