Текст книги "Вечная зима (СИ)"

Автор книги: Андрей Бархатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Глава 6

Селение Воино пало, и мужи его приняли ужасную погибель, которую никто из них не заслуживал. Отвага и честь их были забыты, и не воспевали их ни в песнях, ни в былинах, ни в легендах. Так и сбывалось пророчество мудрецов. Но сбудется ли оно полностью – большой вопрос.

Глава Воино, Инга, и верные ей мужи бежали на восток. Протяжный вой заставлял перепуганную женщину поторапливать своих подопечных. Дочь Инги, Катрин, была на руках Эгиля и тихонько хныкала, глядя в сторону гибнущего селения. И вновь завыли волколаки. Эгиль велел девочке заткнуть уши руками. К самой полуночи Инга выбилась из сил и велела сделать привал. Человеческие вопли разогнали лесную тишь. Убывающее эхо ожесточенного сражения закралось в душу Инги и призвало её к ответу. “Мы бежали весь вечер и ушли не так далеко от селения”, – с досадой подумала Инга, опасаясь, что звери могут нагнать их. “Не обращайте внимания на звуки погибающего селения, милая Инга! Вы не обязаны защищать их. Они сделали свой выбор в пользу клочка земли, но не в пользу собственной жизни. Не вините себя!” – говорил ей Улик, но Инга не желала слушать утешительных речей. “Все вы – жалкие прихвостни, – думала она. – Жители Воино встали на защиту селения не ради земли, а ради будущего своих детей. Они погибли героями, и я буду хранить смерть их в своей душе”. Прижав к себе Катрин, она жестко корила себя за подлый побег, а совесть все более тяжким грузом ложилась на её сердце. Время упущено и возвращаться уж не было смысла. Стоит Инге повернуть назад, как жизнь её оборвется. «Верные» мужи не будут уговаривать её, да отправятся дальше, оставив главу родного селения далеко позади, на съедение зверю. И немудрено, поскольку не стыдились они своего побега. Лица их источали страх, но лишь страх перед мучительной погибелью. Они не боялись осуждения, если оно не принесет им погибель. Долго рассуждала Инга о совести и преданности своих воинов, пока не решила, что явно не ей следует судить их.

Воины протаптывали дорогу вперед, не позволяя Инге потонуть в снегах, отчего в голове её закралась мысль, оправдывающая их предательство. «Может они и грубо обошлись со своими друзьями, – размышляла она, – но сейчас они не дают мне погибнуть». Однако эти нелепые мысли блекли на фоне общей трагедии. Чудовищный рев со стороны Воино заставил всех вздрогнуть. Фроуд подхватил Ингу на руки, Эгиль подхватил её дочь, и двинулись они вдвое быстрее.

К утру группа добралась до Ожска, где царила невнятная суматоха. Их встретили со всеми почестями и принялись расспрашивать о произошедшей бойне. Инга рассказала вымышленную историю, в которой все защитники пали, а ей, дочери и оставшимся мужам чудом удалось выжить. Она советовала Предрагу, главе Ожска, приготовиться к обороне, а сама продумывала дальнейшее бегство на восток, к селению Мстиславец, расположенного в Солнечных землях. «Мужи практически уничтожили стаю, – лгала она. – Если волколаки и нападут, то осталось их совсем немного – трое или четверо». Эти слова воодушевили народ. Многие с облегчением вздохнули. Инга велела своим мужам отдохнуть в избе, избегая разговоров с местными.

– С наступлением сумерек тронемся дальше, – озвучила Инга, вернувшись к своим воинам. Завидев мать, Катрин бросилась к ней в объятия.

– Дорога наша займет не одну неделю, – сказал Фроуд. – Доберемся ли мы?

– Доберемся, – уверенно молвил Эгиль. – Ожск наверняка падет в ближайшие пару дней. Не стоит нам здесь засиживаться.

– Хватит говорить об этом! – вскричал Ирвин, обнажив слезы. – Эгоисты! Почему ваша совесть до сих пор молчит, а моя воет и воет, не давая покоя?!

– Так и оставался бы в Воино, – сурово ответил Эгиль. – Страх смерти давно уж истребил мою совесть, – затем он перевел взгляд на Ингу, – но не преданность. Если дорогая Инга решила бежать на восток, то так тому и быть.

– Значит страх погибели и преданность милой Инге все ещё находятся в борьбе? – поинтересовался Фроуд.

– Не смей сомневаться в моей преданности, отродье! – ненавистно вымолвил Эгиль. – Ты и вовсе оставил собственную мать на погибель.

– Ей всяко грозила мучительная смерть от болезни. Оставив её там, я проявил милосердие.

– Прекратите говорить об этом! – взмолился Ирвин. – Прошу вас!

– Не ной, – вымолвил Эгиль и дал Ирвину пощечину.

– Мы все виноваты в содеянном, – взяла слово Инга, – но таково наше человеческое нутро.

– Это не оправдание, – пролепетал Ирвин, придерживая покрасневшую щеку. – Долго же нам придется замаливать грехи перед теми, кого мы бросили на смерть.

– Я не стыжусь своего поступка, – гордо произнес Эгиль. – Они сами решили свою судьбу, а я решил свою. Вот и все.

Инга уложила свою дочь спать на своих коленях и долго смотрела на неё. Никак она не могла налюбоваться своим маленьким сокровищем. Красивое дитя, словно рассвет, прогоняющий ночь жгучей плетью. Её ржаные волосы были заплетены в две косы, спускающиеся чуть ли не до колен. Голубые глаза напоминали чистое небо, коего не бывало на севере уже сотни лет. Она совершенно не походила на темную мать, на лице которой уж давно разрослись морщины, а в глазах не было ничего, кроме лжи, принимающей любые угодные формы. Девочка была очень похожа на своего отца – такого же красавца. Одно лишь его присутствие разгоняло мрак в сердцах людей и вселяло надежду на безмятежное будущее. Но какой бы светлой не была его жизнь, кончина его была мрачна и незавидна. Неизвестная болезнь в мгновенье ока сгубила его красоту, оставив лишь серое исхудавшее тельце, покрытое язвами. Денно и нощно плакала Инга по своему мужу, но не решилась подойти к его телу, боясь подхватить заразу. И умер он в одиночестве, покинутый даже своей женой.

Рассвет. Не успела Инга открыть глаза, как Эгиль прикрыл ей рот и велел сидеть тихо. За окном метались стрелы. Силуэты мужей отчаянно сражались друг с другом. Женщины и дети сокрушали селение мольбами о милосердии.

– Волколаки уже здесь? – тихонько спросила Инга, дрожа от страха.

– Белые доспехи, – отозвался Фроуд.

– Белые доспехи? Последняя война закончилась около пятисот лет назад. Зачем они…

– Это уже не важно, – перебил Эгиль, обнажив меч. Бойня стихла. Эгиль встал за дверью, остальные обступили Ингу со всех сторон. Снег громко хрустел под ногами приближающийся воинов. Инга не могла больше выносить столь томительного ожидания и хотела закричать. Муж, облаченный в белые доспехи выбил дверь и бросился на Фроуда. Эгиль сбил его с ног и прижал к полу, подведя лезвие меча своего к горлу врага.

– Не убивай его, – сказала Инга и спросила у пленника о причине нападения.

– Прекрасная властительница Сандра велела очистить эти края от скверны, – ответил воин. Фроуд обыскал его и обнаружил потрепанную временем карту, отражающую все западные земли, вплоть до крепости Мэйден, где властвовала прекрасная дева Сандра – хранительница древних песен и предводительница Белых доспехов. Нанесенная местность была разделена на районы, о названиях которых никто из группы Инги никогда не слышал. Практически все ныне существующие селения отсутствовали на карте, а те, что были нанесены, перечеркнуты. Фроуд вытащил карту из сумки Инги, показал врагу и швырнул её в печь. Инга вскрикнула, и Улик прикрыл ей рот своей ладонью. Но было уже поздно. В избу влетели двое воинов и напали на Эгеля. Фроуд и Ирвин вступили в бой. Инга приказала Улику сражаться со своими собратьями. Тот попятился к окну и был умерщвлен вражеской стрелой. Белые доспехи владели оружием более искуссно, нежели их враги. Мужи Инги быстро выдохлись. Всех их прижали к полу. Ранее плененный воин, имя которому Гармунд, запретил убивать их. Он разгадал замысел сообразительного Фроуда и поведал о нем.

– Видно умен ты не по годам, – презрительно бросил Гармунд. – А теперь говори, есть ли в памяти твоей все селения местных районов?

– Я помню лишь селения на севере и западе отсюда, – ответил он.

– Я помню расположения селений на юге, – сказала Инга, распознав план Фроуда.

– Помню некоторые селения к востоку отсюда, но вы, должно быть, давно разграбили их, – откликнулся Эгиль.

– Разграбили? – спросил Гармунд, будто это слово обидело его. – Мы не грабим селения. Мы их уничтожаем.

Ингу, дочь её и прочих пленных связали и вывели наружу. Все жители Ожска были убиты, несколько расписных изб были охвачены пламенем. Гармунд приказал пленникам вести себя тихо и возглавил ход к крепости Мэйден.

Пятый день они пребывали в пути. Сугробы становились все меньше и меньше, а вскоре и вовсе обнажили промерзшую почву. С продвижением на восток, мороз сменялся легкой прохладой. Небо по-прежнему было закрыто хмурыми тучами. Много дичи водилось в этом районе, но Белые доспехи не занимались охотой, порицая её и считая уделом варваров. Они были так верны этому принципу, что не стали бы охотиться, истощись все их запасы. Если мужи и могли стерпеть голод, то малолетняя Катрин пребывала в мучениях. И все же Инге удалось уговорить воинов сжалиться над её дочерью и добыть немного еды. Гармунд нехотя подал Эгилю лук и велел ему убить какое-нибудь мелкое животное. Эгиль сразил белку и приготовил её. Инга отблагодарила его. “Да что мне твои слова”, – ответил Эгиль.

На шестой день группа покинула чертоги леса. Плотный туман дозволял узреть только отдельные черты великой крепости. Широкий ров, дно которого было усеяно кольями разной степени остроты, стягал высокие белокаменные стены. Вдоль каменного моста простилались скульптуры воителей, принявшие довольно необычные позы. Обитые железными узорами деревянные ворота отворились, представив глазам задержанных путников белокаменный город. Гармунд повел пленников прямиком по дворцу, избирая окольные пути. Те немногие, кому довелось увидеть Ингу и её мужей, не дивились им, как каким-то дикарям. Они внимательно следили за каждым шагом непрошеных гостей, словно хищники, избирающие удобный момент для атаки. Их мраморные лица не источали ненависти, но предупреждали о плачевных последствиях в случае нападения. Старики сидели на лавках: одни дремали, вторые полушепотом вели беседу, а третьи потонули в чтении. Дети наблюдали из окон, придерживая развевающиеся на ветру ставни. По крышам вальяжно бродили лучники, краем глаза поглядывая на пленников. Добравшись до дворца, Гармунд вдруг остановился и, повернувшись к башне, опустился на колено. Все воины в округе последовали его примеру. В окне показалась прекрасная дева и, вытянув руку, исполнила первые строки неизвестной пленникам песни. Эгиль поморщился. Фроуд вслушивался в слова, пытаясь выстроить в голове историю, рассказываемую белой девой. Инга была отвлечена сторонними мыслями. Лица стражников были полны восхищения и покорности. Многие из них пали ниц перед башней. Никто не возвращался к своим обязанностям, пока песня не окончится. Женский голос был чудным и мягким, но порой становился грозным и строгим. Сюжет, описанные в песне, заставлял её менять темп и тон голоса, с чем она прекрасно справлялась. Пленники ежились от холода, с нетерпением ожидая последней ноты. И вот голос стих, а сама дева скрылась в башне.

Гармунд ввел пленников во дворец и приказал им опуститься на колени прямо перед лестницей, ведущей вверх, к позолоченным дверям. Через несколько мгновений стражники отворили двери и разом совершили поклон. Седовласая дама средних лет твердым шагом ступила на лестницу. Диадема на её голове мерцала множеством алмазов. Болезненно бледная кожа сливалась с цветом длинного платья. Веки её были красны, а губы бледны. Она была в той башне, подумала Инга. Трое худощавых мужчин, облаченных в изысканно вытканные одежды, без устали кружились вокруг белой девы. И руки её целовали, и спину гладили, и нежно касались её тоненькой шеи. Женщина не скрывала своего блаженства, но явно выпячивала его. Подол её длинного платья держали двое оголенных по торс мужей. Ещё двое вились у её высоких кожанных сапог. Сандра подошла к Эгилю и протянула ему руку, полную блестящих колец. Эгиль поцеловал кольцо с выточенным красным алмазом. Женщина улыбнулась. Взор её прокатился по всем пленникам и, заметив Ингу с ребенком, она приблизилась к ним. Гармунд шагнул к Сандре, но та резко бросила: “Мне уже доложили”. Гармунд извинился и отошел к двери.

– Давненьки варвары не заходили в стены крепости, – улыбнулась Сандра. – А во дворце их отродясь не бывало. Я оказала вам честь, пустив сюда. Запомните мою милость.

– Ещё бы веревки ослабить, – произнес Эгиль, – и ваша милость обязательно нашла бы место в моем сердце.

Гармунд ударил Эгиля, запретив дерзить царице.

– Значит карты местности у вас нет, – задумчиво протянула Сандра. – Поздравляю, ваши жизни обрели ценность. Откуда вы прибыли?

– Воино, – резко вымолвила Инга, сильнее прижимая к себе дочь. – Селение на западе, у Зеркальной реки.

– Далек ли путь до этого селения?

– В неделе ходьбы отсюда, – ответил Фроуд. – Однако посылать туда своих воинов было бы неразумно. Волколаки уже побывали там.

– Волколаки? – усмехнулась Сандра. – Хорошо, мне нравится. И как же вы сбежали?

– Мы бились с ними и выжили, – сказала Инга. – Остальные погибли.

– Значит вы прекрасные воины, хотя с виду и не скажешь, – Сандра едва сдерживала смех.

– Мы могли бы пополнить ряды ваших воинов, – выступил Эгиль.

– Заманчивое предложение, но вынуждена тебе отказать, – женщина потрепала его за щеки. – Пока что.

– Давайте перейдем к сделке, – протараторил Ирвин.

– Сделке? Хорошо. Кто правит вашей группой?

Все посмотрели на Ингу.

– Я так и подумала, – щелкнула пальцами Сандра и обратилась к своим подчиненным:

– Отведите её в тронный зал, а всей остальных распределите в гостиной.

Гармунд повиновался.

– Как зовут твою дочь? – спросила Сандра у Инги.

– Катрин.

– Красивое имя, – улыбнулась Сандра и велела Гармунду хорошо обращаться с ней. Сандра освободила Ингу от веревок и провела её в тронный зал. Богатая обстановка смутила Ингу. Здесь тебе и расписные ковры, и мягкие кресла, и плотные темные занавески, и прекрасные портреты бывших властителей крепости. Инга и представить себе не могла такой роскоши. Она ступала очень осторожно, боясь запачкать мраморный пол. Сандра распустила своих слуг и пригласила Ингу в кресло. Высокие витражные окна открывали чудесный вид на западные земли. Инга скользила своим горестным взглядом по лесным массивам, выскивая свое родное село.

– Я восхищаюсь тобой, – сказала Сандра, протягивая Инге бокал вина. – Ты одна из тех, кто не старается прятать свой страх под напыщенной смелостью. Это похвально.

Инга оживилась. Она уверилась в возможности подружиться с Сандрой и стать её приближенной. Рассевшись в кресле, она глотнула вина. Терпкий вкус пришелся ей не по нраву, однако она не подала виду, решив вести себя сдержанно.

– Варвары всегда презирали нас за любовь к алкоголю, – говорила Сандра, вращая бокал. – Они и по сей день считают его великим осквернителем разума и сердца. Разве это и впрямь так?

– Нет, что вы, – спохватилась Инга. – Эти мысли были присущи лишь нашим предкам. Нынешнее поколение сложено из вольнодумцев, отвергающих старые порядки.

– Впервые слышу подобное, – недоверчиво протянула Сандра. – не лги мне, иначе я отсеку тебе язык.

– Я забыла уточнить, – голос Инги дернулся. – Старые порядки хранят селения за Зеркальной рекой.

Сандра разложила на столе карту и указала на обширный район, обозначенный как “Морозные дали”.

– Да, именно здесь и не только, – Инга обвела пальцем остальные районы, вплоть до Снежного хребта. – Все эти селения уничтожены волколаками.

– Как и ваше селение, – добавила Сандра.

– Стаи продвигаются на восток и вскоре могут добраться и до крепости.

– Дабы принять свою погибель, – уверенно сказала Сандра. – Наши великие стены не пропустят их внутрь.

– И я того же мнения, – сразу же поддержала Инга.

Отчаянные попытки Инги услужить Сандре, забавляли последнюю. Властительница поставила бокал на стол и окинула Ингу суровым взглядом, будто вот-вот велит казнить льстивую пленницу. Инга оробела. Все её тело словно вросло в кресло.

– В любом случае мне понадобятся ваши знания, – Сандра сковала слова железными голосом. – И если волколаки не уничтожат оставшиеся селения варваров, то мои воины обязательно закончат их работу.

– Я предоставлю любую помощь. В обмен на безопасность моей семьи, – Инга на мгновенье замешкалась, но продолжила. – И безопасность моих воинов.

– Ещё тысячу лет назад варвары были единым народом, занимая территорию от Бескрайнего моря и до Иссохших земель, – вспоминала Сандра. – А сейчас вы готовы пожертвовать будущим своего народа ради собственной безопасности. Невзгоды конца эпохи Солнцестояния разобщили вас.

– Что же там были за невзгоды? – робко полюбопытствовала

Инга.

– Вы и правда совсем забыли о своих предках, – рассмеялась Сандра. – Наши предки забрали у ваших не только общность, но и целую историю.

Инга молчала.

– Почти четыре столетия наши народы воевали друг с другом, – продолжала Сандра. – пока ваша озабоченность пророчествами не ослабила вас. Мои предки были милостивы к твоим и не уничтожили их, хотя следовало.

– Зачем же? – полюбопытствовала Инга. – Мне кажется, сейчас не самое благоприятное время для войн.

– Не ставь волколаков в один ряд с вами, Нетоличами, – сердито рявкнула Сандра.

– Хорошо, простите, – притихла Инга.

– А вообще, – ехидно улыбнулась Сандра. – Передай своим мужам, что я хотела бы видеть их в рядах моих низших прихвостней. Надеюсь, они не откажут мне.

– Я поговорю с ними, – сложив руки на коленях, произнесла Инга.

– Горделивость варваров всегда сулила им жуткую погибель, – заметила Сандра. – Так что пускай они тщательно поразмыслят над моим предложением.

– Вся горделивость наших предков уже давно рассеялась.

– Отрадно слышать, – мовила Сандра и велела Инге проследовать в покои. Катрин радостно встретила свою мать. Они обнялись. Девочка стала сыпать вопросами, но Инга отмахнулась от них по надуманной причине. Уложив дочь, она уселась у окна и до самой ночи смотрела в лесную даль. Так и задремала Инга. По наступлении полуночи пронзительный вой разворотил сонную крепость. Воины засуетились. Стража выставила на стене огромные арбалеты. Верхушки деревьев размашисто качались из стороны в сторону. Волколаки быстро приближались к стенам крепости, – но внезапно все стихло. Инга неотрывно глядела в сторону границы, разделяющей лес и поле, и со страхом ожидала появления стаи. Этого не произошло. Ближе к утру лес вновь ожил, но, судя на взбудораженным деревьям, волколаки отступили далеко на запад.

Гармундр оповестил Ингу о том, что завтрак пройдет в тронном зале. “Ваши мужи и прелестная властительница Сандра уже ожидают вас”, – сказал Гармунд и вышел. Завтрак пленников проходил в обществе белой девы и десятка агрессивно настроенных воинов, расставленных по всему залу. Инга чувствовала себя неловко, сидя рядом с Сандрой. Властительница то и дело поглядывала на неё, а когда их взгляды сталкивались, Сандра указывала на вино. Инга едва прикоснулась к бокалу, как Ирвин огульно остерег её. “Не стоит переступать через свои принципы в угоду здешней власти”, – молвил он и, отодвинув тарелку, отблагодарил Сандру за кушанье. Эгиль подавился. Фроуд взглянул на Ирвин, как на глупца, не умеющего держать язык за зубами. Инга замерла на месте, со страхом ожидая смертельного приговора. Белая дева похвалила Ирвина за эти слова. Стражник подошел к Ирвину и, взяв за шкирку, поволок прочь из зала. Фроуд и Эгиль стыдливо опустили лица. “Кто бы мог подумать, что этот нытик такое выкинет”, – тихонько произнес Эгиль. Катрин поинтересовалась у матери о том, куда увели Ирвина. “В этих стенах не принято дерзить мне”, – ответила Сандра. Она разложила карту местности и велела Инге отметить пару селений на юго-западе. Инга перевела взгляд на Эгиля, и тот нехотя обозначил селение Тихомль, за Плотным лесом. Селение Дверен было гораздо ближе к крепости, но Эгиль намеренно не стал отмечать его на карте, ибо там проживали его родственники. Сам Эгиль был родом из Воино. Он лишился родителей ещё в малолетстве, о чем долгое время горевал и даже подумывал оборвать свою жизнь. Прибывший в селение дядя спас Эгиля от мрачных мыслей и радужно принял его в свою семью. Они уехали в Дверен. Разум Эгиля очистился от мрачных мыслей, а воспоминания о родителях были вытеснены радостью, что приносила ему вечно жизнерадостная сестра. Так и жил Эгиль в семье своего дяди. Став крепким мужем, он откликнулся на зов родной земли и вернулся в Воино. С тех пор он изредка навещал семью. Но вернемся к настоящему. Сандра была довольна Эгилем, ведь тот исполнил её волю. «Я люблю покладистых», – нежно молвила Сандра и провела ладонью по мужской щеке. Эгиль невольно дернулся в сторону, что не очень-то понравилось белой деве. Она скривила лицо. Эгиль замер, мысленно порицая себя и выдумывая различные наказания, которым его подвергнут. Но стража осталась на месте. Все выдохнули. Сандра приказала Гармунду возглавить ход к Селению Тихомль и взять с собой пленников.

Группа провела в пути ровно семь дней. Эгиль предлагал Гармунду безопасные тропы, пытаясь отвести группу как можно дальше от Дверена. Ему это удалось. Ни Гармунд, ни его воины ничего не заподозрили. Войдя в чертоги плотного леса, мужи с трудом пробирались дальше. Деревья плотно прилегали друг другу, образуя практически непроходимую чащу. Порой приходилось проползать под поваленными деревьями, цепляясь за торчащие сучья. Ноги постоянно вязли в кустах, что вились вдоль снежной поверхности. Вскоре зоркий глаз Гармунда заметил околицу селения. Мужи притаились. Один из Белых доспехов взобрался на дерево. Тихомль жил спокойной жизнью, вовсе не беспокоясь о скором прибытии волколаков. На южной окраине селения располагалось пастбище. Здешний скот кормился травами, выращенными в теплице. Инга захлебывалась завистью. В сравнении с Тихомлем, Воино казалось таким ничтожным. На одно мгновенье она несказанно обрадовалась скорой погибели селения и его жителей. Злобный оскал проступил на её лице. Гармунд решил отложить начало резни до утра.

Рассвет. Свет белого дня рассеивал остатки ночной черни. Селение просыпалось. Дети радостно выбегали на улицу и стремились на пастбище, где старушки кормили скот. Несколько мужей собрались подлатать крышу своего друга. Старики кололи дрова. Гармунд следил за движением каждого жителя, тщательно выбирая свою цель. Одинокий воин, бродивший где-то на задворках, стал первой жертвой; стрела вошла точно в затылок. Следующей жертвой стал муж, моющий окно. Следующим мертвецом был воин только что покинувший избу. Ещё двое вооруженных стариков были сражены стрелами. Гармунд объявил о начале наступления. Пятеро верных ему воинов осыпали головы селян стрелами. Немногие выжившие попрятались в избах. Обнажив мечи, Белые доспехи атаковали селение. Незначительно сопротивление было сломлено. Мужи, женщины, дети, старики – все погибли. Воины крепости Мэйден не знали пощады. Фроуд не мог смотреть на гибель детей, а их ужасающий крик нашел отклик в горьких мужских слезах. Эгиль тоже отводил свой взор, но слезы не показывал. Инга наблюдала за происходящим. Душа её разрывалась меж двух огней: совестью и злорадством. «Я привела смерть в эти края, – размышляла Инга, – но лишь потому, что хотела спасти жизнь своей дочери». Подобные оправдания усмирили отчаянный приступ совести. Воины подожгли селение. Ближе к полудню группа двинулась обратно к крепости. Гармунд не хотел задерживаться на оскверненных варварами землях.

На этот раз Эгилю не удалось увести воинов к своей «особой» тропе. Гармунд заметил странную обеспокоенность в глазах плененного мужа и решил самостоятельно избрать обратный путь. Фроуд посоветовал Эгилю оставить волнение, ибо оно выдает его скрытые мысли. Селение Дверен стояло на опушке леса, в опасной близости от выбранной Гармундом тропы. Как только селение осталось позади, Эгиль расслабился. Хруст снега привлек внимание Гармунда. Он велел сойти с тропы и укрыться за деревьями. Бородатый старик тащил за собой пустую телегу. Выбившись из сил, он остановился и, усевшись, испил воды. Стрела ранила его в ногу. Подоспевший Гармунд быстро допросил его и рассек горло. «Видно, вы намеренно умолчали о селении Дверен, – сказал Гармунд, пытливо глядя на Эгиля. – Идем туда». Стальной взор бывалого воина оставил Эгиля в безмолвии.

Меткость белых доспех была поистине великолепной. Всякая их стрела била точно по цели, оставляя задуманные смертельные раны. Эгиль жадно посматривал на пояс Гармунда, где болтался кинжал. Если он выхватит его, то обречет себя на смерть. Но как гласит древняя поговорка: «Удача благоволит смелым». Эгиль никогда не считал себя трусом, но страх смерти был сильнее прочих чувств. Как только улицы селения были зачищены, воины взялись за избы. Крики о милосердии не смолкали. Жаль, что воины крепости не ведали о значении милосердия. Их вера в свершении благого дела была тверда и незыблима. Эгиль выискивал свою семью среди трупов, – и внезапно послышался знакомый голос. Эгиль поспешил к избе. Воин в белых доспехах уже взвел меч над головой испуганной девушки, прикрывающей отца своим телом. Эгиль набросился на воина. Завязалась борьба, в ходе которой Эгиль выхватил кинжал и ударил врага в живот. Фроуд стоял в замешательстве, а Инга побоялась вмешиваться в бой двух мужей. Подоспевший Гармунд быстро уложил буйного пленника и связал его по рукам и ногам. Эгиль громко бранился и угрожал всем последователям Сандры скорой расправой. «Не стоит убивать их, – вступился Фроуд. – Селение и так уже уничтожено». Гармунд не внял словам Фроуда и расправился с последними выжившими жителями селения. Эгиль всхлипывал. Жалость Инги была сравнима с её жалостью к любому другому невинно убитому жителю. Она не выделяла его горя среди других, ведь оно совершенно не касается ни её жизни, ни жизни её дочери. Инга боялась мести со стороны Эгиля, ведь она ни коим образом не вступилась за его семью. Среди своих мужей она, как ей казалось, имела наибольшее влияние на Белых доспех, но её бездействие стоило жизни родных Эгиля. «Даже если бы я возразила, то едва ли к моим словам кто-то прислушался, – мысленно оправдывалась Инга. – Они полностью верны Сандре и выполняют лишь её волю». Раздумья загнали её в тупик. Тем временем воины подожгли несколько изб и пошли прочь. Через четыре дня они вернулись в крепость.

Сандра отблагодарила пленников за помощь. Инга поклонилась, Фроуд сдержанно принял благодарность. «Белые доспехи погубили остатки моей семьи, – сказал Эгиль. – Так что возьми назад свою никчемную благодарность». Сандра улыбнулась и просила Эгиля обдумать свои слова. Эгиль ушел. Фроуд спросил об Ирвине. Сандра ответила, что он находится в своих покоях и его можно навестить. Инга и Фроуд отправились туда.

– Что они с тобой сделали? – дивился Фроуд, разглядывая громадные синяки, разбросанные по юному телу.

– Пытали, – прошептал Ирвин. – Простите меня.

– За что?

– Я рассказал им о селениях, – продолжал Ирвин. – Пускай и знал я немного, но выложил все.

– Почему они не убили тебя? – спросил Фроуд.

– Сандра сказала, что ей нужны варвары. Как рабы.

– Смерть обходит нас стороной, – облегченно вздохнула Инга.

– Уж не знаю, что лучше, – задумчиво молвил Фроуд, – смерть или рабство.

– Пытки заставили меня говорить, – вставил Ирвин.

– И я не осуждаю тебя, – молвила Инга. – Нам приходится выполнять требования Сандры.

– А если бы Сандра велела мне убить твою дочь? Ты бы по-прежнему не осуждала меня?

Инга промолчала.

– В Воино мы жили в угоду своим интересам, – продолжал Ирвин. – Мы были в меру эгоистичны и независимы друг от друга. Тебя избрали главой селения лишь потому, что ты предлагала жителям свободу, которой они были лишены при Вильяме.

– Я дала селянам то, в чем они больше всего нуждались, – отвечала Инга. – Если бы они избрали сына Вильяма, который хотел продолжить дело своего отца, то…

– То Воино смогло бы отразить нападение стаи, – прервал Фроуд.

– Вы обвиняете меня? – негодовала Инга. – Сами бросили жителей селения на произвол, а теперь пытаетесь свалить вину за их гибель на меня?

– Мы предали свой народ, – влез Ирвин. – И сейчас я предал вас.

– Ты нас не предал, – воспротивилась Инга.

– Вы должны держаться вместе, что бы ни случилось. Иначе Сандра обязательно поработит вас. Уж лучше смерть от преданности своим людям, чем жизнь предателя своих людей.

Слова Ирвина коснулись сердца Инги, но это касание было мгновенным, а оттого незначительным для неё. «Мне нужно защитить себя и свою дочь, – подытожила она свои размышления. – И я сделаю для этого все, что в моих силах». Месть Эгиля занимала важное место в думах Инги. Она решила поговорить с ним и призвать к миру.

– Где Эгиль? – спросил Ирвин.

– Он в своих покоях, – ответила Фроуд. – Не волнуйся о нем.

– Мне как раз-таки нужно поговорить с ним, – вымолвила Инга, спешно попрощалась с Ирвином и удалилась. Эгиля в покоях не оказалось, зато ей повстречался Гармунд. Воин отвел Ингу в покои Сандры. Властительница крепости выразила свое беспокойство поведением Эгиля и призвала Ингу выяснить, не замышляет ли он какое-нибудь злодейство. К тому же Сандра напомнила об обещании Инги поговорить с Эгилем. «Он станет прекрасным рабом, целующим мои светлые пяты», – с упоением растянула она. На крепость надвигалась снежная буря, а потому никаких вылазок за пределы крепости пока не планировалось. «У тебя будет достаточно времени выведать планы Эгиля, – добавила Сандра. – И если ты справишься с заданием, то наверняка завоюешь крупицу моего доверия». Инга понимала всю лживость этих слов, но все же доверилась Сандре. Она слабо верила в то, что сможет отыскать примирение с Эгилем. В дружбу с Сандрой она верила куда больше.

Снежная буря навалилась на крепость всей своей тушей и неусыпно буйствовала в течение трех дней. Эгиль целыми днями пропадал где-то во дворце, и лишь ночью возвращался в свои покои, щедро подаренные Сандрой. Сколько Инга не пыталась поговорить с ним, а Эгиль всякий раз отказывал. В последний раз он и вовсе разразился бранной речью в сторону Инги и вытолкал её за дверь. Инга боялась возвращаться к Сандре ни с чем, а потому решила обратиться к Фроуду. Тот не смог ничем помочь, добавив, что Белые доспехи и сама Сандра наверняка знают, чем занимается Эгиль. «Сандра играет с тобой в свою игру, – говорил он. – Не поддавайся». Инга понимала, что Фроуд явно что-то скрывает, но ничего не могла с этим поделать.

Следующий день принес с собой горькую весть. Ирвин скончался от полученных побоев во время пыток. Сандра выразила скупые соболезнования и не преминула возможностью предостеречь Фроуда и Ингу от необдуманных решений. Она добавила, что селения, отмеченные Ирвином, уже уничтожены её воиноами. «Последнее поселение пало сегодня, в день смерти вашего друга, – не без улыбки произнесла Сандра. – Таким образом мои люди отдали дань Ирвину за его неоценимую помощь». Эгиль вошел в тронный зал. За ним проследовал Гармунд, неся на руках Катрин. Инга остолбенела, но не вымолвила ни слова. Катрин усадили на коленях Сандры.