Текст книги "Презумпция невиновности"
Автор книги: Анатолий Мацаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Младшему Статкевичу показали изъятую при обыске куртку и приложили к ней найденную на месте убийства пуговицу, сообщили, что на куртке, по заключению экспертизы, обнаружена кровь убитого. И Владимир вынужден был рассказать правду.
...В тот злополучный вечер они долго сидели с отцом за столом, опорожнили несколько бутылок вина. Остановить их было некому – мать накануне положили в больницу. Когда изрядно подпили, старший Статкевич вдруг загорелся лютой злобой к шурину Радкевичу, начал припоминать все обиды, которые тот причинил ему. Сын молча слушал. Потом отец встал и, опираясь руками на заваленный объедками стол, предложил:
– Слушай, он сегодня как раз дежурит на ферме. Пойдем разделаемся с ним. Никто и знать не будет...
Владимир согласился: дядьку он тоже особо не жаловал, а в затуманенной винными парами голове мелкие обиды выросли до гигантских размеров и потому казались нестерпимыми.
Вооружившись молотками, отправились в Ятвезь. Радкевич сидел на полу в проходной птицефермы и, сжимая ладонями голову, что-то мычал себе под нос.
– Даже на дежурстве, гад, нализался до поросячьего визга! – сплюнул презрительно старший Статкевич.
Радкевича вытащили из проходной, и Владимир первым ударил его молотком по голове. Падая, Радкевич схватился рукой за полу куртки племянника, вырвал пуговицу (ее отсутствие Владимир обнаружил уже дома). Несколько ударов молотком шурину нанес и Статкевич-старший...
Вернувшись под утро домой (в окнах горел свет: не выключали специально, когда уходили), замыли и спрятали одежду и обувь и опять сели за стол. Отец сказал:
– Вот что, Володька, мы с тобой вне подозрений. Ну, а если выйдут на нас, бери все на себя: ты еще подросток, какой с тебя спрос! Только не сразу признавайся, смотри в оба! Впрочем, никаких доказательств против нас нет...
Владимир переоделся в пальто отца, обул его ботинки и первым автобусом уехал в Соколово...
И опять трудный разговор со старшим Статкевичем в следственной комнате изолятора временного содержания, куда мы пришли вдвоем с Гуриным.
– Гражданин Статкевич, вам предъявляется заключение экспертизы: на изъятых при обыске ваших кирзовых сапогах обнаружена кровь убитого Радкевича. Читайте!
Статкевич прочитал заключение, вернул его Борису и хмуро буркнул:
– Может, то моя кровь...
– Вы же не глупый человек и отлично знаете, что абсолютно одинаковой крови не существует! Впрочем, если вы настаиваете, можем взять вашу кровь и провести еще одну экспертизу.
– Проводите. Кровь у всех красная...
– Вижу, экспертиза вас не убедила. Тогда ознакомьтесь с показаниями вашего сына. Вот, пожалуйста, протокол его допроса. Читайте внимательно.
Статкевич читал долго, неоднократно возвращался к уже прочитанному, отрывался от протокола, о чем-то думал, опять начинал читать сначала. Наконец, положив на край стола протокол, пожал плечами, сказал с кривой ухмылкой:
– Мало ли что с перепугу может наплести подросток! Да если его еще по шее звездануть...
Гурин, сдерживая себя, раздельно сказал:
– На допросе присутствовал преподаватель училища. И никакого давления на вашего сына не оказывалось!
Статкевич, поглаживая бороду, посмотрел на нас прищуренными глазами, опять ухмыльнулся, изрек:
– Нашли на кого ссылаться! Да все преподаватели во главе с директором училища сейчас перед вами на лапках ходят – их ведь по головке не погладят, если вы в высшую инстанцию бумагу направите о плохой воспитательной работе с подростками в СПТУ.
Борис и на этот раз сдержал себя, ровным голосом заявил:
– И тем не менее, гражданин Статкевич, мы убеждены, что ваш сын рассказал правду. Это подтверждается протоколом осмотра места происшествия и другими материалами уголовного дела.
Статкевич неожиданно взорвался:
– Что вы мне сыном тычете! Не сын он мне вовсе! Ему отец – Радкевич!
Мы с Гуриным переглянулись. Лицо Бориса начало багроветь от прилива злости. Пытаясь успокоиться, он потер ладонями щеки и тихим голосом уточнил:
– Значит, вы руками сына расправились с его отцом?
– Вот именно! – рявкнул Статкевич. – Да, я давно готовил эту расправу! Готовил, потому что этот Колька всю жизнь мне стоял поперек горла! И я отомстил не только этому негодяю, но и жене за ее измену!.. А теперь делайте со мною что угодно! Сам виноват, что попался из-за глупости. Если бы пошел на это дело трезвым, не оставил бы вам следов. Все! Больше я вам не скажу ни слова!..
Когда вышли из ИВС, Борис с омерзением сказал:
– Какой подонок, а! Это же надо – задумать и совершить такое преступление! И откуда только такие выродки берутся?
– Они преспокойно живут среди нас, пользуясь нашим равнодушием. Не помню, но кто-то очень умно сказал, что равнодушные никого не предают и не убивают, но только с их молчаливого согласия на земле и совершаются предательства и убийства...
– Да-да, ты прав, – задумчиво отозвался Гурин и, помолчав, сказал: – Пошли отдыхать. Завтра предстоит много работы, если, конечно, и сегодня ночью не поднимут...
Бабье лето в Соколове
1. Самая короткая ночь в неделе1
Разбудил меня настойчиво-требовательный грохот в переплет оконной рамы. Чертыхаясь, я вскочил с кровати и сразу же почувствовал свирепый холод нетопленной комнаты – в гостинице еще не подключили отопление. Во дворе стоял шофер отдела Сергей Петрашевич и продолжал молотить по раме.
– Иду. Чего гремишь?
Я торопливо оделся, по привычке взглянул на часы. Стрелки показывали четверть второго ночи. По опыту знаю: о квартирных кражах заявляют между семью и девятью часами вечера, то есть в то время, когда люди уже вернулись с работы; о кражах из магазинов и других торговых точек сообщения, как правило, поступают утром. А вот ночью... Тут уж никогда не угадаешь, что могло случиться – грабеж, разбойное нападение, изнасилование, убийство?..
Возле машины меня встретил Борис Гурин.
– Ну и спите же вы, товарищ заместитель главного сыщика области! – усмехнулся он и затянулся сигаретой. – Петрашевич минут пять колотил в окно, всю гостиницу, видать, поднял на ноги.
– Вчера поздно лег, – буркнул я и полез в машину.
Мелкий октябрьский дождик шелестел по тенту нашего «уазика». Борис еще раз затянулся и бросил сигарету, светлячок окурка, описав дугу, исчез в луже. Усаживаясь на переднее сиденье, Гурин сказал:
– Итак, в этой неделе затишья выпала самая короткая ночь.
– А что случилось? – спросил я.
Машина задом выползла на улицу, начала разворачиваться. Борис повернулся ко мне, с невеселой усмешкой сказал:
– А то случилось, подполковник, что тебе утром придется позвонить начальнику УВД и попросить продлить командировку.
Сидевший рядом со мной начальник отделения уголовного розыска райотдела Вадим Козловский глухо проговорил:
– ЧП опять, Игорь Иванович...
– Рассказывай, – кивнул я ему.
Козловский снял шляпу, пригладил ладонью волосы, начал рассказывать:
– Из Сухменей я вернулся последним автобусом в первом часу ночи. Когда проходил мимо магазина по улице Гарбарской, во дворе услышал какой-то шум, потом вскрик и топот убегавшего человека. Сразу же бросился во двор магазина, увидел лежавшую там возле стены женщину. А в это время какой-то человек перелезал забор. Я дважды крикнул: «Стой! Стрелять буду!» и произвел три выстрела в воздух, потом бросился в погоню за неизвестным. Но тот перевалился через забор и исчез. Я проверил дворы расположенных рядом с магазином домов, но преступника не обнаружил и вернулся к магазину. Там уже были люди, их разбудили мои выстрелы. Женщина по-прежнему лежала на земле в бессознательном состоянии. Окно над дверью склада было разбито. Вскоре приехала машина «скорой помощи»...
Я вздохнул и, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:
– Итак?..
– Итак, вооруженное нападение, кража и, возможно, убийство, – хмуро отозвался Борис. – Сторож магазина Доронина находится в тяжелом состоянии...
И тут я почувствовал легкое жжение в горле – верный признак ангины; по телу начала расползаться слабость. Никак заболел? Этого еще не хватало!
2
Возле магазина стояла толпа. Я мысленно чертыхнулся: любопытство не порок, но... Для нас, оперативных работников, оно – нож острый: пока доберешься на место происшествия, люди все следы уничтожат! Но на этот раз, кажется, повезло – в воротах стоял сержант милиции и, сдерживая гудевшую толпу, покрикивал на слишком уж любопытных.
Вслед за Гуриным я выбрался из машины и выбросил сигарету: табак был противен и горло продолжало саднить. Наверное, я и в самом деле заболел.
Ветер уныло раскачивал вершины тополей, надоедливо моросил дождь. На столбе, у входа в магазин, тускло горела лампочка. Но во дворе, где располагался склад, было темно.
Сержант молча козырнул нам, и мы с Гуриным зашли во двор магазина. Козловский включил фонарик. Узенький луч света, разрезая густую, чернильную темноту, начал ощупывать изрезанную шинами машин и колесами повозок раскисшую землю.
– Приступаем к осмотру! – кивнул Гурин стоявшим возле машины эксперту-криминалисту и старшине, державшему на поводке овчарку.
Я уже давно заметил, что Гурии обычно ведет осмотр места происшествия от центра к так называемой периферии, спиралеобразно. Я же был поклонником противоположного метода: та же спираль, но направленная к центру. Тут уж сказывалась профессия сыщика – сперва поиск в объеме, потом, отсеивая отработанные версии и тщательно проверенных подозреваемых, круг все больше сужаешь...
И на этот раз Гурин, уточнив у Козловского, где лежала женщина, начал осмотр с этого места. При свете фар он исследовал каждый сантиметр набухшей от влаги земли, потом спиралеобразно начал расширять круги поиска. Я же отправился к забору, который пэ-образно опоясывал здание магазина.
3
Гурина я нашел в торговом зале. Он сидел за прилавком и неторопливо, заглядывая в лежавший рядом блокнот, писал протокол осмотра места происшествия. Возле прилавка топтались две молоденькие продавщицы, растерянно озирались вокруг – поднятые недавно с постели, они, видать, еще не пришли в себя. На придвинутых вплотную к прилавку стульях сидели двое пенсионного возраста мужчин. Я усмехнулся: сколько помню осмотров мест происшествий, всегда понятыми почему-то оказываются люди преклонного возраста. Может, потому, что у них всегда в избытке свободного времени? А вот лично мне его постоянно не хватает...
Гурин покосился на меня, спросил:
– Что у тебя?
– Кое-что есть.
– Минут через двадцать освобожусь, – сказал Борис и попросил: – Пока буду писать протокол осмотра, вынеси постановление о возбуждении уголовного дела. Вот бланк. Выноси от моего имени. Дело буду расследовать я. Таково указание прокурора, только что звонил ему.
«...Я, заместитель прокурора Соколовского района советник юстиции Гурин, рассмотрев материалы по факту кражи из магазина № 3 Соколовского РПС и причинения сторожу Дорониной К. С. тяжких телесных повреждений, —
постановил:
возбудить уголовное дело по признакам части 2 статьи 89 Уголовного кодекса БССР и принять его к своему производству».
Борис размашисто подписал протянутое мною постановление, спрятал его в папку, сказал:
– Можешь ознакомиться с протоколом осмотра. Я сейчас заканчиваю последнюю страницу.
Я забрал исписанные угловатым почерком Гурина листы, присел на стул в углу торгового зала и стал читать.
4
Из протокола осмотра места происшествия вырисовывалась такая картина. В магазин преступник проник через разбитое им над дверью склада окно. По заявлению продавцов, в магазине он взял несколько десятков золотых колец, кулонов, часов, браслетов, бутылок десять коньяку. В ящике стола не оказалось и 300 рублей выручки. И, наверное, когда вор выбирался обратно, его обнаружила сторож магазина. Завязалась борьба. Чтобы отделаться от Дорониной, преступник и нанес ей удар ножом в грудь...
В том месте, где, по словам Козловского, преступник перемахивал через забор, на гвозде я обнаружил лоскуток ткани, скорее всего, от брюк. Но имеет ли он какое-либо отношение к преступлению? Мало ли мальчишек лазит по заборам! Я и сам когда-то таким образом сокращал расстояния.
Собака след не взяла. Ничего интересного не дал и осмотр близлежащих домов. Преступник как в воду канул! Об этом я и рассказал Гурину, когда он, отпустив понятых, подошел ко мне. Борис улыбнулся.
– Зато мы кое-что сумели найти, – сообщил он. – Вот, прочитай это место. – И протянул мне последнюю страницу протокола.
«...При осмотре на двух бутылках вина, которые стояли в верхнем ящике на складе, обнаружены бесцветные следы пальцев рук. Указанные пальцевые отпечатки изъяты...»
– Тебе вполне может позавидовать Самсонов, – сказал я.
– Кто такой? – насторожился Гурин.
– Один из авторов учебника «Криминалистика».
Борис разозлился:
– Пошел ты к черту!..
– А ты не злись. Отпечатки пальцев могли оставить продавцы, грузчики, наконец, уборщица магазина. Соображаешь?
Я видел, что Гурин и сам смекал, что к чему, но ему, видно, страшно не хотелось верить в мою версию – она сводила к нулю два часа работы по осмотру места происшествия. И Борис с оптимизмом заявил:
– У всех, кто имел отношения к этим бутылкам, мы возьмем отпечатки пальцев, сравним их с обнаруженными на месте преступления!
– Тогда не забудь про экспедиторов, рабочих базы и винзавода, – не без иронии подсказал я. – Они тоже могли при известных обстоятельствах оставить на бутылках свои «визитные» карточки. Да и не только они... Думаю, с проверкой до пенсии как раз успеешь, если, конечно, тебя не остановит прокурор и не влепит выговор за нарушение социалистической законности.
Борис хмуро посмотрел на меня и стал закуривать.
5
В пять утра я вернулся в отдел. В дежурной части набросал короткое сообщение и попросил оперативного дежурного:
– Передайте это по телетайпу. В дополнение к сообщению о преступлении.
«Начальнику УВД. Докладываю, что силами отдела и общественности перекрыты все выезды из Соколова, поиск ведется и внутри города. О результатах сообщим дополнительно. Одновременно прошу продлить срок моей командировки. Зам. начальника ОУР УВД подполковник милиции Синичкин».
В том, что мы так быстро перекрыли дороги, нам просто повезло. Тут, конечно, заслуга начальника отдела подполковника Полосухина. Неделю назад, тщательно проанализировав рост аварийности на дорогах района, он пришел к неутешительному выводу, что аварии в основном совершаются в вечернее и ночное время, то есть, когда инспекторов дорнадзора и с огнем не найдешь. И Полосухин пересмотрел график работы отделения ГАИ. Теперь по ночам на дорогах дежурили наши работники, представители автохозяйств, общественники. Лихачам и пьяницам за рулем пришлось туго...
Вот почему, получив сообщение о преступлении, дежурный уже через несколько минут оповестил об этом посты на дорогах. Таким образом, выезды из города оказались перекрытыми.
– Я буду у Гурина, – сказал я дежурному. – Если что, звоните туда.
6
Борис встретил меня вопросом:
– Ты уверен, что преступник не ускользнул из города?
– Не должен бы, – пожал я плечами. – Хотя, сам понимаешь, не мы с тобой стоим на дорогах...
Гурин быстро взглянул на меня и уточнил:
– Не доверяешь работникам ГАИ, участковым?
Я поморщился:
– Не то слово, Борис. Как тебе деликатнее сказать? У инспектора ГАИ другая забота, за которую ему мылят шею – рост автодорожных происшествий. Так что он в первую очередь будет выполнять свою работу, за которую с него спрашивают.
Гурин вытащил из лежавшей на столе пачки сигарету, начал разминать ее в пальцах, задумчиво отозвался:
– К сожалению, ты прав. Мы никак не можем добиться такого положения, чтобы все, без исключения, службы участвовали в раскрытии преступлений, как этого требуют интересы дела...
– Но ведь мы даже не знаем примет преступника! Да и мог он выйти из города, минуя наши посты.
– Нужно срочно в райотделы области дать ориентировки о похищенном, – сказал Гурин.
– Может, подождем пока? Козловский дежурит в больнице, ждет, когда Доронина придет в сознание. Думаю, кое-какие приметы она сообщит...
– Хорошо, – кивнул Борис. – Давай наметим, что будем делать дальше.
Около часа мы просидели с Гуриным за составлением плана оперативных мероприятий и следственных действий по раскрытию разбойного нападения. Когда план был готов, Борис сказал:
– Днем еще раз осмотрим территорию вокруг магазина, опросим жителей соседних домов. Не может быть, чтобы никто не видел преступника: на выстрелы, конечно, кто-либо все же вышел из дома или выглянул в окно...
Борис поехал на дополнительный осмотр места происшествия, а я отправился на улицу Гарбарскую искать свидетелей.
По пути зашел в отдел, подготовил письмо начальнику оперативно-технического отдела УВД:
«При этом направляю две бутылки вина, изъятые с места кражи в магазине № 3 города Соколово. Прошу определить, имеются ли на них отпечатки пальцев? Если имеются, то пригодны ли они для идентификации личности по ним?»
Я сдал секретарю отдела пакет и вышел на улицу.
Светало. Небо по-прежнему, как вчера, позавчера и неделю назад, было затянуто тучами, даже не тучами, а какой-то сплошной серой пеленой. Ветер утих, но дождь моросил и моросил не стихая. Надоедливый, осточертевший дождь! Мне даже подумалось, что он никогда не прекратится – будет моросить неделями, месяцами. И не будет просвета...
2. «Признак особый в ней есть...»1
Около десяти часов пришел Гурин. Заросший черной щетиной, он, словно Иисус Христос в рамке, застыл в проеме двери, улыбаясь. Я не совсем гостеприимно поинтересовался:
– Никак наследство получил? На должность прокурора назначили? Или, на худой конец, по лотерее выиграл, а?
– Бери выше! – Борис оторвался от косяка. – Ты еще об археологии – науке заступа, отыскивающей клады и следы давно минувших дней, не вспомнил.
– Во-первых, закрой дверь – во дворе все-таки октябрь. А во-вторых, Маску Агамемнона и без тебя откопали. Так что на сокровища при раскопках особенно не рассчитывай...
Улыбка растаяла в уголках губ Бориса, и он настороженно спросил:
– Это что еще такое – Маска Агамемнона?
Я продекламировал:
– «Но среди живущих людей ни один, даже молодокрепкий, с места б не сдвинул легко той кровати искусной работы. Признак особый в ней есть...» – И пояснил Гурину: – «Одиссея», не читал разве?
– Вон куда тебя повело! – присвистнул Борис. – К древности. Это похвально для сыщика. Что ни говори, а сейчас образованный народ в милиции работает. Видишь, даже Гомера знает... – И уже серьезнее добавил: – Раскрывать преступления – это не Гомера наизусть шпарить.
– У тебя что-либо есть? – спросил я и выжидательно уставился на Гурина.
– Конечно, – кивнул тот и достал из папки протокол дополнительного осмотра территории магазина, улыбнулся: – Это, разумеется, не экспонат из гомеровской Трои, но все же... Обрати внимание на последнюю страницу.
«...В 56 метрах от магазина на земле имеется вдавленный след обуви левой ноги, носком обращенный в сторону забора. Общая длина следа 28 см, длина подметочной части 16 см, промежуточной – 4,5 см, ширина каблука 8,5 см, передний срез каблука вогнутый. След сфотографирован, с него сделан гипсовый слепок.
В 5 метрах от магазина в сторону забора, в куче сухой травы обнаружен самодельный финский нож, возле основания клинка которого имеются бурые, похожие на кровь мазки. На ручке ножа выжжены буквы «Г. Я.». Размеры ножа: лезвие длиной...»
Я вздохнул: а ведь был же возле забора! Но много ли увидишь при свете фонарика! Хорошо, что мы еще оставили возле магазина сержанта милиции и трех дружинников, иначе прохожие и просто любопытные затоптали бы все...
Итак, финка. «Г. Я.» – наверное, чьи-то инициалы. Но чьи? Да, «признак особый» в ней есть...
Я опять почувствовал жжение и покалывание в горле, подумал, что нужно выбрать минут двадцать и забежать в поликлинику, иначе слягу не ко времени.
2
«Я, начальник ОУР Соколовского РОВД майор милиции Козловский, с соблюдением требований статей 158 и 160 УПК БССР допросил в качестве свидетеля Доронину Клавдию Семеновну...
Вопрос: Расскажите, что вам известно о случившемся сегодня ночью возле магазина?
Ответ: Ночью я на полчаса отлучилась домой проведать больного мужа. Когда вернулась к магазину, то услышала во дворе неясный шорох. Зашла во двор магазина и заметила, как из окна вылезал какой-то мужчина. Я закричала и бросилась к нему. Но тут он ударил меня чем-то в грудь. Я упала, потеряла сознание.
Вопрос: Вы рассмотрели этого человека?
Ответ: Нет, не рассмотрела, было темно...»
Майор Козловский сказал:
– Выходит, Игорь Иванович, я четыре часа торчал в больнице впустую.
– Выходит так, Вадим, – согласился я и спросил: – Как самочувствие Дорониной?
– Состояние тяжелое. Вряд ли выживет...
3
Терапевт протянула мне листок нетрудоспособности, сказала:
– У вас страшная ангина. Немедленно в постель!
– Хорошо, доктор. Я сейчас же пойду и лягу.
В дежурной части меня ждал Козловский. Высокий, поджарый, с плечами спортсмена и худощавым обветренным лицом, на котором чернела холеная ниточка усов, он стоял у карты района, водил по ней тупым концом карандаша. Увидев меня, тихо сказал:
– Из Озерного, Игорь Иванович, на нашу ориентировку поступило сообщение: четыре года назад аналогичным способом там из магазина совершили кражу Глушаков, по кличке «Глухарь», и «Васька-Лыч», то есть Василий Курчевский.
Я механически взглянул на карту. Озерное находилось километрах в пятидесяти севернее Соколова.
– Взяли они тогда, – неторопливо продолжал Козловский, – деньги, часы, коньяк. Смекаете? Глушаков освободился в феврале этого года, приехал в Соколово к сожительнице. Сейчас он работает шофером в райпотребсоюзе. Вроде ведет себя прилично, однако, – Козловский взглянул на меня: – проверить бы его надо. Живет-то он на улице Гарбарской, недалеко от магазина...
Значит, Глушаков. Если он живет рядом с магазином, то не исключено, что Доронина знала его в лицо. Поэтому он, застигнутый ею на месте преступления, и решился на крайность, хотя, вероятно, мог бы отделаться от сторожа и без применения ножа. Версия начала выстраиваться в логическую цепочку.
«Начальнику Информационного центра УВД. Прошу срочно сообщить сведения о судимостях Глушакова Якова Ильича и Курчевского Василия Семеновича...»
Помощник дежурного включил телетайп, начал набирать на ленту запрос, а мы с Козловским пошли к себе.
4
Ручка двери была липкой. Влажной тряпкой ее протерли, что ли? Покосившись на стоявшего рядом Козловского, я сунул в скважину замка ключ. И тут до меня дошло: это моя ангина дает знать о себе – при повышении температуры у меня потеют ладони, вот ручка и...
Ручка? А если?! Я рванул на себя дверь и бросился к телефону, нервно крутнул диск.
– Борис, давай сюда нож, который ты нашел возле магазина!
– Ты что, Игорь, с цепи сорвался? – удивленно спросил Гурин. – Чего орешь?
Я уже спокойнее ответил:
– Мне срочно нужен нож.
– Да зачем он тебе понадобился? – Борис начал проявлять заинтересованность. – Я его уже упаковал, чтоб на экспертизу отправить. Что все-таки случилось? – уже нетерпеливо спросил он и засопел в трубку.
– Приезжай в отдел, тут все объясню.
Я бросил на рычаг трубку, и телефон жалобно, по-щенячьи вякнул. Особый признак... А есть ли он в самом деле? Может, инициалы – совпадение, и только? Я вытер платком вспотевший лоб. Козловский посмотрел на меня и не то утвердительно, не то вопросительно произнес:
– Инициалы Глушакова. – И попросил: – Разрешите проверкой Глушакова заняться мне. У меня уже есть кое-какие наметки. Вот наброски плана по отработке этой версии.
– Хорошо, действуй, Вадим, – согласился я, пробежав глазами все пятнадцать пунктов запланированных мероприятий.
Козловский вышел. Позвонил дежурный по отделу.
– Товарищ подполковник, только что сообщили из больницы: Доронина скончалась.
Я устало опустился на стул, и тело начало наполняться безучастной ко всему слабостью...
5
Принесли записку без подписи и знаков препинания. Ее обнаружил замполит в ящике «Для писем и жалоб трудящихся».
«Начальники магазин работа Яшки Глушакова берите его за жабры он только тихоней прикидываеца нож тоже его спросите у шоферов в райсоюзе».
Анонимка – это почти всегда либо трусость, либо подлость. Поэтому к такого рода «сигналам» я подхожу с особой осторожностью, брезгую ими. Но иной раз и в анонимном письме содержится рациональное зерно.
Я еще раз внимательно прочитал анонимную записку и снял трубку телефона, но тут же положил ее обратно: разве дежурный и его помощник запомнят всех, кто с утра толкался в коридорах отдела? К тому же сегодня в паспортном отделении приемный день. Интересно, откуда анонимщик узнал о ноже? Ну, конечно же, кто-то из понятых растрезвонил. Ведь мы не берем от них подписки о неразглашении результатов осмотра места происшествия. Эх, взглянуть бы на тебя, гражданин анонимщик! Ты наверняка знаешь больше, чем написал в своем доносе. Но можешь не беспокоиться: мы проверим твой сигнал. Тщательно проверим!
6
Гурин размашисто расписался на последней странице протокола предъявления вещей на опознание и зачитал вслух написанное:
«...Осмотрев предъявленные на опознание три финских ножа, Натаров Сергей Васильевич указал на нож, обнаруженный на месте происшествия, и заявил:
– Я узнаю этот нож по заточке лезвия и по цвету ручки, а также по выжженным на ней буквам «Г. Я.». Этот нож я видел у шофера райпотребсоюза Глушакова Якова Ильича, когда первого или второго сентября с. г. выпивали с ним в кустах, за гаражом. Глушаков открывал этим ножом консервы, потом я сам брал нож в руки, рассматривал его...»
Один из понятых хмуро сказал Натарову:
– Брось, Сергей, чепуху городить! Не мог ты с Яшкой выпивать. Ты из-за Нюрки горло готов ему перегрызть. Это все шофера подтвердят... А что касается ножа, так он и в самом деле Яшкин. Сам как-то летом видел у него эту финку. Он ее с собой в машине возил...
Мы с Гуриным переглянулись. Да-а, задачка! Я неприязненным взглядом окинул полную, в замызганной куртке фигуру Натарова и отвернулся.
7
Пришел ответ из Информационного центра.
«...Курчевский Василий Семенович, трижды судимый за кражи госимущества, отбывает срок наказания в ИТК. Другими сведениями о нем не располагаем. Начальник ИЦ УВД майор Семенов».
Значит, Курчевский отпадает. Алиби у него – будь здоров! Таким образом, на сегодняшний день особый интерес представляет Глушаков. Наверное, Козловский прав: с него-то и нужно начинать. Необходимо тщательно проверить каждый его шаг: где был вчера вечером, с кем встречался и так далее...
