Текст книги "Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов"

Автор книги: Андрей Передрий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 42 страниц)

Оттеняя жестокий максимализм фон Корена, его педантичность, едва уловимое довольство собой, его чуточку зловещее обаяние, холодность и сугубый рационализм, Высоцкий открыл все же своему фон Корену возможность вполне достойного и красивого отступления в финале...»

Сам Владимир Высоцкий в интервью киноведу Семену Чертоку так рассказал о сыгранной в фильме роли фон Корена и характере своего киногероя: «Плохой хороший человек» поставлен Иосифом Хейфицем по «Дуэли» – одному из самых замечательных произведений Чехова. Вл. И. Немирович-Данченко считал, что «Дуэль» – лучшее из всего, что написал Чехов. Иосиф Ефимович знает и любит Чехова, как никто другой...

Я играю в картине зоолога фон Корена, готовящего научную экспедицию. Он увлечен маниакальной идеей спасения цивилизации путем «улучшения человеческой породы», уничтожения слабых. Прямолинейный в суждениях, неспособный принимать противоречия в жизни, он говорит: «В интересах человечества и своих собственных интересах такие люди должны быть уничтожены. Непременно».

Мы не обвиняем фон Корена, не защищаем ненавидимого им слабого и неловкого Лаевского. Конечно, его высказывания не могут вызывать ни малейшей симпатии. Но в характере его немало притягательного. Незаурядны его научная целеустремленность, энергия, трудолюбие. Это сложный человек – твердый, сильный, уверенный в себе. Но под маской положительного героя в нем скрывается человек, отрицающий гуманистическую мораль. Искусный зоолог, он оказывается никуда не годным воспитателем человека. Фон Корены не перевелись и сегодня, а значит, и сегодня не устарела гуманная мысль повести. Эренбург в книге о Чехове писал, что когда Гитлер еще под стол пешком ходил, фон Корен уже высказывал его «идеи». Мы не хотели изображать фон Корена как предтечу фашизма, но пытались показать его моральное поражение. Дуэль – рудимент средневекового понятия о чести – стала для фон Корена победой его последовательной жизненной философии и в то же время его нравственным поражением. В нем не оказалось такого человеческого духовного начала, которое обнаружил презираемый им Лаевский...»

Краснодарка Тамара Бибикова была в числе тех, кто организовывал и проводил творческие встречи Олега Даля со зрителями в Краснодаре и городах края от Бюро пропаганды советского киноискусства в октябре 1979 года. Сейчас она вспоминает многое, но особенно интересными кажутся «неофициальные» рассказы актера о съемках и обстановки вокруг них фильма «Плохой хороший человек». Олег Иванович поведал много интересного и любопытного в частных беседах с Бибиковой, в том числе и о совместном общении с Владимиром Высоцким.

В своих недавно опубликованных воспоминаниях о встречах с Далем, Татьяна пишет, что актер «очень много и смешно рассказывал о съемках «Плохого хорошего человека». Точнее, об обратной стороне этого дела. Они с Папановым приехали на натуру первые, потом встречали в аэропорту Высоцкого... Очень весело им жилось, но недолго.

– Вызвали жен и ставку им платили, чтобы только они нас «оберегали»...

Рассказывал Даль о своих «загулах» с Высоцким:

– Сидим на кухне, пьем. Вдруг влетает Марина и говорит: «Алкоголики! Асами... сами пить не умеете!.. Научитесь сначала, а потом пейте!!!» Выдула бутылку водки и пошла спать спокойно...

Кстати, Даль к Высоцкому не «лип», как это делали многие. После Олега Ивановича к нам приезжал актер Борис Хмельницкий, так он с каждой сцены представлялся лучшим другом Высоцкого и рассказывал о нем примерно так:

– Вот приходит ко мне Володя... Помоги, говорит, музыку написать к песне...

Даль, во-первых, со сцены никогда о Высоцком не распространялся. А в наших разговорах отзывался о нем очень уважительно. Да, на вопросы зрителей о нем отвечал, но никакого «друга», никакого панибратства со сцены не звучало..»

Но вернемся к разбору фильма Иосифа Хейфица и участия в нем актеров...

Вот что в 1975 году писала о картине «Плохой хороший человек», а так же образах и характерах, воплощенных в ней Владимиром Высоцким и Олегом Далем, кинокритик Ирина Рубанова– «В центре «Дуэли» – эпизод, где два главных героя повести стоят друг против друга с револьверами в руках и только случайно один из них не убивает другого. Но названа повесть «Дуэль» не только из-за этой сцены. Оба дуэлянта, Лаевский и фон Корен, «дуэлируют» постоянно. Во внешности, манерах, образе жизни, убеждениях Лаевский и фон Корен противостоят друг другу. Иосиф Хейфиц отказался от чеховского заголовка, заменив его строкой из статьи Томаса Манна, и допустил неточность. У Чехова речь идет не об одном Лаевском, а о Лаевском в отношениях с фон Кореном. Высоцкий точно понял это и образцово сыграл именно дуэтную (дуэльную) партию. Он словно бы очертил барьер, отделяющий его фюн Корена от Лаевского в исполнении Олега Даля.

Лаевский Даля – высокий, с обмякшей спиной, с руками– плетьми, с лицом бледным, вялым, на котором большие светлые глаза как бы взывают о помощи.

Фон Корен у Высоцкого – коренаст, крепок, энергичен, четок в движениях, подтянут. До сих пор актер не гримировался перед камерой, не уходил от своей внешности. В роли фон Корена он надел очки. В чеховском тексте очков нет. Высоцкому они служат двойную службу. Во-первых, говорят о том, что этот человек много работает глазами – смотрит в микроскоп, читает, пишет, то есть вообще работает в отличие от «нераскаянного бездельника», как называл Лаевского один из тончайших истолкователей Чехова Н. Я. Берковский. Во– вторых, за очками можно спрятать глаза, а это очень нужно Высоцкому, чтобы сыграть развязку фильма, опрокидывающую представление о том фон Корене, что вел ожесточенную войну с Лаевским.

Фон Корен ненавидел Лаевского за то, что тот не делал дела, а только пил водку да играл в карты. Ненавидел за то, что тот не способен был на постоянное чувство и преступал общественную мораль. Он презирал его убеждения, будто личность не вольна, да и бессильна что-либо изменить в общественном процессе; будто жизнь становится дурной под действием слепых общественных механизмов, за которые она не может отвечать; будто в этих условиях на Руси всякий человек порядочен лишь потому, что мнит себя наследником Рудина или родственником Базарова. Тут нужна ясность: кинематографический Лаевский на этих убеждениях не настаивает и вообще, во всем, кроме безволия, обрисован поверхностно. Высоцкий в роли фон Корена ведет сражение с Лаевским из повести.

Он противополагает противнику дело, культ дела, силу, культ силы, здоровье, культ здоровья и убеждение, что жизнь организуют не отвлеченные понятия («абстракты», как сказано в тексте), к каковым относится цивилизация, духовный климат, литературные образцы и т. д., а вклад каждого конкретного человека. Главным вкладом в прогресс фон Корен считает борьбу со слабостью и слабыми. Этот энтузиаст изучения фауны неисследованных районов полагает, что естественный отбор оздоровит человечество. Слабых – уничтожать!

Зловещую идейность своего героя Высоцкий играет сухо, без густоты тонов и без психологических рессор. Его фон Корен ненавидит Лаевского, презирает его, почти тяготится его присутствием на Земле. Во время дуэли, когда все выглядели нелепо и не знали, как поступать, один фон Корен гнул свое: он приехал убить Лаевского, и он его убьет. Вытянутая рука, прищуренный правый глаз, на мгновение этот глаз открывается – видимо, рука чуть дрогнула, а потом крик перепуганного дьякона «под руку» и промах.

В соответствии с чеховской «безнажимной» манерой Высоцкий не акцентирует в кадре этот промах. Но в контексте роли он приобретает важное значение. Промах на дуэли для фон Корена – промах в жизни, убеждениях, свидетельство крупных изъянов в его спенсерианско-мальтузианской философии.

В следующем эпизоде он увидит Лаевского за перепиской бумаг, узнает, что и морально тот выправился – обвенчался с сожительницей, но уже не порадуется, а, напротив, загрустит того больше. В конце фильма герои как бы обменялись местами: фон Корен понял, что его деятельность пуста или даже вредна на нездоровой общественной основе. Лаевский знал это раньше, но от безысходности погряз в рутине.

Высоцкий резко очертил поражение своего героя. В сущности, он обозначил здесь свою тему слабости сильных, но обозначил ее на этот раз не волевым порывом, а замечательной суммой правды и проникновения в суть чеховского замысла...»

«Даль был утвержден на роль и прекрасно сыграл Лаевского, – пишет Марк Цыбульский. – Высоцкий в роли фон Корена был, пожалуй, даже убедительнее. Наградой ему стал приз «За лучшую мужскую роль» на весьма престижном международном кинофестивале в Таормине (Италия) в 1974 г.»

Обычно скупой на похвалы актерам кинорежиссер Григорий Михайлович Козинцев, посмотрев картину, остался под впечатлением сыгранной в ней Далем роли. В своем последнем в жизни письме (от 29 апреля 1973 г.) мэтр писал актеру: «Олег, милый. Смотрел фильм Вы мне очень понравились. Удачи и счастья».

Кинорежиссер Иосиф Хейфиц позднее вспоминал: «Плохой хороший человек» – один из самых любимых моих фильмов. К сожалению, он мало шел на экранах. Какой-то чиновник сказал: «Народу это вряд ли будет интересно».

Потом я показывал картину в разных аудиториях, у научных работников, в киноклубах, и все спрашивали, почему фильм почти не был в прокате? Как я это мог объяснить?»

Иосиф Ефимович оставил интересные наблюдения за отношением Олега Даля к личности и творчеству Владимира Высоцкого: «...Однажды он (Даль. – А. П.) снимался в одной картине. Не буду ее называть. Олег играл главную роль. Я не могу сказать, что он плохо играл, но она не полностью использовала возможности артиста. Когда фильм вчерне смонтировали, я был в отъезде, в экспедиции. Олег, узнав об этом, прислал письмо моей жене, Ирине Владимировне, с просьбой переслать его мне. Это трогательнейшее письмо. В нем были следующие строчки: «Попросите Иосифа Ефимовича, чтобы они посмотрел материал и как бы от себя, осторожно, щадя самолюбие другого художника, высказал бы свои соображения и, если можно, чем-нибудь помог... После Володи, – писал он, имея в виду Высоцкого, – останутся его песни, а после меня – мои фильмы. Мне бы хотелось, чтобы память обо мне осталась хорошей...»

Олег очень любил Высоцкого. Он любил его как человека, любил, может быть, не его актерское творчество, но его личность, его поэзию, его песни. Никогда об этом прямо не говорил, но вот хотя бы по той фразе: «После Володи останутся его песни...» – это становится ясно. Его смерть очень тяжело подействовала на Олега. И часто он повторял: «Ну, вот, скоро и моя очередь пойти к Володе...»

Завершить рассказ о картине Иосифа Хейфица «Плохой хороший человек» просто необходимо словами латвийского высоцковеда Виктора Бакина. По его мнению, в характерах героев, сыгранных Высоцким и Далем, можно разглядеть реальные, жизненные черты самих актеров: «В фильме четко прорисовывались уже определившиеся темы. У Высоцкого – человека слабого в своей силе, у Даля – сильного в своей слабости. Они и в жизни были такими. Приземистый, крепкий Высоцкий вдруг обнажал в сверкающей улыбке зубы, а в глазах появлялось что-то детское, почти трогательное. И хрупкий, тонкий, изящный Даль с неприступным видом проходил после репетиций или спектакля мимо коллег. Одни видели в нем эталон актерского профессионализма, другие называли его гениальным дилетантом. Одни восхищались его удивительным жизнелюбием, другие вспоминали приступы черной меланхолии. Его постоянно мучило чувство собственной неудовлетворенности и самоедство. Аккуратизм в быту и организованность в работе соседствовали с глубокими и злыми запоями в полузнакомых компаниях...»

Но вернемся в год 1974-й.

После завершения съемок в фильме «Плохой хороший человек» творческие и человеческие контакты Олега Даля и Владимира вновь сошли на нет: стали периодическими, непостоянными, редкими, даже, скорее, – случайными. Встречались они на киностудиях, за кулисами концертов, каких– нибудь творческих вечеров или встреч, на кинофестивалях (чему свидетельства – сохранившиеся фотоснимки: два беседующих о чем-то актера; Даль, Высоцкий и Галина Волчек и другие изображения). Странно, но они никогда не были на премьерах спектаклей и кинофильмов, в которых были заняты. Нет свидетельств, что Даль и Высоцкий посещали творческие встречи и концерты друг друга...

Но неугомонные журналисты (в данном случае – из журнала «Отдохни!») продолжают сочинять и публиковать небылицы о взаимоотношениях и контактах друзей: «В феврале 1980 года, вернувшись как-то после долгих дружеских посиделок с Высоцким, Даль сказал: «Сначала уйдет Володя, потом – я». И не ошибся. Он не пережил Высоцкого и на полгода...»

Никогда не сомневался в провидческих способностях Олега Ивановича... Верю, как самому себе!

Все остальные «сплетни в виде версий» об Олеге Дале, опубликованные в одном из номеров журнала за 2000 год, грех даже цитировать... Приведенный выше отрывок из материала об актере можно назвать самым правдоподобным в нем, хотя правды здесь – ни на йоту, как говорится. Журналист, что называется, «слышал звон», но не понял, откуда он...

Во-первых, в феврале 1980 года состояние здоровья Владимира Высоцкого было крайне скверным – поэт страдал от прогрессирующей наркомании и весь месяц пытался «соскочить с иглы». Он запирается в квартире на Малой Грузинской и несколько недель лежит под капельницами... Валерий Перевозчиков, автор книги «Правда смертного часа. Владимир Высоцкий, год 1980-й», посвященной последним месяцам жизни Владимира Семеновича, пишет: «Февраль 1980-го года в жизни Высоцкого – месяц для нас «пустой»... С первого по двадцатое февраля – ни одного спектакля, ни одного концерта. Только первого февраля – выступление во ВНИИ ЭТО...

У Высоцкого затруднена речь...

К этому времени Высоцкий тяжело болен.., Наркомания. Страшная – и тогда неизлечимая болезнь...»

Спрашивается, о каких «долгих дружеских посиделках у Высоцкого» рассказывает журналист еженедельника «Отдохни!» читателям? Он что, был среди приглашенных «посидеть» и присутствовал в тот вечер в квартире поэта?

Второе. По поводу фразы, якобы произнесенной Олегом Далем о скором уходе из жизни Высоцкого, а затем и «себя любимого». Произнесена она была совсем не в том виде, как опубликована, и не дома у Владимира Семеновича. Актер произнес печальные слова «Следующим буду я...» на похоронах поэта 28 июля 1980 года. Тому есть масса свидетелей и оставленных свидетельств. Писали о пророческих словах Олега Ивановича в своих воспоминаниях о нем Галина Волчек, Михаил Козаков, Валентин Никулин, Алла Покровская и другие его коллеги по театру и кино. Неужто в феврале 80-го Даль уже все предвидел и рассчитал? И если рассчитал, при хозяине квартиры, на вечеринке в его доме громогласно сказал присутствующим всю правду?!

И, наконец, – третье. Советую журналисту «Отдохни!» выучить арифметику и названия месяцев года. На худой конец – купить карманный календарик: Олег Даль пережил Владимира Высоцкого не «на полгода», а более чем на семь месяцев.

Это к вопросу о компетентности пишущей братии...

...У них действительно были странные отношения. Как уже знает читатель, Даль и Высоцкий не посещали спектаклей и концертов друг друга. Сегодня фамилию «Высоцкий» трудно, даже, пожалуй, – невозможно отделить от слова «гитара». В какой-то мере эти слова стали синонимами. Но хорошо известно, что и Олег Даль изумительно владел инструментом и в молодости частенько исполнял песни под гитару из блатного репертуара, который прекрасно знал. Об этом остались воспоминания коллег актера, снимавшихся вместе с ним в Одессе в картине «Первый троллейбус» (реж. И. Анненский, 1963 г.) Съемки в этом фильме явились одной из первых работ актера в кино.

Вспоминает актриса Иветта Киселева: «...Он Володю очень любил, но Высоцкий Даля всегда как бы... «затмевал» в музыкальном исполнительстве. Хотя у Олега был голос (да какой!), и он сам прекрасно исполнял блатные да матерные песни».

Об этом же говорит актер Герман Качин, партнер Даля по фильму «Первый троллейбус»: «Пение Олега, его «концерты» тех лет – это тоже из области «гусарских похождений» и вот такого проявления души, неординарности. Да, Олег очень много пел. Пел модные песенки тех лет... По-моему, тогда уже и Галич подпольный был. Володя Высоцкий – еще нет. Я его по молодости тоже очень хорошо знал, и тогда он еще пел в основном шлягерно-блатную тематику. Свои он еще, может быть, только пробовал. А у Олега градация была очень резкая: романсы (очень любил наши, классические) и матерная блатняга».

Говорят, редкие домашние записи исполнения Олегом под гитару песенок «про воров и шалав», сделанных им «под водочку», остались в архиве Елизаветы Даль. К великому сожалению, до нас пока не дошло ни одно (!) из этих исполнений! Ясно: любительские пьяные забавы, невозможность произвести приличного качества запись, отсутствие необходимой аппаратуры и пленок.. А может быть Олег Иванович просто не хотел, чтобы оставшиеся подобного содержания записи испортили в глазах современников и потомков его положительный имидж кино– и театрального актера и рафинированного интеллигента? Кто знает... Как бы то ни было – поклонники актера, знатоки «русского шансона» и фольклора с нетерпением ждут издания этих любительских пленок!

Но это – лишь версия. Родные актера категорически отвергают «певческий блатняк» Даля. Пленок – не было, на что, куда же записывать весь этот репертуар?

Теща актера пишет: «Нет кассет! У Олега Даля их всего две. И возможности купить у него не было: временный дефицит. Правда, его окружала масса людей, у которых эти кассеты валялись сотнями, но Олег был не тот человек, который пойдет и будет просить у того же Высоцкого...»

Конечно! Что уж там унижаться, да еще ради каких-то кассет! Лучше пойти к Володе Высоцкому водочки попить, «побухать», это мы – завсегда рады и готовы!..

О последней встрече (он же – загул) Олега Даля и Владимира Высоцкого известно более-менее подробно. Она запомнилась всем ее свидетелям и состоялась в квартире Владимира Семеновича на Малой Грузинской улице 1 мая 1980 года...

Актриса Валентина Талызина вспоминала: «Однажды я вышла из своего дома, дошла до Садовой улицы и пошла по ней. Было солнце, свежее утро и нежная майская прохлада. Шла я к троллейбусу, на котором езжу в театр. И вдруг встречаю на этой остановке Олега. Я говорю:

– Ой... Здравствуй!..

– Здравствуй... Куда ты?

– Я в театр, а ты куда?

– Я иду к Высоцкому.

–На какой предмет?

– Мы будем пить. Мы вот так вот с утра сядем и начнем.

Я как-то опешила, потому что знала про все эти истории, про все эти дела.

– Да? Вот так., просто?..

Он ответил:

– Да, вот так просто. Вот сейчас с утра и начнем.

Так мы с ним расстались.

Был май 80-го года. Это была наша последняя встреча...»

Думается, читатель из рассказа Талызиной заметил: в словах Олега Даля, сказанных актрисе, нет ни грамма позерства, кокетства или лукавства. Это – слова обреченного, пропащего, погибающего человека, уже смирившегося с настоящим, не желающим что-либо в нем менять. Не видящего себя в будущем! Слова человека, добровольно и с удовольствием «бросающегося в пропасть», желающего ускорить свой конец, равнодушно, но целенаправленно к нему идущего!.. С нетерпением ждущего его, ищущего и потому, повторимся, ускоряющего этот конец. Видящего в нем и только в нем свое спасение!.. Даль уже тогда ВСЕ решил для себя и придумал. Смерть открыла счет и ничего изменить уже было нельзя...

Итак, Олег Даль едет к Владимиру Высоцкому домой.

Биограф актера Наталья Галаджева утверждает, что Олег Иванович в мае 1980 года провел в гостях у Высоцкого три дня, и все эти три дня он слушал стихи своего друга и коллеги: «Даль поразился, как сильно вырос и окреп голос поэта».

Согласно же свидетельствам очевидцев последней встречи Даля и Высоцкого, они провели вместе от одного до пяти (!) дней. (На самом деле, Даль «свалил» от Высоцкого только днем 5 мая). Как видим, «показания» серьезно разнятся! Если так, то вызывают сомнения слова Н. Галаджевой о том, что актер «поразился окрепшему голосу поэта», так как по рассказам людей, находившихся 1 мая в квартире Владимира Семеновича, он прибыл к Высоцкому уже будучи в состоянии сильного алкогольного опьянения, «в полном разборе»... Что называется, «перехватил по дороге». Не во время ли первомайской демонстрации или после нее?

25 лет спустя после того Первомая Оксана Афанасьева (Ярмольник) вспоминала: «Первомайские праздники, и Володя должен приехать за мной. Жду его дома на Яблочкова. Нет. Звоню, подходит Янклович. «Не волнуйся, все нормально, мы тебе позвоним». – «А где Володя?» – «Он не может подойти». – «Я сейчас приеду». – «Нет-нет, не вздумай».

Беру такси, через 10 минут вхожу в квартиру, там – е-мое столы грязные, посуда, бутылки – настоящее гулялово. Захожу в спальню. Там Даль спит с какой-то бабой. Кошмар, вертеп, воронья слободка. Я хочу войти в кабинет, и вдруг оттуда выходит девка, мне знакомая, – в рубашке, босая Я зову ее на кухню: «Ира (Ирина Шалаева, близкая знакомая Высоцкого, пела с ним дуэтом. – А Я), значит таю я сейчас уезжаю. Я приеду в половине третьего. В половине третьего в квартире должна быть идеальная чистота, помойка вынесена, и вас, блядей, не должно быть здесь даже духу». И уезжаю. Пошла на рынок Через полтора часа звоню: «Все убрали?» – «Да». – «Хорошо. Можете спускаться».

Я приехала – девственная чистота в квартире, девственно на кровати спит Володя, в другой комнате спит одинокий Даль. Он проснулся, вышел, и я первый раз в жизни видела, как у человека трясутся руки и он пьет, держа стакан водки через шею на полотенце. У Володи такого не было. Я Володе потом ни слова не сказала, он извинялся».

В книге-хронике Валерия Перевозчикова, посвященной обстоятельствам болезни и смерти поэта, приведены сведения более сухие и конкретные. Читаем: «1 Мая в квартире на Малой Грузинской привычный «свой» круг. Валерий Янклович, Анатолий Федотов, Владимир Шехтман, Оксана Афанасьева, ненадолго заезжал Вадим Иванович Туманов. Неизвестно, отмечали ли у Высоцкого День международной солидарности трудящихся, скорее всего, было не до праздника... Но этот день запомнили все, потому что к В. В. неожиданно (? – А. П.) приезжает Олег Даль.

В. Янклович: «Первого мая к Володе приехал Даль «в полном разборе», сказал: «Володя, я не могу идти домой в таком состоянии. Побуду немного у тебя...» Тогда Володя понял, что надо срочно что-то делать. Он сказал Олегу: «Ты знаешь, у меня есть друг – врач Толя, он тебя посмотрит...»

О. Афанасьева: «В разобранном состоянии – это не то слово... Когда я зашла, – первое впечатление, что человек неживой. К вечеру Даль пришел в себя».

A. Федотов: «Даль приехал.. Володя говорит: «Все! Надо вшиваться!» Есть такие таблетки «тетурам», их вшивают под кожу. И тут же позвонил жене Даля: «Лиза, ты не волнуйся. Он был не в лучшей форме... Не хотел показываться таким на глаза. Приехал ко мне. Поживет у меня дня три... Не переживай! Если что – звони. Все».

B. Шехтман: «Даль приехал к нему... Володя специально для него держал эти таблетки – «эспераль»: «Олег, ты что, не можешь «порежимить» неделю?! Я тебе привез – вот они...»

А Федотов: «Еще эти таблетки называют «эспераль»... Метод лечения основан на страхе: выпьешь – станет очень плохо. Препарат блокирует фермент печени, который расщепляет алкоголь. Накапливаются кислые продукты – это мучительно...»

Второе мая 1980 года.

А. Федотов: «На следующий день на кухне у Володи я вшил Далю «эспераль»...»

Высоцковед Виктор Бакин пишет: «На этот раз у Даля была своя ампула «эсперали». Начиная с марта 1973 года, Г. Баснер четырежды вшивал Далю таблетки тетурама, привезенные Мариной из Франции. 2 мая на кухне Высоцкого Федотов вшил Далю «торпеду № 5».

Заметим: ни о каком чтении стихов друг другу и обмене любезностями между Олегом Далем и Владимиром Высоцким НИКТО из присутствовавших 1 мая 1980 года в квартире поэта НЕ УПОМЯНУЛ, а значит их попросту и не было. А была банальная, привычная в этой квартире пьянка и «серьезный» разговор, вращающийся вокруг пагубной привычки друзей и коллег, – об алкогольной зависимости и возможности (или – желании) избавиться от нее... Стихи могли «читаться» только второго (или – третьего) мая...

Остается только ответить на один вопрос: если Олег Даль, согласно воспоминаниям очевидцев, присутствовал в квартире Владимира Высоцкого и второго мая (и третьего, и четвертого, и пятого... Лиза Даль вспоминала, что только 5 мая Олег вернулся. И рассказал, что малоприятная обстановка была у Володи...), то что, какие стихи (песни) Высоцкий читал (пел) другу Далю? (Если только – читал и пел) Об этом мемуаристы не вспомнили... О пьянке – глаголят хором все, а о главном – умолчали! А жаль...

НИКТО, повторимся, не вспомнил! А и не мог вспомнить– то! По мнению опытного далеведа Александра Иванова, «утверждение о чтении Далю Высоцким стихов при их последней встрече ошибочно «запустила» биограф Олега Ивановича, киновед Н. П. Галаджева. С ее легкой руки, за прошедшие после встречи приятелей тридцать с лишним лет эту ошибку повторило не менее двадцати авторов (!), писавших, как о самом артисте, так и о В. Высоцком (включая такого скандального «исследователя», как В. Перевозчиков). Любой читатель, минимально знакомый с обстоятельствами творческой и личной жизни героев материала хотя бы на уровне посвященных им книг, прекрасно поймет: к маю 1980-го обоим было уже не до обмена мнениями о стихах друг друга».

...25 мая 1980 года Далю исполняется 39 лет. Высоцкий в этот день находился далеко от дома – в Польше, в составе труппы Театра на Таганке, гастролирующей в этой стране с середины месяца. Позднее многие биографы и исследователи творчества артистов обратят внимание на удивительные совпадения в их важных жизненных датах, связанных с числом 25... Оба – и Олег Даль, и Владимир Высоцкий, – родились 25-го: первый – мая, второй – в январе. Расписался с женой Изой поэт 25 июля 1959 года... 25 июля 1980 года ушел из жизни Владимир Семенович, 25 января 1981 года Даль увидел сон (оказавшийся вещим и пророческим), в котором, как рассказывал актер, «мне приснился Володя. Он меня зовет...»

Но никто не упоминал еще об одном событии, связанном с эти, как оказалось, несчастливым для обоих числом. Касается оно Владимира Семеновича Высоцкого и только его – напрямую... Учеными недавно установлено, что ровно за два месяца до своей биологической смерти человеческий организм начинает источать своеобразный и тонкий запах. Его могут уловить только опытные «нюхачи» – люди с повышенным, обостренным обонянием. Те же ученые назвали это горьковатое источение «запахом смерти». Так вот, именно 25 мая 1980 года, в день рождения Олега Даля, начал «пахнуть» Владимир Высоцкий...

Через два месяца он умрет в своей постели...

Олег Даль узнает об этой трагедии на съемках картины Леонида Марягина «Незваный друг», ставшей последней в его жизни... (Олег Иванович хитро помянет своего друга в фильме – давая характеристику своему экранному герою, ученому, Даль скажет: он – «врун, болтун и хохотун». Это – строчка из песни В. Высоцкого «Лукоморья больше нет...»). Сообщил Далю печальную весть по телефону его приятель, актер Василий Ливанов (Олег за глаза называл его Головастиком).

Итак, под окнами квартиры у дома, где накануне погиб поэт, начинает собираться и толпиться народ...

Утром 25 июля, узнав о смерти друга, на Малую Грузинскую приезжает и Олег Даль. И – теряет сознание... Актриса Театра на Таганке Наталья Сайко вспоминала: «..Днем поехали к Володе... Помню, что Олегу Далю стало плохо...»

Виктор Бакин: «Пришли Олег Даль и Василий Ливанов. Даль постоял, склонив голову,... и потерял сознание. Нашатырь, вода, укол...»

Имя замечательного человека и актера Василия Борисовича Ливанова появилось в этой главе очень кстати. Актер и режиссер в своих воспоминаниях о Владимире Высоцком рассказал, что в конце жизни поэта они задумали написать совместно сценарий: «Творческий план у нас был с ним такой – написать сценарий по мотивам повести Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби». Хотели все это перенести в Россию, во времена нэпа. Сценарий мы хотели писать втроем и втроем же хотели там сыграть – Володя, Олег Даль и я. Володя должен был играть главную роль. Была такая задумка, но она не осуществилась в связи с кончиной Володи».

Тот же Ливанов вспоминает: «...Зная его жизнь, неожиданности в его уходе не было. Все шло к тому. Но, тем не менее, это был удар для всех, кто его любил. А тяжелее всех, наверное, переживал Олег Даль.

Очень было страшено, когда мы сидели в квартире Володи в большой комнате, а он лежал в маленькой... И Даль сказал: «Я – следующий. Я знаю, я чувствую. Я – следующий...»

Валерий Перевозчиков пишет: «Поражает лицо Даля на похоронах В. Высоцкого...»

«На похоронах Высоцкого Олег сказал: «А теперь – моя очередь», – вспоминала вдова артиста Елизавета Даль. По воспоминаниям многих людей, он часто повторял эту фразу».

Действительно, по рассказам очевидцев, видевших Олега на тех похоронах, он выглядел ужасно и твердил: «Ну вот, теперь моя очередь». Михаил Козаков вспоминает: «На похоронах Галина Волчек подошла ко мне и спросила на ухо: «Может, хоть это Олега остановит?» Не остановило...»

Ольга Эйхенбаум записывает в своем дневнике: «28 июля 1980 г. Сегодня Олег ушел – хоронят Володю Высоцкого. 42 года. Пил страшно. Умер во сне. Очевидно, паралич сердца. Такой талантливый человек. Олег очень страдает. Мы, конечно, не поехали. Там будет очень много людей, много любопытных. И на Марину Влади интересно посмотреть: как она страдает в жизни, а не на экране.

Ну что поделаешь, с этим бороться невозможно.

Почему, когда человек попадает в катастрофу, собирается толпа посмотреть?! Ну а если все будут проходить спокойно мимо – это тоже плохо».

Воспоминания о пребывании и поведении Даля на похоронах Владимира Высоцкого оставили многие его коллеги, прощавшиеся в тот день, также, как и Олег Иванович, со своим другом и товарищем... Вот некоторые из них, самые яркие...

Актер Леонид Филатов: «Первые похороны, на которых я был, Высоцкого. Тогда я сидел и ревел все время, и сам же себя уговаривал: сколько можно, ведь он даже не друг мне. Мы были на «ты», но всегда чувствовалась разница в возрасте, в статусе, в таланте, в чем угодно... И унять эти слезы я не мог. Ко мне подошел Олег Даль, который пережил Высоцкого на год. Он выглядел ужасно: трудно быть худее меня, нынешнего, но он был. Джинсы всегда в обтяжку, в дудочку, а тут внутри джинсины будто не нога, а кость, все на нем висит, лицо желто-зеленого оттенка... Даль пытался меня утешить: да, страшно, но Бог нас оставил жить и надо жить. А мне было еще страшнее, когда я глядел на него...»