Текст книги "Душа механизма"

Автор книги: Андрей Тюняев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Вселение во Вселенную

– …Если говорить о Боге…, – задумался Вейзель, вспоминая детали хорошо известного образа и подбирая подходящие слова для его более точного описания, – это мыслящая Вселенная…

– Об этом говорил и Циолковский, – согласился старец Кулик, – предполагавший, что Создатель не имеет человеческого образа.

– Но Творец способен воплощаться в любой лик, – в свою очередь согласился Вейзель. – Его возможности неограниченны.

– Однако случаи, когда бы возникла такая необходимость, нам не известны.

Коллеги некоторое время молча смотрели друг на друга. У каждого из них свои мысли роились в голове. 11о высказать их вслух не успевал ни тот, ни другой. Молчаливый спор продлился некоторое время. Наблюдая за выражениями лиц этих спорщиков, зрители каким-то образом всё понимали без слов.

Интуитивно каждый давно уже пришёл внутри себя к тому заключению, что лично для него Бог и есть та самая мыслящая Вселенная. Старцы только озвучили эти сокровенные мысли каждого.

Но если это так, тогда получается, что весь наш мир есть продукт вычислений какого-то неимоверно огромного и мощного компьютера! А мы в этом мире являемся не более чем информационными образами! И существуем только в пределах неких вычислений!

В таком случае человек ничем не отличается от числа. Он точно так же, как обычный сигнал, может перемещаться в пространстве. И точно так же, как электромагнитная волна в обычном радиоприёмнике, может материализоваться в любом понравившемся ему месте. Но в пределах не перестающего работать компьютера под названием Вселенная.

Сможем ли мы, являясь всего лишь набором битов этой суперЭВМ, из самого её нутра умудриться рассмотреть её же саму, но только снаружи? Не проще ли нам, чтобы это осознать, проделать аналогичный эксперимент над любым битом своего персонального компьютера? Заранее зная, что ответ будет отрицательным…

Растерявшийся Антон, не успевший вовремя схватиться за логическую нить профессорских рассуждений, явно заскучал. И из-за этого он перестал реагировать на процесс. Юноша повернулся к Насте и, как бы даже жалуясь ей, спросил:

– Всё-таки как-то они лихо с физики в религию перепрыгнули?

– Ага. – согласилась Настя и, желая вернуть Антона к теме представления, вроде как неуверенно спросила:

– А может и правда венцом физики является Бог?

Это было несколько неосмотрительно со стороны девушки. Антон посмотрел на Настю так, как будто она только что забила позорнейший гол в свои ворота. Он даже хотел ей сказануть что-то очень крепкое. Но сдержался. Просто молча отвернулся и опять принялся слушать пустой бред полусъехавших профессоров.

Настя, только что намеревавшаяся всё-таки взять Антона за руку, поняла, что её выстрел ушёл в «молоко», и теперь момент стал опять не подходящим.

Она с сожалением вздохнула и оставила свою руку гам, где та и находилась – на подлокотнике. Настя бросила быстрый взгляд на Антона, отметила, что тот серьёзно надул на неё губы, вздохнула снова и гоже обратила свой взор в сторону сцены.

– Как церковь относится к учёным, которые под существование Творца подводят «научную базу»? – наконец прервал молчание старец Кулик.

– Несколько лет назад Ватикан обратился к знаменитым учёным с просьбой научно доказать существование Создателя. И поскольку такого доказательства не знает никто, таких работ Папе Римскому поступили единицы.

– Вы правы: задача из наисложнейших. Но всё– гаки есть те, кто её разрешил. И я с удовольствием зачитаю вам одно из таких обращений, если вы, конечно, не против?

– Как я могу быть против? – удивился Вейзель. – Читайте, коллега! Читайте!

– Читаю! – деловито отозвался старец Кулик.

Он взял лист бумаги с написанным на нём текстом, встал против света и торжественным голосом принялся декламировать:

– «Папе Бенедикту XVI. 19 июля 2006 года. Ваше Святейшество! Зная Вас как чрезвычайно мудрого прогрессивно мыслящего человека, который чутко откликается на всё новое, включая явления светской жизни, осмелюсь просить Вас принять в дар две мои монографии. Базовые постулаты новой фундаментальной науки, изложенные в этих книгах, объясняют многие явления, которые не так давно были предметом спора между наукой и религией, и кладут конец этому противостоянию. Мне чрезвычайно важно знать Ваше личное мнение о моей новой информационной концепции мироздания. Я также осмеливаюсь просить Вас дать Вашу собственную оценку моего скромного труда». И подпись «Искренне Ваш». Вот такое письмо!

Непонятно почему Антону вдруг снова стало интересно. Ему показалось, что его мозг уколола какая– то специальная иголка. Он повернулся к Насте, взял её за руку и шёпотом произнёс:

– Ты об этом что-нибудь знаешь?

Настину руку жгло. Сердце девушки чуть не разбилось о рёбра. Её сознание чуть не покинуло разволновавшееся тело. Девушка так долго ждала этого момента!

И вот долгожданный момент неожиданно настал. И Настя оказалась не в состоянии среагировать на него. Она силилась придти в себя, но всё ещё не могла адекватно отвечать на какие-либо вопросы. Чуть отдышавшись, девушка собрала в себе все остатки самообладания и шёпотом, как можно более нейтрально, чтобы Антон не заметил волнения, ответила:

– Да. Потом расскажу.

– …Интересно, – искренне отозвался Вейзель. – Насколько я знаю, научная комиссия по объяснению божественных чудес с благословения Патриарха Московского и всея Руси создана и при Православной Церкви. Однако проблемы во взаимоотношениях у нас всё-таки есть. И как только предстоит что-то доказывать, объяснять, возникает ответная реакция: раз ты сомневаешься, значит, впадаешь в грех, тебя необходимо отлучить от церкви.

– Но учёные устроены так! Причём самим Создателем! Они во всём хотят добраться до истины! В своё время знаменитый учёный Парацельс сказал: «То, что в одном веке считается суеверием, в другом веке – уже научная истина».

На слове «истина» Антон ощутил второй укол непонятной иголкой. Но это событие прошло для него уже как рядовое. Юноша был так поглощён происходящим на сцене, что совсем перестал замечать, что держит Настину руку и сильно её сжимает.

Настя терпела. Она была счастлива.

– В стародавние времена люди боялись молнии, – согласился Вейзель. – Связывали её с Зевсом. А сегодня «разрядники» демонстрируют во всех школах, и молнией распоряжается любая батарейка.

– Наверное, это говорит, что Бога нет…

– Это говорит, что некие частные проявления природных сил мы уже в состоянии понять, не кивая на Бога. А Господь сотворил мир таким, что эти явления существуют. Постепенно они становятся областью знаний. Вообще, у меня есть убеждение, – признался Вейзель, – что мир предопределён. В нём нет ничего случайного. Как говорил один из героев Булгакова, кирпич на голову случайно не падает. Всё предопределяет Всевышний.

– К этому выводу вы пришли на собственном опыте?

– Можно сказать и так. Всегда наступает момент, когда на голову очередного любознательного Ньютона падает очередное обучающее яблоко, и после такого контакта очередная задача оказывается решённой.

– Согласен с вами: когда наши коллеги делятся своей радостью по поводу того, что кто-то из них что– то придумал или даже получил экспериментальные результаты, я всегда говорю: «Умерьте своё самомнение! Если вы это сделали, значит, Небеса сочли, что им эго угодно. Просто вам было дано это сделать!»

В этот момент Аптон ощутил третий угол.

Он пока ничего не мог сформулировать, но теперь юноша знал что и где искать. Его уже совсем не волновал ранее казавшийся самым важным вопрос: как они оказались на этом спектакле? Антон отыскал в самом себе непонятную готовность ко всему. И всё ещё нераспознанная цель ему казалась предельно ясной.

Глава 2. Трансформация

«Всякая видимость сотворена, ибо она проявлена; но невидимый есть всегда, не нуждаясь в проявлении. В чувственных образах появляются только сущности рожденные: действительно, прийти в жизнь есть не что иное, как появиться в ощущениях. Только мысль видит невидимое, ибо она сама тоже невидима».

Гермес Трисмегист, египетский великий жрец, IV век до н. э.

Кошка и Блошка

Между тем как-то совсем незаметно закончился первый акт не очень пока понятного спектакля. Антон и Настя оказались в фойе. Юноша купил им по мороженому, предварительно узнав у Насти её пожелание.

Пока студенты ели десерт и обдумывали последние события, в том же самом фойе появился ещё один театр. Теперь уже детский. Его труппа разложила свои пожитки прямо посреди зрителей и прямо среди них соорудила крохотную импровизированную сцену.

На неё вышли Кошка и Блошка – два сказочных картонных персонажа. Они принялись излишне театрально и сильно гипертрофировано разыгрывать незамысловатую сказку.

– Собрались как-то блохи. Решили обсудить, как им жить дальше, – начала излагать сюжет писклявым голоском Блошка.

– А мимо пробегала кошка. – произнесла свою реплику Кошка. – Здоровая, лохматая. Может, она мышку ловила. А может просто так – играла с солнечным зайчиком. Весёлая она была! Счастливая!

– Как по команде блохи прыгнули на неё, – понизив свой писклявый голос и сделав его комически «страшным» и «ужасным», произнесла Блошка. – Блошки решили: вот он их дом и их стол. Удача! Кто успел, тот и запрыгнул.

– Кошка даже и не заметила вовсе поселенцев этих новых, – сказала Кошка. – А зря! Чуть погодя, её тело стало чесаться: то за правым ухом, то за левым. Пришлось, скрести себя когтями, зуд унимать. Сначала эта беда немного доставляла хлопот весёлой кошке. Ну, почесалась, мало ли что.

Примитивная игра актёров так вколачивала образы в сознание зрителей, что многие из них застыли в каком-то непонятном ступоре. С бутербродов предательски быстро стала сползать разомлевшая колбаса, а подтаявшее мороженое, потеряв все свои прежние формы, стало высматривать себе место на паркетном полу, куда уже скоро собиралось и плюхнуться.

Настю реально передёрнуло. Она чуть не выронила своё мороженое. Антон несколько покровительственно посмотрел на неё и успокаивающе улыбнулся.

– А блохи тем временем наелись сытно, – порадовалась за сказочную родню Блошка, попутно поглаживая свой надувшийся животик. – И собрались на новое совещание – обсудить тех недотёп, которые не допрыгнули до вкусной еды и тёплого дома. А заодно блохи присмотрелись друг к другу, да и начали плодиться и размножаться в соответствующих новому раю темпе и количестве.

После этих слов на сцену выбежала какая-то кукла с барабаном и весело несколько раз в него ударила, как бы отмеряя первый акт этой незатейливой комедии.

– Детки-блошки пошли шустрые и прожорливые, – продолжила Блошка, приняв теперь степенную и довольную жизнью позу. – За этими блошками другие. И так далее. Плодились они. Корма и тепла хватало.

– Вот только Кошке почему-то совсем перестало нравиться регулярное почесывание, – сообщила Кошка. – Да и когтями своими острыми она себе уже всё порядочно расчесала.

После этих слов наступила короткая пауза. Она быстро затянулась прозрачнейшей тишиной. И среди этой тишины звук всё-таки сползшей с бутерброда и шмякнувшейся об пол колбасы, повторенный три или четыре раза, показался чуть ли не выстрелами из охотничьего дробовика.

Настю опять передёрнуло. Она представила кошку, всю истерзанную, искусанную, с расчёсанными боками. Стало противно. Мороженое уже не елось. «Толстокожий» Антон теперь уже почти издевательски посмотрел на Настю и практически смеялся:

– Это же сказка!

– Да, всё понятно, – содрогнулась Настя, совершенно без аппетита рассматривая мороженое. – Но…

– А блохи тем временем расплодились и стали кошку делить, – с явным удовольствием продолжала рассказывать Блошка. – Одной блошиной семье досталось место у ушей. Другой – на животе. Третьей – ещё где-то. А последней – около хвоста. Понятно, им, последним, такое место не нравилось. Но что делать, больше мест свободных для кормления не было. Смирились, бедные. Остальные их жалели, конечно. поделиться своим местом никто не хотел – самим было мало. Да и семьи стали увеличиваться – кто знает, ещё и с голоду могут помереть.

Блошка сделала небольшую остановку и комично вздохнула:

– Да, тяжёлая жизнь была у наших блох. Корм приходилось добывать каждодневным трудом – не во всяком укусе сочилась вкусная кровь. Некоторые укусы попадали кошке в вену – а там не та кровушка, тёмная. Некоторые же укусы вообще не давали крови. Только зря блохи силы тратили да зубы стачивали. В общем, тяжёлой жизнь у них стала.

Блошка опять сделала перерыв и снова очень длинно и чрезвычайно душераздирающе вздохнула:

– Ну, ничего, привыкли. Смирились. Трудились: кусали, сосали, ели. Питались. Плодились и размножались.

– Но кошке почему-то это не нравилось, – с явным удивлением и появившейся в голосе агрессивностью сказала Кошка. – Всё чесалась она и чесалась…

– …Мешая голодным и трудолюбивым блохам, – разозлилась в ответ Блошка. – Будя их маленьких деток-блошек. Но что делать? Блохи мирились. Плодились и размножались.

– Я бы кошку помыла специальным мылом, – в очередной раз передёрнувшись, прокомментировала Настя. – И никаких блох не стало бы. А то совсем кошечку заели.

– Ага, – согласился Антон, понимая, что такой вариант, видимо, был бы единственным.

Снова вышел сказочный барабанщик и прогремел, очевидно, третий акт.

– В конце концов, так блохи кошку облепили, – сказала Блошка, – что некоторые из них, забывая крепко держаться, падали на землю и не успевали забраться обратно. Сородичи их жалели и в отместку за насильно депортированных родственников ещё злее кусали кошку. И вот так, шаг за шагом, научились блохи кошкой управлять. Они разделились на касты: одни – попроще, другие – поважнее. А самые мудрые из них и самые посвящённые, пробираясь к кошкиным ушам, кричали ей свои указания. Таким героям доставалась самая вкусная кровь и самое тёплое место на геле кошки.

– И вообще! Собственно, знаете ли, братцы! Имея, как видите, гениальные, понимаете ли, мозги, именно мы, блохи, должны, нет, обязаны, управлять каждой такой кошкой! И не как иначе! – в праведном самоутверждении изъяснялись блохи.

– Слушайся нас! Мы одни знаем, куда идти! Мы знаем самые сокровенные тайны бытия! – кричали они кошке в уши. – Мы можем рассказать тебе твоё будущее. Мы…

– Ничего она не слышала, – прервала этот бред Кошка. – Всё тело у кошки горело от укусов. Вот и решила она немного искупаться – охладиться. Может, зуд немного уймётся. Прыгнула в речку…

– Потоп! – истошно кричали блохи. – Всемирный потоп! Спасайся, кто может!

– Вода смыла их всех.

– Потоп! – кричали они.

– Только кошка этого не слышала.

– …Но лишь одна всё время ноющая блошка смогла спастись, забравшись в непотребное место. 11 уже вскоре блошиное стадо восстановилось…

Пьеса закончилась. Кошка и Блошка приветливо улыбались. Улыбалась и Настя:

– Ну, вот, сама помылась, – и студенты стали аплодировать комедиантам.

Все зрители тоже хлопали и восторженно переговаривались между собой, одобрительно обсуждая только что увиденную сказку.

– Сегодня у нас необычное представление, – тем временем пропищала Блошка.

Зрители, не переставая хлопать, снова доверчиво сосредоточили своё внимание на импровизированной сцене.

– Сегодня в нашей лотерее есть выигравшие! Ими оказались билеты с номерами мест 66 и 65! – подхватила Кошка. – А ряд – номер ше-е-е-есть!

– Антон и Настя – вот наши победители! – радостно и задорно пропищала Блошка и показала парой лап на наших студентов.

– И мы подарим им, – интригующе протянула Кошка.

– И мы подарим им…. – также интригующе повторила Блошка.

Все застыли в ожидании подарка. Немая сцена, казалось, длилась бесконечно. Зрители пронзали Антона и Настю завистливыми взглядами и пожирали хищническими глазами.

– Себя! – неожиданно в унисон прокричали Кошка и Блошка. После этого они превратились в две серебряные броши и мгновенно оказались на груди у ребят. У Антона – Кошка. У Насти – Блошка.

Но залу пронёсся вздох испуга, удивления и разочарования. Никто не ожидал такой развязки. Некоторые, особенно активные зрители, уже стали подыскивать слова для претензий в адрес комедиантов.

Но тут, словно желая загладить неожиданно оформившийся конфуз, на сцену вышел конферансье и, обращаясь к нашим студентам, торжественно произнёс:

– Они будут вам помогать!

Такой исход всем понравился. Каждый из зрителей сделал в уме какие-то свои предположения на этот счёт. Все дружно захлопали. А Антон и Настя в ответ пепонимаючи заулыбались собравшимся.

– Какая прекрасная пара! – еле слышно сказала одна женщина другой, не переставая аплодировать и завистливо улыбаясь прямо в лицо покрасневшей от смущения Насте.

Апостолы и постулаты

Из-за этой странной церемонии награждения Антон и Настя немного опоздали к началу второго акта основного спектакля. Оказавшись на своих зрительских местах, студенты вдруг поняли, что между окончанием первого акта и началом второго словно прошла целая вечность. А вместе с ней и улетучилось то сонное состояние отсутствующего интереса, которое не покидало студентов на протяжении всей первой части спектакля.

Новое ощущение поселилось в Антоне и Насте. (Упущение неподдельного интереса. Кроме этого, персонажи, действующие на сцене, теперь стали восприниматься как какие-то родные, что ли…

– Вы правы, мой друг, – продолжил Вейзель. – Иступив в новое тысячелетие и шагнув в эру Водолея, человечество, похоже, смирилось с нерадостным выводом: как устроен Мир – мы по-прежнему не знаем. Да, гении расщепили атом, телепортировали фотоны, клонировали живые организмы, рассмотрели скопления галактик, изобрели телевидение и Интернет. Странно, но эти открытия не приблизили нас к истинному пониманию устройства мира. Дробление «вещества» и «материи» никак не придёт к конечному результату. С другой стороны: звёзды собираются в галактики, а галактики – в скопления галактик. И снова перед нами всё та же картина: не видно предела в цепи укрупнения «объектов». Но как же был создан этот Мир? Из чего он создан? Что есть первокирпичик «вселенной», из которого невидимый Творец сложил атомы, молекулы, вещество, звёзды, «материю»?

К концу этого небольшого монолога аудитория снова настроилась на философский лад. Из разума собравшихся улетучились остатки воспоминаний о сказочных персонажах, а их места заняли образы атомов, звёзд, галактик. В меру своих способностей к мысленному моделированию каждый пытался как можно глубже проникнуть в непроницаемый мир создания бытия.

– Вам нужен точный и ясный ответ? – поинтересовался старец Кулик. – Тогда вот он: Мир состоит из информации о взаимодействии информаций. Обратите внимание: не из самой информации, а именно из информации о взаимодействии информаций.

В зале повисла кристальная тишина. Казалось, что даже пролетающий вдруг одинокий фотон сможет поднять гул, подобный звуку двигателей реактивного бомбардировщика. Но вместо этого стало отчётливо слышно, как в голове каждого слушателя пришли в движение маленькие механизмики, которые подобно микроскопическим арифмометрам попытались разобраться в только что озвученной фразе…

«Информация»… «О взаимодействии информаций»… Переход от вещества к информации оказался самым очевидным и образно прост, но неожиданно непонятен. Так и не осознанное вещество вдруг оказалось отодвинутым на обочину познания. И теперь никто не мог себе внятно представить не только информацию, состоящую из таких же сущностей, но и саму – одну единственную – информацию…

Аналитический процесс явно не клеился, и Настя отвлеклась от происходящего. Она потрогала блошку и шёпотом спросила Антона:

– А в чём помогать?

– Пока не знаю, – искренне ответил Антон, который, как и весь зал, пытался разобраться в только что сказанной старцем Куликом фразе. Сейчас ему было не до блохи, которая недавно превратилась в брошку. 11еожиданно возникший интерес буквально толкал юношу навстречу изрекаемым профессорами образам.

Тем временем, явно давая залу поразмыслить, Вейзель ходил взад и вперёд и тоже размышлял. После некоторой череды уже совершённых им шагов он остановился и согласно кивнул головой: – Я считаю, что можно назвать это утверждение первым постулатом Организмики[5]5
  Организмика – фундаментальная наука. Некоторые её понижения были сформулированы в начале 20-го века ещё пионерами системных наук, такими как Людвиг фон Бертанапфи и др. В середине – конце 20-го века число научных работ и публикаций, в которых излагалось организмическое мировоззрение, увеличилось кратно. Стала формироваться организмическая философия, а на ней – организмическая парадигма. К началу 21-го века многие учёные разных научных направлений из разных стран в той или иной мере пришли к выводу о неизбежности перехода на организмическое мировоззрение. В 2002-м году были сформулированы и опубликованы основные положения Организмики как науки.


[Закрыть]. Было бы хорошо, если бы вы, уважаемый профессор, проиллюстрировали сказанное.

– А я согласен с термином «постулат». И в качестве иллюстрации к сказанному приведу пример с обычной ложкой, – охотно ответил старец Кулик. – Посмотрев на неё и вспомнив материаловедение или хотя бы химию, мы понимаем: ложка сделана из стали. Зададимся вопросом: что такое «сталь»? Согласно таблице Менделеева это всего лишь определённая комбинация атомов железа, состоящих, в свою очередь, из информационной упаковки электронов, протонов, нейтронов. Ещё к железу добавлена комбинация атомов углерода и некоторые другие комбинации, влияющие на свойства «материала» ложки…

– Однако «железных», «углеродных» или каких– либо других электронов, протонов и нейтронов не бывает, – уточнил Вейзель.

– Да, все они одинаковы и не несут на себе свойств конкретного «вещества», – кто-то неожиданно выкрикнул из зала. Видимо, не удержался, пожелав блеснуть своим интеллектом в одном споре с двумя профессорами.

Эта реплика прозвучала очень резко, но они даже не вздрогнули от неожиданности – словно ждали этого… вопля.

– И снова я с вами соглашусь, коллега, и с вами, уважаемый слушатель, – ответил старец Кулик, повернувшись сначала к Вейзелю, а потом в ту сторону, откуда донёсся голос. – Только подчиняясь определённым информационным матрицам, комбинации «бесполых» частиц складываются в «вещества».

Антон прекратил свои раздумья по поводу информации и вновь увлечённо погрузился в то, что происходило на сцене. Физика интересовала его сильнее всего прочего.

А Настя… Она просто так положила свою руку в непосредственной близости от руки Антона. И чувствовала его тепло.

– Что ж, и я соглашусь с вами, – закивал Вейзель.

Но тогда двинемся дальше! Зададим следующий вопрос: что такое протон? А ответ давайте спросим у зала.

Вейзель повернулся в сторону Антона и, глядя точно на него, крайне требовательно предложил:

– Ответьте вы!

Антон смущённо встал, в ожидании поддержки оглядел зал и произнёс:

– Он тоже состоит из более мелких частиц, которые одинаковы для всех протонов.

– Следовательно, протон, равно как электрон и нейтрон…, – это тоже определённая информационная матрица, которая упорядочивает более мелкие элементарные частицы? – продолжил диалог с Антоном Вейзель.

– Да, – скромно согласился Антон. – Где-то так…

– Точно так! – активно поддержал его старец Кулик, предоставив Антону возможность незаметно вый– III из ситуации. – И процесс дробления бесконечен и аналогичен представленному. И нет никаких оснований полагать, что на каком-то элементе он закончится.

– Вот тут-то я вас и поймал, уважаемый старец Кулик, – обрадовано потёр руки Вейзель. – Этот тупиковый элемент не может даже быть «кирпичиком– информацией»! Поскольку тогда эта информация должна будет описать нам некоторые «объекты», но уже наполняющие саму эту информацию. И мы с вами понимаем, что это именно так. Поэтому вместо искомого ответа мы с вами снова углубляемся в поиски всё того же «первокирпичика». Но он является частью теперь уже этого объекта!

Старец Кулик загадочно улыбнулся:

– Я ни за что на свете и никогда бы вас не упрекнул в отсутствии у вас логики. И сейчас вы рассуждаете здраво и делаете выводы справедливо.

Он прошёлся по сцене, сделал несколько поворотов и ответил серьёзно:

– Но есть маленькое «но». Необходимо понять, что самой по себе информации не существует.

– Как же не существует? – раздался тот же писклявый голов. – Мы же говорим «исходная информация», «фундаментальная информация». И ещё много разных форм информации существует.

Старец Кулик не отреагировал на реплику. Он просто продолжил:

– Любая информация является матрицей, описывающей взаимодействие вложенных в неё других информаций. Они, в свою очередь, являются матрицами для описания взаимодействий информаций, но теперь уже вложенных в них. Процесс информационноматричного структурирования, как в сторону укрупнения информационных матриц, так и в сторону их уменьшения, бесконечен.

Всё то время, пока ирофессоры дискутировали, чал, незаметно наползая невесть откуда, заполняла 3 D-графика. Все зрители оказались в специальных очках и теперь заинтересованно разглядывали удивительную пространственную геометрию. Фантастические образы, созданные неизвестными инженерами, отчётливо демонстрировали то, что каждый из нас понимает под «информацией».

А поверх развивалась другая графика, образы которой демонстрировали то, что мы понимаем под термином «организм». Графика была сделана весьма доходчиво, и, как всегда, многие зрители стремились схватить её руками. Веселясь при этом и заигрывая с реальностью.

– Антон, – шепнула Настя. – А представляешь, можно усилием воли или разума оперировать этими виртуальными мирами!

Антон давно уже это понял. Он заметил, что некоторые голографические образы словно подчинялись его воле – они реагировали на его мысли и синхронно изменялись. Юноша также незаметно от других подумал, что хорошо бы было появиться паре планет в дальней области сцены, и эти планеты случайно там появились. Такие способности создателя понравились Антону, и он ощутил, как появилось горячее желание по-настоящему освоить это умение. Если, конечно, это вообще возможно.

– А это возможно? – спросил он.

– Я не знаю, – ответила Настя.

Остальные зрители тоже экспериментировали с образами. Но, не зная этого, все думали, что картинку формирует специальный оператор. Каждый соседний образ формировал у зрителя всё более отважные фантазии, и постепенно образы становились исключительно фееричными.

В это время Вейзель молчал, думал и, словно большой серый журавль, важно расхаживал туда-сюда. Он всматривался в свои ноги и, казалось, стремился разглядеть каких-то вездесущих лягушек: чтобы ненароком не раздавить какую-нибудь нерасторопную. Вдруг Вейзель остановился и решительно произнёс:

– Согласен! Всякий организм является составной частью организма более высокого уровня. Что ж, зафиксируем это как второй постулат Организмики, – почувствовал конструктив Вейзель и предложил: – Тогда я готов вам озвучить некоторые интересные следствия, вытекающие из этого постулата! Вот мне уже их сообщают.

Профессор приложил пальцы к уху. демонстрируя, что ему в наушник идёт некое вещание. Старец Кулик улыбнулся и ответил:

– С удовольствием вас послушаю.

– Первое следствие, – деловито начал Вейзель. – Неживая «материя» не может существовать вне какого-либо организма – всегда найдётся организм, частью которого является данный объём «материи».

Снова повисла пауза. Она была сделана намеренно, чтобы студенты смогли уловить смысл только что сказанного. Несмотря на всю чёткость формулировки, сознанию, цепляющемуся за материалистическое мировоззрение, было трудно отлепиться от прежних представлений. Даже для такого быстродействующего аппарата, коим является человеческий мозг, потребовалось несколько секунд, чтобы проанализировать и воспринять семнадцать слов.

– Я читала об этом! – заметила Настя. – В Интернете.

– Я тоже читал, – согласился Антон. – Но мне один с пятого курса книгу давал.

– Прекрасно! – восхитился Вейзель, как бы одобряя признания наших героев, но обращаясь с этими словами не к ним, а к старцу Кулику. – Ваши формулировки, как всегда, точны! Продолжайте!

– Поясню, – деловито продолжил Вейзель.

Он подробно рассказал, что все наши клетки состоят из водорода, углерода, кислорода и других элементов. То есть всех тех элементов, которые встречаются и вне живых организмов. И такая картина присутствует, включая и человеческий уровень организации вещества. И уровнем выше, оказывается, правят те же самые закономерности и алгоритмы. Если Земля живой организм, то все живое уже внутри неё!

– Вы понимаете полезность и применимость этого следствия в повседневной жизни? – горячился Вейзель. – Она весьма наглядна! Допустим, экология.

Это горы, реки, леса, нефть, воздух. Если они не часть нашего организма, то часть другого организма. Организма планеты Земля. Или, может, даже какого-то ещё более крупного организма!

– Вы можете себе представить такой организм? – удивился старец Кулик.

– Представить? – демонстративно переспросил Вейзель и, как бы прикрываясь кавычками, столь же демонстративно вызывающе ответил. – Нет! Но проявления этого организма – они весьма наглядны. Вот, например, что можно в этом контексте осознать в первую очередь: вулканы, штормы и те погодные явления, которые обрушились в последнее время на ничего не понимающую Европу. И это процесс жизнедеятельности того самого организма, уровень которого значительно выше, чем наш с вами!

Гул одобрения, словно легкий ветерок, пронёсся по залу. Не исчезающие голографические образы синхронно стали превращаться в смерчеобразные структуры, наглядно демонстрируя одинаковый ход мыслей в головах у студентов.

– Примите как иллюстрацию к сказанному вами. Мы, когда моемся под душем или сушим волосы феном, тоже создаём примерно такую ситуацию. Но на гораздо меньшем уровне. Вдумайтесь: каково в эти моменты бактериям, поселившимся на нашем организме? И нет оснований полагать, что они осознают происхождение обрушившихся на них «стихийных бедствий», – сказал старец Кулик и добавил: – А, возвращаясь к вашему примеру, замечу: Европе надо проанализировать информационные потоки и выяснить что не так сделали европейцы?

Снова по залу пронеся тот же самый ветерок одобрения. Профессоры, глядя в глаза слушателям и зрителям, удовлетворённо кивали головой, отмечая появившуюся во взглядах готовность к трансформации. Незаметно исчезла пространственная графика, а само пространство снова стало прозрачным. Софиты плавно изменили свой спектр с белого на тускловато-жёлтый.

По нашим правилам, почётная обязанность быть специальными представителями нашего театра лежит на победителях лотереи, – громко и торжественно объявил Вейзель. – Сегодня мы узнаем, что же всё-таки не так сделали европейцы. И узнать это предстоит паре наших победителей. Антон и Настя! Попросим их!

Все захлопали, а Антон и Настя стали тревожно готовиться к чему-то ещё никому не понятному.

Некоторое время ничего не происходило. Только тал хлопал, выходя на один общий такт, а Вейзель смотрел на наших героев, одобрительно кивал и загадочно улыбался.

Постепенно шум аплодисментов растворился в не понятном хорусе, а потом просто сменилась окружающая картинка. Так быстро, как будто одним кликом кто-то всемогущий перенёс студентов в какой-то другой документ.