355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Уткин » Большая восьмерка: цена вхождения » Текст книги (страница 13)
Большая восьмерка: цена вхождения
  • Текст добавлен: 20 апреля 2017, 15:30

Текст книги "Большая восьмерка: цена вхождения"


Автор книги: Анатолий Уткин


Жанр:

   

Политика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц)

В «империи зла»

Рейган «опробовал силы» в своем выступлении в финской столице, в историческом зале «Финляндия»: «Почему советские граждане, желающие воспользоваться своим правом на эмиграцию, подлежат неким искусственным квотам и искусственным правилам. А как обстоят дела с теми, кто желает исповедовать свою религию?» Все это обещало весьма жесткое противостояние в Москве.

Нэнси и Рональд Рейганы отправились в Москву 25 мая 1988 г. Они, как обычно делают все американцы, сделали промежуточную остановку в Хельсинки. Между 29 мая и 2 июня 1988 г. президент Рейган воочию видел страну, которую он назвал «империей зла». Сцена мирового примирения привлекла буквально тысячи журналистов. Если Вашингтон был бенефисом Горбачева, то теперь настал выход профессионала массовых коммуникаций Рейгана. И выход этот получился менее впечатляющим не по причине слабости Голливуда, а потому что Рейган ничего не собирался дарить. Строго говоря, Рейгана устраивал статус-кво, а на дальнейшие дарения со стороны Горбачева логично было рассчитывать при его прибытии на Запад. Итак, президент Рейган прибыл с пустыми руками, а это в России не приветствуется.

Пожалуй, впервые Горбачев касается здесь вопроса, который его и погубит: система обычных вооружений в Европе. Действующая система была достаточно стабильна. Всякое изменение предполагало, прежде всего, изменение системы советского преобладания в обычных вооружениях. В телевизионном обращении по советскому телевидению Горбачев сказал очень примечательные слова: «Нужно сесть за стол переговоров, будучи готовыми к самым значительным сокращениям»151.

И еще один пункт. Рейган настаивал на обсуждении проблем гражданских прав советских граждан и вопросы региональных конфликтов. Весь первый день визита в Москву (30 мая) был отдан встрече с «отказниками», с теми, кто не получил эмиграционную визу в СССР. А Шульц (вместе с Честером Крокером) беседовали с Шеварднадзе по практически решенной на американских основаниях теме замирения в Намибии, уводя Анголу и Кубу от участия в местном конфликте.

Горбачев постарался пойти навстречу Рейгану – так мило было ему творчество на скрижалях мировой истории. К несчастью своей страны, Горбачев «после безуспешных попыток заставить американскую сторону сделать драматические сдвиги на саммите, обратился к драматическим односторонним действиям152.

Добавлены были проблемы двусторонних отношений и экономическое взаимодействие. Было ясно, что Горбачев готовился к визиту. Он сразу же поручил ответственному за пропаганду в ЦК КПСС АН. Яковлеву «поработать» с директором Информационного агентства Чарльзом Уиком по вопросам общей значимости. По мнению Горбачева, обе стороны заслуживают более благоприятного освещения в средствах массовой информации.

Сложный момент возник во время последнего пленарного заседания в Екатерининском зале 1 июня. Горбачев предложил внести в финальный документ слова о том, что «оба лидера полагают, что все спорные проблемы могут быть решены мирными способами. Они считают мирное сосуществование всеобщим принципом международных отношений. Равенство всех государств, невмешательство во внутренние дела, свобода социополитического выбора должны быть признаны как неотъемлемый стандарт международных отношений». Американская делегация зашумела, что такая риторика – своего рода возврат к временам «холодной войны». Тогда разгоряченный Горбачев повернулся к президенту Рейгану: «В прошлое воскресенье у вас не было возражения против этого текста». Американская сторона попросила о перерыве в ведении заседания.

Рейган встал лицом к лицу с Горбачевым. «Я против этого абзаца». И замолк. Американской стороне было видно, что этот абзац важен для Горбачева. Но он знал теперь, сколь упрям бывает Рейган. Горбачев вздохнул, обнял президента Рейгана за плечи и они вместе пошли к Владимирскому залу, где их ждали делегации. Бессмертных сказал Роз Риджуэй: «Ему пришлось похоронить свой шедевр»153.

Обе стороны пообещали в течение трех лет уничтожить все наземные ракеты средней и меньшей дальности и запускающие их устройства. Событие было, безусловно, историческим, так как впервые предстояло «полное уничтожение целого класса американского и советского оружия»154. Да, речь шла всего о пяти процентах огромного накопленного двумя сторонами арсенала в 50 000 единиц ядерного оружия. Но речь шла об уничтожении оружия, речь шла об уничтожении самых совершенных видов оружия. И это давало широко разделяемую надежду – блаженны миротворцы.

Горбачев сумел убедить (уговорить, подчинить) верхушку советского военного командования в том, что размещенные в Европе американские ракеты средней дальности способны быстро и неожиданно поразить командные центры вооруженных сил СССР (чего советские ракеты средней дальности не могли сделать с американскими стратегическими центрами).

Американцы никак не могли поверить в то, что Горбачев согласится ослабить свою страну на решающем участке, в эпицентре ее могущества. Государственный секретарь Шульц пытается оправдаться тем, что американский президент еще не скоординировал своей позиции с союзниками. Обердорфер полагает, что Рейган не понял своего шанса и только Шульц постарался объяснить ему суть невероятных предложений русских155.

Существенно отметить, что именно во время этого саммита советские военные расширили свои контакты с американскими коллегами. Возглавлявший военных советников маршал Ахромеев принял приглашение адмирала Кроу навестить Объединенный комитет начальников штабов в Пентагоне. Затем Ахромеев встретился с военным министром Карлуччи. Между военными обеих стран была проложена солидная дорога. Учитывая приверженность русских к личным обязательствам и мужской дружбе, не будем недооценивать фактора взаимной лояльности. (Напомним, Язов встречался с Каспаром Уайнбергером.)

Обе стороны осуществили видимый прогресс в подходе к Договору по СНВ, особенно там, где речь шла о мобильных межконтинентальных ракетах и запускаемых с воздуха крылатых ракетах. Шульц и Шеварднадзе подписали соглашение о предварительном оповещении о запусках МБР через только что созданные Центры уменьшения ядерного риска в обеих столицах. И посредством общих экспериментов по мониторингу подземных ядерных испытаний.

Одной из наиболее важных следует считать беседу Горбачева и Рейгана о региональных конфликтах. Рейгана поразило обещание Горбачева прекратить поставки оружия в Никарагуа156. Важно отметить, что в следующем году Советский Союз в одностороннем порядке прекратил поставку вооружений своим союзникам в Никарагуа.

Не менее важной была дискуссия об Афганистане. Советская сторона уже оповестила всех заинтересованных, что начинает процесс выхода из Афганистана и завершит этот выход в течение двенадцати месяцев. Американцы были готовы прекратить помощь повстанцам, как только вооруженные силы СССР завершат выход – такова была позиция госдепартамента после пяти лет переговоров. Но высшей исполнительной властью в США, как известно, обладает президент, а Рейган в январе 1988 г. отверг вышеозначенную американскую примирительную позицию. В результате, как пишет Раймонд Гартхоф, «Горбачев, вместо американской помощи, облегчающей советский уход из Афганистана, оказался в еще гораздо более сложной позиции, чем прежде»157.

Обратившись к проблеме гражданских прав, президент Рейган критически оценил советскую политику в отношении еврейской эмиграции. На эти слова Горбачев довольно жестко ответил, что, если Соединенные Штаты так заботятся об эмигрантах, почему они не откроют границу перед мексиканцами? Почему американские военные патрули выдворяют перешедших границу мексиканцев? Было очевидно, что Горбачев и Рейган не понимают политическую систему противоположной страны. Для Горбачева Рейган был, в лучшем случае, удачливый слуга военно-промышленного комплекса США, подручный таких правых организаций, как «Фонд наследия». Рейган отказывался видеть в Горбачеве представителя некой новой мыслительной волны, он полагал, что «Горби» пытается сделать лучшее из своей слабой позиции. Рейган был уверен, что Договор по РСМД принесла его твердость и политика увеличенных военных расходов. Но трудно не согласиться с тем, что, если бы Горбачев по своей воле не пожелал заключения этого договора, то он никогда бы не был подписан.

Были подписаны соглашения по правам рыболовства, взаимопомощи на морях, по радионавигации в северной части Тихого океана. Продлили соглашение 1973 г. о мирном использовании ядерной энергии. Советская сторона готова была идти дальше в нескольких областях, например, в подготовке полета на Марс. В американской и советской делегациях сложились группы сторонников «малых шагов». Среди американцев такую группу возглавлял госсекретарь Джордж Шульц, а среди советских дипломатов – возвращенный в Москву экс-посол Анатолий Добрынин, который активно предлагал такую тактику Горбачеву. Но тот в данном конкретном случае пользовался этим советом, но, вообще говоря, он выступал за крупные драматические шаги. Он не любил медленное «строительство коралловых рифов». А вот Рейган любил «коралловое строительство».

Примером «медленных шагов» могут служить соглашения по Анголе и Намибии. Наряду с выходом из Афганистана это служило безусловным доказательством серьезности советских намерений, тот факт, что Горбачев во всех этих случаях встал за «национальное примирение».

Горбачев имел все основания думать, что это он прошел большую часть дороги к взаимопониманию и сближению. Он дал исключительно позитивную оценку двум советско-американским саммитам как представляющим собой реальные шаги на пути важного сближения.

Два очень важных момента очевидно оставались спорными.

Первое. Желание Горбачева «разрулить» европейскую ситуацию, его стремление ослабить пресс противостояния в Центральной Европе, где скопился самый большой набор обычных вооруженных сил и вооружений. Горбачев предлагал сократить со стороны обоих блоков по полмиллиона солдат. Под давлением Горбачева советские военные переговорщики предложили трехступенчатый план: 1) обмен данными о войсках и оружии; 2) ликвидация асимметричных преимуществ с каждой из сторон; 3) уменьшение уровня противостояния на полмиллиона с каждой стороны.

Американцы никак не были готовы шагнуть в такую неизвестность; их стоящие здесь со времен Второй мировой войны войска контролировали вторую индустриальную зону мира, и оставлять ее они не собирались. А главное, они еще не знали, на что способен Горбачев, когда стоящая перед ним задача ему нравится и он чувствует зуд: мир удивится и потрясется. О своей армии, об истории своей страны он думал меньше.

Второе. Но наибольшие тогда трения вызвал спор о неиспользовании силы и невмешательстве в дела других стран. За доведение до финала этой проблемы отвечали заместитель госсекретаря Розанна Риджуэй и заместитель министра иностранных дел Александр Бессмертных. Когда выработанный ими документ, очень нравившийся Горбачеву, показали президенту Рейгану, тот сказал, что документ ему нравится, но следует показать специалистам. «В нем есть некоторые двусмысленности». Специалистам, готовым навести дисциплину во всем мире, документ не понравился.

Горбачев бился за этот пункт – основу его «нового политического мышления», как неофит политического класса. Никто еще не знал тогда, что он готов пожертвовать для своих умозрительных схем первой армией мира. Своей армией.

Популярность «Горби» на Западе и на Востоке

В ходе этих саммитов начался процесс неукротимого роста популярности Горбачева в Соединенных Штатах. Ничто не могло заставить сердце Горбачева биться сильнее, чем решение журнала «Тайм» назвать его 27 декабря 1987 г. «Человеком года».

Сразу же после визита Горбачева в Вашингтон опросы общественного мнения показали феноменальный подъем популярности молодого советского лидера среди американского населения. 65 процентов американцев высказались о Горбачеве положительно – больше, чем в пользу популярного президента Рейгана (61 процент). Дружественность Рона и Михаила завладела общественным воображением. Остановки Горбачева среди толпы в Вашингтоне – нечто доселе невиданное в американской столице – сделали его подлинным фактором во внутриамериканской политике. Можно смело сказать, что Горбачев «обыграл» Рейгана в его собственном искусстве обретения популярности. При этом Рейган сделал несколько ошибок, прерывая Горбачева в самых существенных местах беседы. Окружающим было неудобно за ошибки пожилого американского президента158.

Американские конгрессмены признали Горбачева «своим». Многие среди правых восприняли действия Горбачева как подарок «Он один из нас – типичное политическое животное»159.

Теперь мы достоверно знаем, сколь трезво восприняли Горбачева президент Рейган и его ближайшее окружение. Вот что думал Джордж Шульц: «Находясь в процессе поисков конкретных решений вопросов сокращения вооружений, которые служат нашим национальным интересам, мы не должны впадать в фальшивые иллюзии относительно состояния американо-советских отношений». Президент Рейган мог сколько угодно улыбаться, но он не смешивал вежливость с национальными интересами страны: «Наше поведение в ходе саммита и получения его результатов ни в коем случае не должны осложнять наши усилия по военным вопросам в ключевых оборонительных программах, как СОИ; они должны помогать нам сохранять поддержку контрас, моджахеддинов, УНИТА, демократического сопротивления в Камбодже; и они должны усиливать крепость наших союзов»160. Вот этого, сухого и трезвого геополитизма не было в легко возбуждающемся Горбачеве, не видевшем в своем коммунистическом обкомовском окружении истинно воспитанных людей, вежливость которых достигается вовсе не за счет забывчивости в отношении национальных интересов страны.

Лето 1988 г. характерно арьергардной борьбой в Политбюро Лигачева против таких ставленников Горбачева, как А.Н. Яковлев и Н.Н. Слюньков. Эта незримая битва закончилась на пленуме ЦК 30 сентября 1988 года, когда Лигачев из непосредственного преемника Горбачева превратился в секретаря по сельскому хозяйству. Патриарх советской дипломатии А.А. Громыко и Михаил Соломенцев были выведены из состава Политбюро. Виктора Чебрикова сменил на посту председателя КГБ Владимир Крючков. Те, на кого Горбачев так опирался в 198 5 году – Громыко, Чебриков, Соломенцев, Лигачев, – были выведены из большой политической игры.

Одновременно Горбачев довольно резко сократил аппарат Центрального Комитета КПСС и создал новую его структуру. Ключевым стало возвышение Яковлева. Он занял пост ответственного за контроль над внешнеполитическим курсом – стал главой комиссии по международным делам. Примечательно возвышение Вадима Медведева, ставшего новым членом Политбюро и занявшего место ответственного за идеологию (вместо Лигачева). Близкий Горбачеву Георгий Разумовский стал ответственным за персональные назначения внутри резко сокращенного аппарата. Председателем контрольной партийной комиссии стал вместо Соломенцева Борис Пуго. В кандидаты в члены Политбюро был выдвинут А.И. Лукьянов. Претенденты на постоянное место в Политбюро Долгих и Демичев были выведены, а их места кандидатов в члены Политбюро заняли Лукьянов, Власов, Бирюкова. Примечателен вывод с поста главы международного отдела Анатолия Добрынина, замененного Валентином Фалиным. (Добрынин занял пост советника Горбачева по внешней политике. Ненадолго.)

Приказы военным и новая власть

Верно ли мы поступаем, имея дело с этими людьми? Не делаем ли мы ошибки, веря в то, что можно иметь с американцами дело на взаимовыгодной основе?

Начальник Генштаба генерал Моисеев, май 1989 г. 161

Горбачев сумел убедить советское военное руководство согласиться на инспекции на местах. Инспекции на местах – чрезвычайно важное новшество. Процесс проверки в данном случае становился действительно беспрецедентным. Советское признание необходимости инспекции на местах буквально поразило американцев; еще большее изумление вызвало советское предложение инспектировать площадки запуска – в любое время и в любом месте. Москва согласилась на инспекции даже на территории третьих стран. Такого в США не ожидали. Горбачев явственно стремился к тому, чтобы изменить всю систему взаимоотношений с Соединенными Штатами.

Чтобы достичь еще более зримого успеха в продвижении в области сокращения численности межконтинентальных ракет стратегической дальности, Горбачев приказал своим военным советникам не засчитывать значительную часть ракет, запускаемых с подводных лодок. (Напомним, что ракеты такого рода – основа, пятьдесят процентов всего американского ядерного потенциала). Исходя из опыта переговоров по ракетам средней и меньшей дальности (РСМД), договорились о принципах верификации стратегического оружия (дальностью более 5,5 тыс. км). Вырабатываемое соглашение дошло до цифр: потолок в 4900 баллистических ракет и 6000 систем доставки. Заключению договора в данном случае мешала, как уже многократно говорилось, американская решимость продолжать работы над системой национальной противоракетной обороны. Горбачев был совершенно сбит с толку тем, что ему не удается договориться по этому вопросу, даже постоянно делая уступки.

Нет никаких сомнений в том, что высшее военное руководство понимало суть происходящего. Но оно исторически (и уж конечно, со сталинских времен) привыкло не поступать в латиноамериканском духе. Хуан Перон в России невозможен – не та психика. Не тот менталитет. Долгая традиция покорности политической власти (самой капризной) – часть общенационального менталитета.

И все же покорность никогда не была абсолютной. Советские военные все больше проявляли недовольства в отношении министра иностранных дел Шеварднадзе, который, по их мнению, «проявлял чрезмерную готовность уступать американцам». Дело стало принимать характер открытых стычек на Политбюро между министром обороны маршалом Соколовым и Шеварднадзе. Более того, работа совместной рабочей комиссии представителей Министерства обороны и Министерства иностранных дел, созданной для разработки позиций к переговорам с США по разоруженческим вопросам, стала все чаще и чаще заходить в тупик Но при министре обороны Язове (сменившем Соколова) Шеварднадзе чувствовал себя на переговорах вольготнее и спокойнее… Сам Язов вообще был гораздо более податлив и послушен, чем Соколов»162.

А Горбачев шел своей дорогой. Он приказывает министерству обороны и Генеральному штабу изучить сокращения и пути их реализации новой оборонительной, ненаступательной доктрины, адаптированной к 1987 году. Такое же задание дано академическим институтам аналитического профиля. В июле 1988 г. Генеральный штаб уже обязывают создать конкретные планы односторонних сокращений численностью от нескольких сот тысяч до миллиона человек (В нескольких статьях маршал Ахромеев рассказывает об этой задействованности Генерального штаба в подготовке процесса последующих феноменальных сокращений в Европе163.)

Предпосылкой внешнеполитической активности Горбачева было неоспоримое лидерство в собственной стране. Встретив сложности, он предпринимает весьма рискованную инициативу, он открывает «ящик Пандоры», закрытый большеви-камив1917 г. Для этого он созывает Девятнадцатую партийную конференцию. Без ее одобрения Горбачеву сложно было бы идти вперед в своем фантастическом крушении союзных с его страной блоков. Даже жестокая иллюзия нуждалась в голосах и поддержке наивных, циничных, непривычных, не смеющих протестовать – даже если речь шла о безопасности страны.

Чтобы купить поддержку делегатов партийной конференции, Горбачев перед ее началом передал партийным руководителям всех уровней руководство местными советами – то есть контроль над местной исполнительной властью. Невероятными ухищрениями и смелой тактикой Горбачев ослабил и партийный аппарат, и могучую бюрократию. В конечном счете местные политические силы окрепли, так как теперь они были выборными. Горбачев своими руками создает убийственную гонку: кто подойдет к историческому рубежу быстрее – обновленное горбачевское руководство в новой, еще неведомой стране, или страна не выдержит фантазий подлинно гоголевского персонажа.

Было решено, что в марте 1989 г. состоятся выборы на новый Съезд народных депутатов. А 25 июля 1988 г. состоялась научная конференция Министерства иностранных дел, на которой невиданной похвалой было окружено «новое мышление» в международных отношениях. На ней министр Шеварднадзе развил темы, только намеченные на 19-й партийной конференции. Шеварднадзе и его заместители озвучили новую систему безопасности страны, опору на политические методы решения противоречий, право наций на самоопределение, преобладание гражданских прав над классовыми, необходимость защиты национальных прав посредством достижения «баланса интересов».

Трудно представить себе что-либо иное, как не жалобы отдельных реалистов-дипломатов, когда вчитываешься в слова доклада Шеварднадзе: «Главные нововведения в сфере оборонительной политики должны проходить через Министерство иностранных дел, чтобы они юридически соответствовали существующим международным соглашениям и декларируемым политическим позициям»164.

Девятнадцатая партийная конференция и очередной пленум ЦК подняли, но не смогли решить проблему соотношения полномочий союзного центра и отдельных республик Американские специалисты (скажем, Раймонд Гартхофф) сразу же обратили на это обстоятельство внимание165. И последующие три года были буквально отравлены этим обстоятельством. Страна ринулась в обновление без плана и анализа, следуя проклятому русскому «авось», подталкиваемая безразличными холодными головами за рубежом.

Только «очистив» руководство от своих оппонентов и от испытывающих колебания, мог Горбачев броситься в пучину колоссальной внешнеполитической активности после лета 1988 года. Страна замерла, видя и фантастическую решимость ставропольца, и отсутствие у него праведных сомнений. Пока. Ведь только после Пленума ЦК КПСС 30 сентября Горбачев ощутил, что сзади его никто не держит. Громыко уже нет, а Ельцин еще не появился. Краткий миг всемогущества. Во благо ли использует его наш герой?

Но судьба свыше уже занесла карающую длань, когда Горбачев решил «искать взаимодействие между центральным правительством и республиками, разрешая взаимоотношения между национальностями на принципах ленинского интернационализма»166. Пустая болтовня была еще позволительна некоторое время, но шагреневая кожа истории в данном случае начала сжиматься очень быстро.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю