Текст книги "Падшая звезда"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– К какому именно?

– На твоё усмотрение. Лояльность алхимика обеспечить проще, чем лояльность менталиста. Теперь о Мастерах Общества. Их надо приструнить пожёстче… да! Мы сделаем им подарок, от которого они не смогут отказаться.

– Отец?

– На Шъявире напряжённо с продовольствием? Ну так мы поможем честным шъявирцам.

– Я не успеваю следить за мыслью.

– Тут и успевать нечего. Отправим через океан рыболовную флотилию. Суда с трюмами-морозильниками. И будем продавать шъявирцам улов по цене ниже рыночной.

– Но схемотехника не рассчитана на работу вдали от Источника Энгасти.

Мориайх хмыкнул.

– Для Источника есть замена. Мы пошлём с рыболовами рейдер. Например, "Зубатку".

Глаза Айселита восторженно сверкнули.

"Окно Стихий на борту рейдера! Ну конечно! Небольшое изменение в криогенных схемах, вполне посильное даже для рядового члена Гильдии Артефакторов, и… плюс главный калибр, чтобы остужать горячие головы, задумавшие лишнее.

Отец – гений!"

– Шъявир не способен прокормить себя, – жёстко сказал Мориайх, глядя сквозь окно на дворцовый сад. – Поставками продовольствия гъёви держат его в кулаке. Но наша рыболовная флотилия ослабит этот кулак. Им всем придётся выкручиваться: гъёви – в стремлении вернуть контроль над островом, шъявирцам – в стремлении и нашу рыбку кушать, и правдоподобно изгибаться перед родной державой. А лениманцам придётся тратить немалые средства, чтобы просто сохранять свои позиции в Шъявире и держать обстановку. Когда же мы отзовём флотилию…

– Отзовём?

– Разумеется. В точно рассчитанный момент, но не раньше, чем через полгода. Ситуации надо дать созреть. Так вот, когда мы отзовём рыболовов, баланс снова нарушится. Шъявир и заправляющее на нём Общество живёт отнюдь не за счёт поставок продовольствия, а за счёт этого баланса. Это их самое чувствительное место. Если Ундигъёвид введёт на остров войска, баланс окончательно рухнет. Но до такого можно не доводить… если Общество правильно поймёт нас.

У Айселита по спине побежали мурашки.

Тактики выигрывают сражения. Стратеги выигрывают войны. А вот политики… политики создают и уничтожают ситуации.

Мориайху Энгастийскому не понравилась ситуация, при которой лениманцы могут использовать шъявирцев на их территории для атаки… нет, даже не интересов Энгасти, а самих энгастийцев. Что ж, один-единственный ход рыболовной флотилией – и неблагоприятная ситуация исчезнет без следа. Причём, что самое "забавное", симметричного ответа на этот ход нет ни у кого. Ни у лениманцев, ни у гъёви, ни у шъявирцев.

– Два рейдера, – сказал принц.

– Что?

– С флотилией лучше послать два рейдера, а не один.

– Детали – на твоё усмотрение, – отмахнулся Мориайх. – Сейчас меня волнует другое.

– Явление Тхараша?

– Нет. Посланник Ледовицы – битая фигура. Я хочу познакомиться с этой… Ниррит.

– Назначь время и место, отец. Мы придём.

В каком обличье предстать перед королём? Она думала об этом недолго, но интенсивно. И в итоге остановилась на том же варианте, который демонстрировала перед командой «Морской молнии» и шъявирцами. Тианка с «яркой кровью» в жилах… или, в крайнем случае, особа, желающая и умеющая сойти за таковую.

Но дуэта с Айселитом на этот раз не получилось: наследный принц быстро уволок своего младшего брата в соседнюю комнату, оставив Ниррит наедине с королём.

– Вы позволите мне небольшую проверку?

– Конечно, ваше величество.

Мориайх сосредоточился, беззвучно шевельнул губами; кончики его пальцев почти незаметно дрогнули. А по коже Ниррит заплясали тысячи тёплых искорок. Нырнули под кожу, протанцевали по костям… исчезли.

– Отличная маскировка, – сказал Мориайх. – Впрочем, дело совсем не в ней.

– Я… понимаю, – ответила Ниррит, также переходя на древнетианский.

– Позвольте мне быть откровенным. Как мне сообщили, вы изображали любовницу моего сына. Насколько далеко зашла эта игра?

– Отвечу откровенностью на откровенность. Эта игра зашла достаточно далеко, чтобы перестать быть всего лишь игрой.

– И что именно в моём сыне привлекло вас?

– Мягкосердечность, ум и чувство юмора, – ответила Ниррит, не раздумывая ни секунды. – А ещё… гибкость.

– Так. А что, на ваш взгляд, привлекло его в вас?

– Об этом следует спросить самого Айселита. Я предполагаю, что он мог бы ответить на такой вопрос, но не собираюсь… расхваливать себя.

Мориайх усмехнулся. Дуэль полутонов и намёков начала ему нравиться.

– А что вы можете сказать обо мне, Ниррит Ночной Свет?

– Вы политик. Настолько хороший, что вам даже не надо быть хорошим отцом.

– Жёстко сказано.

– Вы просили откровенности.

– И вы не боитесь быть откровенной с… политиком?

– С настолько хорошим – нет. Как одна из людей принца Айселита, я склонна полагать, что хорошему политику приносят головы плохих политиков, а не наоборот.

Король улыбнулся. И назвать эту улыбку приятной не повернулся бы язык.

– Значит, Токраис был плохим политиком?

– Ему некого было послать за головой Айселита. Сверх того, он не сумел сделать так, чтобы за его головой никого не послали. Значит, он был плох.

Мориайх усмехнулся снова, чуть пошире. И едва заметно дёрнул левым ухом.

– Надо полагать, сравнительные достоинства магов определяются примерно так же, как сравнительные достоинства политиков?

– Если два мага будут настолько глупы, что дойдут до прямого противостояния – да.

– И вы не боитесь противостоять Ледовице?

– Я не собираюсь "противостоять" ей. Я не настолько… амбициозна.

– Но если так, почему Тхараш напал на вас?

Ниррит повела плечами.

– Из того, что сказал ныне упокоенный старший хеммильд, – ответила она, – нельзя сделать однозначный вывод о причинах его… визита. Я не вхожа в Круг Бессмертных и не знаю, по каким правилам они… действуют. Но не думаю, что Ледовица пришлёт за мной ещё кого-то. Во всяком случае, в ближайшее время.

– За вами – возможно. А за… моим сыном?

– Это будет то самое прямое противостояние, которого всемерно стараются избегать маги.

– Вы готовы мстить?

– Я просила о гражданстве Энгасти не ради достоверности… игры. Ваше величество.

– Лучшая игра – это реальность?

– Именно так.

Помолчав, Мориайх спросил:

– Я готов согласиться, что Ледовицу вы знаете плохо и в её мотивах не разбираетесь. Но вашу наставницу вы знаете гораздо лучше. Почему Игла отказалась вас учить?

– С точки зрения Эйрас, маг не должен вмешиваться в дела обычных смертных. А магия не должна быть одним из инструментов политики. Я этого мнения не разделяю.

– Вашей наставнице не понравилось использование её науки для убийства?

– Всё несколько сложнее. Я не возьмусь утверждать, что вполне понимаю мотивы и устремления столь… необычного существа, как Эйрас сур Тральгим. Я знаю, что она стремится убивать как можно меньше, но она также не является сторонницей ненасилия. Да и вряд ли она, урождённый некромант, способна полностью порвать с путями тьмы. Нет, дело не в убийстве как таковом, дело, скорее, в… долгосрочной стратегии.

– Я не вполне понимаю вас.

– Попробую объяснить проще. Есть мир со своими законами. Смертные, включая обычных магов, используют эти законы. Но настоящие маги, такие, как Эйрас, стоят над миром. По крайней мере, отчасти. Убивать для того, чтобы чего-то добиться, означает отказываться от перспектив ради сиюминутной и конкретной выгоды. В представлении моей бывшей наставницы это – тупик.

– А она высоко себя ценит.

– Цель её жизни – научиться творить миры. Эйрас хочет встать вровень даже не с риллу, а с самим Спящим. Я бы сказала, что ценить себя выше просто невозможно.

– Но ведь по крови она всего лишь человек.

– Посмотрите на меня, ваше величество, – хмыкнула Ниррит. И повела ушами для пущей наглядности – Я – человек? А ведь я – всего лишь ученица Эйрас, успевшая постичь не так уж много и поднявшаяся не особенно высоко. Мне, смешно сказать, всего-то двадцать с небольшим календарных лет. Мне до окончания Академии осталось ещё два с половиной курса!

Мориайх кивнул. И спросил:

– Ты тоже хочешь научиться творить миры?

– Спросите меня лет через десять. Сейчас я не чувствую себя стеснённой, пребывая в Аг-Лиакке и подчиняясь его законам. Но это – сейчас. А в будущем всё может измениться.

– Что ты скажешь теперь? Грозит мне отцовское неодобрение или же…

– Шутки неуместны.

– Тогда считай, что я спросил всерьёз. Тебе понравилась Ниррит?

– Такие, как она, не могут нравиться… или не нравиться.

– Отец, ты меня пугаешь.

– А твоя… подруга тебя не пугает?

– Знаешь, Тхараш дал ей выбор: быть убитой или отойти и позволить убить меня. Она не отошла. Я составляю с ней тандем и знаю, что ей было очень страшно. Ничего подобного она не ожидала, ни малейшей уверенности в победе не испытывала. Но над вопросом, не отдать ли Тхарашу меня, она думала не более двух или трёх мгновений. Ты знаешь, какой выбор она сделала.

– Я спросил не об этом.

– Знаю. Отвечу так: ты, отец, пугаешь меня чаще и сильнее, чем Ниррит. И это не шутка.

Мориайх Энгастийский улыбнулся – мимолётно и немного грустно.

– Верю. И за что же ты ценишь её больше всего? Ну, не считая того факта, что она сочетает способности телохранителя высшего класса с безупречной внешностью.

– Тебя интересует моё мнение о ней как о маге, как о сотруднике или как о женщине?

"Порядок перечисления сам по себе довольно красноречивый", – подумал король.

– Меня, – сказал он, – интересует твоё мнение о Ниррит как о личности.

– А. Тут всё просто. Мне нравятся её целеустремлённость, ум и чуткость.

– Чуткость?

– Как правило, целители – отличные эмпаты. Но она не только эмпат, она… даже не знаю, как объяснить то, что я чувствую.

– Объясни, как умеешь.

– Свинец любит называть своих агентов клинками. И они стараются соответствовать. Я, как ты знаешь, называю своих агентов людьми. И они тоже стараются соответствовать. Для того, чтобы выполнить порученное дело, моим людям поневоле приходится уподобляться холодным и жёстким инструментам. Так вот: Ниррит умеет уподобляться лучше всех. Но и цена подобного уподобления для неё выше, чем для остальных агентов, потому что изначально в ней очень мало отточенной смертоносности.

– Мало? В ней?

– О, в её "масках" такого добра – с горкой. Но она была и остаётся женщиной. Целителем. Защитницей и дарительницей жизни.

– А убийцей её делает, конечно, жестокий мир, полный грязи и несправедливости.

Принц не улыбнулся.

– У меня на службе состоят самые разные убийцы, – сказал он. – Кто-то делает такой выбор из патриотических побуждений. Кто-то банально мстит за обиды, реальные и мнимые. Кого-то делает убийцей стечение обстоятельств. Ниррит, проданная собственным отцом в храм Пятиокого и чудом избежавшая алтаря, начала с желания защитить себя.

– А лучшая защита – это нападение.

– Зря смеёшься. Таков закон этого мира.

– И ты хотел бы встать над миром? Воспарить над схваткой?

Айселит посмотрел на отца таким взглядом, что Мориайха пробрала дрожь. На мгновение королю почудилось, что сквозь зрачки сына на него смотрит Ниррит.

– Мои желания не имеют приоритета над моим долгом, – ровно ответил принц. – Я – птица, рождённая в невидимой клетке. Тебе не нужно бояться, что я однажды улечу следом за другой… птицей. Да и размах крыльев у меня не тот.

– Но ты хотел бы… улететь?

– А ты, отец?

Мориайх опустил голову. Совсем чуть-чуть.

– С тех пор, как умерла ваша мать, – сказал он, – мне некуда лететь.

В конце четвёртого курса Академии, после сдачи переводных экзаменов и получения звания младшего мага, Ниррит Ночной Свет обнаружила летящую по коридору бабочку. Роскошную, размером с ладонь, сине-бело-жёлтую… и с аурой, которой никак не могло быть у нормального живого существа. Ткнувшись в выставленный Ниррит воздушный барьер, бабочка упала на пол, превращаясь в полёте в визитку знакомого обличья. На лицевой стороне визитки летящие строки, якобы нанесённые от руки, гласили:

мастер биотрансмутаций

профессор Академии Высокой Магии

СИГОЛ ЛЕБЕДА

(диплом 30971-5839)

Подняв и перевернув визитку, Ниррит обнаружила сдвоенный косой крест. После чего развернулась и направилась к кабинету профессора.

– Ага, явилась, – встретил её он. – Не будешь ли ты любезна объяснить мне ЭТО?

Подойдя поближе, Ниррит убедилась, что Сигол многозначительно постукивает пальцем по листам её собственной работы. Говоря точнее, по таблицам с исходными данными.

– Что именно я должна объяснить?

– Дурочку-то не строй, – ласково, как два месяца не жравший кайман, улыбнулся Сигол. – У кого ты… позаимствовала… ЭТО?

– Ни у кого. Это мои собственные данные.

– Неужели? И каким же, не побоюсь этого слова, волшебным образом у тебя оказались данные по наследственности и физиологии хищных рыб, являющихся эндемиками северного приполярья? Последняя серьёзно оснащённая экспедиция Академии в тех краях работала лет двадцать тому назад, но таких данных не привезла. И три предыдущие экспедиции тоже. Я проверял.

Ниррит поморщилась.

– Вы что, полагаете, что я взяла и просто придумала это?

– Нет. Я так не думаю. Но мне очень хотелось бы знать, как ты добыла материалы. И когда.

– Подождите пять минут, пожалуйста.

Сигол моргнул. Раскинул вокруг тонкую частую сеть комплексного заклятья. Результат был отрицательным. Впрочем, Лебеда догадывался, что Ниррит не пытается обдурить его или по-глупому разыграть. Не первокурсница всё-таки, и характер не тот.

Она действительно ушла в Межсущее, потратив на переход одну секунду.

Прошло пять минут. Потом ещё пять. Потом ещё две…

– Прошу прощения за задержку, – сказала Ниррит, появляясь из Тумана Межсущего на том же самом месте, откуда незадолго перед этим исчезла. – Технические сложности. Вот.

И с видом кошки, возлагающей на порог хозяйского дома дохлую крысу, поставила на письменный стол профессора аквариум. Прозрачнейший материал его стенок был получен при помощи магической конденсации, а наполняла аквариум холодная почти как лёд солёная вода северного моря. И плавала в этой воде, если Сигол ещё не окончательно позабыл систематику, пара экземпляров энхереи хищной карликовой красноспинной. Самец и самка.

Профессор внимательно осмотрел пару энхерей. Потом перевёл взгляд на невозмутимую Ниррит. Потом снова посмотрел на рыб (кстати сказать, относящихся к подвиду, уже два столетия как считавшемуся вымершим). Когда Сигол уверился в том, что способность к членораздельной речи вернулась к нему в полном объёме, он выдохнул:

– Скажите честно. Вы действительно вот прямо сейчас… э-э… сбегали на дальний Север, изловили там этих неразумных созданий и вернулись?

– Ну… не совсем.

– Тогда как вы их добыли? Вы что, ещё и в прошлое умеете нырять?

– Нет. Я умею нырять только в Межсущее. А эти рыбки – трансмутанты. Я их сделала из подвида белоспинных, взяв за образец музейные экземпляры красноспинного подвида.

– А белоспинных поймали в море?

– Да. Вчера вечером.

– И насколько жизнеспособна эта… реконструкция?

– Не знаю. Для того я и трансмутировала разнополую пару: проверить качество работы.

Сигол Лебеда тяжко вздохнул.

– Знаете, Ниррит, с хулиганами, тупицами и прогульщиками иметь дело как-то легче.

– Догадываюсь. Но ведь со мной интереснее, правда?

Профессор вздохнул вдвое тяжелее.

И сознался:

– Правда.

Позже энхереи-трансмутанты произвели на свет здоровое потомство, также способное к размножению. На вопросы коллег, откуда взялось такое чудо, Сигол отвечал с самую малость напряжённой улыбкой, однообразно: «Побочный плод настойчивого любопытства».

На первом из старших курсов Академии, пятом, появились две новые дисциплины: Торговые языки третьей линейки межмировых маршрутов (основной – обязательно, модификаты с диалектами – факультативно) и практическая космография. Преподаватель последнего предмета должен был объяснить студентам, чем Аг-Лиакк отличается от ближайших миров. Кроме того, неотъемлемой частью практической космографии было обучение переходу на Шёпот Тумана и умение прокладывать маршруты через постоянные Врата и Межсущее, как можно более экономичные в смысле затраченного времени.

Профессор космографии Сайхирен на вводной лекции объявил:

– Пестроту объединяют три категории реалий. Первая – это всем нам плохо известные риллу. Не знаю, как там насчёт Того, Кто Спит, за ручку с ним не здоровался, а вот существование властительного Деххато является, как говорите вы, целители, медицинским фактом.

– А с Деххато вы за ручку здоровались? – подала ожидаемую реплику с места Вайери Птица.

– Нет, – с достоинством ответил Сайхирен. – И не стремлюсь к такой чести.

– Почему?

– Здороваться указанным способом с риллу, – не изменил своему тону профессор, – значительно опаснее, чем с гигантским синим кракеном, ибо кракен неразумен. Эпитафия "он жил долго и славно" нравится мне больше, чем эпитафия "он был лично знаком с риллу". Но я продолжаю. Вторая категория реалий – это то, что системные маги называют всеобщим базисом. Пространство-время, материя-энергия, порядок-хаос, жизнь-смерть и так далее. Как вам известно, магов, овладевших силами одной из граней всеобщего базиса, называют высшими посвящёнными. Ну а третья категория реалий – это торговые маршруты, соединяющие миры в единую сеть. То есть собственно предмет моих уроков.

Сайхирен сделал короткую паузу.

– Заметьте, уважаемые, – продолжал он, – каков был порядок перечисления. Кто-нибудь скажет мне, почему я поставил риллу первыми, а межмировую торговлю – последней?

– Иерархия зависимости, – ответил Кйеррис. – Власть риллу над своими мирами близка к абсолютной. Характер отношений и даже само наличие граней всеобщего базиса в пределах подвластного мира для риллу не данность, как для магов, а пластичный узор. Возможность торговых отношений, в свою очередь, зависит от этого узора.

– А ещё, – с некоторой ленцой вставил Эркаст Крутолобый, – торговля в вашем списке является единственным практически значимым приложением сил. Для магов нашего уровня.

– Замечательно, – сказал профессор. – Как ваши имена, молодые люди?

Студенты представились.

– Вы оба правы, – сказал Сайхирен. – Но поскольку мы будем заниматься практической космографией, ответ уважаемого Эркаста более актуален. Итак, записывайте…

Казалось бы, какое дело Ниррит, умеющей открыть проход на Шёпот Тумана за считанные мгновения и достичь не слишком отдалённых миров за считанные минуты, до нюансов, настоятельно необходимых обычным путешественникам?

Однако эти нюансы оказались куда интереснее, чем она ожидала.

Технические аспекты межмировых путешествий не были для неё секретом. Задачки типа "рассчитать маршрут между островом Энгасти мира Аг-Лиакк и городом Ташхи-эи в Сумерках Легидеона, используя только Врата; дополнительное условие: без форсирования водных преград" она решала, на зависть сокурсникам, в уме – быстрее, чем успевала записать решение. Но вот экономические аспекты межмировой торговли увлекли Ниррит всерьёз. Не примитивные подсчёты "чем закупиться и куда доставить товар, чтобы срубить побольше денег", нет. Настоящие, с использованием аппарата системной магии, вычисления оптимальных товарно-финансовых отношений.

Первые же попытки такого рода вычислений заводили в тупик. Выходило, что межмировая торговля должна вестись активнее, чем в наблюдаемой реальности, в десятки раз. Это не касалось разнообразной гадости, вроде собираемой в тех же Сумерках Легидеона "сладостной жилки" (мощнейший магический афродизиак – достаточно мощный, чтобы большинство наркотиков на его фоне показались сахарной пудрой) или минеральных веществ из Радужного Сада (медленно действующие, но трудно распознаваемые и ещё труднее излечиваемые яды). Гадость на то и гадость, чтобы с ней боролись и всеми силами сокращали её товарооборот.

Но почему так скромна торговля предметами искусства, драгоценными и полудрагоценными камнями, пряностями, артефактами, алхимическими материалами, лекарствами? Почему, например, в лесотундру Тагона из Энгасти ежегодно отправляется только два-три каравана? А ведь зимняя шкурка одной-единственной белой лисы стоит в среднем столько же, сколько целый воз вяленой трески – даже на энгастийском рынке, где не тот климат, чтобы по полгода щеголять в мехах! Нетрудно подсчитать, что если даже активизация торговли "обрушит" рынок пушнины, операции по обмену энгастийской рыбы на меха южного Тагона всё равно будут приносить по двести, а то и двести пятьдесят процентов прибыли. Конечно, это не нынешние шестьсот, но…

Когда Ниррит пришла с накопившимися вопросами к Сайхирену, профессор посмотрел на неё с этаким ободряющим удивлением.

– Надо полагать, эти вычисления ты сделала самостоятельно?

– Конечно.

– Так. А поправку на пошлины ввела?

– Да. Всё равно результат не сходится. Кроме того, высокие пошлины не останавливают торговлю, они только делают контрабандистов активнее. И плодят злоупотребления.

– Хм. Вижу, ты так просто не сдашься. Придётся немного поторопить время.

Сайхирен встал, снял с полки небольшой плотный томик и протянул студентке.

– Обычно с Кодексом Торговцев знакомят на шестом курсе. Но раз тебя уже сейчас, в начале пятого, заинтересовал экономический аспект межмировых путешествий… к сожалению, у меня нет экземпляра Кодекса на энгастийском. Только на Торговом-прим "тройки".

– Это не страшно, – машинально бросила Ниррит, медленно листая Кодекс.

И тут до профессора дошло.

"Это не медленное перелистывание. Это – быстрое чтение!"

– Ты успела так хорошо изучить Торговый?

– Было бы что учить, – откликнулась студентка, не прекращая листать томик Кодекса. Как и Сайхирен, она перешла на Торговый, но с таким видом, словно едва это заметила. – Упрощённый синтаксис, упрощённая фонетика… вообще всё упрощённое, только тезаурус раздутый. Тот же случай, что с современным энгастийским. Ничего принципиально нового.

6

"Всякий мир есть система отношений. Эта система подвижна и имеет свойство сохранять себя при воздействиях извне. Но никакая подвижность не беспредельна, и никакое свойство нельзя назвать абсолютным. Поэтому межмировая торговля, как фактор потенциально разрушительный, должна быть ограничена. Следить за этим, как и за безопасностью торговых маршрутов, обязан Попутный патруль, а также местные власти.

Неоднократно случалось так, что поддавшиеся жажде наживы разрушали то, что при более разумном и сдержанном подходе могло приносить пользу тысячи лет. Например, легендарный сад Чаши Рехнеалик оказался полностью вырублен за один-единственный сезон. Было подсчитано, что кетике, принявшие "эликсир Рехнеалик", омолодились в общей сложности на семнадцать-девятнадцать сотен сезонов. Также было подсчитано, что кетике, до срока расставшиеся с существованием из-за "эликсира Рехнеалик", могли бы прожить около ста пятидесяти тысяч сезонов. Причём среди убитых оказалось абсолютное большинство омолодившихся. Более подробно эта трагедия будет рассмотрена среди других примеров, во втором разделе данного Кодекса.

Неоднократно случалось и так, что торговые отношения разрушали существующий порядок вещей медленно, исподволь. Типичным примером этого может послужить неправильное использование Врат Касног – Шхоба. Воспользовавшись установкой Врат, пуверы с Побережья Каснога заселили Нагорья Шхоба. Однако довольно быстро (менее чем за семьсот лет) цивилизация колонистов, воспользовавшись рядом природных факторов и более высоким потенциалом пассионарности, захватила лидирующие позиции в отношениях с Побережьем. Последнему была отведена роль аграрного придатка более динамичной и мощной культуры Нагорий. На Побережье насильно внедрялись хищнические методы земледелия, итогом чего стала эрозия и истощение почв вкупе с катастрофическим падением урожайности. Последнее, в свою очередь, привело к массовому голоду, череде гражданских войн и применению запрещённого оружия. Ныне цивилизация Нагорий Шхоба разрушена полностью. На руинах её городов продолжается бессмысленный конфликт впавших в дикость немногочисленных племён пуверов, зачастую изуродованных боевыми мутагенами. Что касается пуверов Побережья, то их численность по сравнению с моментом до установки Врат сократилась в семь-восемь раз и имеет тенденцию к дальнейшему снижению.

…сказанное выше не означает, что межмировая торговля есть зло. Сказанное выше всего лишь подтверждает общеизвестную истину: всяким инструментом надлежит пользоваться разумно и с осторожностью. Причём осторожность должна быть тем больше, чем разрушительнее могут оказаться последствия. Даже такая сравнительно безобидная область, как межмировой туризм, должна контролироваться с самым пристальным вниманием".

Выдержки из Введения к Кодексу Торговцев (экземпляр из личной библиотеки профессора практической космографии Сайхирена Усмешливого).

Подобно своду правил для целителей, Кодекс Торговцев также полагал главной заповедь номер ноль: не навреди. Торговля – это хорошо. Но когда от твоих торговых операций разумные существа начинают стремительно вымирать или происходит что-нибудь менее заметное, но немногим более приятное, это лишает самого торговца будущих заработков.

Да и окружающие страдают. Например, если отправить товар через океан из Энгасти в тот же Ундигъёвид не на борту "Морской молнии", а на обычном паруснике, такое путешествие займёт не менее двух недель. То есть двенадцать суток – даже в случае исключительно благоприятных ветров и при всемерной помощи со стороны корабельного мага. Использование каменных кругов способно сократить время в пути в десятки раз. Но что случится с торговым флотом, если ВСЕ станут пересекать океан через Межсущее?

То-то и оно…

За любые нарушения Кодекса Торговцев предусматривалось только одно наказание: эмбарго. Разнились лишь сроки: год-другой за мелкие шалости, десятилетия за крупные. Сто и более лет, грозящие необратимым коллапсом рынка – за "преступления первой категории" (та ветвь расы кетике, которая разорила сад в Чаше Рехнеалик, поплатилась прерыванием торговли на полтора века, после чего толпы разъярённых панцирных попросту взяли штурмом дома омолодившихся и раздавили их вместе с семьями и слугами… что, впрочем, не уменьшило сроков наказания).

Формы эмбарго также несколько различались. Пытающихся возить из мира в мир "синюю пыльцу", "сладостную жилку", "капли грёз" и тому подобные продукты работники Попутного патруля без затей закапывали вдоль дорог. Иногда – довольно часто – живьём. Случалось, что Попутный патруль просто снижал режим покровительства, переставая ловить разбойников на некоторых маршрутах. Зачастую при этом знакомым разбойникам вежливо сообщалось, где именно их промысел на время перестал противоречить закону.

Такая мера в итоге оказывалась наиболее эффективной. Нет, нанять охрану, способную остановить крупный отряд опытных рубак в сопровождении нескольких боевых магов, конечно, можно… вот только эта охрана потребует такой платы за услуги, что сотни процентов прибыли превратятся в десятки процентов убытка.

А подкупить патрульных, очень неплохо зарабатывающих и к тому же давших магическую клятву хранить верность Кодексу… ха! Легче базарному нищему обдурить опытного менталиста.

Это походило на ловкий фокус. Айселит уже не в первый раз видел его в исполнении Ниррит, но всякий раз его пробирало холодком восторженного ужаса.

Общая экспозиция такова: в запертой комнате, за крепкой дубовой дверью и небольшой баррикадой из предметов меблировки, сидят "враги" и "заложники". Точное количество "врагов", как водится, неизвестно (но не меньше четырёх). "Заложников" тоже неизвестно сколько, и взаимное расположение первых и вторых – загадка. "Врагам" дан приказ убить всех "заложников", как только в дверь кто-либо войдёт, как только начнут действовать парализующие чары, как только запахнет сонным газом… и вообще при малейшем подозрении.

Ловкий фокус в исполнении Ниррит выглядел не слишком зрелищно. Она останавливалась перед дверью, а потом как будто бы резко встряхивалась. Покинув перевязь, её метательные ножи с громким дробным треском прошивали полотно двери. Спустя полторы-две секунды она расслаблялась и объявляла: "Готово". В реальности к этому моменту враги начали бы остывать, а заложники, в зависимости от возраста, темперамента и воспитания, облегчённо вздыхать, визжать или грязно ругаться. Как правило, ущерб для "заложников", которых "освобождала" Ниррит, сводился к чисто моральному. Ведь далеко не всякий разумный способен без лишних эмоций сначала выдержать захват вооружёнными до зубов громилами, а потом обнаружить, что громила, который держал нож у твоего горла, лишился кисти с ножом… зато приобрёл сквозную дыру в черепе на месте левого глаза, из которой на тебя обильно льётся кровь.

Или дыру на месте правого глаза. Это уже мелкие технические детали.

К сожалению, на практике ловкий фокус с индивидуально управляемыми метательными ножами был не более чем фокусом. Если бы берущие заложников враги (настоящие, без кавычек) всегда полагались исключительно на силу, тогда другое дело. Но даже сравнительно простые магические меры предосторожности несоразмерно усложняли освобождение заложников. Например, пакеты со взрывчатыми смесями и хитрыми детонаторами, "усыпляемыми" только сигналами браслета на руке вражеского лидера – браслета, отслеживающего стук его сердца… или ещё более простая штука: укол, вводящий сразу пять-шесть болезнетворных штаммов. Хотите вылечить уколотого? Выполните наши требования, и смесь нужных сывороток будет вашей.

Лет триста тому назад размах игр с заложниками достиг максимума. Дошло до того, что брать заложников при угрозе поимки начали даже мелкие воришки, а суммы выплат, идущих на освобождение заложников, сравнялись с бюджетом всех тианских Старых семейств. Но тогдашний король Энгасти решил: хватит. И постановил, что выполнение любых требований мерзавцев, прикрывающихся живыми щитами, следует считать равносильным государственной измене. А организаторов и участников захватов приказал преследовать, не считаясь с расходами, даже за пределами миров текущего Лепестка. Пусть бегут хоть в Нижние Миры – не поможет.

Искать и уничтожать без жалости, не считаясь ни с чем! Абсолютно ни с чем, в том числе со здоровьем и жизнью заложников… в первую очередь – с жизнью заложников!

Когда некие ловкие мерзавцы похитили младшую принцессу и сообщили, что вернут её задаром, если король отменит "Постановление о взятии заложников", король буквально побелел, но "Постановление" не отменил. Когда через пятые руки ему начали присылать кусочки, отрезанные от младшей принцессы, – сначала волосы и ногти, потом пальцы – король надел траурные жёлтые одежды и приказал не просто найти мерзавцев, которые убили его дочь, а доставить их ему живьём. Глава тайной службы забормотал, что принцесса ещё не убита, что ещё, возможно, есть шанс…