Текст книги "Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов"

Автор книги: Андрей Передрий

Однако же, все повторяется. «Пободрствуйте со Мной», – просил Христос апостолов. Не пободрствовали...

Владимир Высоцкий лежал с открытыми глазами... Значит, он умер не во сне...

 
Володя умер в три часа
И бездыханно
Глядели в потолок глаза,
Как два стакана...
 
 
А над губой росли усы
Пустой утехой...
Резинкой врезались трусы,
Разит аптекой... —
 

напишет Андрей Вознесенский.

Близкие Владимиру Семеновичу люди сделали все возможное, чтобы вскрытие не производилось. Боялись, что будет установлено: Высоцкий – наркоман. Врачебное заключение о смерти гласит: «Причина – острая сердечно-сосудистая недостаточность». Щербаков считает иначе: «25-го был полный аналог тому, что было 23-го. То есть медикаментозная кома».

Высказывалась еще одна версия: самоудушение – запал язык. Участковый милиционер, в чьем ведении находился дом 28 по Малой Грузинской улице, утверждал: «неумышленное убийство». Дескать, Высоцкого спеленали простынями. А для наркомана, выходящего из комы, это смертельно. Наивный мент решил возбудить уголовное дело о «неумышленном убийстве». Собрал документы для передачи в следственные органы. Но материал необычайно быстро был списан в архив и... уничтожен. Кому-то очень не хотелось докопаться до истины...

Приехавшая утром в дом к Высоцкому его мать Нина Максимовна теряет сознание, а потом, придя в себя, как в прострации, сидит у тела сына и, качаясь, монотонно повторяет: «Холодненький... холодненький... холодненький...»

Семен Владимирович Высоцкий категорично требовал похоронить сына «только на Новодевичьем». Юрий Любимов позвонил в Моссовет и услышал: «Какое Новодевичье! Там уже не всех маршалов хоронят!» Пытались разыскать Галину Брежневу (она отдыхала где-то в Крыму) и через Первого секретаря венгерской компартии Яноша Кадара выйти на председателя КГБ Юрия Андропова – безрезультатно! Иосиф Кобзон в Моссовете получил разрешение на захоронение на Ваганьковском. Директор кладбища показал место – удачное: у входа направо, у церкви. Рядом – площадка: знал, что людей к поэту будет приходить много... Кобзон достал пачку денег. «Да вы что?! Я же любил его!» – чуть не заплакал тот. Впрочем, Иосиф Давыдович утверждает, что «насчет денег» – это уже перебор, не было такого.

Специальный гроб № 6 изготавливался по распоряжению правительства для генсеков, членов Политбюро. В таких хоронили Сталина, Брежнева. За все время советской власти было сделано два исключения – для Владимира Высоцкого и Андрея Дмитриевича Сахарова.

Хоронили Высоцкого, как он и предсказывал, «при огромном стеченье народа». Милицейский чин испуганно докладывал по рации «наверх» численность пришедших проститься со «златоустым блатарем»: «25... 30 тысяч... Надо вызывать войска...» Окончательной цифрой считается 40. И это в «закрытой» по случаю Олимпиады Москве! По неофициальным же данным проводить поэта в последний путь пришли от 100 до 120 тысяч человек!

Писатель Юрий Трифонов в кабинете Любимова растерянно произнес: «Как теперь умирать после Высоцкого?» А Марина Влади уже в автобусе, направившемся в сторону Ваганькова, сказала одному из «друзей» мужа Туманову: «Вадим, я видела, как хоронили принцев, королей, но ничего подобного не видела!..»(2)

...Владимир Высоцкий прожил сорок два с половиной года – 15520 дней. Дни, вместившие сотни написанных стихотворений и песен, десятки сыгранных ролей в кино и театре, многочисленные концерты и выступления...

Поэт любил жизнь – Жизнь во всех ее проявлениях: яркую, насыщенную, активную... Интересную! В анкете на вопрос «Что бы вы подарили любимому человеку, если бы были всемогущи?» поэт ответил: «Еще одну жизнь». Это ли – не показатель его жизнелюбия и понимания жизни как главного и, увы, неповторимого Чуда на Земле? «Смерть стоит того, чтобы жить, любовь стоит того, чтобы ждать!» – напишет чуть позднее другой великий поэт и кумир поколений Виктор Цой. Недаром в одном из последних стихотворений Владимира Высоцкого, обращенного им к Марине Влади, есть такие строчки:

 
Мне меньше полувека, сорок с лишним!
Я жив, 12 лет тобой и Господом храним..
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть, чем оправдаться перед Ним!
 

И еще:

 
Мне будет не хотеться умирать..
 

Но:

 
Умирая, мы не умираем насовсем!..
 

И – бессмертное:

 
Я, конечно, вернусь! Не пройдет и полгода..
 

Он возвращается к нам каждые полгода – между датами его дня рождения и дня смерти – ровно шесть месяцев...

P.S. ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ

 
..Я когда-то умру. Мы когда-то всегда умираем...
Как бы так угадать, чтоб не сам, чтобы в спину ножом.
Убиенных щадят, отпевают и балуют Раем.
Не скажу про живых, а покойников мы бережем!
 
 
В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее на бок,
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
 
 
Прискакали – гляжу: пред очами не Райское что-то,
Не родящий пустырь, а сплошное Ничто, беспредел!
И среди Ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап, тысяч пять, на коленях сидел.
 
 
Как ржанет коренной, я смирил его ласковым словом
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик что-то долго возился с засовом,
И кряхтел, и ворчал, и не смог отворить, и ушел.
 
 
И измученный люд не издал ни единого стона,
Лишь на корточки, вдруг, с онемевших колен пересел:
«Здесь малина, братва,
                       нас встречают малиновым звоном!»
Все вернулось на круг, и Распятый над кругом висел.
 
 
Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это – Петр Святой! Он – апостол, а я – остолоп!
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
 
 
Всем нам – блага подай, да и много ли требовал я благ?!
Мне – чтоб были друзья да жена чтобы пала на гроб.
Ну а я, уж, для них украду бледно-розовых яблок...
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб...
 
 
Седовласый старик, он на стражу кричал, комиссарил.
Прибежали с ключом и затеяли вновь отворять.
Кто-то ржавым болтом, поднатужась, об рельсу ударил,
И как ринутся все в Распрекрасную ту Благодать!
 
 
Я подох на задах, не при старых свечах в канделябрах.
Не к Мадонне прижат Божий Сын, а в Хоромах – холоп!
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок
Жаль, сады сторожат. И убит я без промаха в лоб...
 
 
...И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых.
Кони просят овсу, но и я закусил удила!
Вдоль обрыва, с кнутом, по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе привезу – ты меня и из Рая ждала!..
 

                                                        1977 (редакция – 1978 г.)