Текст книги "Анклав (СИ)"
Автор книги: Андрей Ермошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
Глава 2
Диктор чеканил каждое слово, его монотонная речь рассеивалась динамиками интеркома по столовой главного корпуса:
«Продолжаются тяжёлые позиционные бои за ряд плацдармов на южном побережье. За прошедшие сутки врага удалось отбросить почти на километр к морю. Благодаря успешному наступлению сорок шестой ударной армии Республика понесла значительные потери в людях и технике. Несмотря на остановку продвижения, командование южного фронта убеждено, что после усиления сорок шестой армии девятым полком штурмовой артиллерии мы способны…»
Алекс пришёл к самому открытию, давно расправился со своей порцией и теперь мелкими глотками пил кофе – непривычно, как ему показалось, крепкий. Поставив на стол тарелку рисовой каши, напротив уселся Борис. Выглядел бригадный взрывотехник не на шутку раздосадованным.
– Видел уже табель? – спросил он, помешивая дымящееся варево так, что то едва не расплёскивалось. Алекс покачал головой.
– Мы ещё на четыре позиции свалились, представляешь? Четыре сразу! Но хуже того – нас обогнала тридцать восьмая! Нельзя им уступать, тридцать восьмой, нельзя и всё!
За почти десяток лет, что они работали в одной бригаде, Алекс неплохо сдружился с Борисом и в числе многих на то причин безмерно уважал его за энтузиазм, стремление выкладываться на полную. Но сейчас было всё же очевидно, что именно конкуренция, состязание выходили для него на передний план: с взрывотехником тридцать восьмой бригады Борис имел давние счёты после драки в рабочем клубе, когда никто из обоих так и не признал себя виновным.
– Время есть, наверстаем, – сказал Алекс, и его собеседник, слегка поуспокоившись, принялся уплетать кашу за обе щёки.
Минутная стрелка на стенных часах рвалась довершить полный оборот, а часовая застыла почти вровень с девяткой. Раздался сигнал к началу смены. Громыхая у посудомойни опорожнёнными тарелками, шахтёры и литейщики протискивались наружу сквозь узкие двери; Алекс с Борисом отстояли очередь, спустились со второго этажа в проходную, где забрали шинели и вышли на улицу.
От главного корпуса до шахты было рукой подать. Конструкция над её стволом, со стороны напоминающая пирамиду, наклонной лентой транспортировщика руды примыкала к корпусу обогатителя – бетонному кубу почти без окон, в три этажа высотой. Прямо за шахтой вздымалась на толстых опорах пятнадцатиметровая металлическая стена, что опоясывала посёлок со всеми пятью комбинатами – единственное препятствие для лавин, то и дело спускавшихся с гор. Блестел, переливался в лучах солнца снег поверх уступчатых склонов.
Раздевалка шахты вибрировала от несусветного гвалта, топота ног. Меж линиями шкафчиков теснились люди, стягивая с себя уличную одежду и облачаясь в серые комбинезоны с оранжевыми светоотражающими полосами. Воняло по́том и какой-то химией.
– Я успел посмотреть участок: тоже барабан, как и предыдущий, – бросил Тимур вместо приветствия, когда Алекс и Борис забрали свои вещи и примостились рядом с ним на скамейке.
– Умеешь же ты с утра порадовать, – сказал Алекс, натягивая сапог.
– Просто хочу сразу избавить вас от иллюзий.
Вид у Бориса стал ещё более кислым, чем до того в столовой.
– Иногда мне кажется, что им вообще всё равно, где мы копаем. Лишь бы копали, – заявил он тоном обиженного ребёнка. – У других бригад, судя по табелю, обстановка тоже препаршивая.
Тимур застегнул комбинезон, взял с полки каску и хлопнул дверцей шкафчика:
– Я одного не пойму: почему бы не начать, раз такое дело, следующий уровень? Не копать глубже?
– Эй, парни! – обернувшись, они увидели бригадиршу в полной экипировке. – Почему вы ещё здесь? Давайте бодрее!
– Но Агата, мы же не опаздываем. Одиннадцать минут ведь только, – Алекс показал на часы.
Начальница смерила его ледяным взглядом:
– Правда, что ли? А по моим опаздываем: на два с лишним нормо-дня, если точнее! Шевелитесь, пока подъёмник свободен! Остальные там уже.
Больше желающих возразить не нашлось. Внутри бригады, да и за пределами коллектива, Агата заслужила солидный авторитет: грамотный организатор, она имела твёрдую репутацию человека дела. Ей, единственной на комбинате женщине-бригадиру, в лучшие времена покорился не один рекорд по выработке.
В центральном зале, что зонтиком накрывал уходящий вертикально вниз ствол шахты, бригада воссоединилась. Они подкараулили одну из двух площадок грузового подъёмника, первыми заняли её; предназначенный для руды, подъёмник людей обычно не возил, но вначале смен наиболее расторопным бригадам удавалось воспользоваться им для спуска в шахту в полном составе, без очереди к лифтам.
Агата нажала кнопку на пульте управления, и под треск цепей и лебёдок площадка стала медленно углубляться в рукотворную бездну.
Спёртым, сухим воздухом да желтизной освещения встретил их нижний уровень. Монотонно гудели здесь насосы вентиляционных штолен. От площадки подъёмника на дюжину тоннелей лучами расходились рельсы, своего часа ждала целая флотилия порожних вагонеток. Тут и там собирались шахтёры других бригад.
Ещё раз проверив, все ли на месте, Агата повела своих людей к новому участку.
– Я кое-что выяснил про вчерашний тоннель, – сказал Тимур, когда они были уже на приличном удалении от ствола шахты.
– Как это ты успел? – удивилась Агата.
– Чтобы узнать некоторые вещи, не обязательно выходить из дома. Мой дед, если помните, тоже был инженером и тоже работал здесь, на пятом комбинате. Так вот, он оставил много чертежей: в основном, копий с тех, которые давно сданы в архив. В том числе и планы нижних уровней шахты первого комбината, где он трудился до перевода сюда, пока первый и второй не законсервировали.
Алекс улыбнулся:
– Планы старых шахт? Ваша семейка, однако, полна неожиданностей.
– Считаешь, мы провалились в тоннель первого комбината? – спросила Агата.
– Мне это пришло в голову сразу же, как я его осмотрел. Помните, какое там всё старое? Та шахта давно не используется, да и комбинат именно что на юго-востоке от нас. Планы деда – лишнее подтверждение.
Действительно, сколько Алекс себя помнил, первый и второй комбинаты стояли закрытыми, и выработки велись исключительно на остававшихся трёх. И при упоминании о том, что шахта должна была быть заброшенной, по спине у него побежали мурашки; он до сих пор и словом не обмолвился о чём-либо из увиденного в тоннеле.
– А твой дед случаем не указал, почему прекратили выработки? – поинтересовался он будто бы невзначай, хотя причина – низкая по сравнению с действующими комбинатами эффективность проходок – большой тайны ни для кого в посёлке не составляла.
Инженер пожал плечами:
– Ну, думаю, проще было ввести в работу новые шахты, чем старые углублять.
– Это всё, конечно, здорово, но что прикажете с этой информацией делать? – бросила бригадирша, первой вступая в штрек. – Давайте лучше на работе сосредоточимся. Времени в обрез.
И они сосредоточились на работе. Внеся некоторые корректировки в свой чертёж, Тимур перво-наперво объяснил Яну, под каким углом требуется вести проходческий комбайн. Скоро бур уже кромсал породу под аккомпанемент отбойных молотков. Начало смены провели, не отвлекаясь и не переговариваясь. Руда по-прежнему шла крайне скудно.
Около полудня, дабы компенсировать отсутствие выбывшего накануне члена бригады, им прислали замену: белокурого мальчонку-стажёра по имени Гюнтер. Гюнтер закончил школу и только-только принимался осваивать горное дело на практике, так что толку от него было мало. И всё же новичок сразу приглянулся бригаде; лишь Агата держалась холодно, поскольку тот не всегда был на положенном месте, путался под ногами, то и дело крутясь возле проходческого комбайна. Мальчонка мечтал однажды стать оператором такой машины, и уже одно это превращало Яна в его глазах чуть ли не в кумира.
– Ничего-ничего, – говорил тот, смеясь, – вырастешь, научим пользоваться. Будешь глыбы с себя размером ворочать!
Ближе к обеденному перерыву бригадный медик Пётр вернулся от вагонетки с пустой тачкой.
– Что-то любопытное затевают в штреке, где вчера… ну, ты понял, – сообщил он Алексу, который, опершись на черенок лопаты, стоял на месте только что расчищенной кучи камней.
– Да ладно, в нашем? Что там такое?
Пётр опустил тачку и, хрустя костяшками, потянулся:
– Сам особо не понял. Туда литейщики какую-то штуку плоскую внесли. Видел краем глаза.
– Что именно?
– Её боком несли. Не разглядел.
– Дай-ка тачку. Пойду, гляну, – сказал Алекс и лопатой накидал в кузов осколков, которыми был обильно завален пол.
Ему пришлось аккуратно раскладывать камни по углам и без того заполненной вагонетки, дабы потом не вывалились при движении. В иной ситуации он предпочёл бы сразу отогнать вагонетку к подъёмнику, но сейчас был рад возможности осмотреться. Отсюда хорошо виднелась арка входа во вчерашний штрек, но рядом – пусто. Продолжив работу, Алекс почти опорожнил тачку и вдруг заметил, как в арке замаячила тень.
В основной тоннель вышли три человека: двое, судя по коричневым комбинезонам и жёлтому пластику касок, были рабочими наземной части металлокомбината, что само по себе показалось Алексу удивительным.
Но другой их спутник своим появлением удивил куда больше, причём во второй уже раз за последние двадцать четыре часа. Блеснули при неясном освещении золотые нашивки на рукавах форменного кителя. Алекс узнал характерные жесты: это был Ройт – тот самый страж, что допрашивал их в кабинете начальника шахты. Наблюдать стража среди подземелья тоннелей доводилось не чаще солнечного затмения.
Углубившись в раздумья, Алекс не сразу заметил, что страж смотрит в его сторону, а заметив, вздрогнул. Но тот вскоре отвёл взгляд и продолжил говорить с литейщиками.
Быть может – позже догадался Алекс – на таком расстоянии страж едва ли сумел бы узнать под маской чёрной сажи лицо человека, с которым виделся накануне. А если и узнал, то мог не придать значения этой встрече. Так или иначе, в скором времени страж, гулко стуча каблуками, удалился к лифтам, а мужчины в жёлтых касках опять исчезли за аркой штрека.
Задерживаться в тоннеле смысла не было. Вернулся Алекс уже с Петром – они сняли вагонетку с тормоза и принялись толкать по рельсам.
Стихия будто бы отыгрывалась за передышку минувшей недели. Раздуваемая вихрями, плотная завеса метелей низвергалась с горных вершин, снег засыпал подоконники и налипал на стёкла, рвался в столовую через приоткрытые форточки, чтобы капельками растаять на полу. Бригада Агаты расселась за длинным столом: пережёвывали суп с хлебом и наблюдали, как за окнами гуляет непогода. Алекс был несказанно благодарен судьбе, что чистить улицы нынче выпало не им.
Поглощая бульон со скоростью гидронасоса, Борис успевал жаловаться начальнице, что егопрофессиональные навыки сегодня не пригодились, ведь в новом штреке пока совсем нечего было взрывать. Та рассеяно кивала, но, судя по безучастно-скучающей мине на лице, явно думала о чем-то постороннем. Алекс и Тимур, расположившиеся друг напротив друга, ели молча: первый вполуха слушал тираду Бориса, второй отрешённо глядел в окно. Снежная буря, казалось, интересовала его куда больше любых разговоров.
– Алекс, – раздался за спиной тихий голос.
Шахтёры кто кивком, кто взмахом руки, поприветствовали Мари. Та явилась в привычном своём облачении из серых брюк и белой рубашки. Цветах, которые носили все служащие посёлка: врачи, учителя, повара, продавцы, работники управы и станции снабжения.
– Пойдём, есть новости, – шепнула она, кладя ладонь брату на плечо.
Они направились к зоне выдачи питания. Здесь никого уже не было: рабочие давно разобрали свои порции, а обслуживающий персонал удалился в подсобки, где, судя по голосам, клубящемуся пару и звону кастрюль, начиналось приготовление ужина.
– Как Эдуард? – спросила Мари первым делом, когда они остановились у пустого прилавка.
– Утром навещали. Травма серьёзная, но жить будет. Надеюсь, и ходить тоже, хотя врачи выглядели не очень уверенными насчёт этого…
– Я была у Энцеля. Он согласился тебя принять, – сказала Мари как-то резко, с выдохом, как если бы вообще предпочла этой темы не касаться и теперь говорила через силу.
– Прекрасно! – обрадовался Алекс. – Когда?
– В субботу.
– В эту субботу? Послезавтра?
Мари опустила глаза.
– Да.
– Что такое?
– Нет, всё в порядке. Просто… мне кажется, я не до конца понимаю… – она прервалась, явно выбирая слова. – Помнишь, я говорила, он очень занят в последнее время. И когда я передала ему твою просьбу, он отказал.
– Отказал? Ты же только что…
– Отказал сначала. А потом я, как ты просил, упомянула о вашем происшествии, вкратце пересказала, и тогда…
– Что? – нахмурился Алекс.
– Ничего. Он согласился. Ждёт тебя в субботу, после смены.
– Видимо, нужен был веский довод. Не принимать же, действительно, всех подряд, – предположил Алекс. Хотя сам не мог отделаться от мысли, что инцидент в шахте стал тем обстоятельством, которое подтолкнуло Энцеля изменить решение. Этим лишь полнился список странностей, до такой степени выбивающихся из привычного течения жизни посёлка, что даже Мари, едва знакомая с сутью дела, обратила внимание.
– В любом случае, большое тебе спасибо, – сказал Алекс.
Мари посмотрела в сторону выхода:
– Да, я пойду. Перерыв заканчивается.
– Тебя проводить?
– Не стоит, – улыбнулась она. – Приятного аппетита.
Вернувшись, он обнаружил свой обед остывшим, но настроения это отнюдь не испортило.
Будучи короче утренней, вечерняя смена длилась от обеденного перерыва до семи пополудни. Эти сто восемьдесят минут Агата решила выжать, как полузасохшую дольку лимона: в забое непрестанно работали все имеющиеся отбойные молотки; шахтёры, расширяя тоннель за комбайном, крушили потолок и стены. Бригадирше не терпелось добиться хоть сколько-нибудь значимого результата, и она приказала бы ускорить темп ещё утром, если бы Тимуру не требовалось какое-то время на предписываемое регламентом исследование участка. Эта обременительная необходимость выводила Агату из себя. С каждым часом первой смены она всё больше нервничала: что вчерашний, что сегодняшний день виделись ей потраченными впустую. И, получив в конце концов одобрение инженера, бригадирша без долгих раздумий скомандовала полный вперёд.
Алекс, тем не менее, в гущу событий не попал и снова примерил на себя всё ту же роль: к нему с медиком вычищать отработанную породу изгнали и Гюнтера. Агата, видимо, решила, что пусть парнишка лучше прикрывает тылы, чем его ненароком покалечат в горниле забоя. Так или иначе, прыть Гюнтера здесь оказалась очень к месту. С невероятным усердием собирал он ошмётки, Алекс и Пётр грузили, гоняли тачку туда-сюда по штреку. Но даже втроём шахтёры едва успевали разгребать всё новые кучи, что вырастали на глазах – и это без выработки непосредственно с бура, которой, по счастью, занималась отдельная команда.
К шести часам все трое совершенно вымотались. На место переполненной вагонетки пришла очередная пустая, а в самом штреке отработки меньше не становилось, будто изнуряющего труда и не было вовсе. Даже Гюнтер, вечно жизнерадостный, и тот сделался мрачнее тучи.
Но в один прекрасный момент шум в забое стих, из-за поворота штрека появились остальные члены бригады во главе с Агатой.
– Хорош, отдохните пока. Перерыв двадцать минут, – сказала бригадирша при виде троицы, которая из последних сил нагружала тачку. Более желанной не стала бы даже команда закончить работу и идти по домам. Ведь потребовалось бы осилить путь наверх, затем по улице, а на это Алекс не был сейчас способен. Судя по виду остальных, им пришлось не легче: грязные комбинезоны, глаза с алыми жилками, на лицах – липкий сплав пота и каменной пыли.
Помимо Агаты сохранившим большую часть сил и даже воодушевлённым выглядел разве что Борис.
– Будем взрывать! – не без удовольствия сообщил он Алексу.
– Тим, когда крепь ставить нужно? – обратилась к инженеру Агата.
– Пока рано. Чуть позже отправлю людей.
Продолжая разговаривать, они вдвоём ушли назад в забой.
Пётр подстелил запачканную картонку и прислонился к стене; его примеру последовали Алекс и Гюнтер. Так и сидели, обмениваясь редкими фразами, почти не шевелясь. Через несколько минут, когда усталость отхлынула, Алекс вспомнил о намерении, которое вынашивал ещё с утренней смены. Другого шанса, учитывая амбициозность планов Агаты, едва ли предвиделось.
– Ты после обеда видел кого-нибудь у вчерашнего штрека? – спросил он у медика.
– Не-а.
– Вот и хорошо, – отряхиваясь, Алекс встал с пола. – Попробую узнать, зачем они туда ходили.
– Мне кажется, Агата не одобрит…
– Я мигом. Зови, если вдруг что.
Нахмурившись, медик сдвинул каску на глаза:
– Только давай не застревай там, как в прошлый раз.
– Вы собираетесь к пролому, да? – с живым интересом спросил Гюнтер.
– Да, – ответил Алекс. – Только не кричи так.
– Можно с вами? Пожалуйста! – затараторил мальчишка уже шёпотом. Его взгляд, как и утром при виде проходческого комбайна, азартно вспыхнул.
Сначала Алекс хотел отказать, но потом подумал, что лишние глаза в общем-то не помешают: нужно же кому-то и проследить за тоннелем, пока он доберётся до забоя.
– Ладно, давай. Только быстро, – махнул он Гюнтеру.
Они вышли к рельсам и осмотрелись: справа и слева – ни души. Двинулись дальше. Алекс прихватил с собой лопату, которую задумал использовать как повод для посещения закрытого штрека, встреться кто-то им на обратном пути – дескать, вчера в суматохе оставили инструмент и теперь решили забрать.
– Умеешь считать секунды? – тихо спросил Алекс, когда они поравнялись со входом в штрек.
Гюнтер кивнул.
– Хорошо, мне нужно где-то две минуты, поэтому считай до ста двадцати и можешь приходить. Если Пётр позовёт, беги за мной и сообщи. Или если вдруг появятся чужие, тоже сообщи: нас, по правде сказать, здесь быть не должно. В коридор особо не высовывайся. Услышишь, как кто-то идёт – сразу ко мне.
– Понял.
Без задержек Алекс добрался до места. Перемены тотчас бросались в глаза: весь пролом теперь накрывала металлическая решётка из арматуры толщиной с большой палец, приваренная ко вбитым в пол штырям. Сначала конструкция показалась цельной, но, подойдя ближе, с краю её Алекс увидел люк, тоже решетчатый. Опустился на колени и подёргал за ручку люка, хотел приподнять. Та ни в какую не шла: мешал громоздкий замок.
Услышав шаги, он вскочил, повернулся. К облегчению, это был Гюнтер, который, по-видимому, уже отсчитал положенное время.
– Порядок? – осведомился Алекс.
– Полный. Чужаков не наблюдалось, – отрапортовал мальчишка, с любопытством разглядывая внушительных размеров яму и решётку над ней. – Ого!.. А это для чего?
– Ну, не знаю. Наверное, чтобы никто туда больше не провалился.
– А кому проваливаться-то? Тут ведь никто и не работает, верно ведь?
– Дело говоришь, – Алекс почесал подбородок. – Но вдруг кто-то, например, забредёт сюда случайно в темноте.
– Тогда и люк был бы не нужен, – заметил Гюнтер, садясь на корточки рядом с проломом. – А раз люк есть, то зачем ставить решётку?
Алекс молчал. Взгляд его перескакивал то на железные прутья, то на стену забоя, то на мальчишку-стажёра, склонившегося теперь над краем ямы. Хоть и не озвучивая вслух, в глубине души он почти сразу согласился с Гюнтером, что нижний коридор закрыли не просто так. И, похоже, догадывался, зачем.
Глава 3
Задолго до назначенного часа Алекс уже спешил через проходную металлокомбината в объятья морозного полудня. Тяжелил дыхание холод, кожу будто бы покалывало крохотными иголками, но как-то совсем по-летнему, разве что не грея, светило солнце. Воздух был неподвижен. В вышине, стиснутое цепями гор, голубым бархатом лоснилось небо.
Предзаводская площадка, которую Алекс пересекал наискосок – прямоугольник асфальта с зачехлённой зенитной пушкой в середине – одной стороной выходила к дороге, три других замыкались строениями пятого металлокомбината. Очертаниями те напоминали картонные коробки, потемневшие и набухшие после дождя: главный корпус с литейным, погрузочным цехами, столовой и администрацией, навесным переходом на уровне третьего – и верхнего – этажа, стыковывался с кубом обогатителя, а за ним будто росчерками чёрной кисти поверх белизны гор взлетали дымовые трубы. Одна лишь деталь выделялась из бетонной серости: проходя мимо обогатителя, Алекс поднял глаза на огромных – во весь фасад – размеров брезентовый плакат.
На плакате солдат в шинели и каске прикладом двуствольного автомата дробил на части сине-коричневый ромб – эмблему Республики; фоном для могучей фигуры служило знамя с тремя оранжевыми стрелками, что выходили из одной точки, закруглялись против часовой – гербом Континентального Альянса. «Твой труд приближает нашу победу» – гласила подпись внизу изображения.
Всего четыре с небольшим сотни метров вдоль противолавинной стены отделяли территорию комбината от административно-хозяйственной части посёлка. Сойдя с окружной дороги, Алекс вышел на главную площадь. Здесь ревели грейдеры, ковшами сгребая вчерашний снег, который затем вывозился грузовиками к стрельбищу: на дежурные бригады субботняя практика сокращённого вдвое рабочего дня не распространялась.
Здание управы стояло на восточной оконечности площади. Направленное фасадом к посёлку, оно было сложено из такого же кирпича, что и жилые дома; плоские двухэтажные флигели обступали с боков центральную, более высокую часть с двускатной крышей. Над крыльцом покоился в безветрии государственный флаг.
Взбежав по ступеням, несколько секунд Алекс топтался перед массивной дверью. Нахлынуло чувство какой-то неловкости от самого факта пребывания здесь, как если бы он пришёл обивать пороги управы дабы отчитаться за что-нибудь или что-нибудь просить, и впереди маячила перспектива угробить час-другой, толкаясь в очередях таких же, как он сам, за право минутой раньше оказаться внутри вожделенного и вместе с тем ненавистного кабинета. Но, вспомнив о том, что за намерения привели его сюда на деле, вспомнив о том, какого уровня кабинет ему выпала удача посетить благодаря сестре, Алекс потянул за ручку и очутился в небольшой приёмной. Здесь было на порядок тише: шум моторов с улицы едва проникал сквозь окна по бокам от двери, задрапированные неплотной тканью.
– По какому вопросу? – осведомился молодой страж, что сидел слева, за стеклянной перегородкой.
– Я к управляющему Курту Энцелю. Мне назначена встреча, – протараторил Алекс, силясь не выдать своей неловкости. Он снял шапку, подошёл ближе к стеклу.
Брови человека за перегородкой недоверчиво колыхнулись. Страж повторно оглядел посетителя – уже внимательнее. Потом потянулся к журналу, зашелестел страницами.
– Вы шахтёр? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, добавил, – Имя, бригада?
– Алекс Кемстов, тридцать первая бригада пятого комбината.
– Так, хорошо, хорошо, – страж ткнул пальцем в карандашную запись. – Документ с собой, надеюсь?
Алекс послушно просунул в окошко личную карточку, которую вскоре вернули обратно.
– Он ждёт вас в два, но может задержаться. Поднимайтесь по лестнице до конца, увидите его кабинет. Это на третьем. Дальше спросите у секретаря.
Рассыпаясь в благодарностях, Алекс попятился через турникет в гардеробную, где оставил шинель и вышел к лестнице. Впервые за все предыдущие посещения управы у него появилось время, чтобы неспешно осмотреться. С любопытством изучал он обстановку просторного холла: красивые бра на выбеленных стенах, устланный коврами паркет, квадратные колонны и всюду цветы в кадках. Людей – выходной начался и у большинства служащих – видно не было; лишь раз в конце пересекающего здание коридора мелькнул серый костюм, хлопнула дверь.
По широкой лестнице Алекс поднялся до межэтажного балкона, за которым та разделялась на две поменьше, и уличил минутку у панорамного окна, чтобы во всех подробностях рассмотреть восточную оконечность долины. Невдалеке за управой, где сливались воедино противолавинные стены южной и северной границ посёлка, блестели на солнце внушительных размеров металлические ворота, которыми начинался транспортный тоннель – единственная артерия, что связывала посёлок с внешним миром. Короткая железнодорожная ветка вела от ворот к платформам сортировочного склада: здесь с поездов сгружалось продовольствие и топливо, необходимые посёлку, а загружались готовые к транспортировке листы фламмия. Левее дымили трубы станции снабжения, обеспечивающей посельчан теплом, водой, электричеством. На клочке земли между станцией и складом торчала из-под чехла очередная зенитка. В постоянном контроле за небом необходимости не видели: слишком уж редко вражеским венаторам удавалось прорваться в такую глушь. Да ещё и информация о налётах всегда поступала заблаговременно, так что дежурные бригады с лихвой успевали подготовиться к отпору.
На третьем этаже секретарь управляющего велела Алексу подождать и оказалась с ним до той степени любезна, что предложила только-только заваренный чай; с чашкой в руках он устроился здесь же на диванчике, обдумывая грядущий разговор.
Через совсем не долгое время его пригласили войти.
Стоило переступить порог, и тотчас же бросился в глаза разительный контраст между тем, как выглядел кабинет управляющего, и тем, каким Алекс всегда его себе представлял, рассчитывая увидеть здесь желтоватые обои, стеллажи с документацией, учётные таблицы, а выше стола – фанерный герб с оранжевыми стрелками. Словом, нечто наподобие обиталищ начальников шахты или комбината. В действительности же обстановка отличалась. Безупречной чистоты помещение было насыщено светом, льющимся сразу из трёх окон; войдя, Алекс даже прищурился. Вместо обоев кирпичную кладку скрывали здесь панели из цельного дерева, украшенные отнюдь не нагромождениями таблиц и диаграмм, но картинами в рамах. А вот стеллажи присутствовали: точнее, книжные шкафы, что отхватили себе целую стену правее входа. Под ногами распластался ковёр с махровым, тёмно-бурого цвета ворсом.
Сам управляющий сидел боком к одному из окон за столом Т-образной формы и вчитывался в какие-то бумаги. Никогда ещё за те четыре года, что Курт Энцель занимал свой пост, не доводилось Алексу видеть его так близко. На публике глава посёлка появлялся в случаях единичных: более-менее регулярными были в его расписании лишь инспекции комбинатов да выступления на мероприятиях, где он, как правило, зачитывал директивы правительства или Главного тылового управления. И всё же образ Энцеля глубоко вреза́лся в память: чёрный китель с золотыми палочками на рукавах и плечах, крепкое телосложение, резкие, точно рубленные черты лица и в особенности запредельный по местным меркам возраст – больше пятидесяти, как предполагал Алекс.
Энцель поздоровался первым; голос его звучал мягко, даже размеренно:
– Вы – Алекс, брат Мари? – спросил он.
– Да, это я. Приветствую вас, – Алекс закрыл за собой дверь и остановился, не зная, как быть дальше: то ли идти к столу, то ли ожидать распоряжений.
Хозяин кабинета жестом пригласил сесть. Алекс тихо опустился в один из десятка стульев напротив Энцеля, спрятал руки под стол. С четверть минуты ничего не происходило: управляющий казался целиком поглощённым своими бумагами, точно и вовсе забыл про посетителя.
Но затем предложил воды из хрустального графина. Алекс, вежливо отклонив предложение, расценил его за сигнал к началу разговора.
– Благодарю, что приняли меня, – сказал он, механически перебирая под столом фалангами пальцев.
– Знаете, Алекс, – произнёс управляющий всё тем же размеренным, спокойным тоном, – честно вам скажу, что вряд ли сделал бы это, не попроси меня лично ваша сестра. Мари – очень ответственный работник. Всегда выдерживает сроки, разбирается в картотеке, не опаздывает. А ещё она никогда ни о чём не просит. Не просила – до этого четверга. Ну так скажите, разве я мог ей отказать? – и добавил. – Ну да ладно, не будем тянуть. Какое дело привело вас ко мне?
От звука собственного имени из уст самого Энцеля тот слегка смутился, но, собравшись с мыслями, выдал заранее приготовленную фразу:
– Господин управляющий, позвольте уточнить… докладывали ли вам об инциденте, который произошёл на пятом комбинате с нашей бригадой – бригадой Агаты Отис – в эту среду, четырнадцатого января?
– Да, мне об этом известно.
– Я хотел бы уточнить у вас, почему это случилось, – произнёс Алекс и тут же с ужасом осознал, что сморозил глупость, какой нипочём от себя не ожидал. И не просто глупость. Стоило истолковать её слишком превратно, как она становилась дерзостью.
– В каком смысле? – удивился Энцель. Бумаги замерли у него в руках, взгляд из-под нависших бровей сосредоточился на Алексе.
Весь заранее обдуманный сценарий разговора с первой же минуты рассыпался, пошёл прахом. Нужно было выкручиваться.
– Простите, я хотел сказать… имел в виду… как так получилось, что это происшествие стало возможным? Ведь кто-то составляет планы, распределяет участки, соотнося их с ранее разработанными участками. Как же это, ну… могло выйти, что нам достался вот такой?
– Такой – вы имеете в виду, с опасностью обрушения?
Не найдя лучшего варианта, он кивнул.
– Но Алекс, вам даже на месте не удалось распознать угрозу, как должны были это сделать люди в кабинетах?
– Это было не простое обрушение, а пролом в тоннель другой шахты, – сказал Алекс. – Может быть, вам известно, что там за тоннель?
– Да, мы выяснили. Это шахта металлокомбината номер один, она давно выведена из эксплуатации, – ответил управляющий.
Значит, подумал Алекс, в этой части сведения Тимура оказались верны. И, вспомнив об инженере, пустил в ход следующий вопрос:
– Раз это старая шахта, то у планировщиков наверняка были её схемы – разве не могли они учесть, что мы рискуем опасно сблизиться со другими штреками?
Энцель отложил бумаги в сторону и медленным движением пригладил на затылке волосы.
– Поймите правильно, Алекс, первый комбинат не работает уже много лет, так что старые планы в расчётах не используются. Да и не помогли бы они, ведь соотнести между собой чертежи двух несвязанных друг с другом шахт – задача не из лёгких. Случившееся с вами, этот инцидент – нелепая случайность, и избежать его можно было лишь там, на месте.
Столь явный укол – точно отголосок вердикта, вынесенного бригаде два дня назад в кабинете начальника шахты – отозвался эффектом, какого Алекс мог бы сейчас ожидать меньше всего: к нему вернулась, волной нахлынула уверенность. Но всё же он отдавал себе отчёт, что продолжать в том же духе бессмысленно, и решил зайти с другого угла:
– Раз выработки разрослись до старых тоннелей – господин управляющий, почему вы не прикажете заложить следующий уровень шахты? Ведь там будет новый пласт, и… А результативность бригад в последние недели…
