Текст книги "Анклав (СИ)"
Автор книги: Андрей Ермошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
– Это?.. – Борис присвистнул. – Если все стремянки посёлка вместе связать, такая длинная и то не получится…
Агата подошла к нижней части лестницы, взялась за перила и дёрнула на себя. Затем сильнее.
– Закреплена как следует. Лезть можно.
– И ни следа ржавчины, – сказал Алекс. – Думаете, её специально сделали?
– Без сомнения, – отозвался Тимур откуда-то из темноты. – Уверен, от старой лестницы ничего не осталось, а спускаться им сюда было надо. Понять бы только, зачем.
Начали подниматься. Ствол шахты взмывал на высоту десятка поставленных друг на друга жилых домов; один за одним, раскрывались вокруг него рёбра подземных уровней: тринадцатого, двенадцатого, одиннадцатого… В каждом было пыльно, грязно, часто попадались на глаза сломанные перекрытия, растрескавшиеся, полуобвалившиеся своды. Поблёскивала в лучах фонарей волокнистая оболочка кабеля.
Карабкаться оказалось тяжело. Передышку сделали уже на десятом уровне, заглянули вниз – пройденный отрезок восхождения впечатлял куда меньше того, что оставался. В следующий заход одолели сразу шесть пролётов. Большие камни, отколовшиеся от свода и чудом не разбившиеся на куски, превращали уровень с ржавой цифрой четыре в некое подобие пещеры. Стало заметно светлей, ощутимо разросся в размерах ослепительно-белый прямоугольник неба, и на фоне его – остатки настила крыши.
Тимур отломил с потолка сосульку, немного подержал на ладони и выбросил.
– Вот, значит, как, – произнёс он задумчиво. – Эта шахта как водосток, всю влагу в округе собирает. По весне, наверное, вообще реки текут…
Уровни на самом верху встречали холодом да шероховатой коркой льда. Оставаясь отвесной, лестница здесь была в инее, и подниматься по ней стало ещё боязней. Но страха никто не выказал: лезть назад было бы сейчас тяжелее, чем побороть последние метры восхождения.
Когда все четверо выкарабкались на твёрдую поверхность, то какое-то время лежали прямо на снегу, переводя дух. От домика над шахтой мало что осталось: каркас, сделанный лёгким и недолговечным, уцелел наполовину, крыша обрушилась. Мороз, к счастью, не зверствовал: слегка утеплённых комбинезонов пока хватало.
– Основательно они устроились, – проговорил Борис, рассматривая подъёмный механизм с лебёдкой, что нависал над колодцем шахты.
Поднявшись на ноги и выйдя из остатков домика, они моментально обнаружили, куда всё это время вёл их кабель. Из сугробов, точно соперничая с вертикалями близко нависающих гор, бетонным коробом поднималось здание комбината – тыльный его фасад. На основательно расчищенной площадке между ним и противолавинной стеной торчала вышка: квадратного сечения, она сужалась до острой иглы на уровне третьего этажа комбината. Кабель соединялся с ящиком, что был подвешен к балкам вышки метрах в шести над землёй.
– Как насчёт такого? – Алекс, шедший первым, обернулся к остальным.
– Устройство для передачи сигнала… радиосигнала, например, – было заметно, в какой растерянности пребывает Тимур, рассуждая об этом.
– Передачи. Или приёма. Помнишь, на плакатах у нас нечто подобное нарисовано?
Бригадирша молчала, хмуро поглядывая то на одного, то на другого.
– Кажется, они… – проговорил Борис, осторожно сделав шаг в направлении вышки.
– Ты что, в курсе, для чего вышка?
– Это совсем не здорово.
– Что такое? – спросили Агата и Алекс одновременно.
– Борис! – вторил им инженер.
– Пойдёмте, нужно разузнать кое-что, одну вещь… Этот комбинат совсем как наш, только зеркально перевёрнутый. Значит, той ночью машина подъезжала к погрузочному цеху.
Никого не дожидаясь, Борис с несвойственной ему расторопностью и будто бы напрочь забыв про скрытность, помчался к торцевой части корпуса – туда, где у пятого комбината была бы главная проходная. И не прогадал. Дорожка среди сугробов оканчивалась дверьми парадного входа: бурые от коррозии створки стояли настежь распахнутыми, наверное, со времён консервации комбината, и, основательно просев, едва ли могли быть сдвинуты хоть на миллиметр. Схожесть планировок комбинатов теперь не оставляла сомнений в том, что здание получится пройти насквозь – через коридор вдоль лицевого, обращённого к посёлку, фасада.
В помещениях вперемешку с грязью лежал снег. Сырые, облупленные стены вели всё глубже в недра здания. Полубегом Борис добрался до двери, которая должна была вести в погрузочный цех, с ходу толкнул её.
Совершенное запустение добавляло простора и так немаленькому, с высоченным потолком, залу. На интуитивном уровне облик цеха угадывался даже без характерных деталей: между закрытыми воротами въездов и погрузочными платформами напрочь отсутствовало оборудование для доставки листов фламмия в кузова автомобилей, а на месте конвейеров и пандусов виднелся лишь голый бетон. Здесь было сухо и на удивление чисто; от времени пожелтели, но по-прежнему удерживались в ленте окон под самым потолком квадратики мутного стекла.
Алекс не знал, что следовало искать. Что-то неуместное, выбивающееся, не вписывающееся. Нечто такое, чего быть здесь не должно было. Нужда искать отпала, однако, сама собой: всё будто бы нарочно выставлялось напоказ. В самом дальнем углу, затенённые, стояли штабеля из десятков одинаковых ящиков, за которыми белело ещё что-то – по всей видимости, кабина грузовой машины.
Борис затрусил туда поперёк зала, избегая кривых прутов арматуры, что местами вырастали прямо из-под ног. Остальные снова кинулись вдогонку.
– Целый склад! – воскликнул Борис, поравнявшись с аккуратными рядами ящиков – было похоже, что зрелище его скорее пугает, чем озадачивает.
В любом из нескольких штабелей – посчитал Алекс навскидку – выходило около пяти десятков ящиков. Ближе к грузовику обнаружился ещё один, наполовину разобранный. На каждой крышке оранжевой краской была отпечатана трёхзначная цифра.
– Ты знаешь, что внутри? – накинулась на Бориса бригадирша, – Говори уже!
– Точно – нет, – бросил он как бы между делом, а сам направился вдоль цельных штабелей к неполному, где нижние ящики не были придавлены верхними. – Помоги открыть!
Алекс и Тимур меж тем осматривали грузовую машину. Уже на подходе стало очевидно: подобного транспорта им раньше не встречалось. Мало того, что весь корпус, от кабины с продолговатым капотом до жёсткого тента, который покрывал всю длину платформы, был окрашен в непривычно светлые цвета зимнего камуфляжа, так ещё и сам его материал представлял собой нечто вроде матового пластика. Колёсных осей было сразу три, да и в целом грузовик смотрелся продолговатым и высоким, словно раздутым в размерах.
– Фронтовой, – заключил, огибая кабину, инженер.
Борис и Агата стащили ящик с поддона и теперь склонились над ним.
– Да нет же, нет, сначала вот эти надо, тогда и те откроются, – тараторила бригадирша.
– Я уже и так, и так пытался – не выходит. Какой-нибудь инструмент бы достать, вроде лома! – Борис в очередной раз обхватил покрасневшими от напряжения пальцами заклёпки на крышке ящика, но безуспешно. Тугие замки и не думали поддаваться.
– Хватит с тебя лома! Дай сюда, – Агата присела на корточки по другую сторону от ящика. – Кажется, одному так не открыть. Вы тяните туда, а я отсюда буду.
Систему, как оказалось, она поняла правильно, и лёгкую крышку удалось сдёрнуть с заклёпок. Всё пространство внутри ящика отводилось под серый пластиковый контейнер с закруглёнными краями, ребристой поверхностью. Внешне он напоминал кусок мыла, размерами – прикроватную тумбочку.
– Можно не вскрывать, – проговорил Борис, – я и так… Там взрывчатка. Во всех ящиках взрывчатка. И там, в тоннеле – тоже.
Все уставились на него в полнейшем недоумении.
– Взрывчатка? Какая ещё взрывчатка, зачем? – спросила Агата нервно.
– А ты не понимаешь? Ящики же пронумерованы, – взрывотехник ткнул пальцем в цифру на крышке. – Самые большие номера, которые я видел – около четырёхсот. Примерно столько же подпорок в противолавинной стене. Минируют стену – вот что они делают!
– Но в шахте…
– Я подумал об этом ещё тогда, в клубе! Догадался же, что это кабель взрывателя! И когда увидел, что он подсоединён к вышке, то всё понял – они собираются обрушить шахту радиосигналом с поверхности!
– Быть того не может, абсурд… но, – зазвучал над ними голос Тимура – суховатый, мертвецки-отрешённый, – но, похоже, Борис прав. Другого объяснения я тоже не вижу.
Алекс задрожал, но вовсе не холод был тому причиной, а ярость. Он ждал какого угодно итога, любого коварства, обмана со стороны Энцеля. Любого – но не такого. Не столь подлого, вопиющего по масштабу своей жестокости. Как наяву, со всей ясностью виделись теперь пугающие картины: вот срабатывают заряды, превращая в труху ветхие перекрытия шахты, вот рушится под землю половина посёлка, вот разрываются изнутри опоры противолавинной стены. Она не способна более сдержать чудовищной силы вал снега, который сметает, погребает под собой всё то, чему до поры удалось уцелеть.
– Вот же сволочь! – проговорил Алекс сквозь зубы и внезапно перешёл на крик. – Вот сволочь! Энцель нас задумал живьём похоронить!
– Тише, Алекс, успокойся! – тщетно пытался вразумить его инженер.
– Продались, твари, продались проклятым республиканцам! Не одолела нас Республика, сколько лет… а ничего у неё не вышло! – горячился Алекс всё сильней. – Может, они давно бы победили, не будь наших комбинатов, не будь у нас фламмия! Как удобно будет им вот так взять и похоронить всё под снегом. Ударить вот так, исподтишка, чужими-то руками! А Энцель! Военный, а пошёл на сговор с врагом!
Чуждая для восприятия, отторгаемая им, но очевидная теперь новая реальность уже завладевала сознанием. Она преследовала, вводила в ступор. Не только оставался без ответа, но и обретал новый смысл вопрос, приведший четверых шахтёров в цех заброшенного комбината: как быть дальше?
– Готовность одна минута! – пробился сквозь рокотание винтов голос «главного». Пилот и трое пассажиров вертолёта, все в зимней форме, потянулись к гарнитурам, прижали их плотнее.
– Центр дал добро, можем приступать! К бою! Помним приказ: всех четверых в расход, времени не терять! – скомандовал тот же голос.
Люди в камуфляже синхронно достали из-за спин короткие автоматы; руки так и мелькали, присоединяя обоймы, навинчивая глушители. Спустя считанные секунды всё было готово, оружие вновь оказалось на перевязях.
Сильная вибрация сотрясла вертолёт. Накренившись, он закачался, как шлюпка во время шторма, но скоро выровнялся на прежний курс.
– Тут кое-кто хочет говорить с вами, – прожужжала гарнитура и умолкла.
Рика подняла руку, чтобы лучше видеть запястье. Экран на тонкой пластине коммуникатора моргнул, вспыхнул; появилось лицо Курта Энцеля, необычайно сосредоточенное, с резким, суровым взглядом. Заместо помех динамик гарнитуры донёс голос управляющего:
– Действуйте быстро! Через три минуты после вашей высадки зенитки будут развёрнуты, и вашим товарищам придётся несладко даже с активной защитой.
Отвлекшись от коммуникатора, Рика посмотрела сквозь ветровое стекло кабины. Впереди, чуть подскакивая на встречных потоках воздуха, летел другой вертолёт – совсем небольшой, с сине-коричневым ромбом на борту. С каждой стороны фюзеляжа, вдобавок к пулемётам, висело по дюжине ракет. Столь внушительный арсенал мог вызвать какие угодно опасения, но точно не впечатление слабой защищённости. Причина, однако, была в другом.
– Повторяю, не теряйте времени! – продолжал Энцель. – Главное – не выпускать их из здания, не дать сбежать обратно в шахту. Займите обе лестницы, прочешите этаж за этажом: деваться оттуда некуда! Всех четверых – в расход!
– Вышли на координаты, начинаем! – сообщил «главный» спустя мгновение после того, как Энцель покинул эфир.
Ведущий вертолёт опрокинулся и камнем полетел вниз, вслед за ним в пике вошла и вторая машина. Обеими руками обхватив ремни, которые берегли от неминуемого падения, Рика пригнула голову. Всё вокруг перевернулось, задрожало так бешено, что корпус, казалось, вот-вот разойдётся по швам. Но он выдерживал, а в непрестанном мерцании жёлтых лампочек было видно, как со страшной скоростью близится земля. И всё яснее там, внизу, среди нагромождения горных цепей и вершин, очерчивались похожие с высоты на полумесяц контуры посёлка.
Глава 8
Истошный вой сирен пронзил тишину.
Алекс и Борис вскочили с колен, завертели головами. Там, за стеной, в оркестр вливались всё новые репродукторы. По сигналу воздушной тревоги предписывалось немедленно проследовать к ближайшему бомбоубежищу – но откуда ему было взяться на территории заброшенного комбината, отрезанной от посёлка забором?
– Тревогу же не объявляли, – дрожащим голосом пробормотал Тимур. – Не объявляли!
– А если мы её пропустили? Пока были внизу, – отозвалась, стряхнув оцепенение, Агата.
– Не может такого быть! Всегда предупреждают заранее! – сказал Алекс.
На нервах Борис принялся теребить бороду, взгляд его метался с одного на другого:
– Думаешь, ложная?
И тут где-то над посёлком застрекотал пулемёт. Звук, который так редко доводилось Алексу слышать, но такой до жути знакомый.
Ему было меньше шести, когда они с матерью пережидали в темноте подвала первый в его жизни налёт – по крайней мере, первый из тех, что он помнил. Молчание объединяло людей, лишь тяжёлым дыханием полнился спёртый воздух забитых до отказа катакомб бомбоубежища. Другие дети плакали, Алекс же вслушивался в эхо происходившего там, на улице. В глухие удары, громыхание, трёскотню, что то становились ближе, отчётливей, то удалялись и как будто затихали. Тогда, вновь слыша пулемётную очередь, он с содроганием воображал, что это какое-то ужасное чудище скребёт когтями по бетону перекрытий и вот-вот обнаружит … вот и сейчас, много лет и десятки налётов спустя, по коже снова ползли мурашки, а на лбу выступил холодный пот.
Говор пулемёта оборвался хлопком, после которого задрожала лежащая на полу крышка ящика. Все четверо шахтёров бросились бежать тем же путём, каким пришли: обратно в коридор главного корпуса.
В ближайшем по коридору окне не уцелело ни единого стёклышка, насквозь прогнила деревянная рама. Отсюда открывался вид на предзаводскую площадку: настил из нечищеного снега, автомобильная колея от ворот комбината до погрузочного цеха, а фоном всему – забор. Ничего кроме.
Опять раздались над посёлком выстрелы, а затем – нарастающий шум рассекаемого воздуха, грохот пропеллеров.
Чёрная тень пробежала по снегу. Здание затряслось, из-за пристройки погрузочного цеха вылетел вертолёт. Пронесся на малой высоте, едва не задевая забора, выпустил по посёлку длинную очередь.
– Венатор! – крикнула Агата, ныряя к подоконнику. – Все вниз!
По её ли команде или же рефлекторно, остальные рухнули на пол. Алекс полусидя прижался к стене.
– Смотрите! – он показал вверх, на небо.
Невыносимый шум заставил их схватиться за уши.
Вздымая лопастями настоящий вихрь, вертолёт опускался в середину предзаводской площадки. Никто не успел опомниться, как машина уже пронзила наст лыжами и утонула в снегу по самый фюзеляж. Винты продолжали вращаться, а здание, казалось, вот-вот затрещит по швам от грохота.
Ещё мгновенье – и двери вертолёта раздвинулись. Четыре фигуры в белых комбинезонах спрыгнули на землю, побежали прямо к главному корпусу комбината. В руках у них сверкало оружие.
Секунды решали слишком многое. Алекс встал, попятился от окна, и, развернувшись, устремился прочь:
– Уходим! Живо!
– Врассыпную! – крикнула, тоже на бегу, Агата.
С быстротой ракеты она влетела в погрузочный цех. Кровь бешено пульсировала, на пределе возможностей работали мускулы. Лишь оказавшись под прикрытием ящиков, Агата позволила себе выдохнуть.
Но тут же её широкие от ужаса зрачки заметались по сторонам, и вот застыли, сфокусировались на грузовой машине.
Выглянув из-за штабелей, Агата посмотрела на дверь. Никого – значит, пора! Она ринулась вперёд и скоро была уже под тентом кузова.
В одной большой куче валялись тут пустые ящики, крышки от них, мотки чёрных проводов, крепежи, уплотнители… Силясь залезть как можно ближе к кабине, Агата зацепила ступнёй что-то твёрдое и чуть не споткнулась. Следом упала на колени, принялась энергично отбрасывать всё, что попадалось под руку; вскоре на полу стало достаточно места, и Агата распласталась во весь рост. Ладони были изрезаны в кровь, но страх не только калечил – он помогал собрать оставшиеся силы.
Она дотянулась до ящика, который нависал сверху, рванула на себя. Лавина хлама завалила тело: сыпались мелкие заклёпки и падали, впиваясь в плоть острыми гранями, ящики, что-то тяжёлое обрушилось на голову. С каждым ударом Агата всё крепче стискивала зубы.
Оказавшись под завалом, она ещё секунд десять лежала без движения, потом решилась подёргать конечностями; будто с целью убедиться, что они на месте. И опять затаила дыхание.
Старшим в отряде был громила ростом метра под два по фамилии Гарс, который всегда почему-то держал автомат не обеими руками, а только правой, поднимая его стволом вверх.
– Все на позиции! – распорядился он. – Второй – прикрываешь меня. Остальные – держим связь!
У здания четвёрка разделилась: двое побежали к воротам погрузочного цеха, двое, включая самого громилу – по направлению восточной оконечности корпуса, перекрыть проходную. Человек мелькнул в окне первого этажа, затем в следующем: это сломя голову нёсся по коридору Борис. Он видел людей с автоматами, а теперь и они – его.
Один замедлился, вскинул оружие, но цель уже скрылась, исчезла за стеной.
– Стой! – крикнул громила напарнику. – Не сейчас!
– Может, окно? – тот нехотя отнял автомат от плеча.
– Нет, у шахты перехватим! Не останавливайся!
И они припустили за Борисом.
Через дверь в створке ворот Рика, а затем и её напарник – блондин с широко расставленными глазами – попали внутрь пустого цеха.
– Штаб, погрузочный – чисто, – сообщила она в гарнитуру. – Идём к западной лестнице.
Сердце выпрыгивало у Агаты из груди. Эхом донеслись до неё скрежет ржавой двери, топот, а потом и голоса. Было ясно, что говорили чужаки. Ещё сильнее она съёжилась под своим укрытием из горы ящиков.
– Четвёртый, живей давай! – поторопила Рика напарника, когда тот остановился, глядя на ящики и грузовик.
– Сейчас, только вон там проверю, – его руки уже тянулись к очкам тепловизора, висящим на шее.
Если бы Агата могла всё расслышать и понять, то, вероятно, запаниковала бы не на шутку, всполошилась и моментально выдала бы себя. И неизвестно, что бы произошло дальше, будь Рика чуть менее осторожной.
– Лучше я, – махнула она напарнику, – а ты коридор проверь.
Оглянувшись, тот молча кивнул и взялся за автомат. Рика прислонила к глазам очки, навела на грузовик.
И так сильно вздрогнула, что блондин мог бы заметить, но, по счастью, уже повернулся в другую сторону. Тепловой сигнал – ярко-красная человеческая фигура в кузове машины – чётко прослеживался даже через весь зал.
Рика выдохнула.
– Чисто. Идём.
Их шаги стихли, а Агату ещё долго не отпускал озноб по всему телу.
Подбежав к выходу из главного корпуса, Борис замер в нерешительности. Дыхание его стало хриплым, отрывистым: лёгкие с жадностью глотали воздух. До шахты оставалось всего ничего, но риск получить пулю в затылок по пути туда был слишком велик.
Пот ручьями струился со лба, тёк по вискам и бороде. Но усталость была последним, о чём сейчас следовало думать. Жалящий страх преследования толкал вперёд.
Судорожно потоптавшись у двери, он заметил сзади лестницу и бросился к ней.
Площадка второго этажа выводила к обильно засыпанной снегом столовой. Тяжело пыхтя, Борис стал взбираться выше, туда, где на пятом комбинате располагался переход в корпус обогатителя.
Два ствола одновременно выглянули из-за угла, но стрелять оказалось не по кому. Тропинка, ведущая к шахте, также была пуста.
– Сбежал?
– Нет, – громила поднял автомат дулом кверху и заглянул за дверь.
Они осторожно вошли и осмотрели проходную, где только что находился Борис.
– Наверх полез, – сказал громила, указывая на полосы разбросанного снега. – Вызываю штаб. Разрешите оставить второго на исходной и преследовать цель дальше, приём.
В штабе, за многие километры отсюда, атмосфера создалась не менее напряжённая. Начальник базы ходил из стороны в сторону, не спуская глаз с огромного экрана, разделённого на четыре секции: каждая в реальном времени транслировала картинку с личных камер бойцов.
– Командир! – Марк, сидящий за столом с множеством кнопок и тумблеров, отдёрнул руку от гарнитуры, развернулся к начальнику. – Первый просит добро на преследование цели. Сейчас восстановлю громкую связь…
– Даю добро. Только пусть не оставляют шахту без присмотра!
Марк активировал тумблеры первого и второго каналов, затем передал приказ: так полагалось, чтобы не засорять эфир других бойцов сторонними сообщениями.
– Я пошёл, ты смотришь за шахтой и коридором, – сказал громила напарнику, а сам отправился по следам Бориса.
Алекс и Тимур потеряли много драгоценного времени, пытаясь укрыться где-нибудь в комнатах западной, дальней от шахты части второго этажа, но без толку. Из-за всё того же коварного снега, который лежал повсюду, сводились к нулю любые шансы пройти незамеченными.
– Давай в литейный поднимемся, – предложил, наконец, инженер. – Окон там нет, нас не найдут!
– Ещё как найдут, мы только сами себя в ловушку загоним. Давай лучше из окна… и к шахте!
– Чего? Со сломанными ногами далеко не убежишь! Пойдём, пойдём! – Тимур тянул Алекса к лестнице.
– Нет, лучше уж прыгнуть, чем в литейный… – сопротивлялся тот. Но страх долго задерживаться на одном месте всё же перевесил его упрямство.
– Зачем ты только со мной пошёл? – вновь заговорил он, взбегая по ступенькам, – Агата сказала ведь разделиться… И что дальше…
– Помолчи-ка. Это ещё не известно, кто тут за кем пошёл. Не о том беспокоишься, – сказал инженер. – Вон та дверь должна вести в литейный.
Сколько дверь ни давили, ни дёргали и ни пинали, она не шелохнулась, будто была приварена к полу.
– Другие есть? – спросил Алекс.
– На другом конце, возле перехода.
– Тогда надо туда! – Алекс затрусил по коридору. От закрытой двери шла глухая стена литейного цеха, напротив неё – раздевалки. Пробежав за другом метров двадцать, Тимур замедлился. – Алекс, подожди! Давай здесь останемся!
– Здесь? Зачем? – оторопело покосившись на друга, тот выставил вперёд ногу с явным намерением бежать дальше.
– Если пойдём туда, нас всё равно выследят. Если спрячемся тут, в раздевалке, они могут подумать, что мы всё-таки прошли через дверь и заперлись изнутри. Пока будут искать в литейном, мы сбежим.
От уверенности, с которой говорил Тимур, пыл Алекса несколько поутих. Аргумент он оценил: в этой части здания было темнее обычного и не лежал снег. Хотя сомнения и остались:
– А если нет? Если проверят?
– Лучше так, чем по-другому! – чуть не закричал инженер. – Соображай живее!
Он буквально вволок Алекса в раздевалку – лишённое дневного света помещение с обледенелым, замахровевшим от плесени потолком. Вдоль стен стояли ржавые шкафчики для инструментов; выбор пал на два в самом удалённом от коридора ряду.
– Быстро, залезай! И чтобы ни звука!
– Третья, говорит штаб, – прожужжала гарнитура голосом Марка, – подступы к шахте перекрыты. Вам приказано зачистить второй этаж. Будьте внимательны.
– Принято, штаб. Мы уже на месте, – ответила Рика. – Четвёртый!
– Что? – отозвался напарник; своим тепловизором он обшаривал комнату за комнатой.
– Слышал? Проверь второй этаж.
– А ты?
Рика, оправив на перевязи автомат, пошла к ступеням:
– А я на третий. Выкурю их оттуда. Закончишь здесь, доложи, потом вверх по восточной лестнице и иди мне навстречу.
– Ясно, – блондин поднял, но вскоре вернул на место очки тепловизора. Удаляясь по коридору, замелькали подошвы его ботинок.
Удача вновь оказалась у Рики в союзницах. Первой необходимостью было отделаться от напарника, и притом как можно оперативнее, но как? Следы вели на верхний этаж, а значит, стоило искать именно там. План появился сам собой: отправить блондина длинным обходным путём через два этажа, и, оставшись в одиночестве, опередить его. Своевременный приказ из штаба лишь придал уверенности в том, что это сработает.
Несколькими прыжками одолев лестничный пролёт, Рика увидела дверь в литейный цех и кинулась к ней.
Попасть внутрь не получилось; шагнув от закрытой двери, она настроила тепловизор, опустила его на глаза. Невидимый луч просёк дверь, стену справа, коридор, затем мрачную раздевалку…
– Что за чёрт! – отчётливо произнесла Рика.
Это был сигнал. На другом конце провода Марк ждал его и среагировал без промедлений.
Краем глаза он убедился, что внимание командира приковано к экрану. Дальше всё произошло за какие-нибудь секунды: юноша просунул руку под стол, выдернул два заранее помеченных кабеля и воткнул их в соседние гнёзда.
На большом экране картинка под цифрой «3» погасла, сменившись чёрно-белым хаосом помех.
– Что с сигналом, Ланнт? – всплеснул руками начальник базы.
– Не знаю! Камера, она… должна была работать… – изобразить волнение у Марка получилось превосходно.
– Верни сигнал, олух, чего сидишь! Звук есть? Вызывай её, хочу знать, в чём дело!
– Третья, говорит штаб! На связь! На связь! Слышите нас? Повторяю – на связь!
Ответом была тишина.
– Не получается. Я не знаю… что-то не так, – с виновато-растерянным выражением лица юноша обернулся к начальнику.
– Тогда давай четвёртого, быстро!
К этому моменту блондин тщательно просканировал тепловизором половину этажа и добрался почти до столовой.
– Как пропала? – переспросил он. – Мне за ней вернуться?
– Нет, выполняйте её приказ, но поднажмите. На третьем этаже будьте начеку, – передал Марк слова командира.
Расплющив ботинком крохотный блок камеры, Рика вбежала в раздевалку.
– Выходите, быстро! Я знаю, что вы здесь! Сейчас же!
Никто не отозвался. Она подошла к одному из шкафчиков и дёрнула за ручку.
Неловкий удар метил в живот, но девушка увернулась.
Поймав Алекса за руку, рванула его на себя – тот кубарем полетел на пол.
– Хорош валяться, у нас мало времени! – рявкнула над ним Рика. – И ты, слева, тоже вылезай давай, если жить не надоело! Ну же, я тут хочу помочь!
Скрипнула дверца, и из шкафчика показался Тимур. Лицо его сделалось белым, как бумага.
– Кто?.. – прохрипел Алекс, и, перевернувшись на спину, медленно встал.
– Потом поговорим! Пока запомните: я вам не враг, ясно? Ясно, я спрашиваю?
И хотя понимать незнакомку было трудно из-за её непривычно, до несуразного беглой речи, Алекс и Тимур уловили смысл вопроса. Оба робко кивнули.
– А-а-а, – протянула, оглядев напуганного Алекса, Рика, – Кемстов, верно? Это ты?
– Я… – тот снова кивнул. – Знаете меня?
– Ещё бы. Рада нашей встрече. Ну и заварил ты кашу, парень!..
Её слова оборвал выстрел. Все трое вздрогнули: слабый отзвук докатился на этот раз не со стороны посёлка, а из восточной части самого здания.
– Давайте начистоту: скоро здесь будет человек, который послан убить вас. Может даже не один, – сказала Рика без предисловий. – Хотите выжить – делайте в точности так, как я скажу.
Она отвела руку за спину, выхватила из-за ремня какой-то предмет и протянула Алексу.
Он отшатнулся. Перед лицом чернела шершавая рукоять пистолета.
– Возьми! – приказала Рика со всей строгостью, какую была способна придать голосу.
А за восточной частью здания, за хлипким, едва держащимся переходом, располагался кубообразный корпус обогатителя. То ли из-за неустойчивости фундамента, то ли по вине непродуманной конструкции, разрушаться он начал куда раньше своего соседа. Влага точила бетон, коррозия плавила железные крепления как огонь пластмассу. Всем весом громоздкие механизмы давили на перекрытия; стены разошлись, а потолок стал похож на ткань, испещрённую разрезами, через наиболее крупные из которых даже пробивались пучки солнечного света.
Здесь, в верхнем ярусе заброшенного цеха, громила-десантник настиг Бориса.
Тот неплохо спрятался внутри станка, похожего на гигантских размеров перевёрнутое корыто. Вероятно, его там и не нашли бы, но все карты смешал подлый луч тепловизора. Оценив местонахождение цели, громила снял очки и начал подкрадываться.
Слишком поздно Борис раскусил, что загнан в угол. Сбоку от его укрытия шла стена, вдоль которой приближался преследователь, спереди – другая стена, с двух оставшихся сторон – свободное пространство. О бегстве помышлять было нельзя, и Борис решился на отчаянные меры.
Бледный, с неморгающими глазами, он выполз из-под механизма, встал, и, прижимаясь к его левому, дальнему от стены боку, двинулся навстречу опасности.
Поравнявшись с механизмом, громила поднял автомат наизготовку.
Слева, за углом, Борис присел на корточки. Трясущиеся пальцы нащупали на полу кусок покрытого льдом металла.
Гулкий вопль прокатился по цеху.
Что-то длинное и тяжёлое описало дугу, обрушилось вниз. Защищаясь от удара, громила выставил вперёд единственное, что было в руках – автомат.
Раздался грохот, лязгнул искорёженный металл.
Громила рухнул на спину, вокруг него посыпались обломки оружия.
Замахнувшись, Борис ударил снова, но конец железной трубы лишь рассёк воздух и вонзился в бетон.
Яростный пинок в голень подкосил Бориса. Труба, выскользнув из пальцев, покатилась по полу.
Противники одновременно вскочили и ринулись друг на друга – в последнюю секунду Борис заметил в руке громилы пистолет, но сделать ничего не успел. За оглушительным треском мелькнула вспышка, пуля со звуком отпущенной пружины срикошетила от потолка.
А Борис, сжав кулак, нёсся вперёд. Но вместо того, чтобы ударить – не по лицу, до которого всё равно не достал бы, а хотя бы громиле в грудь – он на всей скорости врезался прямо в него.
От столкновения тот сделал шаг назад. Под ногу подвернулось что-то круглое – труба. Потеряв равновесие, командир отряда полетел на пол.
Борис схватился за лоб. Его трясло, но сквозь помутнение он разглядел своего противника.
Красноватая струйка стекала по железному борту механизма, оканчиваясь возле головы неподвижно лежащего тела. Но вдруг скулы дёрнулись, голова обратилась к Борису. Кошмарная гримаса изуродовала лицо.
Подобрав пистолет, Борис, не целясь, выстрелил. Затем ещё раз.
Дым рассеялся.
Но гримаса всё ещё была там, она надвигалась, горели свирепым огнём глаза. Борис вскрикнул и выстрелил снова – прямо в лоб.
Заливаясь кровью, лицо обмякло, и безжизненное тело медленно повалилось набок.
Бориса лихорадило. Секунд десять он пялился на сомкнутый в ладони пистолет, потом вскочил и побежал так, как не бегал ещё никогда.
Услышав у себя за спиной сначала одиночный выстрел, затем три подряд, напарник Рики вызвал штаб:
– Говорит четвёртый. Что там стряслось?
