Текст книги "Повесть о потерпевшем кораблекрушение"

Автор книги: Андрей Колганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 51 страниц)

«Я принес вам расчеты» – промолвил он прямо с порога. – «Надеюсь, вам станет понятно, на чем я основывал свое предложение».

«И что же это за расчеты?» – не слишком довольным тоном поинтересовался Ноити Валенруш.

«Вам хотелось бы иметь пушки, которые бьют в два раза точнее и в полтора раза дальше, чем у противника?» – ответил Обер вопросом на вопрос.

«Что за вопрос!» – несколько раздраженно отреагировал генерал.

«У нас есть такие пушки. Это наши новые нарезные пушки с поршневым затвором, телескопическим прицелом, угломером и противооткатным устройством, под унитарный патрон, снаряженный бездымным порохом. Правда, пока их собрано только 14, и они еще на заводе». – Обер Грайс показал рукой на тетрадь с расчетами – «Там все технические данные. Вы сможете бить по батареям противника, сами оставаясь за пределами максимальной дальности огня их пушек».

«Если эти расчеты подтвердятся в деле хотя бы на две трети, я хотел бы иметь под рукой побольше таких пушек!» – воскликнул дивизионный генерал, пролистав, наконец, расчеты.

«Думаю, через неделю у нас будут полных четыре батареи, 16 пушек» – ответил Обер, чувствуя, что в позиции Ноити Валенруша происходит сдвиг. – «Мы обеспечим для них корректировку огня при помощи привязных аэростатов. Кроме того, заряды с бездымным порохом увеличат дальность стрельбы и для остальных орудий». – Обер взглянул на генерала.

«Вы умеете быть убедительным» – усмехнулся тот. – «Так вы хотите как следует пощипать их здесь, среди этих холмов?»

«Еще бы!» – отозвался Обер. – «Но для этого надо как следует оборудовать позиции. Жаль, что у нас маловато кавалерии».

«Да, у нас есть и еще одно слабое место. Маитор может обойти нас своей конницей и ударить с тыла» – Валенруш озабоченно покачал головой.

«Поэтому я и говорю об оборудовании позиций» – повысил голос Обер Грайс. – «Левый фланг и тыл надо будет прикрыть заграждениями, недоступными для конницы! Нужно будет установить частоколы, проволочные изгороди, рогатки – все, что удастся!»

Паттамолью Маитор, раздосадованный ночными налетами на патрули и заставы, поджогом склада в порту, да вдобавок еще и дерзким нападением на воинскую казарму на окраине Латраиды, отдал приказ выделить восемь батальонов для преследования и блокирования воинских сил мятежников. Однако в горах посланные им отряды не смогли продвинуться далеко, постоянно натыкаясь на засады и увязнув в беспрерывных стычках с небольшими подвижными группами бойцов противника. Неудачей окончилась попытка продвинуться вверх по реке: фарватер в русле Траиды оказался перегорожен затопленной баржей, а остановившиеся перед ней две канонерки и транспорт с солдатами были обстреляны мониторами мятежников и попали под огонь их полевой батареи, бившей с холма у берега.

Не лучше окончилась попытка продвинуться по шоссе вдоль железной дороги. Две батальонных колонны авангарда оказались под перекрестным огнем – по ним бил бронепоезд, с реки била канонерка, с окрестных холмов ударила полевая артиллерия. Стрельба была не слишком точной, а не то от этих двух батальонов едва ли осталось бы больше роты. И так урон был немалый: было разбито две пушки, еще две достались противнику целыми, десятки солдат были убиты и ранены. Но нет худа без добра – теперь было ясно, где окопались основные силы мятежников. Генерал Маитор начал подтягивать к холмам свои полки, сначала оседлав несколько высот километрах в шести от холмов, установив перед ними свои батареи и оборудовав лагерь.

«Господин полный генерал, разрешите доложить?» – обратился к Паттамолью Маитору вызванный им начальник штаба экспедиционного корпуса.

«Докладывайте!» – добродушно махнул рукой низенький полноватый командующий корпусом. Начальник штаба, высокий, крепкий, но также с признаками полноты, раскрыл папку и начал докладывать:

«Согласно имеющимся данным, общая численность сухопутной армии мятежников составляет 14–15 тысяч человек, из них 8–9 тысяч имеют некоторый военный опыт, а остальные – наспех обученные новобранцы. На вооружении у них находится около 10 тысяч винтовок современных образцов, остальное – устаревшие образцы или даже охотничье оружие. Винтовочными патронами винтовки современных образцов обеспечены. Запасом винтовок мятежники не располагают, и не смогут своевременно покрывать убыль в случае затяжных военных действий.

Общая численность полевой артиллерии мятежников оценивается нами примерно в 70 артиллерийских орудий. Возможно, небольшое число орудий им удалось тайно закупить за границей. Недостатка в артиллерийских снарядах нет». – Генерал Маитор молчал, не перебивая, и начальник штаба, перевернув страницу, продолжил доклад глухим, монотонным голосом:

«В настоящее время в районе города и железнодорожной станции Минрилиб установлено сосредоточение основных сил мятежников. Их силы оцениваются примерно в 9 тысяч штыков и полторы тысячи сабель при сорока орудиях. Мятежников поддерживает также бронепоезд с двумя орудиями, а по реке Траида действуют канонерка и два монитора, вооруженные в общей сложности семнадцатью орудиями. Мятежники лихорадочно подтягивают подкрепления и укрепляют позиции.

Штаб предлагает: не дожидаясь сосредоточения дополнительных сил мятежников и возведения ими сильных полевых укреплений, в ближайшие же дни атаковать их позиции, обойдя их с тыла силами кавалерии, с тем, чтобы воспрепятствовать бегству главарей мятежников, находящихся в настоящее время в городе Минрилиб.

С целью создания достаточного численного превосходства для атаки укрепленных позиций выделяются пехотные части общей численностью 19 с половиной тысяч штыков и кавалерийские силы численностью 4 800 сабель. Для артиллерийской поддержки наступления назначается 156 артиллерийских орудий. Время, потребное для занятия и оборудования исходных позиций – трое суток.

У меня все». – Начальник штаба закрыл папку и вытянулся, щелкнув каблуками. Генерал Маитор, до этого рассматривавший носки своих сияющих лакированных сапог, поворачивая их то так, то этак, поднял голову и недовольно спросил:

«Как это – все? А какова будет диспозиция? Как собираетесь атаковать?»

Начальник штаба снова щелкнул каблуками:

«Ваше Высокопревосходительство, никаких особых проблем я здесь не вижу. 2-й и 6-й пехотный полки наступают вдоль железной дороги. Их задача – отвлечь на себя бронепоезд, корабельную и часть полевой артиллерии противника, сковать его силы в долине реки Траида. 4-й, 9-й и 11-й пехотные, Кальенский и Туссалийский гвардейские полки атакуют позицию противника на линии холмов, прикрывающих Минрилиб. 22-й пехотный полк обеспечивает наш правый фланг. Кавалерийская дивизия обходит левый фланг противника и заходит к нему в тыл, там, где доступ к Минрилибу не прегражден цепью холмов. Артиллерия обеспечивает наступление двухчасовой подготовкой и затем действует по заявкам командиров полков. 3-й пехотный и Патавский гвардейский полки составляют резерв». Пттамолью Моитор назидательно произнес:

«При атаке укрепленных позиций на холмах возможны значительные потери! А посему приказываю: увеличить время артиллерийской подготовки до трех часов, выделить соответственно дополнительное количество артиллерийских снарядов, и создать необходимый запас снарядов для последующего огневого воздействия артиллерии на позиции мятежников».

«Слушаюсь, Ваше Высокопревосходительство! Разрешите идти?»

«Идите!» – генерал Моитор вяло махнул рукой.

Спустя три дня после описываемых событий Обер Грайс, получивший официальное назначение на пост начальника боевого снабжения Кайрасанской армии и звание бригадного генерала («Боюсь, выше мне никогда не подняться» – в шутку заметил он Тиоро), слушал доклад командующего на заседании штаба армии:

«К настоящему моменту позиции вокруг Минрилиба представляют собой три ряда траншей, блиндажи отрыты из расчета на каждый взвод. Численность войск доведена до 12 тысяч штыков и двух тысяч сабель при 52-х орудиях. Позиции усилены противопехотными заграждениями – частоколами, заборами, плетнями. На левом фланге, где у нас открытая местность, подготовлены шесть рядов траншей, частоколы, волчьи ямы и проволочные заборы большой протяженности для предотвращения прорыва вражеской кавалерии. Из-за нехватки взрывчатых веществ и детонаторов подготовлено только около четырех десятков взрывных заграждений, что совершенно недостаточно. К сожалению, только в последние дни к нам поступили новые образцы вооружений и войска еще не успели с ними освоиться. Но об этом лучше доложит господин Грайс».

Обер встал из-за стола и, не заглядывая в записи, начал перечислять:

«Все 12 тысяч бойцов снабжены к настоящему моменту казнозарядными винтовками, из них 4 тысячи – магазинные со скользящим затвором. В виду повышенной скорострельности последних рекомендую использовать их прежде всего на левом фланге, для отражения атак кавалерии. Создан запас унитарных патронов с конической оболочечной пулей из расчета 250 штук на одну винтовку. Каждый боец снабжен ручными бомбами с новым терочным запалом из расчета шесть штук на одного человека.

Из 52-х орудий 16 – новейшие образцы, с поршневым затвором, противооткатными устройствами, телескопическим прицелом и угломером. При применении новейшего унитарного патрона с бездымным порохом они обеспечивают дальность стрельбы в 8 километров и, согласно расчетам, могут обстреливать лагерь противника и любые его артиллерийские батареи, оставаясь на закрытых позициях.

Сегодня закончена выгрузка и складирование новых артиллерийских снарядов, снаряженных шрапнелью с дистанционными трубками, позволяющими обеспечить разрыв шрапнельного снаряда в воздухе на заданной дистанции, что должно значительно увеличить поражающее действие.

Наконец, начата сборка четырех аэростатов воздушного наблюдения и корректировки стрельбы, а также пяти управляемых дирижаблей, приспособленных для бомбометания с воздуха. Один, к сожалению, потерпел аварию при испытаниях.

У меня все. Какие будут вопросы?»

Генерал Валенруш задал вопрос первым, обращаясь не столько к Оберу, сколько ко всем присутсвующим:

«Все мы должны считаться с возможностью наступления противника в любой момент, даже завтра. А ведь ваша новая техника может и не дать результатов. Орудийные расчеты не имеют опыта стрельбы на большие дистанции с закрытых позиций. Применение корректировки стрельбы при помощи аэростатов не отработано. Неизвестно, как быстро можно будет научить артиллеристов использованию снарядов с дистанционными трубками и как покажут себя эти снаряды в настоящем бою. Я уж не говорю о том, что совершенно неизвестно, дадут ли нам что-нибудь дирижабли, с которыми так носится уважаемый господин Грайс!»

Обер Грайс отреагировал моментально:

«Все ваши сомнения справедливы, господин дивизионный генерал. Однако единственный наш шанс приобрести преимущество над противником – как можно скорее освоить эти новинки и выжать из них все, что только возможно. Других шансов у нас нет и не будет. Будем сражаться тем, что есть».

Ноити Валенруш перешел на более деловой тон, сохраняя все же в голосе нотки раздражения:

«Мне не надо этого объяснять! Но что вы предлагаете конкретно, чтобы увеличить эффективность применения новых вооружений и максимально ускорить сроки их освоения?»

Заседание штаба затянулось заполночь. А на рассвете загрохотала вражеская артиллерия.

Приказав большей части солдат укрыться в блиндажах и за обратными скатами холмов, генерал Валенруш занял наблюдательный пост в центре оборонительной позиции. Артиллерийским наблюдателям было дано распоряжение засекать расположение вражеских батарей. Пехотное охранение, оставшееся в траншеях, с тревогой следило за свистом снарядов и за их близкими разрывами. Появились первые убитые и раненые.

«Как молотят!» – заметил один из офицеров, находившихся рядом с Валенрушем, когда с начала артиллерийской подготовки прошло уже более часа. – «Неужели они завезли такую прорву снарядов?»

«Вот и пусть молотят!» – отозвался Валенруш, не отрываясь от бинокля. – «Чем больше истратят сейчас, тем меньше останется на потом!»

Обер Грайс, не в силах подавить чувство беспокойства за сына, отправился на левый фланг, где в одной из траншей засел его Тиоро, получивший чин сержанта и отделение в девять человек под начало. Бойцы отделения были не слишком вымуштрованы, но магазинную винтовку под началом Тиоро они изучили досконально. Обер не стал задерживаться в траншеях – противник пока не атаковал, а его присутствие было необходимо в тылу, где шла сборка аэростатов наблюдения и дирижаблей.

Тем временем между батареями был распределены артиллеристы, принимавшие участие в испытаниях новых шрапнельных снарядов с дистанционными трубками. На несколько батарей их не хватило, но тут уж ничего нельзя было поделать. Под звуки канонады орудийные расчеты разглядывали новинку, листали странички инструкции, слушали объяснения своих товарищей, уже попробовавших эту штуку в деле.

Но вот канонада смолкла так же внезапно, как и началась.

«Фугасной грана-а-а-той… Заря-жай! Прицел… Угол возвышения… По батареям противника-а-а… Огонь!» – разносилось по батареям. Пушки грохотали недолго. Ограничились двадцатиминутным огневым налетом – и чтобы помешать противнику как следует засечь расположение батарей, и потому, что на поле перед холмами уже показались пехотные цепи.

Первые шрапнели стали рваться с большим недолетом. Пока телеграфисты отстукивали на батареи новые целеуказания, а туда, где была порвана связь, мчались вестовые, пока меняли установку дистанционных трубок, пехота продвинулась вперед и теперь шрапнель рвалась с перелетом.

Генерал Моитор, наблюдавший за ходом сражения в свою любимую старенькую подзорную трубу, блестевшую начищенной бронзой, заметил своему адъютанту:

«Их артиллеристы ни к черту не годятся. Эти мятежники так и не научились воинскому делу. Впрочем, чего ожидать от этого сброда. Разве это армия!»

«Так точно, Ваше превосходительство!» – подобострастно поддакнул адъютант.

Наконец, первые шрапнели стали разрываться над стройными линиями войск метрополии. Однако до траншей осталось уже менее трех сотен шагов. Артиллерия вынуждена была замолчать, и лишь шесть батарей, установленных на прямую наводку, били картечью. Пехота противника приготовилась к последнему броску, но тут ее встретило неожиданное препятствие – плетни, заборы и частоколы, кое-где поваленные артиллерийским огнем, но по большей части уцелевшие. Подчас хватало нескольких ударов сапогами и прикладами, чтобы повалить такое препятствие, но тем временем солдаты Федерации открыли неожиданно частый винтовочный огонь, используя заминку в движении атакующих.

Численное превосходство экспедиционного корпуса было достаточно велико, чтобы справиться и с этой неприятностью.

Даже ручные бомбы, полетевшие из траншей навстречу солдатам метрополии, не смогли остановить их. На первой линии окопов вспыхнул ожесточенный штыковой бой…

«Смотрите, они бегут!.. Мерзавцы!» – генерал Валенруш на наблюдательном пункте в ярости сжимал кулаки. Выскочив из блиндажа, он, в окружении свиты, побежал вниз по склону, выхватывая на ходу саблю из ножен. Миновав третью линию траншей, он спустился ко второй и закричал:

«Слушай мою команду! Передай по цепи! Встречаем противника залпом с колена – и в штыки!»

Ручные бомбы пошли в ход и на второй линии траншей. Вслед за ними грянул винтовочный залп и противники сошлись в штыки грудь в грудь.

Первая атака была отбита. Войска метрополии не вышли даже к позициям батарей.

Генерал Паттамолью Моитор вовсе не был раздосадован этой неудачей. Сделать огневой налет на полчаса – и в новую атаку! Полсотни пушек выдвинуть вперед для стрельбы прямой наводкой, чтобы наверняка сбить батареи мятежников и поточнее пропахать их траншеи.

Вторая атака была отбита так же, как и первая. Но потери, особенно в артиллерии, заметно возросли. Впрочем, и федераты нанесли артиллерии противника немалый урон, пользуясь большей дальностью стрельбы новыми снарядами. А шестнадцать новейших пушек без устали молотили по батареям экспедиционного корпуса, но действенность их стрельбы была невелика. Аэростаты воздушного наблюдения пока так и не поднялись в воздух и корректировка стрельбы велась едва ли не наугад.

Обер Грайс работал рядом с механиками, сбросив с себя форменную тужурку с погонами и засучив рукава. Однако если аэростаты уже были близки к готовности, сборка дирижаблей задерживалась. Множество трубочек, сочленений, крепление двигателей к гондоле, сборка защитного каркаса, окружавшего места установки шести горелок – все это требовало тщательной неторопливой работы. А время не ждало.

Генерал Моитор решил сделать ставку на третью атаку, поддержав ее кавалерией.

На холмах завязалась отчаянная схватка. Противник вышел к третьей траншее и ворвался на позиции передовых батарей. В долине его попытки продвинуться были по-прежнему безуспешны – огонь с кораблей и с бронепоезда расстраивал все атаки. Но на левом фланге Моитор бросил в атаку сразу всю свою кавалерию.

На левом фланге раздались частые залпы артиллерии, а немного погодя послышались и винтовочные залпы, перешедшие вскоре в беспорядочную пальбу.

«Как там Тиоро?» – с тревогой подумал Обер. Не успев додумать эту мысль до конца, он бросил инструменты, наспех вытер руки ветошью, засунул руки в рукава мундира и бросился к своему коню. Не раздумывая больше, он вскочил в седло и поскакал на левый фланг. Еще не достигнув линии траншей, он уже заслышал посвист пуль у себя над головой. Привстав в стременах, Обер увидел массу конницы противника, выдвигавшуюся для решительной атаки левого фланга, спешился, бросил поводья какому-то ездовому с расположенной неподалеку артиллерийской батареи, и бегом кинулся вперед. Он едва успел разыскать отделение Тиоро и запрыгнуть в траншею, как прямо перед ней показалась конная лава.

Отделение Тиоро, занимавшее третью траншею, встретило кавалерию дружным винтовочным огнем. Заграждения, заметно прореженные артиллерийским огнем, все же несколько замедлили темп атаки, давали возможность овладеть собой, выбрать верный прицел. Но все равно лавина всадников накатывалась неумолимо. Обер, несмотря на опасность, чувствовал себя увереннее, стоя бок о бок с сыном. А Тиоро, напротив, заволновался, то и дело косясь на генеральский мундир отца.

Всадники достигли первой линии траншей. Многие были выбиты из седел последним дружным винтовочным залпом, но остальные с ходу проскочили вперед и помчались дальше. Кое-кто из солдат-федератов, поддавшись панике, выскочил из траншеи и пытался спастись бегством. Но им было не уйти от преследовавшего их верхами врага. Другие, сохранившие самообладание, продолжали бить из винтовок по летящим мимо них кавалеристам.

«Из траншей не вылезать! Зарубят тут же!» – закричал Тиоро. – «А если кто вздумает бежать, того я сам заколю на месте!»

Большая часть федератов продолжала отстреливаться из окопов, видя незавидную участь тех, кто, потеряв голову, пытался спастись бегством. Все они почти сразу же потеряли головы в буквальном смысле слова – кавалеристы лихо орудовали саблями. На бойцов Тиоро, конечно, действовал и вид стоящего в одной траншее с ними бравого бригадного генерала с седеющей головой, взявшего в руки винтовку, как рядовой боец.

Вот первые всадники миновали уже и шестую траншею, но оставшиеся в живых бойцы продолжали стрелять по несущимся мимо них кавалеристам, то и дело высаживая кого-нибудь из седла. Обер Грайс, стоя рядом с сыном, методически расстрелял все четыре доставшиеся ему обоймы, отбросил винтовку, и теперь навскидку, попеременно с обеих рук, бил из револьверов, отсчитывая патроны, остававшиеся в барабанах…

Прорыв кавалерии противника на левом фланге и угроза выхода ее в тыл позиций федератов не остались незамеченными для генерала Валенруша. Но у него практически не осталось резервов – резервный полк уже дрался на гребне холмов, пытаясь отбить у неприятеля захваченные артиллерийские позиции и вернуть пушки. Единственное, что Ноити Валенруш мог противопоставить атаке кавалерии – снять с позиций на холмах и выкатить на прямую наводку восемь пушек артиллерийского резерва, чтобы ударить картечью в упор, пока две кавалерийские бригады федератов разворачивались для контратаки.

На левом фланге все смешалось. В траншеях уже шел бой с подошедшей вражеской пехотой. Сотни полторы федератов, оставивших траншеи, сгрудились вокруг артиллерийских батарей, отстреливаясь от наседавшей кавалерии. Всадники экспедиционного корпуса уже окружили эти восемь пушек, но те продолжали бить картечью по кавалерии врага, а пехотинцы-федераты из последних сил пыталась не допустить конников противника расправиться с артиллерийской прислугой. К месту боя уже летела на рысях, переходя в галоп, первая бригада кавалерии федератов.

Винтовки в траншеях тем временем замолкали одна за другой – в подсумках солдат кончались патроны. Обер Грайс, стараясь сохранять самообладание, шепнул сыну:

«Прикажи собрать патроны из подсумков убитых!»

Вокруг Тиоро собралось около трех десятков человек, среди которых не было ни одного офицера – ротный командир и все взводные были убиты или тяжело ранены.

«Рота! Слушай мою команду!» – раздался над полем боя звонкий мальчишеский фальцет со слегка сиплыми от усталости нотками. – «Всем проверить подсумки убитых и собрать оставшиеся патроны. Кому не хватит патронов – драться штыками!»

Обер Грайс вставил в барабан своего револьвера последние четыре патрона.

«По пехоте противника! Прицел постоянный! В пояс! Огонь!» Трескуче раскатился нестройный залп. Пехота экспедиционного корпуса отвечала огнем с колена и из занятых траншей. Вдруг сзади явственно заслышался близкий конский топот.

«Опять кавалерия…» – со страхом выдохнул один из бойцов. И это действительно была кавалерия врага. Изрядно потрепанная при прорыве, она не выдержала удара первой и второй кавалерийских бригад федератов, и откатывалась назад…

Над полем боя легли длинные косые тени, отбрасываемые лучами солнца. В лощинах между холмами заметно потемнело. Войска экспедиционного корпуса были отброшены и на этот раз. Артиллерия продолжала перестрелку, но генерал Моитор уже решил на сегодня прекратить атаки. Завтра – да, завтра! – он ударит не так, как сегодня. Все силы надо будет направить на левый фланг – туда, где у противника слабее позиция. Если бы он бросил резервы не на фронтальную атаку холмов, а подкрепил ими кавалерию, да еще добавил бы им конных артиллеристов, то сражение уже было бы выиграно. Ну что ж, никто не помешает ему сделать это завтра. Но на всякий случай он отправил вестового в Латраиду с приказом выделить еще не менее 3 тысяч штыков и 20 орудий, с тем, чтобы к утру они прибыли на позиции. Резерв не помешает.

Почти всю ночь на позициях федератов кипела работа. Исправлялись траншеи, заваленные артиллерийским огнем, оттаскивались в тыл разбитые орудия, на позиции доставлялись боеприпасы, протягивались провода телеграфной связи. Работа кипела и в тылу – при свете керосиновых ламп оперировали раненых. Сам доктор Фараскаш, начальник медицинской службы, не отходил от операционного стола. Еще дальше от передовой заканчивалась сборка дирижаблей. Не спали и в штабе.

Потери первого дня были очень велики. Убыль – и в орудиях, и в людях, – было нечем восполнить. К счастью, к исходу ночи подошли четыре роты добровольцев, да с Ахале-Тааэа прибыл давно ожидавшийся полк с 12-ю орудиями. Добровольцы были определены в резерв, а полк был поставлен за левым флангом и ему был дан приказ спешно оборудовать позиции для круговой обороны. Для круговой обороны приспосабливались и старые позиции на левом фланге. Генерал Валенруш опасался, что завтра главный удар противника придется именно сюда.

Утром противник пошел в атаку, по-прежнему двигаясь ровными стрелковыми цепями, с развернутыми знаменами и барабанным боем. Артиллерийский налет на этот раз длился всего лишь час – похоже, за вчерашний бой экспедиционный корпус израсходовал слишком много снарядов.

Артиллерия федератов открыла ответный огонь и била теперь точнее, чем вчера. Облачка шрапнельных разрывов то и дело повисали прямо над стрелковыми цепями в коричневато-серых и темно-синих (гвардейских) мундирах. Но, несмотря на возросшие потери, солдаты метрополии упорно двигались вперед. Тем временем часть артиллерии противника не прекратила огонь, а продолжала вести стрельбу по левому флангу, подготавливая атаку кавалерии и трех полков пехоты, разворачивавшихся на поле в боевые порядки.

«Седьмой, восьмой и девятой батареям перенести огонь на войска правого фланга противника, как только они подойдут на дистанцию действительного огня» – генерал Валенруш отнял от глаз бинокль и бросил мимолетный взгляд на телеграфиста, в руках которого постукивал ключ телеграфного аппарата. Через некоторое время застучал приемный аппарат и из него поползла длинная бумажная лента.

«Получение приказа подтверждается» – доложил телеграфист. Дивизионный генерал снова прильнул к окулярам бинокля.

Обер снова не находил себе места из-за тревоги за сына. Опять главный удар противника приходится на левый фланг. Как там Тиоро? Но сегодня, во что бы то ни стало, надо ввести в строй дирижабли. Снедаемый беспокойством, Обер не отрывался от работы.

Огонек, казавшийся бледным в ярких лучах утреннего солнца, уже несколько минут весело плясал в центре большой круглой латунной горелки под пристальными взглядами собравшихся вокруг механиков и рабочих.

«Пожалуй, пора» – вымолвил Обер.

Один из механиков осторожно повернул маленький краник и через несколько мгновений по краям горелки загудело ровное синеватое пламя, десятками язычков стремившееся в стороны, а затем слегка загибавшееся вверх.

«Добавь еще» – скомандовал Обер.

Вскоре горелка извергала из себя уже внушительный факел угрожающе гудевшего пламени, почти полностью заполнявшего собой окружающий его каркас из мелкой сетки. Оболочка аэростата, до того мешком свисавшая на землю, начала постепенно раздуваться, наполняясь горячим воздухом.

Когда все четыре аэростата наблюдения наполнились горячим воздухом и натянули привязные тросы, настала очередь дирижаблей. Тем временем в корзинах аэростатов заняли свои места наблюдатели с мощными биноклями и телеграфисты. Привязные тросы с прикрепленными к ним телеграфными кабелями стали постепенно разматываться и аэростаты все выше и выше поднимались над окрестными холмами.

Командир первой батареи новых пушек, задрав голову, смотрел, как аэростат взмывает вверх на добрые три сотни метров. В лощине, где стояли пушки, еще лежала тень, а на стволах орудий блестели капельки росы.

«Первое, осколочной гранатой, заряжай!» – скомандовал он, когда батарейный телеграфист (новая, непривычная должность) доложил, что с аэростата передан сигнал готовности.

«Передают, видно, как на ладони. И ихние пушки видно!» – обрадовано добавил он.

«Прицел… Угломер… Первое, огонь!» – Командир наблюдал, как первое орудие плеснуло пламенем, вслед за которым на уши накатил грохот выстрела, ствол заскользил назад по лафету, выдавливая поршнем через узенькие отверстия тормозную жидкость из одной емкости противооткатного цилиндра в другую, дошел до упора, пушка подпрыгнула и дернулась назад, а ствол, возвращаемый мощной пружиной накатника, пошел в исходное положение. Замковый рванул рукоятку поршневого затвора, и из казенного среза ствола, дымясь, вывалилась стреляная гильза, которую подхватил заряжающий и бросил в свободный зарядный ящик.

В корзине аэростата наблюдатель напряженно всматривался в артиллерийские позиции противника, расположенные перед группой небольших холмов. Вот неподалеку от них возникло облачко разрыва.

«Недолет!» – воскликнул он. – «Прицел дальше двести метров!»

«Недолет! Дальше двести!» – крикнул батарейный телеграфист…

Пока шла пристрелка, остальные батареи обстреливали шрапнелью пехотные цепи противника. Но вот они подошли к линиям траншей и огонь пришлось прекратить. Передовые батареи перешли на картечь.

Как и вчера, федераты встретили пехоту противника ручными бомбами (которых, однако осталось лишь по две штуки на брата) и дружным винтовочным залпом. Но затем бойцы, сидевшие в первой и второй траншеях поднялись и ударили в штыки навстречу противнику, бросившись вниз по склону холма. Завязалась ожесточенная схватка, перешедшая в рукопашный бой…

Хуже, однако, обстояло дело на левом фланге. Создав там значительный перевес сил, командующий экспедиционным корпусом не без оснований надеялся на успех. Пока войска на холмах были связаны боем, удар кавалерии, поддержанной тремя пехотными полками и тремя батареями конной артиллерии, развернутыми в поле буквально в нескольких сотнях метров oт позиций федератов, позволил здесь прорвать оборону. Хотя потери наступавших от шрапнели и плотного винтовочного огня были весьма велики, численное превосходство оставалось за ними.

Подошедший с Ахале-Тааэа полк, состоящий в основном из бойцов народности топеа, отчаянно дрался в полном окружении. Сильно поредевшие во вчерашнем бою кавалерийские бригады и четыре роты добровольцев из резерва не смогли восстановить положение. На окраину Минрилиба спешно были выдвинуты комендантская рота, два взвода штабной охраны и небольшой отряд городского ополчения. Однако первые всадники врага уже ворвались в город, несмотря на трескотню выстрелов, которыми их встретили среди домиков предместья.

Тиоро, назначенный ночью взводным командиром, с горсточкой своих людей отходил к холмам. Почти все из них получили ранения, патронов оставалось на несколько выстрелов. Путь к Минрилибу был открыт. Еще дрались в окружении маленькие группы солдат на основной позиции, еще сражался в окружении полк топеа, еще пытались кое-где сдерживать врага остатки кавалерийских бригад и добровольческие роты. Но полки экспедиционного корпуса, хотя и сильно поредевшие, настойчиво продвигались вслед за кавалерией к городу.

Две ошибки допустил Паттамолью Моитор в этом бою. Он немного запоздал с ударом по левому флангу федератов и не повернул свои прорвавшиеся части для удара в тыл основной позиции на холмах. Это дало возможность генералу Валенрушу, в свою очередь, исправить собственную ошибку – недостаточные меры по укреплению позиции на левом фланге.

Бой на холмах сам собой затихал. Противники истощили свои силы и мало-помалу прекратили яростные штыковые стычки. Войска экспедиционного корпуса почти везде закрепились в первой линии траншей, а кое-где заняли и вторую. Третья линия повсеместно осталась в руках федератов. Генерал Валенруш, воспользовавшись затишьем, рискнул снять с различных участков третьей линии около двух тысяч бойцов, развернул в тыл четыре батареи и нанес контрудар на левом фланге. Этим ударом прорвавшиеся войска противника были рассечены надвое, и частью рассеяны, частью оттеснены в поле за пределы укрепленных позиций. Прорвавшаяся далеко вперед кавалерия оказалась полностью отсечена от пехоты, и была вынуждена под непрерывным винтовочным обстрелом и градом шрапнели прорываться назад.