Текст книги "Падшая звезда"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Ещё двое из Круга бессмертных: Пустота и Златоликий. Высшие посвящённые пространства и движения соответственно.

"Не поленились создать совместно используемый боевой артефакт. Уважают, гады".

Углубить сосредоточенность. Выкачать из мечей порцию Силы. Преобразовать её.

УВИДЕТЬ.

Затрясшись, Златоликий упустил отросток артефакта. Его знаменитая золотая маска поплыла, утрачивая постоянство формы и принимаясь пожирать хозяина. Ну и что с того, что заклятое золото при нормальных условиях попросту не могло так себя вести? Хозяйка Ока изменила сущее, как её научил, вряд ли желая именно такого итога, властительный Деххато.

Она ОЖИВИЛА маску Златоликого, ОДУШЕВИЛА её – а затем с огромным удовольствием УВИДЕЛА результат.

"…вообще-то в данном случае ОЖИВИТЬ, ОДУШЕВИТЬ и УВИДЕТЬ – одно действие. Единый и нерасчленимый акт воли…"

Нанести ещё один удар она не успела. Сообразив, что к чему, Пустота подхватил корчащегося коллегу и бежал. Пронизал пространство заранее заготовленными заклятьем.

"Жаль".

Используя все свои целительские навыки, хозяйка Ока принялась восстанавливать тело. Вернее, разгребать руины, используя за основу мало пострадавшие энергетические связи – те самые, не человеческие, а демонические.

"Интересно, что ж они Ледовицу не привлекли? Втроём они имели бы куда больший шанс задавить меня… какие-то очередные интриги бессмертных? Или добавить в сплав магии пространства с магией движения ещё и магию порядка оказалось слишком сложно?

Начхать. Не важно.

Просто Деххато – да лопнет его хребёт, выпадут зубы и треснет шкура! – придётся ответить на несколько дополнительных вопросов".

– Итак, Лениманской ведьме не страшна ни сила оружия, ни власть ординарных магов. Ещё под Ольемом её пытались остановить божественной властью – безуспешно. А теперь ты утверждаешь, что это чудовище атаковали совместно двое бессмертных, Пустота и Златоликий. Атаковали – и были вынуждены обратиться в бегство!

– Да. Но это ещё не всё.

– Говори.

Мельник выпрямился. Заставил себя, как атлет, понимающий десятипудовый груз. Хотя взглянуть в глаза шефу прямо душевных сил у него уже не хватило.

– Что причиной тому, не знаю, ибо смертен. Демоническая зараза или гнев властительного Деххато, недовольного присутствием в мире ведьмы… не знаю. Но я просматривал сводки, и получается, что последствия провалившихся прямых атак, вроде разрушения Ольема – ещё не самое худшее.

– Без лирики. Факты, Мельник, факты!

– Как прикажете.

Секретарь извлёк и развернул дешёвую печатную карту, изображающую северо-восточные провинции Ленимана, примыкающие к Седым горам. Помимо отпечатанных знаков, линий рек, населённых пунктов, дорог, замков Высоких родов и тому подобных стандартных обозначений, карту покрывали нанесённые от руки пометки, сделанные чернилами разных цветов. Сухо комментируя собственные пометки, Мельник потратил на доклад около двадцати минут.

Потом умолк, выжатый до предела.

А Свинец продолжал молча смотреть на карту.

Сходящая с ума погода. Где-то страшная сушь и сопутствующие пожары, а рядом – всего полпальца по карте! – наводнения, сносящие плотины, смывающие целые деревни. Ураганы, смерчи и градобития. Эпидемии невиданных ранее болезней, похожие более на невероятных масштабов порчу. Нашествия насекомых-вредителей. И – повальное бегство крыс, словно некоторые районы уподобились тонущему кораблю. Внезапное отравление плодородных до того почв, уход грунтовых вод (или сверхбыстрое заболачивание пахотных земель), падёж скота и домашней птицы, повальная смертность среди стариков и младенцев… а среди возведённых человеческими руками построек, среди предметов, запасов, орудий труда – гниение, распад и тлен.

Тысячи малых трагедий, сотни многоликих бед и десятки самых настоящих катастроф. В сумме же всё это слагалось в одну большую катастрофу, в непрекращающееся (и усиливающееся!) стихийное бедствие национального масштаба.

Причём сердцевина этой беды – та самая ведьма, источающая демоническую магию, ведьма, которую и бессмертные остановить не смогли, – продолжала движение.

И перемещалась всё ближе к столице Ленимана…

– Оставь карту и ступай.

Мельник вздрогнул, но повиновался. Оказавшись за порогом кабинета и плотно прикрыв дверь, он сделал ещё несколько шагов.

Замер.

"Неужели я видел невозможное? Неужели Свинец – Свинец! – бессилен что-либо предпринять? Распоряжаясь такими ресурсами, имея такие рычаги влияния…

Но что в них толку? Демон в обличье старой ведьмы шагает по Лениману, и никто не может остановить его. Даже властительный риллу. Либо не может, либо… не хочет?

А Свинец, как и я, смертен".

Змея привычного страха, годами обвивавшая позвоночник Мельника, шевельнулась в последний раз – и издохла. Хотя сам секретарь этого не заметил. Ему было не до того.

"Мы не можем остановить беду или повернуть её вспять. Но даже я могу распорядиться о выделении помощи пострадавшим. Поговорить с чиновниками, иерархами столичных храмов, представителями Высоких родов. Перераспределить запасы. Эвакуировать пострадавших. Позаботиться об оказании помощи.

Да.

Кто там из Большой Канцелярии должен мне услугу?.."

Единственный обитатель центра мира шевельнул рогатой головой. Его чувства уловили долгожданное движение, начавшееся за пределами Пестроты и направленное к его миру.

– НАКОНЕЦ-ТО! – громыхнул Голос риллу. – УЗЕЛ ГОТОВ, И ЛЕЗВИЕ ТОЖЕ…

Более вслух не было сказано ничего. Властительный Деххато не нуждался в словах, чтобы изменить и пространственные, и временные координаты точки выхода. Правда, даже в начале игры ему не удавалось исказить саму траекторию такого движения. Для достижения желаемого результата приходилось искажать пространство и время всего Аг-Лиакка. Перемещать мир.

Но до тех пор, пока он был тем, кем был, это являлось вполне посильным действием.

– БЫТЬ МОЖЕТ, ТЕПЕРЬ…

Гаснущий рокот Голоса, словно последний, дальний раскат грома.

И вновь – тишина ожидания.

Они встретились в половине дня конной езды от столицы Ленимана.

Оборванная старуха, вышагивающая по дороге с мрачной механической размеренностью, не сразу поняла, кто стоит впереди на обочине. А стоящая на обочине не сразу смирилась с тем, что старуха – это именно та самая…

– Эйрас.

– Терин.

Старуха рассмеялась.

– Да какая я тебе Терин, Игла? Разуй оба глаза… наставница! Я теперь не Терин Задира, не Ниррит Ночной Свет и даже не Кайель Отрава.

– Знаю. Теперь ты – Лениманская ведьма. Таково твоё наименование, вошедшее во множество официальных документов. И которое наверняка станет частью истории.

Старуха рассмеялась снова. Остановилась.

– Ты что, заделалась наёмницей Свинца?

– Нет. Но при расставании я обещала остановить тебя, если ты зайдёшь слишком далеко. Ты вот-вот зайдёшь ещё дальше. И я остановлю тебя. Здесь и сейчас.

11

– А. Я, кажется, немного ошиблась. – На дне Ока Владыки заметались сполохи цвета кровавого пепла. – Ты выполняешь не волю Свинца, ты выполняешь волю Деххато.

– Волю Деххато выполняешь ты.

– Чушь! Я…

– …хочешь его уничтожить. Знаю. Я тоже хотела бы это сделать.

Это остановило старуху – на время.

– Не понимаю, – призналась она.

– Вот поэтому ты до сих пор движешься в намеченной Деххато колее.

– Но…

– Пожалуйста, дослушай. Ты ведь когда-то любила докапываться до сути.

– Хорошо, – старуха скрестила руки под усохшей грудью. Повела плечами, словно проверяя, не исчезли ли из наспинных ножен её клинки. – Говори… Игла.

Эйрас усмехнулась.

– Души демонов после смерти возвращаются в Нижние Миры. Смею предположить: души риллу после смерти возвращаются на Дорогу Сна.

– НЕТ!!!

– Не ори так громко! – хлёстко, наотмашь. – Ты ведь ВИДИШЬ, что это правда. Ты просто не хотела об этом думать. Властительный Деххато наводит на тебя последний блеск, точно самоубийца, полирующий бритву перед финальным движением поперёк горла. И вместе с тем он не торопится, мучая и себя, и своё одушевлённое орудие. Допустим, ты убьёшь его, потому что он позволит тебе это. А что потом?

Старуха скривилась.

– Мне всё равно, что будет потом.

– Очнись от спячки, дура! На Деххато, дряхлом идиоте, висит связность всего Аг-Лиакка! Он суть стержень, задающий форму этой части реальности! Да, именно он был режиссёром твоей судьбы, а все остальные, начиная с Айселита и вплоть до Князя Гор, всего лишь играли предназначенные роли. Хотя бы до этого ты докопалась. Но неужели Айселит, верный паладин Энгасти, сказал бы тебе спасибо, если бы его родина вместе со всем остальным миром обрушилась в хаос? То, что творится сейчас в Ленимане, покажется кошачьим чихом в сравнении с бурей!

Голос Лениманской ведьмы был горек и пуст:

– Что за дело мне до этого мира, если в нём больше нет моего принца?

Ответ Эйрас, негромкий, но внятный, прозвучал приговором:

– Вот поэтому я и говорю, что тебя пора остановить.

Мотнув встрёпанной седой гривой, старуха фыркнула.

– Чего же ты со мной разговоры разговариваешь?

– Примерно того, чего ты разговаривала с Железным Когтем. Откажись от убийства риллу! Не потакай его Воле и Представлению!

– А ты сама? – поутихший было, пепельно-алый огонь в Оке Владыки вспыхнул ярче. – Ты-то уверена, что не потакаешь Деххато?

– Увы, потакаю.

– Что?!

Губы Иглы изогнулись в странной гримасе. Горечь? Злая ирония? Печаль?..

– Тебе следует понять ещё кое-что. Да, часть Деххато, его душа, поющее и вдохновенное начало, стремится на Дорогу Сна. Хочет вернуться. Взлететь. Переродиться – и возродиться. Снова творить свободно. Но другая его часть – та, которая и зовётся властительным риллу, стержнем мира, не хочет расставаться с Аг-Лиакком. Жадность приковывает Деххато к стабильной реальности. Не даёт подняться над материей, в полной мере реализуя Право Крыльев. Именно эта алчная часть повинна в твоих нынешних страданиях, именно она – не без твоего участия, разумеется, – разоряет Лениман тысячами бедствий. Но увы! Именно эта часть риллу заодно является залогом существования одного из миров Пестроты… притом не самого худшего из них.

– Выходит, что так, что этак, но Деххато устроит любой исход? – прошипела старуха, сжимая костлявые кулаки. – Хорошо устроился!

– Да. Существа его уровня всегда устраиваются… хорошо. Хотя и не всегда их способ устроиться – наилучший.

Старуха бросила в небо взгляд всех трёх глаз. Потом посмотрела на Иглу.

– Ты ведь знаешь, что я не отступлю… наставница?

– Знаю.

– Тогда, – сказала старуха мрачно, – я, мятежница, во исполнение той части воли Деххато, которая стремится уничтожить его, нанесу удар первой.

Игла кивнула, пряча глаза.

– Твоё право, ученица. Бей.

Рассказывают, что некогда на пустынной дороге в одном из миров Пестроты встретились два великих воина. Одного звали Ловчим, другого – Жнецом.

Издалека увидели они друг друга – и сразу же поняли, что судьба послала им встречу с умелым бойцом. Когда расстояние между ними сократилось, каждый из них, пристально наблюдающий за идущим навстречу, смог оценить его манеру двигаться и нечто более тонкое, что с трудом можно уловить сетями слов. А оценив, воины признали друг в друге поистине выдающихся мастеров боя. Сблизившись, они молча встретились взглядами. Разошлись, двинулись дальше…

Одновременно обернулись и поклонились, вежливо изгибая хвосты.

– Не вас ли, – спросил один из них, – зовут Ловчим?

– Меня, – кивнул спрошенный. – А вы, верно, известны как Жнец?

– Да, иногда меня называют и так.

– Я много о вас слышал.

– Мне также не раз говорили о вас.

– Быть может, вы окажете мне честь и разделите со мной трапезу?

– Не откажусь.

Два великих воина сошли с дороги на обочину. Продолжая приглядываться друг к другу, развели огонь, приготовили пищу, поели. После этого Жнец (а может, и Ловчий) спросил:

– Не угодно ли вам сыграть в "спор царей"?

Вместо ответа Ловчий (а может, и Жнец) молча достал из котомки свой дорожный набор для этой в высшей степени достойной игры.

Обычная партия "спора царей" длится не очень долго. Особенно если играют не новички, а мастера. Достаточно одной замеченной ошибки противника, чтобы суметь переломить ход игры в свою пользу. Не случай, но только искусство, внимание к мелочам и непреклонность воли определяют исход этой игры, за что её и любили воины того отдалённого мира.

Вот только "спор царей", за которых принимали решения Ловчий и Жнец, затянулся. Оба они не были новичками; более того: хотя стили игры у них оказались разительно не похожими, никто из них не совершал ошибок – ни крупных, ни хотя бы мелких. Так они просидели над доской и час, и второй, и половину третьего, когда Жнец (а может, и Ловчий) сказал:

– Очень интересно. Похоже, что сегодня мне не удастся выиграть.

– Мне тоже кажется, что сегодня победа не дастся мне. А меж тем я бы хотел засветло добраться до трактира и переночевать под крышей.

– Я и сам желаю в точности того же. Быть может, вы согласитесь на ничью?

– Охотно дам своё согласие.

На этом два великих воина, поклонившись друг другу на прощание, разошлись в разные стороны и уже ни разу не встречались более. Но, хотя ни один из них в тот день не обнажил оружия, оба они знали, что повстречались с равным себе – и сумели обойтись без потерь. Что тоже можно, в каком-то смысле, считать победой.

Увы, для Терин и Эйрас такая обоюдная победа в бескровном состязании ума и воли оказалась невозможна.

Их бой сразу пошёл всерьёз.

Первое побуждение: УВИДЕТЬ.

Уже не вкрадчиво, прощупывающе, а в полную силу, с заимствованием энергии у клинков. Так, чтобы способность ВИДЕТЬ из инструмента стала оружием, действенность которого испытали на себе и Князь Гор, и особенно Златоликий.

И снова, как при пробных попытках, – ничего.

Только холодная, непроницаемая, струящаяся тьма. Только прочность, непостижимым образом сплавленная с текучестью, а в самой сердцевине – воронка непостижимости, дышащая распадом и гибелью, излучающая активность и жизнь. Суть некроманта? Не-е, это что-то другое…

"И как прикажете атаковать существо, которое не то что изменить – понять не можешь?"

Заранее предчувствуя неудачу, она сплела и направила в цель великолепное в своей симметричности плетение. Манипуляция материей неразрывно сочеталась в этом заклятии с методами, заимствованными у риллу. И низшую, материальную компоненту ждал полный успех: плотное тело Эйрас сур Тральгим исчезло в воронке распыления. Но высшую компоненту ждал столь же полный провал. Холод струящейся тьмы поглотил жалкую попытку ограничить его свободу, словно вековой лес, глотающий робкий крик заблудившегося путника.

Сходным образом закончилось противостояние со слугой Веррая. Там тоже пострадала лишь низшая, материальная компонента двуединства бога и человека. Вот только тогда всё закончилось со смертью вместилища неотмирной силы, а Эйрас…

Секунда – и на том месте, где стояла распылённая женщина, возник оживший костяк: четыре лапы, два крыла с перепонками из чистой Силы, мертвенно-зелёные огни в пустоте глазниц.

– МОЯ ОЧЕРЕДЬ, – вполне внятно прогудел дракон, не размыкая челюстей.

Судорожное напряжение, ожидание атаки…

Ничего не произошло.

Бесконечное наречие, этот безотказный и удобный инструмент, впервые на памяти Эйрас дал осечку. Она по-прежнему прекрасно помнила его – вот только из рычага, способного поменять местами не то что небо и землю, но даже прошлое и будущее, Бесконечное наречие превратилось в ещё один язык, утративший непосредственную власть над состоянием души.

"Ну конечно. Глупо было пытаться!

Она меня ВИДИТ. Вряд ли понимает, что именно ВИДИТ, – даже я сама затрудняюсь определить, кто я такая, – но самого факта такого наблюдения уже достаточно. Взгляд Ока Владыки прозревает суть и блокирует мои потуги в зародыше. Так я сама во время первой, случайной встречи с Гредом и Хилльсатом блокировала их попытки принять боевые аспекты: пусть неосознанно, но именно я вела ту ситуацию в заранее спланированном русле. Тогда ещё смутная и неверная, но от того не менее реальная тень Тропы Бесконечного, на которую я твёрдо встала в Обители, уже невесомо лежала на моих плечах, укрывая от некоторых аспектов того же искусства.

Итак, изощрённость реализующихся иллюзий недоступна? Пускай. Это всего лишь значит, что я должна сделать своим оружием истину".

«Медлишь, бывшая наставница? Не хочешь нарушать свой странный запрет на убийство? Ну, от меня-то подобных глупостей лучше не жди!»

Новая атака, более изощрённая. Простое уничтожение оказалось неэффективно? Используем искажение! Воздействие, которое по сути своей, должно быть, приближалось к заклятиям из арсеналов хаоса, с нешуточной примесью демонической магии и питаемое стихийными энергиями. Только использование Ока позволяло сбалансировать столь неустойчивую и опасную смесь, только способность ясно ВИДЕТЬ точное равновесие форм.

Все хаотические магические приёмы принципиально не поддаются классическому контролю. Ломают любые рамки, поставленные волей мага. Применение подобных заклятий в плотной реальности слишком опасно, почти самоубийственно. Даже риллу, несмотря на их локальное всемогущество, пожалуй, не взялись бы восстанавливать фрагмент реальности, затронутый столь всеобъемлющим искажением. Много проще уничтожить искажённое и создать с нуля "заплатку".

Но когда водоворот слепящих бликов, перемешанных с искрами отрицательного света, успокоился, ведьма не без толики священного ужаса обнаружила, что закапсулировавшая себя Эйрас, вернее, её драконья форма, осталась невредима. И даже почти не ослабела.

"Невозможно!"

На этот раз наставница не стала медлить. Под её ответным ударом ментальные барьеры мятежницы оплыли, словно сделанные из мягкого воска. Обыденная реальность исчезла, сменившись пространством, заполненным бескрайней и однородной серой мглой. Неким трудноописуемым образом посвящённая Ока знала: из развалины, медленно и кропотливо восстанавливающей своё дряхлое, уже вполне нечеловеческое тело, заодно возвращая ему утраченную молодость, она – здесь – снова стала почти прежней. То есть полной сил юной женщиной с серо-зелёными глазами, густыми волосами цвета бронзы…

И лихорадочно меняющим оттенки Оком Владыки посреди лба.

…а вот костяного дракона перемещение в Лабиринт Мороков ничуть не изменило…

Маги в Энгасти порой любили вспомнить старый, как сама Академия, а то и более замшелый спор: что же это такое по своей сути – Лабиринт Мороков?

Общепринятая точка зрения гласила, что Лабиринт является своеобразным преддверием Дороги Сна, этакой бесплотной прослойкой, отделяющей полностью материальные миры Пестроты от частично материальных, но совершенно не схожих ни с чем привычным потоков Дороги. Наиболее популярная альтернативная точка зрения не признавала существования Лабиринта Мороков как чего-то постоянного и самостоятельного. Те, кто придерживался такой точки зрения, полагали, что Лабиринт – не более, чем проекция активного сознания, сложная, целиком зависящая от воли мага иллюзия. Риллу, покинув Дорогу Сна, оформляли материальные миры; маги, покинув материальные миры, создавали куски Лабиринта.

Некогда Ниррит, заинтересовавшись этим вопросом и изучив доступные источники, пришла к выводу, что Лабиринт Мороков – не преддверие Дороги Сна, а её подобие. Очень, очень бледное, разумеется. Ведь Дорогу Сна творил своим непостижимым существованием Спящий, а Лабиринт Мороков представлял собой коллективное творчество смертных магов, знакомых с концепциями легендарного Талиассе Быстрокрылого. Концепциями, восходившими, между прочим, к некоторым обобщённым шаманским практикам. К глубоко интуитивной магии.

Надо было быть фигурой калибра Талиассе, чтобы вычленить рациональное зерно из бреда умов, нешуточно помрачённых приёмом природных галлюциногенов, контролируемой гипервентиляцией и многочасовыми ритуальными плясками. Да не просто вычленить, а ещё и свести найденные рецепты в достаточно строгую, вполне рациональную систему заклинательных приёмов. Ведь если разобраться, то Быстрокрылый нашёл ни много, ни мало – начало пути, на котором Спящий стал тем, кто Он есть теперь!

Впрочем, чем бы ни был Лабиринт, относительно него можно было смело утверждать две вещи: во-первых, что бы ни происходило в нём, на материальном уровне это не отражалось никак. Даже тела ушедших в Лабиринт оставались на прежнем месте, и потому как способ путешествий он не работал. А во-вторых, в изменчивой реальности Лабиринта было очень удобно работать со всеми явлениями нематериальной природы. Ещё шаманы использовали его для извлечения информации о реальном мире, для сбора сведений о дальнем, давнем и скрытом. Но они же использовали Лабиринт Мороков для обучения, передачи опыта, обретения новых способностей. Потому что здесь можно было почти как угодно оперировать памятью, реакциями, эмоциональными и психическими состояниями. И своими собственными…

И чужими.

Поединок в Лабиринте Мороков (в отличие от обычной дуэли стихийных магов, где важна Сила) выявлял более искусного, более опытного. А ещё – брал на излом такие свойства личности, как цельность, самоконтроль и сила воли.

Учитывая, что Эйрас ухитрилась затянуть бывшую ученицу в Лабиринт чуть ли не в доли мгновения, невзирая на ментальные блоки и против её желания…

– ХИТРО. ОНА ЗНАЛА ИЛИ ДОГАДАЛАСЬ? ВПРОЧЕМ, ОТМЕНИТЬ СЛЕДСТВИЯ НЕ СМОГ БЫ ДАЖЕ Я САМ. ПУСТЬ ПЫТАЕТСЯ…

– ТЫ НЕ ПРОТИВ ПЕРЕВЕСТИ НАШ СПОР НА ЭТОТ УРОВЕНЬ? – поинтересовалась Эйрас, по-прежнему не шевеля нагими челюстями, но поведя крыльями так, словно охватывала ими туманный простор, лишённый каких-либо чётких ориентиров. – НЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ОСТАВИТЬ ПОСРЕДИ ЛЕНИМАНА НЕПРИГОДНУЮ ДЛЯ ЖИЗНИ ОБЛАСТЬ, ВРОДЕ ВЫЖЖЕННОЙ ПУСТЫНИ ИЛИ ОЗЕРА ПЛОЩАДЬЮ С ОСТРОВ ЭНГАСТИ. А ТО, ЗНАЕШЬ ЛИ, ТВОЁ ПОСЛЕДНЕЕ ЗАКЛЯТЬЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКИХ ДЕЛ МОГЛО НАВОРОТИТЬ.

– Как тебе удалось погасить искажение? – прохрипела ведьма. Речи дракона поселили в ней иррациональный, обидный, но никак не поддающийся изгнанию страх.

– ТЫ НЕ ВКЛЮЧИЛА В НАБОР АКТИВНЫХ ФОРМ ФРАГМЕНТИРОВАНИЕ ПРИЧИН И СЛЕДСТВИЙ, – любезно пояснила Эйрас. – ПОЭТОМУ КОНТРМАГИЯ, ОСНОВАННАЯ НА УПРАВЛЕНИИ ВРЕМЕНЕМ, ОКАЗАЛАСЬ ДОСТАТОЧНО ЭФФЕКТИВНОЙ.

"Управление временем?

Если она способна даже на это, я могу сдаваться сразу… победить мага, властного над реальным временем, просто немыслимо!

Но нет. Я всё равно не сдамся! Раз она перенесла нас в Лабиринт, значит, не хочет или не может убить физически…"

Недолго думая, посвящённая Ока сплела новое заклятие.

"Фрагментирование причин и следствий, да? Спасибо за подсказку!"

Сплести-то сплела, но привести в действие уже не успела. Эйрас, с её владением реальным временем, оказалась быстрее. Её атака не подавляла грандиозной Силой, да и атакой то, что она сделала, можно было назвать лишь с большой долей условности. Но для мага почти любое действие представляет собой многофункциональный инструмент, а любой инструмент, особенно многофункциональный, можно использовать множеством разных способов.

Аналогичное действие Эйрас уже применяла к Терин. Очень давно. Во время инициации.

Но теперь сознание ученицы стало совсем иным, чем во время появления в Энгасти. Несколько раз прирастала, кардинально изменяясь, её энергетика; минимум трижды полностью менялся и разум бывшей смертной. Она одолела путь, на который хватило бы дерзости лишь у одного мага из тысячи. И лишь каждый тысячный от этой тысячной сумел бы не расстаться при этом с жизнью, свободой или колдовскими способностями.

В первый момент бывшей ученице даже показалось, что она наконец-то достигла паритета с бывшей наставницей…

– ОТЧАСТИ ЭТО ПРАВДА, – громыхнул голос Эйрас. – МЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОЧТИ РАВНЫ. ТЫ ПРОШЛА РИТУАЛ СЕМИ СВЯЗУЮЩИХ – Я ПОЛУЧИЛА ЗНАНИЕ ИСКУССТВА ВОПЛОЩЕНИЙ И ВОЗМОЖНОСТЬ ОСОЗНАННО ПЕРЕМЕЩАТЬСЯ В ЛЮБУЮ МЫСЛИМУЮ РЕАЛЬНОСТЬ. ТЫ СТАЛА ПОСВЯЩЁННОЙ ОКА ВЛАДЫКИ – Я СТАЛА ПОЛНОЦЕННЫМ КОСТЯНЫМ ДРАКОНОМ. ТЫ ПРЕВРАТИЛАСЬ В ОДНУ ИЗ КНЯГИНЬ АДА – Я ПРОШЛА ОБУЧЕНИЕ В ОБИТЕЛИ. РАЗНЫЕ СТУПЕНИ РАЗНЫХ ЛЕСТНИЦ, НО СХОДНЫЙ ЭФФЕКТ. ВОТ ТОЛЬКО Я ВСЁ-ТАКИ СТАРШЕ ТЕБЯ. ЧУТЬ ИСКУСНЕЕ. И НАМНОГО БЫСТРЕЕ.

Оспорить последнее утверждение не представлялось возможным. Хотя бы потому, что вся эта долгая фраза оказалась произнесена и воспринята за ничтожную долю мгновения…

Если бы состязание шло на уровне голой энергетики, Эйрас не имела бы шансов. Её драконья оболочка была полна Силы, но эта Сила изрядно уступала энергиям, типичным для магов из Круга Бессмертных. А сопоставления с тем, что могли выдать артефактные клинки за спиной Терин, дракон и подавно не выдерживал, отставая в сотни раз. Но наставница ловко вывела это преимущество за пределы уравнения схватки.

Если представить чёрные радуги мечей аналогом специального рейдера военно-морского флота Энгасти, то хозяйка этих радуг была полноправным капитаном своего могучего корабля. Но много ли толку от всей ударной мощи главного калибра рейдера, когда капитан прямо на мостике сошёлся врукопашную с диверсантом?

Туман, туман, туман… и нити. Одни – чёрные, тонкие и многочисленные, сплетающиеся в клубки вроде дыма или колеблемого ветром кустарника. Разум пасует, пытаясь выделить в этой массе отдельные нити и понять логику их движения. Другие нити намного светлее. Они меняют оттенки, пробегая по всему видимому и отчасти – по невидимому спектру. Нити дышат жаром, лучатся холодом, искрятся злыми иглами разрядов, режут твёрдостью закалённого металла, завывают сквозняками, притворяются невидимками из прозрачного стекла и водных струй, пульсируют кровеносными жилами и колышутся чувствительными нервными окончаниями… Эти нити тоже более чем многочисленны и притом весьма разнообразны. Взаимодействия их неожиданны, эффекты странны, природа непостоянна. На всех них, однако, лежат багровые отблески – мета единства, знак, позволяющий отделить их от чёрных дымных нитей.

И отблёскивающие багровым, и стремительные чёрные нити заняты одним. Борьба! Тугие змеиные объятия! Плотный клинч – не разнимешь… да и нет рядом никого, кто мог бы вмешаться. Лишь два сознания перешедших предел магов спорят друг с другом в Лабиринте Мороков.

Многомерная, многоуровневая, многоликая схватка…

12

Песок под ногами. Солнце жарит сверху, как жерло вулкана. Кажется, что кожа вот-вот начнёт отслаиваться от жара. Сухо во рту. Пот заливает глаза.

Держаться!

Тебе не легче и не проще, чем той, напротив, замершей с мечом-бастардом в странноватой асимметричной стойке. Тебе, замершей с двумя равными клинками – один в прямом хвате спереди, другой, в обратном, – сзади. Это не просто испытание. Это поединок выдержки и воли. Начавшая движение первой проиграет.

"Я не проиграю".

Мельтешение цветовых пятен. Хаос звуков. Сенсорная головоломка повышенной сложности. Опытные маги не защищают сознание статичными щитами, и на то есть множество причин. Но пройти неопределённое количество слоёв динамической защиты и вклиниться хотя бы в сенсорные области, не говоря уже об уровне абстракций – задача, мягко говоря, нетривиальная.

Считается, что два противника-менталиста, примерно равных по классу, не могут решить эту задачу. Стоит одному из них сосредоточиться исключительно на защите и постоянной смене маскирующих алгоритмов – всё, он или она неуязвимы. Конечно, до тех пор, пока к одному менталисту-взломщику не подключится второй менталист, работающий в защите, и не развяжет первому "руки", позволяя полностью уйти в атаку. Вот тогда ушедшему в защиту придётся кисло.

Но что, если один из равных по классу менталистов может ускорять своё мышление в десятки, а то и сотни раз? Да уж ничего хорошего…

Для Лениманской ведьмы.

Песок? Пустыня? Не более, чем морок.

Трясина темна и холодна. А островок безопасной почвы под твоими ногами постепенно погружается в неё. Не слишком быстро, о, нет – ровно настолько, чтобы медленный ужас жрал тебя, смакуя редкое блюдо, отщипывая по кусочку от монолита воли… жрал, как леденец на палочке, как удав уже проглоченного, но ещё не осознавшего это кролика.

Магия!

Левитация помогла с чавкающим звуком вырваться из хватки болота, поднявшегося уже до пояса. Ты взлетела, освобождаясь и смеясь…

И смех замер на твоих губах, когда небо, не столь игривое и по-детски жестокое, как болото, всосало тебя целиком. Всосало вместе с твоей волей, и памятью, и магической Силой, и радостью от освобождения. Всосало быстро и необратимо.

Если вся реальность подобна голодной росянке, мухам в неё лучше не залетать.

Чёрные нити старательно оплетают нити, окрашенные багрянцем. Захватывают их, подстраиваются под внешне хаотичный танец. И начинают понемногу вести в этом танце.

Так она ещё никогда не бегала. Не от кого было ей бегать ТАК. А вот теперь пришлось научиться искать спасения в скорости. Да только от той леденящей тьмы, которая преследовала её, спастись бегством… нет, нереально!

Коридоры, коридоры, коридоры. Змеящиеся в бессистемных изгибах, идеально прямые и такие длинные, что из одного конца не увидишь, что творится на другом. Тёмные галереи, провалы бездонно-чёрных колодцев, беломраморные балконы, выводящие к мутной безликой хмари, заменяющей здесь небо и землю. Лестницы: левоспиральные, правоспиральные, обычные, широкие парадные, узкие чёрные. Тупики и развилки, комнаты и залы.

Местами царят идеальный порядок и помпезная роскошь. Вязкий, чуть влажный блеск начищенного золота, чёрно-зелёные зеркала малахитовых колонн, жёсткие от шитья драпри, мастерская, до мельчайших деталей выверенная резьба по дереву. Навощённый фигурный паркет воображает себя мозаичным панно, наполовину превращённым в зимний каток. Драгоценные безделушки занимают свои места в интерьере, выверенные до миллиметра. Но напольные механические часы тихи и мертвы, как заледеневшее время.

Местами – разор и мерзость хаоса. Копоть на алебастровой лепнине потолков дополняет костры из поломанной мебели. Обстановка изгажена, разграблена, а что не изгажено и не разграблено, то попросту изломано или растоптано в бессмысленной злобе. Ажурные занавеси иссечены, порваны, испакощены, стенные панели из драгоценных и редких пород дерева истыканы стрелами и метательными ножами, пол где взломан, где выщерблен кирками. Опалённые гобелены годятся уже только на половые тряпки. И снег, милосердно присыпавший прокопчённую грязь, кажется благословением, что сродни чуткой тишине.

То тут, то там высятся мучительно изогнувшиеся статуи. Это всегда разумные существа – люди, тианцы, ваашцы, иные – в полный рост и при всех положенных атрибутах. Нет ни одной статуи, которая оказалась бы незнакомой. И с портретами то же самое. Все, все до единого изображённые на портретах, и индивидуальных, и групповых, ей знакомы. Но в отличие от статуй, замкнутых в своём страдании, глядящие на проносящуюся мимо лица с портретов смеются. И вглядываться в них не хочется – рассудок дороже! Вперёд и вперёд, без остановки и смысла…