Текст книги "Анклав (СИ)"
Автор книги: Андрей Ермошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Часть третья: «Город в ущелье». Глава 1
Интуиция Алекса всё же дала осечку: открытой конфронтации так и не случилось – ни в тот день, ни на следующий.
Вне всяких сомнений, выстрел в Гюнтера отгремел предвестьем, которое сложно было бы истолковать двояко. Жуткие сцены рисовались воображению: автоматчики Энцеля наводняют улицы, вламываются в дома; всюду паника, копоть, рыдания, стрёкот двустволок.
Ничего из этого, преодолев обратный путь с головокружительной верхотуры на землю, Алекс не застиг. Посёлок лелеял тишину, безмолвствовали и нависшие над долиной склоны гор.
Ни столпотворения, ни копоти, ни слёз. Лишь плыли перед глазами заснеженные фасады комбината, словно в бреду кружилась голова.
Выстрел в Гюнтера так и остался единственным. Слышали его многие: Алекса обступили и наперебой принялись допытываться об управе, силах Энцеля, а кто-то всё просил сказать, где же Гюнтер. Алекс не отвечал, машинально требуя расступиться и пропустить вперёд – раз за разом – хотя не до конца понимал, куда держит путь. Бессознательный порыв влёк к главной площади: удостовериться, что люди Энцеля взаправду не покидали своих позиций.
Едва успел он переступить порог здания школы, где располагался пункт наблюдения, как динамики интеркома разнесли по коридорам голосовое сообщение.
Энцель нарушил собственные правила: очередной ультиматум звучал в эфире до истечения срока предыдущего. В этот раз не было вообще никаких сроков, никаких обещаний – только условия. Управляющий даже не думал скрывать, что резервы его возросли многократно, о чём прямо и заявил, напоминая про последнюю возможность для посельчан сложить оружие, выдать Алекса Кемстова – живым или мёртвым. Но страшнее была не угроза силой, а то, что прозвучало следом: Энцель обещал немедля отключить мятежный посёлок от станции снабжения, что значило полную остановку подачи электричества, воды и главное – тепла. Блокада становилась абсолютной.
«Подумайте о том, на что обречёте себя, доверившись этому проходимцу. Подумайте о детях, которые по его вине будут голодать и мёрзнуть ради иллюзорных мотивов, ведомых лишь Кемстову и кучке таких же подстрекателей. Хорошенько подумайте» – заканчивалась запись, повторённая, как и в тот раз, дважды.
Когда всё смолкло, даже тишина уже не была прежней.
– Разберите ограду первого комбината и перенесите сюда, – распорядился Алекс. – Заложим все проходы к управе.
– Да у нас и так не хватает людей, а теперь ещё меньше будет! – вскочил из-за своего места за партой начальник одной из литейных бригад. Одобрительный гул прокатился по школьному кабинету азов горного дела, который с трудом вмещал всех желающих, так что большинству приходилось толпиться вдоль стен. Было шумно, духота стояла ужасная.
– Люди будут, не переживайте, – ответил Алекс. – Обойдём комбинаты, оценим обстановку и соберём добровольцев. Если кто-то остался на укреплении шахты, пусть возвращаются. Сейчас они нужнее здесь.
Тимур нервно вышагивал взад-вперёд у классной доски: девять шагов туда, девять обратно.
– В первую очередь необходимо усилить посты, – заявил он. – Помимо заборов пусть еще чем-нибудь тяжелым дороги перегородят, чтобы проехать на скорости было нельзя.
– Минуточку, я не понял, – послышался незнакомый голос, – мы для чего этим всем занимаемся, а?
– В смысле? – Алекс попытался разглядеть говорившего, но увидел лишь макушку: столь плотно сгрудились люди в той части кабинета.
– Я имею в виду, кого конкретно мы надеемся остановить этими баррикадами? Энцель же не собирается нападать, он призывает сдаться.
– Всякое может произойти, – сказал Алекс.
– То есть если, допустим, кто-то из парней захочет ему подчиниться – нам стрелять, что ли, по ним? Я на такое не подписывался!
– Это слишком! – выкрикнул кто-то ещё.
В кабинете поднялся жуткий гомон, и Алексу пришлось стучать по доске кулаком, чтобы призвать людей к порядку:
– Тихо, спокойно! Отвечаю: стрелять по своим вовсе не обязательно, ясно?
– А что тогда?
– Задержать и вернуть назад. Целее ведь будут!
Со всех сторон посыпались возмущённые возгласы. Люди снова зашумели и никак не хотели угомониться, так что на крик перешёл уже сам Алекс:
– Боитесь ответственности, боитесь лишить людей выбора? Не обольщайтесь! Выжить или погибнуть – вот какой у них остался выбор! Энцель угробил сорок человек, сегодня у меня на глазах убили ещё одного. И вы думаете, он после этого остановится? Дадим уйти нескольким, за ними потянутся остальные. И тогда не только им конец, но и тем, кто останется – тоже! Этого вы хотите?
Минуты спустя Алекс, разгорячённый, сошёл с крыльца школы и направился к пятому комбинату. На окружной дороге его нагнал Тимур.
– Ты всё верно сказал, они всё поняли, – проговорил он, стараясь поспевать за бодрым шагом друга.
– Разобрался с коммутаторами? – спросил Алекс сухо.
– Лично перерезал кабель в нескольких местах, а все коммутаторы мы заперли в оружейной. От громкой связи сегодня до вечера избавимся, там посложнее будет.
Они шли мимо вещевых складов, у которых беспорядочно сновали люди – кто внутрь, а кто наружу – бранясь и толкаясь. Самые удачливые покидали склад с утеплёнными куртками; те, кому повезло меньше – с одеялами и простынями. Но крепло впечатление, что запасы и того, и другого уже истощились: из-за каждого предмета даже на улице возникали споры, доходящие до форменных потасовок.
Многолюдно было и далее по дороге, у недавно опустевшего продовольственного склада, который кому-то в голову пришла идея превратить в отапливаемую ночлежку, разведя огонь прямо под крышей. Костёр, правда, больше коптил едким дымом, чем мог согреть, но толпа желающих провести ночь хоть в каком-то тепле продолжала множиться у склада; люди тащили за руки орущих детей, волокли узелки с вещами, а кто-то нёс отломанные где попало куски деревянной утвари – на растопку.
Как только вода перестала течь из кранов, а температура в домах упала ниже нуля, посёлок погрузился в бушующий, неконтролируемый хаос.
Унять его не было никакой возможности, сколько бы усилий ни прилагали Алекс, Тимур и соратники. Их не желали слушать и понимать. Весь их авторитет, всё ранее ими достигнутое трещало теперь по швам. Шёл предпоследний день января, и страх перед стужей грядущей ночи перечёркивал любые авторитеты. Теперь каждый оставался сам за себя.
В молчаливом согласии они ушли прочь, даже не пытаясь вмешаться.
– Долго так не выдержим, – заявил Тимур. – Придумать надо что-нибудь, наконец!
– Агата спрашивала у литейщиков: говорят, можно попробовать топить домнами. Если всех удастся уместить в литейных цехах, проблему ночлега это решит, – сказал Алекс.
– Это обнадёживает.
– Но не снимает вопрос с топливом для тех же домен. На много ли ночей его хватит?
Ужин подавали прямо в литейном цехе: бесцветную, слипшуюся массу из овощей да стакан воды – растопленного снега, который весь вечер сгребали вёдрами добровольцы. Алекс и сам не сидел без дела: пока грелись домны, он, похоже, что со всем посёлком, носил в литейный цех матрасы кроватей. Перетаскал их, наверное, несколько десятков – громоздких и тяжёлых. Когда матрасы были расстелены на полу рядками, то заняли всю площадь цеха. Кое-где на них уже спали мертвецки уставшие посельчане. Спали, не ёрзая и не ворочаясь, полностью одетые и в том положении, как отключились; игнорировали и звенящую посуду, и гвалт, и возню. Cо всех сторон люди пробирались к раздаточным столам, а оттуда, получив свои порции, назад в глубину зала: ближе к домнам, к спасительному теплу. С торцевой стены наблюдало за мельтешением толпы совершенно выцветшее, в три этажа высотой, изображение солдата с двуствольной винтовкой и всё той же подписью: «Твой труд приближает нашу победу».
Алекс проглотил последнюю ложку еле тёплого варева и отставил миску в сторону. Чувство голода притупилось, но так и не ушло полностью: день отнял много сил. Тупой пульсирующей болью горели мышцы ног.
Подошла Агата – вид у неё тоже был не самый бодрый.
– Как ты? – бригадирша поставила пустую миску рядом с миской Алекса.
– Ничего, справляюсь, – ответил он тихо.
– Как твоя сестра, её так и не нашли?
Алекс насупился.
– Нет, не нашли.
– Извини, я не…
– Всё в порядке.
– Ну, тогда… – Агата замялась. – Алекс, ты это… просил меня кое о чём. Я всё разузнала.
– Насчёт чего? А! – вспомнил он. – И как там?
– Если кратко, то ничего хорошего. Они сделали ревизию запасов: того, что осталось, хватит на трое суток при обычном рационе.
Алекс ошарашенно уставился на неё:
– Трое суток?
– Они решили урезать паёк. Но это всё равно меньше недели, – с тревогой прошептала Агата.
– Не рассказывайте об этом никому, слышишь! – он придвинулся к ней ближе. – Нам не нужна паника.
– Меньше недели, Алекс!
– Справимся! Самое важное сейчас – успокоить людей. Не допустить паники, любой ценой.
– Ладно, – она бегло кивнула. – Я и сама об этом не планировала распространяться, так что ладно. В конце концов, нас ведь пока не загнали греться в шахты, так ведь? – и хотя слова эти были произнесены с нарочитым воодушевлением, Алекс не мог не заметить, как обеспокоена на самом деле Агата.
Не дожидаясь ответа, она сгребла в охапку обе миски и поспешила прочь.
Когда это произошло, они начинали очередной обход, направляясь от третьего комбината к четвёртому. Кто-то окликнул Алекса по имени, а он махнул рукой и не стал задерживаться: думал, его просто приветствуют.
Неладное почуял, краем глаза заметив, как от группы мужчин, что околачивались возле склада, отделяется особо рослый и бежит прямо к нему.
Чутьё не подвело: в следующую секунду его толкнули, затем последовал резкий рывок за грудки. Злобно оскалилось чьё-то лицо, наполовину закрытое капюшоном.
– Так вот ты где бродишь, Алекс Кемстов, – процедил неизвестный. – Речи говорить ты мастак, может, ещё кое-что тогда прояснишь, а? – пальцы его мёртвой хваткой держали куртку Алекса.
– Что тебе нужно? – сопротивляться Алекс не пытался.
– Сейчас я скажу тебе, что нужно! – рычал незнакомец. – Отвали, ничего мы твоему дружку не сделаем, просто поговорим, – крикнул он Тимуру, который силился вырвать Алекса из рук свалившейся невесть откуда угрозы.
А подле них тем временем выросли ещё несколько недружелюбно настроенных молодцов. Участок дороги оказался безлюдным, а комбинаты – слишком далеко, чтобы кто-нибудь мог заметить неладное и прийти на помощь; Алекс и Тимур вынуждены были свыкнуться с мыслью о явном своём меньшинстве.
– Раз поговорить, что ты его схватил тогда? – крикнул Тимур нападавшему.
– Хлебальник заткни, крыса! – гаркнул тот в ответ и переключился обратно на Алекса. – Так вот. Ты, Кемстов, нам тут, помнится, обещал, что Энцелю конец. Уверенно так обещал: вот приедет поезд, осталось только дождаться.
– Но… – Алекс попытался возразить и моментально был прерван сильным рывком за куртку.
– Слушай сюда! Вот твой поезд, приехал. Что теперь, а? Почему, скажи на милость, моя семья завтракала и обедала жалкими крохами сегодня?
– Да это и обедом-то назвать нельзя! – выкрикнул кто-то из его товарищей.
– Думаешь, мне достаётся больше? Или это я, по-твоему, устроил блокаду? – ответил Алекс, не повышая голоса.
Его снова тряхнули, как куклу.
– Плевать мне, кто её устроил! Вопрос один: как теперь быть-то, а? Ты слишком многое на себя взял, а сам всё чего-то ждёшь. Только бродишь тут да речи толкаешь, – договорив, неизвестный оттолкнул Алекса от себя, и тот едва не повалился в снег.
Эти слова, как заключил Алекс позже, имели немалую долю истины. Они будто подводили итог его собственным исканиям. Всему тому, что пришлось видеть, слышать, чувствовать с того дня, когда очереди двустволок прогремели над площадкой пятого комбината.
Посёлок словно вымер; жизнь теплилась только на комбинатах, литейные цеха покидали ради питьевой воды да топлива для домен. На наблюдательных пунктах замерзали постовые. Это не могло продолжаться вечно, будь даже ресурсы неисчерпаемыми.
Решение вызревало – Алекс бежал от него. Настойчиво старался уверить себя в возможности другого пути. Но к исходу дня осознал, что лишь ищет повода отсрочить неизбежное. Теперь предстояло убедить Тимура.
Они встретились уже после того, как долину накрыла завеса сумерек. Коридор школы переливался блеском изморози, что серебрилась на краске стен, дверных ручках, хрустела под подошвами; смотрящие на площадь и управу окна обросли узорами инея.
– Нужно действовать, Тим, – заявил Алекс прямо с ходу.
– То есть?
– Дорога отсюда одна, и она там, – он махнул рукой в сторону управы, где в окнах горел электрический свет. – Значит, нужно идти на штурм. Выбить их оттуда.
– Однажды уже пытались, – сказал Тимур и хотел добавить ещё что-то, но затих.
– Мы будем умней. Мы подготовимся. Иначе – никак. Пока остались ещё те, кто верны нам, пока у людей ещё есть силы… Но иначе – никак.
Алексу казалось, что в сгущающемся мраке коридор сам собой ужимается, съёживается до размеров картонной коробки. В душе всё бурлило раскалённой магмой; слова, срывающиеся с его уст, были ему ненавистны. И сильнее всего повергало в шок то, что они являлись плодом его собственного сознания. Он сам, он один стоял за тем, на что предлагалось решиться.
– Значит, штурм, – сказал инженер. – Тогда признаюсь честно: не заговори ты об этом, заговорил бы я. Или кто-то из ребят. Они столько всего уже сделали и готовы на большее, гораздо большее. Они поддержат.
– Спасать чужие жизни – это одно, и совсем другое – рисковать собственной.
– Гибель в бою лучше смерти узника, не правда ли?
– Борис бы согласился, – ответил Алекс.
– И Гюнтер. Гюнтер тоже. Наверняка, – Тимур опустил подбородок, но тотчас опять посмотрел другу в глаза. – Я набросаю план. Людей соберём завтра.
Алекс кивнул, и оба умолкли: только пар от дыхания, клубясь, растворялся в ледяном воздухе.
– Когда всё заварится, будет резня. Стрельба по всем без разбора… – проговорил Тимур; взгляд его застыл на огнях управы. – Я хочу сказать, что Мари всё ещё может быть там.
– Она там, я уверен. Но это ничего не меняет.
Взрывник тридцать восьмой бригады вырос на пути словно из ниоткуда, и, завидев Алекса, метнулся наперерез.
– Пока мы не прибыли, – начал Филипп, – мне нужно тебе кое-что сообщить.
Алекс кивнул; этот кивок получался у него совсем уж машинально: в последние дни то время, которое приходилось тратить на передвижение по посёлку, он с успехом занимал размышлениями куда существеннее тех, какие возникают обычно на вечерних прогулках. Поскольку дёргали его часто, использованием жестов он надеялся отыграть для этих своих мыслей на пару мгновений больше. И секунда могла сейчас оказаться важна.
– Я тут заинтересовался взрывчаткой, которую вы нашли в опорах стены – больно необычная она какая-то, – Филипп шёл рядом и чуть нагибался, чтобы Алексу было лучше слышно. В действительности же его зычный бас прекрасно был различим и без этого.
– Необычная – в смысле, заряды необычной формы?
– Ну, и это, конечно, тоже. Но выяснилось: не одна форма там странная. В общем, вскрыл я пару пакетиков. То, чем они начинены… в общем, первый раз такое увидел.
– Особая взрывчатка, – предположил Алекс.
– И на этом тоже не всё! – Филипп всплеснул руками. – Взрывчатка, конечно, рыхлая какая-то, что ли, не поставляют нам такую. Главное: там две трети начинки – это какие-то гранулы. Не знаю, как объяснить. В общем… вроде гороха, чёрного такого. А пахнут так, что ноздри сводит. Признаться, понятия не имею, что это.
Алекс, раздосадованный тем, что ему, по-видимому, не удастся продумать, как лучше начать предстоящий военный совет, посмотрел на Филиппа:
– Не знаю, чего ты хочешь от меня услышать. Ты же из нас двоих профессионал в этом деле, не я. Вот что ясно: противолавинная стена очень прочная. Её снести – не то же самое, что дробить камни в забоях.
Через полминуты они были у ворот погрузочного цеха; их ждали. Главы бригад, сотрудники администрации комбинатов, случайные добровольцы – кто только здесь не присутствовал. Возможно, играли свою роль масштабы, пространство самого цеха, но Алексу казалось, что собралось даже больше людей, чем двумя днями ранее в школьном кабинете.
В середину зала поставили стол; Тимур вычерчивал что-то на крупном листе бумаги. Наблюдая за процессом, люди вокруг стола тянули шеи поверх чужих голов. Среди множества лиц Алекс заприметил Агату, Петра и даже нескольких членов своей бригады, которые, как ему запомнилось, ранее не участвовали в делах мятежников.
– Сейчас Алекс ещё раз изложит вам обстановку, – сказал Тимур громко. – Прошу тишины.
– Да, спасибо, – Алекс пробрался через тесные ряды и занял свободный пятачок слева от друга. – Надеюсь, Тим уже в общих чертах обрисовал, что нам предстоит. Ситуацию вы все знаете: с замыслом держать нас в блокаде Энцель ввёл в посёлок дополнительные силы. Как оказалось, их шайка больше, чем можно было ожидать. Это не просто саботажники, а хорошо организованная группа диверсантов, которая наверняка давно уже растворилась в структурах армии, чтобы подрывать поставки на фронт. Но вышло так, что мы с вами знаем, кто они на самом деле. А потому мы для них – нешуточная угроза. Давайте себе признаемся: что бы они ни обещали, Энцель добровольно не выпустит нас отсюда живыми.
Лёгкий ропот прокатился по рядам, но быстро спал. Все слушали.
– Остаётся ударить по ним первыми, – продолжил Алекс. – Цель – занять управу, взять под контроль главный склад и станцию снабжения. Давайте решим, как лучше это сделать.
– Давайте сначала поймём, сколько у Энцеля людей, – подключился Тимур. – Считал кто-нибудь?
– Сотня-полторы где-то, – донеслось из толпы.
– Думаю, больше, – сказал кто-то ещё.
– Да, полторы точно будет, – поддержала Агата. – У всех двуствольные автоматы.
– Ну, в плане численности у нас ощутимо больше наберётся, но вот что по оружию?
Филипп словно ждал этого вопроса и ответил моментально, не дав никому вставить ни слова:
– В общем, исправных карабинов – сто семьдесят четыре. Причём часть ещё из запчастей пришлось собирать. Плюс два трофейных автомата и два пистолета. Патронов достаточно, но имеется загвоздка: запасных обойм почти нет. А в бою снарядить магазин почти нереально будет.
– То есть по факту – десять выстрелов на карабин?
– Видимо, так.
– Да уж, не густо… – сказал Алекс ровным тоном, хотя изнутри всё клокотало от злости. Такой проблемы он не предвидел, и теперь нужно было на виду у всех из неё выкручиваться. Поддержка, как всегда своевременная, пришла от Тимура:
– Есть одна идея, смотрите, – инженер отодвинул бумагу с чертежом дальше от себя, чтобы все могли её видеть. Схема представляла собой квадрат, с каждой из сторон которого длинными гранями смыкались прямоугольники, – это, – Тимур указал на квадрат, – главная площадь. Прямоугольник сверху – это управа, снизу – школа, левый и правый, соответственно, клуб и здание экстренных служб. Полоса между управой и остальными зданиями – окружная дорога. Перед управой нет укрытий, дорогу придётся пересекать в открытую. Но при этом прямо напротив управы – здание школы. Оставим десяток самых метких стрелков на втором этаже, все запасные магазины – им. Пусть стреляют по всему, что движется в окнах, прикрывают атакующих.
– Если так, ты сам должен быть в этом десятке, – заявил Алекс.
– Нет, не стоит, – Тимур помотал головой. – Я лучше пойду со всеми.
– Ты отлично стреляешь и в прикрытии будешь ценней.
Тимур снова попытался возразить, но Алекс остановил его:
– На крыше два тяжелых пулемёта. От них нужно избавиться как можно скорее – лучше тебя с этим не справится никто. Ты останешься в прикрытии.
– Допустим, – сухо сказал инженер; по лицу его явственно читалось, насколько, при всей своей закономерности, это решение ему неприятно.
– Ключевая задача – выбить их с первого этажа управы, – продолжал Алекс, – а выше пусть баррикадируются. Достать их оттуда труда не составит.
– Можно взрывать перекрытия комнат, где они засядут, – сказал Филипп. – Приготовим заряды заранее и в нужный момент перебросим к управе.
– Отлично!
– Кстати! – Агата подвинула к себе чертёж и ткнула пальцем в угол управы, ближайший к прямоугольнику здания экстренных служб. – Здесь у них ворота во внутренний двор, подорвём их зарядом и сможем обойти управу с тыла. Это возьму на себя.
– Погодите, погодите, стоп! – растолкав людей локтями, к столу вышел человек, в котором Алекс сразу узнал того, с кем чуть не подрался накануне. – Вы хоть представляете, о чём говорите? Энцель тоже не дурак! Они всех перестреляют прежде, чем вы успеете до дороги добежать! И никакое прикрытие не поможет!
– Твоя правда, – вторил кто-то ещё. – Что учебные карабины сделают против двустволок? Если будет бой внутри здания, то и подавно.
Толпа загудела, поднялся несусветный гвалт.
– Десять патронов всего!
– А там ещё пулемёты!
– Самоубийство! – ядовитыми стрелами летело со всех сторон.
– У нас просто нет оружия, способного подавить их огонь, это вы понимаете, а? Вы понимаете, чем это кончится? – крикнул тот, первый.
Алекс посмотрел на Тимура – глаза у того вдруг округлились, и он резко вздёрнул приопущенную голову.
– А что, если такое оружие у нас есть?
Но гомон вокруг не прекращался, и никто, кроме Алекса, инженера не услышал.
Тогда он забрался прямо на стол и снова закричал, что было мочи:
– Оно есть, слышите, есть! Такое оружие существует!
Иногда привычное назначение вещей въедается в сознание, и бывает трудно даже вообразить, что они могут использоваться как-то по-другому. Алекс испытал истинное потрясение от того, насколько очевидной была мысль Тимура, до которой дошёл почему-то только он и никто из тех, с кем они в последние дни многократно обсуждали способы отбить возможный удар со стороны управы.
Оружием, которое инженер предлагал использовать при штурме, были пушки зенитных установок.
