Текст книги "Вечная зима (СИ)"

Автор книги: Андрей Бархатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

София и Белослав вышли к старенькой избе, на крыльце которой стоял сгорбленный старик, облаченный в рваные, потертые одежды. Лицо его будто сползало вниз. Густая борода топорщилась в разные стороны, пышные усы смешно завивались. В тени косматых бровей светились маленькие глазенки, а из-под шапки выглядывали вьющиеся локоны. Старик спросил гостей о цели визита, но затем укорил самого себя за отсутствие манер и приветствовал их поклоном, предложив пройти внутрь. София приветствовала старика и приняла приглашение, как вдруг Белослав нагло одернул её, вновь предупредив об опасности, что таится в её беспечности. София даже и слушать его не стала и вошла внутрь. Белослав сказал, что побудет снаружи. Вдалеке раздался звериный вой, и Белослав, гонимый страхом, забежал внутрь.

– Так чего же вы ищите здесь, милая София? – спросил старик. – Уж не почуяли же вы в себе героя сказаний?

– Не думаю, старец, – улыбнулась София. – Да и какой из меня герой.

– А ведь жаль, – скорбно заявил старец, – ибо я, Леший, охраняющий лес, мог бы подготовить вас к великому походу в северные земли.

– Я немного знаю о Леших, – произнесла София. – Слышала лишь, что вы можете предсказывать будущее и взращивать доброе и злое начало в сердцах людей. Немного сказаний о вас дожило до нынешнего времени.

– Согласен с вами, милая София, – промолвил старик. – Моих сородичей давно уж истребили злобные волколаки. Очень давно. Даже и вспомнить невозможно. А сейчас они принялись за вас, за людей.

– Да, их нашествие застало всех нас врасплох.

– А ведь ничего не поделать, маточка. Совсем ничего. Волколаки подчинили себе северные земли. Нет уж людей там, да и до сего момента было их совсем немного. Западные земли тоже переходят волколакам. Два или…да, три поселения человеческих ещё держится, но продлится это недолго. Восточные земли обязательно придут в упадок, это неизбежно. Совсем неизбежно. Хотя за счет хороших укреплений селения и крепости могут держать долгие осады. У них ещё есть время…да, ещё есть время подготовиться к битвам. Но времени мало. Ох, как мало.

Старик говорил толково, мудро. Порой задумывался, будто пытался зацепить возникшую мысль, и затем продолжал сыпать словами о будущем так, словно читал уже известный ему текст. Белослав совсем не верил старику, считая все сказанное – вымыслом, наглым обманом, создающим Лешему образ провидца. Волколаки есть угроза, но не такая, что способна истребить всех людей на земле, рассуждал Белослав, совсем уже не слушая Лешего. Не знаю, может ли он взрастить в душе моей тьму, однако может посеять недоверие, продолжал думать Белослав.

– От твоего спутника так и веет недоверием ко мне, – заметил Леший. – Да, он не доверяет мне. Не хочет доверять. Думает, обмануть я вас хочу.

– Уж я так не думаю, – сказала София.

– Отчего же нет? Не люблю я, когда люди доверяет мне лишь по излишней наивности.

– Потому что помощи мне ждать неоткуда, а вы – единственный, кто может направить меня. В противном случае, я готова и смерть принять.

– Довольно серьезные намерения, – сгустив брови, продолжил Леший и опустил голову. – Значит…значит селение…селение Вержавск, не так ли? Оно пало. Как и Блестовит. И Голотическ. Ох, да ведь много селений на западе уж пало. Всех и не перечислить. А ведь с севера смерть идет. С севера…и…и снежные бури идут оттуда. Метель гонит волколаков…да, она гонит их нещадно. И голод их гонит…гонит в эти земли.

– Вержавск! – перебила София, не желая слушать кажущийся бесконечным словесный поток. – Расскажите мне о нем. Что с его защитниками сейчас? И что сейчас с самим селением?

– Мой пасынок Варди бывал в той местности пару дней назад, – промолвил старик, подняв пустые глаза на девушку. – Ветра уж давно замели селение, только дымоходы виднеются. В тех краях сугробы уж давно поднялись. Они гораздо выше здешних. Гораздо. Вы ведь на севере еще не были, там и вовсе сугробы доходят чуть ли не до макушек деревьев. А в Вержавске вам и делать нечего. Совсем-совсем нечего. Там уж и живых нет.

– Вот видишь! – влез Белослав. – А ведь все говорили тебе! Нет там уже никого. Никто не выжил в этой борьбе!

– А вы вот зря выжили, – сказал Леший, повернув голову к испугавшемуся Белославу. – Зря вы дожили. Очень зря. Погубит вас мороз, ух погубит! Вам и вовсе стоило родиться в Солнечных землях. Не здесь, далеко не здесь.

– Да чего же ты тут языком мелишь, старик, – огрызнулся Белослав. – Говоришь и говоришь тут! Мы узнали у тебя все, что требовалось, а теперь нам, София, следует отправляться обратно в Воино.

– Нет, – кратко молвила София. – Ты возвращайся в Воино, а я отправлюсь в Вержавск, – после она обратилась к старику. – Мудрый Леший, укажите дорогу к моему селению.

– К северу отсюда. Держитесь строго севера, а там уж вы и сами найдете.

– Благодарю вас.

А Белослав остался очень недоволен решением Софии. Ведь если довериться словам Лешего, то может быть он действительно падет в снегах, если в одиночку отправится к Воино. А может он падет, если отправится с Софией к Вержавску? Как не отгонял Белослав от себя плохие мысли, но они уж плотно уцепились за него. Не стоит верить ему, напряженно думал Белослав, этот Леший явно лжет, путает.

– А что ещё вы можете поведать мне? – спросила София.

– Твоя смерть мне видится, – моментально ответил Леший. – Но смутная она. В снегах тебя настигнет, но как-то…странно. Очень странно. Придет она даже не от снега…нет, не от него, а от…от мороза…от ледяного холода. Железо ли…нет…а может и оно. Но отчетливо вижу я смерть, но она придет, если ты не найдешь в себе сил.

– Каких сил?

– Сил смириться. Это я вижу четко. Так же четко, как сейчас вижу вас, – старик принялся обходить всю избу, зажигая свечи.

– Смириться со смертью своего мужа?! – не выдержала София. – Если этот путь приведет меня к смерти, то так тому и быть.

– Тогда в добрый путь, – произнес старик, указав в сторону двери. – Вы властны над своей судьбой, но советую властвовать с помощью разума, а не эмоций.

– Благодарю вас.

– Советую вам добраться до Вержавска до полуночи, иначе вас накроет надвигающаяся на западные земли снежная буря.

София ещё раз поблагодарила старика и незамедлительно отправилась на север, даже не обратив внимания на Белослава, что не могло не задеть его. Он оставался у избы, в надежде, что она все-таки остановится и хотя бы поинтересуется его мнением по поводу отправления в Вержавск. Однако этого не произошло. София уж скрылась за деревьями. Старик вышел на крыльцо и велел Белославу скорее принять решение. Юноша побагровел и бросил на Лешего гневный взгляд. Взявшись за лук, он направил стрелу на невозмутимого старика и пригрозил “размозжить череп”, если он продолжит его поторапливать. Леший глубоко вздохнул, уселся в кресло и закурил трубку, пока Белослав удерживал его на прицеле. Внезапно появившийся на соседнем дереве Варди метнул камень в сконцентрированного юношу, повредив ему руку. Пальцы сорвались с тетивы. Варди ахнул. Белослав затаил дыхание. Стрела скользнула по воздуху и вошла в стену, недалеко от головы Лешего. Последний и виду не подал. Варди скрылся в сугробах. Белослав вдруг опустил лук и виновато молвил:

– Простите.

– Твой страх губит тебя, как человека, – с грустью произнес старик, все никак не могущий раскурить трубку. – Считай потому я и озвучил смерть твою.

– Но страха стало лишь больше. Я не знаю, при каком решении смерть настигнет меня. Направь меня, мудрейший старик.

– Я уж направил, юный Белослав, – молвил Леший. – Тебе лишь остается следовать зову своей души и ощущениям сердца.

Белослав распрощался с Лешим, поблагодарив его за совет, и ушел следом за Софией.

– Прости меня, дурака, – набравшись смелости, выдавил из себя Белослав. – Я вел себя крайне глупо. Да и чего греха таить, ты явно презираешь меня за явную трусость.

– Однако ты все же отправился со мной в это путешествие, – улыбнулась София, тем самым пытаясь показать Белославу, что ему не за что извиняться. Да и не любила она извинений. Они пробуждали в ней чувство некоего стыда за то, что кому-то приходится перед ней извиняться за какой-то незначительный поступок или же за какое-либо качество, проявленное неосторожно.

– Не извиняйся. Суд выбирает виновных, а все остальное – ерунда, – добавила она.

– Я хочу быть с тобой откровенным, – виновато продолжал Белослав. – Но мои откровенности вполне могут разозлить тебя.

– Говори же.

– Я ведь влюбился в тебя давно. Ещё по прибытию в Воино я все рассуждал о возможностях стать твоим мужем. Возможности были невелики, ведь ты долгое время убивалась по Добромиру, и я все не решался подойти к тебе. Мне была непонятна такая привязанность к мужу, ведь разумнее было бы оставить прошлое, но ты упорно держалась за него, будто там по-прежнему теплилась надежда.

– Она и сейчас теплится, Белослав, – сурово произнесла София. – Пускай ты и не доверяешь Лешему, но я поверила каждому его слову. Ты как никто другой знаешь, как дорог мне Добромир. Как я люблю его. И принять его смерть я смогу, лишь увидев тело.

– А если мы его не найдем? Если волколаки полностью съели его?

– Значит моя душа никогда не успокоится.

Белослав ещё раз извинился, добавив затем, что слова эти снимают груз совести с сердца. София приняла это и поторопила Белослава. Им следовало добраться до Вержавска до начала очередной снежной бури. Ближе к вечеру Белослав предположил, что добраться вовремя они не смогут, поэтому предложил устроить привал и приготовить ужин. София согласилась и принялась разжигать костер. Белослав отправился на охоту, сразу предупредив свою спутницу о том, что вернуться он может очень нескоро.

Смеркалось. Мертвую тишину развеяла приближающаяся с севера яростно бушующая метель. Тут же раздался звериный вой, и София быстро укрылась в снегах. Белослав по-прежнему не возвратился, а София страшно изголодалась. Может пророчество Лешего сбылось, и Белослав правда сгинул в снегах? София до последнего отказывалась в это верить. Не в силах ей перенести гибель ещё одного близкого человека. Но ей придется двинуться дальше, как только затихнет буря, иначе она и впрямь рискует погибнуть от голода. Звериный вой отчетливо пронизывал метель. София затаилась под снежным одеялом, ожидая прибытия стаи. Сгорбленные массивные силуэты резво проскочили мимо, чуть было не задев замершую девушку. Буря не смолкала до самого утра. Когда начало светать, продрогшая от холода София аккуратно вылезла из сугроба и разожгла костер. А Белослава все не было. Да и ждать его уже не стоило – София далеко не была уверена в том, что он пережил метель, а ей надо бы двигаться дальше. Пока оголодавшая девушка грела на невеликом костре железную кружку с травяным чаем, наскоро прихваченным из дома, за ней наблюдал непонятно откуда взявшийся черный кот. Темный шерстяной комочек томно расхаживал по ветвям, устремив любопытные зеленые глазки на дрожащую девушку. Она обратила внимание на кота, однако его появление не удивило её. И это если учесть, что коты уж давно вымерли, а в западных землях уж давно не осталось животных. София допустила до себя мысль, что появление кота – волшебство, происки нечистой силы, однако мысль эта ушла так же быстро, как и появилась. София отправилась дальше.

Небо по обычаю было затянуто мрачными тучами. Холод пронизывал тело своими тончайшими иглами, заставляя все тело изнывать от точечных ледяных ожогов. Чай уж закончился, а в походной сумке больше уж ничего и не было. День клонился к вечеру, вечер сменялся ночью, а утро развеивало ночь. Крайне истощенная София бездумно брела вперед, в заснеженную лесную чащу, но Вержавск словно отдалялся от неё. А может она и вовсе оказалась уж в северных землях? Вержавск вполне могло замести снегом. Но нет, невозможно! В северных землях очень сильный мороз. Человек, укутанный десятками шкур, не переживет и одной ночи в тех землях. Бури там водятся страшные, деревья увешаны огромными сосульками, порой формирующие собой величественный острог. Сугробы там невиданной высоты, под которыми, по легендам, погребены множество селений. София давно бы погибла в северных землях, а значит где-то в западных, где-то неподалеку от Вержавска. Черный кот периодически появлялся на ветвях, однако тотчас же исчезал, если София переводила на него свой усталый взгляд. Так и шагала девушка около двух дней, пока, окончательно не обессилев, упала у древесного ствола, прикрыв глаза.

Холод, укутавший собою все тело, сменялся приятным теплом. Подозрительный хруст снега абсолютно не волновал истощенную Софию. То тут, то там бродили заложные покойники – неупокоенные люди, умершие насильственной смертью. Рваные одежды свисали с прогнившей плоти, яркие глаза светились желтым огнем посреди иссохшего бурого лика. Таких здесь оказалось много, и все они кружились вокруг ещё живой Софии, будто пытались привлечь её внимание. И дева ощущала их отчаянные мольбы, их жестокие страдания, их страстное желание увлечь к себе нового человека. София не отзывалась. Откликнись она на зов, и мертвецы сразу же выдавят из неё тот хилый жизненный комок, поддерживающий её в сознании. Соблазн, однако, был очень велик. Подняв глаза, она попыталась разыскать взглядом Добромира. Если бы он был среди них, то София почти наверняка приняла бы смерть, пускай и душа её осталась бы мучиться здесь. И все же не нашла она мужа своего, и воля её к жизни пошатнулась. Позабыв обо всем, она прикрыла глаза.

Ощутив на себе чью-то руку, София с трудом раздвинула слипшиеся веки и узрела перед собой Белослава. Его глаза безумно рыскали по телу девушки в надежде отыскать что-либо съедобное, а затем он и вовсе стал раздевать девушку, облачая себя в её одеяния. Схватившись за женскую руку, Белослав прислонил её к дереву и дрожащими пальцами покрепче взялся за топорик. Глядя на него, София уже не могла вымолвить ни единого слова, но все же, приоткрыв рот, пыталась хоть что-то выдавить из себя. Подняв взгляд на Белослава, она видела перед собой лишь темное пятно, размытое на белом холсте.

– Это ловушка…все это ловушка, моя дорогая…дорогая София, – дрожащим голосом молвил Белослав. – Но ты ничего не говори…ты выжила…да, ты выжила, ради меня. Чтобы я согрелся…и поел. Ты молодец, София. Благодаря тебе я не сгину в этом гнилом месте. Я смогу вернуться домой. В Воино. Я позабочусь об Януше. Обещаю, – продолжал он, готовясь к удару. Однако его взор упустил робкие движения Софии, благодаря которым девушка почти что дотянулась до своего кинжала, спрятанного под платьем.

– Не…не надо…прошу тебя, – слабеньким голоском прохрипела София, глядя в обезумевшие юношеские глаза. Белослав замешкал, но стыдливо отвел взгляд, продолжая метить лезвием по руке. Не желал он причинять боли Софии, однако жажда жизни неумолимо заставляла его совершать мерзкие его совести поступки.

– Это Блуд, София, – запинаясь, говорил Белослав. – Кот…черная кошка…да, понимаешь же? Это Блуд. Он запутал нас, заставил бродить по кругу. Ему что-то нужно от нас. Я пытался…убить…убить его, но ничего. Не смог я убить…а все рука моя из…израненная.

София собралась с последними силами и вогнала кинжал в грудь Белослава. По лезвию скатились первые капли крови. Юноша отступил назад, схватившись за торчащую из груди рукоять. Он сплюнул кровь на Софию, что сразу же привело её в себя. Тело Белослава пало навзничь и было разом поглощено снежным морем. Девушка бросилась к нему и принялась стягивать с него одежду. Пальцы её уж совсем не сгибались, лицо окоченело, ноги не слушались. Разрезав грудину погибшего, девушка вогнала туда свои руки, дабы хоть немного их отогреть. Обтерев окровавленные конечности об одежду, София надела варежки и продолжила свой нелегкий путь в белеющую мглу. Мысли уже давно не тревожили её. Дрожь перестала беспокоить. Намерение отыскать мужа улетучилось в самый отдаленный уголок разума. И даже в таких условиях страх смерти не взывал к ней. Она будто напрочь лишилась рассудка. Он разом померк, растворился в бескрайней белизне. Однако что-то заставило её остановиться и внезапно повернуть направо. Одна мысль все ещё билась в конвульсиях. Одинокая, неприкаянная мысль, явившая себя совершенно внезапно и подталкивающая к смирению и отказу ради жизни. Жизни, ради жизни, но не своей, а своего продолжения. Ребенка. Отказ от упрямства, в котором София уж очень преуспела. Может кто-то и не назовет упрямством её стремление отыскать любимого мужа, но она строго увидела в этом лишь бессмысленное упрямство. Не поход вел её к гибели, но лишь упрямство, и упрямство это может проявиться впоследствии, что неотвратимо привело бы к смерти.

Черный кот вдруг скользнул вниз по дереву и исчез в снегах. София отправилась на восток и уже к вечеру достигла реки. Веки её совсем уж слиплись, ноги едва шевелились, а руки натурально окоченели от мороза. Если она остановится хотя бы на мгновенье, то падет замертво. Она шагнула в ледяную реку, но её тело уже не ощущало холода. Шаг за шагом она продвигалась вперед, уходя все глубже и глубже под воду, пока вдруг не оказалась там по самую грудь. На том берегу появились едва различимые человеческие силуэты. Крики, свист – все это смешалось где-то далеко и доносилось до Софии приглушенными отзвуками. Обрывки фраз с трудом доходили до неё, но её взбудоражило слово. Одно единственное слово, которое кто-то отчетливо произнес позади неё. “София” – вновь раздалось позади неё. Неимоверным усилием девушка разомкнула веки и повернулась. Могучая фигура стояла на берегу, опираясь на трость. Добромир, подумала София, как вдруг её подхватили под руки и затянули в лодку. Последующие события отрывочно мелькали перед ней: устремленные ввысь черные верхушки деревьев, крыши изб, любопытные лица собравшихся людей, и лицо Добромира. Однако, вглядевшись в него получше, София вдруг поняла, что лицо это вовсе не Добромира, а Акамира. Его испещренный ранами лик висел над ней и намекал на сожаление по поводу мужа её. София прикрыла глаза, сама того не желая. И в этот раз надолго.

Глава 3

София пришла в себя лишь через несколько дней, и лекарь незамедлительно позвал Ингу. Закончив свои дела, она навестила Софию и лично рассказала ей об её состоянии и о последних событиях, произошедших в Воино. “Ты выжила в поистине нечеловеческих условиях, дорогая моя София, – молвила она, натужно приправляя голос фальшивой грустью, – однако ноги твои промерзли крепко, отчего ходить ты, вероятно, больше не сможешь”. София кивнула и попыталась пошевелить пальцами ног, но те остались недвижимы. Скорбь охватила её сердце, но ещё большая скорбь пришла к ней с вестью об исчезновении Януша. Инга сказала, что знала о походе к Лешему. Белослав заблаговременно предупредил её об этом и просил позаботиться о Януше. И когда она пришла в избу, то не обнаружила Януша в кровати. Поиски в окрестностях Воино так же не принесли результатов. Вскоре Януш вернулся в селение и слезно умолял Ингу отправить за его матерью мужей, ибо сам он не смог её отыскать. На юго-восток были посланы пятеро мужей, однако никто из них не вернулся. Больше Инга никого на поиски не посылала. Полный печали Януш заперся в избе, отказываясь говорить как с самой Ингой, так и с любым взрослым. Исключение составляли лишь местные дети. Сколько их не расспрашивали о Януше, а те не проронили ни единого слова, обуславливая свое молчание кровным обещанием, данным Янушу. Через несколько дней Инга решилась отправить несколько добровольцев на запад, к реке. Именно они и принесли едва живую Софию, а вместе с ней и выжившего Акамира.

Завидев свою горячо любимую матушку, Януш выскочил из избы и сломя голову бросился к ней, роняя слезы радости. К Софии его не пустили, сославшись на ее крайне тяжелое состояние. Переполненный страданием ребенок остался сидеть на крыльце. Акамир же строго отказался от помощи, посоветовав всем лекарям селения бросить свои силы на спасение бедной Софии. Сам воин тяжело присел рядом с Янушем и, глубоко вздохнув, попытался сказать что-то. Но все слова его остались комком в горле, созданным запачканной совестью. Януш вдруг вскочил с места и разразился грозными словами:

– И почему же вы здесь?! Почему вы не погибли, как мой отец? Почему не погибаете, как моя мама?! Вы на стороне волколаков, да? Вы на их стороне? Вы в одиночку добрались до селения, преодолев снежные моря, так почему же вы не смогли спасти моего отца?!

– Я, – заикнулся Акамир. – Мои попытки спасти твоего отца и всех своих доблестных воинов оказались тщетными. Судьба не позволила мне умереть. Она подавила мою волю пожертвовать собой, ради них. Прости меня, дорогой Януш, сын смелого и храброго Добромира. Жизнь – мой рок.

– Да что вы заладили о жизни! – гневался Януш. – Не говорите больше ни слова! Лидер из вас, как воин из дряхлого старика! Ненавижу вас! Ненавижу!

– Прости меня, – Акамир опустился на колени и склонил голову. – Ради всех существующих и существовавших богов…прости меня, дорогой Януш.

– Не прощу я вас! Никогда и ни за что не прощу! – надрывал глотку ребенок, после чего толкнул Акамира, однако своим же действием был отброшен назад. Пылкая грудь воина даже не шелохнулась. Разгневанное дитя заперлось в своем доме и ещё долго рыдало. Слезы Януша были так пронзительны и горестны, что сам Акамир проявил чуткость и пустил слезу, которую никогда бы прежде не подпустил к себе. Адела крепко стиснула мужа в своих объятиях, но не разделила его скорби, сказав лишь, что он сделал достаточно для Вержавска и воинов его. Однако Конрад, сын их, не стал открыто радоваться прибытию Акмира. Кроткий и весьма чувствительный Конрад не любил жесткого и аскетичного отца. Акамир воспитывал в нем воина, однако мальчишка совсем не тяготел к этому пути. Мать и вовсе не вмешивалась в их отношения, но безмолвие её было несомненным принятием стороны Акамира. Несмотря на все эти трудности, Конрад очень любил отца, хотя порой избегал его, дабы не нарваться на упреки в отсутствии воинского духа.

Конрад отправился к Янушу, с которым здорово сдружился за время пребывания в Воино. Они проговорили чуть ли не до самой ночи, обсуждая возвращение Софии и Акамира, погибель Добромира, нападение волколаков и даже сошлись в недовольстве устройством Воина и в частности Ингой. У слишком она была легкомысленна и беспечна, а при нашествии волколаков она бы явно бежала из селения чуть ли не первой. А воины здешние – вовсе не воины, а их подобие. Да они ведь все здесь помрут, столкнувшись даже с одним волколаком.

Ближе к утру Януш вдруг предложил Конраду идею безумную, но, по его мнению, единственно правильную в данной ситуации.

– Уж не могу я боле здесь оставаться, дорогой Конрад, – говорил Януш. – А ведь может нам действительно стоит отправиться в наши земли и основать там свое селение? Мы восстановим Вержавск и восстановим наше житие. Мы привлечем всех местных детей, и они пойдут за нами на запад. Мы обучим их сражению, обучим выживанию. Мы создадим армию, способную сокрушить волколаков и тем самым не позволим эпохе Заката подойти к концу!

– Сладко же ты все сказал, мой друг Януш, – мечтательно протянул Конрад. – Однако же, как мы увлечем за собой кого-либо? Коренные селяне навряд ли согласятся променять чистоту на грязь.

– Они стремятся к свободе от родительского наставления, – воодушевленно продолжал Януш, – и мы дадим её им. Они отправятся с нами, Конрад. Мы докажем отцу твоему, что мы можем быть лучшими лидерами, нежели он. Никто из нас не падет. Никто не будет голодать. Все мы будем единым целым, и наше единство сокрушит зло, пришедшее с севера. Это наш долг, Конрад.

– Ты поведешь нас, Януш, – склонился вдруг Конрад. – Ты будешь моим лидером, а я твоим самым близким советником. И вместе мы станем великим сочетанием силы и разума, которое расколотит звериную армию.

– Так тому и быть, мой брат Конрад.

За окном светало. Януш распорядился созвать всех детей селение на ночую встречу в его избе. Конрад беспрекословно исполнил это поручение и, более того, узнал о том, что на юге Зеркальная река мельчала. На встречу пришли многие. Дети, юноши и девушки тайком стекались к месту сбора. Многим, включая Конрада, пришлось нелегко при побеге. По прибытию в Воино Акамира мучила бессонница, отчего он всю ночь слонялся по избе, не находя себе места. И все же Конраду удалось незаметно улизнуть. Некоторые дети были пойманы родителями, некоторых заметили на улице, однако никто из них не выдал своих намерений. Кому не давалась ложь, тот просто отмалчивался, а кому давалась – рассказывали заготовленную сказку, не поверить в которую можно было с большим трудом. Януш давно подметил, что местные дети достаточно искусны во лжи.

Когда все собрались, Януш произнес речь. Он не бросался высокопарными словами, не настаивал на своей правоте. Его простая незамысловатая речь убедила всех присутствующих в том, что они должны обрести свободу от родительского глаза. «Я видел истинных воинов, сразивших не одного волколака. Я обучался у них, просил у них совета. Они дали мне опыт, ведущий к свободе и силе, и я готов поделиться им с вами, – твердо молвил Януш. – Руки ваших родителей не остановят волколаков, плечи их не укроют вас от их клыкастой пасти. Им невдомек, что звери придут сюда и погубят всех вас. Я же это прекрасно понимаю и хочу помочь. Я хочу, чтобы каждый из вас мог доказать отцам вашу собственную силу». Многие внимательно выслушали Януша и поддержали его. Те юноши, что были старше самого Януша, стали сыпать вопросами о западных землях, о дне отбытия, о том, какие вещи следует взять с собой. Януш последовательно утолял их интерес. Кое-какие ответы ему подсказывал Конрад. Юноши страстно желали овладеть мечом и луком, а некоторые смельчаки и вовсе хотели поскорее отправиться в первую охоту на волколака, но Януш остудил их пыл. «Для начала нам нужно обосноваться в брошенном селении и обучиться бою, а уж потом отправляться на поиски дичи», – сказал Конрад.

Дети открыто радовались походу, рассматривая его как некое приключение, да и только. Конраду порой приходилось делать им замечания, дабы весь этот веселый гвалт не услышали снаружи. Януш не стремился убедить этих детей во всей серьезности путешествия, посчитав, что они и сами все поймут, когда пересекут Зеркальную реку. Шестилетний Борис вдруг спросил: «А когда мы всех победим, то вернемся домой?», на что Януш мягко ответил: «Конечно, но для начала нам нужно победить». После этих слов дети воодушевились пуще прежнего.

Самый старший из юношей, шестнадцатилетний Ярополк, смирно сидел в углу и чуть позже попросил у Януша личного разговора. Эта просьба удивила Януша, и он велел Ярополку говорить здесь, при всех, поскольку времени на личные разговоры у него нет.

– Я бы не хотел задавать столь неудобные вопросы огульно, – прошептал Ярополк, – ведь многие собравшиеся до конца не понимают, с какой целью ты ведешь их в такой опасный путь.

– Поговорим после собрания, – промолвил Януш. Такой ответ удовлетворил Ярополка, и он ушел обратно в свой угол. Януш объявил всем, что выход состоится через два дня, в ночь и просил всех разойтись по домам. Как только из избы вышел последний человек, Ярополк уселся перед Янушем и спросил его:

– Если кто-нибудь из них погибнет от холода, ты уживешься с этим? Или чувство вины тебе не знакомо?

– Они не погибнут от холода. Я одену их как следует, – ответил Януш. Взгляд Ярополка словно испытывал его на прочность, а каждое слово его давило на чувства. Януш ощутил себя провинившимся ребенком, которого вот-вот накажут.

– А если погибель придет не от холода? Если от волколаков? Или даже от несчастного случая? Готов ли ты замарать свою душу? Готов ли сказать родителям о смерти их чада?

– Готов, – чуть ли не выкрикнул Януш.

– Януш никого не принуждал к походу, – спокойно сказал Конрад.

– Но он обещал то, чего жаждут многие дети. Он пообещал им свободу, не упомянув об опасностях.

– Я говорил о волколаках, – молвил Януш.

– И о русалках, – добавил Конрад. – И о прочих существах.

– И теперь дети относятся к ним, как к невинным зверушкам, – Ярополк направился к двери. – Подумай над моими словами, Януш. Я никому не скажу об этом походе, но ты должен понимать весь тот груз ответственности, который взваливаешь на свои неокрепшие плечи.

– Я все понимаю! – вдогонку прикрикнул Януш. Ярополк ушел.

– И все же к нему стоит прислушаться, мой друг, – почесав голову, молвил Конрад. – Он самый старший из нас. Он может помочь в походе.

– Старший – не значит умный, – отрезал Януш. – Мы с тобой гораздо более опытны, чем он. Чем все они. Мы обучим их. Да и чего говорить об ответственности. Я никому не позволю навредить им. Они всегда будут под моей защитой, как мы были под защитой наших отцов. Я согласен нести это бремя.

Уверенность Януша обнадеживала, но Конрад все же доверял ему и пообещал идти с ним бок о бок до самой смерти. Януш высоко оценил его слова и на крови поклялся ему, что никогда не бросит, даже если ему придется погибнуть.

В последнюю ночь перед походом, Януш навестил мать. София была совсем плоха. Члены её были перебинтованы, во рту была трубочка, ведущая к чаше с толченой травой. Лицо её было бледным, губы иссохли, конечности обросли волдырями и кое-где даже почернели. Склонившись над телом, Януш пообещал ей стать героем и настоящим лидером, коим не стал Акамир. Он обещал провести детей в Вержавск, обучить их и вырастить мужей, каких ещё мир не знал. А также пообещал отыскать Чарующие травы, о коих говорилось в «Сказаниях о целителе» и вылечить её от холода. “Я тебя очень люблю, – произнес он, – но ты не увидишь моих слез. Я уже вышел из этого возраста и вскоре стану настоящим мужем, которым ты обязательно будешь гордиться”. Уже в дверях он столкнулся с Акамиром. Растерянный муж поправил на себе меха и в который раз извинился перед Янушем за события в Вержавске. «Молчи!» – воскликнул мальчонка и убежал. Утерев опухшие от бессонницы глаза, Акамир поднял лицо к небу, помолился богам, и вошел в избу.

Ночь похода приблизилась незаметно. За окном расцвела тьма. Меж рваных туч виднелись яркие звезды. Верхушки деревьев колосились на ветру. Собрав свои вещи, Януш с нетерпением ожидал всех прямо у входной двери. Как только луна добралась до середины неба, в избу вбежал запыхавшийся Конрад. Ему повезло проскользнуть мимо отца незамеченным, однако Акамир может в любой момент заглянуть в комнату и обнаружить пустую кровать. Народ постепенно стягивался к месту сбора. “Здесь не хватит места для всех”, – сказал Конрад, подсчитав количество человек. Всего должно явиться пятьдесят шесть. Тогда Януш поделил уже прибывших детей на семь групп и велел крадучись следовать к околице. «Снег и так враг наш, а хруст его может предать в любой момент», – обеспокоенно заявил Януш и отправился в первой группе. Уже вскоре все группы собрались на околице. Ни одна из них не выдала себя, что несказанно обрадовало Януша. Ребята двинулись дальше, прямиком на юг, к мелководью Зеркальной реки и уже к утру были там. Изнуренные дети стали просить привала, но Януш был непреклонен. Селение уже явно узнало об их пропаже, и мужи должны были отправиться на поиски, а потому им следует уйти вглубь западных земель. Дети послушались.