Текст книги "Восточный квест"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

17. ЗЕМЛЯ-2. 01.04.1670. ПАРИЖ

Из всего состава Миссии Нурлан Исынбаев играл самую неприметную роль. Даже Роберт Ли, серый кардинал, преимущественно не высовывавшийся на публику, на самом деле подготовил и воплотил в жизнь всю идеологическую составляющую проекта: концепцию Единого Бога и Французской республики, светского государства, основанного на заветах пророка этого божества, а также новой церкви с парижским папой во главе.

Однако вклад Нурлана было трудно переоценить. Невозможно построить капитализм, оставив здравоохранение и санитарию на уровне Средневековья.

Европейские страны XVII века выкашивала чума. Уничтожалась главная производственная сила – население. Но православная Русь не знала таких эпидемий. Моровое поветрие лишь изредка касалось крупных городов. Дело не только в меньшей плотности населения и знаменитых русских морозах, в которых не выживали бактерии, привычные к комфортному климату Запада. Русская православная церковь не восприняла самого маразматического перегиба христианства – умерщвления плоти путем отрицания гигиены.

В допетровские времена еженедельная баня и переодевание в чистое исподнее были нормой жизни и крестьянина, и боярина. В истории Земли-1 Петр Великий импортировал из Европы не только идеи прогресса и просвещения, но и множество пагубных привычек, включая курение табака и гигиеническое свинство. Женившись на Марте Скавронской, он заложил обычай вступления в брак с иностранными невестами. Все они, включая Екатерину II, происходили из местностей, где мытье один-два раза в год считалось достаточным, а то и чрезмерным. В допетровской Руси женщины расчесывали волосы и заплетали в косы, девы одну, замужние бабы две. Начиная с Марты, они начали воздвигать на голове архитектурные сооружения, не разбираемые по несколько дней, а то и недель. Для ухода за прическами, содержащими килограммы золотых булавок и драгоценных камней, вошли в моду столь же драгоценные вошебойки – инкрустированные тонкие щипчики для поиска и раздавливания вшей на голове придворных красавиц.

Кроме религиозного мракобесия, европейская антисанитария объяснялась еще и экономическими причинами. Леса вырублены, дрова дороги, добыча угля лишь начинается. Топливо тратилось на первоочередные нужды – приготовление еды и отопление. Привычка не мыться годами оказалась вынужденной.

Из католических стран наиболее чистоплотными выглядели государства Апеннинского полуострова. Оставшиеся в наследство от античного Рима многочисленные термы и купальни поддерживались в рабочем состоянии. Теплый климат снижал энергозатраты на нагрев воды. Их посещали не только обычные горожане, но и «святые» отцы.

Проблема гигиены была одной из главных причин, по которой миссионеры не обзавелись семьями и потомством. Возможно, Олег не оставался достаточно близко со своей Констанцией наедине и не почувствовал ее запаха. Как бы ни были прекрасны черты лица, бездонны глаза, пышны волосы и свежи полушария в низком корсете, полюбить небесное создание с ароматом бомжа человеку будущего невозможно. Мало того, для маскировки смрада красотки обливались настолько сильным парфюмом, что он подошел бы для освежения атмосферы в недорогом привокзальном туалете. Если вонь не перебивалась ведром розового масла, благоухающие дамы носили маленьких собачек: пусть все думают, что животное обгадилось и пахнет, хозяйка ни при чем.

Со вселением в Пале-Рояль первым делом встроили сауну с бассейном, все апартаменты членов малого совета оснастили ванными. Прислуга получила наказ регулярно мыться, пахнущие XVII веком изгонялись немедленно.

В этот весенний день первого апреля 1670 года Нурлан лично открывал третьи парижские городские бани. Понимая, что термические процедуры, привычные славянам, прибалтам и туркам, могут оказаться здесь чересчур экстремальными, бани включали в себя индивидуальные моечные и общий бассейн. В общем зале посетители находились в балахонах от горла до пят, это самый смелый покрой купального костюма по меркам своего времени. Разумеется, мужчины и женщины отдельно.

Несмотря на принятый еще в прошлом году Закон об общественной гигиене, сама идея поддержания телесной чистоты нашла огромное количество противников у святош всех мастей. За возрождение гигиенических норм ратовала лишь церковь Единого. Пастве внушали, раз Бог создал людское тело как сосуд для души, то небрежность к сосуду есть неуважение Бога. Так называемые «святые», умерщвлявшие плоть, оскорбили божество и весело горят в аду, который непременно примет всех, не желающих регулярно мыться.

По доносам прихожан полиция арестовала трех католических и одного лютеранского священника. Они с церковной кафедры призывали к накоплению грязи на теле, уверяли, что бани – это античное язычество, а свинство – христианская аскеза. По приговору Парижского окружного суда каждый из них был приговорен к пяти годам каторжных работ на строительстве канализации. Обе епархии получили огромные штрафы, так как мятежные речи произносились не частными лицами, а от имени церкви. В результате открытые протесты сменились глухим ропотом.

Личная чистота стала обязательной для армии, полиции и иных государственных служащих. В городе появилась массированная реклама шампуней и ароматического мыла для дам. Главное, чтобы поддержание тела в порядке вошло в моду в Париже. Тогда провинциалы, считающие столицу эталоном для подражания, возьмутся за мочалки.

А пока образцовый город выглядел, словно изрытый исполинским кротом. Английские и испанские военнопленные, отечественные каторжники и иностранные гастарбайтеры прокладывали канализацию и водопровод. Теперь любой парижанин, а также парижанка, выплеснув помои на улицу, уплатят штраф, повторно – добро пожаловать на принудительные работы по благоустройству. Медленно и нехотя французская жемчужина превращалась из средневековой клоаки в столицу Европы.

В Версале возобновились балы и приемы. Не столь пышно, как при Людовике, но светская тусовка есть непременная составляющая французского общества. Вот только периодически какой-либо маркиз или герцог тормозился на фейс-контроле. Он слышал реплику вроде: «Пардон, ваша светлость, но от вас попахивает говном-с. Извольте помыться, и мы вас ждем с нетерпением». Благородные господа и дамы пылали негодованием. Но недолго. Носить клеймо засранца не комильфо, и они начали следить за собой. Кроме самых упертых, которые, запершись в родовых поместьях, воняли благородными немытыми телами и вынашивали контрреволюционные планы.

Но гигиена – далеко не всё. Гораздо печальнее дела обстояли с медициной. На Востоке сохранились национальные школы, акупунктура, мануальная терапия, травоведение. В Европе все это с корнем было вырвано невежественными католическими монахами. Чудом сохранившиеся сельские знахарки никакой погоды не делали. Хворь изгонялась постом и молитвой. Медикусы обожали пиявки и кровопускание, применяли странноватые лекарственные смеси, приносящие больше вреда, нежели пользы. Еще умели вырывать зубы, принимать роды и помогать при несложных травмах. Ни один врач не только не умел лечить, даже толком не представлял устройства человеческого организма. Смертность, особенно детская, ужасала, ее компенсировала только высокая рождаемость.

Занятия на медицинском факультете шли всего полгода. По крайне усеченному курсу Нурлан рассчитывал за два года подготовить фельдшеров, гордо называя их врачами. К этому времени он предполагал появление хотя бы некоторых антисептиков и противовоспалительных препаратов. О производстве сульфамидов или выращивании плесени для выделения пенициллина он еще не мог и мечтать. Применялись природно-народные средства плюс биополевое воздействие на пациентов силами аптечек, оставшихся от погибших миссионеров. На большее первый министр здравоохранения пока не мог рассчитывать.

Придавленный заботами, он вымылся, вышел в общий зал, где его окружили мужчины в таких же хламидах, произнес короткую приветственную речь и с удовольствием погрузился в подогретую воду.

18. ЗЕМЛЯ-2. 03.04.1670–06.04.1670. ПОЛОЦК

Бывшая столица Великого княжества Литовского знавала лучшие времена. Став центром воеводства, она утратила часть былого величия, но не потеряла торгового и стратегического значения. Поэтому назначение воеводой столь важного города и административного округа стало для Казимира Яна Сапеги очередной ступенькой наверх.

Новый губернатор обладал двумя выдающимися качествами: необычной внешностью и невероятным честолюбием. Считая Полоцк трамплином, он мечтал о продолжении карьеры при дворе, с надеждой, что в будущем его род если и не станет вровень с Ягеллонами, то уж точно обойдет Радзивиллов.

Поэтому мелкая забота в виде проходящего через город французского отряда, чересчур мощного для обычного посольства, вызывала у него досаду, как ненужные хлопоты, отвлекающие от воистину масштабных и перспективных дел.

Олег смог попасть к нему лишь на третий день пребывания в Полоцке. Воевода с кислой миной выслушал короткую вводную речь о цели и направлении путешествия, оживившись, лишь когда была упомянута Рига.

– Что занесло пана посла в Ригу по пути в Москву? Все ездят цераз Варшаву.

Олег, старательно выговаривая слова старопольского языка, объяснил, что до устья Даугавы посольство дошло морем, а оттуда в Полоцк верхом.

– Пан посол считает воеводу дурнем? Думает, воевода не знает, что в месяце лютом Балтийское можа еще со льдами?

– Нет, ясновельможный пан. Франция располагает быстроходными судами со стальными корпусами, мы прошли в конце марта, когда в Балтике плавали последние льдины. Еще в первых числах марта я командовал армией, взявшей штурмом Мадрид. Мы можем теперь передвигаться очень быстро.

Казимир Сапега с подозрением рассматривал гостя. Его комичные круглые уши шевелились в такт усам. Новость о падении Испании еще не успела долететь до Великого княжества и выглядела неправдоподобной. Да и опала полководца, сокрушившего величайшую католическую державу, а вместо награды отправленного посланником в медвежью Русь, противоречила всему жизненному опыту.

Почувствовав напряжение, Олег предложил воеводе выйти во двор и показать оружие, которым сразили испанцев. Пан Казимир пожал плечами и согласился. Непонятный француз, разборчиво говорящий по-польски, его интриговал и настораживал. Слуга подал меховой плащ. Повинуясь кивку, во двор вышли и охранники. Воевода не доверял гостям ни на мизинец, несмотря на солидные с виду верительные грамоты.

– Я не могу показать пану наши пушки. Посольство не везет тяжелое вооружение. У меня есть скорострельный пистолет, которым наши драгуны орудуют в ближнем бою.

Олег достал наган, поднял руку вверх и трижды быстро выстрелил. Три вороны пали жертвой большой политики, шлепнувшись во двор.

– Подарок ясновельможному пану. – Поставив револьвер на предохранитель, Олег протянул его рукояткой вперед.

Изумленный воевода долго разглядывал презент.

– Извините, что нет достойной вас кобуры. Мы, воины, ценим оружие за надежность в бою, а не побрякушки.

Сапега, получив зримое подтверждение передовых западных технологий, с гораздо большим вниманием отнесся к словам посла. А услышать «мы, воины» от человека, взявшего Мадрид, оказалось лестным. Воевода всегда причислял себя к сонму великих воителей, только неблагоприятная мирная обстановка не давала проявить батальные таланты во всей красе. Он пригласил француза отобедать, тем оказав ему неслыханную честь. Винтовки драгун его не заинтересовали. Пулеметы, бластеры и боевые скафы были тщательно упрятаны, дабы не привлекать внимания.

Олег отсыпал десяток патронов, показал, как чистить и заряжать револьвер.

– Наш король закупил бы такие пистоли для нашего войска.

– К сожалению, продажа оружия не в моей компетенции. Я привез письмо королю польскому и князю литовскому от президента Франции. Мы рассчитываем на союз и сотрудничество с Речью Посполитой.

– В чем наш интерес от такого союза? – вопросил воевода, гордый, что участвует в решении международных проблем.

– Во-первых, у нас есть общий враг – Габсбурги. Во-вторых, торговля. Польша и Литва не имеют выхода к морю, а торговые компании Франции и Нидерландов имеют представительства в Риге и некоторых других шведских городах.

Сапега замолчал и изобразил мощную мыслительную деятельность. Пользуясь паузой, Олег попытался завести разговор о восточном соседе. Пан отмахнулся. Для поляков и литвинов шведы, германцы и австрийцы были мощным, но уважаемым врагом. К России отношение оставалось высокомерно-презрительным. Как и предсказывал шведский торговец, отправление посольства к московскому царю раньше, чем в Речь Посполитую, задевало местных. И только экзотический презент да диалог мастеров ратных дел разрядили обстановку.

На следующий день французы продолжили путь. Колокольни полоцкого Софийского собора на высоком берегу Западной Двины остались позади. В противоположную сторону отправился Казимир Сапега. Он надеялся, что добрые вести из Франции прибавят ему веса в королевских глазах.

19. ЗЕМЛЯ-2. 07.04.1670–16.04.1670. РОТТЕРДАМ – СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ

Не дав морякам отдохнуть в Риге, Мохаммед позволил им расслабиться в Роттердаме. Переход был тяжелым из-за малочисленности экипажей. Когда шли на восток, то хотя бы функции кочегаров на переполненных кораблях выполняли драгуны. К Роттердаму возвращались, работая в две смены. Уголь кидали канониры, он, адмирал и командующий флотилией, нес вахту как простой офицер.

По договоренности с голландцами, «Олегу» предстояла служба в Карибском море, патрулирование морских путей и борьба с пиратством. Он брал на борт огромное количество запчастей, сварочный аппарат и даже запасной генератор, чтобы при необходимости организовать ремонт корпуса, машины и оружия прямо на Антильских островах. «Олег» ждал конвоя, чтобы охраняя его и бункеруясь в открытом море, дойти до голландских островов.

«Ван Наагену» предстояло присоединиться к каравану, следующему до Индии и далее до островных владений Голландской Ост-Индской компании. Путь вокруг мыса Доброй Надежды предполагал заход в многочисленные порты. Торговцы получили гарантии, что боевой пароход распугает всех пиратов Индийского океана, а его моряки с пулеметами и винтовками защитят экипажи торговых судов во время стоянок. Заодно хотелось проверить маршрут, по которому через год идти эскадре «Клинтона».

«Энола Гей» пока оставалась на патрулировании канала и Северного моря. С англичанами мир, но никто не мог гарантировать, что не будет спонтанной вспышки реваншизма и имперских амбиций. «Миссури» должен бороздить Средиземное море и одновременно быть основным учебным судном с частой ротацией состава. На борту первенца серии готовились будущие экипажи для военных флотов и для строящихся коммерческих парусно-паровых баркентин.

Как раз «Миссури» больше всех доставлял беспокойство. Ван дер Дирк так и не вышел на связь. Мохаммед не терял надежды, пока от губернатора Марселя не поступило сообщение о пароходе, который под французским флагом грабит торговые корабли. Не прошло и пятнадцати минут после этой шокирующей новости, как на «Эноле» в топку полетели куски угля. Десять человек, минимальный экипаж, который удалось собрать за час, вывел мини-крейсер в открытое море. Сорвали даже часовых и вахтенных с «Олега» и «Ван Наагена», оставив корабли под охраной голландцев. Стальной боец двинулся на поиски мятежного собрата.

Столь же спешно Вонг Лу запаковал два бронескафа, тяжелый беспилотник и во главе небольшого отряда помчался в Гаврский порт. Ему предстояло обеспечить наименьшую продолжительность стоянки «Энолы». Он мобилизовал моряков, сошедших на берег, когда на пароходах освобождали место для команды Олега. Затем подготовил уголь и припасы, чтобы не потерять ни часа, когда «Энола Гей» войдет в гавань. Тиит Нимул, временный военный комендант оккупированной Испании, двинулся на юг.

Переход до Гавра занял менее двух суток. Добрали экипаж, на борту оказалось тридцать шесть человек, с резервом для призовой команды на «Миссури». Для снижения веса в орудийных погребах осталось всего по пять снарядов на башню, никто не собирался устраивать с мятежниками артиллерийскую дуэль. На четвертый день после выхода из Гавра подобрали Тиита. Охота на пиратов началась. Мохаммед рассчитывал пройти Средиземное море до Италии ближе к северному берегу, останавливая встречные суда с расспросами и прочесывая просторы беспилотником.

Когда на левом траверзе показался Марсель, от губернатора повторно пришло сообщение о том, что «Миссури» снова отметился, на этот раз между Сардинией и Сицилией. Очевидно, в бунте замешан кто-то из первого состава пиратской шхуны, давшего обет «святому» Клинтону еще на безымянном острове базового лагеря. Этот кто-то хорошо знал маршруты генуэзских купцов и систему сбыта награбленного. Дирк точно не из веселого братства. Кто тогда? Мохаммед перебрал сведения об экипаже перед последним выходом в море. Первым помощником у Дирка ходил португалец Диаш, бывший корсар, восемь человек постоянного состава были французами и голландцами, пятнадцать – португальскими кадетами под экипаж баркентины. Вот и объяснение.

«Энола Гей» рыскала трое суток между Корсикой, Сардинией, Сицилией и Италией, когда сканеры БПЛА засекли угольный дым над водой. Найти его источник не составило труда. Джентльмены удачи занимались любимым делом – грабили купца. При этом на гюйсштоке по-прежнему колыхался двузвездный республиканский флаг. Остановленный выстрелом по курсу, генуэзец убирал паруса, а нападавшие готовили шлюпку.

Грабеж займет у них часа два, прикинул Мохаммед. Они могут забрать деньги и компактный товар, вместимость парохода невелика. Или гнать парусник на какую-то свою базу. До «Миссури» часа три хода на самом полном. Скомандовав «полный вперед», капитан оставил маркер на цели и вернул беспилотник на борт. Преследование вошло в заключительную фазу.

Маркер начал движение всего через семьдесят две минуты, быстро развив скорость до восемнадцати километров в час. Очевидно, пираты ограничились легким обыском и свалили, не сопровождая купца под конвоем.

«Энола Гей» шла наперерез. Дым от «Миссури» стал виден невооруженным глазом, когда на горизонте проступила Корсика.

Десантники вышли на палубу в скафандрах. Мохаммед распределил роли.

– Бластеры на минимальную мощность. Лучше их не применять, затопим корабль. Работаем кулаками. Оставить живыми максимум пиратов для показательных казней. Тиит на пулеметчика, потом мостик. Я сразу в машинное, глушу механиков и стравливаю пар. Вонг, обходишь башни. Если заперты, выдирай люк вместе с задрайкой.

– Пленных куда?

– Выгоняем на нос. Контролируйте палубу. Подойдет «Энола», обыщем и запрем в кубрике.

После удачного нападения пираты были в прекрасном настроении. Диаш понимал, что в его распоряжении совсем немного времени, скоро апостолы Клинтона возьмутся за него всерьез. Еще один выход, затем отогнать и продать «Миссури» османам. На безбедную жизнь флибустьеры заработали с лихвой.

Три серебристо-черных болида одновременно упали на обреченных пиратов. Тиит оплеухой вырубил пулеметчика, сломал ему руки и через люк ввалился на мостик. Проем оказался мал, но бронескаф это не остановило. Вахтенный не успел даже испугаться, как его оторвало от штурвала, вынесло с мостика, больно приложило о фальшборт и швырнуло на нос. Вонг вихрем пронесся через башни, там никого не было.

– Принимайте подарки!

На палубу по очереди шлепнулись двое оглушенных из машинного отделения. Во втором оказалось пусто, шли на одном котле. Остальные пировали в кубрике. Застолье было прервано самым невежливым образом. Четырнадцать пиратов разной степени трезвости столпились на носу. Праздник кончился.

К дрейфующему «Миссури» встала бортом «Энола Гей», французские матросы перешли на захваченный корабль. Мохаммед вытащил Диаша из толпы пленных.

– Выбирай. Вешаю тебя сейчас или покажешь где награбленное. Тогда живешь несколько дней до суда.

– Меня все равно приговорят к петле.

– Скорее всего – да. Но есть шанс, что ограничатся пожизненной каторгой. Готовить пеньковый галстук и подарить этот шанс кому-то из твоих друзей?

– Не надо. Я покажу.

– Где Дирк?

– Там же, где все остальные, кто не захотел со мной.

– Понятно. Последний вопрос: почему?

– А чем я хуже вас? Вы грабили испанцев во славу Франции, я щипал генуэзцев в честь той же Франции, золото оставил себе. У вас и так достаточно.

– С тобой все ясно. Тиит, Вонг, всех обыскали? Тогда вниз, в кубрик.

– Капитан, один вопрос.

– Что тебе, Диаш?

– Мы с вами вместе прошли Атлантику, воевали с англичанами. Мне это зачтется?

– Только потому ты еще не кормишь рыб. На большее не рассчитывай.

«Миссури» превратился в плавучую тюрьму.