Текст книги "Душа механизма"

Автор книги: Андрей Тюняев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Прыгающие камешки

– Кто готов пройти тест на гипнотическую восприимчивость? – спросил Вейзель.

Студенты, развеселившиеся после только что завершённого «спортивного» опыта, тут же потянули вверх свои руки. Некоторые даже принялись трясти ими, как это обычно делают школьники. Никто и не догадался, что это школьное поведение как раз и показывает, что обещанный тест уже стартовал.

– Хорошо! – просто сказал Вейзель. – Давайте попробуем.

Студенты приготовились внимать. Они переглядывались и, улыбаясь непонимающими улыбками, посматривали то друг на друга, то на сцену, ожидая, что нот сейчас появится некий фокусник или гипнотизёр, и ребята станут свидетелям каких-то волшебных пассов и опытов. Однако ничего такого не происходило. Вообще ничего не происходило…

…Хотя студенты снова не заметили, как всё волшебство уже состоялось.

Незаметно оказалось, что сидят они на одной большой поляне, в каком-то неимоверно сказочном несу. Каждый студент находится в возрасте ребёнка. 11 каждый ребёнок одет в национальный костюм того или иного народа. А собрались эти дети – из разных i гран мира. Зачем собрались? А вот принялись решать: кто из них самый умный, талантливый и гениальный!

Не все в споре принимали одинаковое активное участие. Некоторые о споре том только лишь похихикивали.

Вот, сидят эти дети, камешками да прутиками играют. Говорит один, несколько более тёмный и губастенький, нежели остальные:

– Я, слышь ты, быстро могу слазить на пальму!

– Ну и что! – ответила ему тихая такая девочка, хроменькая почему-то на одну ножку и с усиками. – А я могу выучить наизусть целую энциклопедию!

– А ну вас! – отмахнулся мальчик с соломенными волосами.

– Я!.. – начал хвастаться паренёк из той страны, где лошади бегают с рогами и зовутся оленями.

– А я могу и слезть с пальмы быстро! – не унимался тёмненький.

– А я дважды выучу энциклопедию! – заносчиво заметила усатая девочка.

– А ну вас! – мусоля в руке камешки, ответил соломенноволосый.

– …Могу!.. – разгорячился паренёк из оленьей страны.

– Не, ну точно я самый быстрый в беге! – бойко заявил всё тот же тёмненький и ещё сильнее губастенький.

– А я десятьжды выучу энциклопедию и ещё две к ней! И всё наизусть! – поразила всех хроменькая милая девочка.

– А ну вас! – лукаво улыбнулся мальчик с камешками.

– …Говорить!.. – брызгал слюной тот мальчик, что раньше сказал: «…Могу!..».

– А я могу в барабаны бить! Громко! – не унимался тёмненький.

Хроменькая усатая девочка смутилась и, обращаясь к тёмненькому, пискнула:

– Я не могу сказать такого же о твоих сложных словах! У меня не получаются всякие шалости и звуки такой же силы. Но я сто энциклопедий выучить могу!

А если надо и двести! Я очень умная! – предчувствуя победу, занеслась девчушка.

И вдруг она заметила, как соломенноволосый мальчик играет камешками, а они у него в руках прыгают, вертятся, как живые, липнут друг к другу. Конечно же, она не смогла удержаться от вопроса:

– Это что у тебя!? Как это камешки п…, ве…, скачут у тебя в ладошках! Они что – живые!

– А ну вас! Это магнитики из моторчика от игрушки – отмахнулся тот мальчик, который не спорил до этого.

– …Скороговорки!.. – победно подытожил спор мальчик из той страны, где лошади бегают с рогами и зовутся оленями.

Вейзель хлопнул в ладоши, и студенты вмиг очнулись. Почти все из них находились на своих местах и снова, мало что понимая, криво улыбались друг другу. Только три юноши и одна девушка, очнувшись, с удивлением обнаружили себя сидящими на полу в самом центре сцены…

Платонические беседы

– После того, как выдающийся древнегреческий мыслитель и философ Платон придумал понятие «материя», исследователи устройства мира окончательно запутались, – улыбнулся старец Кулик, провожая и и лядом четверых отважных спорщиков.

Они расселись по своим местам, и остальные почти тут же потеряли к ним интерес, переведя всё своё внимание на старца Кулика.

– Хотя и стали послушно материалистами, – насмешливо продолжила Настя многообещающую мысль старца Кулика.

Настя поняла, что те четверо студентов очень просто и слишком откровенно попались на гипнотическую уловку. Видимо, они не были устойчивыми к воздействию гипноза. А она, раз она не попалась в те же сети, видимо, устойчива. Это вселило в Настю дополнительную уверенность и даже некоторую отвагу и общении с таким сильным гипнотизёром, как старец Кулик. Поэтому она добавила:

– Я бы хотела это обсудить с Платоном. Но. к сожалению, понимаю, что это сделать невозможно…

…Находясь во внутреннем садике дома, в котором жил древнегреческий мыслитель, Настя с интересом рассматривала ветви винограда, которые перепутались так, что получилась своеобразная крыша беседки. Через это решето проникал рассеянный солнечный свет, ослабленный из палящего до приятно согревающего. На столике стоял сосуд с разбавленным вином, и в керамической чашке чахли в тени подсохшие фрукты.

Платон поправил традиционную греческую «простынь», которой он был обмотан вместо привычном для нас одежды, и улыбнулся в ответ на слова старца Кулика и Насти. Он быстро сориентировался и стал проникаться неожиданным общением.

– По определению нашего уважаемого Платона, материя – это?.. – начал старец Кулик и жестом показал Платону, что тому надо продолжить определение.

– …Материя – это лишённый качеств субстрат или материал, из которого могут быть образованы тела любой величины и очертаний, – помпезно закончил Платон.

Все восторженно похлопали ему. В ответ Платон театрально поклонился.

– Вот пример вашей мнимости, о которой вы чуть позже с другом будете говорить, – продолжил Платон.

– Чуть позже? – удивилась Настя.

– Да, – подтвердил Платон. – И мы с вами ещё к этому непременно вернёмся.

Настя удивилась тому, что Платон с лёгкостью оперирует образами из, естественно, ещё не случившегося будущего.

– Но если говорить о том, как на самом деле оно было, то смею вас заверить, что я ни о какой материи не рассуждал, – признался Платон. – Я существовал себе спокойно среди звёзд. А вот некоторым вашим людям зачем-то понадобилось именно меня вытащить из спокойного звёздного поля и втиснуть в беспокойное поле вымышленной истории.

Настя снова удивилась, хотя и предыдущее удивление ещё не ослабло. Если чуть раньше она была смелой и разговорчивой, то теперь Настя по большей части молчала и лишь внимательно следила за происходящим. Она понимала, что происходит что-то непонятное, но понять, что именно, никак не могла.

Настя решила почерпнуть помощи у старца Кулики, но он вообще никак не отреагировал ни на саму ситуацию, ни на странности в словах Платона.

– Но теперь-то вы среди нас! – ответил Вейзель, казалось, совершенно не вникнув в слова Платона; присоединяясь к компании и улыбаясь, он добавил: – Нам и нести теперь ответственность за «ваши» не ваши мысли.

– Это ещё почему? – искренне удивился Платон. – Я нс проявлял стремления стать исторической личностью. Это всё вымыслы заинтересованных писателей, которые из астрономических мифов создали ложную историю Земли.

– Лживые историки – это вопрос будущего. А ваш ответ нужен прямо сейчас. И нужен он потому, что. приняв материальность мира за единственно правильное описание устройства мира, материалисты принялись клеймить своих противников и навешивать на инакомыслящих учёных всевозможные уничижительные ярлыки, – пояснил Вейзель.

– Понятно, – с театральной горечью отозвался Платон. – Это всегда так. Как только что-то новое, так сразу же обязательно клеймить старое.

– Да, так происходит всегда, – согласились оба профессора. – Но признайтесь, и старое тоже ещё с зубами. Оно вон как мощно кусает новое, попутно стремясь сжечь его на очередном костре Инквизиции.

– К сожалению, и сами-то они, материалисты, не очень-то и задумываются над тем, что такое «лишенный качеств субстрат», – закончил свою мысль Платон.

– Они даже и не думают об этом. А, кроме этого, не задумываются и над тем, что признак, «лишенным качеств», – ответил Вейзель, – это всего лишь описание отсутствия реакции исследуемого субстрата на инструмент, которым производится исследование.

– В наше время уже понятно, – согласился старец Кулик, – что рукой воздух не попробуешь, но он есть Клетки без микроскопа не разглядишь, но мы из них состоим. Звёзд днём не видно, но они и в это время светят.

– А действительно, что же это такое платоновское «лишенное качеств»? – обратилась с вопросом к Платону немного пришедшая в себя Настя.

– И как из него, «лишённого качеств», могут быть образованы тела? – поддержал её вопрос Вейзель. – Склеены?

– Нет! – улыбнулся Платон. – «Субстрат» по определению не липкий!

– Сварены? – спросил Вейзель.

– Нет! – снова с улыбкой ответил Платон. – «Субстрат» по определению не сваривается!

– Скованы? – спросил Вейзель.

– Нет! – ответил Платон. – «Субстрат» по определению не поддается ковке!

Все дружно рассмеялись.

– Ну, вот же. мы с вами правильно и ответили, – улыбнулся Платон. – А с другой стороны, в «моё время» люди не знали ничего более глубокого из тех высказываний, которые они приписали мне.

– Надо относиться снисходительно и учитывать исторический момент, – согласился старец Кулик.

– Конечно, конечно, – улыбнулся Вейзель. – Но надо отметить и свойства «субстрата».

– Какие? – спросил старец Кулик.

– Не реагирующий на применяемое к нему действие «субстрат» не может иметь способа, его организующего, – ответил Вейзель. – Следовательно, из такого субстрата не могут быть образованы тела.

Вейзель чуть помедлил и добавил:

– Обратное чему мы, собственно, и наблюдаем в повседневности: тела есть, а материю никак не отыщем.

– Парадокс? – посмеялся Платон.

Нет! – ответил Вейзель. – Просто для того, чтобы тела были образованы, необходимо организующее начало.

– Как и предлагали некоторые древние мыслители. – согласился Платон.

– И кроме организующего начала требуется «наполнение», «начинка», – произнёс Вейзель.

– Очень интересный ход мыслей, – оживился Платон. – Поясните, пожалуйста.

– Все знания, как вы понимаете, накапливались по мере их поступления, – ответил Вейзель. – Известный учёный Лейбниц в этот «суп» предлагал добавить еще и монады. Мы с ним тоже уже обсудили это его предложение. Наша встреча состоится в ближайшем будущем, но её материалы уже доступны для просмотра.

– Я с большим интересом следил в будущем за вашим общением, – отозвался Платон.

– Ну, тогда давайте освободим свой разум от материальной чепухи и начнём рассуждать нормально, предложил Вейзель.

– Давайте попробуем, – согласился Платон и и знак согласия с ним закивал и старец Кулик.

– Чтобы организовалось тело, нужно организован. некоторое количество некого первоначала, – стал излагать Вейзель.

– Давайте посмотрим, – отозвался Платон.

– Человек организован из клеток. Они организованы из веществ. Вещества организованы из молекул А молекулы организованы из атомов, которые организованы из элементарных частиц, организованных из чего-то ещё, – продолжил Вейзель.

– Заметьте, ранние учёные считали уже молекулы и атомы конечными структурами материи, – уточнил Платон.

– А чуть более поздние учёные считали элементарные частицы конечными не дробящимися элементами, – в свою очередь, заметил старец Кулик.

– Но вы же понимаете, – парировал Вейзель. – Появятся новые учёные, которые опрокинут и сегодняшние утверждения. И эти учёные откроют кварки пли что-то в этом роде.

– Материалисты ищут результат дробления кварков, – дополнил коллегу старец Кулик. – А информациологи считают первоосновой всего информацию, не указывая при этом из чего состоит информация.

– И те и другие забыли, что любой результат дробления должен иметь качества, через которые он контактирует с окружением, – отозвался Платон.

– То есть мы отказываемся от «платоновского» подхода? Тем более что вам его и приписали, – обратная к Платону Вейзель.

– Именно так учёные и сделали, – вздохнул Плати. – Постепенно про Платона забыли, а «материю» разделили на неорганическую и органическую.

– «Хаос» теперь определяет степень неорганизованности процесса, материи, духа и называется энтропией», – произнёс Вейзель.

Спорщики перевели дух. Платон налил себе вина и с видимым удовольствием осушил свой чёрнофигурный скифос[7]7
  Скифос – древнегреческая керамическая чаша для питья на низкой ножке и двумя горизонтально расположенными ручками. Скифос также называют кубком Геракла.


[Закрыть]. Он не стал разбавлять вино, поскольку па пего оно никакого влияния не оказывало.

Старец Кулик и Эйн Вейзель последовали его примеру, а Настя не очень уверенно взяла небольшую гроздь винограда. Она смотрела на солнечные ягоды и думала, что даже гроздь винограда состоит из более мелких частей – вот вам и пример!

– Прозрение наступило в 1970 году, – прервал случайную паузу старец Кулик.

– Когда это? – удивился Вейзель. – Что-то я пропустил этот момент.

– Когда на международной конференции футурологов в Киото выступил глава японской электронной корпорации «Омрон» Кадзума Татеиси, – ответил старец Кулик.

– Интересно? – прокомментировал Вейзель.

– Он показал, что согласно модели SINIC предсказания будущих технологий уже в те годы было понятно, что назревала новая научно-техническая революция, – продолжил старец Кулик. – В этот раз японски ii футуролог объявил, что к 2025-му году общество создаст новое всеобщее организованное знание.

– А есть ли имя у этого знания? – поинтересовался доселе молчавший Платон.

– Имя этого знания – Организмика, – ответил старец Кулик.

Платон закивал в ответ и стал как бы что-то припоминать. По нему было заметно, что воспоминания обширные и доставляют ему удовольствие своими связями и построениями.

– Некоторые предсказания лежат в области фантастики, – ответил Вейзель. – Точнее, иногда кажется, что они лежат в области фантастики. Но постепенно, как мы видим, многие предсказания, казавшиеся и разные времена фантастическими, со временем непременно сбываются.

– Вот и предсказания японских футурологов стали сбываться, – согласился старец Кулик. – Ведь они были построены на научной основе.

– Находясь среди звёзд, – сказал Платон, – я отслеживал зарождение и развитие этого знания.

– Мы с удовольствием послушали ваш рассказ! – удивился Вейзель.

– Да, конечно, – согласился Платон. – Помню, известный учёный Освальд Шпенглер заявил: «Я отделю по форме, а не по материалу органическое представление о мире…». Я тогда ещё отметил, что смена материалистического воззрения на организмическое уже началась.

– Изумительно…, – почти одновременно произнесли профессоры, как бы предлагая Платону рассказать подробности.

– Шпенглера в 2001-м году поддержал украинский учёный Олег Бахтияров, – продолжил Платон. – Он написал: «Разбор всех предпосылок возникновения Организмики может составить содержание отдельной большой работы». Он обозначил, что эти предпосылки являются частью большого организованного знания, | которому применимо название "Организмика"».

– То есть сразу же было принято и название? – теперь уже в одиночестве удивился Вейзель.

– Да. Это, конечно, уникальный случай в истории. Я не припомню такого за более чем две тысячи лет существования науки. Это удивительно, но название повой науки было придумано сразу же! – подтвердил Платон. – Меня очень удивила провидческая фраза Олега Бахтиярова. Он пророчески написал: «Помимо Организмики, которая еще только должна возникнуть…».

– Вот это да! – удивился Вейзель.

Все некоторое время молчали, находясь под впечатлением от сбывшегося пророчества. Долгое молчание нарушил Платон.

– Уважаемые учёные! – подал он голос, выводя коллег из мечтательного ступора. – Хотел бы просить, чтобы вы бы меня просветили в том, о чём так замысловато предсказывалось и предсказал ось. Но вижу что во многих моментах вы знаете не больше моего.

– Конечно, уважаемый мыслитель, – согласился Вейзель. – В общем-то, мы вместе с вами исследовали процесс создания новой фундаментальной науки Организмики. И вот теперь это событие произошло, и знаем мы примерно одинаково. То есть столько же, сколько и вы.

– Я это понял и знаю это, – ответил Платон. – Но почему наука называется «Организмика»?

– Основоположник предложил такое название, произнёс Вейзель, пожав плечами. – Исходя из того, что позднелатинское слово «organizo» означает «устраиваю, сообщаю стройный вид».

Конечно же, всё дело было не в латинском языке. Просто принято давать науке имя именно на латинском. И имя должно отражать и суть. В данном случае суть состоит в том, что материалистическое представление об устройстве мира неминуемо устаревает и на смену ему приходит совершенно другое знание – организмическое. Это знание в большей степени представляет собой полёт мысли, нежели полёт реального камня. Но уже сегодня все привыкли к тому, что виртуальная нереальность настолько же реальна, как, допустим, тот же самый камень.

– Основоположник и сформулировал постулаты Организмики, – добавил старец Кулик. – Это произошло 23 ноября 2002 года. Это и есть день рождения науки.

– Прекрасно! – ответил Платон. – Но эту часть я как-то пропустил. Можно ли услышать эти самые постулаты?

– Три постулата. Все три – системные. Соединённые в понятийное кольцо, – принялся объяснять Вейзель. – Первый – всякий организм состоит исключительно из информации о взаимодействии информаций. Второй – одна матрица определяет один организм. Третий – всякий организм является составной частью организма более высокого уровня. Вот так всё просто!

– Просто, да не совсем, – заспорил Платон. – Я отмечу, что в грех строчках зашифрован весь возможным алгоритм, которым располагает жизнь. Это – мастерство! А кто это сделал?

– Да, – отмахнулся Вейзель, – основоположник…

– Зря вы так с лёгкостью отмахиваетесь, – посетовал Платон. – Я бы хотел встретиться с этим основоположником. Поговорить с ним.

– Нет ничего проще! – ответил Вейзель, и в ту же минуту к компании присоединился основоположник Организмики…

Перемещение во времени

В этот вечер Андрей в спокойной домашней обстановке работал над романом «Душа механизма». Описание сюжета встречи Эйна Вейзеля, старца Кулика и Насти с Платоном захватило его полностью.

Андрей почти ощущал горьковатое дыхание Средиземного моря и слегка удушливый зной скоропостижного греческого вечера. Писателю было интересно наблюдать за тем, как смоделированные литературными смыслами профессоры беседуют с известным мифологическим учёным, как они ему старательно «разжёвывают» фрагменты нового мировоззрения.

По отношению к персонажам и сложившейся с ними ситуации Андрей ощущал себя существом внешним. То есть он как бы смотрел на них в чудесный микроскоп времени, понимая, что рассматриваемые им персонажи его самого совсем не видят.

С точки зрения нового мировоззрения это означало только одно: в пространстве расстояний Андрей находился с ними в одном и том же уровне, но был разнесён с ними в этом пространстве на несколько тысяч километров. Но, главное, что и в пространстве времени ситуация была аналогичной: Андрей был разнесён на пару тысяч лет с персонажами разговора с Платоном и сам Платон.

«Им ко мне не явиться, и мне к ним не попасть», то ли с сожалением, то ли с радостью раздумывал писатель над этой ситуацией. И эти мысли так бы и не разрешились, если бы…

В тот момент, когда Платон изъявил желание поговорить с основоположником, Андрей размышлял нал очередной красноречивой строчкой и сначала просто не заметил смены обстановки. Однако, оказавшись в непосредственной близости от беседующей компании, постепенно стал понимать, что что-то произошло. Окончательно к реальности его вернул голос старца Кулика:

– Андрей! Позвольте вас поздравить с мягкой погадкой, – посмеиваясь, произнёс он. – Тут с вами уважаемый Платон хотел поговорить. Вы не против?

Основоположник стоял посреди компании на заметно дрожащих ногах, он никогда ещё с такой скоростью не перемещался ни во времени, ни в пространстве.

«О какой мягкой посадке может идти речь, если и взлёта-то никакого не было? – лихорадочно соображал основоположник. – Да и вообще, в каком мы сейчас времени находимся? И в какой реальности? Или, может, в каком-то мнимом пространстве?»

Окружающие молча следили за тем, как основоположник трудно собирается с мыслями и медленно приходит в себя, и как сложно ему даётся временная акклиматизация.

– Видимо, первый раз, – прокомментировал Вейзель с заметной долей сопереживания в голосе.

Сложно было понять где он сейчас находится.

Сначала Андрей взял какой-то фрукт из вазы на столе. Он ощутил твёрдость и упругость оказавшегося и руке тела. Потом писатель откусил этот фрукт. It куса не понял, но фрукт был реальным.

«Мы находимся в реальности, – сделал вывод основоположник. – А как узнать время? По часам? Нет!»

Мы где? – наконец произнёс вслух основоположник.

– Здесь, – ответил ему Вейзель, совершенно не стремясь как-то поиздеваться над писателем. Но получилось именно так.

«Мало что проясняет эта неуместная шутка, – мысленно прокомментировал Андрей. – Кажись, всё-таки Греция. Но какой век?»

– Это не важно, – ответил ему старец Кулик. – Мы здесь находимся вне времени. Оно, конечно, течёт, но на время в реальном мире это течение никак не влияет.

«Так значит я нахожусь во мнимости», – подтвердил Андрей сам себе своё предыдущее предположение.

– Да нет, – ответил Вейзель. – Здесь реальность. Просто другая реальность.

– Вы, наконец, перестанете бояться? – спросил старец Кулик. – С вами хочет поговорить Платом. Уважьте великого учёного.

– Да, конечно, – коротко согласился Андрей и постарался изо всех сил взять себя в руки.

– Расскажите, как к вам в голову пришла идея создания Организмики? – спросил Платон.

– Озарение, – односложно ответил Андрей.

А что он мог ещё сказать? Писатель сказал правду. Создание науки случилось в доли секунды. Каким-то чудом в определённый момент Андрей просто понял, что теперь он знает все основные положения Организмики. Осталось только их записать и опубликовать, Что он, не откладывая, и сделал.

– Значит, он всё-таки попал в вас! – обрадовался Платон и опасливо оглянулся. – А мы-то думали, промахнулся.

– Кто в меня попал? – удивился основоположник и посмотрел туда же, куда до этого посмотрел Платон.

В этот момент посреди собравшихся неожиданно ударила молния.

Основоположник снова очутился в своём рабочем кабинете на улице Люсиновской в Москве. Он осмотрелся вокруг – в комнате ничего не изменилось. Часы на дисплее показывали, что его не было чуть более десяти минут. Последними словами, которые были записаны, оказалась фраза, оканчивающаяся на «…Перун, Зевс, Бог…».

«Это примерно то самое время, которое я и отсутствовал, – подумал основоположник. – Интересно, как вообще можно решить эту задачу: был ли я в своём кабинете и мне это привиделось или я действительно виделся с Платоном? Ощущения от увиденного очень реальные. Даже голос Платона, да и голоса всех остальных до сих пор звучат в ушах вполне естественно».

Пока он рассуждал об этом, машинально заглянул и словарь, чтобы посмотреть этимологию названия улицы. Оказалось, что слово «Люсиновская» однокоренное с латинскими словами «Закон» и «Свет»:

– …Люстра, Люцифер, – читал вслух основоположник. – Отсюда Перун, Зевс. Бог…