Текст книги "Вечная зима (СИ)"

Автор книги: Андрей Бархатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– Вы не боитесь меня, – осторожно промолвил Ингварр. – Почему?

– Мой интерес превалирует над страхом. Да и чего мне боятся тебя? Откуда же ты явился? Небось с севера?

– Именно оттуда.

– Значит ты покровитель Черной напасти, – старец отодвинулся от Ингварра. – Немудрено, что тебя боятся.

– Черной напасти?

Старец сдвинул тунику с левой ноги. Темноватая конечность была обтянута сеточкой черных, вздутых сосудов. Какие-то вздулись больше, отчего заметно пульсировали и кровоточили, какие-то меньше. Ингварр остолбенел от увиденного. На севере, конечно, водилась всякая зараза, но столь отвратительная на глаз – никогда.

– И почему же меня считают покровителем этой дряни?

– Хоть болезнь эта и родилась на юге, а подчинить её себе смог один северянин, – повествовал старец. – Подчинив болезнь, ему удалось подчинить и больных. Он сделал много плохих вещей, прежде чем его изгнали отсюда. С тех пор местные недолюбливают северян. Да их здесь больше и не бывало.

Ингварра совсем не интересовала ни болезнь, ни этот северянин. У него оставалось мало времени.

– Меня послали сюда на поиски определенных вещей. Надеюсь, вы поможете мне в этом нелегком деле.

– Что же тебе нужно?

– Перья феникса, кровь нимфы и рог единорога.

– Действительно, нелегкое дело, – покачал головой старик. – Однако, я смогу тебе смогу. Оставшиеся единороги давно покинули эти земли, но несколько рогов у меня есть. И я обязательно дам тебе их.

– Вы намекаете на сделку?

– Конечно, скиталец, – кивнул старик и отложил книгу. – К западу отсюда есть река, где обитает Лосось мудрости. Излови мне её, а я дарую тебе рог.

– Странная, видно, рыбина, – сказал Ингварр. – Изловить её будет непросто.

– Человек со звериным сердцем изловит её гораздо быстрее, нежели кто-либо другой, – улыбнулся старик и указал взглядом на грудь Ингварра.

– Чем дольше я здесь нахожусь, тем большая опасность вам грозит. Сердце волколака уничтожает мой разум, и не знаю, сколько ещё я могу противиться этой силе.

– Песня может успокоить разум человека и сердце зверя. У вас на севере есть песни?

– Конечно. По молодости я сам сочинял их. Одна из них рассказывает о страданиях юного воина, потерявшего своих родителей.

Ингварр с выражением исполнил песню, и тронула она старика до глубины души. Ни разу за свою жизнь он не слышал такой печальной истории, рассказанной, к тому же, с неподдельной грустью. И ощутил Ингварр, как злость отпустила его. Гнев смягчился в сердце волколака и перестал тревожить человеческий разум.

– Великолепная песнь, – утирая слезы, промолвил старик. – Ни разу ещё песни северного края не звучали здесь.

– А какие у вас песни?

– О добрых подвигах и нежной любви. Нет в них места печали.

– Тогда мне стоит отправиться в путь как можно скорее, дабы такие песни не появились здесь.

– Иди, – закончил старик, но затем добавил. – До реки ты можешь добраться через лес Изобилия, где обитают желанные нимфы. К югу от реки расположена Ясная гора, где обитает феникс. Будь осторожен. Надеюсь, тебе не придется прибегать к силе.

– И я на это надеюсь, – молвил Ингварр и, простившись со стариком, побрел к лесу. Опасался муж вступать в битвы. Её жало, заключающее в себе пылкость и жестокость, пронзали звериное сердце, взывая к бунту. Так и побрел Ингварр к лесу в сопровождении тревожных мыслей.

Ингварр бодро шел вперед, и ноги его, испытанные глубокими сугробами севера, ощутили воздушную свободу. Зеленые краски были непривычны глазу. Уши его улавливали всякую птичью песнь. Усевшись у корней старого дерева, Ингварр положил руки на траву и прикрыл очи. Ни разу в жизни он не ощущал подобного умиротворения. Не желал он привыкать к этому окружению. Опасался он стать заложником своей горести, когда придет время вернуться на север. «А может я и впрямь умер, но до сих пор не осознал сего», – вслух размышлял Ингварр, пока любопытная нимфа тихонько подбиралась к нему. Оголенная русая девушка осторожно шагала к расслабленному мужу, заинтересованно вглядываясь в его лицо. Подлый сучок издал звонкий хруст. Ингварр открыл глаза и выхватил меч. Девушка вздрогнула и, потеряв равновесие, упала в кусты.

Обнажив меч, Ингварр прокрался к кустам, но никого там не застал.

– Как зовут тебя? – пролепетала девушка, внезапно появившись за спиной Ингварра. – Ты очень странно выглядишь. Откуда ты родом?

– С севера, – заикаясь, ответил Ингварр. Он не мог оторвать своего взгляда от обнаженного тела. Её волшебные голубые глаза сразили воина. Нимфа развратила мысли его и воззвала к буйному сердцу.

– Ты пришел сюда порезвиться? – радостно спросила девушка, скрестив руки. – Так пошли же!

– Куда?

– К реке! Все уже собрались!

Милая нимфа взяла путника за руку и потащила за собой. Её светлая улыбка растопила грубое сердце волколака. Даже мысль о её крови отвращала Ингварра, заставляя его порицать самого себя. Не стал он причинять ей вред. И решил Ингварр провести остаток своей жизни в этих мирных землях. И пускай волколак забирает разум и тело его. И пускай София сама защитит себя и сына своего. И пускай смерть его принесет бедствия местным жителям. Сознание его будет принадлежать волколаку, а потому он и знать не будет о сотворенных злодеяниях. “Не стоит мне возвращаться туда, откуда едва ли смог вырваться”, – думал Ингварр. Раз за разом он прокручивал эти слова в своей голове и все больше и больше убеждался в их правильности. Приступ ненависти в очередной раз сжал сердце. Ингварр потянул девушку на себя и пронзил её насквозь. Нимфа опустила голову. Тело её распалось на сотни листьев. Ветер подхватил их и унес к ветвям случайного дерева, где они и закрепились. Воин был изумлен. Не знал он, что нимфы являлись хранительницами природы и олицетворяли собой определенные природные вещи. Ингварр догадался лишь о том, что под «кровью» нимфы старуха подразумевала листья. Не успел он приблизиться к древу, как неизвестный муж набросился на Ингварра и повалил его наземь. Его витые рога выглядывали из-под темных косм, а нижняя часть была похожа на козью. А существо это звалось сатиром. Ингварр схватил нападающего за бороду и швырнул в кусты. Несколько сатиров разом напали на мужа. Они радостно плясали вокруг него и били копытами. Их запах пьянил Ингварра. Подоспевшие Нимфы с ужасом наблюдали за этой жестокой картиной. Сколько бы не старался Ингварр подавить в себе злость, а она оказалась сильнее. Вскочив на ноги, Ингварр набросился на одного из сатиров и принялся колотить его руками. Другое существо попыталось оттащить обезумевшего мужа, но последний взял его за рога и вырвал их. Кровь окропила губы Ингварра. Вкус её окончательно подавил человеческий рассудок. Нащупав в траве меч, он сразил ещё одного сатира, но вновь был повален на землю и затоптан остальными. До самых потемок продолжалась эта жестокая битва. Ингварр вышел победителем. Отрубив голову очередному сатиру, он бросил её к оставшимся существам, и те убежали прочь, прихватив с собой нимф. Подняв окровавленную морду, он огласил весь лес страшным воем и пал без сознания под блеклым светом восходящей луны.

Все утро досадовал Ингварр о нимфах. Не хотел он более охотиться на них, ибо очередная встреча с сатирами могла бы обернуться для него очень горестно. Случись ещё один припадок ненависти, и сердце его наверняка овладеет разумом, а человеческое тело обретет черты звериного. Отряхнувшись, он разыскал свою сумку в ближайших кустах и заметил в ней усеянную листьями ветвь. Судьба ли, удача ли, а может и вовсе Боги помогли ему обрести желаемое. Вскинув на плечо сумку, он побрел дальше, радостно напевая песню.

Река шестью бороздами тянулась по зеленому лугу. Её чистейшие воды изобиловали самой разнообразной рыбой. Ингварр окунул руку и выловил рыбешку, словно она сама желала быть пойманной. Именно здесь обитал Лосось мудрости. Как же изловить его в этом бурном рыбном потоке, вопрошал про себя Ингварр. Усевшись на берегу, он устремил взор на течение, пытаясь выискать лосося. Бесполезное занятие. И решил Ингварр идти по течению. Слаба была его надежда, но иного способа отыскать заветную рыбу он не придумал. Глаза его прилипли к течению. Успокаивающее журчание вод не позволяло сосредоточиться. Стрекотание кузнечиков успокаивало. Внимание его рассеялось, отчего не осталось у него надежды отыскать лосося. Гнев постепенно овладевал разумом. Сердце билось все усерднее. Зеленые очи воспламенились, словно в костер подкинули свежих дров. Обоняние обострилось, реакция улучшилась. Беспорядочный рыбный поток обрел смысл в его воспаленном рассудке. Уже ничто не могло отвлечь его. Все его средоточие было направлено на поиск нужной рыбы. И не заметил он несколько стрел с черными перьями. И не обратил взора своего на тела мужей, погибших от этих самых стрел. Трава редела. Появившиеся одинокие деревья были черны, будто огонь поразил их. Так и следовал Ингварр по течению целый день и целую ночь, и к полудню он добрался до выжженного леса. Пролетевшая мимо стрела отрезвила его. Ингварр припал к земле – и замер. Одна из стрел вошла в землю перед его лицом, но все внимание Ингварра было приковано к реке. Он ощутил особую рыбу, что двигалась очень быстро и маневренно, будто спешила куда-то. Вскочив на ноги, Ингварр бросился к реке, но вражья стрела успела сразить его. Плечо онемело. Колкий холодок почти мгновенно разнесся по всему телу. Ингварр плашмя рухнул в реку, и сознание уже не властвовало над ним. Мужи в черных доспехах выловили тело и, взяв под руки, потащили пучину мертвого леса.

Яд все сильнее сковывал тело мужа. Сознание увядало, подчиняясь вездесущему мраку. Черные вороны исклевали всю спину Ингварра. Разодрав одежду, они добрались взялись за плоть. Воины жестким строем двигались по узкой тропе, окутанной корнями. Лица их были скрыты под серыми шлемами. На кирасах был выбит череп, пронзенный искривленным мечом. Казалось, будто бы посланники смерти уносят мужа к чертогам подземного царства. Мертвенно бледный свет ночного диска освещал окрестности. Тропа змей уходила вверх, к руинам черного замка. Путь до ворот занял практически всю ночь, и солнечные лучи вот-вот должны были вылезти из-за горизонта. Но этого не случилось. Вечная луна служила замку нимбом. Минуя врата, воины посадили Ингварра в клетку и потащили её в тронный зал. Хрустальная люстра блестела в лунном свете. Её нерасторопные покачивания нашли странное спокойствие в сердце зверя. Побитые минувшими битвами стены сыпались на глазах. Бросив клетку у лестницы, ведущей к трону, воины поклонились своему царю и быстренько удалились.

– Странный нынче улов, – усмехнулся царь, поправив на себе железную корону. Тут же его одолел нестерпимый кашель, который, казалось, загубит его до смерти.

– Да и рыба ты необычная, – он поднялся с трона и медленным шагом спустился к клетке. – Не совсем рыба, – и не человек вовсе. Пускай и обличье твое человеческое, но само нутро звериное.

– И что с того? – с трудом оставаясь в сознании, ответил Ингварр. – Сердце мое звериное, но разум по-прежнему человеческий.

– Может и так. Только вот зачем тебе вздумалось изловить чудную рыбу? Мудрость её не излечит твой разум от злого сердца.

Царь был сухощав и немощен. Совсем старик, жизнь которого едва держалась в обессиленном теле. Вся его кожа была сера, точно пепел. Темные глаза впали в череп, остатки седых волос ниспадали на плечи. Его черная мантия местами была изодрана, низы её подпалены огнем.

– Судя по виду твоему, смерть уж вскоре придет за твоей душой, – сказал Ингварр. – Зачем же умирающему мудрость?

– Я бессмертен, – молвил царь натужным голосом, пытаясь придать грозности своим словам. – И звали меня Кощеем. Но имя это осталось в полузабытых легендах и сказаниях.

– Зачем же тебе мудрость?

– Даже дар бессмертия не позволяет постичь всю мудрость мира, – откашлялся старик. Черный воин вбежал в зал и спешно сообщил о поимке рыбы. – Благодаря тебе мои люди поймали её. – Кощей улыбнулся и велел приготовить её и подать к ужину.

– Твое сердце теряет былую мощь, – сказал он, ведя ладонью по клетке. – А вскоре оно потеряет жизнь. Яд убьет тебя к вечеру.

– Этого не случиться, – упорствовал Ингварр.

– Поразмысли над своей смертью и отблагодари меня, её вестника, сказал Кощей. – Ведь яд мой не позволит тебе обратиться в волколака.

– Верно, – задумался Ингварр.

Слова старика успокоили мужа. Воины унесли клетку в темницу и поставили неподалеку от горящего факела. Крысы метались из стороны в сторону, порой робко подбираясь к слабеющему Ингварру. И вспомнил муж о сестре и о племяннике. Они прогуливались по зеленеющему полю, и лица их сияли от радости. Сердце его заныло от жалости. Но не хотел он причинять им боль даже одним своим видом. А коли волколак возымеет власть над его телом, то не миновать им погибель. Если кому и суждено умереть, то это самому Ингварру. Долго он размышлял над этим, пока образ волколака не встал перед его глазами. Скулящий зверь всем своим видом упрашивал Ингварра о милости. И сердце завопило ещё пущей жалостью. Припомнил тогда Ингварр, как волколак выручал его на снежном хребте и в битве с сатирами. Спасая меня, он спасал и себя, думал Ингварр, однако лишь даже сейчас он в силах повелевать своей судьбой. Он чувствовал в себе силы противиться влиянию волколака до тех пор, пока ведьма не обуздает сердце его. Воля к жизни не преминула возможностью надавить на мысли Ингварра. «Не могу я принять свою смерть вот так, – подумал он. – Доколе есть шанс стать человеком, я буду его использовать». И воспрянул он духом. Сердце его забилось сильнее. Слабость покидала тело. Побледневшие глаза возгорелись. Ингварр раздвинул решетку и, выбежав из темницы, устремился в тронный зал. Десятки воинов пытались сдержать его натиск, но всех их постигла несчастная участь. Их темная кровь запятнала коридоры замка. С каждой новой жертвой клыки Ингварра становились тверже железа, а когти его – острее меча. Левая рука обросла густой шерстью. И без того длинные волосы уже достигали лопаток. Ворвавшись в зал, Ингварр набросился на очередного воина. Последний бесстрашно взглянул на зверя и, отбросив поднос с жаренным лососем, взялся за меч. Клыки крепко впились в его шею, а когти разодрали доспехи и распотрошили мужа. Кощей встал из-за стола и обнажил меч. К Ингварру вернулся разум. Подавив волю сердца, он подобрал меч погибшего воина и бросился в атаку. Кощей сражался достойно, отражая всякие нападки Ингварра. Их темные клинки танцевали при свете луны. Ингварр оказался шустрее бессмертного старика. Выждав момент, он рассек живот своего врага и швырнул того к трону. Корона слетела с плешивой головы. Ингварр стянул со старика мантию, дабы прикрыть свою обезображенною шерстью конечность. Положив лосося в сумку, он бежал из черного замка так быстро, что оставшиеся воины Кощея не поспели за ним.

Ингварр двинулся на юг, к Ясной горе, где рассчитывал заполучить перья феникса. За два дня он изошел десятки троп, блуждая по мертвому лесу. Голод истязал его. Заметив на пальцах своих жир с жаренного лосося, он облизнул их и, сам того не ведая, обрел мудрость веков. А сам лосось стал не более чем обычной рыбой.

Нескончаемая ночь омрачила душу Ингварра и его мысли. Вскоре он узрел ту самую гору, возвышающуюся над обреченными древами. На верхушке её теплился ослепительный пламенный свет. Тьма, казалось, сама тянулась к нему, будто волны моря, пребывающие к берегу. И свет поглощал тьму.

Сойдя с тропы, он напрямик поспешил к горе. Пятеро мерзких гарпий преградили ему путь. Полуженщины-полуптицы обступили его со всех сторон и дерзко атаковали путника. Налеты их были резки. Они хватали Ингварра за плечи своими когтями и швыряли из стороны в сторону. Сколько муж не отмахивался от них, а гарпии были быстры и точны в своих нападках. Это сражение крайне измотало Ингварра, и он пал на колени. Гарпия вновь подхватила мужа и бросила его прямиком в дерево. Ветвь пронзила мужское тело. Ингварр взвыл не своим голосом. Ветвь переломилась, и он пал в лужу. Тут-то звериное сердце вновь взбунтовалось против бессилия человека. Шерсть на руке встала дыбом, клыки и когти удлинились. Ингварр схватил пролетающую гарпию за лапы и прошиб её грудь насквозь. Птица взревела и пала замертво. Следующую жертву Ингварр схватил за крыло и снес голову. Остальные быстро отступили. Муж вытащил ветвь из живота и, обвязав рану, побежал к горе. Ингварр из последних сил карабкался наверх, пробираясь через древесные корни, окутавшие все вокруг.

На горной вершине росло великое дерево. Феникс мирно сидел на одной из ветвей, и любопытно разглядывал своего гостя. Его пышные крылья были накалены, как при ковке железа, и, казалось, вот-вот воспылают ослепительным пламенем. Птицу окружал ореол нестерпимого жара. Ингварр подошел ближе, и шерсть на руке его вспыхнула, а лицо покрылось ожогами. Феникс вспорхнул и уселся на ветке повыше, дабы совсем не спалить глупца. А Ингварра по-прежнему тянуло к нему, к его теплому свету. Сердце мужа пребывало в покое, вся его ненависть унялась. Ингварр ощутил освобождение от своего земного бремени. Он был полон готовности сгореть в этом огне. Его слезы испарялись, успевая лишь выкатиться из глаз. Ещё никогда Ингварр не ощущал такой тяги к свету. И тут феникс поднял крылья. Жгучая вспышка вырвалась из груди его и отбросила Ингварра. Перья взлетели ввысь и, томно вращаясь, потянулись к земле. Пламя сокрыло птицу и тотчас же погасло, оставив после себя лишь черное пятно на древесном стволе и кучку пепла. Ингварр уложил золотые перья в сумку. Слабый проблеск света, исходящий из гнезда, все ещё удерживал тьму от полного господства в небе. Моментом позже из гнезда донесся тонкие птичьи возгласы. Мысль о взятии птенца мелькнула у него в голове. “Раз уж эта птица призвана разгонять тьму в этих краях, – рассудил он, – то я не имею права брать её”.

Несколько дней блуждал Ингварр по лесу, пока не вернулся к реке. Но тьма затянула небо и простиралась далеко на восток. Она верно подступала к лесу Изобилия, но у самого его края свет дня рвал её в клочья, отстаивая свою территорию. Учуяв дым, Ингварр бегом поспешил к селению. Клубки дыма неспешно вились кверху где-то за горизонтом, и разум Ингварра одолели несчастные мысли. Небо постепенно меркло. Выбравшись к околице, запыхавшийся муж застал лишь свежее пепелище. Огонь добивал остатки селения. Кругом лежали истерзанные тела невинно убиенных. Выживших не было. Судя по кирасе одного из погибших, именно воины Кощея разграбили это место. Дождь яростно вдарил по земле, словно горевал по погибшим. И горесть его разбавляла лютая ненависть к нападавшим. Молния сверкнула за тучами и раздался оглушительный гром. Ингварр вышел к колоннам, где неделей ранее он повстречал мудреца. Старец лежал у основания колонны, истекая кровью.

– Ты немного припозднился, – слабеющим голосом молвил он, придерживая рану на животе. – Ты добыл лосося?

– Добыл, – сказал Ингварр и показал рыбу.

– Она твоя, – произнес мудрец, и руки его скользнули по окровавленной тунике, – а рог единорога ты отыщешь вон в том доме.

– Нет! – вскричал Ингварр, прижимая свою ладонь к ране старика. – Твой путь ещё не окончен! Вкуси мясо рыбы, и мудрость его подскажет выход из ситуации.

– Мои знания позволяют мне противиться смерти. Но стоит ли так истязать себя в борьбе, если дальнейшая жизнь принесет ещё большие страдания? Черные воины обязательно вернуться и покорят земли Оттепели, а затем двинутся к Летнему краю. Не хочу я дожить до этого времени.

– Вся жизнь человеческая состоит из нескончаемых страданий и борьбы, а награда наша есть кратковременный мир и спокойствие.

– Стоит ли бороться ради такой малой награды?

– Иначе весь наш мир был бы уже мертв.

– Мудро, – улыбнулся старик. – Но мудрость эта уже не убедит меня остаться среди живых. Ты гораздо сильнее меня, странник. Вкуси же мудрость веков и побори свое звериное сердце.

Ингварр достал рыбу и положил на колени мудреца.

– Ладно уж, – произнес старик. – Быть посему. Поступок твой не свойственен зверю, и это похвально. Здесь мой путь завершается. Прощай, странник.

Так и помер мудрый старец. Ингварр отыскал рог единорога, а также прихватил с собой травы и записи старика, после чего отправился обратно, в родные северные дали. Как только он пересек снежный хребет, сердце его подчинилось зову волколаков. Разум Ингварра мутнел с каждым днем, а шерсть на руке его поползла дальше. Со дня на день он мог обратиться в зверя, и все его усилия пойдут прахом. Даже сон страшил его, ибо боялся он не проснуться. Мысль об Софии и Януше питала его измученный дух. Усталость сразила Ингварра на шестой день. Добравшись до заброшенного селения, он заночевал в одном из непогребенных под снегом жилищ. Его глубокий сон был нарушен тончайшим скрипом половиц. Ингварр принюхался. Его слух уловил кроткую возню в погребе. Подняв ковры, он открыл дверь и узрел несколько изможденных детских лиц, впалые очи которых сияли страхом. Тела некоторых были изранены когтями. Из тьмы показался старик и, занеся над Ингварром меч, вскричал:

– Сгинь, зверь! – но слабость мгновенно одолела его, и оружие выпало из рук.

– Пускай я и напоминаю зверя, но человеческий разум все ещё властвует над телом, – сказал Ингварр. – Когда волколаки напали на селение?

– Неделю назад, – вымолвила женщина, на лице которой зияла большая царапина. – Они перебили всех мужей, а мы успели спрятаться здесь.

– Как же они вас не учуяли?

– Снежная буря сбила их нюх, – отозвался старик.

– А вы из какого селения? – спросил мальчик, придерживая перебинтованную руку.

– Из Вержавска, дитя.

– Спасите нас, – сказала прекрасная темноволосая дева, прижимая к себе пятерых детей. – Голод и жажда губят нас, а раненые рано или поздно обратятся в волколаков. Не оставляйте нас на погибель.

– Вержавск давно сгинул в снегах, – с сожалением молвил Ингварр, – но я знаю, куда отвести вас.

Ингварр повел людей к ведьме. Старушка не обрадовалась гостям, но по настоянию Ингварра приютила каждого в своей небольшой избе.

– Откровенно говоря, я и помыслить не могла о твоем возвращении, – начала она, осматривая раны на спине одной девочки. – Однако сердце зверя практически подчинила твое сознание. Задержись ты на пару дней, и вся твоя человеческая сущность была бы стерта повелением волколака.

– Во мне ещё есть силы противиться животному влиянию, а пока займись этими людьми.

– Их раны уже не затянутся, а кровь не очистится, – без капли сочувствия вымолвила она. – Всех их ждет неминуемая погибель, а некоторые из них со временем обратятся в зверя.

– Неужто моих запасов не хватит? – сказал Ингварр, выпотрошив сумку.

– Я смогу помочь им, но тогда не смогу помочь тебе.

– Делай, – твердо произнес Ингварр. – Спаси их души.

– Ты готов подарить им жизнь, ради которой совершил такой великий поход?

– Пускай весь наш человеческий род и обречен на жуткую смерть, но я хочу дать этим детям шанс воспротивиться судьбе.

– А как же семья? Твоих сил хватит, чтобы уберечь их от смерти лишь однажды. Неужто этого будет достаточно?

– Я не смогу оберегать их вечно и не хочу быть свидетелем их гибели. Защитив их один раз, я наконец-то обрету покой.

– И все же не могу я взять в толк твою мысль о жертве, ради этих детей.

– Подобные жертвы пробуждают человечность в наших сердцах.

Старушка покачала головой, но внять этим словам у неё так и не получилось. Ингварр простился со всеми и отправился в Воино. Одним прыжком перемахнув через Зеркальную реку, он вскоре прибыл в селение. Местные жители встретили его грозными выкриками и обнаженными мечами. Лишь бывшие жители Вержавска с трудом узнали Ингварра и бросились расспрашивать его обо всем случившимся. Ингварр рассказал обо всем в общих чертах и спросил о сестре и сыне её. Все притихли и опустили головы, а Владислава сказала: «Дорогая наша София умерла от мороза, а сын её, Януш, сгинул где-то на западе». Ингварр упал на колени, и сердце его заныло от тоски. И хотел он закричать, да не мог, ибо ком засел глубоко в горле. Жители поведали ему о скором нападении волколаков, но Ингварр не слышал слов. Вся грусть его вылилась в ненависть к самому себе. Он попрекал себя за слабость, и за принятие бессмысленного решения отправиться на юг. «Вот если бы я сразу же прибыл в Воино, то сумел бы уберечь их! – думал Ингварр, утирая горькие слезы. – Эта жизнь была лишь страданием. Страданием она и закончится. Как же печально». Он взобрался на крышу и достал из кармана тлеющее перо феникса. До самого вечера он смотрел на него, пока печаль не отступила. Он вышел к людям и велел им бежать на восток, а сам поклялся защищать их до самой смерти. Мужи селения поддержали Ингварра и остались с ним, велев своим женам и детям бежать к восточному селению Ожск. Инга бежала из Воино ближе к потемкам, прихватив с собой дочь и пятеро преданных лично ей воинов. Но никто уже не вспоминал о ней.

Стая напала в ночь. Несмотря на отчаянное сопротивление, все мужи селения были быстро растерзаны волколаками. Один лишь Ингварр продолжал бой, сражая одного зверя за другим. Его меч не знал пощады. Умертвив пятого зверя, он вдруг разразился чудовищным воем. Волколаки попятились назад, побаиваясь неистовства своего врага. Один лишь зверь не побоялся Ингварра. Он был самым крупным из всей стаи. Его белая шерсть стояла дыбом, из приоткрытой пасти струилась слюна, безумные очи горели синим огнем. Ингварр оставался на месте. Остатки разума покинули его голову. Зеленые глаза воссияли пустотой. Лицо замерло в одном выражении. Меч выпал из лапы. Белый волколак обнюхал Ингварра, после чего издал воинственный рев. Ингварр попятился назад, а лицо его наполнилось страхом перед сильнейшим. Так и окончилась битва за Воино. Имя Ингварра забылось, но вот его мудрый разум, доставшийся волколакам, мог стоить жизни всему человеческому роду.