Текст книги "Анклав (СИ)"
Автор книги: Андрей Ермошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Глава 7
Со звонким треском стакан ударился об пол, осколки разметало по коридору.
Снаружи послышался топот. Громыхнула задняя дверь.
Ни единый мускул не дёрнулся у Рики на лице. Медленно она поднесла ладонь к карману толстовки.
Но даже действие столь скрытное, мимолётное, становилось явственным средь вакуума неподвижности, что в одночасье пропитал всё вокруг. Того состояния, какое возникает за мгновения перед решающим броском, когда затаено дыхание, а нервы и мускулы напряжены до предела.
– Не стоит, – успел произнести Виктор, и через главный вход за его спиной в дом ворвались двое; ещё двое уже спешили к лестнице с противоположной стороны коридора. На всех – чёрные маски, шлемы, бронежилеты без каких-либо опознавательных знаков.
Меньше секунды – и Марк с Рикой оказались под прицелами коротких автоматов; все пути к бегству, кроме самой лестницы, были отрезаны. Но бежать Марк не думал. Он и не был в состоянии: страх начисто парализовал мысли, а из всех ощущений оставалось лишь чувство безвозвратной потери контроля над собственным телом. Так он и стоял, точно его приколотили к месту, наблюдая вылезшими из орбит глазами за тем, как коридор впереди и справа заполняется чёрными автоматчиками.
Рика дотронулась до края кармана и опустила в него ладонь – так же плавно, легко, будто бы доставала плеер.
– Я знаю, – заговорил Виктор – он явно старался придать мягкости своему голосу, – знаю, ты сейчас хотела бы их всех перестрелять, но…
– Нет, – процедила Рика сквозь зубы. – Только тебя, гнилой ты ублюдок. Только тебя.
– Но, когда ты хочешь убрать их, ничто… – Виктор особо выделил это слово, – ничто не препятствует тебе, верно? Они – не корпоранты.
Девушка смотрела на него яростно, исподлобья, как затравленный зверь.
– Оружие на пол! – заорал один из автоматчиков, подкрадываясь к подножию лестницы.
Виктор преградил ему путь и жестом приказал отойти, а сам повторно обратился к Рике:
– Ты знаешь, что я прав. Они – не корпоранты. А значит, не враги вам. Брось пистолет.
Близость непоправимого нависла над Марком: одно движение, один шаг – и всё будет кончено. Стучало в висках, неистово дрожали колени.
Он закрыл глаза. И тут, словно из пелены забытья, различил стук металла о кафель. Машинально посмотрев вниз, увидел, что револьвер Рики валяется в луже оранжевой жидкости у его ног.
– Вы ещё скажете мне спасибо, – проговорил Виктор – голос его звенел нотками торжества.
– Да пошёл ты, – ответил ледяной голос.
– В гостиную обоих. И закройте уже чёртову дверь, холодно!
Марка схватили за плечи и повели в ту самую комнату, где считанные минуты тому назад он ещё чувствовал себя в полной безопасности. Приказали сесть на диван. Рядом, предварительно обыскав, усадили Рику. Кто-то из автоматчиков встал за диваном, остальные – их было по меньшей мере пятнадцать – выстроились спинами вдоль стен и окон.
Все молчали. Виктор всё не появлялся.
Так прошло несколько томительных минут, за которые Марк не осмелился и головы повернуть. Едва ли требовалось видеть скрытые под масками лица, чтобы догадаться, на каком-то интуитивном уровне прочувствовать: эти люди чего-то ждут, а значит, иного выбора не оставляли и им с Рикой.
Наконец, вошёл Виктор.
– Дом под контролем, мы готовы, – отрапортовал он по странного вида сотовому телефону с откидной крышкой и убрал трубку в нагрудный карман джемпера. Настроение у него было явно приподнятое.
– Чем ты так доволен? Хорошую премию дадут за парочку беглых диссидентов, а? – не выдержал Марк; заглушая страх, им овладевала, и, клокоча, вырывалась наружу злоба.
– Молчать! – рявкнул сзади автоматчик – да так, что юноша весь побледнел.
– Всё в порядке, – махнул Виктор, и, развернувшись к Марку, добавил. – Друг, ты не понимаешь, о чём говоришь. Я бы тебе объяснил, но совсем скоро здесь будет человек, который сделает это гораздо лучше меня.
– И это всё? Нет же, я хочу знать, зачем… чего ради?
– Вопросы задашь потом. Знаю, прозвучит странно, но постарайся расслабиться. Тебе ничего не угрожает. Вам обоим. Слушайте, может вам пока кофе принести?
– Не стоит, если не хочешь месяц-другой ходить с обваренной мордой, – отозвалась Рика.
– Как угодно, – пожав плечами, Виктор широким шагом покинул комнату.
Не прошло и пары минут, как воздух словно задрожал, подлокотник дивана подёрнулся вибрацией; осторожно приподняв голову, Марк заметил сквозь потолок скопление зелёных огоньков: на посадку вертикально заходили по меньшей мере три машины. Сильнее прежнего он вжался в сиденье.
Мучительно тянулось время.
И вот некто перешагнул порог комнаты. Марк не узнал его. Но по тому, как резко выпрямились автоматчики, понял, что вот-вот придётся иметь дело с кем-то очень важным.
Росту в вошедшем было метра два, но не одно это внушало почтение: в каждом его шаге, повороте головы, движении рук, сквозила властность, которая, вероятно, для него самого являлась не более чем привычной манерой держаться в присутствии подчинённых; то была именно благородная властность, а не эгоизм, напускной пафос или чванство, свойственные кичливым пустомелям, коим подчас удаётся дорваться до высоких званий.
Незнакомец изучающе оглядел помещение, и, мельком задержавшись глазами на Марке с Рикой, будто бы даже не придал значения их присутствию. Скинул пальто, вручил кому-то из двоих сопровождающих его мужчин; под верхней одеждой обнаружился идеально вычищенный костюм из явно недешёвой ткани. На столь же роскошных ботинках не виднелось ни пылинки: едва ли их владельцу долго пришлось находиться под открытым небом.
– Господа, вы свободны, – сказал он. Тон, вполне любезный, но с командирскими нотками, дополнил и без того сложившееся впечатление.
В мгновение ока из комнаты удалились все, кроме Марка, Рики, человека в костюме, двух его телохранителей и Виктора, что вошёл за ними следом. Дверь в коридор закрыли.
– Публичность не входит в число моих прерогатив, – заговорил незнакомец, опускаясь в кресло, которое было заранее поставлено для него напротив дивана, – поэтому не удивлюсь, если имя моё вам не известно. Артур Либрен, министр Государственной безопасности.
О республиканской Госбезопасности Марк и в самом деле слышал немногое. Деятельность этой закрытой структуры, которая лишь номинально, по аналогии с управлениями других сфер власти, звалась министерством, редко освещали на телевидении или в экстернале: нечастые сообщения касались, как правило, расследования терактов. Ему также было известно, что сотрудники МГБ обеспечивали охрану заседаний совета Республики и подобного рода мероприятий, сопровождали зарубежные визиты первых лиц страны. Бытовали слухи, что министерство имело большое влияние на оборонную политику правительства, и даже что «красные береты» – элитная столичная гвардия – будто бы находились в прямом его подчинении, как и руководство ряда баз экспедиционных сил Республики за границей. Сказать что-либо наверняка было сложно.
– Министр? Зачем же вы… здесь? – спросил Марк нерешительно, так и не сумев подобрать слов более уместных.
– В сущности затем же, зачем и вы, – последовал ответ.
– Я не вполне понимаю.
– Так уж сложилось, что у нас с вами общая цель. Она меня к вам и привела.
– Так вы… вы… – заикался Марк, – вы не из Корпорации?
Министр многозначительно посмотрел на Виктора, который стоял правее от его кресла.
– Ну вот, о чём я говорил… – заявил тот, стыдливо перебирая пальцами.
Чтобы удостовериться, Марк представил, как бьёт Либрена кулаком в лицо, но коммуникатор на запястье не завибрировал. Даже если корпорант и мог занимать должность министра, это был не тот случай.
Рика, уже несколько минут кряду не менявшая позу, исподлобья, с отчуждённой суровостью наблюдала за Либреном.
А тот невозмутимо продолжал:
– Хорошо, разобрались. Теперь к сути. Виктор многое сделал, чтобы организовать нашу с вами встречу. Вам двоим удалось ускользнуть от Корпорации, что делает вас в высшей степени полезными. Всё, что нужно – содействие в одной задаче, скажем прямо, государственной важности. А взамен, гарантирую, все ваши проблемы будут решены.
– Какой ещё задаче? – спросил Марк, морща брови.
– Задаче полного и окончательного уничтожения Корпорации.
У Марка отвисла челюсть. Он был готов к чему угодно, но к этому – в самую последнюю очередь. Рика аж содрогнулась.
– Государство против Корпорации, – проговорила она. – В этом столько же логики, сколько в стрельбе по собственным детям. Я скорее в магию поверю!
– Ошибаетесь, госпожа Ланнт, ошибаетесь, – сказал министр. – Ну, раз так… вижу, без азов здесь явно не обойтись, – добавил он, видимо, считав растущее во взглядах обоих недоумение. – Итак, Корпорация… позвольте напомнить вам то, о чём вы никогда не знали. Но не сомневаюсь, вы слышали о войне: большой войне, той самой, что начиналась здесь, в столице, с нападения Континентального Альянса. За те шесть лет, что война велась на нашей земле, разорена была половина страны, разрушена промышленность, убиты миллионы гражданских. И вот на седьмой год боевые действия переместились на территорию противника. Армия брала провинцию за провинцией, почти не встречая сопротивления, и оставалось взять один из крупнейших промышленных городов Альянса, чтобы рассечь страну надвое.
– Этот город – он располагался в пологом ущелье, да? – вклинился в монолог юноша.
– Возможно. Если мы имеем в виду один и тот же город, – сказал Либрен. – И вот, когда танки были уже буквально в тридцати километрах от города, Альянс объявил о капитуляции. Вышел из войны, сохранив в целости почти всю промышленность и гражданское население. А Республике, само собой, было жизненно необходимо взыскать с него всё, что требовалось для восстановления собственной экономики.
Начались переговоры об условиях мирного договора, но попытки сторон достичь согласия раз за разом упирались в один и тот же камень преткновения – фламмий. Сверхпрочный металл, при том лёгкий, устойчивый к высоким температурам и совершенно неподверженный коррозии. Под конец войны геологи Альянса обнаружили залежи фламмия под горным массивом на севере страны – эти залежи оказались столь обильны, что хватило бы на сотни лет активной выработки. И, как потом выяснилось, месторождение является вообще единственным на планете. Конечно же, Альянс пытался использовать открытие, чтобы повернуть ход войны вспять; но нескольких самоходок с экспериментальной бронёй оказалось для этого недостаточно. На наше счастье, чуда не произошло. Тем не менее, руководство Республики сразу же оценило военный потенциал фламмия: армию, вооружённую парой сотен таких танков, не остановили бы никакие минные поля, никакая артиллерия. В дальнейшем фламмий нашёл применение не только в оружейной сфере. Безопорные арочные мосты в километры длиной, каркасы небоскрёбов и подводные лодки, способные погружаться на любую глубину, были лишь началом. Миллиметровый лист фламмия весом в центнер справлялся с теми же задачами, для которых требовалось бы израсходовать десятки тонн других материалов, занимающих в разы больше пространства. Буровые установки, что почти не знают износа, трубопроводы со стенками толщиной в бумажный лист, щиты для прокладки тоннелей метро, воздушные конструкции для его же станций – это и многое другое стало возможным только благодаря фламмию. И уже тогда, после войны, все прекрасно понимали, какую роль он способен сыграть в возрождении Республики, росте её могущества. Но вот беда: понимали это обе стороны и не хотели уступать, передавая контроль над месторождениями фламмия сопернику. Против монополии выступали и мелкие страны-участницы войны, которые привыкли к балансу между двумя сильными державами. Поиск компромиссных условий мирного договора растянулся на месяцы, переговоры зашли в тупик.
И тогда… доподлинно не известно, кто был автором этой идеи, но высказал её сам Фрэнк Ризлер – тогдашний лидер Республики и ни много ни мало человек, выигравший войну. Он предложил передать рудники и всю территорию месторождений в распоряжение специальной негосударственной организации, которая добывала бы фламмий и распределяла бы его между Республикой и Альянсом согласно фиксированным квотам. Сложно в это поверить, но такое решение действительно смогло удовлетворить всех. Первая реакция была восторженной; в кратчайшие сроки договор был составлен и подписан.
Так и появилась Корпорация. А следом – и пресловутая Территория её исключительных полномочий, проще – анклав.
– Ну вот, – вмешалась Рика, – вы сами сказали, что Корпорацию создал Ризлер. Тот Ризлер, чьи достижения вы так превозносите.
– Я этого не говорил. Я сказал, что он стоял у истоков, но не основал её – это разные вещи. Корпорация строилась усилиями элиты тогдашнего общества: военных, политиков, учёных, предпринимателей. Причём не только Республики, но и Альянса, – при этих словах Либрен многозначительно покосился на Рику, и, выдержав короткую паузу, добавил:
– А что касается Ризлера, повторюсь, он выиграл войну. Невозможно переоценить такое достижение.
– Мне отчасти было это всё известно, но вот одного не понимал и всё ещё не пойму, – заговорил Марк. – Если Корпорация нужна была только как посредник в распределении ресурсов, то почему её деятельность этим и не ограничивается? Почему она… не знаю… повсюду?
– Вопрос хороший, но о нём позже. Для начала нужно затронуть ещё одно существенное обстоятельство. Согласно «Пакту о Корпорации» – одному из приложений к мирному договору – создаваемая организация была обязана продавать Республике строго половину, а Альянсу – двадцать процентов добытого фламмия, причём по себестоимости. Оставшиеся тридцать процентов Корпорация могла реализовывать на своё усмотрение – уже по рыночным ценам – и на вырученные средства финансировать свою деятельность. Вы, полагаю, уже догадываетесь, что экономическая модель Корпорации выглядела привлекательной лишь на бумаге. В реальности же выяснилось, что добыча фламмия быстро стала нерентабельной.
Первой причиной тому была спешка и, как следствие – недооценка особенностей процесса добычи фламмия. Все месторождения располагаются в узких горных долинах или на краю ущелий, что исключает карьерный способ выработки – наиболее эффективный, безопасный и при том наименее затратный. Но хуже того: рудные пласты ещё и залегают на существенной глубине, где перемешаны с пластами твёрдых пород. Настоящий слоёный пирог – ни о какой полноценной роботизации выработки не может идти и речи, работа в шахтах в основном ручная. Отсюда растут корни у второй проблемы, она же – ключевая.
Поскольку после превращения Территории исключительных полномочий в закрытую бесполётную зону оттуда выселили всех жителей, у Корпорации не было собственного населения, собственных трудовых резервов. Рабочих на шахты приходилось нанимать в ближайших провинциях Альянса. Люди охотно соглашались: страна, сдавленная выплатами контрибуции, пребывала в тяжелейшем послевоенном кризисе. А Корпорация предлагала очень достойный заработок. Но даже с учётом этого мало кто задерживался в шахтах надолго: проработав год-два, люди уезжали обратно в Альянс, не вынося чрезвычайно сложного, изнурительного труда и условий жизни среди гор в рабочих посёлках, фактически оторванных от остального мира. Со временем текучесть рабочей силы стала катастрофической, что, как мы полагаем, поставило под угрозу само выживание Корпорации. Ей нужны были профессиональные, хорошо обученные шахтёры, но на их подготовку уходило время и ресурсы, которые впоследствии не окупались.
– А нельзя было заключать контракты на более длительный срок или вроде того? – спросила Рика.
– Никто не хотел брать на себя такие обязательства. Плюс ко всему, года через четыре после того, как Корпорация приступила к работе, вдруг вскрылось, что воздух во фламмиевых месторождениях насыщен каким-то особым газом. Было доказано, что регулярное и длительное пребывание не только под землёй, но и даже на поверхности вблизи шахт, опасно для лёгких. Продолжительность жизни от этого может сократиться до двух раз. После такой новости резко сократилось и число желающих провести в анклаве хотя бы год.
Подробности того, как Корпорации удалось с этим справиться, почти неизвестны. Надо отдать вам должное: хранить свои тайны вы умеете гораздо лучше, чем кто-либо. Особенно после появления этих штук, – министр указал пальцем на левую руку Марка, которую тот держал на коленях – из-под рукава рубашки отчётливо проступал прямоугольник коммуникатора. – Мы знаем, что однажды был объявлен набор рабочих с утроенной зарплатой, но при двух условиях: контракт заключался на десять лет без права досрочного расторжения, и, что главное, рабочие обязаны были приостановить гражданство Альянса – тогда законы подобное допускали. Фактически это означало добровольный отказ от любых контактов с государством, полный выход из-под его опеки и юрисдикции. Взамен предлагались улучшенные жилищные условия, бесплатное образование, передовая медицина. Рабочие получали возможность перевезти в посёлки свои семьи целиком, а не только отдельных членов семей, как раньше. Корпорация объявила, что отныне штат рабочих будет по мере возможности поддерживаться за счёт естественного воспроизводства и при необходимости восстанавливаться путём дополнительных наборов.
Только вот наборов с тех пор не было. Ни единого. Есть мнение, что имел место своего рода успешный эксперимент, – Либрен выговаривал эти слова медленнее обычного, внимательно наблюдая за Рикой и Марком, словно надеялся уловить мельчайшую их реакцию, – эксперимент, в ходе которого каким-то образом людей заставили забыть об одном-единственном факте: что война с Республикой закончилась несколькими годами ранее. Заставили поверить, будто она всё ещё продолжается, а значит, где-то за горами есть фронт, и фронту нужны танки, пушки, самолёты. Словом, нужен фламмий. И чем больше, тем лучше.
Министр сунул ладонь в пиджак и извлёк оттуда гелевую ручку; на гладко отполированном корпусе блеснули буквы логотипа Корпорации. Легонько постучав ручкой по указательному пальцу другой руки, он вновь изучающе поглядел на юношу.
– Можно верить, можно отвергать. Но по сути – не всё ли равно. Мы ведь с вами прагматики, нам важнее знать последствия событий прошлого, чем их причины.
«Знать последствия событий» – эхом прозвенело в голове Марка. Он отвернулся к окнам, насквозь чёрным, будто кто-то снаружи завесил их плотной тканью.
Похоже, всё вставало, наконец, на свои места. Слышанное им когда-то в нейроотделе – не приходилось больше сомневаться – было правдой. История технологии, которую Марк пытался обличить, насчитывала десятилетия – куда больше, чем он полагал. Установки, модификация сознания с одной стороны и анклав – с другой, родились одновременно и всегда пребывали в симбиозе, обеспечивая друг другу существование.
– Дела у Корпорации пошли на лад. Альянс не мог отреагировать на закрытие Территории исключительных полномочий, ведь рабочие уже официально не были его гражданами, – продолжил министр. – А Республику тогда интересовала лишь выработка фламмия, темпы которой после закрытия только подскочили. Спустя какое-то время Корпорация перенесла свою штаб-квартиру в Республику: это стало возможным из-за дыры в «Пакте о Корпорации», согласно которому она не имела права вести стороннюю коммерческую деятельность на Территории исключительных полномочий, тогда как про любые другие территории в документе не было сказано ни слова. Тут-то всё и началось. Первым делом Корпорация выкупила крупные военные производства, на которых использовался ввезённый ею же по республиканской квоте фламмий. Затем настал черёд строительных и автомобильных компаний, производства электроники… Думаю, дальше вы и сами в курсе, – подержав бронзовую ручку перед собой на вытянутых пальцах, Либрен вернул её в карман.
– И вы боитесь конкуренции? – поделился Марк спонтанно возникшей догадкой. – Боитесь, что Корпорация со временем достигнет такого влияния, что государство станет для неё обузой?
Министр и бровью не повёл:
– Мы ничего не боимся. Республика восходит от граждан, которым нужны мы, а не Корпорация. Это мы, а не Корпорация, построили для них общество благосостояния, мы дали им долголетие, искоренили преступность и механический труд. Они об этом прекрасно осведомлены.
– А про ваши зарубежные производства они тоже в курсе? – встряла Рика. – Да половины того, о чём вы говорите как о своих достижениях, не было бы, если… не выведи вы все неудобные, опасные производства за границу, местных используя как расходный материал!
– Республика даёт населению других стран рабочие места, труд этих людей полностью доброволен.
«Прямо как в анклаве» – хотел сказать Марк, но коммуникатор саданул его запястье острой вибрацией.
– А с Корпорацией сложность, по большому счёту, только в её неподконтрольности, добавил министр, – Например, давно уже есть серьёзные основания полагать, что она поставляет нам куда меньше положенных пятидесяти процентов добытого фламмия. Официальные цифры, которые фигурируют в отчётах, могут быть занижены в два-три раза, тогда как часть фламмия может оседать на перевалочных складах и оттуда полуподпольно, через посредников, продаваться третьим странам. Увы, с первых лет не был выстроен эффективный механизм аудита, а деятельность предприятий, скупленных Корпорацией у нас в стране, запутывает следы ещё сильней. Доказать что-либо стало практически невозможно.
Но это – меньшее из всех зол. Тут мы подходим к самому основному. К тому, ради чего здесь собрались, – голос Либрена вдруг стал почти таким же официальным, как в начале разговора. – Пункт под номером пять «Пакта о Корпорации» устанавливает срок действия пакта: он составляет сто пятьдесят лет со дня подписания. В этой связи хотел бы спросить вас: известно ли вам, как долго существует Корпорация?
Марк начал догадываться, к чему клонит человек в кресле, но не мог разомкнуть челюстей. Ему хотелось сначала услышать самому, будто бы услышать – значило принять догадку за истину, окончательно подкрепить её некий почти осязаемый статус.
– Сто пятьдесят лет? – произнесла Рика без особой уверенности.
Нахмурившись, Либрен слегка подался вперёд.
– Сто сорок восемь полных лет, – сказал он с расстановкой. – Позвольте объяснить, что это значит. Меньше чем через два года срок пакта истечёт, а значит, истечёт и монопольное право Корпорации контролировать месторождения. Она вынуждена будет уйти, но кому потом достанутся рудники, в пакте не прописано. Мы считаем, что предки намеренно так сделали. Нет ни малейшего смысла решать такие вещи заранее, не зная политических реалий времени, которое наступит через несколько поколений.
Страшная догадка ядом растекалась по телу, мучая Марка, но всё никак не получала подтверждения.
– Но если Корпорация просто уйдет, сама по себе, то зачем вам мы? – решился прямо спросить он – лишь бы прекратилась эта пытка неизвестностью.
– А затем, – министр неотрывно смотрел ему в глаза, – что Корпорация, похоже, уходить не собирается. Факт скорого истечения срока пакта практически не афишируется ни нами, ни в Альянсе: все заинтересованы в том, чтобы как можно дольше хранить свою позицию и планы в секрете. При этом мы имеем право держать у них под боком экспедиционные силы с любым вооружением. Альянс понастроил немерено самолетов огневой поддержки: даже эскадрилья таких кому хочешь доставит проблем в чужом небе. А вот Корпорация… Корпорация тоже всё помнит, тоже готовит нечто такое, что по задумке способно сохранить за ней контроль над рудниками. Не силой, нет, не оружием – здесь совсем иное. Известно об этом стало благодаря вам, Марк.
Юноша со всей силы впился пальцами в подушку, на которой сидел. Худшие его опасения подтверждались. Все страхи, подозрения густым переплетением линий сходились в единственной точке, и этой точкой – ключом ко всему – был «Пакт о Корпорации». Не подозревая о нём, Марк принимал за аксиому, будто Корпорация была, есть и будет всегда. Но оказалось, что ей отпущен срок, который близился теперь к концу. Два года – огненные цифры обратного отсчёта стремглав проносились сквозь воображение.
И вот сокрытое в темноте домыслов приобретало ослепительную яркость.
Вот она – причина, по которой технология стала важна именно сейчас. На чьи бы решения ни планировала влиять Корпорация, цель была очевидной: склонить самое могущественное государство мира на свою сторону. Заручившись поддержкой Республики, Корпорация развязала бы себе руки. Смогла бы объявить о бессрочном продлении пакта или вовсе проигнорировать его требования, снять с себя любые обязательства, избавиться от любых ограничений на свою деятельность. От этих мыслей мутило, как из-за нехватки кислорода. Но всё же самая главная, ключевая деталь не ускользнула от Марка: молчаливое пособничество Республики не избавило бы Корпорацию от противодействия со стороны второго учредителя пакта – Континентального Альянса. Догадаться, во что грозил вылиться этот конфликт, было нетрудно.
– И как вы предлагаете поступить? – тихо спросил Марк.
– Нанести превентивный удар. Совершить диверсию, от которой Корпорация просто не сможет, а точнее, не успеет оправиться. Потому что совершите её вы: люди, от которых можно ожидать бегства, капитуляции, быть может, подковерной борьбы… Но уж точно не диверсии.
Марк набрал в лёгкие воздуха, но так и не ответил. Реакция Либрена была моментальной:
– Знаю, Марк, вы считаете, что уже совершили нечто подобное. Думаете, уже всё, что было в ваших силах, сделано. И теперь именно из-за этого вы в бегах, вынуждены скрываться. Можете не подтверждать – ваша позиция мне ясна. Только вот она одновременно и верна, и ошибочна: вы пошли на риск – это так – но, увы, ничего не добились…
– Много вы понимаете! – оскалилась Рика.
– Можно сделать больше. Гораздо больше, – продолжал министр, оставив её выпад без внимания. – Нельзя повалить дерево, сломав одну из веток – на её месте вырастет новая. Если хотите добиться цели, рубите под корень! Именно это я и предлагаю сделать. Виктор расскажет всё подробно, когда вы останетесь наедине.
– Значит, диверсия… – Марк нахмурился.
– В чём наш резон? Вы же не думаете, что мы будем вдохновляться вашими сказками про патриотизм! – прошипела Рика.
– Честно говоря, не ожидал от вас такого вопроса, госпожа Ланнт, – сказал министр. – Вас мне описывали как человека глубоко идейного.
– И не обманули! Только вот то мои собственные идеи, мне их никто не навязывал! Я отказываюсь дальше участвовать в этом балагане! – Рика рывком вскочила, и двое телохранителей тут же кинулись к ней. Но застыли в паре шагов, ведь больше девушка не шелохнулась – так и стояла, буравя Либрена глазами.
– Рика, Рика! Пожалуйста! – затараторил Марк. – Что ты такое говоришь? Это ведь твоя идея и есть! Покончить с Корпорацией – раз и навсегда!
В наступившем молчании телохранители Либрена вернулись на свои прежние места. Первым заговорил Виктор:
– Пришлось затратить немало усилий на то, чтобы в Корпорации не знали, где вас искать. Но ваш отказ сотрудничать не оставит нам выхода… – в его голосе дрожало сожаление. – Закон – это основа нашего общества. Скрываясь от преследования Корпорацией, вы не раз его нарушили: за одни только полёты над городом вне разрешённых коридоров вам обоим грозит реальное наказание. Что уж говорить об этом, – Виктор достал откуда-то револьвер и легонько перебросил Рике. Та поймала, и крутанув пустой барабан, сжала в пальцах. – Хранение оружия – три года в заграничной колонии. Минимум. Но важнее то, что уже никто не спрячет вас от сканеров. Сколько ни сидите за решёткой, на выходе вас будут ждать.
Марк поёжился – в очередной ему казалось, что судьба его вот-вот будет решена. В очередной раз всё зависело от Рики, но та пока не проронила ни слова.
– Погоди, Виктор, – министр сделал успокаивающий жест рукой. – Угрозы – не лучший путь. Госпоже Ланнт просто нужно дать ответ на её вопрос. Зря я с этим тянул, – он поднял глаза на Рику. – Согласившись выполнить нашу просьбу, вы получите то, в чём острее всего нуждаетесь – свободу. Полную свободу от Корпорации.
Намёк, заключённый в этих словах, дошёл до Марка с запозданием. Но двоякого толкования здесь быть не могло.
– И даже?.. – выговорил он.
– Да, – Виктор кивнул, – и это тоже.
Всё ещё стоя с револьвером на ладони, Рика кардинально изменилась в лице, перестала вдруг напоминать забитую пленницу.
– Вот как? Что ж, – пробормотала она, – это всё меняет.
Марк готов был поклясться чем угодно, что их с ней мысли сейчас совпадают один в один. Похоже, Виктору всё-таки удалось совершить невозможное: найти способ избавиться от Установок.
