Текст книги "Душа механизма"

Автор книги: Андрей Тюняев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Чудовище скромности

– Гордыня, возведённая христианами в статус греха, по сути своей не является грехом, – осматривая в очередной раз загоревших студентов, медленно произнёс Вейзель.

Он туда-сюда прошёлся вдоль всё ещё стоявших на прежнем месте студентов, а затем почти прокричал:

– Дайте мне двадцать доказательств в пользу гордыни!

Студенты ещё не отошли от общения с Платоном. Или с его образом. Не важно. А тут новое задание. Да ещё эмоционально прямо противоположное.

Как только закончились слова Вейзеля, посредине сцены возник огромный двадцатирукий монстр. В каждой ею руке было разное средство унижения. В первой – плётка, во второй – палка, в третьей – розга и так далее.

Затем вокруг сцены появилось войско. Солдаты были одеты нелепо – почти голые, со звериными лицами и римскими гладиусами в руках. Они окружили студентов, оскалились и не давали ребятам убежать.

Монстр с какой-то меланхоличной «улыбкой» стал готовиться к пожирательству ребят. А студенты инстинктивно стали пятиться. Но им в спину упёрлись римские мечи, и раздался звериный рык обезумевших дикарей.

– Гордость – это чувство собственной значимости. Гордость – это воплощение чувства собственного достоинства, – робко, но твёрдо произнёс первый студент.

Никакого рефери на площадке не было. Никто не мог отреагировать на слова студента и остановить чудовище. Казалось, что все эти выкрики и очередные испытания уже никого не спасут.

Но тут чудовище вскрикнуло, как будто от какой– то нестерпимой боли, и одна из его рук, которой он вот-вот намеривался ударить по студентам, отвалилась. Она несколько секунд лежала перед монстром, дёргалась, как оторванная нога известного паука, и горела, как будто была сделана из магния.

Чудище в ужасе посмотрело на свою руку. Потом на студентов. Новая волна ненависти и злобы стала разгораться в его глазах. Его хвост стал нервно дёргаться из стороны в сторону, снося всё, что попадалось ему на пути. Чешуя на загривке вздыбилась, и чудище стало готовиться к новому удару.

– Гордость и чувство собственного достоинства ведут к духовному росту гордящегося собой человека. К целеустремленности. К желанию развиваться и преумножать свои знания, – сообразил второй студент. – И по всему этому к желанию быть оцененным по заслугам.

Студенты застыли, ожидая, что у чудовища отвалится и вторая рука. Но этого не произошло. Чудище взмахнуло хлыстом и ударило говорящего студента.

Он распался на миллионы искр, а остальные застыли в ужасе от происходящего.

Казалось, что в параличе они простояли целую вечность. В мыслях боролись между собой всевозможные версии, но ни одна из них не побеждала.

Настя, едва выскочив из охватившей и её паники, нервно прошептала Антону:

– Нельзя повторять то же самое, но другими словами. Такое доказательство не действует на чудовище!

– Ты права, но я пока не знаю, что придумать, – нервно ответил Антон, пытаясь держать себя в руках.

– Убивая в себе гордость, человек превращается в покорную скотину, готовую терпеть унижения, притеснения, неудобства и даже насилие, – неожиданно произнёс другой студент.

Он бесстрашно подошёл к опешившему чудищу и прямо ему в морду предъявил:

– А вот это уже есть грех! И, более того, убеждения типа «надо смириться» являются обманом, ибо они используются пастырями как средство доведения до этого греха. Не надо терпеть! Не надо унимать свою гордыню!

Только что бешено носившийся над головами студентов хлыст выпал из ослабшей руки чудовища, а сама рука отвалилась. Чудовище стало орать диким воплем. Было видно, что ему нестерпимо больно. Римские солдаты скалились от удовольствия созерцания мучений, а по ошалелому взгляду монстра было понятно: он не привык находиться в роли избиваемого.

– Смотри, как орёт! Он даже не понимает, что с ним происходит! Видимо, все предыдущие схватки для него окончились полной победой, – прошептала Настя. – Если мы хотим выжить, нам надо торопиться.

– Гордись тем, что ты – это Ты! – выкрикнул Антон в сторону вопящего чудища. – Только осознавая свою исключительность и свою значимость, человек может быть свободен духовно и чист внутренне.

И третья рука отвалилась у чудовища. Крик, который вылетел из пасти монстра, казалось, даже потряс звероподобных римских солдат – они сделали полшага назад и почти присели на корточки.

– Не унижаемый не может завидовать свободе другого. Гордый не может насиловать другого, ибо уважает всякого. Гордый не может воровать, ибо уважает труд всякого и имущество от него. Отсутствие гордости ведет к греху зависти, – произнёс другой студент, и четвёртая рука отвалилась у чудовища.

А Антон тем временем продолжил:

– Видно, что христианство, убивая гордость или гордыню в человеке, ведёт его к совершению греха. Ибо униженный всегда завидует свободному. Ибо униженный всегда желает отомстить за испытанное унижение. Ибо униженный врёт себе, что унижения оправданы. Христианство взращивает в человеке дьявола, культивирует в человеке ад.

– Не уважающий себя ничтожен перед Богом, – ещё один студент озвучил очередное доказательство, и пятая рука отвалилась у чудища. – Богу нужен каждый человек, а не стадо смиренное.

После последних слов чудище, только что буквально умиравшее от ран, боли и мучений, вдруг перестало кричать и корчиться от боли. Потерянные только что руки немедленно выросли. Вся сила вернулась к монстру. Он выпрямился и встал в полный рост, производя настолько ужасающее впечатление, что некоторые ребята просто закрыли лица руками в ожидании предстоящей расправы. А другие, как заворожённые, не отрываясь, смотрели на него.

– Ваша победа! – раскатисто произнёс монстр и стал покрываться искрами, блёстками, мелкими и крупными огоньками.

– Цените себя и уважайте себя! Ибо никто кроме вас не позаботится о вас ни в этом мире, ни после вашей смерти. Каждый должен отвечать за свою жизнь сам! Не надо надеяться, что за тебя твою жизнь проживёт кто-то другой! У каждого своя жизнь! А у Бога – своя, божья, и своя задача – не равная решению твоих житейских проблем.

Пока монстр это говорил, он успел лишиться своего отвратительного вида. Теперь перед ребятами был статный великан. В одной его руке был посох из искрящейся молнии, а в другой великан держал вожжи, уходившие прямо в небеса.

Из неба как подвижный разводной мост выкатилась сияющая радуга. По ней спустилась сверкающая разноцветными ионами конная тройка. Один конь был сивый, другой – бурый, а третий – каурый. Великан вскочил на телегу, грянул на всю округу раскатистым громом и умчался вверх по радуге.

Студенты продолжали стоять, раскрыв свои рты. Они смотрели вслед удаляющей тройке. Потом, когда радужный мост исчез совсем, они обернулись, чтобы рассмотреть римских солдат. А там, где ещё мгновение назад были эти звери, стояли кусты калины и красными гроздями, как налившимися кровью глазами, недобро сверкали в сторону студентов.

К студентам на середину сцены вышел старец Кулик. Он посмотрел вместе с ними на удалившуюся радугу и задумчиво подытожил:

– Мы же не вмешиваемся в дела бактерий. Мы же не перестраиваем атомы и молекулы. Они устраиваются сами. Так и Бог! Он занимается предначертанным только ему. Не жди в нём поводыря. Но знай, что Он может вмешаться в твою жизнь, когда ему это потребуется. Если ты устремлён вверх – ты сможешь это сделать. Если ты камень на шее Бога – Он обрубит связь, тяготящую его.

Глава 8. Последствия

«Судьбоносные встречи порождают не менее судьбоносные следствия».

Харуки Мураками «IQ84»

«В мире причины и следствия все совпадения подозрительны».

Рекс Стаут «Убийство на ранчо в стиле „Дикого Запада“»

«Последствия великих событий неисчислимы».

Виктор Гюго «Собор Парижской Богоматери»

Очищение

Воцарилась некая идиллия: профессоры продолжили свою лекцию, а студенты им прилежно внимали.

Неожиданно Антон, сидевший до этого рядом с Настей вполне себе спокойно, рванулся со своего места на сцену. Настю поразили его полные решимости глаза. Да и весь его облик говорил о крайней степени решимости. Пока Настя его рассматривала и пока все его провожали вопросительным взглядом, Антон добрался до сцены, осмотрелся и принялся возводить баррикаду.

– Молодой человек, – спокойно отреагировал Вейзель, – поясните нам, пожалуйста, что вы сейчас делаете?

– Революция! – чётко обозначился студент, снял рубаху и продолжил возводить баррикаду.

Постепенно он натаскал всякой всячины, и воз уже на сцене появилась куча из каких-то вещей. Куча получилась почти в человеческий рост. Удивительней всего было то, что ни одной из этих вещей ранее на сцене не было: Антон материализовал, или, проще говоря, создал каждую из них из ничего.

И здесь со всей очевидностью юноше пригодился тот опыт, который он получил при строительстве спичечной вселенной. Кстати, рядом летала та самая божья коровка Божа и пыталась пискляво подсказывать Антону.

Все студенты и оба профессора продолжали смотреть на действующего Антона с полным непониманием. А Антон, в свою очередь, не обращал на них никакого внимания и продолжал строить свою «баррикаду».

Прошло некоторое количество времени. Антон выдохнул и удовлетворённо сказал:

– Успел…

В этот момент с дальнего конца сцены медленно появился танк. Он испускал чёрные клубы недосожжённой солярки и, громыхая траками, двигался в направлении Антона.

Зрители перестали совсем что-либо понимать.

На секунду лязг гусениц прекратился, и танк выстрелил. Всем показалось, что снаряд почти не летит. Он перемещался, как в замедленном кино. Студенты и профессоры смогли досконально изучить особенности его полёта. И это длилось очень и очень долго.

В конце своего полёта снаряд ударил по баррикаде Антона и разнёс её на атомы. От только что возведённого укрепления не осталось ничего.

Только Антон стоял посреди сцены без каких-либо защитных приспособлений. Танк тоже остановился. Из него вышел известный крохотный мужчинка в комбинезоне и танкистском шлеме.

– Дима! – радостно и алчно крикнула Нона, одновременно удивившись появлению своего ухажёра, а также демонстрируя окружающим, что у неё всё в порядке с мужским полом.

Мужчинка коротко посмотрел на неё, положил свой коммуникатор на броню, рядом пристроил ещё какой-то телефон. Дима взял закреплённый на броне меч и направился к Антону.

Пока Дима шёл, танк трансформировался и превратился в огромную «стопку» аккуратно разложенных купюр. Стало ясно, что назад на этом «танке» Дима уже не поедет.

Антон следил за мужчинкой. Он смотрел, как тот смешно тащил за собой большеватый для него меч и пытается сделать устрашающую гримасу на лице «маменькина сынка».

– Нона! – крикнул Антон. – У вас все такие мелкие!?

Нона, казалось, никак не отреагировала, но её прежняя демоническая чёрная красота заметно потускнела. Одна из студенток сказала другой:

– Смотри, она, кажись, состарилась!

Антон произнёс: «Меч!», и в его руках появилось сверкающее грозное оружие. Теперь оба были вооружены одинаково. Можно было сражаться.

Дима едва дотащил свой тяжёлый меч до места расположения Антона и, изрядно устав, нанёс невнятный удар. Антон отошёл, и Диму крутануло вокруг его же оси на полтора или даже два оборота. Дима собрал свои силы и ударил ещё раз. Картина повторилась.

После этого Дима бросил свой меч и достал пращу.

«Тоже мне Давид», – усмехнулся Антон, поняв, что замышляет мужчинка. Антон взял прозрачный щит и с интересом стал наблюдать за тем, как Дима заряжает в пращу камень и прицеливается. Но когда выпущенный из оружия камень ударил в пластиковый щит, и тот разлетелся на мелкие осколки, Антон понял, что не зря он прочёл то пособие по убийству цивилизации Земли, которое написали потомки Димы.

– Нона! – ещё раз крикнул Антон. – У вас все такие хилые!?

Те студентки, которые ранее заметили, как Нона состарилась после первой реплики, впились глазами в девушку. Она опять ничего не ответила. Просто взяла со стола книжку и с такой силой швырнула в Антона, что юноша еле успел увернуться. А Нона тем временем приобрела изрядное количество седых волос, которые никак не желали соблюдать причёску.

– Смотри! – снова шепнула та же студентка своей подруге. – Она точно старится! Стала седой и как-то высохла. Видишь?

Тем временем Дима подошёл к Антону и сделал классический проход в ноги. Антон не ожидал такой прыти от карлика. Он нагнулся и сверху пытался его отцепить от своих ног. Но Дима впился всеми своими членами в тело Антона и изо всех сил пытался его повалить. Антон постарался сделать несколько шагов, но спутанные ноги ему не позволили этого сделать, и он упал.

Дима стал медленно карабкаться по Антону к его голове. Поскольку Антон занимался рукопашным боем, он понимал, что с такой цепкостью и жестокостью, которую демонстрировал Дима, этого мужчинку к шее подпускать нельзя. Поэтому Антон собрался с силой и всадил Диме два удара локтем. Дима обмяк и свалился с Антона.

Антон встал и в третий раз крикнул Ноне, в этот раз уже с конкретным кивком в сторону поверженного Димы:

– Ему надо было оставаться на небе и не лезть в нашу земную жизнь! – жёстко рубанул Антон. – И тебе не стоило задерживаться на Земле на столь долгое время. Вы оба настолько повёрнуты на земном золоте, что даже смерть вас не может вырвать с корнями из нашей земли. Но это сделаю я!

Все посмотрели на Диму. Молодой мужчинка в зауженных брючках превратился в облезлого старика в одной набедренной повязке. Он поднялся сперва на одно колено. Подышал. Встал на четвереньки и так постоял, подышал ещё некоторое время. Потом собрал все оставшиеся силы и окончательно встал на две ноги. Этот подвиг ему дался очень тяжело.

Нона увидела плачевное состояние Димы и старческим голосом проскрипела:

– Адам!

Она встала из-за стола и поверх голов сидящих студентом молниеносно метнулась к своему мужчинке. Достигнув его, она обняла Диму-Адама. После чего повернулась ко всем и сказала:

– Мы забирали у вас всё. И будем забирать впредь! Вы – ничто. Мы – ваши цари! Мы ещё вернёмся.

Студенты в оцепенении смотрели на пару Нона и Адам. Они видели перед собой двух почти превратившихся в труху чудовищ, каждое из которых питалось золотом и при этом пожирало будущее всех людей, которые не принадлежали к адамову племени.

Антон тоже смотрел на эту кучу рухляди, цепляющуюся своими гнилыми корешками за жизнь на Земле.

Где-то далеко послышался стук деревянных колёс, которые обычно издаёт телега, двигающаяся по мостовой. Через несколько мгновений показался катафалк. Он поравнялся с Ноной и Адамом. Антон скомандовал:

– Укладывайтесь! И вон отсюда! Пришло моё время. После вас мне придётся лечить Землю. Но я это сделаю, и наша планета расцветёт, как тот рай, который вы превратили в гниющие отвалы золотодобычи.

Аптон поднял руку вверх. Над ним собиралась жуткая гроза, расползающаяся по сторонам разноцветными языками молний.

Юноша схватил синюю молнию и ударил ей Нонну. Старуха разделилась на бездушную оболочку и облако еле светящихся электронов и позитронов, поддерживаемых вместе только оставшимися рефлексами. Антон взмахом руки забросил оболочку в катафалк, а, обращаясь к облаку, произнёс:

– Отправляю Нонну из незаслуженной святости в заслуженную Навь. Там у неё будет время подумать: 23600 лет – достаточный срок для того, чтобы из разбросанных по Нави элементарных частиц эта хищница смогла собраться в новое существо в царстве Нут и Нуна. Небытие очистит её алчную душу, и перед нами появится Новь, сияющая ослепительной белизной!

После этих слов Антон ещё раз ударил синей молнией в слабосветящееся облачко электронов, которые раньше были Ноной. Свечение усилилось и унеслось по синей молнии в грозовую тучу.

А Антон схватил красную молнию и обратился к старику по имени Дима-Адам. Он ударил его первый раз красной молнией, и старик тоже разделился на оболочку и облачко взвешенной в воздухе трухи:

– Отправляю Адама из незаслуженной святости в заслуженный Ад. Там из оставшейся от него трухи заново вылепят Адама, и ровно 23600 лет его будут подвергать обжигу. Будем надеяться, что за это время из трухлявой души Адама будут выкалены все чужеродные примеси, и останется только лишь то, что свойственно земле – плодородие.

После этих слов Антон второй раз ударил красной молнией всё ещё летающую рядом труху, и она наконец-таки осыпалась на землю.

Может быть, ещё одна или две искорки кто-то и успел заметить на том месте, куда упала эта труха, но, в общем, ни от Ноны, ни от Димы ничего не осталось.

Наступила долгая пауза. Все молчали. Сколько она продлилась – неизвестно. Но из-за того, что Настя не убрала руку с клавиатуры и указательный палец её левой руки так и продолжил нажимать одну и ту же клавишу, страница экрана оказалась почти полностью заполненной буквой «Я».

«…Я…», – с удивлением прочитала Настя и подумала: – «А что "я"?»

– Ты, – словно услышав её мысленный вопрос, ответил Антон, – ты и есть начало новой чистой жизни!

Настя не успела покраснеть.

Никто не успел на неё перевести взгляд.

Антон оказался рядом с Настей за одним столом, и они уже о чём-то шептались…

Смена парадигмы

– …Об ожидаемой смене парадигмы учёные говорили давно, – дикторским голосом, как ни в чём не бывало, продолжил лекцию Эйн Всйзель. – В научной литературе есть множество упоминаний о надвигающейся организмической революции.

Эйн Вейзель рассказал, что ещё в 1970-м году на международной конференции футурологов, состоявшейся в Киото, глава японской электронной корпорации «Омрон» Кадзума Татеиси изложил концепцию SINIC. Это модель предсказания будущих технологий. Она должна была показать мир, каким он будет, когда закончится существование общества информатики. Какой тип общества придёт ему на смену. Каков будет характер постинформационных технологий.

Эйн Вейзель прервался, чтобы обвести аудиторию пристальным взглядом. Студенты с огромным трудом возвращались к реальности. Они озирались по сторонам, ища поддержки и объяснений. Не обращая на это никакого внимания, профессор продолжил:

– Концепция SINIC схематически представляет историю человечества в виде двух циклических связей между наукой, технологией и обществом. Первый цикл этой концепции начинается с появления научного знания нового типа.

Студенты всё ещё с трудом возвращались к реальности.

– Это знание, – Вейзель снова прервался и посмотрел на Настю и Антона. – Порождает зёрна новых технологий, которые становятся причиной социальных преобразований.

Затем Эйн Вейзель пояснил, что второй цикл, обратный, заключается в том, что потребности общества влекут за собой технические инновации. Эти инновации, в свою очередь, стимулируют развитие науки. Такими циклами наука, технология и общество связаны воедино. Изменение в одной из сфер является либо причиной, либо следствием изменения в другой.

Последовательность главных научных открытий во временном срезе образует экспонентную кривую, позволяющую прогнозировать последующие научные и технические революции.

– Ты видела, как она быстро состарилась? – шепнула одна студентка другой.

Но Вейзель услышал и грозно посмотрел на девушек и буквально накрыл их болтовню своим сильным дикторским голосом:

– SINIC насчитывает в истории человечества десять сменяющих друг друга технологических суперпарадигм. Смена семи из них уже осуществилась. Смена оставшихся трёх ещё предстоит.

Наше сегодняшнее общество – это общество информатики. Ещё вчера учёные предсказывали, что назревает новый технологический скачок. Это показывала концепции SINIC. Из неё следовало, что биотехнологии, базирующиеся на стремительно оформляющейся бионике, породят совершенно другое общество. Оно создаст психонетику. А психонетика, в свою очередь, станет частью нового всеобщего организованного знания – Организмики.

Именно Организмика должна была стать той самой основой следующего инновационного сдвига. По расчётам SINIC этот сдвиг должен был произойти только в 2025-м году. Но ученые немного ошиблись, и всё состоялось чуть раньше – уже в 2002-м году. А к заявленному ранее сроку Организмика сможет не только заявить о своём существовании, но и развернуться в полный рост. Может об этом говорилось в предсказании?

– Новый цикл заканчивается появлением метакультуры естественного общества. Он обозначит собой окончание истории в том виде, в котором она нам известна последние 5–7 тысяч лет, – произнёс Вей– зель. – У меня всё. Ещё несколько слов добавит профессор Кулик.

Та закалка, которой подверглись студенты по мере течения этой лекции, помогла им весьма быстро вернуться к нормальному расположению духа. Недавние события студенты восприняли как забавный эпизод, который был всего лишь одним из череды состоявшихся ранее.

– Важно, что термин «организмика» появился в интеллектуальном контексте рассуждений о новых технологических суперпарадигмах, – продолжил лекцию профессор кулик. – Очевидно, на нас действительно надвигается новая научно-техническая революция.

Никто не заметил, как и куда пропал Эйн Вейзель, но профессор Кулик теперь был в аудитории один.

– Действительно, как и предполагали учёные в своих ранних трудах, Организмика занялась постройкой своей собственной метакультуры. В ней всякий организм состоит из информации о взаимодействии информаций, причём одна матрица определяет один организм, и всякий организм является составной частью организма более высокого уровня.