Текст книги "Анклав (СИ)"
Автор книги: Андрей Ермошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
– Какого чёрта, ты что творишь?! – вскричала Рика, заглушая голос из гарнитуры.
– Нас обманули! – юноша выпрыгнул из кресла, развернулся и мощным пинком опрокинул его. – Они не просто шифруют данные, делая недоступными. Перед этим они копируют их и отправляют себе!
Глава 12
– Марк, в чём дело?! Верни модуль на место, слышишь! – Виктор орал так, что динамик гарнитуры едва справлялся с передачей голоса.
– Довериться тебе второй раз было громадной ошибкой… – процедила Рика.
– Двигаем отсюда, скорее! – крикнул ей Марк, и, подцепив сумку, бросился к выходу.
Рика бежала следом – с ожесточением выдернула, отшвырнула гарнитуру, схватила обеими руками автомат.
Две тени выскользнули из озарённого лампами помещения и растворились в темноте коридора.
– Как много успел передать? – спросила Рика, нагоняя юношу.
– Думаю, пятую часть, может, четверть. Столько же перешифровалось на сервере.
– Думаешь или точно?
– Откуда мне знать!
– Всего четверть?
– Да. И боюсь, это – слишком мало. Такая потеря восполнима.
Рика чертыхнулась; она продолжала нестись вперёд, более не замедляясь и не оборачиваясь.
– Марк, опомнись, что вы делаете? Вы погубите всю операцию! – надрывался Виктор. – Верни чёртов модуль на место, мы должны закончить!
– Заткнись и не утруждай себя больше! – рявкнул Марк, пролетая мимо десятков одинаковых дверей, от одного островка аварийного света к другому. – Мы уходим, а ты… ты ещё за всё ответишь. За всё, что бы вы, ублюдки, там ни замышляли.
– Ладно, я не был с вами до конца честен, с тобой и Ребеккой, – отступил Виктор. – Мы передавали данные, но пойми, они нужны нам в качестве доказательств! Чтобы в суде…
Марк сдавленно расхохотался – он пробовал изобразить смех настолько естественным, насколько вообще возможно при быстром беге, но удалось так себе. Сердце бешено колотилось, лёгким остро недоставало кислорода, но он всё же заговорил:
– Ты хотя бы сам… веришь в тот бред… который несёшь? Какой ещё суд? – хотел засмеяться снова, но в этот раз не удалось совсем. – Мы договорились уничтожить… Корпорацию! Зарубить её под корень! Лишить её будущего и смотреть… смотреть, как она сама себя изживёт!
– Одно другому не мешает! Мы можем привлечь их к ответственности, судить их, но у нас не было свидетелей и до сих пор нет веских оснований… Если вы сейчас не вернётесь и не закончите начатое, то и не будет!
– Снова ложь! – выпалил юноша. – Если всё так просто… почему было не сказать нам? Не держи меня… за дурака! Вам нужно нечто большее!
Он так сконцентрировался на беге, что, преодолев очередной изгиб коридора, не успел вовремя затормозить и влетел Рике в спину. Та придержала его за плечо, не дав потерять равновесие. Оба остановились, как вкопанные.
Шагах в пятидесяти от них стояли двое: одинаковая форма, лица неразличимы, на поясных ремнях топорщатся кобуры с оружием. Появление в пустом, неосвещённом коридоре посторонних явно привело незнакомцев в замешательство не менее сильное, чем испытывал сейчас сам Марк.
Но ненадолго. Тот, что стоял справа, подался вперёд и крикнул:
– А вы ещё кто такие? Нам не сообщали… – он осёкся, и вдруг, наставив указательный палец на Рику, закричал вдвое громче. – Эй, убери руки с пушки!
– Вот ведь дерьмо! – пробормотала девушка; её нижняя челюсть едва заметно двигалась из стороны в сторону.
Отпустив рукоятки автомата, она медленно, очень медленно, отводила ладони назад.
– Ден? – заговорил тот, что стоял чуть дальше. – Да ведь они оба под протоколом.
Молниеносное движение взрезало воздух, и Марк тотчас узнал револьвер, сверкнувший в бледных от напряжения пальцах напарницы.
Грянул выстрел, сразу семь выстрелов канонадой отозвались в закоулках лабиринта.
Шарахнувшись в сторону, Марк полуослеп от порохового пламени, и всё же не упустил из виду коридор: где только что стояли двое, теперь лежал один. Лежал неподвижно, лицом на плитке пола. И тут Марк различил в темноте второго: прилипший к стене силуэт лихорадочно рвал что-то у себя на ремне.
– Рика! – юноша бросился к ней и толкнул изо всех сил. Падая, оба налетели на какую-то дверь – та распахнулась, и они кубарем упали внутрь помещения. А в коридоре гремели выстрелы; одна за другой завывали, рикошетя, пули.
Потом всё смолкло. Пока они вскакивали на ноги, раздался одиночный выстрел, за ним треск. И снова тишина.
Передёрнув затвор автомата, Рика проскользнула к выбитой двери, и, только ствол высунулся в коридор, дала короткую очередь. Бесшумную и без света – лишь с металлическим жужжанием прокатились по кафелю гильзы.
– Проклятье, пусто! – Рика опять была на ногах. – Где он?
Мрак скрадывал обстановку и даже габариты комнаты; по бокам от двери высились штабеля прозрачных боксов, уходили вглубь. Увитые спиралями проводов, перемигивались электронные блоки неведомого назначения.
– Кажется, – Марк попятился от двери, – он здесь. В этой комнате.
Не успел он договорить, как пистолетный грохот ударил по перепонкам. Над ухом просвистело; со звоном разбилось стекло, и на плечи посыпались осколки.
Что-то громко треснуло и заискрилось.
Разобраться было почти нереально, но стреляли явно из-за боксов.
– Они здесь! Двое! – донёсся оттуда голос. – Этаж два три четыре, восьмой сектор!
Рика тут же открыла огонь – вслепую, наугад прошивая свинцовым веером всю дальнюю часть комнаты.
– Не сиди! – захрипела она, повернувшись к Марку. – Он где-то вошёл, обойди его! Я его подержу!
– Я? Но я…
– Живо, чёрт возьми!
Юноше стало вдруг мерзко за своё малодушие. Он будто получил укол адреналина: одним прыжком очутился в коридоре и вот уже бежал куда-то вперёд. Не разум двигал им и управлял его телом; не разум, а воля – простое осознание того, что именно сейчас важно сделать что от него ждут, наплевав на риск и страх. Пока ещё не слишком поздно.
Обнаружив дальше по коридору открытую дверь, он вбежал туда безо всякой подготовки и сразу же наткнулся на врага. Тот стоял спиной, но шум, поднятый Марком, заставил его обернуться.
Едва прицелившись, юноша вдавил спусковой крючок; автомат затрясся, норовя выпрыгнуть из скользких от пота ладоней.
Человек в форме вскрикнул и выронил оружие: пуля прошла сквозь кисть. И это лишь разъярило его: уклонившись от неприцельного огня, он подскочил к Марку и с размаху обрушил на него здоровенный кулак.
Удар пришёлся точно в висок. В глазах вспыхнуло, потом потемнело, размножилось, поплыло, и юноша рухнул на спину; по черепу прокатился оглушительный звон.
Марк думал, что погибает, но оставался в сознании и наблюдал происходящее рядом. Добить Марка не позволила Рика: боясь, видимо, его задеть, она не стреляла и вместо этого накинулась на врага сзади, стиснув ему шею автоматным ремнём.
В адской пляске два тела влетели во что-то, раздался скрежет, треск бьющегося стекла.
Возня, тяжёлое дыхание и то надрывные, то сдавленные крики, не прекращались. Противники катались по полу, разбрасывая осколки, толкаясь и брыкаясь всеми конечностями.
Марк сделал усилие, чтобы встать. Новая волна боли ударила в голову, и он стиснул зубы. Боль не уходила, но он всё пробовал и пробовал подняться, когда увидел, что враг с изрезанным лбом и горящими глазами навалился на Рику, придавливает её голову к полу, а кровь из раненной руки заливает ей лицо.
Издав короткий вопль, Марк поднялся на четвереньки, пополз туда. Он не представлял, что делать следом; тяжёлая сумка, словно якорь, тянула к земле, но Марк не замечал этой тяжести и всё равно полз – через силу и через боль.
Когда их разделяло метра два, чужак вдруг закряхтел и, встрепенувшись короткой судорогой, окоченел, завалился набок.
В ухе у него торчал перочинный нож, воткнутый по самую рукоять.
Рика сплюнула. Сплюнула ещё раз, отёрла глаза тыльной стороной ладони, поднялась и помогла встать Марку.
– Уходим, – пробормотала она, снова сплюнула и принялась искать глазами автомат. Найдя, подобрала, сменила рожок. Нащупал свой автомат и Марк.
Было уже легче, лишь горел от боли висок да кружилась голова.
– Уходим, – повторил он, глядя на неподвижный труп и кровь, сочащуюся из-под лезвия ножа. Глядя равнодушно, без тени ужаса или отвращения, как будто наблюдает подобное не в первый раз.
Спускаясь по лестнице, они услышали гвалт; ступени сотрясались от топота. Несколькими пролётами ниже мелькал целый рой фонариков.
– Сюда, быстро! – Рика углубилась в этаж-лабораторию по тому же самому коридору, где они шли к серверной. Едва миновал первый поворот, как за спинами послышались крики: топот усиливался, эхом резонируя в стеклах перегородок.
Вспыхнул свет; тысячи ламп озарили пространства лабораторий, которые казались теперь безбрежной зеркальной комнатой.
Отдышка вновь доконала Марка, голова кружилась всё сильнее. Он валился с ног, но невероятным усилием не давал себе упасть. Всё бежал и бежал – только бы не отстать от напарницы.
Но преследователи бежали быстрей. Уже звучали вслед одиночные выстрелы; Марк не оборачивался.
– Ну и что теперь? – послышался голос у него в ухе.
– А, Виктор, ты ещё здесь…
– Куда, куда она ведёт тебя на этот раз? Что за очередная абсурдная идея движет ею – и тобой вслед за ней – в этот раз?
– Не твоё… собачье дело, – огрызнулся Марк.
– Ты верил её бреду и россказням, манипулировать собой позволял как мальчишкой! И вот результат. Ты же у нас правдоруб, Марк, так вот – хочешь правду? Как и ты, Ребекка попала в Анклав не просто так: её вышвырнули из башни, отослали с глаз долой, потому что признали психически нестабильной. Она больная, Марк, ненормальная! Пойми это!
– Пошёл ты к чёрту! – вскричал Марк, борясь с одышкой. – Мне плевать… кто и что там считает. Я знаю её! Она гораздо нормальнее всех… кого мне приходилось знать!
Они вбежали в последний прямой отрезок коридора. Впереди был холл, кафетерий, сразу за которым зияла распахнутая дверь лестничной площадки.
– Быстро, туда! – Рика махнула рукой в сторону лестницы, а сама заняла позицию за углом на выходе из коридора.
Марк добегал последние метры, когда со спины ударили автоматные очереди – пули отскакивали от стен, над головой лопнул и рассыпался искрами осветительный плафон.
Рефлекторно пригибаясь, он пронёсся мимо Рики и нырнул на лестничную площадку, в безопасность.
Дал себе лишь слегка отдышаться, выглянул обратно.
Волна преследователей с оружием наизготовку захлёстывала коридор. Их было много, очень много. И они бежали прямо на Марка.
Только теперь он заметил Рику – она хладнокровно перехватила автомат, перебрала пальцами и рывком высунулась из-за угла.
Первая же очередь остановила авангард наступающих, заставив тех укрыться за немногочисленными выступами стен.
Ответный огонь был шквальным. Но Рика вовремя спряталась и, стоило стрельбе чуть улечься, моментально выпустила новую очередь.
Потеряв нескольких ранеными, вынуждены были залечь как попало – чуть ли не друг на друге – и остальные. Попытки отстреливаться, не имея нормальных укрытий, ни к чему не приводили.
Коридор был у Марка как на ладони, и он взялся за оружие, чтобы помочь Рике, но тут оцепенел.
Мельком девушка оглядела залёгших врагов и холодно ухмыльнулась. Отсоединила магазин, протянула руку за новым и в этот момент – видимо, услышав что-то – повернула голову в противоположную сторону.
Выскользнув из бокового коридора, человек с автоматическим дробовиком приблизился к Рике почти в упор и спустил курок.
Голова разлетелась на куски; обмякшее тело сползло по стене, на которой осталась лишь рваное пятно.
Марку казалось, что все звуки мира в этот момент стихли до уровня шелестящих в безветрие листьев.
Он будто бы совсем оглох.
Он не слышал ни стрёкота оружия в своих руках, ни пения гильз, ни мерзко визжащих пуль. И даже звука собственного голоса, собственного крика, он не был в состоянии расслышать.
Хотя если бы смог, то кровь застыла бы у него в жилах от того, какой это был крик.
Отстреляв весь магазин, он рванул с места и устремился вниз, вниз и вниз, пролёт за пролётом.
Рики больше не было.
Осознание этого обжигало его изнутри, но оно же и гнало дальше; всё, что он теперь мог сделать для неё и ради неё – выбраться из этой мясорубки. Выжить.
А потому он бежал, игнорируя гвалт преследователей, пока не очутился в полумраке технического этажа, дверь которого сразу же захлопнул. Пожарный замок послушно защёлкнулся, но Марку показалось этого мало – он нащупал ручной засов, сдвинул и его тоже – для надёжности.
Опять звучал в гарнитуре голос Виктора – тот пытался говорить и раньше, но слова его тонули в пустоте радиоэфира. Марк просто не воспринимал их, причём настолько, что даже не подумал избавиться от гарнитуры. И теперь, прорываясь по закругляющейся галерее, с удивлением обнаружил себя по-прежнему на связи.
– Ты понимаешь, что винить в её гибели тебе некого, кроме себя самого? Доведи дело до конца – и вы оба вернулись бы целыми. Она осталась бы жива, – Виктор произнёс это не спеша, с расстановкой, словно операция всё ещё продолжается, и он просто даёт обычные инструкции, а Марк – выполняет. В этом крылось что-то необъяснимо жуткое.
Юноша не отвечал; уже рукой было подать до зала, где стояла машина.
– Я знаю, Марк, ты слышишь, – продолжал голос. – Пришло время ответить всё на тот же вопрос – что дальше? Теперь-то он звучит совсем по-другому, а? Теперь ты один… сам принимаешь решения. Ну так поделись со мной, не бойся. Что теперь? Может ты рвёшься спасать восстание, помочь Кемстову?
– Так значит, оно продолжается! – пробормотал Марк, вваливаясь в зал; подержался секунду за косяк двери и со всех ног припустил дальше – к аэромобилю.
– Продолжается, но ненадолго. Корпорация стянула в посёлок все силы, резервы со всего анклава. Через день, максимум два, твоего Кемстова и его шайку раздавят, как тараканов.
Виктор произнёс эту последнюю фразу так воодушевлённо, словно она доставила ему наслаждение, словно ему нравилось её произносить.
Возле машины Марк повернул к колонне с рычагом открывания ворот.
И тут все створки, вся стена, из них состоящая, задребезжала. Нарастая, гулкий шум заглушил голос Виктора.
Марк обернулся. Недалеко от башни, на фоне предрассветного неба, очень быстро промелькнули две светящиеся точки; позади каждой, как за кометами, тянулись хвосты голубоватого пламени.
Не в силах двинуться с места, юноша провожал их взглядом.
– Мы доверились тебе, Марк, я доверился. Ты мог бы принести пользу всем, но поступил по-своему. И добился лишь того, что загнал себя в тупик.
Теперь до Марка дошло, о каком тупике говорит его бывший куратор. Военные истребители – вот чем были только что виденные им светящиеся точки; только военные располагали ракетами, способными сбить почти невидимый для средств Корпорации транспорт без локатора, ведь авиационные боеголовки – юноша знал наверняка – наводились по тепловым сигнатурам.
Сам не осознавая, что делает, Марк побежал к окнам. Знакомый пейзаж был на месте: подсвеченные дорожки парка двумястами этажами ниже, на далёком берегу – частокол высотных зданий. А над розовеющим горизонтом рассекали небосвод две голубоватые точки; прочертив замысловатую дугу вдоль залива, они возвращались на новый круг.
Мышеловка была захлопнута. С одной стороны уже ломилась охрана башни и в любую минуту свинцовый дождь мог обрушиться Марку на затылок. Впереди, стоило чуть отлететь от небоскрёба, поджидала иная смерть, не менее верная.
Тогда возникла идея – совершенно абсурдная, безумная – идея из разряда тех, что рождаются только вот в такие минуты безысходности, когда всё уже решено за тебя, но ты продолжаешь искать выход и ищешь до последней секунды, пока мозг ещё способен думать, а руки и ноги – двигаться.
Он посмотрел в окно. Прямо под ним, далеко-далеко внизу, сверкал, переливался всеми цветами радуги купол Эмпории.
Требовалось просто-напросто убедиться, что купол всё ещё там. А дальше последовал стремительный, будто разом спала вся усталость, рывок вглубь этажа: туда, где вереницей стояли роботы-мойщики.
И пальцы – те самые пальцы, что ещё недавно в порыве отчаянья сжимали плюющийся огнём автомат, теперь выдёргивали из сумки лазерный циркуль.
Виктор тем временем говорил и говорил: его, по-видимому, мало интересовало, что произойдёт дальше, и хотелось лишь выплеснуть на Марка всю накопившуюся желчь:
– Неужто вы и правда рассчитывали, что Кемстов чего-то добьётся? Он сам и весь его никчёмный мятеж – это просто статистическая погрешность. Одна из щепок, которые поток истории смывает, не оставляя и следа. На смену силе может прийти только сила ещё большая – вот главный закон истории! Этой большей силой должны быть мы! Нам была дана возможность исправить ошибку, совершённую предками сто сорок восемь лет назад. Вернуть всё под контроль и восстановить справедливость! Мы шли к этому долго, методично, но появился ты и сделал всё наперекор!
– Вот, значит, чего вы добивались. Выкрасть наработки по технологии и самим довести её до логического завершения, чтобы затем использовать уже против самой Корпорации. Заставить их подчиниться вашей воле и со всеми потрохами передать Республике контроль над анклавом. Что же, умно, – Марк выбрал одного из роботов и без труда срезал лазером оба троса, которые удерживали многотонную махину на потолочных рельсах. – А теперь послушай ты. Моей целью и целью Рики было разрушить Корпорацию, остановить войну, которую неизбежно повлек бы успех «Жребия». Вот чего добивались мы. А вовсе не помогать вам – МГБ, правительству или кому бы то ни было – прийти Корпорации на смену. И вот что я тебе скажу: наша цель всё ещё выполнима.
Марк подскочил к пульту управления, что висел неподалёку, выбрал кнопку с нужным номером и саданул по ней кулаком. Грузно покачнувшись на малюсеньких колёсах, робот-мойщик двинулся по рельсам в сторону ворот внешней стены.
– Ты бредишь! – бросил Виктор гневно, – Ты… ты угробил единственную возможность!
– Не единственную, – возразил Марк, держа тон спокойным. – Я подумал над тем, что ты говорил: про суд, доказательства, свидетелей. И знаешь, в этом есть зерно истины. Только вот не суд нужен. Нужна всего лишь огласка.
С клацаньем опустился рычаг; ворота на пути неуклюжего, медленно ползущего по рельсам параллелепипеда, начали распахиваться.
Кинув автомат на пассажирское сиденье, Марк запрыгнул за штурвал аэромобиля:
– Вот что, Виктор, – сказал он, как только взревел и вновь притих мотор, – будут тебе доказательства. Будут свидетели. Я сделаю всё, что потребуется, потому что знаю – Рика хотела бы этого. И запомни: отныне, если ты и все те, кто с тобой заодно, хотите выйти сухими из воды, представить, что истории с сервером никогда не случалось, вы будете играть по моим правилам!
Не дожидаясь ответа, он снял гарнитуру, размахнулся и выкинул из машины, захлопнув следом дверь.
Робот докатился уже до самого края; когда рельсы закончились, свалился на бок, и тонны железа полетели в пропасть.
Жалобно скрипнули, провернулись покрышки – аэромобиль устремился к открытым воротам.
Режим полёта включён не был. Оказавшись в воздухе, машина сначала будто бы застыла, но тут же нырнула носом вниз, вошла в крутое пике свободного падения. Из-за тряски и чудовищных перегрузок Марк едва не потерял сознание, однако дотянулся до ручки селектора, из последних сил передвинул её.
Расплывчатым мазком промелькнул мимо горящий этаж, а скорее – целый пласт из охваченных огнём этажей, вблизи которых парили алого цвета пожарные челноки. Цифры на альтиметре неистово менялись, разобрать их не позволяла тряска. Но по всё приближающемуся, растущему в размерах куполу Эмпории Марк и без того прекрасно ощущал, что падение даже с самого высокого здания не может длиться вечно.
Он задрал нос машины, со всей силы вдавил педаль и периферийным взором уловил, как справа от головы проплывает в невесомости автомат.
Вся мощность двигателя была брошена на экстренное торможение, и это сработало. Тревожные иконки на мониторах пропадали одна за другой, дрожь утихла и, наконец, застыли показания альтиметра.
Марк включил посадочные фары. Каким же было его ликование, когда дисплей нижней камеры показал именно то, на что он так рассчитывал: в куполе Эмпории чернела сквозная дыра. При падении робот-мойщик приземлился на поперечную балку и незначительно погнул её, зато обе смежные секции остекления отсутствовали начисто.
Ухватившись за штурвал покрепче, Марк направил машину почти по отвесной траектории сквозь брешь, под купол.
В этом котле неуёмной, бурлящей энергии громыхала по обыкновению музыка, рябили лихорадочным хороводом лучи прожекторов да картинки на несметном количестве цифровых витрин, что гроздьями нависали над внушительным – во всю ширину купола – каскадом фонтанов. Весь хаос был здесь не более чем фоном, таким же, как трескотня сверчков в летний вечер.
Маяком среди великолепия красок и блеска для Марка сияла подсвеченная эмблема метромаглева в конце атриума. Уступчатые террасы торговых этажей с наростами фудкортов расступались навстречу, пока взору не открылась вся станция: здесь высоченный потолок полудугой перетекал в стену, вдоль которой стелилась безлюдная платформа, эскалаторы переходов.
Почти не снижая скорости, Марк вывернул штурвал налево, толкнул от себя. На бреющем полёте машина прошла над одним из путей и нырнула в разверзнутую пасть метротоннеля.
А дальше снова была темнота, где только курсовые фары могли уберечь от столкновения. Тоннель изгибался на юг, следуя, как предполагал Марк, береговой линии залива. Затем выпрямился и чуть далее стал изгибаться опять, но уже в другую сторону.
По курсу – Марк совершенно ясно помнил это даже сейчас – должен был начинаться мост. Как только тюбинги сменились панорамным остеклением, он повернул голову вправо и назад.
Над океаном уже занималась бледно-жёлтая заря, рассекаемая надвое силуэтом башни с ярким пятном на самом верху; дымный шлейф пожара застилал половину неба.
Марк отвернулся. От того, что он снова переступил черту, совершил непоправимое, сожалений не было, ведь теперь в этом поступке выражалось его по-настоящему осознанное решение. Только жгла нестерпимо скорбь от мысли, что прочь от башни машина уносит его одного.
Кончился мост, и вокруг снова распластался сумрак. Но лишь до поры.
Внезапно яркий свет из-за очередного изгиба ослепил Марка; избегая столкновения со встречным поездом, он рефлекторно дёрнул штурвал, но слишком, слишком резко.
Аэромобиль, потеряв устойчивость, рванулся вбок. Но вместо того, чтобы сплющиться о стену, лишь зацепил её угол крышей, вылетел из тоннеля на открытое пространство.
Совершенно дезориентированному, Марку оставалось крепко держаться.
Он почувствовал удар, машину подбросило, со скрежетом закрутило вокруг своей оси. В конце концов, движение замедлилось, угасло совсем.
Юноша отпустил ручку двери и осторожно поднял голову, чтобы проверить салон. По первому впечатлению всё было цело, только на лобовом стекле разбегалась сетка трещин. Система стабилизации сделала свою работу: аэромобиль приземлился в горизонтальной плоскости, хоть и на брюхо.
И только затем Марк распознал в месте, куда занесла его аварийная посадка, станцию «Площадь победителей» – одну из старейших во всей системе метромаглева.
Даже в столь ранний час, когда метро редко кто пользовался, просторная станция была светла, как днём, и великолепие её захватывало дух. От центрального зала, на узорчатом полу которого прочертил борозду аэромобиль, боковые платформы отделялись рядами стройных, высотой с четырёхэтажный дом, колонн. В их мрамор позвоночниками врастали вытянутые, как по струнке, скульптуры колоссов; то были идеальной комплекции мужчины и женщины с оружием, инструментами, книгами и высокоточными приборами в руках. Двумя шеренгами, лицом к лицу, гиганты возносились почти до самого свода, где из-под плит нежно-голубого хрусталя изливался свет, создавая полное впечатление, будто там, наверху, сквозь окна виднеется небо; и не холодный зимний рассвет, а полдень середины июня. За колоннами проступали масштабные – во всю площадь путевых стен – мозаичные панно со сценами битв. Самая же внушительная мозаика располагалась в конце зала и была отлично видна Марку. Герб Республики – скрещенные винтовка и молот в обрамлении лаврового венка – утопал средь знамён и сверкающих лент, а ниже золотом по камню читалась надпись: «Поколения бренны, Республика – на века».
Кровь отбойником стучала в ушах, кружилась голова и ужасно ныл затылок. Марк оторвал взгляд от надписи, опустил веки и провёл по ним пальцами – от висков к переносице.
А когда раскрыл глаза, вновь посмотрел на мозаику, на герб, на надпись. Это был уже совершенно иной взор.
Марк прислонил палец к кнопке стартёра. Двигатель издал нечто похожее на кашель и затих. Заметив, что кто-то бежит из глубины зала и машет руками, юноша нажал кнопку ещё раз. Нажимал до тех пор, пока из-за перегородки не раздался, наконец, рык, и бездвижный корпус вдруг не ожил, подёрнулся лёгкой вибрацией. Ударом по педали аэромобиль взмыл в воздух, и юноша повёл его дальше – в тоннель.
Паутина метромаглева была столь густой, до того разветвлённой, что в главном Марк не сомневался: вычислить, через какой из тысяч вестибюлей он покинет подземку, перехватить его до момента, когда избавленный от локатора аэромобиль бесследно растворится в утренней дымке, никому было бы не под силу.
Да, он снова преступил черту: снова убегал, скрывался. Но теперь всё чувствовалось по-другому.
Он был свободен от бремени Установок и знал наверняка, как этим воспользоваться.
