Текст книги "Вечная зима (СИ)"

Автор книги: Андрей Бархатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Глава 11

К утру метель ушла на восток, оставив после себя звуки завывающего ветра. Волколаки оставили руины крепости ещё прошлой ночью, но никто из выживших не отважился вылезти из своих укрытий. Их не смогли вытравить ни голод, ни холод. Шок сдавливал их разум в безмолвном оцепенении, а память о творившемся хаосе вытеснила все эмоции из их сердец. Волколаки прошлись по крепости гулким смерчем, сметающим все на своем пути. Чудовищные взрывы Холодного огня навсегда осели в их разуме, как нечто зловещее и одновременно красивое. Выжившие будут помнить об этом дне. Всегда.

Гармунд тихонько выбрался из-под завалов и осмотрелся. “Идем, – приказал он. – У нас много работы”. Пятнадцать мужей разделились на три группы и прошлись по улицам в поисках выживших. Многие мужи отыскали тела своих родных и отказывались искать кого-либо ещё. Они разжигали костер на месте трагедии и молча наблюдали за танцем пламени. Гармунд позволял им проститься с погибшими близкими, однако напоминал, что под завалами могут находиться и другие выжившие. Он велел прислушиваться к любому шороху, к любому едва заметному писку, настаивал разгребать завалы, несмотря на все уверения в том, что под ними мало кто мог выжить. “Семья стражника Эйнара выжила, а потому может выжил и ещё кто-нибудь”, – протестовал Гармунд. Сам он не пропускал ни единой обрушившейся хижины. Он не прерывался на отдых, отказывался от еды и сна, работая целые сутки. На третий день он потерял сознание. Мужи отнесли его к костру, где отпоили и отогрели. Почувствовав малейший прилив сил, Гармунд сбрасывал с себя плед и возвращался к своему делу, пока очередной обморок не возвращал его к костру. Он не терял надежды отыскать не только выживших жителей крепости, но и Светозара. На следующий день удача помогла ему отыскать двух женщин и одного мужа: крайне истощенных, но живых. Ещё через день был найден старик и раненый юноша. Рана его гноилась не первый день, и к вечеру мальчик умер. Так минула неделя. “Пятнадцать мужей, четыре девы и два старика”, – озвучил Гармунд на вечернем собрании. Тело Светозара так и не было найдено. Гармунд объявил, что через два дня им следует покинуть крепость и пойти в южные земли, где они отыщут тепло и кров. Люди поддержали его. “А властительница пойдет с нами?” – спросил один из них. Гармунд не знал, что ответить. Он сказал, что поговорит с ней и отправился во дворец.

Сандра сидела в гостевом зале, вороша угли в камине. Окна были завалены хламом, дабы сохранить тепло внутри помещения.

– Не голодна? – спросил Гармунд. Сандра отрицательно мотнула головой. Гармунд уселся рядом и подкинул пару дров в камин.

– Где Катрин? – спросил он.

– Она осталась в темнице рядом с ней. Не захотела подняться со мной. Ну, я и не настаивала.

– Нужно похоронить её.

– Делай, что хочешь, – Сандра откупорила бутылку с Колкой настойкой.

– Мы уходим через два дня. На рассвете.

– Куда?

– На юг. Твой отец велел мне направиться туда и отыскать человека по имени Аггей.

– Ступайте, – Сандра сплюнула настойку в камин, и языки пламени на мгновенье окрасились в белый цвет. – Я встречу свою смерть здесь. Крепость пала. Я теперь больше не властительница, а…не знаю. Я – падшая дева, убивающая себя этой дрянью, – она подняла бутылку.

– Я вернулся в крепость ради тебя.

– Ради меня? – спросила Сандра, но не без явного изумления. – Быть может ради себя? Я отлично знаю боль пореза на теле собственной совести. Я испытала её, когда душила Ингу. Поэтому я оставила Катрин в покое. Мне стыдно за содеянное и, что удивительно, мне не стыдно в этом признаться. Уже не стыдно.

– Зачем же ты сгубила её?

– Когда Катрин начала заступаться за свою мать, жгучее неистовство овладело мной. Я хотела дать этой девочке все, чего она только могла пожелать. Я могла сделать её своей наследницей. Она знала это. И выбрала свою дрянную мать. Я не могла этого стерпеть. Она предала меня, как когда-то предал меня ты.

– Она выбрала свою мать.

– Потому что она мать? Брось. Будь моя мать такой же, я бы презирала её всем нутром.

– Колкая настойка уже добралась до разума, – Гармунд потянулся к бутылке, но Сандра отвела руку.

– Ступай к своим людям. Ещё раз потянешься к моей бутылке, я плюну в тебя настойкой и брошу в огонь.

– Ты ведь не хочешь такой смерти, – продолжал говорить Гармунд. – Даже сейчас, когда ты потеряла самое дорогое.

– Что же?

– Свой трон. Ты дорожила им больше всего.

– Я хочу закончить свой путь здесь. Не из привязанности к трону или к этой крепости.

– Потому что не хочешь цепляться за жизнь, как цеплялась Инга?

Сандра кивнула.

– Ты не Инга. И никогда ею не станешь.

– Разве?

– Ты не боишься умереть, но боишься той жизни, что ждет тебя за стенами крепости, – сказал Гармунд. – И это твоя нынешняя слабость. И если пойдешь с нами, то сможешь побороть её.

Гармунд вышел из гостиного зала и спустился в темницы, где продрогшая Катрин оплакивала мать. Он пообещал похоронить Ингу, если она отправится с ними. Катрин согласилась, но поставила условие. “Пусть эта убийца останется здесь”, – молвила она. Гармунд сказал, что это решать не ему, но самой Сандре. “Она раскаивается в содеянном, – соврал Гармунд. – Она никогда не хотела причинять тебе такую боль”. Катрин приняла эти слова, хотя отнеслась к ним настороженно. Девочка до последнего надеялась на отказ Сандры пойти с ними. “Если Сандра жалеет о том, что сделала, – говорила Катрин Гармунду, – то она не пойдет с нами”. Но Сандра уже дожидалась их на крыльце. Гармунд не скрыл улыбки. Катрин зашла за мужскую спину и украдкой поглядывала на Сандру. Последняя ощущала на себе детский взгляд, словно вытягивающий на лицо девы чувство стыда. Она старалась не подавать виду. Гармунд повел женщин к остальным. Пройдя половину пути, Катрин остановилась. Гармунд хотел было спросить у неё причину, как ухо его неожиданно уловило звон железа. Раздался крик, пробравший Сандру до самых костей. Гармунд обнажил меч и велел девам двигаться очень осторожно и тихо. Катрин держалась за рваный плащ Гармунда. Сандра шла позади, готовясь бежать обратно ко дворцу. Звуки битвы становились отчетливее. Две стрелы пронеслись прямо над Гармундом. Третья попала в его плечо. Катрин закричала. Два рослый мужа прижали Сандру к земле. Ещё один подошел к раненому Гармунду и, оттолкнув девчонку, придавил рану своей гигантской стопой. Гармунд взвыл, ухватившись за ногу. Незнакомец осветил его лицо факелом.

– Удачный выдался вечер, – откашлявшись, прохрипел он. – Хорошее мясо, вы согласны?

Его люди согласились. Незнакомец швырнул арбалет своему человеку и, достав с пояса кожаную флягу, осушил её одним глотком. Он сморщился и ударил себя ладонью по глотке. “Не в то горло”, – просипел он. Все его тело было увешано шкурами зверей. Русые волосы были собраны в пучок на затылке. Взглянув на его лицо, Гармунд не увидел никакой ненависти или злости, хотя слухи об этом народе говорили обратное. Он не казался убийцей, но напоминал добродушного старика, который давно уж отдал свой воинский долг и коротал свои последние дни на скамейке в окружении внуков. Но он не был стар. Глаза его были наполнены ребяческим озорством, отличающим юного воина от воина зрелого. Эти противоречия, выбитые на лице противника, казались Гармунду странными.

– Я – Агнар с каменных островов. Может быть слышали обо мне?

– Нет, – выдавил Гармунд, удивляясь подобному вопросу.

– Мы из племени Зверинорожденных, – с гордостью произнес он. – Да, я знаю, мои земляки не давали своим племенам никаких имен. Это, якобы, не принято. Но, как только … подчинил себе их большую часть, я предложил назваться Зверинорожденными, дабы подчеркнуть нашу исключительность. Теперь обо мне. Мои голые руки удавили более чем дюжину волколаков, за что сам Риг дал мне прозвище “летописец”. Не спешите смеяться. В этом прозвище заложен глубинный смысл, и я потом расскажу о нем. Не забудьте напомнить. Если выживите, само собой.

Гармунд потянулся к кинжалу, но Агнар сильнее надавил на рану.

– Как вы пережили Буйство? – спросил он.

– Буйство?

– Да. А как вы зовете событие, предсказанное более тысячи лет назад?

– Нашествие.

– Как-то…топорно. Мне не нравится. Так как же вы выжили? Ладно женщины, они сидели в укрытии. А ты?

– Они разрушили крепость и ушли на восток.

– Тихо-тихо-тихо, – остановил Агнар, приложив палец к губам Гармунда. – Зверь не ведает пощады, а посему ты либо трус, либо везунчик. Я вижу стрелу в твоем плече, так что везунчиком ты быть не можешь. Однако ты шел на зов битвы, так что и трусом тебя не назовешь.

Дикари притащили пятерых пленных и бросили к ногам Агнара. Двое из них были юношами.

– А остальные? – спросил Агнар. – Мертвы? Ладно, их хватит, – он ушел в сторону и бросил своим пленникам меч. – Ну, что ж. Один меч на вас шестерых. Выживший будет награжден одним желанием, которое исполню лично я. Вперед.

Гармунд осмотрел своих подопечных. Все они были ранены и истекали кровью. Спустя мгновенье один из них упал замертво.

– А вот и первый проигравший, – произнес Агнар и осмотрел тело. – Простите моих людей, они сработали слишком жестко. Юный…кто? Видар? Значит юный Видар потерял много крови, – он вскинул арбалет и, зарядив, пустил стрелу в труп. – Знаете, я многое повидал на Каменных островах, а посему не расцените мое действие как жестокость.

Гармунд нащупал в кармане пузырек с Мертвой водой. Стоит ли, думал он. Пленные посмотрели на него. Юноша по имени Густав едва заметно кивнул, – и тотчас же бросился к мечу. Агнар всадил стрелу ему в бок. Гармунд и остальные напали на врага, но все они встретили смерть. Агнар подошел к корчившемуся от боли Густаву и перевернул его на спину. “Ну и глупость, – сказал Агнар. – Уж лучше тебе умереть, нежели кто-то погибнет, следуя за твоей глупой смелостью”. Агнар добил его в голову. Гармунд ворочался на снегу, держась за перерезанную глотку. Перевернувшись на живот, он незаметно достал пузырек с Мертвой водой и сделал один крохотный глоток. Смертельная рана затянулась. Гармунд присыпал бутылек снегом, но притворился мертвым. Дикари осмотрели трупы и обнаружили зажившую рану Гармнуда. Последний тотчас же выхватил кинжал и ударил врага в грудь. Агнар приложил его рукоятью арбалета.

– Вот это чудо, – всплеснув руками, заявил он. – Ты бессмертен? А если моя стрела пробьет твою голову, то ты выживешь?

Гармунд молчал. Все присутствующие были шокированы, за исключением Агнара. Его непоседливые очи возгорелись интересом к “бессмертному”. Он прицелился.

– Нет! – крикнула Сандра.

– Не слышу, – сказал Агнар. – Если его кровь лечит смертельные раны, то я обязан испить её. А если нет…что ж, невелика потеря.

Катрин укусила удерживающего её мужа и, высвободившись, толкнула Агнара. Тот не сдвинулся с места. Он поднял ребенка за шкирку.

– У меня есть традиция, – улыбаясь, говорил он. – Я насилую непокорных. Однако исключения составляют мужчины и дети. Однако на случай этих исключений у меня есть иная традиция: я убиваю непокорных, – Агнар бросил Катрин к Гармунду и достал пергаментный лист. – Скажите мне ваши имена.

Гармунд и Катрин молчали.

– Скажите, пожалуйста, – осклабился Агнар. – У меня плохо с памятью, поэтому я записываю имена тех, кто вовлекается в исполнение моих традиций.

– Пожалуйста, – выговорила Сандра. – Не трогай их.

– Совсем забыл о тебе, – произнес Агнар и взглянул на неё. – Да, ты красива. Ты будешь Матерью. Однозначно.

И тут дикари начали ликовать.

– Что это значит? – спросил Гармунд. Агнар нагнулся над ним и сказал:

– Эта дева столь хороша, что мы заберем её, и она понесет от нас. Она родит ребенка, мальчика, и мы будем его отцами. Он заключит в себе все наши силы, всю нашу ярость. Он будет поистине неукротимым зверем. Прямо как я, ибо моя мать была изнасилована дюжиной самых отборных мужей.

– Я не позволю, – процедила Сандра. – Ты не коснешься меня.

– Моя мать говорила нечто подобное, пока её не взяли, – усмехнулся Агнар. – А теперь взгляните на меня. Да, я – плод насилия, но стал ли я зверем от этого? Нет, у меня есть совесть, у меня есть устои. Я не пожираем ненавистью к кому-то или чему-то. Я говорю все это на случай, если ты переживаешь, что родишь кровожадного зверя. Ты испытаешь боль, не скрою, но все эти страдания воздадутся. Не лгу.

Сандра всхлипывала. Она корила себя за то, что прислушалась к словам Гармунда и пошла за ним. Будь она во дворце, то смогла бы спрятаться прежде, чем дикари отыщут её. Эта дорога, ведущая, как ей казалось, к смерти, вела к жизни. Она слишком любит жизнь, чтобы убить себя. Опустошив дворцовые запасы, она бы отправилась на восток, в крепость Боун, где её бы наверняка приняли. Однако этот путь уже закрыт. Ту дорогу, которую она избрала сейчас, вела лишь к смерти. Причем к смерти, через мучения. Сандра жалела об упущенной возможности. И жалость эта выразилась в подступающей истерике. У неё не было сил сопротивляться. Они сделают с ней все, что захотят и когда захотят. Она сдалась.

– Я повторяю вопрос, – проговорил Агнар. – Этот человек твой муж? А эта девчонка – дочь?

Сандра зарыдала.

– Ладно, – вздохнул Агнар. – Чувства других очень ранят меня. Я пропитываюсь ими моментально. Поэтому я не убью вас прямо здесь, на глаза у этой замечательной девы. Я придумал кое-что менее жестокое, хотя…все зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Агнар приказал отнести Гармунда и Катрин во дворец, в темницы, а Сандру увести за пределы крепости. Катрин хныкала. Гармунд приобнял её, сказав, что не позволит ей умереть. Хотя что он мог? Этот вопрос витал в голове Гармунда, подталкивая его разыскать выход из сложившейся ситуации. Добравшись до дворца, Гармунд попытался напасть на Агнара, однако получил коленом в живот.

– Враги обвиняли меня в жестокости, – сказал Агнар, волоча Гармунда по мраморному полу. – И это обидно. Врага нужно уничтожать, чем я всегда и занимался. Помиловать врага значит отсрочить собственную погибель от его рук. Ты ведь согласен со мной?

Гармунд не отвечал, наблюдая за тем, как рослые мужи вели Катрин под руку. Девочка рыдала, умоляя отпустить её. Она отказывалась идти, падая на колени. Мужи тащили её под руки.

– Ты согласен со мной, – продолжал Агнар. – Я всегда старался погубить врага так, чтобы он испытал минимум страданий. Они не ценили этого. Это печалило меня больше всего.

Агнар швырнул Гармунда в темницу.

– Здесь ещё один труп, – сказал Агнар, освещая тело Инги.

– Это её мать, – произнес Гармунд.

Катрин упиралась, отказываясь заходить внутрь. Агнар приказал оставить её. Дикари отпустили девочку, и она моментально упала на колени.

– И кто убил её мать? – серьезно спросил он.

– Я.

– Зачем?

– Были причины.

– Мне жаль эту девочку, – произнес Агнар, глядя на неё. – Но я верю тебе. Если ты отважился убить мать этой невинной девчонки, то у тебя явно были веские причины.

Агнар закрыл дверь.

– Из любой темницы есть выход, – сказал он. Открылась вторая дверь. Мгновенный девичий визг. Дверь закрылась. Катрин прильнула к стене, разделяющей её и Гармунда, и принялась яростно колотить по ней.

– Забери её, – Гармунд ударил по двери. – Не оставляй её здесь. Прошу тебя. Молю, не оставляй её. Она погибнет здесь.

– Ты, видно, не слушал меня, – произнес Агнар. – Я не хочу принять смерть от меча того слабака, которому я по глупости мог бы даровать второй шанс. Даже если этим слабаком будет ребенок.

Агнар плеснул воду из фляги на замки и пошел прочь. Дикари покинули дворец. Мольбы Гармунда остались в темнице. Навсегда.

Дикари отправились на запад. Агнар лично вел Сандру, рассказывая ей о своем прошлом, об отцах, о Стерже – великом городе Нетоличей. Деву не волновали его речи. Она упускала слово за словом, ибо думы её крутились вокруг Гармунда и Катрин. Она не спрашивала о них у Агнара, боясь услышать свои худшие опасения. Агнар не настаивал на беседе, но продолжал вести монолог. Казалось, он мог говорить целыми сутками, ни разу не повторясь и не не прервавшись. Впоследствии Сандра жалела об упущенном разговоре, но сейчас он был для неё бельмом на глазу.

Ближе к вечеру Агнар велел разбить лагерь и отогреть замерзшие ноги Матери. Сандра отказалась от еды и легла спать, пока остальные с жадностью набивали свои животы. Как только трапеза окончилась, один из них связал руки Сандры и отвел в лес, где оставил в ней свое семя. Сандра кричала от боли, пыталась вырваться из крепких мужских рук, которые постепенно сжимались вокруг её шеи. На смену одному пришел второй. И третий. И четвертый. Сандра оставила попытки противиться их воле. Вцепившись в дерево, она ожидала конца своих страданий, шепотом приговаривая молитвы о божественной милости. Агнар отказался продолжать дело своих подопечных, добавив, что свершит задуманное по прибытию в Стерж. Когда Сандра вернулась к костру, Агнар накрыл её мехами и уложил спать.

День сменялся другим так незаметно, что Сандра потеряла им счет. Всякий день начинался насилием и заканчивался им же. Порой дева думала, что тело её боле не вытерпит столь жестких издевательств, но всякий раз ошибалась. Продрогшая и изможденная она кое-как добралась до кургана, на котором и раскинул свои члены древний город Нетоличей. Жгучий мороз покрыл её стройные ноги уродливыми волдырями, под глазами налились синяки, обветренные губы постоянно кровоточили. Дикари встретили прибывших равнодушно, будто бы и вовсе не заметив их. Группа добралась до палисада, окружающего древнюю часть города. Судя по работающим дымоходам, дикари заселили большинство изб. Обожженные крыши, обитые стрелами и топорами стены, местами побитые окна – все это следы минувшей битвы за власть над городом. Дикари ценили память своих битв и чествовали их выпивкой и сражениями меж собой. Улицы были устланы кострищами. Из изувеченных идолов Нетоличей торчали факелы – символ победы над достойным противником.

Группа подобралась к ещё одному палисаду, за которым располагалась древнейшая часть города. Величественный терем стоял на самой высокой точке кургана. Бревенчатое строение блистало яркими красками и было украшено интересной резьбой, показывающей события давно ушедшего времени. На крыше здания вращался флюгер в виде горностая. Вдоль тропы, ведущей к крыльцу, выстроились идолы в виде медведей, волков, горностаев, лис и прочих, ныне вымерщих зверей. Что странно, эти идолы не были тронуты жестокой рукой захватчиков. По правую сторону располагался храм, по левую – птичий двор. У самой лестницы, ведущей к входной двери, располагались деревянные скульптуры двух мужей. Сандра прошла мимо всех здешних красот, ибо весь разум её был обращен к острой боли в ногах. Агнар принес её в покои и уложил в кровать. Сон её был беспокойным. Жар мучал её. Каждый вдох её сопровождался хрипом и дрожью. Иногда она просыпалась и пребывала в бреду, прежде чем вновь уснуть. Никто не навещал её, никто не пытался помочь. Только один мальчик все крутился вокруг неё. Он растирал по её ногам травы, подавал воду, накладывал мокрую тряпку на лоб. Он боролся за её жизнь, в то время как Сандра уже не надеялась выжить. Болезнь сломила её разум, очистив его от всякой мысли.

Днями позже Сандра очнулась. Болезнь отступил, но её отзвуки до сих пор дурманили голову. Мальчик сидел рядом с тумбой, подперев голову рукой. Он спал. Сандра сбросила с себя одеяло, и холод незамедлительно сдавил её. Дева взвизгнула, разбудив мальчика. Тот подпрыгнул, потрогал женский лоб и подал Сандре отвар.

– Он снимет боль и успокоит сердце, – пояснил юноша. – Выпей.

– Где я? – прокашлявшись, спросила Сандра. – Мы добрались до города?

– Да, – кивнул он. – Господин Агнар велел мне избавить вас от болезни.

– От болезни? А что со мной?

– Вас одолела Морозная Мука. Благо, моих скудных знаний хватило для лечения столь серьезного недуга.

– Я не чувствую излечения, – с упреком сказала Сандра, пытаясь пошевелить ногой.

– Через несколько дней сможете встать на ноги, – молвил юноша, поклонился и пошел к двери.

– Куда ты?

– Я навещу вас к вечеру.

– Как тебе зовут?

– Януш.

– Ты родом отсюда? – спросила она. – С запада?

Мальчик поспешно удалился. Сколько бы раз Сандра не спрашивала его о происхождении, юноша не удостоился сказать ей ни единого слова. “Господин Агнар не велел мне говорить с вами о чем-то, – отвечал он. – Я могу исполнить любую вашу прихоть, но не могу рассказать о себе”. Сандру не устроил такой ответ. Она допытывалась до мальчишки, пока однажды вместо него не пришел Агнар. Пропахший настойками и рыбой муж прошел внутрь и упал на стул. Его суровый взгляд пробрал Сандру до самого нутра. “Януш рассказал мне о твоем интересе, – просипел он. – Не смущай мальчонку своими вопросами, иначе я приму меры”. Сандра покорно кивнула, хотя и не удержалась от вопроса: “А где сейчас остальные Матери?”. Агнар нахмурился. “Они проживают в других частях города”, – мрачно проговорил он и ушел. Януш вернулся в покои Сандры на следующий день. Она заметила на его щеке ссадину и спросила, её ли это вина. Януш отмахнулся. С тех пор он молча исполнял просьбы Сандры и не утруждал себя ответами на вопросы и прочими разговорами. Бывшая властительница оскорбляла юношу, давала пощечины, угрожала, требуя ответов. Она увязла в собственном бессилии. Невозможность повлиять на свое положение ввела Сандру в глубокое отчаяние. “Я рождена, чтобы править, – говорила Сандра, уткнувшись в подушку. – Гармунд придет за мной. Он обязательно придет, и я уничтожу их всех”. А уста Януша хранили безмолвие. Его апатичный взгляд лишь подтверждал всю глупость женского поведения. Сандра видела это, отчего злилась ещё больше. “Я претерплю все муки, – сказала она себе. – Я вытерплю все унижения, но выберусь отсюда”. Однако она не пыталась бежать, понимая тщетность своих попыток. Да и если бы ей удалось сделать это, смогла бы она выжить в лесу? Навряд ли. А посему Сандра оставалась в своей клетке.

Её ожидания закончились через несколько дней, когда Агнар соизволил навестить её. “Выпей”, – произнес он, подавая ей свою флягу. Сандра отказалась. В следующий момент в комнату зашли трое мужей и схватили деву. Засунув ей в рот грязную тряпку, они поволокли её в избу, находящуюся в Древней части города. Агнар вновь подал Сандре флягу. На этот раз она приняла её. Заперевшись в избе, мужи по очереди насиловали Сандру. Она уже не помнила тех грозных речей, что высказывала Янушу. Её тело не ощущало той боли, что явилась к ней в лесу. Настойка притупила её чувства. Грязные, смердящие, разнузданные мужи все продолжали залезать на деву один за другим. Она не сопротивлялась. Махом осушив всю флягу, она просила вновь наполнить её. Эта просьба была исполнена. Вскоре к ней зашел и сам Агнар. Сандра встретила его косой улыбкой. Быстро закончив свое дело, он велел Сандре быть покорной при следующем муже. Упившаяся Сандра кивнула, после чего загадила пол рвотой. Последним посетителем оказался старик. Он обнажил свое подкаченное тело, испещренное засохшей грязью, ожогами и шрамами. Он схватил Сандру за горло и, приставив к стене, вошел. Вскоре дева уснула, а проснулась уже в своей комнате. Лежала она в одежде. Дикари брезгуют снимать с человека одежду, считая это оскорблением. Это правило относилось ко всем без исключения. На кровати сидел Агнар. “Риг был доволен тобой, – говорил он. – Он просит посетить его ложе поздним вечером. Януш отведет тебя”. Тяжелая голова Сандры с трудом восприняла сказанные слова. Когда Агнар ушел, дева достала из штанов кинжал, который успела стащить у одного из мужей прошлой ночью. Запрятав оружие в кровати, она принялась ожидать Януша. Юноша явился вечером и отвел деву в покои Рига. В коридоре они наткнулись на беременную деву. Её бледное лицо было покрыто мерцающими в свете свечей каплями пота. Она опиралась на стену, придерживая живот, и тяжело дышала. Увидев Сандру, дева охнула и попятилась назад. “Вернись в комнату, Агнесса”, – просил вышедший из покоев мальчик.

– Откуда ты? – спросила Агнесса у Сандры. – Когда прибыла сюда?

– Неделями ранее.

– Они хотят сменить меня, – Агнесса обратилась к мальчику. – И они ничего мне не сказали! Я принесла им девять крепких детей, я служила им, а они просто взяли и заменили меня.

– Агнесса, вернись в покои, – умолял мальчик, оглядываясь по сторонам. – Вернись, пока они не пришли.

– И ты тоже молчал, – она указала на него пальцем. – И даже не смей оправдываться.

Агнесса замахнулась на мальчика, – как вдруг взялась за живот и согнулась от резкой боли. По ногам стекала вода. Мальчик подхватил её за руку и вернул в комнату. Сандра взглянула на Януша, словно ждала каких-то слов, но юноша молча прошел дальше. Он провел её в гостиную … и закрыл дверь. Сандра прошла в центр и осмотрелась. Лестница уходила на второй этаж, где помещались покои старика. Увядающее пламя трещало в камине. Шкура волколака лежала пластом прямо напротив дубового кресла. На укрытом скатертью столе располагался самовар. Позади Сандры раздался скрип. Риг сидел на угловой полке в дальнем углу помещение и чистил свой меч.

– Садись, – сказал он, не отвлекаясь от своего дела. Сандра расположилась рядом.

– Этот меч прошел не один десяток поколений, – произнес он, подняв оружие. – Враг выковал его для моего предка в знак покорности и преданности. Этот меч знавал гордость, бесчестье, страх, обиду, горечь. Его рукоять вобрала в себя всю человеческую сущность. Если присмотреться к лезвию, можно узреть кровь сотен тысяч воинов. Этот меч мудрее всех ныне живущий, и твой сын будет одним из тех, кому быть может откроются все его тайны.

– Мне чужды ваши речи, – произнесла Сандра. – Я никогда не держал в руках меч и не придавала ему такого значения.

– Коренные жители этих земель совсем позабыли о своем происхождении, – жестко вымолвил Риг. – Они ставили свою человеческую сущность выше сущности звериной. Это древнее заблуждение живет и по сей день. Потому и произошло Звериное Буйство. Оно призвано воззвать к вашему естеству.

– И вы готовы смириться со своей смерть? – спросила Сандра. – Вы готовы принять господство зверей?

– Мы и есть звери. Наличие разума отличает нас от всей прочей живности, но не делает нас выше. Наоборот, мы опустились на самое дно. Мы стали слабее. Хотя древние люди считали наоборот. Они использовали свой разум, пытаясь восполнить утрату клыков и когтей. Я слышал, вы зовете их мудрецами. Они дали вам огонь, сметающий все на своем пути, дали вам стрелы, прошибающие стены, дали вам воду, залечивающую смертельные раны и спасаюущую от смерти. Их знания угрожали нашей природе. Они пытались подавить звериную сущность, но вместо этого заставили её воспрянуть и прокатится разрушительной волной по всем вам. Именно это сейчас и происходит. Возмездие.

– Мечи, стрелы, пики, – перечисляла Сандра, загибая пальцы. – Все существующее оружие создано человеком.

– Природа создала разум по ошибке, – ответил Риг. – Нам пришлось использовать его, дабы избежать смерти. Это произошло задолго до появления первых мудрецов, во времена эпохи Зверя.

– Эпоха Зверя? – спросила Сандра, подумав об эпохе Рассвета.

– В этом отрезке истории господствовали звери и люди. С приходом мудрецов началась эпоха Людей. Люди истребили практически всех волколаков и наступил хрупкий мир, который окончился многочисленными войнами за территории. Несмотря на разум, они не могли существовать в мире. Их звериная сущность рвалась наружу. Сейчас эпоха Людей подходит к концу, и наш народ даст название новой эпохе.

– Ты считаешь свою победу неотвратимой. Самоуверенно.

– Это произойдет, потому что наши мужи рождены от семени лучших воинов своего времени. И твой ребенок будет в их числе. Наша великий народ сокрушит всех на своем пути и будет править на земле целую вечность.

У Сандры оставались вопросы к Ригу, но она предпочла утаить их. Видение Рига было ей чуждым и совсем безумным. Прошлой жизни уже не вернуть, подумала она, быть может стоит остаться здесь и построить новую жизнь с этими дикарями. Едва ли она могла это сделать. Вкус былой жизни надолго запомнился ей, и она ни за что не откажется от него. Она не будет жалкой рабыней всю жизнь. Стоит потерпеть, убеждала она себя. Быть может, Инга думала о том же, когда попала в плен к Сандре. Последняя старалась не рассуждать об этом сейчас. Она согласилась со всеми словами Рига.

– Тогда тебе нужно высвободить свою звериную сущность, – сказал Риг. – Отринь разум. Подави его в угоду своей природе, – Риг повел Сандру в храм.

Витражные окна светились разными оттенками. Резьба черных врат напоминала лицо косматого мужчины средних лет. Стоило их отворить, как желтый свет вырвался наружу, ослепив неподготовленную Сандру. Воск капал с люстры, глухо ударяясь об пол. Впереди располагалась сплошная перегородка, увешанная изрезанными мужскими портретами. Амвон был проткнут десятками мечей. Толстый слой воска облепил подсвечники, выставленные вдоль стен. Риг велел деве взять свечу и подойти к деревянной статуе, очень напоминающей Сандру. “Сожги её”, – приказал он. Дева поднесла огонь к статуе, и та вспыхнула. Риг подал ей меч и велел воткнуть его в обугленное дерево. Сандра исполнила. Клинок прошел не насквозь. В лице старика прослеживалось разочарование, которое, к слову, не воплотилось в словах. Он обрел некоторую уверенность в том, что Сандра приняла его убеждения и добровольно останется в городе. Риг дорожил ей, как Матерью, которая пополнит его армию сильными мужами. Но несмотря на то, какую важность представляла собой Сандра, она была ограничена практически во всем, что, впрочем, её не расстраивало. Она не могла и подумать о том, какая страшная участь постигнет её в дальнейшем.

Так и жила Сандра среди дикарей. Нрав её поумерился, мысли о побеге затаились в самых недрах сознания. Она показывала свое смирение и покорность, чем заслужила немного свободы в пределах Древнейшей части города. Её свободы заканчивались, когда начинались свободы других Матерей. Сандра ежедневно взбиралась на палисад, пытаясь разглядеть что-то необычное в любимых Гармундом просторах. Эти прогулки навевали скуку, хотя пребывание в покоях было ещё более унылым занятием. Она не имела права бродить по терему и разговаривать не только с Янушем, но и с прочими Матерями. Из случайно услышанного разговора, Сандра узнала, что их было трое и жили они в разных частях терема. Одну из них, Агнессу, она успела увидеть, но две другие будто бы проводили свои будни в беспросветном заключении. В Древней части города проживали другие Матери, причем они не только обязаны нести потомство, но и служить своим мужам. Их положение объяснялось тем, что красота их не пришлась по душе Ригу. Если он соизволил одарить женщину своим семенем, значит она освобождается от прочего служения, кроме несения потомства. Так и случилось с Сандрой, Агнессой и двумя прочими девами.