Текст книги "Вечная зима (СИ)"

Автор книги: Андрей Бархатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– Зачем вызывали? – нагло бросил Эгиль.

– Теперь все в сборе, – молвила Сандра и, повернувшись к Инге, добавила:

– Можешь исполнить свое обещание.

– Какое ещё обещание? – спросил Эгиль. – Что происходит, Инга?

– Ты обещала мне покладистого Эгиля, – продолжала Сандра, поглаживая Катрин по голове, – а этот Эгиль мне совсем не нравится.

– Ах, значит покладистого Эгиля, – повысил голос Эгиль. – Чего же ещё тебе наобещала эта дрянь?

– Рабство избавит тебя от погибели, – сказала Инга. – Будь верным слугой и тебе воздастся.

– Как воздалось тебе? – спросил он, указывая на Катрин. – Я готов прямо сейчас указать все селения на вашей карте, но рабом я никогда не буду. Уж лучше прикажите Гармунду расправиться со мной, как он расправился с моими родными.

– Твои уста не перестают дерзить, – сказала Сандра. – Я довольна. Уведите его в покои.

– Сам доберусь, – огрызнулся Эгиль и, оттолкнув Гармунда, пошел прочь. Холодный взгляд властительницы впился в Ингу.

– Ты не справилась с заданием, – сказала она, покачав головой. – Пока Эгиль противиться моей воле, Катрин будет жить у меня.

– Пожалуйста, – взмолилась Инга и упала на колени. – Не отбирайте у меня дочь! Она – всё, что у меня есть.

– А как же твоя жизнь? – ухмыльнулась Сандра и скрылась в своих покоях. Гармунд увел Ингу и Фроуда в их покои.

День близился к ночи. Сколько не лежала Инга в кровати, а сон все никак не мог посетить её. Навязчивые мысли атаковали её измученных разум. Она беспокоилась за свою дочь и страшно боялась за собственную жизнь. Она хотела высказаться кому-нибудь, облегчив тем самым свою душу, но ни Эгиль, ни Фроуд не станут её слушать. И все же не могла она молчать, иначе не смогла бы пережить эту ночь. Инга вышла из покоев и на цыпочках прокралась к комнате Эгиля. За дверью творилась какая-то суматоха. Заглянув внутрь, Инга оцепенела от ужаса. Гармунд придерживал голову Эгиля, пока кровь водопадом стекала из крупного пореза на его горле. Погибающий муж отчаянно брыкался, беспорядочно размахивая конечностями, но хватка Гармунда была крепка. Вскоре все было кончено. Тело Эгиля рухнуло на пол, обагрив ковер хлынувшей кровью. Очистив лезвие кинжала об одежды убитого, Гармунд вышел в коридор, не обратив на Ингу никакого внимания, и исчез за поворотом. Как только его шаги смолкли, Инга отмерла. Она вернулась в свою комнату. Беспамятство овладело ей. Она принялась заваливать дверь всем, что могла поднять. С приходом рассвета, Инга свалилась на кровать и заснула.

Фроуд долго стучался в покои Инги. Когда терпению его пришел конец, он выбил дверь и очень удивился, увидев Катрин, обнимающую свою мать. Фроуд растормошил спящую Ингу. Открыв глаза, она обняла дочь и осмотрела её. «Тетя Сандра хорошо со мной обходилась, – пролепетала Катрин. – Она читала мне сказки на ночь и была очень милой». Инга не верила своему счастью. Она думала, что никогда боле не увидит своего ребенка.

– Что случилось с Эгилем? – спросил Фроуд.

– Гармунд покончил с ним прошлой ночью, – печально ответила Инга. Внезапный шок подавил Фроуда. Он уселся рядом и, схватившись за голову, погрузился в думы.

– Эгиль был симпатичен Сандре, – вслух соображала Инга. – Так почему же Гармунд убил его? И не лги мне. Прошу.

– Эгиль планировал сместить Сандру с престола и взять власть в свои руки, – ответил Фроуд. – Потому его и убили.

– Неужто он планировал свершить это в одиночку?

– Не в одиночку. Он доверился не тем людям. А я его предупреждал.

– Кому он доверился?

Фроуд не ответил, но Инга и не настаивала. Спустя некоторое время Фроуд все же взял слово:

– Отступать уже некуда, Инга, – решительно молвил он. – Раз уж мы все ещё живы, значит Эгиль не выдал Гармунду своих планов. У нас есть шанс захватить крепость.

– Захватить? – испуганно молвила Инга. – О чем ты говоришь?

– Скажем так, не все подданные Сандры разделяют её убеждения.

– У вас есть воины? Сколько?

– Не могу сказать.

– Я готова помочь тебе, дорогой Фроуд. Только скажи, и я все сделаю. Обещаю.

Фроуд ответил не сразу. Колебания завели его в очередные раздумья.

– Ступай к Сандре и задержи её в тронном зале, – произнес он. Инга кивнула. Фроуд ушел. Инга велела Катрин спрятаться под кровать и ждать её возвращения, а сама отправилась в тронный зал. Сандра по обыкновению сидела на своем престоле. Пятеро изысканно одетых мужей ласкали оголенные участки тела. На бледном лице властительницы держалось необыкновенное блаженство. Увидев Ингу, она выгнала всех из зала и велела принести вино.

– Благодарю вас за Катрин, – поклонилась Инга. Хитрая улыбка высыпала на лице Сандры.

– Неужели ты считала меня бесчестной властительницей? – спросила она.

– Нет, не считала.

– Моя госпожа.

– Что?

– Нет, моя госпожа, – голос Сандры огрубел. – Повтори.

– Нет, моя госпожа, – поклонилась Инга.

– Так-то лучше. Мое доверие практически в твоих руках, родная моя.

– Я бы хотела поинтересоваться у вас об Эгиле.

– Глупость погубила его. Он что-то замышлял против меня, но я не смогла выяснить, что именно. Может ты подскажешь?

– Я ничего об этом не знаю. Однако едва ли его помыслы могли навредить вашей власти.

– Истина проявила себя на твоих чудесных устах, – произнесла довольная Сандра. – Твои слова ласкают мой слух.

Женщины осушили свои бокалы.

– Мне очень нравится твоя дочь, – продолжала Сандра. – Я бы хотела иметь такую же милую и веселую девчушку.

– Почему же не заимеете?

– Мое тело не позволяет дать потомство. Будь у меня дочка, то этот трон, возможно, принадлежал бы кому-нибудь другому.

– Прискорбно слышать подобное.

– У меня к тебе предложение, – Сандра раскинулась на кресле. – Вы можете оставить мне свою дочь, а я отпущу вас с Фроудом. Что скажете?

Инга буквально вросла в кресло. Она оцепенела в безмолвном ужасе. Одна лишь мысль о том, что Сандра отберет у неё Катрин, могла остановить её сердце. Легкая дрожь обдала пересохшие губы.

– Я не знаю, – заикаясь промолвила Инга.

– Если же вы против, то мне придется поступить иначе. Так, как властительница поступает с теми, кто не оправдал её доверие.

Инга не отвечала. Сандра протянула ей кинжал.

– Зачем мне оружие? – спросила Инга, конечности которой не прекращали дрожать.

– Возьми. Этот жест есть знак доверия среди моего народа.

Инга спрятала кинжал в рукаве.

– О, – Сандра взглянула на окно. – А вот и сумерки. Близится ночь.

– Думаю, мне стоит идти, – произнесла Инга и встала с места.

– Сиди, – приказала Сандра. Инга вернулась в кресло. Двери распахнулись. В зал вошел Фроуд, за которым проследовал десяток воинов-предателей. Они обнажили мечи.

– Так понимаю, молить о пощаде не стоит? – спросила Сандра. – Все равно меня ждет печальная участь.

– Вы проницательные, – сказал Фроуд. – Ваша смерть позволит людям крепости и селений объединиться против общей опасности.

– Благие намерения, – брезгливо поморщилась Сандра. – Они звучат так лживо и неестественно.

– Ты поступила мудро, Инга, – промолвил Фроуд.

– Не благодари, – сквозь слезы прошептала Инга и вогнала кинжал в мужское горло. Фроуд выронил меч и, ухватившись за рану, попятился назад. Из-за занавесок показались преданные воины властительницы и начали сражение. Сандра пополнила свой бокал и, изысканно усевшись в кресле, наблюдала за боем с глубоким упоением. Когда битва закончилась, она похлопала в ладоши и велела позвать рабов, дабы они прибрались здесь. Инга была в замешательстве.

– Поначалу мне казалось, что ты раскусила мою ловушку, – произнесла Сандра. – Но выражение твоего лица говорит обратное. Ты и впрямь молодец, Инга.

– Я убила Фроуда, – потирая запятнанные кровью руки, произнесла Инга.

– Он был глупцом, как и Эгиль, – махнула рукой Сандра. – Они не вняли древней мудрости: «Сила и хитрость воителя заставляет его поданных проявлять преданность». Благо, я не обделена ни силой, ни хитростью. Ладно, возвращайся к дочери. Проведи с ней время.

Гармунд отвел Ингу в покои. Катрин уже спала. Инга отмылась от крови и легла в кровать. Её страх перед Сандрой многократно возрос. Она боялась говорить с ней, и в то же время боялась молчать. Боялась выйти из комнаты, и боялась оставаться здесь. Подобные противоречия заполонили её голову, породив страшную мысль, от которой она бежала всю свою жизнь. Вскочив с кровати, Инга взяла кинжал и поднесла его лезвие к руке. И чем дольше она мешкала, тем сильнее слабело её желание покончить с собой. Рука её невольно отбросила кинжал. Инга упала на колени и зарыдала. «Мамочка, что случилось? – спросила Катрин, прижавшись к матери. – Перестань плакать, пожалуйста». Инга не могла успокоится, пока все слезы не выйдут наружу. Какая же мучительная участь им уготовлена, думала она.

Завтрак состоялся в тронном зале. Сандра и Инга сидели друг напротив друга. Катрин нашла место на коленях у матери. Инга всегда держала ребенка при себе, ни на мгновенье не выпуская из рук.

– Катрин, девочка моя, – обратилась Сандра сладким голосом, – не передашь мне салат?

Катрин потянулась за салатом, но Инга одернула её и сказала:

– Я сама передам.

– Я обратилась к Катрин, – сурово выдавила Сандра. Инга притихла и вжалась в стул, что вызвало улыбку на лице властительницы. Катрин подала салат. Сандра погладила её по голове и велела сесть рядом.

– Я хочу к маме, – сказала девочка.

– Посиди немного со мной, – Сандра прижала её к себе, – дай маме передохнуть. Она, видно, намучалась с тобой. На ней совсем нет лица.

– Мама всю ночь плакала.

– Это слезы счастья, – заботливо произнесла Сандра.

– Разве?

– Конечно, любовь моя.

Катрин прислушалась к словам белой девы.

– Извините, моя госпожа, – кротко произнесла Инга. – Можно я вернусь в свои покои.

– Ступай. Катрин придет позже.

Инга вернулась в комнату. Она забралась в шкаф и, плотно закрыв двери, притаилась в углу. Белый цвет стал ей ненавистен. Она тайно презирала его и открыто страшилась. Смерть всегда представлялась ей бесконечной тьмой. Но сейчас она ясно видела смерть в свете. И чем ярче свет, тем ближе смерть.

Глава 7

Гармунд любил встречать рассвет. Он неизменно просыпался перед самым восходом солнца и выходил на балкон, откуда открывался замечательный вид на лесные просторы. Он не ждал ясного неба, как это характерно для Нетоличей и прочих жителей Западных земель. Ему нравилась разбухшая тучная пелена, медленно плывущая на восток. Периодически он опускал взгляд на белокаменные жилища, наблюдая, как крепость сбрасывает с себя оковы сна. Башня властительницы высилась по левую сторону от покоев Гармунда. Заслышав тоненький голосок Сандры, белые доспехи поворачивались к башне и совершали поклон. И Гармунд не был исключением. Он как никто другой восхищался голосом своей госпожи и песнями её собственного сочинения.

Умывшись, Гармунд принялся начищать свои доспехи до блеска. Особое внимание он уделял гербу своего рода – старый дуб, ствол которого обвивала длинная змея. Его прадед был последним, кто занимал трон крепости. Под конец своего царствования, он предательски сбежал в лес, к Нетоличам, где и обосновался. Все его родственники были осуждены, а род низвергнут. Род Сандры взял власть в свои руки и с тех пор они оставались правителями здешних земель. Отец Гармунда, Киан, здорово выслужился перед матерью Сандры Амелией, и она назначила его главой дворцовой стражи. Гармунд получил эту должность по наследству.

Закончив с доспехами, Гармунд оделся и посетил тронный зал. Десятки стражников уже заполонили помещение и, преклонив колено, ожидали распоряжений от белой девы. Обычно он приходил в числе первых, но сегодня припозднился. Воины выслушали властительницу и разошлись. Один лишь Гармунд остался на месте, терпеливо выжидая приказа.

– Мне так неловко глядеть на тебя свысока, – улыбнулась Сандра. – Встань.

– Я ваш преданный воин и честный слуга, – ответил Гармунд. – Не стоит одарять меня привилегиями.

– Ты потомок царственного рода, – жестко бросила Сандра. – Не равняй себя с обычными стражниками.

Гармунд поднялся.

– Так-то лучше. И впредь не смей ослушаться моих слов.

– Прошу прощения, благородная властительница Сандра.

– Я хотела поговорить, Гармунд, но сначала сердечно отблагодарю тебя за верную службу.

– Не стоит. Служить вам – неизменная цель всей моей жизни.

– Не смей отказывать, – проговорила Сандра. Гармунд поклонился.

– Задай мне любой вопрос. Любой, какой пожелаешь.

Гармунд подумал и спросил:

– Почему вы не покончили с Ингой?

– Хороший вопрос, дорогой Гармунд, – поразмыслив, заключила Сандра. – Знаешь, она очень похожа на меня в юности. Такая же слабая и подлая дева, способная на любое злодейство, лишь бы её не постигла смерть. Она – всего лишь зеркало моей юности. И я сокрушила его, покрыв множеством трещин.

– Ваша юность живет в моей памяти, – говорил Гармунд. – Вы были совершенно другой, не похожей на Ингу.

– Ты глубоко заблуждаешься, – опровергла Сандра. – Моя бабушка пыталась сломить меня ровно так же, как я делала это с Ингой. Я могла бы стать нынешней Ингой – поддавленной и до крайности запуганной.

– Благо, с вами этого не произошло, – произнес Гармунд.

– Надо же, если припомнить события того времени, то на ум придет воспоминание, когда ты ударил меня по приказу моей бабушки, – улыбнулась Сандра.

– Простите меня.

– Я не сержусь, дорогой мой Гармунд.

– И все же я считаю, что стоило покончить с Ингой.

– Довольно об этом, – пресекла Сандра.

– Я могу идти?

– Нет. Я хочу предложить тебе оставить пост воина и войти в мой гарем. Будешь служить мне верой и правдой среди первых мужей крепости.

– Вы предлагаете или все-таки приказываете?

– Пока что предлагаю, – улыбнулась Сандра. – Неужели служба воином тебе милее службы в гареме?

– Позвольте мне закончить уничтожение варварских селений, и я приму ваше предложение.

– Так уж и быть, мой доблестный воин, – молвила Сандра. Она хлопнула в ладоши. Десятки возникших мужей гарема осыпали её ласками и поцелуями. Гармунд вышел из зала и, набрав отряд, отправился за пределы крепости. Инга отметила известные ей селения ещё вчера. Всего их насчитывалось двадцать три. Около трех месяцев Гармунд провел в походах, верой и правдой выполняя распоряжение властительницы. Порой он пропадал в лесах по две недели, а потом возвращался с докладом об уничтожении сразу двух селений. Сандра радовалась успехам Гармунда, и беспокойство за его жизнь все чаще хватало её за сердце. Она не питала к нему нежных или любовных чувств, но очень ценила его преданность. Когда он отбыл в очередной поход, Сандра проводила свои дни в молитве о его благополучии. Она была уверена, что с потерей Гармунда власть начнет ускользать из её рук. Потому-то она и желала видеть его в своем гареме – подальше от кровопролитных битв. А если стаи волколаков все-таки объявятся на пороге крепости? Сандра страшилась остаться одной, без своего самого доблестного и сильного защитника.

Вернувшись в очередной раз, Гармунд заявил, что практически все селения были уничтожены. Последние четверо располагались севернее крепости. К ближайшему из них, Воротынску, отряд отправился сразу же, как только Гармунд доложил властительнице о своих успехах. На третий день белые доспехи увязли в сугробах. До селения оставалось два дня ходьбы, и Гармунд боялся, что некоторые воины не переживут предстоящей ночи. Так и случилось. Но погибли они не из-за мороза. Варвары окружили лагерь Белых доспехов и совершили нападение глубокой ночью. Внезапность и численность были преимуществом налетчиков. Воины Гармунда кое-как успели укрыться в снегах. Рой стрел махом сразил двух мужей. Гармунд незаметно выбрался из лагеря под покровом сугробов и погубил десять душ меткими выстрелами. Вытащив меч, он проявил всю свою жестокость в расправе над недругом. Варвары слишком поздно обнаружили противника в своих рядах. Ослабив свой натиск, они позволили мужам Гармунда вступить в бой. Варвары были перебиты. Гармунд потерял всего четырех человек, а посему сладость победы заглушила грусть.

На следующий день Белые доспехи разбили два небольших отряда, хотя и понесли достаточно большие потери. Вскоре они вплотную подошли к Воротынску, окруженному невысоким палисадом. Гармунд не стал ломиться в ворота или искать брешь в частоколе, как ему советовали воины. Гармунд достал из своей сумки три небольших темных шара, слепленных из достаточно липкого и вязкого вещества. В кругах, приближенных к Сандре, поговаривали о том, что это орудие было привезено из Солнечных земель, прежде чем тамошние народы не загубили друг друга жестокими войнами. Но это не более чем слухи и домыслы.

Нацепив его на крупную стрелу, Гармунд поджег фитиль и отпустил тетиву. Два лучника последовали за ним. Точтас же раздалось три последовательных и довольно мощных взрыва, разметавших остатки изб в разные стороны. Палисад пошатнулся. Пламя взвилось над селением. Пораженные зрелищем лучники обратили свои выпученные глаза к Гармунду. “Тайное орудие мудрецов, – ответил он. – Властительница Сандра любезно предоставила мне три таких шара”. Воины понятливо кивнули. Сколько бы местные жители не старались погасить пламя, но оно быстро возобладало над их усилиями и обуяло большую часть селения. Огонь перекинулся на палисад. Гармунд выбил обуглившиеся бревна и началась жестокая резня. Беззащитные жители даже не думали сражаться. Они бросились к бревенчатой келье, построенной в середине Воротынска. Немногие успели укрыться там. Доспехи пытались ворваться внутрь и довершить начатое, но двери не поддавались. Воины осадили постройку. «Огонь не касается кельи, – проговорил Гармунд, разглядывая строение. – Очень странно». Воины уверились в божественной защите постройки, но Гармунд не верил в Богов, ибо еще ни разу в своей жизни не наблюдал никого из них. Он принюхался к бревнам кельи. Резкий запах помутил его рассудок. «Она пропитана страной жидкостью», – заключил Гармунд. Воины переглянулись меж собой и, удрученные своим поспешным, неистинным выводом, отблагодарили Гармунда за мудрое заключение. Жители проклинали захватчиков, обещали им скорую погибель от руки божественной, но Гармунд только и делал, что ухмылялся, да бил окна оставшимися стрелами. «Мороз добьет их», – говорил он. Так и прошла ночь.

Прелестный голос, исполняющий нежную песнь, пробудил Гармунда. Воображение нарисовало обстановку его покоев. «Я пропустил песнь властительницы!», – с ужасом подумал он и, не открывая глаз, устремился, как ему казалось, к балкону. Разум его по-прежнему блуждал во сне, однако ноги уже несли тело к источнику звука. Не разбирая дороги, он уперся в стену кельи. Окончательно проснувшись, Гармунд прислушался. Тонкий и невероятно выразительный голос лился из окон. Возвышенные нотки пробирали Гармунда до дрожи в коленях. Песнь отдавала легкой горечью, перерастающей в громогласное отчаяние. Гармунд невольно представил себя, как жителя западного селения. Он играл с детьми, а жена его мирно спала в кресле. Казалось, будто мысли его наконец обрели долгожданный покой. Сердце уволокла невольная тоска. Гармунд все сильнее ломился в дверь, чем разбудил всех остальных воинов. Мужи не остались в стороне и помогали Гармунду. Песнь незамедлительно увлекла их души. Женский голос постепенно стихал, а ярость Белых доспехов возрастала. Гармунд просунул меч в щель меж дверей и перерубил бревно. Воины влетели внутрь и зарубили атаковавших их юношей. Поющая женщина притихла. Отпустив последние слова, она пала на колени перед выточенным из дерева идолом и взмолилась о спасении. «Довольно смертей! – вскричала старушка, грозя тростью. – Берите, что вам нужно и уходите». Гармунд обещал, что никого в этом помещении более не постигнет смерть. Подойдя к девушке, он сбросил с ней капюшон. Зеленоглазая рыжая дева повернулась к Гармунду и протянула ему кулек с травами.

– Что это? – спросил он и осмотрел дар.

– Это дань от нашего народа, – сказала она. – Пожалуйста, ступайте своей дорогой. Мы уйдем отсюда, только не губите жизни.

– Откуда у вас такой голос, бедная женщина? – спросил он.

– Дарован Богами.

– Скорее, природой, – возразил Гармунд.

– Уходите отсюда, – перебила старушка. – Уходите и Боги не тронут вас.

– Уйти отсюда мы не можем, – добавил Джозеф. – Приказ великой властительницы Сандры ещё не исполнен.

– Значит ли это, что нас в любом случае постигнет смерть? – спросил старик. Он вдруг на коленях подполз к Гармунду и, склонив голову, сказал:

– Рубите. Не хочу ожидать своей кончины.

Следом за ним многие сложили свои головы.

– Ни я, ни мои воины не погубят вас, – твердо молвил Гармунд. Воины вопросительно взглянули на своего предводителя. Один из них, Эдвин, подошел к Гармунду и сказал:

– Не собираетесь ли вы ослушаться воли нашей госпожи?

– Мы все ослушались её, когда отказались рубить их головы.

Эдвин отошел назад, но ему на смену подошел Стенли и продолжил мысль Эдвина:

– Уж не увлекла ли вас эта варварская песнь?

– Увлекла, – признался Гармунд. – И так сильна борьба в душе моей, что я ещё не решил, как поступить.

– Я не сомневаюсь в вашей преданности госпоже, – сказал Стенли. – Однако примите верное решение, иначе нам придется бросить вам вызов.

Остальные воины, услышав слова своего собрата, поежились. Да и едва ли они хотели смерти рыжой девы, ведь она покорила их своим голосом. Но Гармунд оставался верен Сандре. Он чувствовал вину за отступление от приказа и готов был искупить её. Даже если искупление означает неизбежную смерть. Его последним желанием было бы пение местной девы на собственных похоронах. Рыжая дева просила Гармунда назвать свое имя. Он сделал это, но просил не раскрывать её собственного.

На следующий день Гармунд собрался возглавить атаку на селение Хатунь. Сколько жители не уговаривали его «оставить оружие и прибегнуть к словам» но воин крепости оставался тверд в своем намерении. Рыжая дева слезно просила Гармунда вернуться в крепость и никогда боле не посещать здешние края. И его ледяное сердце треснуло. Сколько бы Гармунд не пытался замять эту трещину мыслями о своей безоговорочной преданности Сандре, а все было бестолку. Его воины были встревожены странным состоянием Гармунда. Самый сообразительный из них, Стэнли, был уверен, что варварская песнь подчиняет душу Гармунда своей воле. Он предложил отряду вернуться в крепость, дабы “залечить свою душу голосом белой девы”. И многие приняли сторону Стенли. За исключением одного лишь Гармунда. Он грезил лишь о голосе рыжей женщины. Ранним утром он разбудил её и велел исполнить какую-нибудь песню. Она повиновалась. Её шелковистый голос мгновенно свалил уставшего Гармунда в глубокий сон. Подоспевший Стенли обнажил меч и приказал деве “перестать травить душу служащего белой властительницы”. Она замолчала. Эдвин растормошил Гармунда. Увидев блестящий клинок у бледного женского горла, он выхватил свой меч. Стенли обомлел.

– Неужто ты вознамерился поднять оружие на своего соратника? – удивился Эдвин. Осознавший себя Гармунд убрал меч.

– Я не отдавал приказа на убийство этой девушки, – ответил он, – и не позволял своим воинам заниматься своеволием.

– Песнь врага порабощает твою душу, – сказал Стенли. – Позволь же мне покончить с этой девой, пока она не обратила тебя против нас.

– Мы возвращаемся в крепость, – молвил Гармунд. – и она пойдет с нами.

Эдвин направил острие меча в сторону Гармунда и обвинил того в предательстве великой и прекрасной Сандры. Гармунд ответил на вызов, обвинив Эдвина в излишнем своеволии и крайнем недоверии своему ближнему. Стенли отпустил деву и призвал соратников к миру. “Смертельный бой уладит наши разногласия и покажет правого”, – ответил Гармунд и напал на Эдвина. Завязался бой. Юркий Эдвин норовил сразить противника одним быстрым ударом в живот. В сравнении с Гармундом, он был неопытным юношей, едва научившимся держать в руках меч. Его преимущество крылось в особом стиле боя, основанном на уловках и хитростях. Гармунд бился открыто. Его тяжелые удары были прямыми и точными. В очередной раз блокировав меч своего противника, Эдвин отступил и впредь лишь уклонялся от нападок Гармунда. Юные руки, не знающие изнуряющих сражений, уже дрожали от усталости. А Гармунд все насаждал. Эдвин понимал, что поступил опрометчиво, бросив вызов такому опытному воину, но пути назад уже не было. Он вновь уклонился от размашистого удара и, подавшись вперед, рассек кирасу врага. Гармунд упал на колени, схватившись одной рукой за кровоточащую рану. Последний удар Эдвина был призван снести врагу голову. Подавив боль, Гармунд ушел от атаки и отсек Эдвину левую ногу. Юноша завопил во все горло. Взявшись обеими руками за блестящую рукоять, Гармунд безжалостно вогнал меч в спину Эдвина. Старушки ахнули. В их серых глазах было больше жалости, чем в очах Джозефа и Стенли. Предсмертные судороги вскоре отпустили тело Эдвина, но Гармунд не торопился вынимать меч. Прижав лоб к рукояти, он безмолвно глядел на труп своего подчиненного. Рана все кровоточила, но он не придавал этому значения. Казалось, он перестал дышать. Голос рыжей девы призвал Гармунда поднять голову.

– Я пойду с вами, – промолвила она. – Только не трогайте никого.

– Я ранен, – ответил Гармунд, – и вряд ли дотяну до крепости.

– После всего того, что вы натворили, я не осмелюсь вам помочь, – сказала она. Джозеф расслышал эти слова. Он выхватил какого-то мальчишку из толпы и велел вылечить Гармунда, иначе он лишит ребенка жизни. Гармунд кивнул Джозефу в знак одобрения. Местные соорудили носилки и, положив Гармунда, ушли в сторону селения Хатунь. “Если через неделю я не вернусь сюда, значит я погиб”, – сказал напоследок Гармунд. Джозеф поклялся ему в верности и обещал отомстить, если варвары сгубят его жизнь.

Почти всю дорогу Гармунд дремал. Старики стянули с него доспехи и облачили в свои одежды, дабы жители Хатуни ни о чем не догадались. Боль утихла благодаря наложенным на рану травам. Двое стариков тащили носилки и тихонько бранили Гармунда. Остальные брели следом, обсуждая прибытие в Хатунь. Их суетливые разговоры уверовали Гармунда в том, что они наверняка не допустят его смерти. Он не понимал их. Будь у него выбор между спасением случайного мальчика из крепости и убийством опытного воина, он точно остановился бы на втором. С другой стороны, спасенный мальчик мог бы стать хорошим и опытным воином. Но это всего лишь вероятность, не более.

На следующий день группа прибыла в Хартунь, где их радужно встретили местные. Гармунда отнесли в избу и зашили рану. «Уже завтра ты сможешь встать», – умывая руки, произнесла лекарь и вышла наружу. Рыжая дева всю ночь просидела у постели Гармунда, вполголоса напевая ему различные песни. Воин крепости был крайне доволен. С его уст ни на мгновенье не сползала кроткая улыбка. Просыпаясь посреди ночи, он будил уснувшую на его груди деву и рассказывал ей яркие сны, где он мирно жил в селении среди варваров. Сны действительно впечатляли его, и не только содержанием своим, но и проявлением. «Последний раз я видел сон около трех лет назад, когда великая Сандра велела поцеловать её руку», – поделился Гармунд. Рыжая дева слушала его и не смела вставить слово. Утро подкралось практически незаметно. Загубленная усталостью, она просила Гармунда отпустить её. Гармунд нехотя отпустил. Поднявшись на ноги, он поковылял к выходу. Дверь была заперта. Взглянув в окно, он увидел двух крепких мужей, расхаживающих на крыльце его избы. Значит приставили стражу, подумал Гармунд. Одетые в кольчугу дети заметили его и с любопытством разглядывали. Один из них подошел к стражникам и завел с ними беседу, периодически посматривая на Гармунда. Ближе к полудню в избу вернулась рыжая дева. Она преподнесла Гармунду обед, но тот отказался.

– Варварская пища не для меня. Унеси это.

– Тебе надо покушать, – сказала дева, поставив деревянный поднос на стол.

– Я по-прежнему предан своей властительнице и не собираюсь брать пищу из ваших рук.

– Тот погибший воин говорил, что преданность твоя уже не так сильна, как прежде. Думаешь, мое подношение ослабит её ещё сильнее?

Гармунд призадумался и все же решил отобедать.

– Пускай ты и враг мой, – продолжила дева, – но я польщена твоим вниманием к моим песням.

– Я полюбил как твои песни, так и твой голос, – признался Гармунд. – Я возжелал тебя, потому и хотел увести в крепость.

– Ваша властительница наверняка не обрадовалась бы моему прибытию.

– Верно, – кивнул Гармунд, – но я бы нашел способ укрыть тебя от её взора.

– Твои воины не одобрили бы этот шаг и рано или поздно доложили бы властительнице. Нас бы наверняка казнили.

– Я готов к любому исходу. Если ты покинешь мою жизнь, то в ней боле не будет смысла.

– Какие громкие речи, – изумилась рыжая дева. – Ты готов навлечь на себя смерть и позор предателя лишь из любви к моим песням и голосу. Безумец.

– Вся моя жизнь основана на служении властительнице, а песни её – великое счастье и награда за службу. Я никогда не думал, что смогу усомниться в исключительности прекрасной Сандры.

– А песни других дев не коснулись твоего сердца?

– Они не поют. Великая Сандра считает, что голоса обычных дев очернят крепость и стены её падут.

– Какая нелепость, – воскликнула она.

– Белые доспехи верят своей властительнице и не допускают своих размышлений на этот счет. А я допустил.

– И в этом нет ничего страшного.

– Ты ошибаешься, – резко оборвал Гармунд. – Своеволие губит воинов, а, следовательно, губит и того, кому они верны. Так варвары и потеряли свое былое могущество.

Гармунд велел деве уйти. Она забрала поднос и вышла. Гармунд провел оставшийся день у окна, наблюдая за жизнью селения, крайне отличающейся от жизни крепости. Местные жители помогали друг другу в быту, свободно общались, а вечером собирались у костров, где готовили мясо и рассказывали друг другу всякие небылицы. Жители крепости были скупы на разговоры и старались не раскрывать рта по лишнему поводу. Их жизнь была строгой и аскетичной. И Гармунда, верного сторонника культуры своей крепости, привлекла здешняя свобода. Забыв о своем доме, он вознамерился познать общество варваров изнутри. Утром к нему пожаловала старушка Агафья, глава Хатуни, дабы сменить бинты.

– Тебе нужен свежий воздух, – молвила она. – Прогуляйся по селению.

– Вы отпустили стражников?

– Несмотря на протесты твоих земляков, – улыбнулась она.

– Отчего же они протестовали?

– Боялись, что ты ринешься мстить Белым доспехам.

– Месть и впрямь засела в сердце моем, – лгал Гармунд, следуя выдуманной легенде, – и я обязательно последую её зову, когда ноги мои смогут удержать тело.

– Вот это правильно! – воскликнула старушка. – Здравомыслящий муж всегда прислушивается к своему здоровью. Ступай.