Текст книги "Анклав (СИ)"
Автор книги: Андрей Ермошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Глава 4
Погрузочный цех встретил их безмолвием, таким же стылым, как и сам воздух; Алексу оставалось лишь надеяться, что Агата всё ещё где-то здесь. Возле грузовика они окликнули её – безрезультатно. И вот услышали в глубине кузова шебуршание: Агата пыталась высвободиться из-под завала, но, похоже, была не в силах этого сделать.
На то, чтобы разгрести ящики, потребовалось меньше минуты, и всё же Алекса не отпускала тревога, что их с Тимуром движения до крайности, преступно медлительны. Что если замешкаться ещё на мгновение, то бригадиршу уже не найти живой. События последнего часа накладывали отпечаток на мысли, действия. И укреплялось осознание: прежнему более не бывать. Отныне оно раздавлено, похоронено в этих стенах: как останки, виденные Алексом под руинами бетонной лестницы.
Когда Агата вышла с платформы грузовика на свет, лицо её повергло в шок: измождённое, едва ли не до голубизны блёклое, точно вылеплено из воска. Над бровью блестел засохший кровоподтёк, ссадины поменьше проступали на правой щеке и руках. Казалось, все до единого незащищённые одеждой участки тела были ими испещрены.
Сделав первый шаг, Агата едва не рухнула – Алекс спешно ухватил её под локоть. Затем всё же выпрямилась и, поддерживаемая за спину, заковыляла к ящикам, чтобы присесть.
За всё время, пока вызволяли бригадиршу, никто не проронил ни звука. Алекс при виде Агаты лишился дара речи, а сама она, судя по всему, для разговоров не вполне ещё пришла в себя – пребывание между давящей тяжестью и студёным, как лёд, полом, не могло остаться без последствий даже для такого выносливого человека.
Усадив Бориса на ящик спиной к Агате, Тимур то щупал ему лоб, то вытирал рукавом рубашки кровь с его шеи, то вдруг пытался заговорить с ним; в ответ слышалось лишь неразборчивое бульканье. Бессознательным взглядом Борис продолжал смотреть сквозь пространство, ладонь всё ещё намертво стискивала рукоять пистолета: ни одна из попыток Тимура забрать оружие не увенчалась успехом.
– Где они? Улетели? – прошептала, едва разжимая губы, Агата.
– Да, – ответил Алекс. – Борис ранен. В больницу нужно.
Бригадирша мельком, через плечо, взглянула на Бориса, и, обхватив голову, закрыла глаза.
– Борис, друг, ну скажи что-нибудь! – в тысячный раз увещевал Тимур. – Только не волнуйся. Сейчас, только придумаем, как отсюда выбраться.
Вскоре он оставил Бориса, уверенно зашагал к кабине грузовика, Алекс – следом.
Вопреки ожиданиям, водительская дверь была не заперта. Инженер залез внутрь, прошёлся взглядом по дивану и необычной на вид передней панели с квадратом матового стекла посередине.
– Вы хотите вот так просто выехать отсюда? – услышали они голос Агаты.
– А какой толк прятаться? От кого?
Вместе вернулись к Борису. Тимур взвалил его руку себе на плечо, и вдвоём они двинулись к кабине.
– Алекс, бомбы, – сказал инженер на ходу. – Положим одну-две в грузовик. Пора сделать тайное явным.
Но для начала они общими усилиями усадили Бориса на диван, ширины которого вполне хватало четверым. Затем вернулись и с трудом затолкали в кузов два ближайших ящика, подняли задний борт. Последней в кабину села Агата.
Некоторое время инженер провозился с ключом зажигания, пока не выяснил, почти случайно, что двигатель запускается с кнопки. Промёрзший, тот не сразу отреагировал на кряхтение стартёра, но в итоге ожил. Гирляндой зажглась приборная панель, испещрённая непонятными столбиками и пиктограммами; приподнявшись, начала дёргаться вверх-вниз стрелка оборотов, из воздуховодов повеяло теплом. С предельной аккуратностью, словно опасаясь от этой чудно́й машины чего-нибудь непредсказуемого, Тимур нажал на педаль. Грузовик вздрогнул, медленно подался вперёд.
Путь наружу преграждали плотно сомкнутые ворота погрузочного цеха, которые, впрочем, только казались непреодолимым заслоном. Стоило бамперу упереться между створками, а Тимуру – чуть сильнее надавить на газ, как удерживающий их замок отскочил в сторону.
Вырулив из-под крыши, грузовик попал на колею от колёс внедорожника. Левей, в середине запорошенной площадки, темнела махина вертолёта: хвост был задран вверх, одна из застывших лопастей почти касалась снега. Внутри фюзеляжа, за настежь открытой раздвижной дверью, отливала бронзой груда стрелянных пулемётных лент.
Сбавлять скорость перед забором, отделяющим территорию первого комбината от дороги, Тимур не стал – грузовик протаранил хилые ворота на полном ходу, и те рассыпались салютом из листов железа.
Дорогу застилал дым: горел один из складов. Рвались из-под проломленной, крыши языки пламени. Снаружи, пытаясь сбить огонь, сновали дюжина мужчин; махал руками и что-то кричал дежурный в белой каске. Когда позади них возникла из ниоткуда и, буксуя задними осями, с гулом пролетела мимо тяжёлая машина, люди застыли кто где, на лицах – недоумение.
Хотя больница и занимала половину корпуса, выходящего окнами на главную площадь, крыльцо её подъезда теснилось в задворках на границе жилой и административной частей посёлка. Свернув с дороги в узкий переулок между складами, Тимур подвёл грузовик к ступенькам.
– Выводим его, скорей! – он схватился за ручку двери.
– Нет! – рявкнул Борис. Его пальцы мертвой хваткой вцепились в плечо инженера, удерживая того в кабине. – Едем!
– Куда? – Тимура будто кипятком ошпарили.
– К комбинату!
– Но ты же…
– Быстро! Жми на газ!
Алекс и Агата вжались в сиденье. Бешеный оскал и взгляд, мечущийся из стороны в сторону, громоподобный голос Бориса не оставляли сомнений в том, что контузия и шок полностью затмили ему разум. Их товарищ уже не был похож на себя прежнего, стал кем-то другим. Этот кто-то казался способным на всё, и даже разбить чей-нибудь череп о приборную панель ему стало бы не сложнее, чем яичную скорлупу за завтраком.
– Борис, – пробормотал Алекс, – успокойся, мы ведь только…
– Трогай! – переходя с рёва на нечто больше напоминающее визг, Борис стал трясти пистолетом у Тимура перед носом.
Машину сорвало с места. Замедление, поворот, вновь ускорение, резкий манёвр – Алексу показалось, что длилось это не более секунды. И вот уже нависали над ними грязно-серые постройки пятого комбината.
Вытолкнув Тимура из кабины, Борис переместился за руль и тоже спрыгнул на асфальт; мгновение спустя Алекс видел его бегущим трусцой в направлении главного корпуса.
Предзаводская площадка была полна людьми. Одна за другой, небольшие группы стягивались сюда из жилой части города: регламент предписывал рабочим после налёта являться к своим комбинатам для проверки по списку, детей родителям также нужно было приводить с собой. Те человек сорок, что уже толпились возле иглы флагштока, во всю глазели, показывали пальцами на необычный грузовик. Некоторые подходили ближе, стараясь заглянуть в кабину, но всё же держались настороженно, на почтительном расстоянии. Чуть поодаль, стояла в окружении настила из гильз четырёхствольная зенитка. На лафете, утомлённо опершись о бронещит, сидели зенитчики – и тоже смотрели в сторону грузовика. «Твой труд приближает нашу победу»: с неизменной величавостью возвышался надо всем автоматчик на фоне знамени, гигантский плакат в целую стену обогатителя.
Алекс подошёл к Тимуру, который продолжал стоять у водительской двери – там же, где был оставлен Борисом.
Волна оживления прокатилась по всё множащейся толпе.
В первых рядах небольшая группа – по-видимому, из одной бригады то ли шахтёров, то ли литейщиков – обступила пожилого мужичка в сером пальто административного работника. Остальные о чём-то с ним толковали, тот время от времени деловито кивал головой. Справа от мужичка внушительных размеров рабочий тоже беспрестанно говорил, махал руками то в сторону Алекса с Тимуром, то на угол главного корпуса, за которым только что пропал Борис. Приглядевшись, Алекс узнал в рабочем взрывотехника тридцать восьмой бригады – бригады, соперничество с которой по объёмам выработки всегда подстёгивало Бориса – а в низеньком чиновнике – самого́ начальника комбината.
Гомон разговоров нарастал, эхом прокатывался над площадкой детский плач. Обменявшись взглядами, Алекс и Тимур сделали пару шагов навстречу толпе, как вдруг их окликнули откуда-то из её гущи:
– Ну да, это они! Дядя Алекс, дядя Тимур! – ловко юркая между локтями и спинами Гюнтер – мальчишка из бригады Агаты – с радостной улыбкой выбежал наперерез Алексу. За своим протеже, более размеренно, следовал оператор проходческого комбайна Ян.
– А мы вас там обыскались! Вы все куда-то исчезли, Ян уже боялся, что… Откуда у вас такая машина? А где Агата? Это она там? – без остановки сыпал вопросами Гюнтер, но тут прямо у него на глазах бригадирша вылезла из кабины грузовика.
– Агата! – Гюнтер подался было к ней. Но та лишь отвернула голову и спешно зашагала прочь, прикрывая щёку – всю в ссадинах – не менее израненной ладонью.
– Агата, ты куда? – окликнул её Алекс.
Та даже не обернулась.
– Что с ней? – в интонации Гюнтера, растерянно наблюдающего, как удаляется бригадирша, задрожали нотки волнения.
Тут Гюнтера оттеснили в сторону с такой лёгкостью, будто тот весил не больше гипсокартонной мишени со стрельбища, и перед Алексом выросла громада взрывотехника тридцать восьмой бригады.
– Что у вас стряслось? – спросил тот.
– Агата… она… У неё шок, или вроде того.
– У того толстого олуха Кравича ушами кровь шла, я видел! А в руке пистолет. Где он пистолет взял?
Меж тем народу поблизости скопилось уже много: вслед за низеньким чиновником и тридцать восьмой бригадой подошла какая-то ещё, полукольцо вокруг грузовика продолжало разрастаться за счёт всё новых зевак.
– Ты чего, язык проглотил? – терял взрывотехник терпение. – Откуда пистолет?
– Эй, угомонись! – вмешался чиновник. – Кто надо разберётся. Не видишь, они там все контуженные! Медики, медики здесь есть? – крикнул он громко, полуобернувшись сначала через одно, потом другое плечо.
Масса людей около машины становилась тесней и тесней: сюда теперь подошли уже почти все, кто ранее находился на предзаводской площадке, и сюда же, гонимые любопытством, стекались вновь прибывающие.
Глухое шипение вперемешку с обрывками чьего-то дыхания разнеслось над площадью; в толпе невольно, как по команде, подняли головы. Выдохи прекратились. Человек у микрофона громкой связи с характерным звуком разжал губы и заговорил сквозь репродукторы дребезжащим, словно наэлектризованным голосом:
«Вни… внимание! Всем работникам третьего, четвёртого и пятого комбинатов приказано срочно явиться на плац пятого комбината. Приказ лично управляющего Курта Энцеля. Внимание! Всем работникам третьего, четвёртого и пятого…»
– Ай да Борис! – хлопнул в ладони Тимур: словно бы скинул с себя остатки полулетаргического оцепенения, в котором до сих пор пребывал. – Вот так номер! Ай да Борис!
Игнорируя раздражённые упрёки, он напролом прорвался сквозь несколько рядов людей к корме грузовика. Парой рывков разблокировал и опрокинул задний борт, вскарабкался в кузов. Спустя полминуты перед глазами недоумевающей толпы предстало содержимое одного из ящиков: Тимур подтащил серый контейнер почти к краю настила.
– Вот! – только и изрёк инженер, указывая на цилиндр.
– Ну, и что это? – спросила шатенка из числа тех, кого Алекс приметил в окружении начальника комбината.
И тут Тимура прорвало:
– Это бомба! С помощью вот таких вот бомб нас всех хотели… хотели… И если бы мы не узнали, тогда… Но мы узнали, и теперь… – он словно захлебнулся этим водопадом слов и резко умолк.
Разговоры в ближних рядах поутихли, но не более – создавалось ощущение, что мало кто понял смысл сказанного, а кто понял – не воспринял всерьёз. Тем временем электрический голос в динамиках умолк, но фоновое шипение было слышно по-прежнему, свидетельствуя о всё ещё открытом канале вещания.
– Минуточку, – воспользовался заминкой начальник комбината, – какая такая бомба?
– Самая настоящая! Взрывчатка!
Вперёд протиснулся взрывотехник тридцать восьмой бригады:
– Дайте-ка мне взглянуть!
– Ну же, вскрывайте её, если хотите! – ожесточённо толкаясь, Алекс искал путь к Тимуру, но толпа у грузовика стала до такой степени плотной, что некуда было и ступить.
– Они всех нас похоронить хотели! – закричал Тимур. – Раздавить всех разом! – Он яростно топнул ногой, так что первый ряд наблюдателей подался от неожиданности назад. – По ночам, пока вы спали, они расставляли такие вот бомбы по опорам стены.
– Тихо, успокойтесь! – прервал его начальник комбината. – Успокоились? Вы скажете нам хотя бы, они – это кто?
– Энцель! – Алекс взобрался в кузов и встал подле инженера. На этот раз реакция людей была более явственной: по рядам пробежал вздох испуга.
Лицо чиновника перекосилось:
– Курт Энцель, управляющий?
– Он самый!
– Сынок… ты что, совсем с ума сбрендил? Вы оба! Эй, вы, – начальник комбината подзывал кого-то из стоящих неподалёку рабочих, – уберите этих ненормальных отсюда!
– Постойте! – бас взрывотехника тридцать восьмой бригады заглушил собой и шипение динамиков громкой связи, и гвалт голосов. – Это ведь и вправду взрывчатка!
Мгновенно толпа усилила натиск, окончательно прижав впереди стоящих к бамперу грузовика. Серый контейнер, с которого была сорвана неплотная оболочка, предстал в виде сетчатого каркаса, где блестели свёртки с чем-то на вид мягким; к некоему устройству посреди каркаса от каждого свёртка шло по проводку.
Взрывотехник отцепил и теперь держал у себя на ладони один из прозрачных кульков – по полиэтилену тянулись красные надписи из нечитаемых, слепленных друг с другом символов.
– Это не наша взрывчатка, – он посмотрел на Тимура, – мы такую не используем. Не наша!
Толпа пришла в смятение. Местами началась ещё более сильная давка, из задних рядов что-то неразборчиво кричали. Конец ей положили протяжные гудки: два чёрных внедорожника свернули на площадку и с минимальной скоростью вклинились прямо в арьергард толпы, рассеивая её надвое. Неподалёку от грузовика они затормозили; все восемь дверей одновременно распахнулись, из машин вышли восьмеро стражей. Половина из них держали увесистые двуствольные винтовки, другие были на первый взгляд не вооружены, но Алекс помнил, что у каждого под полами шинелей прячется кобура.
Стражи с винтовками застыли на месте, остальные же подались в эпицентр толпы, что почтительно расступалась. Лица их, будто укрытые железными масками, не выражали ровным счётом никаких эмоций – от этого становилось ещё более жутко.
– Назад! А ну все назад, разойдитесь! – скомандовал один из стражей рабочим по обеим сторонам импровизированного коридора. – Что это вы здесь устроили?
Алекс узнал его голос, а потом и самого стража: это снова был Ройт.
Разрыв между частями толпы ширился; при этом, следуя ранее звучавшему из репродукторов распоряжению, люди оставались в пределах площадки. А всё новые и новые рабочие с дальних комбинатов не прекращали вливаться в столпотворение, за счёт чего всеобщая неразбериха лишь набирала силу. Рассечённая надвое, людская масса стихийно формировала новое кольцо, вернее овал, которым было теперь очерчено пространство от грузовика до машин стражей.
– Вы двое, – крикнул страж Алексу и Тимуру, – слезайте оттуда и живо к нам!
Но ни тот, ни другой даже не дёрнулись. Взгляд Алекса был прикован к единственной точке: за спинами автоматчиков чуть шире раскрылась одна из дверей ближайшего внедорожника, и на площадке предстал Курт Энцель, собственной персоной.
Толпа заметно поутихла.
– Слезайте с грузовика! Сейчас же, это приказ! – страж отодвинул полу шинели, потянулся к кобуре.
Позади него Энцель, поравнявшись с одним из автоматчиков, излюбленным своим движением нацепил фуражку и поднёс к губам какую-то хромированную коробочку.
Тут же его голос разнёсся по площадке: «Говорит Энцель, управляющий. Предыдущее распоряжение отменяется. Всем рабочим третьего и четвёртого комбинатов – немедленно покинуть территорию пятого комбината и вернуться в пункты сбора согласно штатному предписанию!». Не стих ещё гул этих слов, как Алекс нагнулся, схватил брошенный взрывником свёрток, и, спрыгнув на асфальт, уверенно направился к управляющему – так, будто путь ему не преграждали четверо стражей. И закономерно почувствовал грубый рывок за шею.
– Куда это ты? – прозвенело прямо в ухе.
– Энцель! – Алекс брыкался, неуклюже пытаясь высвободиться из мёртвой хватки чьих-то пальцев, и в вытянутой руке сжимал блестящий пакетик. – Что ты задумал?
Его тряхнули и оттащили, но каким-то чудом ему удалось выскользнуть и он снова ринулся к Энцелю. Тот стоял так близко, что можно было различить палочки на бляхах его шинели, невозмутимое лицо с узором крошечных морщинок.
Друг против друга – как тогда на третьем этаже управы. И только вместо полумрака и тишины кабинета – площадь, полная галдящего народа, да два амбала, вцепившихся в плечи.
Точно так же, как и тогда, Алекс ясно ощутил прилив энергии; им завладело осознание, что доказательства, стоящие на его стороне – не пустяк, вырванный из бурного течения событий. А нечто действительно значимое, способное повернуть этот поток в новое русло, всё исправить. Слова казались теперь силой, перед которой меркли власть чинов и страх оружия.
– Мы знаем! Мы всё знаем! – выпалил Алекс, не оставляя попыток разом сбросить с себя обоих стражей. – Вы пытались нас обмануть, но ничего не вышло! Вы пытались нас прикончить, но вот мы, перед вами – живые! Мы узнали, а теперь узнают все! Вот он, ваш план, у меня на ладони! – кое-как замахнувшись, он кинул взрывчатку под ноги Энцелю.
Секундное смятение мелькнуло у того в глазах, и он дёрнулся было, чтобы отойти, но остался на месте. И неожиданно для Алекса сделал своим людям знак выпустить его.
– Что же, я полагаю, это обвинение? – проговорил Энцель с расстановкой. – И в чём же конкретно, если не секрет?
– В предательстве! В сговоре с врагом, против которого мы все клялись бороться!
– Да вы что? Утверждать такое, размахивая передо мной каким-то пакетиком… знаете, как это называется? Подстрекательство к мятежу. А знаете, что грозит вам за это сейчас, в военное время?
– Жалкий ты трус! – закричал Алекс, и тотчас руки его оказались заломанными за спину. – Ну и что ты теперь задумал, а? Убьёшь меня?
– Достаточно! – Энцель махнул ещё двоим стражам без винтовок, которые беспокойно наблюдали за происходящим, но пока не вмешивались. – Уведите подстрекателя в машину! – И словно ощутив на себе взгляд сотен глаз, достал из кармана коробочку, добавил по громкой связи:
«Пятому комбинату построиться вдоль корпуса побригадно. Выполнять!»
Толпа колыхалась, рокотала. Кто-то свистнул; гомон усилился многократно. Было видно, как взрослые вылавливают в столпотворении детей и вскидывают себе на плечи, чтобы тех не затоптали.
Руки и ноги Алекса были стиснуты, его волокли к внедорожнику. На полпути что-то замедлило их, и, повернув голову набок, он увидел, как Тимур хватает одного из стражей за шиворот, чуть не опрокидывает оземь.
– Пусти его, крысиная морда! – только и успел разобрать Алекс перед тем, как все звуки слились в шуме потасовки. Взрывотехник тридцать восьмой бригады с разбегу засадил Ройту в челюсть, а на подмогу спешили ещё несколько мужчин. Напротив, потрясая оружием, орали во всю глотку стражи.
«Все, кто ослушается приказа, будут приравнены…» – задребезжал из репродукторов голос Энцеля.
Вдруг Алекса бросили полулежать на асфальте, и он тотчас понял, что вынудило конвоиров это сделать: из рассеявшейся толпы шагах в тридцати от него вышел человек, из рваной раны на лбу которого, оставленной, по-видимому, чем-то тяжёлым, хлестала кровь.
Это был Борис.
В трясущихся, бурых от крови пальцах он держал пистолет; дуло нацелилось прямо на Энцеля.
Чудовищное стрекотание, будто издаваемое трещоткой невероятных размеров, раскроило воздух, поглотило истошные вопли толпы. Нечто красное замельтешило там, где стоял Борис, а Алекс приник к земле, закрыл голову. Асфальт дрожал от топота.
Краем глаза можно было различить, как люди без оглядки бросаются врассыпную, сталкиваются на бегу, падают.
– Ублюдок, ты что наделал?! – раздался совсем близко надрывный бас взрывотехника тридцать восьмой бригады.
Оттолкнувшись локтем, Алекс привстал. Тут и там возле него стражи спешно отступали к машинам; автоматчики угрожающе выставили оружие и пятились, держа на дистанции нескольких мужчин, что в свирепом бешенстве преследовали их. Площадь непрестанно оглашалась громоподобным криком:
– Назад!
– Назад!
– Назад!
Один из стражей увлекал за собой другого – вцепившись в винтовку, раскалённые стволы которой ещё дымились, тот едва двигал ногами.
Как только все они запрыгнули в открытые двери, оба внедорожника дали задний ход, и, сбивая подвернувшихся под колёса людей, понеслись к проезжей части.
В мгновение ока Алекс был уже на ногах, обернулся.
Кровавая лужа растекалась по асфальту: в ней лежали с десяток изувеченных тел. Большинство неподвижны, иные корчились конвульсивными судорогами. Ерзая из стороны в сторону, пронзительно визжала рыжеволосая женщина с раздробленной ключицей; по соседству мужчина в некогда сером, а теперь грязно-бордовом пальто, видимо, кричать уже не мог: жизнь теплилась лишь в частых движениях его груди, то опускающейся, то поднимающейся. Рядом склонились две знакомые Алексу работницы столовой – одна, не обращая внимания на разодранное до кости предплечье, обеими руками тормошила чей-то труп, вторая просто сидела на коленях и рыдала. Борис лежал здесь же, изрешечённый несколькими пулями.
– Алекс! – подскочил Тимур. – Ты как, живой?
– Борис…
– Знаю, знаю.
В воздухе запахло кровью. Несколько десятков человек остолбенело сновали вокруг пятна; лишь некоторые пытались помочь раненым, оттащить их, остановить кровотечение шарфами, рукавами курток. Но в остальном площадка, ещё недавно кишевшая людьми, заметно опустела. Даже зенитчики и те куда-то подевались. Невдалеке, распластавшись, ничком лежал взрывник тридцать восьмой бригады – оглушённый, но, судя по всему, живой.
– Нужно… нужно сделать что-нибудь! Хоть что-то! Они должны ответить! – проскрежетал зубами Тимур. – Но у них оружие…
Перед ними возникла Агата:
– Значит, нужно достать оружие самим – вид у неё был всё такой же отрешённый, но не интонация голоса. Что-то изменилось. Нечто едва уловимое, но при том совершенно явное.
– Арсенал! – вскричал, тотчас догадавшись, Алекс. – Учебные карабины!
Это услышали и другие рабочие:
– Едем туда!
– Едем! Дайте мне ствол, только дайте!
– Вы, – Агата обвела пальцем ближайших из них, – поможете вытащить из грузовика мусор. Возьмём столько народу, скольких сможем. Кто-нибудь, займите дирекцию комбината. Сообщим по интеркому про общий сбор.
Шахтёры и литейщики – их было куда больше, чем звала Агата – хлынули вслед за ней. Сопя и опираясь на кого-то из подчинённых, проковылял мимо даже начальник комбината, что ещё недавно с недоумением наблюдал за Алексом и Тимуром.
Они подошли к телу Бориса; остекленевшие глаза смотрели строго вверх, на небо. Инженер наклонился, поднял пистолет и отёр его о брючину комбинезона. Извлёк и проверил обойму.
– Не волнуйся, друг, – проговорил он тихо, – Энцель эту пулю получит. Обязательно.
В кузове грузовика совсем не нашлось, за что можно было бы держаться; человек тридцать кое-как расселись на полу, качаясь в такт дёрганому ходу машины. Остальные же – а таких набиралось немало – догоняли пешком.
Бесконтрольно и спонтанно, негодование вызревало, множилось, становясь всеобщим. Всё ныряло в пучину хаоса, опрокидывалось с ног на голову.
За рулём была Агата: помимо инженера, водить в их бригаде умела только она. Машина гнала по осевой улице, обычно пешеходной. Предельно неброские в своей одинаковости торцы трёхэтажек сменяли друг друга; разворачивались линиями и смыкались вереницы окон, тут и там мелькали чьи-то встревоженные лица.
Ещё четыре, две пары домов – и вот замаячило одинокое строение на изгибе окружной дороги. Арсенал.
Оно представлялось совсем крохотным на фоне склонов, что вздымались за ним, всепоглощающей пустоты стрельбища. На окнах неприветливо чернели решётки.
Грузовик затормозил возле металлической двери, к которой, не выжидая даже полной остановки, высыпали гурьбой его пассажиры. Алекс подёргал за ручку и несколько раз ударил кулаком.
– Откройте! Откройте дверь! – он постучал снова, громче и настойчивей. – Никола, вы слышите? Откройте дверь!
Позади Алекса сгрудились остальные рабочие, воздух был наполнен паром от их тяжелого дыхания.
Вскоре послышались шаги.
– Кто такие? – спросил человек за дверью. Голос его звучал приглушённо. – Кто прислал?
– Мы пришли за оружием!
– Никола, давай открывай! – крикнул кто-то из мужчин. – В нас стреляли, у комбината. Нам стволы нужны! Открывай, говорят, слышишь?
– Давай сюда карабины! – поддержал его другой голос.
Несколько секунд по ту сторону молчали. Потом послышалось сдержанное бормотание:
– Я распоряжений не получал. Исчезните, а не то…
– Никола, ты чего! – возмутился ещё кто-то, вторя раздражённому гомону окружающих.
– Какие распоряжения, дурак безмозглый! Ты слышишь вообще, что тебе говорят? Они в людей стреляли, Энцель и шайка!
– И Соню, мою Соню убили! – завыл кто-то. – За что, за что её убили, а? Дай мне карабин, подонок!
– Тащи всё что есть, пока мы сами не вошли!
Посыпался шквал из новых и новых выкриков.
Уже другой – тонкий женский голосок – донёсся из-за двери:
– Что случилось?
– Всё хорошо, Ива, – сказал Никола едва различимо. – Позвони, пожалуйста, в управу и доложи, что к нам ломятся какие-то люди. Пусть пришлют помощь.
– Никола, не делайте этого, – Алекс снова забарабанил по двери. – Не делайте! Они изменники, безоружными всех нас перестреляют! Прошу вас, мы…
– Ничего не знаю, распоряжений не было! Проваливайте откуда пришли!
Рядом зазвенело разбитое стекло, посыпались осколки. Кто-то из рабочих нашёл в грузовике разводной ключ и теперь молотил им по окнам, сквозь прутья решёток.
– Последнее предупреждение, – громко, но с явно чувствующейся неуверенностью, произнёс Никола. – По инструкции, при угрозе нападения я… я… вправе открыть огонь!
– Да забудь ты про инструкции! Жить тебе, что ли, надоело?
– А ну-ка, в стороны! – крикнула из кабины Агата и запустила двигатель. Резво заработала рулём.
Грузовик сдал назад, повернул носом к арсеналу.
Забуксовали, прокрутились на месте колёса. Машина тронулась, набрала скорость, и, промчав мимо Алекса, врезалась бампером в дверь арсенала; вместе с косяком и несколькими кирпичами та рухнула вовнутрь.
Человек с разводным ключом первым влетел в образовавшуюся брешь. Всё произошло почти мгновенно – поражённый Никола даже не успел выставить для защиты здоровую руку. Удар, нацеленный в шею, срубил его, как топор хилое деревце.
Заверещала от ужаса Ива; кто-то оттолкнул её, и она в падении стукнулась затылком об угол стены.
– Нет, нет, что… нет! – Алекс бросился подле неё на колени. Подхватив её голову, он почувствовал, как по пальцам стекает липкая влага. – Что это… что же это! Что я натворил!
Тимур был уже рядом, щупал у девушки пульс:
– Успокойся, Алекс, ты ни при чём. Она в порядке, в порядке! Сейчас найдём только, чем перевязать.
– Нет, я. Это всё я, – в порыве отчаянья бормотал Алекс. – Если бы не я, ничего бы не…
– Оставь свои причитания, сейчас есть заботы поважнее пустой рефлексии, – инженер переложил голову Ивы себе на колени, откинул волосы с её бледного лица. Та была без сознания. – Лучше помоги отыскать тут аптечку, должна быть.
Но Алекс не двинулся с места.
– Эй вы, кто-нибудь! – крикнул Тимур мечущимся вокруг. – Принесите аптечку!
Из оружейного хранилища слышались громыхание и возня, стук прикладов. Взад-вперёд по тамбуру сновали люди: внутрь – с пустыми руками, а назад – уже с карабинами наперевес. И было похоже, что ни для кого из них не существовало двух мужчин, склонившихся в углу над худенькой девчушкой. Аптечку хоть и добыли, но бинтовать голову вынуждены были самостоятельно: отыскать медика так и не получилось. Боковым зрением Алекс заметил, как один из рабочих влез на подножку грузовика и, рявкнув что-то Агате, вытряхнул её из-за руля.
Затем последовали крики:
– Всё, хватит, не лезьте!
– Давайте сами, встречаемся у управы!
Грузовик тронулся и, развернувшись, пропал из виду. Наступило затишье: почти все, кто обзавёлся карабином, ушли, а новых желающих пока не объявилось. Иву перенесли в жилую комнату, положили на постель. Не истекло, по ощущениям, и нескольких минут, как с восточной, дальней части города, затрещала чудовищная канонада. Длилась она без перерыва секунд двадцать, затем так же внезапно смолкла.
Не сразу до Алекса дошло осознание, что учебные карабины стреляли бы беззвучно.
