Текст книги "Очерки по истории русской церковной смуты"

Автор книги: Анатолий Краснов-Левитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 57 страниц)

Эмоциональная взаимоисключенность «Живой Церкви» и «Союза озрождения» выступила со всей выпуклостью, и движение их в одном вагоне, но в разные стороны, было невозможно. Идеологически отрицаемый, фактически парализуемый и физически угрожаемый Союз Церковное озрождение, спасаясь от погублений, унес от «Живой Церкви» ноги. 29 Июня 1923 года, в день св. Первоверховных апостолов Петра и Павла, в аиконоспасском храме после литургии, с церковного амвона была оглашена защитно-оградительная автокефальная грамота, полагавшая формальное начало самобытию Союза «Церковное Возрождение». (Там же, с. 16–17) В этом кратком историческом очерке Союза Возрождения содержится ключ к пониманию трагедии антониновского движения: «Союз Возрождения» был задуман как широкое народное движение – однако народ его не понял и не принял.

В одной из своих статей Антонин, говоря о различии между «попом» и «священником», прибегает к яркой метафоре. «Представьте себе, – говорит он, – что дирижер внезапно оглох и продолжает дирижировать тогда когда оркестр молчит. Дирижер будет производить странное и жуткое впечатление. Поп – это кривляющийся, махающий, уродливый клоун, потерявший доступ к людским сердцам». По иронии судьбы, именно Антонин в последние годы жизни оказался в роли оглохшего дирижера. Антонинов-ские реформы, осуществлявшиеся для народа, не находили доступа к народному сердцу – а без этого они были ненужным и странным вывертом, отдающим порой балаганом. Кто виноват в этом?

Никто – и в этом трагедия Русской Церкви.

Вся беда в том, что русская иерархия, воспитанная в традициях консервативного обрядоверия, органически не могла (да и теперь еще не может) принять и даже понять религиозного творчества, в чем бы оно ни выражалось – в богословии, литературе, в социальных вопросах. Это определило отход Антонина от патриарха и поставило его во главе обновленческого движения. А это и определило плачевную судьбу Антонина – как он ни отмежевывался потом от обновленцев, как ни ругал и поносил их – он в глазах народа оставался все-таки обновленцем – и это определило отрицательное и предвзятое отношение к нему масс. Именно благодаря этому Антонин остался в стороне от великого народного движения, охватившего Церковь после освобождения патриарха летом 1923 года.

«Тихон клейменый или Тихон прощеный – он нам одинаково не нужен», – таков первый отклик Антонина на освобождение патриарха.

7 июля 1923 года была опубликована развернутая декларация Антонина по поводу освобождения патриарха Тихона. Приводим полностью эту декларацию, которая и является самым слабым и ошибочным документом из всех когда-либо вышедших из-под пера Антонина.

«Союз Церковное Возрождение о Тихоне (Единомышленникам и всем ревнителям Правды церковной. Разъяснение тихоновского обращения).

Около года назад глава Русской Церкви отказался от управления Церковью до Собора. Два месяца назад Собор, обсудив виновность его в церковной разрухе, упразднил и прежний аппарат церковной власти, покарал и главного кормчего церковного корабля за то, что тот довел Церков до крушения.

Ответчик недоволен Собором и решением о нем, и первое слово его к верующим, как только он получил возможность говорить, – это слово протеста и охулки Собору. Решение Собора, объявляет он, неправильно и форме, и по существу. Изрекши так, он опрокинул Собор ногою и стал действовать так, как будто Собора и совсем не было. Даже если быть на точке зрения подсудимого, считая, что Собор его осудил неправильно и несправедливо, если согласиться с ним, что самый Собор был корявый и большинство участников Собора можно опорочить и заявить против них отвод, то все это не дает никому и даже патриарху права единолично, самодержавно ниспровергнуть Собор, топнув ногою.

Если бывший патриарх оспаривает решение Собора, потому что не было соблюдено 14-е апостольское правило, то ему следует напомнить также 12-е правило Антиохийского Собора, по которому епископ, низвер-женный Собором, получает право жаловаться большому Собору, – и то, в чем он считает себя правым, предложить большему числу епископов и от них принять исследование и окончательный суд! Патриарх, низложенный и опротестовавший постановление, не имел никакого права восстанавливаться единолично и самочинно, не имел никакого основания собственным личным почином восхищать себе право священнодействия. Он должен был искать себе апелляционной инстанции в новом Соборе епископов, на котором и изложил бы все те доводы, которые приводит в своем обращении. И этот Собор, разобравши дело, усмотрел бы, допустим, нарушение правды и процессуальные отступления, «неправильности по существу и по форме», допущенные бывшим судом, и отменил бы постановление о лишении его сана и восстановил бы его в чести и достоинстве и вернул бы ему церковную власть. Вместо этого бывший патриарх, поставленный в свое достоинство своею братией, соепископами, избранный ими, как первый среди равных, презрел 34-е апостольское правило, самонего-дующе плюнув на 67 епископов, бывших на Соборе, и не заручившись даже согласием единомышленников из епископов, безапелляционно, самодержавно, единовластно и бесцерковно начал патриаршествовать как ни в чем не бывало.

Если ему из 67-ми прибывших на Собор архиереев ведомо только человек 10–15, то и этим 15 человекам плевать в лицо негоже. Ты добейся того, чтобы против этих 15 собралось 30, тебе ведомых, и пусть эти 30 тебя оправдают и обелят и вернут тебе и честь, и достоинство, а тех 15 осудят. Это будет для тебя и почетно, и церковно, и для тех 15-ти порицательно и уничижительно. Но до этого оправдания сиди тихо и неси наложенноелишение и не бунтуй, решения плохого Собора не преступай, ищи, когда новый Собор отменит «несправедливый» приговор и, может быть, аннулирует и самый Собор в целом. Единоличное, монархическое, автократорское, узурпаторское аннулирование хотя бы ц плохого Собора бывшим патриархом для него как для необновленца, не имеет никакого канонического оправдания и делает его перед лицом Церкви виновным и безответным. «Не соблюдена процессуальная сторона, без чего, – говорит бывший патриарх, – приговор не имеет силы и значения».

Если убийцу осудили на каторгу, но позабыли к приговору приложить печать, то, выходит, убийца, по существу, не виноват. Но и это формальное нарушение должна установить объективная сторона, а не сам заинтересованный осужденный. Иначе зачем бы тогда и существовала апелляция. Если бы сам обвиненный плевал на судей и своими действиями опрокидывал их приговор, – как и зачем существовал бы самый суд.

«Все мною было бы раскрыто на Соборе, если бы меня туда позвали и спросили, как бы следовало, чего, однако, не сделали». Так ответчик признает принципиально за бывшим Собором право судить его, звать и спрашивать, и говорит, что пошел бы. Выходит дело, что Собор-то был Собором, только не угодил бывшему патриарху, и последний «в сердцах» старается теперь опорочить этот Собор.

На Соборе 1918 года, утвердившем патриаршество и посадившем митрополита Тихона, определением от 2/15 августа постановлено:

1) лица, лишенные священного сана приговорами духовных судов, правильными по существу и по форме, не могут быть восстановлены в священном сане;

2) приговоры суда о лишении священного сана, признанные высшим церковным судом неправильными по существу или по форме, подлежат пересмотру и могут быть отменены за признанием недействительными».

Кто же этот высший церковный Суд? В данном случае, конечно, новый Собор, а не единоличная, да еще и подсудимая же особа патриарха.

Кто должен отменить этот приговор и объявить его недействительным? Опять Собор епископов, а не самодержец-патриарх. Теперь, по примеру Тихона, все лишенные сана духовные лица объявят вынесенные о них приговоры неправильными и по форме, и по существу и сами себе вернут право священнодействия, и пойдет церковно-судебная чехарда. Церковный суд будет в корне уничтожен. Бывший патриарх, почувствовав, что его обидели, имел право жаловаться и искать восстановления поруганной правды, но искать церковно, соборно, епископски-товарищески, судом коллегии епископов, членом которой он состоит, а не юпитерски, монархически,

самокапризно.

Этот смысл и имеет подписываемое обычно епископами титло «смиренный», то есть признающий над собой власть епископской коллегии, братскую дисциплину, в противоположность самодержавной неприкосновенности. По 4-му правилу Антиохийского Собора, если епископ, низверженный из сана Собором, дерзает совершать опять какую-либо священную службу, таковому непозволительно надеяться на восстановление в прежний чин, но даже от него не принимается апелляции, и все сообщающиеся ним должны быть отлучены от Церкви. Бывший патриарх тем, что плюну на Собор, не только проявил бесчинное монархическое ослепление, но упра днил апеллирование и кассацию и даже друзей своих подвел под отлучение.

Зачем и куда ему теперь жаловаться после того, как он сам себя оавдал и сам себя восстановил? Зачем ему Церковь, организованный, нонический, верующих голос, когда он стал выше Церкви, «папой»– и обиду, нанесенную ему, хотя бы и одною группою, но организованно, то ть канонично, отразил собственным кулаком, а не голосом церкви. Оплеванием Собора бывший патриарх не только показал свой неисправимый, и церковной области недопустимый, монархизм, но и подтвердил Собору поавду соборного решения о нем, как «воспитанном в монархическом сообществе» и неспособном к восприятию революционного (антимонархического) общественного, соборного чувствования и действия. И если бы Николай Романов неожиданно появился в Москве и задумал бы выявить свое самодержавие, он действовал бы точь-в-точь, как бывший патриарх Тихон. К нему, конечно, потянулись бы монархисты, образовалось бы управление и стало бы развивать свою деятельность. Он выпустил бы манифест, в котором о Советской власти, как бывший патриарх о Соборе, не мог бы сказать ничего похвального и утешительного. Что сделал бы Романов, то осуществил на церковном фронте «воспитанный в монархическом обществе» бывший патриарх Тихон.

Виновность свою перед Советской властью бывш. патриарх перелагает на то общество, которое его как главу православной церкви постоянно подбивало на активные выступления против Советской власти. А между тем Советской властью не прощенный и формального права в революционном порядке не имея, патриарх производит в советских условиях монархически-церковный переворот, то есть контрреволюционный. Но не только мнит себя патриархом персонально, но возвращает себе единолично уничтоженное патриаршество (как административный аппарат) демагогическим путем, не через Церковь, не через организованный, законно звучащий голос Церкви, а монархическим мятежом в Церкви, демагогическим ударом по чувствам верующего народа, одобрением толпы. В расчете на «патриарший гипноз» толпы, в целях использования религиозных чувств народа, одобрением толпы, для утверждения выдернутого из-под него (патриарха) всероссийского престола, он, до неприличия вызывающе, с места в карьер и заключения, садится на лошадь и едет на кладбище оказать церковную честь погребенному, скончавшемуся, популярному в Москве священнику Мечеву, которого он сам, год назад, будучи патриархом, осуждал и называл «юродствующим». Не входит в оскверненную церковь и служит на могиле панихиду. Толпа забрасывает его цветами. Через два дня он с еще большей торжественностью служит с двумя епископами литургию в Донском монастыре, принимает в алтаре «иностранный дипломатический корпус» и шествует в свои покои по ковру, усыпанному живыми цветами. Он только не отмежевывается от зарубежной церковной контрреволюции, а делает то, за что Храповицкий и «иже с ним» ему рукоплещут. Все это церемонная и гордая, чванная, самолюбовательная, раздорническая и спесивая манифестация. Не эту ли предосудительную и церковно-монархическую провокацию бывший патриарх объявляет надеждой, что у нас хранитель благочестия – народ – не признает постановлений бывшего Собора.

С того момента, как бывший патриарх, сложивший в мае прошлого года власть до Собора, Собором окончательно упраздненный, вышедши из заключения, игнорируя бывший Собор, пренебрегая решением о нем епископов, уничтожая их гордым презрением, стал именоваться и действовать как «Патриарх Московский и всея Руси», он стал раздорником, отщепенцем, вождем тихоновского толка. Осудившие его 67 епископов не осуждены правильным церковным голосом, а отвергнуты и попраны ногами превысившего свои епископские и патриаршие полномочия «громовержца» Тихона. И отселе голос «смиренный» гордого Тихона и всех епископов которые потянутся за ним, для этих 67-ми не осужденных законно, а просто отброшенных, пресекая, и не имеет никакой силы и обязанности. Бывший патриарх в тот момент, когда монархически отшвырнул от себя Собор, сам подрезал основу для своего титула «всея России». Он морально сузил себя, ограничил и территориально. Он может титуловаться патриархом не только «всея России», но и «всей Азии» и «всей Африки», если у него там найдутся единомышленники и признающие его своим главой. Но рядом с ним получают такое же моральное право (и с точки зрения советского закона и гражданское право на титул «всея России» и его конкуренты). Глава всякого религиозного объединения, улья которого разбросаны по всей России, имеет право на титул «всея России». От Святейшего Тихона Патриарха Московского и всея Руси – до Парамона Сидорова – наставника секты вертидырников, если ячейки ее имеются в разных местах России.

Единоличным, априорным отвержением бывшего Собора и суда Тихон отмежевался от единства Церкви и стал главою секты или толка, быть может, многочисленного, но граждански существующего пока подпольно, «тихоновского», с главою неосвободившегося от политического прошлого, еще тяжелого и свежего, на словах отвергаемого, а в действиях – осуществляемого…

Председатель Совета митрополит Антонин. Секретарь Иван Паутин». (Известия, 1923, 7 июля, № 156, с.4.)

Эту пространную декларацию всякий почитатель Антонина Грановского (а он вполне достоин за многие свои заслуги почитания) прочтет с глубокой душевной скорбью. (Только тяжелый долг историка заставил нас привести эту декларацию здесь полностью.)

Безусловно, эта декларация несостоятельна. Более того, каждое слово бьет по самому Антонину.

Прежде всего поражает всякого знающего Антонина то, что знаменитый реформатор становится на путь юридического, формалистического крючкотворства. Он словно забывает, что история Церкви знает так называемые «разбойничьи» Соборы, которые отвергались и единодушно церковью еще до их официального дезавуирования. Таковы все арианские Соборы, многократно осуждавшие св. Афанасия Великого, таков Эфесский Разбойничий Собор и многие другие Соборы.

Можно спросить у Антонина: неужели были неправы те верующие, которые бы не приняли гнусного Собора, лишившего сана митрополита Филиппа по указке Грозного?

И здесь, как всюду, моральный фактор имеет перевес над юридическим, – и сборище предателей, подобных Иуде Искариотскому, не становится Собором епископов, хотя бы оно состояло не только из 67-ми, но даже – 6700 человек.

Далее Антонину, конечно, хорошо известно, что подавляющее большинство епископов старого поставления, как и подавляющее большинство духовенства, верующих, не признавало Собора 1923 года. На Соборе присутствовало 15 епископов старого поставления, но 60 епископов на нем не присутствовало, так как не было допущено на Собор теми людьми, которых он сам неоднократно называл «поповско-торгашеской кликой».

Наконец, как мы сказали выше, декларация Антонина бьет по самому автору – он ведь так же отстранен, а затем (в октябре) запрещен в священное лужении десятью обновленческими епископами, теми самыми, которые осудили патриарха Тихона. Почему же вы, дорогой владыка Антонин, не собрали двадцати епископов, которые отменили бы несправедливое решение, а продолжаете служить как ни в чем не бывало? Ведь вы уже, наверное, признавали закономерность церковного органа, председателем в котором являлись. Почему же теперь вы его опрокидываете ногою? Видимо, только потому, что он вам «не угодил».

Особенно неприятное впечатление производят политические выпады Антонина против патриарха; тут уж начинает попахивать Красницким – это, конечно, еще не донос (здесь нет непосредственного осведомления властей в политическом «преступлении», а лишь политическая оценка всем известных действий) – однако нечто, очень похожее на донос… (особенно там, где делается намеренное сближение личности патриарха Тихона с личностью Николая Романова).

Примерно в том же духе выдержана лекция Антонина «О церковном Шовинизме», прочитанная им 20 августа 1923 года в театре Зимина. Основное тезисы этой лекции следующие:

«Мораль политического покаяния, всем известного, покаяния без Раскаяния, революция и реформация, надежды церкви». (См.: Известия, 1923, 18 августа.)

В том же духе выдержаны и другие выступления Антонина против патриарха, печатавшиеся в «Известиях» на протяжении 1923 и 1924 годов.

Таким образом, Антонин Грановский находился в состоянии остро-110 Конфликта с патриаршей церковью, который был формально закреплен 011Ределением патриарха Тихона от 17 апреля 1924 года, налагавшим замещение на епископов Евдокима и Антонина (как руководителей рас-

кольничьих сообществ) – и тем самым на всех, кто находится с ними в общении.

Следует, однако, сказать, что ни у патриарха Тихона, ни у тогдашней иерархии личность Антонина не вызывала особого озлобления. Особую веселость патриарха вызывала одна статья Антонина, в которой он жалуется на то, что в глазах тихоновцев он – «безблагодатный мужик».

«Ну, как там наш безблагодатный мужик поживает? – спрашивал часто патриарх Тихон. – Все куролесит старина? Ложился бы лучше в больницу, дряхлый уж, больной ведь…»

В еще более обостренных отношениях находился Антонин с Синодальной Церковью; официальный разрыв у Антонина с обновленцами был зафиксирован постановлением Священного Синода от 9 октября 1923 года за № 2374.

Характерно, что указ Синода, в противоположность краткому патриаршему определению, отличается развернутым изложением «вин» Антонина.

«Бывший Председатель ВЦУ Московский митрополит Антонин, – говорится в постановлении, – по докладу архиепископа Крутицкого Александра, за присвоение им титула митрополита «Московского и всея Руси», за переноску Святого Престола из алтаря, за особый способ преподавания Святого Причащения, за служение литургии в 8 часов вечера, а также за совершенно беспочвенные публичные выпады против Священного Синода – временно запрещается в священнослужении с приглашением его в Священный Синод для дачи объяснений по поводу его действий».

(Вестник Священного Синода, 1927, № 2, с.26.)

Антонин не заставил долго ждать ответа.

«Компетенции Синода над собой не признаю, – пишет он со свойственной ему резкостью и категоричностью, – и, конечно, подчиняться Синоду не буду… Еще 29 июня я заявил, что считаю деятельность Синода вредной для Церкви, и провозгласил свою автокефалию (и, следовательно, не зависящую от Синода Церковь, назвав ее Церковью Возрождения). Я твердо стою на реформистском пути.

В общем же, у меня коренное расхождение с другими церковными группировками. С Тихоном у меня нет ничего общего, ибо я опираюсь на совершенно иные социальные слои. Синодальную Церковь я считаю чисто поповской, кастовой организацией. Я отвергаю церковную иерархию, будь она монархической, как у Тихона, или олигархической, как у Синода, я на ее место ставлю общину». (Известия, 1923, 3 октября, № 234, с.4.)

Таким образом, осенью 1923 года Союз Церковного Возрождения начал свое существование в качестве самодовлеющей церковной общины.

Что же из себя представляла эта община?

«Основанная Антонином церковь, – писала Большая Советская Энциклопедия, – отличается, главным образом, упрощениями и нововведениями в обрядах, как то: перенесением богослужений непосредственно в сре-ду молящихся, употреблением русского языка вместо славянского и т. п.

В этой обновленной церкви насчитывается всего несколько сот последователей: в Москве (центр – б. Заиконоспасский монастырь), в Ленинграде, во Владимирской и Харьковской губерниях.

Социальный состав ее – по преимуществу мелкая буржуазия, отчасти интеллигенция, много деклассированного элемента. Средняя и особенно крупная буржуазия отнеслась к церкви Антонина очень враждебно» (БСЭ 1926 год – статья «Антонин»).

Наиболее крупной общиной Союза Церковное Возрождение является Московская община, группирующаяся непосредственно вокруг Антонина: двухэтажный храм был всегда наполнен молящимися, и у Антонина, было очень много слушателей и почитателей.

В Ленинграде возрожденческую общину составляли последователи прот. Иоанна Егорова, примкнувшие к Антонину, и осколки общины Евгения Белкова. Одно время (в течение полугода) община занимала Спас-Преображенский собор (на Литейном проспекте).

В Харькове лидером местного Союза Церковного Возрождения был протоиерей о. Константин Смирнов – единственный крупный церковный деятель и высокоталантливый человек, примкнувший к Антонину.

Во Владимирской епархии к Союзу Церковного Возрождения примыкало несколько сельских приходов – центром «Возрождения» было волостное село Ворогово, а настоятель вороговской церкви, о. Василий Лебедев, был лидером Возрождения на территории Владимирской епархии.

Первым актом Антонина Грановского в качестве руководителя автокефальной церкви было снятие с себя звания митрополита. Он заявил об этом во время литургии – 26 октября 1923 года – и официально прокламировал отмену Союзом Церковного Возрождения любых титулов, отличий и званий. Отныне священнослужители лишь трех степеней, известных в апостольские времена, – епископы, священники и диаконы – должны признаваться на Руси.

Не довольствуясь этим, епископ Антонин (отныне он снова воспринял этот титул) сложил с себя митру, заявив, что больше никогда не будет употреблять этот суетный знак людского тщеславия. Он сложил с себя также архиерейскую мантию, заменив ее простой монашеской, и архиерейский саккос, заменив его фелонью. Из знаков архиерейского достоинства он оставил лишь панагию, посох и омофор, как имеющие мистическое, символическое значение.

Он отменил торжественную церемонию архиерейских встреч и облачения, как несовместимые с монашеским смирением.

Еще до этого Антонин предложил избрать еще одного епископа. Это было совершенно необходимо, чтобы, в случае смерти Антонина, Церковь Возрождение имела законное иерархическое преемство.

Однако при избрании епископа Союз Возрождение тут же столкнулся с рядом трудностей. Наиболее желательным кандидатом был бы талантливый и просвещенный о. Константин Смирнов. Однако Антонин твердо решил не рукополагать женатых епископов. Пришлось остановиться на о. Василии Лебедеве – вороговском священнике – неуравновешенном, нервно больном, но верующем батюшке. Правда, он был также женат, но соглашался разойтись с женой – и жена против этого не возражала и обязалась также не вступать более в брак.

Далее встал вопрос о способе рукоположения: по церковным правилам, архиерейскую хиротонию совершают два епископа – налицо был только один – Антонин. Конечно, в крайнем случае можно было бы совершить хиротонию единолично (подобно хиротониям, совершенным Амвросием Босно-Сараевским, Делингером и Николаем Поздневым и положившим начало белокриницкой, старокатолической и беглопоповской иерархиям), – однако на такое прямое нарушение канонического права Антонин не решился. Начались поиски второго архиерея. И вот, по иронии судьбы, единственным архиереем, который согласился участвовать в хиротонии, оказался пресловутый Николай Соловей, носивший тогда титул епископа Верейского. Это был сильнейший компромисс с совестью: Николай Соловей был в свое время рукоположен вопреки воле Антонина. Антонин еще в начале 1923 года не признавал его епископом (как известно) и даже выгнал его однажды из алтаря. Правда, теперь Николай Соловей был вдов (жена у него умерла за два месяца перед этим). Нравственные качества Соловья не могли, разумеется, внушать уважения Антонину. Тем не менее, скрепя сердце, Антонин пригласил этого глубоко антипатичного ему человека.

19 октября 1923 года была назначена хиротония постриженного накануне в рясофор о. Василия. Николай Соловей во время литургии неожиданно заболел. Это была какая-то очень странная «болезнь», потому что (как указывается в акте) Николай Соловей почувствовал себя дурно после Малого входа, то есть тогда, когда до хиротонии оставалось всего лишь пять минут – пение тропаря и Трисвятое. Трудно сказать, что именно произошло с Николаем Соловьем, однако можно предполагать, что в последний момент он почувствовал какие-то колебания и сомнения. Это тем более вероятно, что Тучков относился крайне отрицательно к Союзу Церковного Возрождения, к Антонину и к Василию Лебедеву (вскоре после смерти Антонина Василий Лебедев был арестован и погиб в Соловках).

Только 22 октября, в день Казанской Божией Матери (все праздники праздновались СЦВ по новому стилю), удалось совершить хиротонию.

Приводим здесь ставленническое дело епископа Василия Лебедева.

«Ставленническое дело епископа Василия,

рукоположенного 22 октября 1923 года в храме Заиконоспасского монастыря в г. Москве: Совет Союза «Церковное Возрождение», заслушав заявление иерея Василия Лебедева, уполномоченного Союза по Вороговскому округу. о фактическом прекращении его семейной жизни, оттого, что жена его Софья Александровна, урожденная Орлова, безнадежно заболела тяжелыми припадками, что супруги Лебедевы более пяти лет живут раздельно, больная жена живет при родителях, что священник Василий Лебедев желает принять монашество, что супруга его и родители ея на прекращение брака изъявляют добровольное согласие – постановляет:

брак супругов Лебедевых прекратить и предоставить Председателю Союза митрополиту Антонину, как лицу иерархическому, бракоблагосло-вение снять и иерею Василию Лебедеву безбрачное житье утвердить, что и приемлет силу подписанием сего акта. Подписали:

Председатель Совета Союза митрополит Антонин. Член Совета прот. А. Волков. Секретарь Ив. Паутин. 19 октября 1923 года № 44.

К подлинному приложена подписка жены священника Василия Лебедева Софьи Александровны, урожденной Орловой, в освобождении мужа от супружеских обязанностей на предмет принятия им монашества. Подписка заверена отцом ея, священником Александром Николаевичем Орловым 16/3 сентября 1923 года. Верно:

Секретарь Союза Ц.В. И в. Паутин.

19 октября 1923 года в пятницу на Малом входе вечернего богослужения в Заиконоспасском храме совершено пострижение в «начаток Святого Образа», то есть в рясофор, иерея Василия Лебедева.

Сим пострижением запечатлено его обещание пребыть в безбрачии До конца дней своих и в подвижническом житие, в знамение чего над ним совершено пострижение власов и возложение клобука.

Подписали:

Председатель Совета Союза Митрополит Антонин. Член Совета Прот. А.Волков. Постриженный иерей Василий. Секретарь Союза И. Паутин. № 45.

Уполномоченному Главного Совета Союза «Церковное Возрождение» по Владимирской губ. священнику Общины села Ворогова рясофорному иерею Василию Лебедеву.

Согласно ходатайству Вороговского комитета Союза «Церковное Воз-)0Ждение» и принимая в рассуждения чрезвычайные условия деятелей Союза Возрождения, начинающих почти апостольское делание, и нужду в ответственных сотрудниках в предстоящем подвиге устроения церковной жизни на новых началах – Главный Совет Союза Возрождения постановил возвести Вас в сан епископа, с оставлением и руководителем Владимирского отделения Союза и настоятелем Вороговского прихода, руководясь примером первых веков христианства, когда предстоятельские места в селениях занимали епископы, именовавшиеся «хорепископами», когда даже такой светильник Церкви, как Святитель Григорий Богослов, был посвящен первоначально во епископа бедного селения Сосимы.

Да содействует Вам благодать святительства против всех современных церковных деятелей, старающихся разрушить благочестие. Подписали:

Председатель Союза Ц.В. Митр. Антонин. Член Совета Прот. А.Волков. Секретарь И. Паутин. 19 октября 1923 года. № 46.

Наречение избранного во епископа. Честный иерей Василий.

Председатель Совета Союза «Церковное Возрождение» благословил и Совет Союза постановил: Вам, настоятелю Богоспасаемой общины верующих селения Ворогово во Владимирской губернии, быть епископом Вороговского округа Союза Возрождение.

Председатель Союза «Церковное Возрождение» благословил и Совет судил меня поставить на дело церковного служения в сане епископа – не отказываюсь, принимаю и благодарю.

Постановление объявил член Совета Союза Возрождения прот. А. Волков.

Определение Совета Союза Возрождения выслушал перед Заико-носпасской общиною Союза Возрождения и двумя епископами: митрополитом и епископом Николаем.

Ответ дал: иерей Василий.

Наречение совершено 19 октября 1923 года перед литургией в Заико-носпасском храме Союза «Церковное Возрождение».

Подписали:

Председатель Совета Союза Митрополит Антонин. Епископ Николай Соловей. Секретарь Совета И. Паутин. 19 октября 1923 года. № 47.

Чин архиерейского исповедания, произведенного избранным во епископа пред литургией во время хиротонии в Заиконоспасском храме 19 октября 1923 года.

Исповедание

Вышеизложенное архиерейское исповедание пред литургией и в положенное по чину время хиротонию нареченного иерея Василия Лебедева во епископа Вороговского округа Союза Возрождения совершили.

Чин исповедания в подлиннике скреплен по верху подписями митрополита Антонина и епископа Николая, а по низу по листам подписан иереем Василием Лебедевым.

№ 48. Копия верна:

Секретарь И. Паутин.

Акт

19 октября в пятницу перед литургией новоизбранный произнес исповедание и началась литургия, после Малого входа Епископ Николай Соловей почувствовал себя нехорошо и отошел от служения, почему хиротония не состоялась и была отложена.

Подлинный подписали: Председатель Союза митрополит Антонин. Член Совета прот. А.Волков. Секретарь И. Паутин. № 50. 19 октября 1923 г.

Акт

22 октября, в праздник Казанской иконы Божией Матери, за литургией в Заиконоспасском храме было закончено начавшееся 19-го и прерванное по указанной в предшествующем акте причине посвящение во епископа иерея Василия Лебедева, после пропетия Трисвятого совершена самая хиротония и все следующие по чину. Хиротонию совершили митрополит Антонин и Николай, епископ Верейский.